Живи и помни, землянин!

«Пусть не думают, будто мёртвые не слышат.
Когда о них потомки говорят».
 Николай Майоров. 1919-42, погиб на Смоленщине.
«Судьба людей повсюду та же: где благо (жизнь),
там уже на страже иль просвещенье, иль тиран». А.С. Пушкин. 1824.
К этому времени великий поэт убедился: в жизненных условиях, в которых оказываются люди, они проявляют два основных, взаимно противоположных стереотипа характера. Повсюду и какие? - Давние Письмена от Христианства свидетельствуют: «В душе человека действуют три силы: помысел, раздражительность и вожделение. 1) Если в раздражительности есть любовь и человеколюбие, а в вожделении чистота и целомудрие, - то помысел светел и разум здоров; 2) если в раздражительности человеконенавистничество и в вожделении – распутство, влечение к корысти и преходящей славе, - тогда помысел омрачён, разум не здоров и не позволяет человеку возвести свой взор к истине». Ефрем Сирин. 306-373.
Христианский проповедник Ефрем Сирин жил и творил на территории нынешней Сирии и в годы, когда после Голгофы прошло немногим более трёх столетий. С306 года Римской империей правил Константин Великий (285-337), в 308-324 годах соправителем его был Лициний (250-325). Причислив себя к околовластным чиновникам, на разных уровнях ответственных за организацию жизнедеятельности людей, Ефрем Сирин самокритично писал: «Мы употребляем своё положение на притеснение беззащитных людей: нет для них прямого пути, нет правого суда. Любовь охладела, ненависть умножилась, добродетель уничтожена, лицемерие в чести. Оскудела истина, ложь покрыла землю». И не только на территории Римской империи. Повсюду, - констатировал не один Ефрем Сирин.
На другом конце Евразии – китайские мыслители Мэн Цзы (372-289 до н.э.) и Цюй Юань (340-278 до н.э.) задолго до Ефрема Сирина тоже делили людей на две основные группы. По их наблюдениям, в соответствии с проявляемым людьми стереотипом их характера, одни становились правителями, другие – подчинёнными. Древние китайские Письмена, прочтённые китаеведами, подтвердили факт жестокого притеснения правителями подчинённых: на протяжении более двух тысячелетий (от XIV века до н.э. до 618 года) Китаем управляли представители шести династий. Ими были завоёваны племена и народы на территории, простиравшейся от Монголии на севере до Малайзии на юге. Страх, отчаяние, неуверенность в будущем сопровождали жизнь подчинённых на всей огромной территории Китая. Усугубляли жизнь подчинённых бесконечные раздоры между национальными лидерами за лидерство в стране.
О подобном устроении взаимоотношений между двумя основными группами людей свидетельствуют давние Письмена и народов Дальнего, Среднего и Ближнего Востока. На этой территории подчинённых жестоко притесняли как собственные правители-тираны, так и неисчислимые тираны-завоеватели. Матрица долгосрочной памяти этих народов сохранила добрые воспоминания лишь об Александре Македонском (356-323 до н.э.). В творениях поэтов Востока: от Фирдоуси (940-1030) до Низами (1141-1209) Александр Македонский назван «апостолом правды», «могучим воином, ратоборцем  справедливости», «пророком грядущего». Значит, с давних времён история человечества знала среди индивидов – правителей не только тиранов, но и правителей со «светлыми помыслами» и «здоровым разумом». Великий германский поэт В.И. Гёте (1749-1832) преимущество таких правителей видел в умении их «ограничить дух свободный свой» и в понимании ими своего «долга неустранимого» перед своими подданными (управляемыми). Гёте имел перед собой живой пример такого правителя. Но уважаемый поэтом король Саксонии Карл Август был исключением, отнюдь не правилом для Германии. Это признавал и сам Гёте.
Вернёмся к Европе в целом. С древних времён она претендует на роль всемирного учителя, источника и центра распространения в мире культурного, цивилизованного, прогрессивного влияния на остальной мир, который до недавнего времени она презрительно называла «дикой периферией». Лицеистом младшего курса Царскосельского лицея Александр Пушкин был свидетелем явленного Европой в 1812 году европейского «счастья». Общеевропейскую армию – доставившую этот «подарок» в Россию он и единомышленники баснописца И.А. Крылова назвали «галлами хищными». Да, и Наполеона в их числе, и принцев европейских королей, превратившихся в командиров подразделений армии, каждый из которой действительно проявил себя в России солдатом и офицером армии «хищных галлов». В 1811-14 годах Александр Пушкин изучал давние и новые европейские Письмена и получил представление о жизнедеятельности европейцев на протяжении 24 столетий: от VI века до н.э. по 1814 год.
Руководствуясь собственными наблюдениями реалий и обращаясь к памяти, отражённой в творениях поэтов - современников Ефрема Сирина, Александр Пушкин воспроизвёл представшую перед его читательским взором живую панораму действующих на ней людей, совпавшую с описаниями поступков индивидов с разными характерами и разного общественного их положения. В стихотворении «К Лицинию» (1815) лицеист обратился ко всем римлянам: «О, Ромулов народ!» «Свободой Рим возрос и рабством погублен!» «О, Рим! О гордый край разврата, злодеяний, где всё на откупе: и жёны, и мужья, и честь, и красота!» «Смотри, - указал юный поэт Лицинию на стремительно проезжавшую мимо его «взора» роскошную колесницу, управляемую «любимцем деспота в блестящей багрянице». «Смотри, как дети малые и старцы с сединой стремятся все за ним и взором, и душой, и даже след колёс, в грязи напечатлённый, как некий памятник, им кажется священным!» И обращаясь к народу: «О, Ромулов народ!» «Пред кем ты пал во прах?» «О срам! О времена! Или ВСЕЛЕННАЯ на ГИБЕЛЬ предана?» Правителями-тиранами? При поддержке народа, ослеплённого блеском и оглушённого звонкими воспеваниями деспота услужливыми поэтами?
Ефрем Сирин о правителях-тиранах: «Народ сей ослепил глаза и окаменил сердце своё» - по отношению к людям ПОВСЮДУ в Европе и в Азии. Общеизвестно: опасными проявлениями всесветного произвола было вызвано спасительное явление народам мира Сына Бога – Иисуса Христа. Обратимся за подтверждениями и напоминаниями к истории, от начала которой прошло 2020 лет.
В начале нового времени люди отвергли Бога, явившегося их спасти. Даже жуткое зрелище распятия Христа собравшаяся у подножия Голгофы толпа не восприняла как предупреждение о том, что из поддерживаемой ею по СЛЕПОТЕ разрушительной силы и впредь будут выдвигаться нужные этой «силе» «судьи» и исполнители неправедных их решений. Их, потенциальных разрушителей Жизни, много было у подножия Голгофы. Организаторы Голгофы и оказавшаяся у её подножия толпа поняли одно: способ спасения людей, предложенный Иисусом Христом, означал для них отказ от привычного способа их жизни: извлекать «свою» пользу из результатов усилий кого угодно, отовсюду, любым способом. Этот способ жизнедеятельности признавался успешным. Достигшие такого «успеха» могли наслаждаться. Иоанн Богослов рассказал о том, как толпы потенциальных «страдальцев» до Голгофы сопровождали Иисуса Христа и донимали его своими «опасениями». У подножия Голгофы эти «страдальцы», «не ведая, что творят», вопили: «Распни!», предрекая и поощряя таким способом собственное и будущих поколений людей распятие…
С 27 г. до н.э.- по 117 г. н.э., - во имя сохранения занимаемого ими положения разрушительные силы Римской империи консолидировали и направляли императоры-тираны: Август Октавиан, Тиберий, Нерон, Веспасиан, Домициан, Траян. При императоре Октавиане Августе был распят Иисус Христос. В последние 14 лет из 41 года общего правления Октавиана Августа были начаты и продолжались жестокие гонения на первых христиан. В 14-37 годах империей правил пасынок Августа – Тиберий, усердно продолжавший «дело» отчима. В годы правления самовлюблённого, развратного, жесточайшего Нерона (37-68) были казнены апостолы: Пётр, Павел, Иаков, Иоанн Богослов, Андрей Первозванный и сотни простых со «светлыми помыслами» первых христиан. В страхе от содеянного Нерон выехал за пределы Рима и покончил собой. Императоры Веспасиан и Домициан не были адептами Нерона, но продолжали гонения на христиан. При императоре Траяне (53-117) были казнены все, кто общался с Христом, кто с Его апостолами в различных местах империи участвовал в приобщении язычников к Христианству с целью объединения усилий народов во имя сохранения жизни на планете Земля…
При Траяне территория Римской империи достигла своего максимума, и гонители христиан получили возможность извлекать «свою» пользу отовсюду ничем не ограниченную и никем не контролируемую. Начав в 67 году казнью апостола Петра посягательство на построенную им Церковь, Рим попытался приспособить её деятельность к оправданию своих территориальных захватов и ограбления любых народов. Преподобный епископ Климент, помощник Петра, возглавивший Церковь после его казни, отказался использовать Учение Христа в этих целях, и был выслан в город Херсон, где умер. Но Церковь, согласно Заветам Иисуса Христа построенную в Риме апостолом Петром, гонители христиан сохранили с целью использования её для утверждения своих корыстных интересов.
Вот как описал этот исторический факт московский митрополит Филарет (1783-1867). «Господь обещал Петру на нём создать Церковь: созижду Церковь Мою (Мф. 16:18). Не хотят сего примечать западные «христиане», которые силятся утверждать, будто Церковь принадлежит Петру, а Пётр – одному Риму; и не напрасно называются они западными: не по местоположению только их области в стихийном мире, но и по состоянию их в области духа в вечерние времена Церкви: истина веры взошла и воссияла на Востоке, заходит и меркнет у них, на западе, как в облаке или тумане, в смешанном желании земного владычества».
Только в новом времени этому «желанию» идёт 2020-ый год…
У Иисуса Христа было 12 учеников, 12 провозвестников Истины - Апостолов. Имелись сочувствующие, но во время казни Христа они не решились заявить о себе – у ближайших Его сподвижников не хватило мужества идти с Учителем до конца. Постижение истины – занятие сложное, служение ей стоило и поныне стоит Жизни. Несмотря на жесточайшие преследования, после Воскресения и Вознесения Иисуса Христа запрос на здоровую нравственную силу возрастал. К концу второго столетия в разных местах империи строились новые Церкви, появлялись монастыри, росло число духовных подвижников, распространявших Учение Иисуса Христа среди народов, живших на территории северо-восточной и восточной Европы, Северной Африки, Ближнего Востока, Малой Азии.
Влиянию Христианства оказались подвержены выходцы из всех слоёв населения, в том числе и правители Римской империи с их околовластной элитой. Но для некоторых из них «духовное превращение» являлось осознанным переходом от гонений на христиан к использованию христианской веры, что называется, - на потребу: «самоотверженные» гонители первых христиан в провозглашении себя приверженцами христианства увидели способ сохранения достигнутого ими положения. Это была первая маска-ширма-драпировка (называйте, как хотите), под которой наследники организаторов Голгофы скрывали своё истинное намерение: «достижение земного владычества», чтобы, как прежде, извлекать «свою» пользу отовсюду и любыми способами и наслаждаться. Влиянию корысти этих индивидов на судьбы миллионов духовно слабых – 2000 лет …
Константин (285-337) был первым из правителей Римской империи, кто свой долг неустранимый увидел в создании здорового общества и приступил к выполнению его на государственном уровне. Отец его Константин Хлор был правителем той части Западной Римской империи, которая включала п-ов Бретань (на западе нынешней Франции) и Галлию (территорию между горами Альпы и рекой По). В его доме служили люди, исповедовавшие Христианство. Это были исключительно честные и добросовестные работники. Родители Константина относились к ним с уважением. Подростком, как и дети других правителей, он был привлечён к служению при дворе императора Диоклетиана (243 – 313). Ротация кадров? И во дворце среди служителей он увидел честных и добросовестных работников, исповедовавших Христианство.
Шёл четвёртый век нашего времени. В гонении на христиан прямые наследники организаторов Голгофы продолжали «ослеплять глаза свои и ожесточать сердце своё». Как правительственному чиновнику, Константину приходилось присутствовать при истязаниях христиан ревностными сослуживцами престола, во все времена и при всех обстоятельствах, не забывающих о своей «пользе». Константина поражала мужественная и стойкая защита веры христианами. В 306 году, после смерти отца он возглавил управление областью и был назначен императором Диоклетианом одним из четырёх его соправителей. В 312 году Константин вернулся в Рим «на коне»: он стал императором с одним соправителем - Лицинием (250-324).
В 313 году император Константин подписал закон о свободе исповедания религиозной веры. Его соправитель Лициний тоже подписал этот закон, но в подвластных ему областях восточной части империи гонения на христиан продолжались. Их современник Ефрем Сирин (306-373) жил и служил в Церкви, расположенной в восточной части империи – в Месопотамии (ныне территория Сирии). Оригинал записок преподобного Ефрема Сирина издательство Сретенского монастыря в Москве заимствовало в монастыре Святого Мины в старом Каире (Египет) и в содействии, ставшем безотлагательным, возвращению россиян к их благородному облику, - в 2007 году оно издало на русском языке его «Избранные творения». Подробные описания Ефремом Сирином состояния сознания – души скрижалей двух противоположных стереотипов характера индивидов своего времени весьма актуальны в мире сегодня – спустя 17 столетий! Обратимся к его характеристике претендентов на роль «сверхчеловеков», индивидов с «омрачёнными помыслами», поныне жаждущих управлять «дикими глупцами» планеты Земля. Вчитайтесь внимательно!
Ефрем Сирин о «сверхчеловеках»: Они «скоры на злоречие и оскорбление, они многословны, к произведению мятежа - первые зачинщики и помощники (!). Оставив духовное делание, покорились они страстям. Они отказываются учиться, подчиняться и трудиться. Но рады учить других, подчинять их себе и утруждать для себя, любят присматривать за чужими делами и указывать на их недоделки. Они любят унижать, выговаривать, давать советы, властвовать».
«Познакомившись» с «народом» Рима и его правителями по отражению их злых помыслов, намерений и деяний в многовековой европейской словесности, Александр Пушкин в 1815 году по-юношески воскликнул: «Не лучше ль поскорей с таким градом распроститься?» Подобное поведение верующего православие называет дистанцированием его от индивида с заведомо больным разумом. Так в своё время и поступили преподобный Ефрем Сирин и его молодой современник блаженный Августин (354-430). Дистанцируясь от безнравственности, они нашли способ своего участия в противодействии ей. Нашёл и Константин Великий. В 322 году он удалился от безнравственности во имя активного противодействия ей на государственном уровне. Покидая Рим, он, император, объяснил: «Я отчуждился от бывших правителей, потому что видел дикость их нравов».
В 322 году Константин, «отчуждаясь от бывших соправителей», одержал победу над Лицинием и стал императором восточной части Римской империи. На территории древнего города Византий (на обоих берегах пролива Босфор) в 324-330 годах он построил столицу Византийской империи. Приглашённые им в новую столицу христианские епископы торжественно освятили её, назвав в его честь – Константинополем. Из уже определившихся течений в Христианстве для преодоления «дикости нравов» своих подданных император Константин отдал предпочтение Православию. Духовно-нравственные каноны Православия изначально предусматривали для каждого его исповедующего: отказ от «ПРЕВОЗНОШЕНИЯ, от раздоров, своеволия, своекорыстия и всякого зла мыслей, намерений и действия». Так в IV веке, став центром Православия, Византия подняла водружённое на Голгофе знамя – знамя веротерпимости, осознания индивидами общности судьбы всех народов мира разных национальной и разных религиозных верований, - знамя сохранения Жизни на планете Земля.
