Восьмое марта

Вера Николаевна проснулась от тихого щелчка закрываемой двери.
-С собакой пошёл, - привычно проинформировал мозг, и снова отключился, погрузив хозяйку в царство Морфея.
Вера Николаевна проснулась снова, но уже от того, что собака скребла край кровати лапой.
-Нагулялся, Кекс, кушать хочешь? Да, ладно, не скреби, встаю, встаю!
Она неохотно поднялась, села на кровати. Выходной, праздник, так хотелось поваляться беззаботно, ощутить себя любимой женщиной, традиционно получить букет роз, едва открыв глаза и тёплый поцелуй в щёчку влажными прохладными губами мужа. А пока, кроме ёрзающего Кекса, у её ног, никого рядом не было. И не пахло кофе, не пахло пригоревшей, как всегда, яичницей. Всё было не так. Было непривычно тихо.
Вера быстро накинула халатик и прошла в кухню. Всё на прежних местах. Никто, кроме неё, на кухне ещё не хозяйничал. Что происходит? Кекс рьяно рвал входную дверь, повизгивая и оглядываясь на хозяйку.

На улице прохладно. И никого. Редкие прохожие мужчины с букетами цветов спешат по домам. Восьмое марта, что тут скажешь. Единственный день, когда многие мужчины вспоминают о даме своего сердца и несут ей цветы. Вот и её Пётр Петрович где-то там, видимо, добывает букет роз. Но почему так долго? Она сквозь сон слышала, что уходил муж рано. За окном было ещё темно. Она это успела заметить, на секунду приоткрыв глаза.

Кекс, рыжий пудель, сделал все свои дела и радостно бегал вокруг хозяйки, пытаясь завлечь её в свои игры. Но она не обращала на него внимания, стояла, держа в опущенной руке поводок, и задумчиво смотрела в ту сторону, где находился цветочный бутик. Ничего так и не высмотрев, медленно побрела к дому. Совсем забыв о собаке. А он не понимал, почему же она не заигрывает с ним, не треплет его за уши, не бежит наперегонки. Всё было не так.

Дома достала из сумочки телефон и стала звонить. Вне зоны действия сети… Что происходит? Снова накинула куртку, выбежала из дома. В цветочном магазинчике было тесно от мужчин. А мужчины, заметив её, расступились, шумно поздравляли с праздником, как будто впервые в своей жизни увидели женщину и поняли, что существуют такие замечательные слова. Вера Николаевна пробралась к прилавку:
-Девушка, а вы не помните, вот такой высокий, седой, в синей куртке, в фуражке с козырьком, уже покупал розы? Он всегда покупает мне только розы.
-Женщина, да тут почти все покупают розы. Разве ж я их всех запомню сегодня? Это в будние дни мужчины редкость. А сегодня они все здесь… одинаковые.

Вера ринулась домой. Никого. Кекс бросился радоваться её приходу, но она не обращала на пса внимания. Вышла из подъезда.
-Митрич, моего не видел?
-Утром рано видел. В окно. Ещё подумал, что молодец, раненько для Верочки помчался в магазин. А я вот только собрался. Мои спят ещё. Ну, с праздником… ой, а что случилось-то?
Но Вера уже поднималась по лестнице. Кекс лежал у порога и взглядом следил за хозяйкой, уже поняв, что тут что-то не так!

-Скорая, а у вас был сегодня вызов? Мужчина, шестьдесят лет. Ушёл утром и не вернулся. Вообще не было вызовов сегодня? Ох, слава Богу. Не было вызовов. Значит и в морг звонить не надо? Через вас же всё? Спасибо, я спокойна. В полицию? Точно, надо в полицию. А за что? Он же спокойный, культурный… за что? Полиция? Алё! Полиция!
Руки дрожали. Вера Николаевна снова и снова набирала телефон полиции, но там было занято.
-Полиция недалеко. Три квартала. Побегу. Лучше туда самой. Изобьют же. Ни за что! В этой мужской очереди всё могло быть. А он такой честный, такой справедливый! Может из очереди наглеца вытащил. Да подрались… и оба там. Кекс внимательно слушал хозяйку, склонив набок лохматую голову.

-Женщина, идите, празднуйте! Праздник же у вас. Никаких приводов сегодня не было! Говорю же вам! Какое заявление?! Через три дня заявление напишете. Любовницу поздравит и прибежит к вам. Что вы тут маетесь, женщина. Праздник же у вас. Женский. Вот идите в гости. Зачем плачете. Может он дома уже, а вы тут плачете. Женщина! Идите уже, идите…

Дома его не было. Вера Николаевна опустилась на стул в прихожей. Кекс лег у ног и тихонечко заскулил. И Вера зарыдала. Перед её глазами пронеслась вся жизнь с Петром. Сорок лет вместе! Сорок лет! По гарнизонам, по съёмным квартирам! Всякое было. И ругались, и радовались. Дети выросли. В столице живут. Спят ещё. Звонить им рано. Да и как сказать, что папка пропал? Как? Надо что-то делать. Но что? Что? Куда ещё бежать?
Вера Николаевна снова вышла на улицу.

- На высоких берегах Амура часовые Родины не спят!
Из-за дома, держа букеты роз в вытянутых руках, чтобы ненароком не сломать их, и покачивая в такт песне, в обнимку, шатаясь из стороны в сторону, вышли мужчины. Куртки расстёгнуты, кепка козырьком назад, у второго шапочка сбилась на макушку. Да, это был он. Её муж. В стельку пьян, но счастлив.
-Верочка! Верочка! Ты даже не представляешь, как я счастлив, Верочка!
-Здрасти, Верочка. Ваш муж мне мно-о-ого о вас чего рассказывал. Извините, мы немного пьяны. И я ему рассказал о своей Наденьке. Тоже много чего! Мы пришли за вами, чтобы идти к нам!
-Да, Верочка, наряжайся. Мы идём в гости к Сергею и Наде. Ты помнишь Сергея и Надю?
И тут Вера Николаевна, всмотревшись в лицо спутника мужа, узнала сослуживца Сергея, с ним служил он в одном полку в далёком гарнизоне! В степях Казахстана. Она помнит, что муж часто горевал, что на жизненном пути растеряны лучшие друзья молодости. А тут вот тебе на! Восьмого марта! С утра!
-Верочка, ты ещё не готова? Не отцепляй от меня Сергея. Не отцепляй. Мы идём в гости! К лучшему другу! Это приказ! Приказ полковника, да Сергей? А тебе твоя Надя тоже подчиняется? И мне…
-Сергей, у вас телефон с собой? Давай позвоним Наде, скажем, что вы у нас!

Через полчаса примчалась Надя. Заплаканная, обзвонившая все больницы, полицию и морги.
Женщины долго пили чай, вспоминали молодость, общих друзей, пока их верные мужья отсыпались после бурной встречи в очереди за цветами ранним утром восьмого марта.