В богословской литературе читаем: «Византия, как впоследствии и другие православные государства, знала и жестокость своей социально-политической системы. Были в этой системе богатые и очень богатые; были бедные и ещё более бедные. Но с самого начала в Византийском опыте общественного порядка ценилось достигнутое чувство спаянности народа, крепость межличностных связей, дух человеколюбия и постоянная открытость общечеловеческому опыту». Участие в продвижении народов к общечеловеческому БЛАГУ Византия обеспечивала единением власти и религии в общении между разными народами, жившими на её территории. На алчную зависть правителям государств, возникавших из лоскутов распадавшейся Римской империи, - человеколюбивые византийцы создали богатейшее государство своего времени. (Подробно см.: Архимандрит Тихон Шевкунов. – «Гибель империи. Византийский урок»; Л.Н. Гумилёв. – «Чёрная легенда»).
Особенность общественного порядка в таком государстве состояла в том, что каждый мог самостоятельно избирать способ своей жизнедеятельности, соответствовавший его способностям и силам. Этот общественный порядок, основываясь на историческом опыте Англии, воспроизвёл её поэт Джон Мильтон (1608-74) в поэме «Потерянный рай». Цитирую перевод с французского языка, в 1836 году выполненный А.С. Пушкиным:  «Порядок общественный, вне порядка политического, составлен из религии, умственной деятельности и промышленности материальной. Во ВСЯКОМ народе, во время величайших бедствий и важнейших событий, священник молится, стихотворец поёт, учёный мыслит, живописец, ваятель, зодчий творят и зиждут (создают), ремесленник работает». «Смотря только на них, вы видите мир настоящий, истинный, неподвижный, основание человечества, однако, по-видимому, чуждый обществу политическому».
А.Н. Радищеву (1749-1802) была известна поэма Мильтона: Н.И. Новиков (1744-1818) начинал свою просветительно-издательскую деятельность в 1760 году. Ему, - писал А.С. Пушкин, - своей высокой образованностью были обязаны А.Н. Радищев, Н.М. Карамзин и их единомышленники. Общественный порядок - основание человечества А.Н. Радищев назвал «вольностью святой». И даже имея в виду власть политического общества, возглавляемого индивидом с «омрачёнными помыслами» и «нездоровым разумом», от которого может исходить угроза сохранению общественного порядка – основание человечества, - А.Н. Радищев в 1783 году утверждал: «Власть и святую вольность сочетать должно». Его современник, великий германский поэт В.И. Гёте в том же году писал, что для этого правителю необходимо «помнить свой долг неустранимый перед народом» и уметь «ограничивать дух свободный свой». Этот неустранимый долг любого правителя перед народом в понимании персидского поэта Насира Хисроу (1004-72) состоял в том, чтобы «давать возможность людям труда жить плодами рук своих, а людям разума – мыслью». По существу: создавать людям труда и мысли условия для выполнения ими ИХ неустранимого долга перед дарованной им Жизнью. ЗАКОН – на страже УСЛОВИЙ и ПРАВА.
Подобие такого общественного порядка – основание человечества в 224-651 годах при иранских шахах из династии Сасанидов действовал в Персии до завоевания её арабами. В 618-907 годах такой общественный порядок пытались утвердить в Китае правители из династии Тан. Обратимся к этому примеру в исследованиях китаеведа России Л.Е. Бежина. Восьмой век начался в Китае с блестящего царствования императора Сюаньцзуна (правил с 712 по 756 год). Мудрому и энергичному правителю удалось значительно укрепить границы огромного государства. Император Сюаньцзун покорил воинственных соседей-кочевников, прекратил междоусобные раздоры и столкновения внутри страны. Предпринятые императором преобразования привели к расцвету экономики. Люди ощутили интерес к жизни, жажду самоотвержения, каждый чувствовал себя сильной личностью в сильном государстве. «Начало эры» было девизом царствования Сюаньцзуна. При дворе императора действовали академии: Лес кистей, Собрание мудрых, школа актёров – Грушевый сад. В «Полное собрание танских стихов» вошли произведения 2300 поэтов». Современниками блистательного царствования были поэты: Ли Бо (701-762) и Ду Фу (712-770).
Однако последствия на протяжении 20 столетий управления страной правителями с «омрачёнными помыслами» оказались непреодолимыми. Ли Бо и Ду Фу рассказали об этих устойчивых последствиях в своём творчестве. Главным оказалось преобладание в обществе влияния индивидов с «омрачёнными помыслами». Внутренних варваров эти поэты представили потомкам любителями «запоя и блуда, сочинителями и певцами варварских песен». О главной ошибке императора Сюаньцзуна Ду Фу писал: «Государь наш горделивый, дивный шёлк сановникам даря, хотел, чтоб власти были справедливы, - не бросал ли он подарки зря?», - спрашивал поэт, напоминая императору о забвении им НЕУСТРАНИМОГО ДОЛГА его перед народом. И ответил себе: «Негодное, теперь я это знаю, роскошно разрастается повсюду». И друг Ду Фу - Ли Бо писал о том же: «Много их, идущих против Неба, власть его присвоивших бесчинно» для СЕБЯ, для удовлетворения своих желаний. К примеру: Ань Лушань, поставленный императором Сюаньцзунем командующим войсками, позавидовал первому министру Ян Гочжуну и под предлогом наведения «порядка» в его управлении поднял войска. «Мятежники грабили, казнили и убивали». Ду Фу об этом: «Пошли герои против мятежников на подвиг, оказавшийся напрасным. И стала кровь их в озере – водою, и озеро Чэньтао стало красным».
После императора Сюаньцзуна забвение императорами династии Тан их долга перед народом только углублялось. Ответом народа на притеснения его была длительная и страшная крестьянская война (874-9010), унёсшая жизни трети населения страны. Она предопределила, ставшее в X веке неизбежным, падение в Китае династии Тан. В X веке по той же причине потерпела поражение попытка организаторов общественного порядка «вольности святой» в междуречье Сырдарьи и Амударьи с центром в Бухаре. Любознательные могут поискать и обнародовать подобные примеры в других местах планеты.
Подобными обстоятельствами с начала VII века обеспечивалась успешность арабских завоеваний и в Азии, и в Европе. К X веку на территории Арабского Халифата обитали народы от синдов (пакистанцев) на Востоке до египтян – на Западе. Одновременно с внешней экспансией на огромной территории Азии в эти столетия происходили кровавые побоища между многочисленными династиями, претендовавшими на управление той или иной территорией, входившей в состав Халифата. Фирдоуси (940-1030) о Махмуде из Газневидов на территории Хорасана (Иран):
«Мир под его ярмом стремился вспять, и годы было тяжело считать.
Сокрылась правда, явным стал порок, и о добре лишь тайно говорил, кто мог».
Его младший современник поэт Фахриддин Гургани о Мелик-шахе и его визире Низаме Аль-Мульке: «Один, как бес, исполнен зла, другой – наполнен дуростью осла».
Третий среди них – Насир Хусроу (1004-72) о корне зла: «Неведение народа – основание для тирании». И о необходимости просвещения народа в качестве способа, предупреждающего его неосознанное содействие утверждению власти правителей-тиранов: «Мыслящая душа для того и создана, чтобы проникать в суть вещей, вопрошать, допытываться и расследовать». Он сам исследовал и оставил потомкам впечатляющее описание своего времени. Финансовым чиновником Насир Хусроу объездил территорию халифата от Египта до Индии. «Немало вельмож я видел и не в одном распознал притворную добродетель и затаённый порок». И о главном правителе:
«Как отвратительна властителя душа: самовлюблённый лев с когтями и клыками.
Когда объявит шах торжественный приём, у каждого спина сгибается при нём.
И кажутся тогда почтенные мужчины кишеньем черноты, собраньем чертовщины.
К воскрылиям души он полон неприязни,
Христа вторично он подверг бы лютой казни.
Зато к ослу Христа он нежностью согрет,
Его копыто превратив в священный амулет».
Через столетие его соотечественник Низами (1141-1209):
«Дворцы царей подобны морю:
стаями акул теснится там лизоблюдов жалкий сброд,
жемчужины живого чувства в нём не найдёшь и ценою жизни».
«Толпу лизоблюдов нельзя считать за людей».
В поисках истины, в 1045-52 годах Насир Хусроу путешествовал. Он побывал в Азербайджане, Армении, Иране, Сирии, Палестине, Аравии, Ираке, около двух лет прожил в Египте. «У перса и араба, у индийца и тюрка, у жителя Синда (Пакистана), у византийца, еврея – у всех я просил ответа на мой поиск». Он увидел: всюду жизнь людей подвергалась жестокостям правителей-тиранов. По его словам, на огромной территории он обнаружил лишь четыре сравнительно безопасных для жизни людей места: три в Иране и одно – в Египте у правителей из династии Фатимидов.
Преимущества единения народов с начала своего основания демонстрировала Византия. В V веке из Византии началось распространение православной веры в Болгарии, Македонии, Сербии, Моравии, на Кавказе. На вопрос современников: «Что оставил Иисус Христос на Земле после Воскресения и Вознесения?», - православные отвечали: «Иисус Христос оставил самого Себя. Он в сердце каждого истинного христианина. Он – совесть его». Повторю для памяти: совесть православного христианина изначально предусматривала: отказ «от превозношения, раздора, своеволия, своекорыстия и всякого зла мысли, намерения и действия». Православием обеспечивалось утверждение общественного порядка – основание человечества. В определении А.Н. Радищева – вольности святой.
Против этого общественного порядка направляли свои усилия прямые наследники организаторов и исполнителей Голгофы. После жестоких гонений на первых христиан они задумались о возможности приспособления христианства к своему стремлению к «земному владычеству» ради успеха и наслаждений – для СЕБЯ. «Свидетельство» своего «духовного превращения» они начали с составления предписаний, очень быстро превратившихся в «непогрешимые» догмы. Первой догмой после изгнания из Рима епископа Климента было назначение «первого» и «главного» над всеми остальными - епископа Римской Церкви: всех – под себя. К IV веку «богословы» ряженых «христиан» разработали соответствующую их стремлению «веру» и назвали её католической. На тот же вопрос: «Что оставил Иисус Христос на Земле после Воскресения и Вознесения?» - правящие католики отвечали: «Иисус Христос оставил на Земле своего НАМЕСТНИКА – папу». Французский писатель Франсуа Мориак (1885-1970) был прав: «БОГУ нужны были люди, а люди использовали БОГА. Этим всё объясняется».
Действительно: согласно «хотению» наследников гонителей христиан императорская власть обрела облик властвующего религиозного наместника и продолжала оставаться таковой в Европе несколько столетий. В тоге патриция или в облачении «христианина» правящие наследники гонителей первых христиан, ставшие «наместниками» всех уровней и рангов, сохранили для себя все условия, чтобы удовлетворять свои, никем и ничем не ограничиваемые наслаждения. И понятие Свобода было превращено ими в служение наместничеству всех уровней: такое «служение» и такая «свобода» превращались в потакание лжи: «оправданием» экспансий, насилия, претензии на исключительность, безграничной жажды власти и обогащения. Так римское наместничество утверждало тиранию на Западе. От восточной тирании она отличалась лишь циничным использованием в качестве ширмы имени Христа.
Самозванцами от Христианства «католицизм» был объявлен единственно верной интерпретацией Учения Иисуса Христа - мировой религией. Все Церкви, где бы они ни находились или строились новые и всех их епископов Рим, присвоив себе «право» «наместника Бога», брал под своё «покровительство и наказывал тех, кто этому сопротивлялся. Согласно утверждению Франсуа Мориака, сопротивляющиеся составляли в Европе «половину священников-католиков и их паствы». Не согласные с Римом священники проповедовали Заветы Иисуса Христа и приобщали своих прихожан к их усвоению. Их след в биологической жизни человечества тоже получил отражение в словесности.
С превозношения «исключительности» католицизма наследники гонителей первых христиан начинали свою жизнь в «христианстве». Своим стремлением к «земному владычеству», назвав такое «владычество» «мировой христианской империей», - заманчивой ложью они смогли привлечь к своему обещанию неисчислимое множество доверчивых христиан. Очень скоро римские наместники перешли к утверждению своей «исключительности» такими средствами, какие использовали их предшественники на Голгофе.
В первую очередь они начали принуждать неподдающихся – «заражённых» православием народы признать их «исключительность». Роды, отказывавшиеся от такого признания, ряженые «христиане» объявляли раскольниками и «дикими варварами». «Православные христиане – это такие еретики, что самого Бога тошнит», - говаривали правящие «католики». Иноверцев, сначала - православных, «ряженые христиане» считали существами, подлежащими принудительному подчинению, чтобы, пока они в силе, использовать в качестве дешёвых слуг – они не собирались их кормить. В случае отказа: православные епископы и патриархи подвергались отстранению от должности, православная Церковь и её прихожане – принудительной переориентации, в конечном итоге - к уничтожению. Содержание отрицательной матрицы долгосрочной памяти, сформировавшейся в предшествующие века и заимствованной «творцами» католицизма, - не изменилось. Из соображений агрессивного религиозного противостояния к старой матрице отрицательной долгосрочной памяти приросло лишь новое наименование – она стала называться «христианской».
Опираясь на разработанную его предшественниками «веру», в 452 году епископ Лев не решился обратиться к населению Рима с призывом о защите города – знал, что оно не отзовётся. За огромный выкуп он сумел предотвратить разрушение Рима гуннами. В 455 ситуация повторилась: тоже за большой выкуп епископ Лев уговорил короля вандалов, разрушая Рим, сохранить его население, Церкви и папское наместничество. За эти «заслуги» церковные угодники назвали его Великим. Епископ Лев поверил им и закрепил это «признание» провозглашением себя Римским папой и прямым наследником апостола Петра. Он приложил немалые усилия к сохранению наследия апостолов Петра и Павла и попытался использовать их для предотвращения окончательного распада Римской империи. Но примешанная к добрым делам ложь и превращение придуманной «веры» в непререкаемые догмы, - сделали своё дело: духовное наследие апостолов Петра и Павла перестало быть их «наследием». Ложь догмы исключала единение. Она содействовала тому, что каждый король распадавшейся империи возмечтал о «наместничестве» - о собственном «величии» и утверждал его любой ценой: раздором и насилием в первую очередь. В 476 году бездуховная и безнравственная Западная Римская империя окончательно пала.
После провозглашения Львом Великим себя папой (V век) началось утверждение догмы о «непогрешимости» Римского папы – Наместника Бога и главы будущей «мировой христианской империи». Продвижение к ней начало осуществлять созданное на территории Папской области «особое религиозное общество» Европы, освободившее себя от подчинения гражданским законам. Светское общество Европы немедленно ответило на этот шаг Римского католического престола созданием своего «особого общества» с теми же самыми претензиями и во имя тех же целей: власть, богатство, наслаждение. Противостояние родственных обществ было продолжено в войне за инвеституру: за «право» назначать папами королей (и наоборот). Короли, «одаренные» высоким «званием» и положением и принявшие от папы «дар», - превращались в источник обогащения: папы объявляли королей своими вассалами. Если светское общество одерживало «победу» над папой, - подобное «превращение» происходило и с папами. Духовно-нравственное очищение, предложенное Иисусом Христом в качестве пути к спасению, - оба «особые общества»: - религиозное и светское - предали забвению.
В V веке папа Лев Великий не мог обратиться к народу для защиты Рима от нападения гуннов – для сохранения города он использовал выкуп. В середине VII века, когда нашествие мусульманских народов с востока стало серьёзной угрозой для Западной Европы, - к противодействию и этому нашествию она оказалась не готовой ни единением, ни компромиссами, хотя бы временными. Отделаться выкупом было и невозможно, и не желательно. Мусульманские народы Европа тоже воспринимала «дикарями». Она не считала (пока) их нашествие серьёзным препятствием своему главному стремлению – к «земному владычеству» и была уверена в том, что с ними ей нетрудно будет справиться. Другое дело – Православие. С очевидностью растущая его популярность на примере успешно развивавшейся Византии страшила и одновременно привлекала возможностями извлечь из её достижений «свою» пользу. Православную Византию оба «особых общества» «сверхчеловеков» - религиозное и светское - признавали первым «объектом неприятия». Прикрытием их корыстной цели служила риторика о «божественности» взятой Римом на себя «миссии» по уничтожению «еретиков».
Любые действия в отношении «объекта неприятия» - «еретиков» католический Рим считал «правомерными». В 858 году римский папа Николай I (?-867) отстранил от должности константинопольского патриарха Фотия (820-90), талантливого учителя талантливых православных просветителей Кирилла (827-69), Мефодия (815-85) и других молодых проповедников православия. В ответ на этот шаг папского наместничества братья Кирилл и Мефодий, покинув Константинополь, начали проповедническое странствование – они продолжили начатую апостолами Иисуса Христа БЛАГОТВОРНУЮ для биологической жизни человечества традицию – выход проповедников Христианства за пределы столиц, городов, государств - в гущу народную. Кирилл и Мефодий посетили Херсон, поклонились могиле епископа Климента. Князь Моравской державы, наслышанный об их талантах, пригласил их на проповедническую деятельность в своём государстве.
Достойные ученики патриарха Фотия - Кирилл и Мефодий – занялись укреплением духовно-нравственного стереотипа характера славян. Они разработали славянскую азбуку, начали распространять среди славян письменность, перевели и издали на славянском наречии «Псалтырь» и организовали на этом наречии служение в Церкви. Так начиналось становление славянской культуры, так рождалась величайшая в биологической жизни человечества традиция: соединение формирования нравственных стереотипов характера индивида с развитием его творческих способностей и вовлечением его в культуру, ту, которая формирует из индивида Человека-творца и сохраняет его.
Начиналась эта традиция в Византии объявлением Православия государственной религией. Продолжил её своими проповедями православный патриарх Фотий. Его ученики, известные Кирилл, Мефодий и другие проповедники, оставшиеся нам не известными, - продолжили её. О величайшем значении этой традиции в биологической жизни человечества, основанной славянскими проповедниками и научно подтверждённой в XX веке, - автор этого подтверждения академик - нейрофизиолог Наталья Петровна Бехтерева писала в 1994 году: «Именно творческие способности вместе со стереотипными базисными нравственными формируют способность противостояния человека разрушающей среде». Могу подтвердить, опираясь не только на свой собственный опыт: эта традиция была и остаётся духовно-нравственным основанием противостояния каждого человека любым притязаниям на «исключительность» любых разрушительных сил в составе любого народа мира с его, отличными от других, религиозными верованиями.
Опираясь на идею «исключительности» католицизма, Римский католический престол целенаправленно уводил Христианство от блага-единения к расколу. Решительный шаг к нему был сделан Римским папой Николаем I (?-867). В 858 году, отстранив от должности константинопольского патриарха Фотия, он объявил о разрыве Римского католического престола с Восточной православной Церковью. Возглавляемый папой Николаем I центр превозношения «исключительности» и сеятель раздора, основанного на ложном представлении о своём «величии» и присвоенной себе роли «наместника» Бога на Земле.
Наши предки действительно существенно отличались от своих западных соседей. Это установил профессор Московского университета И.Д. Беляев (1810-73). Он рассказал об этом в своём последнем исследовании: «История земщины и выборного начала на Руси» (1866). «Умение жить с соседями» шло снизу. Объединение общих усилий племён и народов, живших на территории северо-восточной Европы, куда пришли наши предки, - обеспечивали выборные из признанных лучшими жителей улицы, села, посада и т.д. И название этой организующей силе в нашей истории укрепилось соответствующее: земщина - выборные от основы, от земли. Направляемые земщиной к единению и сосредоточению, - народы Руси решительно сопротивлялись разрушительным набегам соседей «более всего из числа германских». Наши предки не дали своим западным соседям себя грабить. Так же решительно отвергали они и попытки Римского католического престола принудительно крестить их в католической вере.
Их сопротивление Рим объявил «страшной правдой», заслуживающей наказания. «Поводом» для наказания наших предков оказались их симпатии к Византии, к грекам и к православию – к вере, исповедующей единение. Папский Рим нашёл надёжных исполнителей наказания славян. Ими стали уже проявившие свою исключительную воинственность – правители германских народов. И светская Европа, признававшая верховенство Римского наместничества, тоже осуждала договоры Руси о добрососедских отношениях с варягами – норманнами называли их в Европе. В 862 году Русь пригласила варяга Рюрика княжить в Новгороде. Приглашение Русью варяга Рюрика западные соседи сочли «посягательством» Руси на их и Рима «святость». По «опасности» для себя это приглашение они приравняли к нашествию на Европу мусульманских народов: в IX веке они уже испытали страх перед ним.
Давно Европа присвоила себе «право» наказывать любой народ (строптивец), который сопротивлялся её стремлениям к обеспечению собственного «успеха» и наслаждения за счёт любого народа. Приглашение Новгородом Рюрика явилось «основанием» для экспансии западных соседей на освоенную нашими предками территорию. Экспансия была поименована «священной миссией». Выполнение её начал германский король Генрих I (876-936). Но, покорив племена полабских славян (по реке Эльба), он не смог одолеть русского князя – вещего Олега (?-912). Продолжил « миссию» вразумления «диких» славян германский король Оттон I (912-973). К X веку Религиозное общество Европы, возглавляемое Римским наместничеством, провело серьёзнейшее «мероприятие»: оно объявило себя Священной Римской империей. От имени не существовавшей «империи» римский папа призвал к выполнению «священной» миссии относительно Руси германского короля Оттона I. Этот германский король был первым, кого «наместник Бога на Земле» - в 962 году произвёл в «императоры» Священной Римской империи. Вручая Оттону I корону и титул «императора», в дополнение к своему «дарению» римский папа (христианин?) благословил его превращать всюду и всех сопротивлявшихся католицизму в рабов.
Так от «превозношения «исключительности» Католицизма, утверждения раздора и своеволия», - с 962 года к реализации «злых мыслей и намерений» о «земном владычестве» Римский престол начал привлекать самых воинственных в своём корыстолюбии правителей в Европе – германских королей. Однако, и Оттону I, как и его, предшественникам, не удалось «вразумить» Киевских князей Ольгу и Ярополка – и они отказались стать рабами Рима и германского короля. Призадуматься бы «императорам»…
Вскоре в эту «священную миссию» включился польский король Мешко I. Но и он, даже в объединённом наступлении на Русь с германским королём-«императором» Священной Римской империи Оттоном II, не смог одолеть Киевского князя Владимира. В 982 году, помимо этого, Оттон II потерпел поражение и от арабов. Как он был раздосадован этими поражениями и упорным сопротивлением Руси «священной миссии» «цивилизованных» европейцев! Этот германский король-«император» в 983 году собрал в Вероне всех «обиженных» Русью европейских королей и провёл на сейме решение о непрерывной войне против сарацин и мусульманских народов. Сарацины это: греки и славяне – приверженцы православия. Так после Византии для государств Западной Европы, образовавшихся после распада Римской империи и направляемых религиозным обществом с центром в Риме, – во вторую «враждебную правду», во второй «объект неприятия» в 983 году была превращена Русь. Более тысячи лет назад «культурная» Европа ложью и насилием породила русофобию. О ней и о непременной спутнице русофобии восточная мудрость гласит: «У них смешано то, что ложно, с тем, что они считают правдой». Мысль индивидов со светлыми помыслами на Востоке и на территории Руси «работала» в одном направлении: на необходимости создания условий для сохранения жизни людей повсюду.
Дистанцируясь от уже совершённых западными соседями преступлений против Руси и их решения, принятого в 983 году на сейме в Вероне, Киевский князь Владимир отнёсся к решению сейма мудро. Принятое им решение имеет общечеловеческое значение. Обратимся к нему со вниманием. Великий Владимир понял: военное «просвещение» объединённых сил европейских грабителей слишком дорого будет стоить Руси. Князь Владимир сделал то, о чём на Кавказе говорят: «Во время и НА ВРЕМЯ воткнул штык в землю». Он предпочёл другой способ сохранения Руси: Просвещением её народов истиной – веротерпимостью. На решение сейма 983 года он ответил иным устроением общения власти с тем народом, от которого зависело сохранение жизни Руси, да и самому князю. Он был подсказан князю выборной земщиной. Опираясь на её многовековой опыт, Святой Владимир подумал об упрочении этого единения. Его можно было осуществить принятием либо христианской, либо мусульманской веры.
Наши предки изучали своих соседей, заимствуя у них полезное для себя. Они могли не знать о существовании благополучного, поэтому успешного государства в междуречье Амударьи и Сырдарьи с центром в Бухаре, в 874-999 годах управлявшегося мусульманскими правителями из династии Саманидов. Оно было завоёвано и разрушено правителями другой династии, тоже мусульманской веры. Аналогичную историю пережили мусульманские племена и народы Семиречья (Таджикистан). Достаточно убедительно Л.Н. Гумилёв в своём исследовании «От Руси до России» объяснил, почему великий князь Владимир в решении проблемы сохранения народа Руси отдал предпочтение не мусульманской вере, а Православию. В 988-89 годах Крещением Руси в Православии было упрочено уже состоявшееся на Руси многовековое единение племён и народов (подробно см.: - И.Д. Беляев. «История земщины и выборного начала на Руси»).
Религиозному «учению» католической Церкви князь Владимир предпочёл Истину - Евангелие. Её искал персидский поэт Насир Хусроу, в течение семи лет (1045-52) совершив путешествие от Индии до Египта. Предпочтением духовной истины Русь вызвала на себя особое озлобление юной русофобии. А.С. Пушкин в 1814 восхищался дальновидностью и прозорливостью князя Владимира. Его ответ на решение сейма в Вероне, преследовавший СОХРАНЕНИЕ народа, Александр Пушкин назвал СПОСОБОМ «МЩЕНИЯ» - наказанием Русью помыслов и стремлений западных и любых других её «соседей». С того X века, в работу по осознанию общности судьбы с племенами и народами Руси, которой до того занималась земщина, вместе с ней стала заниматься и православная Церковь. Серьёзное внимание к духовно-нравственному состоянию народов Руси превращалось в стойкую традицию. От столетия к столетию выборная земщина и Церковь, совершенствуя заимствованный в Византии опыт духовно-нравственного воспитания народа, вовлекали в эту работу устное народное творчество, летописания российских монастырей, словесность и не только российского происхождения. Открытость всем - заимствование «светлых помыслов» других народов оказывало благотворное влияние на племена и народы Руси: оно укрепляло и ускоряло их духовно-нравственное взросление. Н.М. Карамзин, изучавший этот период нашей истории по монастырским летописям, с восхищением говорил своим слушателям на общественных чтениях: «Мы взрослеем не веками, а десятилетиями».
Раскрывая краткое высказывание историка, А.С. Пушкин объяснил, каким Просвещением на протяжении восьми столетий обеспечивалось быстрое духовно-нравственное взросление россиян. К сведению любителей мифа об «изоляционизме» России А.С. Пушкин: «В нашей словесности, - писал поэт, - слилось чувство глубокой религиозности, коим мы обязаны христианству: Бог приходит ярким светом в души к людям, тьмой одетым; романтическая любовь - подарок нам арабов и варваров; уныние – душа севера и зависимости; всякий фанатизм - необходимый плод борьбы вековых устройств Европы с порывами к улучшению; наконец, перевес мысли над чувствами и оттуда стремление к ЕДИНСТВУ и СОСРЕДОТОЧЕНИЮ». Европа! - в 1918 году взывал Александр Блок: «Ликуя и скорбя, и обливаясь чёрной кровью, Россия глядит, глядит в тебя, и с ненавистью, и с любовью!» По Пушкину: с любовью к христианскому Просвещению и с ненавистью - к исходящей от заблуждений Европы - тирании.
Изначально именно итог быстрого духовно-нравственного взросления народов Руси вызывал серьёзную озабоченность западных её соседей. С IV века они наблюдали результативность жизнедеятельности народов в православной Византии: восхищались, завидовали и страшились её результатов. Силу противостояния таким способом воспитанного народа Руси западные соседи не единожды испытали на себе. Поэтому с самого начала они старались сдерживать скорость взросления наших предков. «Европа опасалась возрастания могущества Руси и всеми способами противодействовала её благоденствию», - писал о русофобии И. Гердер в труде, предусмотрительно опубликованном в России в 1785 году – накануне отечественной войны 1812 года.
В те же столетия «особое религиозное общество» Европы необходимость распространения Евангелия заменило «работой», нацеленной на привлечение наиболее воинственных правителей к участию в создании «мировой христианской империи». Поощрением служило провозглашение воинственного короля императором Священной Римской империи. Жаждущих этого «звания» - ступеньки к «высшим успехам и наслаждениям» - оказалось немало. Римский католический престол выделил и отдал предпочтение правителям «более всего из числа германских народов». Они уже проявили неутолимую жажду и готовность извлекать «свою» пользу всюду, где только представится такая «возможность». Отмеченные «святым доверием» германские правители целенаправленно стимулировали агрессивные настроения своих подданных. Старались и не получившие такого «доверия». Успех и наслаждение, обеспечиваемые якобы «исключительностью» Католицизма, - превратились в смысл и цель жизни формирующегося в условиях нового времени стереотипа характера европейского индивида - убеждённого в своей «исключительности». Пренебрегая необходимостью изучения исторического опыта Востока, презирая его народы, Европа повторяла его заблуждения и трагические ошибки.
Отказываясь от главной миссии Церкви, ряженые «католики» продолжали своё «продвижение» к расколу – к разрыву Католицизма с провозвестником единения и сосредоточения - Православием. Начатый в 858 году папой Николаем I раскол Христианства, в 1054-1204 годах был реализован полностью. На протяжении столетий, от одного поколения к следующему западноевропейское воинство, подготавливаемое к любой экспансии во имя «успешности», «освобождалось» от всех нравственных ограничителей. К началу крестовых походов католический Рим имел опытный, свободный от нравственных угрызений военный контингент, для которого война превратилась в самый короткий путь к успеху и наслаждению. Участие таких «героев», страшившихся своих грехов, в крестовых походах, в сравнении с приобретением индульгенций, - объявлялось наилучшим способом освобождения от них. Грешники, уходившие «освобождаться» от грехов, обеспечили массовость участников грабежа, безмерность проявляемой ими корысти и исключительную жестокость по отношению к обворовываемым ими «еретикам».
Восток продолжал поиски истины, способной объединить народы и предотвратить поддержку ими стремлений и желаний правителей с «омрачёнными помыслами» и во время, предшествовавшее татаро-монгольскому нашествию. Низами на Востоке: «Взгляни: в наш век от бесчеловечности страшится человека человек». «Восстановим преданья Хусроу, поистине сладчайшее указание изыскания путей нравственного совершенствования». Низами и Руми (1207-73), призывали поэтов продолжить работу Хусроу по просвещения народа: «Слово в созиданье претвори» (Низами). Люди должны понять и усвоить: «Сто едоков могут уместиться за одним дастарханом (скатертью), а два правителя не могут уместиться в целом мире». «Как часто бывает, что два турка чужды друг другу, а турок и индеец единодушны. Значит, дело не в общем языке: единодушие дороже единоязычия». Руми (1207-73).
Поэт – пророк. Служением его творчества можно предупреждать поддержку непросвещённым народом тиранов и деспотов. Низами: «Служение – вот свойство человечности. Служение – вот честь для человека. Долг поэта: служение людям, народу». «В поэте-рабе нет нужды никому, и хозяйство ВСЕЛЕННОЙ не прибегнет к нему», потому что оно заинтересовано в сохранении Жизни на планете Земля. Специально Низами написал поэму «Слово», чтобы Письмена его времени служили потомкам постижению опыта их предшественников. «Все мы сеятели – один для другого», - объяснял он назначение Слова. Саади (1210-92) - единомышленник Низами и Руми. Слово и речь поэта – он тоже считал оружием - мечом! К поэту: «Всю правду яви! Всё, что знаешь, открой! Прочь речи корысти с их лживой игрой!» Советский поэт Таджикистана Хабиб Юсуфи (1916-45), командир артиллерийской батареи, павший смертью героев в ВОВ, в письмах с фронта писал, что книгу стихов Саади всегда носит на груди. Он помнил всемирно известные строки стихов Саади:
«Всё племя Адамово – тело одно, из праха единого сотворено.
Коль тела одна только ранена часть, то телу всему в трепетание впасть».
Он погиб, защищая ВСЕЛЕННУЮ. «По ком звонит колокол? Не звонит ли он по тебе»,- землянин? Эрнст Хемингуэй (1899-1961).
Два особых общества Европы - религиозное и светское – накануне татаро-монгольского нашествия продолжали готовиться к «мировому владычеству». С Востока, круша и разрушая, и с Запада в XIII столетии навстречу друг другу шли армии зла. Собирая таких «воинов» под религиозные знамёна, в 1096-1270 годах папы организовали и провели 9 крестовых походов. Сколько таких «героев» воспитали они почти за 200 лет! Во время первого крестового похода религиозное и светское общества продолжали «непримиримую» войну друг с другом за инвеституру. Однако германский король, представитель светского общества Европы – Генрих IV – активно помогал Римскому папе – главе религиозного общества Европы - в подготовке и проведении похода, объявленного «святым делом» «освобождения от неверных» Христианства. Территориальный захват был назван ими «освобождением от «неверных» святой земли – Палестины». И «Гроб Господень» крестоносцы «освобождали» из «плена» у «неверных». Другой союзник Римского престола – Генрих VI, сумел «уговорить» грабителей» от религиозного и светского обществ «не ссориться» из-за инвеституры и подписать в 1122 году конкордат о «согласии» в Вормсе – цель ведь была одна. В последующих походах под «святым» знаменем грабили вместе приверженцы религиозного и светского обществ Европы.
После первого похода, завершившегося захватом крестоносцами Иерусалима, в начале XII века ободрённые «успехом» европейские ростовщики первыми занялись укреплением своей военной мощи: они создали здесь воинственный МОНАШЕСКИЙ орден тамплиеров. Усилением своей военной «мощи» озаботился и католический престол Рима: в конце XII века Рим создал Тевтонский воинственный тоже МОНАШЕСКИЙ орден. В награду за содействие германский король Генрих IV получил земли полабских славян, завоёванные в своё время Генрихом I. Эти земли стали называть государством Тевтонского ордена. Отсюда Рим «черпал» «императоров - полководцев» Священной Римской империи и направлял их с их «воинами» в первую очередь против первого «объекта неприятия» - против Византии.
Военное уничтожающее воздействие на Византию Римского католического престола много веков сопровождалось духовным растаскиванием вошедших в её состав народов и превращением их страны в служанку Европы. Во второй половине XII века папские проповедники подготовили болгарскую власть и её элиту к выходу болгар из состава Византии. Готовясь к выходу, власть и элита немедленно начали переговоры о вступлении болгар в «семью» западноевропейских народов.
В 1204 году римским папой Иннокентием III был организован 4-ый крестовый поход. Константинополь был захвачен и разграблен крестоносцами. Вот тогда болгарский правитель Калоян получил от римского папы знаки королевского достоинства, а глава болгарской Церкви стал католическим примасом. За эти «дарения» болгары обязаны были вступить в войну Рима против православных. В годы оккупации Константинополя крестоносцами такое же «превращение» пережили и сербы. В 1217 году правитель сербов Стефан Первовенчанный получил от папы королевскую корону. Однако спланированная католическим Римом уния приверженцев «чистоты веры» - католиков с «дикими» православными христианами так и не состоялась: болгарский и сербский народы отказались от этого «блага», продемонстрировав верность Православию. Однако Рим вместе с посвящёнными им в «императоры» германскими королями продолжал представлять себя в Европе «создателем» «всемирной христианской империи».
В 1209-29 годах под флагом «чистоты веры» католики воевали против альбигойцев. В ходе этой войны папа Иннокентий III учредил в 1215 году церковный суд - инквизицию. В 1232 году папа Иннокентий IV превратил её в постоянно действующий орган католической церкви в её борьбе против всех сомневающихся в «исключительности» католицизма. То, что удалось проделать с Византией, с болгарами и сербами, Римский католический престол попытался повторить над Русью, с 983 года уже являвшейся для Рима вторым «объектом неприятия». С этой целью в 1237 году папа Иннокентий IV руководил созданием в Прибалтике Ливонского военного католического МОНАШЕСКОГО ордена. Русь не онемела от страха. А.С. Пушкин об этом: «Благодетельное потрясение, произведённое крестовыми походами, не отозвалось в краях оцепенелого севера, - России определено было высокое предназначение»: ей предстояло подтверждать преимущества «примера лучшего» - исторического опыта единения народов разных национальностей и разных религиозных верований.
После Крещения Руси, взрослевшие духовно и нравственно россияне, - понимали это. Церковью, земщиной и властью они были подготовлены к защите избранного ими способа жизни в неминуемой встрече с «рыцарями» - с «культурно-величественными» крестоносцами Запада и не только: уже двигалось на Русь нашествие с Востока. Надёжные продолжатели дела князя Владимира, последовательно представлявшие власть на Руси: Ярослав Мудрый, Владимир Мономах, Юрий Долгорукий – основатель Москвы, Андрей Боголюбский и Александр Невский, опираясь на земщину и Церковь, - 250 лет готовили своих подданных к этой «встрече», состоявшейся в 1240 году. Это – к просвещению современных «ускорителей»: в 1990 году наши «демократы» обещали перестроить Россию за 500 дней. И начали не с создания условий для свободной ДЕЯТЕЛЬНОСТИ россиян в труде и СЛУЖЕНИИ, а с введения в программу школьного обучения уроков полового воспитания. Благодаря творчеству В. Блейка, В. Вордсворта и А.С. Пушкина, история человечества знает, кому и для чего нужно было в народе «будить похоть и гасить мысль». Знакомы ли наши российские «европейцы» с их творчеством? Нет. После 1991 года 30 лет они продолжают обманывать доверчивых громогласными обещаниями «успеха и наслаждений». Привлекая их к участию в «протестах», обещают превратить россиян в «счастливых» европейцев.
В первой половине XIII века властвующая Европа, направляемая католическим Римским престолом, попыталась «осчастливить» «диких» россиян. Она организовала их «встречу» с «провозвестниками культуры» - воинственными крестоносцами. Европа воспользовалась нашествием на Русь с Востока. Но хан Батый (1208-55) был умным политиком. Он прошёл от северного Китая, через Среднюю Азию, от Руси к Польше, Венгрии, дошёл до Адриатики. Общественный порядок, утверждённый на Руси единением власти, Церкви и земщины удивил Батыя: в сравнении с ним европейский «порядок» проигрывал. Хан Батый вернулся на Русь и в 1243 году основал на её территории своё государство – Золотую Орду.
«Даже кочующее племя варваров, - писал А.С. Пушкин по этому поводу, - не имевшее ни словесности, ни торговли, ни законодательства, - смогло понять необходимость такого способа общения с народом и управления им». «Духовенство, пощажённое удивительной сметливостью татар, - в течение двух столетий питало бледные искры византийской образованности. В безмолвии монастырей иноки вели свою беспрерывную летопись. Им мы обязаны историей России». Великий поэт России подчеркнул: иноки работали над сохранением положительной матрицы долгосрочной памяти народов Руси, чтобы она вернула их усилия к возрождению ИХ собственной жизни и жизни своего Отечества.
Не понял П.Я. Чаадаев, которому А.С. Пушкин, его давний друг, пытался объяснить эту истину. Не захотела понять и «умная» Европа. Отказавшаяся от Истины, «просвещённая» страстно-выспренными сочинениями своих услужливых поэтов (толпой называл их Гёте), она уже хронически «хромала головой». «Россия своими громадными пространствами поглотила монгольское нашествие… Наше мученичество избавило от всякой помехи энергическое развитие католической Европы», – писал А.С. Пушкин. Но!
В XIII - XV веках «наше мученичество» Западня Европа использовала не для осуществления «своего энергического развития». Воспользовавшись вторжением воинов Батыя на территорию Руси и его «путешествием» по Европе, в устье Невы в 1240 году явились шведы, немцы, датчане. Воины Новгородского князи Александра наказали их. После этой победы князя Александра стали величать Невским. В 1242 году к Чудскому озеру пришли рыцари Тевтонского ордена. Сразились: русский князь Александр Невский и «полководец», германский король и «император Священной Римской империи» Фридрих II (1194-1250). И этот германский правитель в «высоком звании» не оправдал надежд западных соседей Руси: Александр Невский оставил его рыцарей лежать на льду и подо льдом Чудского озера, предупредив остальных: «Кто к нам с мечом придёт, от меча и погибнет». Александр Невский опирался на поддержку народа, на протяжении 250 лет осознавшего преимущества единения россиян. Пришедших без меча – этот народ Руси мог понять. Быть принятыми Русью – зависело от пришельцев. В отличие от своих недалёких преемников, хан Батый – после встречи с Александром Невским - предпочёл на Руси «во время воткнуть меч в землю». Его наследники не постигли тонкости этой политики и начали по примеру Европы тоже «хромать головой»: пытаться одолеть дух Руси силой.
Не поняли истины и тщеславные удельные князья Руси, пообещавшие, но трусливо не оказавшие помощи городу Козельску во время его осады армией Батыя. После побед Александра Невского в 1240 и 1242 годах они провоцировали его на решительное масштабное выступление против Золотой Орды. Под тем же предлогом - немедленного выступления во имя «освобождения» Руси от «Золотой Орды» (или от жизни?) - настаивал религиозный и светский Запад. В то время выступление Руси против Батыя было преждевременным, – оно грозило неизбежным поражением – утратой жизни. На это или на существенное ослабление сил Александра Невского и рассчитывали удельные князья и их западные подстрекатели.
Александр Невский понимал это. Во имя сохранения Руси и её народов он трижды посетил «Золотую Орду» и договорился с ханом Батыем об условиях взаимодействия в предотвращении продолжения экспансии на Русь с запада. Светский Запад на некоторое время остановился. Религиозный запад, уверовавший в своё «величие» - продолжал «действовать» ложью и давлением. В 1251 году Римский папа Иннокентий IV(1195-1254) прислал к Александру Невскому двух своих легатов с предложением стать под покровительство Римского католического престола. Александр Невский ответил посланцам папы: «Мы знаем истинное учение Церкви, а вашего учения не приемлем». До него понимание этого проявил Владимирский князь Андрей Боголюбский (1100-1174) – сын Юрия Долгорукого. Всех, даже своих родственников, проявлявших симпатии к церковному «учению» Римского католического престола, - он выслал за пределы Руси.
Те удельные князья, которые во время нашествия строили планы на ослаблении Руси и даже на устранении князя Александра Невского, устроили против него громогласную обструкцию. Но на поддержку внутренних смутьян для использования их в продолжение экспансии против Руси Европа тогда не решилась – испугалась золотоордынской конницы. Но и этот урок она превратила только в досаду и стала ждать следующего подходящего «случая» для проникновения на территорию Руси и «просветления» её.
Русский князь и хан «Золотой Орды» в середине XIII века приняли верное решение. Иноки в монастырях, заполняя положительную матрицу долгосрочной памяти народов Руси, готовили их к освобождению её территории от Золотой орды для продолжения жизни, движения и развития своего отечества. Сохранением его истории – они сохранили жизнь его народу для сопротивления. Готовила россиян к сопротивлению Золотой орде и земщина. Такая Русь могла выдвинуть из своей среды Евпатия Коловрата, Дмитрия Донского, Сергия Радонежского и ему подобных проповедников православия и народных организаторов в земщине. Россияне, освобождаемые религией от превозношения, в нужный момент выдвигали из своей среды необходимых ей организаторов и вдохновителей.
В 1256 году после смерти хана Батыя (1255) земщина нескольких городов объединилась и прогнала золотоордынских сборщиков дани ни с чем. Больше они не появлялись в русских княжествах: право сбора дани (налога) было передано земщине - местному самоуправлению. 125 лет, следуя примеру Московского князя Ивана Калиты, русские князья использовали эту финансовую возможность в работе по укреплению духовного стержня России – главного условия, обеспечившего победу россиян на Куликовом поле в 1380 году. Победители вернулись с поля другими: вернулись собирателями русских земель вокруг Москвы. С момента Крещения Руси в Православии четыре столетия духовно-нравственный стержень россиян вёл их к созданию русского централизованного государства. (И.Д. Беляев: «История земщины и выборного начала на Руси»).
В 1480 году Ивану III, первому «государю всея Руси», достаточно было с такой силой появиться у реки Угра, чтобы войско Золотой орды, постояв и не приняв сражения, - покинуло территорию уже созданного государства – России. Пока Русь выживала со своей территории Золотую орду и создавала единое централизованное государство, в эти же столетия НЕ «энергическим развитием своим» занималась Европа.
Римский католический престол и светская Европа, лишённые возможности проникновения на территорию Руси, а с 1478 года – России, - в XIII - XV веках сосредотачивали свои усилия на попытках «вразумления» других православных народов. «Православные христиане это такие еретики, что самого Бога тошнит». В 1251 году даже при нахождении на её территории Золотой Орды Русь отказалась принять «покровительство» над собой Римского католического престола. Византию ему удалось прогнуть: в 1274 посланцы византийского императора Михаила Палеолога променяли благо на «благо» экспансионистов: они признали главенство Римского папы над Православной Церковью Византии, подписав унию византийской православной и римской католической Церквей. И началось полное религиозное и политическое подчинение Византии Западу. Русский паломник, посетивший Византию в начале XIV века, писал: «Греки – это те, у которых нет любви» - они утратили её, они утратили душу свою. В 1439 году на Ферраро-Флорентийском соборе Римскому католическому престолу удалось уговорить российского митрополита Исидора подписать унию и от имени русской православной Церкви. Но по возвращении его в Москву князь Василий II, отец Ивана III, справедливо счёл поступок митрополита предательством и посадил его в темницу.
В 1337-1453 «благо» европейцев-экспансионистов бушевало в Столетней войне между Англией и Францией. За «успех и наслаждение» продолжал воевать и Римский католический престол. Именуя её войной за «чистоту веры» и делая ставку на германских королей, на протяжении пяти столетий (962-1453) в «звание» «императора (не существовавшей) Священной Римской империи» папы возвели четырёх Оттонов (I - IV), шесть Генрихов (I VI), трёх Фридрихов (I-III), в том числе и Фридриха Барбароссу, двух Карлов. Благодаря усилиям этих королей-«императоров», опиравшихся на военизированных любителей «успеха и наслаждений», - они смогли существенно ослабить Византию. Бездуховность папского наместничества породила «Великий раскол»: в 1378-1417 два или три папы одновременно воевали между собой за папский престол. В 1414-18 годах Констанцский собор положил конец этой «борьбе», избрав одного папу – Мартина V. Бездуховные «отцы» европейских наций не смогли организовать защиту ими «святого престола» - столетиями римское наместничество приучало их воевать за «свою» пользу ПОВСЮДУ.
Чтобы окончательно уничтожить уже духовно поверженную Византию, папское наместничество призвало на помощь турок-сельджуков, и только тогда сопротивление ослабленной Византии было сломлено. В 1453 году Византия – первый «объект неприятия» для Римского католического престола была разгромлена. Но падением Византии, к которому десять столетий «продвигалось» папское наместничество, воспользовался не Рим, а его «союзник» - турки-сельджуки. Фридриху III (1415-93) – досталось только подчеркнуть собственную и роль своих предшественников – германских королей - в пособничестве окончательному уничтожению Византии, но подчеркнуть, лишь в наименовании своего «величия». Он стал называть себя «императором Священной Римской империи германской нации». Это был признак «взросления» выпестованных папским наместничеством «птенцов»: начиналось посягательство птенцов на идею «исключительности» Католицизма и на верховенство Римского наместничества в Европе.
С 1452 года Фридрих III являлся австрийским эрцгерцогом и активно участвовал в перекройке границ государств Центральной Европы. Возвеличивание им германской нации свидетельствовало о масштабах претензий в Европе Дома Габсбургов – Фридрих был из этого Дома. Рим почувствовал опасность, но «увидел» лишь вершину айсберга – возможность утраты присвоенного себе права на наместничество. На протяжении десяти столетий (V-XV) преемники Льва Великого (? – 461) превозношением «исключительности» Католицизма, распространением раскола и обещанием создания на этой «основе» «мировой христианской империи», - утверждали присвоенное себе «право» на наместничество и открыто демонстрировали использование его, как прежде власть, для безграничных наслаждений. «Бог дал нам Папство, так насладимся же», - заявил папа Лев X (1471-1521) о назначении служения пап как общепринятом. Как наслаждались на всех уровнях - сверху донизу - рассказал в романе «Гаргантюа и Пантагрюэль» современник этого папы французский писатель Ф. Рабле, продолжил М. Монтень (1533-92).
Рим поспешил перенаправить надежду на достижение своего «земного владычества» на испанского короля. Не последнюю роль в этом сыграло открытие Х. Колумбом (1451-1506) Америки. В 1519 году императором Священной Римской империи был объявлен испанский король Карл V (Карлос I, 1500-58). Не без корысти сторон: в связи с открытием Америки Карлос I обещал «завершить план создания мировой христианской империи». С включением в неё и территорий открытого Колумбом континента?
Десять столетий «наслаждений» папского наместничества А.С. Пушкин справедливо назвал «мерзостями папизма». Самым опасным по своим последствиям было основание и в течение тысячелетия утверждения прямыми наследниками Голгофы – папским наместничеством традиции формирования стереотипа индивида европейского характера, целью и содержанием жизнедеятельности которого окончательно утвердилось: извлечение «СВОЕЙ» пользы отовсюду и любыми способами. На протяжении десяти столетий папское наместничество поощряло и стимулировало освобождение католиков-«христиан» от нравственных ограничителей. От поколения к поколению «свободный» европеец, проходил обязательную «закалку» в войнах на континенте. «Закалённых» и обогатившихся в войнах европейцев стали называть «предприимчивыми». Ими война была признана самым «коротким» путём к «успеху и наслаждениям». На Россию они пока не решались идти, а в Европе профессиональным грабителям стало тесно. В поисках готового для грабежа источника они перешагнули её границы.
Первыми извлекать «свою» пользу за пределами Европы двинулись португальцы. Король Португалии Генрих-Мореплаватель (1390-1460) нашёл «свою» пользу в вывозе чернокожих рабов с территории западной Африки. Он положил начало работорговле. Алчные глаза «предприимчивых» европейцев загорелись. За португальцами последовали испанцы: в 1492 году Колумб (1451-1506) «открыл» Америку. Для колонизации её двинулись на этот континент «предприимчивые» испанцы, англичане и французы. Проторенным Генрихом-Мореплавателем на море путём проследовал португалец Васко да Гама (1469-1524), дошел до юга Африки, обогнул его и дошёл до Индии. Весь пройденный им путь с географической точностью воспроизвёл английский поэт С.Т. Кольридж (1772-1824) в поэме «Сказание о старом мореходе». Рассказал он и о нравственном надломе, который переживали участники этих «похождений», вспоминая о своём «обращении» с аборигенами. До Кольриджа португальский поэт Камоэнс (1524-80), принимавший участие в многочисленных путешествиях и наблюдавший картины унижения человеческого достоинства аборигенов, - «скорбью наполнял свои сонеты». Он предупреждал: результатом такой «деятельности» добытчиков-«мореплавателей» явится неизбежная духовно-нравственная деградация нации завоевателей. В Англии об этом предупреждал Джон Мильтон (1608-74), во Франции – Блез Паскаль (1623-62).
Тверской купец Афанасий Никитин (?-1475) – православный христианин - был почти современником Генриха-Мореплавателя, Фридриха III (1415-93), папы Льва Х, Колумба, Васко да Гама. Возрастная разница между ними незначительна, духовно-нравственная разница – небо и земля. Тверской купец Афанасий Никитин совершил «Путешествие за три моря в Индию» в 1468-74 годах. Афанасий Никитин «взрослел» как православный христианин: узнавал мир и живущих в нём людей. На обратном пути из Индии он посетил Сомали (восток Африки), Маскат (восток Аравийского п-ва), Никею (ныне город и озеро Изник вТурции). Ни один русский купец не последовал за  ним на посещённые им территории для грабежа живших там народов. Славяне имели иммунитет от превозношения, нравственного и физического насилия над иноверцами. Всюду, где появлялся русский набожный купец - Афанасий Никитин, - он проявлял терпимое отношение к разным народам, к их религиозным верованиям и обычаям. Так в годы первой мировой войны проявили себя солдаты и офицеры армии генерала Баратова на Персидском фронте.
Был в XV веке в этой группе противников превозношения ради грабежа «диких» народов ещё один современник, тоже отличавшийся от своих западных «коллег», - Иван III (1440-1505). С 1478 года государь всея Руси – единого централизованного государства. Он направлял вооружённые отряды в неведомые земли - за Урал. «Неведомая, дикая, седая ширь» – Сибирь звала созидателей ОТКРЫВАТЬ и ОСВАИВАТЬ её чарующие, но нелёгкие просторы. В конце XVI века А.Ф. Строганов снарядил экспедицию Ермака за Урал в Западную Сибирь. Как вначале, так и впоследствии русские первопроходцы проявляли такое же терпимое отношение ко всем племенам и народам, с которыми они встречались. Действовали практично: в 1554 году была создана Московская (Русская) компания для торговли с Востоком, началось изучение языков, обычаев, письменных символов народов, которые проживали на пути следования русских первопроходцев на восток.
Вслед за Ермаком, перейдя Урал, через Западную и Восточную Сибирь за столетие они дошли до Тихого океана. В 1625 была создана Православная епархия в Тобольске, но насильственной христианизации она не осуществляла. В 1663 году в России были организованы специальные курсы по изучению Китая и китайских иероглифов. В 1715 году митрополит Тобольской православной епархии отец Иоанн организовал православную миссию в Пекин. С основанием Московского университета в 1755 году возник интерес к системному изучению истории, языков и культуры народов Китая. Сосланный в Илим А.Н. Радищев занимался практической организацией торговли с Китаем. В 1835 году на Кяхте были организованы специальные курсы по изучению китайского языка.
Такой способ взаимодействия русских землепроходцев с аборигенами Н.М. Карамзин называл «примером лучшего». «Пример лучшего» начинала и, что называется под непрерывным обстрелом, на протяжении десяти веков пыталась реализовывать Византия, пока в XV веке не была уничтожена окончательно. С X века на государственном уровне «пример лучшего» утверждала Россия. В XVI веке она перешагнула за Урал, чтобы как можно большее число народов мира последовало «примеру лучшего» в организации своей жизнедеятельности и этим содействовало сохранению Жизни на планете Земля. «Предприимчивые» европейцы в любом уголке мира превращали в «свою» пользу усилия любого народа, формируя отрицательную матрицу долгосрочной памяти отдельного народа и человечества в целом. Совокупность политики римского наместничества А.С. Пушкин назвал «мерзостями папизма».
«Там, на Западе,- писал он, - признавая главою своею папу, католическое духовенство составляло особое общество, освободившее себя от подчинения гражданским законам. Оно вечно полагало суеверные преграды просвещению: религиозному, историческому и культурном. У нас напротив, завися, как все прочие сословия, от единой власти, но ограждённое святыней религии, православное духовенство всегда было посредником между народом и государством, как между человеком и Божеством. Наше духовенство вплоть до Феофана было достойно уважения, оно никогда не пятнало себя низостями папизма и, конечно, никогда бы не вызвало Реформации в тот момент, когда человечество больше всего нуждалось в единстве»: в объединении усилий в борьбе  против «правителей-львов с когтями и клыками», против тиранов и деспотов любой национальности. Святыня Православия, в 988-89 годах избранная Великим князем Владимиром для обеспечения единения россиян, - веками сохраняла жизнь России, её подданным и, без преувеличения, желавшим сближения с ней народам мира.
Реформация, спровоцированная «мерзостями папизма», была отрицанием искренно верующими католиками папского наместничества. Согласно свидетельству Франсуа Мориака, больше половины их в XVI веке «ушли в Реформацию». Реформация могла быть началом освобождения католической Церкви от «мерзостей папизма» и перехода её к служению, назначение которого было определено Иисусом Христом во время Его земной жизни. Но индивиды с омрачёнными помыслами в папском наместничестве на Реформацию ответили и триста лет осуществляли Контрреформацию методами, какими в свое время утверждалось папское наместничество. Контрреформация вызвала уход из католической Церкви новой, большой группы искренне верующих христиан. Эти европейцы, искренние противники «мерзостей папизма», покидая Европу, оседали на других континентах созидателями. Поэтому мы имеем «Хижину дяди Тома» Г. Бичер-Стоу и «Унесённые ветром» М.Митчелл.
Очевидцами главного последствия «мерзостей папизма» – утраты национальной сущности народа, - о которой в своё время предупреждал Камоэнс, пришлось быть не только Паскалю и Мильтону. Обогатившись в морских и сухопутных «путешествиях» по всему миру, - по возвращении «предприимчивые» европейцы заявили о своей претензии на власть. В XVI - XVIII веках ОНИ, выпестованные «мерзостями папизма», шли на смену монархическим режимам, назвав реализацию своей претензии на власть – РЕВОЛЮЦИЕЙ. С самого начала неизменным спутником и продолжением «революций» являлось насилие и война. «Птенцы» гнезда папского наместничества полностью унаследовали политическую практику своих наставников. Подобрав их падающий авторитет, идею «исключительности католицизма» они превратили в идею европейской «исключительности». От наставников они унаследовали и закрепили в своих морских и сухопутных похождениях по континентам и странам мира презрение к неевропейским народам. Под маской «провозвестников» европейской «культуры», «дарителей» «дикарям» европейского «счастья», - в XV - XVIII веках они утверждали чёрные страницы колониализма.
Польша и Швеция свою претензию на «исключительность» неоднократно пытались удовлетворять поближе: за счёт России. В начале XVII века, воспользовавшись внутренней смутой, они решились на сокращение России до размеров Московского княжества XIV века. Зачинщики российской смуты, ставшие пособниками интервенции, были первым поколением внутренней русофобии. Внешней и внутренней русофобии Россия противопоставила силу, которая оказалась способной противостоять индивидам с «омрачёнными помыслами» любой национальности, в любом количестве и с любыми их целями. Россия противопоставила внешней и внутренней русофобии традицию многовекового единения Россиян. На средства, предоставленные купечеством, россияне  «выпроводили» их за пределы России.
История российского купечества, героически проявившего себя не только во время смуты начала XVII века, - интереснейшая страница в общей истории России. «Нет худа без добра», - гласит наша пословица. Собором 1649 года было узаконено окончательное закрепощение крестьян. С именем того же царя связано рождение и становление российского купечества в качестве самостоятельного сословия: указом Алексея Михайловича Романова, отца Петра I, от 13 октября 1675 года помещикам разрешалась продажа крепостных крестьян без земли. Несколько поколений сильных крестьян выкупали себя, свои семьи и «уходили» в купечество глубоко верующими православными христианами. Избранный Русью путь постижения Истины обеспечивал сохранение России снизу. Получавшие вольность крестьяне, уходя от хозяина, говорили: «Я честно работал на вас, теперь буду работать во стократ лучше».
Потомки купцов из бывших крепостных, превращаясь в предпринимателей, создавали в России промышленные районы, сопровождая свою деятельность невиданной по своей щедрости и духовности благотворительностью. Подробности в «Музее предпринимательства и благотворительности в России» (Москва, ул. Донская, д. 9). Музей создан выпускником исторического факультета МГУ Л.Н. Краснопевцевым.
Изложенная выше история не была известна европейским словесникам со светлыми помыслами, возраставшими в десятилетия XVIII века, предшествовавшие французской революции. Но они обратили внимание на усиливавшиеся в их время экспансионистские мотивы, отражавшиеся в поэзии, заинтересовались их происхождением и обратились за объяснением к знатокам. Философу Гердеру «(1744-1803) и поэту И.В. Гёте (1749-1832) их старший друг, драматург Г.Э. Лессинг (1729-81) ответил: «На этот счёт у нас не всё в порядке. Народы Европы, поддерживая помыслы и намерения римских пап (религиозных правителей), объявивших себя наместниками Бога на Земле, - пошли путём заблуждений. Немногих из них, проникавших в суть вещей и раскрывавших всем души скрижали, папские священники сжигали на кострах и распинали, как вам известно, с самых давних дней». Со времён Голгофы римское папство сжигало на кострах и распинало «вскрылённые души». В 1215 году римский папа Иннокентий III учредил для этой цели инквизицию, а в 1232 году папа Иннокентий IV превратил её в постоянно действующий церковный суд над «еретиками».
Гердер и Гёте предпочли самостоятельно УЗНАТЬ эту историю и обратились к давним и новым европейским Письменам. С самого начала изучения их Гёте писал: «Давность приобретает ясность», и в 1775 году он начал работу над трагедией «Фауст». Гердер обретал ясность в изучении истории взаимоотношений между народами западной и восточной Европы и помогал своими исследованиями своему другу – Гёте. Пристальное внимание, пожалуй, даже большее, чем сами европейцы, - к состоянию научной мысли Европы о человеке проявляла Россия: издательство Н.И. Новикова (1744-1818) осуществляло перевод и публикацию каждого заслуживающего внимания научного исследования Европы. «Н.И. Новикову обязан своей образованностью Н.М. Карамзин», - писал А.С. Пушкин.
В1777 году издательством Н.И. Новикова был осуществлён перевод и публикация труда Гердера, в котором он писал: «Славяне были щедрыми, гостеприимными до расточительности, любителями сельской свободы, легко подчиняющимися и покорными, врагами грабежа и разбоя... Славяне любили труд, никогда не претендовали на мировое господство, не имели в своей среде воинственных наследственных князей и предпочитали платить дань, лишь бы спокойно жить на своей земле»… Западные соседи «многому у славян научились» … «Но некоторые народы, и более всего из числа германских, очень тяжело провинились перед ними»,… «К концу XVII века, - писал Гердер, - в Европе уже господствовало утверждение, будто обитатели всех стран света должны стать европейцами, чтобы быть счастливыми».
В 1785 году Н.И. Новиков издал на русском языке второе исследование И.Гердера. В нём утверждение о «европейском счастье» германский философ назвал «самой черной формулой языка», за которой он увидел «самую чёрную формулу насилия – посягательство на достоинство и жизнь человека» и претензию европейцев на мировое господство. Так, изучая давние и новые Письмена Европы, германский философ И.Гердер указал место и время рождения фашизма, задрапированного его создателями словами о «европейском счастье».
Распространение европейского «счастья» под лозунгом: «Мир – дикая периферия Европы» Лессинг и Гёте назвали «безрассудством», опасным в первую очередь для самой Европы. В 1784 году, написав первую часть трагедии «Фауст», Гёте констатировал: «Мы драпируем способами всеми своё безволье, трусость, слабость, лень. Нам служит ширмой любая дребедень» для сокрытия истины наших помыслов, намерений и действий. Поэтов, своими произведениями провоцировавших приближение французской революции и воспевавших экспансионистские планы папского наместничества, в Европе было немало. Толпой назвал их Гёте. Российские единомышленники Гердера, Гёте и Лессинга поняли, какую истину прятали за словесной «ширмой» их западные соседи.
После того, как они отметили заметный рост числа подражателей европейской «исключительности» среди российских словесников, писатель-сатирик Д.И. Фонвизин (1744-92) решил узнать степень реальной опасности, исходившей от экспансионистских намерений Европы по отношению к России, и совершил поездку по странам Европы. По возвращении в Россию, он сообщил своим единомышленникам: «Поэзия Европы стала наукою хитро льстить языком и пером, - значит, говорить и писать такую ЛОЖЬ, которая была бы знатным приятна, а льстецам полезна и которая состоит из бесстыдных похвал большому барину за те заслуги, которых он не делал, и за те достоинства, которых он не имеет». Подчёркивая тождество намерений европейской словесности и российских подражателей ей, - он написал сатирическое эссе: «Всеобщие правила придворной грамматики». Россиян, «умеющих размышлять и предвидеть», - Д.И. Фонвизин призвал «объединяться вокруг знамени, некогда водружённом на Голгофе» для противодействия грозящей России уже очевидной опасности. Д.И. Фонвизин ушёл из жизни в 1792 году. Дело его было продолжено. Итог его усилий констатировал А.С. Пушкин: «Мне не знакома ложь. Так верьте мне: мы спасены лишь верой». 22 декабря 1815 года.
Чтобы противостоять безрассудству светского и религиозного особых обществ в Европе, в 1784 году Гёте написал «Посвящение». С1787 года этим стихотворением он сопровождал каждую публикацию своих произведений. В «Посвящении», в отличие от «исключительных», о себе - размышляющем европейце, он писал: «С пути сбиваясь, я дружил с толпою», с «толпою» услужливых поэтов. «Взыскательная совесть», - писал он, - «подсказала» ему, и он покинул «толпу». Мысленно обращаясь к Богородице: «Тебя познать дано мне одному, и одному, таясь пред чуждым оком, твой пить нектар в блаженстве одиноком». Честные глаза «увидели» и взыскательная совесть поэта «услышала» в «ответ»: «Богиня усмехнулась: «Ты не прав!
Едва ты воле подчинил свой нрав,
Едва взглянул прозревшими глазами –
Уже, в мечтах сверхчеловеком став,
Забыв свой долг, ты мнишь других глупцами.
Но чем возвышен ты над остальными?»
И «посоветовала»: «Познай себя – и в мире будешь с ними».
Взыскательная совесть великого поэта Германии напомнила ему: общечеловеческая судьба одна – Жизнь. И поэт воззвал: «Дайте нам языки: древние и новые знать, чтобы народов дела былые и судьбы я понял». «Вспомнив» свой долг перед народами не только Европы, он произнёс: «Спасибо Вам, Боги! Вы успели сделать меня счастливым, послав мне самый счастливый Ваш дар!»
В начале XIX века Гёте получил возможность узнать и понять судьбу народов Азии, получив переводы творений персидских и таджикских поэтов IX - XIV веков: Рудаки, Фирдоуси, Низами, Руми, Саади, Хафиза. Перевод был выполнен австрийским востоковедом И. Гаммером (1774-1856). В 1799-1807 годах он был сотрудником дипломатической миссии Австрии в Турции. Кумиром Гёте стал персидский поэт Хафиз (1325-1389). Гёте – Хафизу: «Все ищут – ты нашёл закон, постиг земной порядок:
В плену страстей и прах, и трон, но плен жестокий сладок».
Гёте написал цикл стихотворений, вошедших в сборник под названием «Западно-восточный диван». Этим названием он подчеркнул обнаруженное им сходство судеб людей в условиях европейского и восточноазиатского правопорядков: сходство западной и восточной тирании. Востоку нечему было завидовать у Запада, а пострадал он от него изрядно. Западная тирания утверждала себя благословением и поощрением папским наместничеством раздоров и насилия. Обоснованно отождествив «мерзости папизма» с ханским произволом, в октябре 1817 года Гёте писал: «Решил наш здравый разум: ни папа Римский, ни султан нас не страшат указом.
Три века ищет плут прореху в нашем стане.
Но хитрецу отпор дают все немцы-лютеране.
Не для того ли наградил меня Господь талантом,
Чтоб в песнях и в науке был я вечным протестантом?».
«Превозношение и раздор» - этим был обозначен и на протяжении тысячи лет утверждался папским наместничеством путь заблуждений народов стран Западной Европы. После изучения творчества поэтов Азии: Фирдоуси, Низами, Руми, Саади, особенно Хафиза, - Гёте и его единомышленники (их было немного) поняли: продолжение пути, начертанного папским наместничеством, чревато повторением народами Европы трагической судьбы народов Азии. Разлад, превращавший эти народы в постоянную добычу династических завоевателей, - как Дамоклов меч, с очевидностью давно завис и над Европой. Гёте о результатах и ярко проявляемых показателях «мерзостей папизма» в Европе:
«Тот французит, тот британит,итальянит иль немечит,
Но в одном все люди схожи: себялюбье всех калечит…
Кто, осмыслив ход столетий, не построил жизнь толково,
Тот живи себе в потёмках, прожил день – и жди другого».
Оба в 1783 году: Радищев - «власть и вольность сочетать должно»;
И Гёте: «Кто, помня долг владык неустранимый, тот сильной по-мужски и мудрою рукой обильно ты посей и дай земле покой. И жатвой ты свою обрадуешь державу себе и
 и всем твоим на славу». О Франции, в 1789 году забывшей «долг владык» писали::
Англия. 1798. С.Т. Кольридж: «Как деспоты, кичась, повелевать, храм вольности опутала и предала» Франция; 1814. Джон Китс (1793-1821) после поражения Наполеона: «Мир! Пусть увидят короли, что стали прошлым цепи тирании»; 1816, П.Б. Шелли (1792-1822) – Наполеону: «Ты мог бескровно утвердить свой трон, но предпочёл резню в пышнейшем стиле; Ты памяти своей нанёс урон, к забвению тебя приговорили!».
Декабрь 1817. А.С. Пушкин - тиранам всей Земли: «И днесь учитесь, о цари: склонитесь первые главой под сень надёжного закона, и станут вечной стражей трона народов вольность и покой».
Во время смуты в России «долгорукие из Европы» нашли то, что давно искали: наличие в ней близких им по духу российских «омрачённых помыслами» «Долгоруких» - отечественных русофобов; запомнили их, чтобы в последующем использовать их для предварительного ослабления России изнутри. Пока отечественные русофобы «работали» в России, сами «предприимчивые европейцы» в ожидании случая для открытого вторжения в Россию «взрослели», продолжая сказочно обогащаться в экспансионистских морских и сухопутных «путешествиях», покоряя страны и их народы.
Французская революция обнажила истинные стремления «птенцов» папизма – предприимчивых европейцев. Гёте, обращаясь тогда ко всем правителям Европы, писал: «Франции горький удел пусть обдумают сильные мира: сильных убили – но кто для толпы остался защитой против толпы? И толпа стала тираном толпы». И к доверчивому участнику революции: «Ты вдруг «свободу» получил, но получи и цепи». И к поэтам: «Те, что обмануты грубо, всегда разнузданны, неуклюжи и дики: честными будьте, поэты, и сделайте диких – людьми!» Тогда же английский поэт В. Блейк (1757-1827): «Крылатая мысль! Расширь им разум».
С самого начала революции Н.М. Карамзин находился в Париже: он наблюдал толпу любопытных, взиравших на «работу» гильотины. В Национальном Конвенте – в «ареопаге остервенелых» - он слушал их «пламенные» речи, из которых с очевидностью исходила угроза «обитателям всех стран света». Он написал и 1792 году опубликовал обращение: «Если бы я был  старшим братом всех братьев сочеловеков моих и если бы они послушались старшего брата своего, то я созвал бы их всех в одно место, на какой-нибудь большой равнине…, стал бы сам на каком-нибудь высоком холме, откуда бы мог обнять взором своим все миллионы, биллионы, триллионы моих разнородных и разноцветных родственников – стал бы и сказал бы им: Братья! Повторил бы в сильнейшем движении души моей: братья! Обнимите друг друга с пламенною, чистейшею любовью, которую небесный Отец наш, творческим перстом своим, вложил в чувствительную грудь сынов своих; обнимите и нежнейшим лобзанием заключите священный союз всемирного дружества».
Важнейшим делом в этой ситуации Н.М. Карамзин счёл - воссоздание истории России по материалам монастырских летописей. Продолжая дело Д.И. Фонвизина, Н.М. Карамзин организовал издание популярного журнала «Вестник Европы». Публикуемые в нём документы российских и европейских монастырей знакомили россиян с историей взаимоотношений России и Европы. В 1803 году Н.М. Карамзин приступил к изложению «Истории Государства Российского». Российские словесники продолжали внимательно изучать своих соседей и приобретёнными знаниями просвещать россиян, среди которых возрастал юный Александр Пушкин.
На разумные суждения его о событиях и их участниках обратил внимание его первый наставник - чиновник Департамента вероисповеданий России - Александр Иванович Тургенев (1784-1845). Александр Пушкин знал и любил умного и обаятельного человека – брата своего первого наставника: Николая Ивановича Тургенева. В раннем детстве у него была повреждена нога, и Николай Иванович всю жизнь хромал. Сравнивая стройного красавца императора России с обожаемым Николаем Ивановичем, наблюдательный мальчик пророчески отметил главное отличие красавца от хромого, но обожаемого Николая Ивановича: «Александр Павлович Романов хромает головой». В подтверждение он писал: «При Аустерлице Александр I бежал, в 12 году дрожал…». В самом деле: чтобы продемонстрировать свою «исключительность», в 1805 году в битве при Аустерлице он возглавил русско-австрийскую армию. Наполеон нанёс этой армии сокрушительное поражение. О соответствии восприятия этого «урока» тщеславной натурой Александра I рассказывал Н.И. Тургенев. Он сопровождал русского императора на его секретной встрече с Наполеоном, состоявшейся в сентябре 1808 года в Эрфурте. Кстати: в этой встрече принимал участие и Гёте. Его впечатления мне не известны.
Н.И. Тургенев рассказал в своих воспоминаниях об испытанном тогда стыде. Он наблюдал, как наследный император великой империи с почтением и завистью взирал на демонстрацию своего «величия» «коварством, дерзостью венчанного «императора» Франции. Его возмутила близорукость Александра I: после этой встречи Н.И. Тургенев, совершил поездку по странам Европы. Он увидел и понял, что правители завоёванных Наполеоном стран готовят для него общеевропейскую армию. Стимулируя его поход в Россию, по указанию Наполеона они проводили политическую учёбу, разъясняя своим подданным «великие замыслы» французского императора. От прошедших эту «учёбу» европейцев Николай Иванович неоднократно слышал: «Пять-шесть маленьких побед в России, и она окажется перед Европой на коленях».
В 1775 году в возрасте 26 лет В.И. Гёте углубился в описание давних и новых  помыслов народов Европы. Александр Пушкин занимался тем же в 1811-1814 годах в возрасте 12-15 лет: духовность обострила его зоркость и обусловила глубину постижения им направленности Жизни народов, особенно в годы Отечественной войны 1812 года. Он просил одного из своих товарищей: «Не спрашивай, зачем суровой думой среди забав я часто омрачён». Весной и летом 1814 года повод для «суровых дум» имелся и весьма серьёзный: в марте 1814 года поверженный русской армией Наполеон подписал акт об отречении от императорского престола и уже отбывал ссылку на острове Эльба в Средиземном море. Профессор словесности в лицее А.И. Галич, наблюдая своего ученика, понимал необходимость выхода наружу раздумий юного поэта, вызванных этими событиями. Он предложил своему ученику написать к переходному экзамену с младшего на старший курс стихотворение. Осенью 1814 года юный поэт написал «Воспоминание в Царском Селе». Основой «воспоминаний» юного лицеиста служили знания произведений европейских и российских поэтов, «со вкусом подобранные», подчёркивал лицеист, Ф. Лагарпом для учебника «Лицей». В 16-ти томах он был издан в 1805 году. Из этой литературы Александр Пушкин узнал о вольности святой, как о таком общественном порядке, который, противоположный тирании, способен был обеспечить жизнь и сохранение вольности святой законами, утверждаемыми государством.
Письмена поэтов «от Анакреона до Парни» - от VI века до н.э. по 1805 год помогли юному поэту понять причины неизбежного последующего превращения зачинщиков революции и толп её участников в тиранов и в тиранию. «Превращение» Наполеона предсказал Гёте в эпиграмме, в 1796 году опубликованной в «Альманахе муз» И.Ф. Шиллера (1759-1805). Современная европейская литература была доступна лицеистам, и Шиллер был очень популярен среди них. «Не люблю я поборников ярых свободы. Хочет всякий из них власти, но лишь для СЕБЯ», - писал великий поэт Германии в упоминаемых мной эпиграммах. Тщеславный и честолюбивый капрал Наполеон, возомнивший себя сверхчеловеком, чтобы утвердить себя в этом мнении, пошёл в революционеры. Когда ему, соратнику якобинцев, присвоенного ему звания бригадного генерала оказалось мало, он, расправившись с ними, стал консулом и вскоре объявил себя императором. Поэтому в стихотворении Александра Пушкина Наполеон – «коварством, дерзостью венчанный царь». После завоевания почти всех стран центральной и западной Европы Наполеон - «поправший правды глас, и веру, и закон». «Получили свободу? - иронизировал Гёте, - Получите и цепи».
«Грубо обманутых» сначала тиранами-якобинцами, потом тираном Наполеоном, «неуклюжие, разнузданные и дикие люди», это - «толпа тиранов» из недавних участников революции. «Бездумно бросавшихся в омут с головой во время штурма Бастилии» (Кольридж) Наполеон считал «героями», потому что они – безбожные: без светлых помыслов, без тормозов. «Толпу тиранов», ставших солдатами армии Наполеона и проявивших себя в России грабителями, – юный поэт так и назвал: «галлами хищными», соучастниками преступлений человека, которого они почитали своим «вождём». Гёте, обращаясь к поэтам: «Честными будьте и сделайте этих диких людьми». Лицеист младшего трёхгодичного курса лицея Александр Пушкин, знаток давней и новой европейской Письменности увидел назначение своего таланта уже на младшем курсе лицея. Общеизвестно, как в 1812-15 годах россияне «учили» «хищных галлов». И помнят это «со времён Бородина». «Просвещённая» сладострастными книжонками Европа очень скоро предпочла «забыть» эти уроки, как, впрочем, и все предыдущие. Мы помним: последующие – тоже.
Работавшему над «Воспоминанием в Царском Селе» поэту светлые помыслы его подсказали образ русского правителя, который, подражая Наполеону, предпочёл «прихотям покорствовать»: он уже делал откровенные шаги в признании европейской «исключительности» и открыто проявлял симпатии к европейским «послушникам» тирана Франции. «Мой дух восторгом не горит», - отреагировал поэт на «картину», в которой Александр I «шёл» навстречу «исключительным» европейским вельможам с «оливой золотой в руках», «дружески улыбаясь им» - так хотелось ему быть похожим на них и принятым ими в их окружение…
Европейские вельможи на этой представшей в воображении поэта «картине» изображали «радость» по поводу поражения и наказания Наполеона ссылкой. Это были те же: недавно они восторженно воспевали его «великие замыслы», послушно формировали для него общеевропейскую армию, поощряли и спонсировали его поход на Москву. Фальшивость сцены покоробила лицеиста и встревожила. «Демонстрируя» подчёркнутую «любезность», «догадался» лицеист, они в это время «размышляли» о возможности использования проявляемого российским императором тщеславия для своей подготовки к повторению потерпевшей поражение своей первой попытки коллективного натиска Европы на Россию.
На их лицах автор «Воспоминаний в Царском Селе» «прочитал» удовлетворение: близорукое поведение Александра I давало им шанс надеяться на осуществление этого их намерения. «Где факел мщения»? – этими тремя словами юный Александр Пушкин высказал своё возмущение близорукостью российского императора, в отличие от которого он, пятнадцатилетний мальчик, уже видел опасные последствия его уступок европейским «благодетелям». Юный поэт догадывался, что тот «факел мщения», который он имел в виду, - мог предотвратить ближайшую опасность, угрожавшую России, и предупредить любые коварные намерения Европы по отношению к его Отечеству в будущем.
Аналитический ум честного поэта подсказал ему и содержание размышлений «Наполеона на Эльбе»: персонаж этого его стихотворения «считал» своих недавних спонсоров предателями и готовил им жестокую месть. Иначе «думать» этот персонаж «Воспоминаний» Александра Пушкина не мог. Действительно: в известные в истории «сто дней» (март-июнь 1815) Наполеон, «коварством, дерзостью венчанный царь», пытался осуществить жестокую расправу над ними - своими действиями» он подтвердил догадку юного российского поэта… В июне 1815 года, когда Наполеон вновь был повержен и во второй раз в присутствии М.Ф. Орлова подписал акт своего отречении от престола, - юный поэт обрадовался своему предвидению. «Дана мне лира от Богов – будь мне спутницей до самых врат могилы. Нейду, нейду за славой», - сам себе объяснил он, чему обрадовался: лицеист Александр Пушкин до войны воспевал возможную победу россиян над «хищными галлами», и они одержали её. Как не воспеть!
О том же Н.М. Карамзин 7 декабря 1815 года в предисловии к завершённой им «Истории Государства Российского»: «Или вся новая Истории (от Рождества Христова) должна безмолвствовать, или Российская имеет право на внимание, потому что она изображает действительный мир» с давних времён, потому что она воссоздана на сохранённых честными российскими монахами документах. Н.М. Карамзин и его единомышленники внимательно и честно изучали отечественные и зарубежные древние и новые Письмена и демонстрировали возможное в мире устроение дружественных взаимоотношений между народами разных национальностей и религиозных верований, проживавших на планете Земля.
«Не надобно быть русским: надобно только мыслить, чтобы с любопытством читать предания народа, который смелостью и мужеством снискал господство над шестою частью мира, открыл страны, никому дотоле неизвестные, внёс их в общую историю Географии, Истории, и просветил Божественною верою, без насилия, без злодейств, употреблённых другими ревнителями Христианства в Европе и в Америке, но единственно примером лучшего». «Жизнь наша и Жизнь империй, - писал и говорил русский историк, - должны содействовать раскрытию великих способностей ДУШИ человеческой; здесь всё для души, всё для ума и чувства; всё бессмертно в их успехах». Н.М. Карамзин. 1815-1819. С X века Россия продолжала оставаться единственной империей в мире, которая изначально формировалась как страна, сохраняющая народ, развивая его душу.
Одержав победу над общеевропейской армией, перечеркнув империю Наполеона, - Россия могла тогда предотвратить повтор Европой её преступления 1812 года осуществлением РЫВКА к своему могуществу через отмену крепостного права и восстановление «вольности святой». На две, но важные фразы, высказанные поэтом в стихотворении «Воспоминание в Царском Селе» (оно было опубликовано в апреле 1815 года), обратил внимание Н.М. Карамзин. В завершённой к концу 1815 года «Истории Государства Российского» он дал историческое обоснование возможности совершения Россией такого рывка в качестве «факела мщения». Именно этого рывка на протяжении почти тысячелетия больше всего опасалась Европа и «всеми способами противодействовала благоденствию России» (И. Гердер). Рядом с Гердером это узнавал его друг – Гёте. Он писал об этом в стихотворении «По случаю», «Ильменау, 3 сентября 1783 года».
Финансист европейского масштаба Н.И. Тургенев историческое обоснование Н.М. Карамзиным возможности такого рывка назвал «ненасильственными преобразованиями России» и подтвердил назревшую необходимость и возможность их осуществления своими наблюдениями – экономического и политического плана. Он продемонстрировал эту возможность личным поступком: Н.И. Тургенев предоставил вольность принадлежавшим ему крепостным крестьянам. Необходимость и возможность такого рывка поняли и будущие декабристы, наблюдавшие Европу во время заграничных походов. Некоторые из них попытались следовать примеру Н.И. Тургенева. Полковник штаба русской армии Павел Иванович Пестель уже размышлял над восстановлением русской Правды: над отменой крепостного права и освобождения крестьян с землёй.
Просвещённая Православием Россия шла впереди одурманенной «исключительным» католицизмом Европы. Россия надеялась на такие преобразования. Настроение и намерения будущих декабристов А.С. Пушкин отразил в романе «Евгений Онегин»:
«Одну Россию в мире видя, преследуя свой идеал, хромой Тургенев им внимал,
И цепи рабства ненавидя, он видел в той толпе дворян освободителей крестьян».
Россия действительно была тогда единственной страной, которая отменой крепостного права – «ненасильственными преобразованиями» - могла совершить такой рывок: крепостные крестьяне, самоотверженные победители Наполеона, с тем же самоотвержением могли реализовать этот рывок России к её могуществу. Передовая Россия надеялась на «ненасильственные преобразования», но не дождалась. Европа была крайне не заинтересована в любых преобразованиях России и приложила немалые хитроумные усилия, чтобы не допустить их. Тщеславные Александр и Николай Романовы со своим ближайшим окружением посодействовали ей: они жаждали слыть европейцами…любой ценой, не задумываясь об ущербе для России…последствий их поступков и «деяний», совершаемых ими ради «дружбы» с Европой.
Юный Александр Пушкин выразил в указанном стихотворении догадку: мир «исключительных» европейских вельмож тщеславному Александру I оказался ближе русского мира: «Романов хромает головой», - писал юный поэт ещё в 1813 году. Свою русофобию подтвердил и сам император, и его брат – Николай I. Поэтому европейским вельможам удалось переориентировать тщеславие Александра I на заботу о сохранении своего положения на троне. Офицеры, сопровождавшие Александра I в заграничном походе русской армии, выжившие на каторге и в ссылке, - о том, чему они были свидетелями во время заграничных походов русской армии, потом рассказали в своих воспоминаниях. А.С. Пушкин узнал об этом от них - будущих декабристов во время южной ссылки в 1820-24 годах.
Весной 1814 года европейские «исключительные» вельможи действительно получили негласное обещание: рывка не будет. Более того, им удалось намекнуть братьям-императорам Александру и Николаю, что наличие в русской армии таких офицеров, как П.И. Пестель и М.Ф. Орлов, Европе не желательны. Усердствуя за подаренные ему звание фельдмаршала и главы Священного союза, - героев армии, сохранившей жизнь России и лично её императору, - Александр I тогда же начал постепенно пододвигать к плахе.
23 марта 1816 года в лицее состоялась встреча Александра Пушкина с Н.М. Карамзиным и его воспитанником – Петром Андреевичем Вяземским. Юноши стали друзьями «на всю жизнь». Н.М. Карамзин подтвердил догадки юного лицеиста, объяснив ему, почему «ненасильственные преобразования» России не состоялись. Только что в приёмной царского дворца историк получил подтверждение об отказе Александра I от любых преобразований России – об отказе его от «факела мщения», от возможного тогда хотя бы начального рывка России к её экономическому и политическому могуществу.
Н.М. Карамзин своим сообщением углубил понимание юным собеседником опасных для России последствий негласных обещаний Александра I . Он рассказал ему о том, что важную и опаснейшую для России уступку притязаниям Европы во имя «дружбы» с ней российская монархия начала делать ей с середины XVII века. Ограничивая самостоятельность Церкви, упраздняя систему местного самоуправления, законодательно утверждая крепостничество, - к концу XVIII века правители России завершили слом системы единения власти, Церкви и местного самоуправления, 8 веков успешно сохранявшую Россию. В подражание и в угоду Европе, жаждавшей именно такого разворота - российская монархия заменила систему единения утверждением в стране, как и в Европе, системы самовластья. «Рассудок на Руси, кажется, исчез», - отреагировал лицеист на сообщение Н.М. Карамзина. Как и Карамзин в 1792 году, Пушкин в 1812-14 годах понял, что разворот России к европейской «исключительности» опасен не только ей, но и «обитателям всех стран света»: исторический опыт России был и остаётся и их надеждой. … Как Карамзин в 1792, так в апреле 1816 года Пушкин взмолился: «Дай Бог, чтобы воскресла предков добродетель», чтобы благодаря её усилиям «над всей Вселенной воскресли мир и тишина». От Блага России – к Благу «обитателей всех стран света».
Лицеист Александр Пушкин знал, почему его мольба осуществима: сильны были результаты 8-векового духовного воспитания россиян. Результаты духовно-нравственного Просвещения россиян православной Церковью и храмами других религий России, - в угоду «исключительным» европейским вельможам, - перечеркнуть российской монархии не удалось. Не удалось Александру и Николаю Романовым удовлетворить главное желание европейских «исключительных» вельмож – проторить рабскую стезю в душу русского народа. А как желалось, как верилось в своё «величие» и в молчаливую покорность российского народа правителям Европы с самых давних времён… Религиозные приходы в глубинке России продолжали действовать на всей её территории, Независимо от решений центральной власти, религиозные приходы в глубинке на всей территории России продолжали объяснять прихожанам: «Бог создал человека свободным, почтив его умом и мудростью и положив перед очами его жизнь и смерть: если по свободе идти путём жизни, то будешь идти вечно; если же по злому произволению пойдёшь – путём смерти, то будешь вечно мучиться. Людей, не пожелавших идти по изволению, попустил Бог ходить по их собственному хотению».
Судьба России зависела от её народа-Царя, от глубины его духовной веры, от его выбора. Утверждение А. Пушкина: «Мы спасены лишь верой», - подтвердил Н.М. Карамзин. После него подтвердили: П.И. Пестель, М.Ф. Орлов, Н.Н. Раевский, В.Ф. Раевский, И.Д. Якушкин и многие другие. Они «любят Россию ТАК, как писатель только может любить язык. Всё должно творить в этой России и в этом русском языке» - Александр Сергеевич Пушкин. 1822.
Полковник Михаил Фёдорович Орлов сопровождал А.Д. Балашова во время его визита в Вильно, превращённого Наполеоном в ставку своей армии, с письмом Александра I, в котором содержалось предложение Наполеону «договориться». Наполеон прочитал и заявил: «Что я занял, это – моё». Как и все европейцы, Наполеон был убеждён, что пришёл в отсталую страну с невежественным, «потому что он – набожный», народом. Свой высокомерный отказ от предложения русского императора он «мотивировал» не встретившей сопротивления успешной оккупацией почти всех стран центральной и западной Европы, «храбростью» солдат его армии, «потому что они – безбожные».
«А сопротивление в Испании?» – напомнил ему А.Д. Балашов. – «В отличие от испанцев, набожные солдаты вашей армии ещё и крепостными крестьянами являются. Поражение их близко». Наполеон проявил себя в тот день состоявшимся русофобом, который действительно и уже давно «хромал головой». 26 августа общеевропейская армия была в Бородино; 2 сентября она вошла в Москву, 6 октября, поредевшая, вышла из сгоревшей Москвы. «С тоской в глазах, как у первых христиан», провожали набожные российские солдаты беспорядочно бежавших из России оставшихся в живых безбожных «героев» армии «безбожного полководца». Их беспорядочное бегство на всём его пути наблюдал журналист Ф.Ф. Вигель и рассказывал о нём Пушкину.
Наполеон бесстыдно покинул остатки своих «героев» задолго до того, как они всё-таки приползли к переправе на Березине: в июле 1812 для них – радостной и горькой - в марте 1813. В апреле 1814 года подписание Наполеоном акта о его капитуляции принимал генерал штаба российской армии Михаил Фёдорович Орлов. «Типы, подобные Наполеону, - просто честолюбцы», - писал М.Ф. Орлов. «Тщеславие на ВСЕХ наводит ложную тень». Такие индивиды «хромают головой», - подтверждает их ложная тень.
После 23 марта 1816 года, постигая сообщение Н.М. Карамзина, вместе с ним юный поэт убедился: сохранение России в сохранении её народа дальнейшей работой, направленной на укрепление его духовного стержня, который, и только он, уже тогда был убеждён Пушкин, определит выбор каждым россиянином способа его успешного служения России. Успех такой работы поэт видел в объединении усилий всех действовавших в России религиозных конфессий с творчеством честных словесников. После Д.И. Фонвизина, А.Н. Радищева, Н.И. Новикова, И.А. Крылова и Н.М. Карамзина, - в 1816 году в эту работу целенаправленно включился А.С. Пушкин.
Приумолкнувшие во время войны, после неё российские «враги труда, забот, печали» - внутренние русофобы - в полный голос начали воспевать европейскую «исключительность»: «От них и «смертный приговор талантам прозвучал», - констатировал поэт - ещё лицеист. В послании В.А. Жуковскому в октябре 1816 года он писал: «Злобы невежества безумного собора не страшусь. УЧЕНЬЮ руку дав, поддержанный тобою, мне твёрдый Карамзин, мне ты пример. И смело вдаль дорогою прямою». «Ученью руку дав», - он действительно углубился в изучение истории взаимоотношений России с Европой и роли российских императоров в этих отношениях. Россияне, «умевшие размышлять и предвидеть» и юный Александр Пушкин с ними, - учились, как говорил Н.М. Карамзин: «не быть попугаями и мартышками заодно». Понимаю - учиться трудно. Легче повторять «с попугаями и мартышками заодно», как это демонстрируют сегодня почти на всех телевизионных каналах Д. Некрасовы, И. Драндины и молодая поросль Г.А. Зюганова.
В апреле 1817 года Александр Пушкин присутствовал на заседании литературного общества «Арзамас». Это заседание посетил генерал М.Ф. Орлов, один из организаторов «Союза благоденствия». Он объяснил словесникам, что они могут сделать, формируя общественное мнение о необходимости осуществления в России «ненасильственных преобразований» во имя сохранения её народа. К концу 1817 года Александр Пушкин написал оду «Вольность». «Ученью руку дав», он обнаружил, что «утрате вольности святой» - права на свободный выбор каждым успешного способа его жизнедеятельности – способствовала близорукость самих правителей, поэтому ставших жертвами «мятежной вольности», точнее - жертвами зачинщиков революций.
Несмотря на отказ от «ненасильственных преобразований», Александр I всё-таки выдал обещанные Н.М. Карамзину деньги, и в феврале 1818 года вышли из печати восемь томов «Истории Государства Российского». Это было событие. «Историю Государства Российского» А.С. Пушкин считал наилучшим пособием в формировании общественного мнения о наиболее благоприятном пути развития России. В послании «К Чаадаеву» он призвал: «Пока свободою горим, пока сердца для чести живы, - мой друг! Отчизне посвятим души прекрасные порывы!». Но внутренняя русофобия чутко улавливала истинные намерения российского императора и обрушилась грубейшей критикой на издание истории Карамзина. «Свиньями, подкапывающими корни дуба» назвал их А.С. Пушкин. И главным среди них был Александр I. Н.И. Тургенев о своём душевном состоянии в 1816-18 годы: «Я постарел нравственно очень сильно… Мысль о спокойной и НИЧТОЖНОЙ жизни в чужих краях более и более во мне укрепляется». Духовно-нравственно обеднённую, но сытую жизнь «в чужих краях» Николай Иванович Тургенев и его единомышленники считали НИЧТОЖНОЙ. «О спокойной и НИЧТОЖНОЙ жизни в чужих краях» - сытой, успешной, полной «удовольствий», - но НИЧТОЖНОЙ… - «Мысль, расширь разум КАЖДОМУ!»: Фирдоуси в XI, Блейк и Гёте – в XVIII веке. Карамзин и Пушкин – в XIX.
Наслушавшись лестных песнопений, начитавшись хвалебных статей в свой адрес в европейской печати и поверив льстивой их лжи о том, что он – «фельдмаршал», - в возвышенном настроении Александр I в марте 1818 года возвращался в Россию. «Ура! В Россию скачет кочующий деспот!». Это возвращение императора А.С. Пушкин воспроизвёл в стихотворении «Сказки», вложив в уста императора «признание»: «Я ел, и пил, и ОБЕЩАЛ». Кому? – Европе? ЧТО? Поэт уже знал: получив звание «фельдмаршала», Александр I делал то, что нужно было Европе. О более страшном обещании он узнает вскоре, а пока, - на него стали давить внутренние русофобы, принуждая воспеть возвращающегося «триумфатора» и его императрицу. «Я не рождён царей забавить стыдливой музою моей… Небесного земной свидетель я… - И неподкупный голос мой был эхо русского народа», - ответил поэт.
И А.М. Горчаков, одноклассник и друг Александра Пушкина посоветовал тогда поэту перенаправить свой дар на сохранение и служение собственной спокойной жизни. Как и Н.И. Тургенев, такую жизнь поэт тоже считал НИЧТОЖНОЙ. Дипломату – «обычаев блестящему наблюдателю» он ответил: «Я там, где ум кипит, где в мыслях волен я, где спорю вслух, где чувствую живее». И о тех, с кем Горчаков советовал поэту смириться – отказаться быть ПОЭТОМ: «Я помню их, детей честолюбивых, злых без ума, без гордости спесивых, и, разглядев тиранов модных зал, ЧУЖДАЮСЬ их УКОРОВ и ПОХВАЛ!» Поэт посвятил свой дар сохранению народа, от усилий которого (он знал) зависело, «воскреснет ли над ВСЕЙ Вселенной мир и тишина». Не только над Россией…
Чтобы слышать голос русского народа и отражать его, он предпочёл в 1819 году продолжить ученье. В стихотворении «Деревня» поэт писал о том, чему учился:
«Учусь я в истине блаженство находить, свободною душой закон боготворить,
Роптанью не внимать толпы непросвещённой,
Участьем отвечать застенчивой мольбе
И не завидовать судьбе злодея иль глупца в величии неправом».
Поэт имел в виду «неправое величие» Наполеона, «коварством, дерзостью венчанного царя», и Александра I – фальшивого «фельдмаршала», главу «Несвященного союза» и избранного им своего ближайшего окружения. В 1815 он писал о них: «С доверчивой надеждой первых лет душою нежной предался им. Но горек был небратский их привет. Так рано увидеть зрак кровавый и низкой клеветы во мгле сокрытый яд. Предатели-друзья невинное творенье украдкой в город шлют и плод уединенья насмешкам предают». В 1819: «Я помню их, детей честолюбивых, злых без ума, без гордости спесивых. И разглядев тиранов модных зал, увидел их, превратившихся в изношенных глупцов, слепых невежд, «почётных» подлецов и в мистиков придворного кривлянья. Я не тот…».
Александр I решил принудить А.С. Пушкина «боготворить» его «закон» - «закон» самовластья. В мае 1820 года повелением императора поэт был перемещён «за пределы двух столиц»: из Петербурга в Кишинёв – в ссылку. Уже тогда сработало правило, которое в 2003 году озвучил Л.И. Бородин: в России «не может существовать общество, сколь угодно паршивое без оазисов добра и правды». Не доехал А.С. Пушкин до Кишинёва – в Екатеринославе его перехватил герой 1812 года генерал Н.Н. Раевский и привлёк к путешествию в составе своей семьи по югу России – в Крым и на Кавказ. Осенью 1820 года поэт прибыл на место ссылки – в Кишинёв. Намеренно или нет: Пушкин оказался в расположении дивизии и полка, которыми командовали и в которых служили не желанные Европе: П.И. Пестель, М.Ф. Орлов, В.Ф. Раевский, в ноябре туда были отправлены И.Д. Якушкин и другие офицеры – будущие декабристы: здесь углублялись представления поэта. Близорукий царь полагал, что преследованиями мысли, продвижением её представителей к расправе, - он укрепляет своё положение на троне…
А.С. Пушкин давно нуждался в обсуждении поднимаемых им в его произведениях проблем и вопросов. В Кишинёве он оказался в университете самого широкого профиля с исключительным составом «преподавателей»: они помогли ему окончательно освободиться от шока, вызванного грубым произволом власти по отношению к нему: будущие декабристы вернули его к спасительному творчеству. В апреле 1821 в послании Чаадаеву: «Для сердца новую вкушаю тишину. В уединении мой своенравный гений познал и тихий труд, и жажду размышлений; владею днём моим; с порядком дружен ум; учусь удерживать вниманье долгих дум». «Терпенье смелое во мне рождалось вновь». «Жертва клеветы и мстительных невежд, я сердце укрепил свободой и терпеньем. К печалям я привык, расчёлся я с судьбою, и жизнь перенесу стоической душою». Поучимся, россияне?! А земляне?
Осенью 1821 года на сообщение, пришедшее к нему с длительной задержкой, о смерти Наполеона, А.С. Пушкин ответил по-христиански великодушно – хорошо. Он приписал Наполеону те нравственные добродетели, которыми Наполеон никогда не отличался. А.И. Тургенев, с 1817 директор Департамента вероисповеданий России, духовник поэта, обратил внимание его на то, что православие отвергает не только превозношение, но и восхваление индивида, заслуживающего наказания, которого заслужил Наполеон. А.С. Пушкин согласился со своим духовником и другом - он снял последнюю строфу в стихотворении «Наполеон». В общении с будущими декабристами поэт получил возможность углубить, сопоставить и обсудить в дискуссиях политическую и духовную историю России и Европы. У него были знающие консультанты: духовные, политические и военные. От них он узнал, каким был истинный Наполеон. В стихотворении «Недвижный страж дремал на царственном пороге» соратник якобинцев и зачинщик первой общеевропейской войны Наполеон у А.С. Пушкина: «остервенелый убийца» доверчивых участников французской революции и «хладнокровный кровопийца народов Европы и России».
Отрезок времени в жизни страны и великого поэта России (1814-30 – е годы) имеет исключительное значение. Освещение его возможно при совокупном изучении произведений поэта, его переписки и тех многочисленных заметок, написанных им в эти годы, которые, к глубокому сожалению и стыду России, впервые были опубликованы в 1999 году в пятитомном полном собрании сочинений поэта в разделе «неопубликованное и черновое». Не без ошибок в интерпретации отдельных фактов это издание. Но оно самое полное. При намеренном сокрытии этих материалов советской историографией был возрождён и остался не опровергнутым миф о том, что после войны 1812 года Россия якобы была для Европы исчадием реакции, а её император - главным реакционером Европы. Для внешней русофобии это был подходящий миф. Его использовали и большевики для «подтверждения» легитимности уничтожения ими самодержавия в России в 1917 году. В действительности после войны 1812 года, спекулируя на тщеславии российских братьев-императоров, готовясь к новому вторжению на территорию России, - Европа преднамеренно поощряла превращение их тщеславия во внутреннюю русофобию, так и не осознав, что в России Царь - Народ. И удержится в ней лишь тот правитель, который думает не о себе, а об этом народе и служит ему.
Для себя, для удовлетворения своего тщеславия сначала «старался» угодить европейским «благодетелям» Александр I. Сосредоточив, без преувеличения, выдающихся офицеров русской армии на юге с отправкой туда и поэта России, - верные чиновники императора: Аракчеев и Бенкендорф учредили за ними слежку, измышляя «поводы» для наказания. «Выполнение» следующего обещания «исключительным» европейцам началось 6 февраля 1822 года. В этот день был «задвинут в тень» адъютант М.Ф. Орлова – Владимир Федосеевич Раевский (1795-1872), начальник дивизионной школы юнкеров. Он поучал своих слушателей: «Добродетельный человек ищет пользы человечеству в настоящем и будущем, не заботясь о своём имени, но о следствии своих деяний». Ориентированное на «Европу» «правосудие» Александра I квалифицировало это как «революционную пропаганду» в войсках и отправило его в крепость. В крепости в «Послании товарищам» В.Ф. Раевский писал: «Власть терзает нас кровавой пыткой. За наше слово, мысль, невольный взор влечёт, как за преступление, на плаху». Он и его друзья знали это со времени своего участия в заграничных походах русской армии.
Наместник Бессарабии, непосредственный начальник ссыльного поэта – Ив. Никит. Инзов (1768-1845) передал послание В.Ф. Раевского Пушкину. Воспроизвожу с сокращением его текст:
«Оставь другим певцам любовь. Любовь ли петь, где льётся кровь…
Пора, мой друг, пора ВОЗЗВАТЬ: в России царь – НАРОД!
Пора ВОЗЗВАТЬ из мрака век полночной славы, НАРОДА ДУХ и НРАВЫ
И те священные времена,
Когда гремело наше ВЕЧЕ и гнуло звуком издалече царей кичливых рамена».
Когда «предков добродетелью» - перед российским единением власти, религии и земщины на протяжении восьми столетий гнулись спины кичливых европейских правителей, - это имел в виду В.Ф. Раевский. Пушкин ответил ему:
«Недаром ты ко мне воззвал из глубины глухой темницы.
Не тем горжусь я, мой певец,
Что возбуждать умел стихами Любовь.
Не тем, «что грозящий голос моей лиры
Тирана в ужас приводил.
Не тем, что дерзким вдохновеньем
Я стал известен меж людей.
Иная, высшая награда была мне роком суждена»: за служение своим даром сохранению народов России – предупреждению превращения их в бездуховных дикарей: в отличие от европейцев они неоднократно и убедительно доказали понимание назначения своего пребывания на территории, названной Россией.
С октября 1816 года А.С. Пушкин уже готовился к работе над «Заметками по русской истории XVIII века». Продолжая «Историю Государства Российского» Н.М. Карамзина, он убедился в том, что в России царь – Народ. Обеспечением сохранения его занимались и продолжают заниматься серьёзные люди. Удовлетворённый, он писал: «Мы великие критики. Беспристрастие и здравый смысл наших суждений относительно того, что делается не у нас, удивительно: в них много здравого смысла и любви к науке». А.С. Пушкин. ПСС в 5 т, Красноярск,1999, т.4. с.627. Поэт гордился тем, что в своём служении обрёл он единомышленников, ставших ему братьями. Они, братья и друзья, поделились с ним знанием и опытом, предоставили ему свои книги и поддержали его решение: продолжить «Историю Государства Российского» Н.М. Карамзина – «пример лучшего» для «обитателей всех стран света». В «Заметках по русской истории XVIII века» он писал о стремлении его друзей-братьев: «Политическая наша свобода неразлучна с освобождением крестьян. Желание лучшего соединяет все сословия против общего зла, и твёрдое, мирное единодушие может скоро поставить нас наряду с просвещёнными народами Европы». На завершённой рукописи поэта стоит дата: 2 августа 1822 года. А.С. Пушкин – П.А. Вяземскому: «Люди, которые умеют читать и писать, скоро будут нужны России, тогда надеюсь с тобою более сблизиться». 1 сентября 1822 года.
Александр I, фальшивый фельдмаршал, и его подручные продолжали выполнять обещание, данное «исключительным» европейским вельможам. Вскоре за арестом В.Ф. Раевского в отставку был отправлен генерал М.Ф. Орлов. Тучи сгущались и над ссыльным поэтом. Весной 1823 года его начальник И.Н. Инзов удовлетворил просьбу ссыльного поэта съездить в Одессу для лечения морскими ваннами. Высшая власть воспользовалась этим и оставила поэта в Одессе, передав контроль над ним наместнику юга России М.С. Воронцову. Поэт о своём новом «опекуне»: «Полу-герой, полу-невежда, полу-подлец. Но есть надежда, что будет полным, наконец». Плен сытости и сладострастий – жесток. Ни Гёте, ни Пушкин не предполагали, как такой плен будет СЛАДОК и станет мечтой для желающих – реальных и потенциальных служителей ЦК КПСС и его подразделений. В советские времена мне привелось на близком расстоянии наблюдать рабов плоти XX века.
В моральном плане пребывание поэта в Одессе было тяжким: он в полной мере ощутил произвол самовластителей по отношению к себе. Но он помнил: «Иная, высшая награда, мне роком суждена». И пребывание в Одессе поэт использовал для служения этой награде: здесь он получил возможность встретиться и побеседовать с посещавшими Одессу реальными зачинщиками и участниками революций. Эти встречи подтвердили то, что он знал раньше: в перспективе – неизбежное превращение зачинщиков революций в тиранов; а доверчивых «и грубо обманутых» - в «толпу тиранов – неуклюжих, разнузданных и диких» (Гёте). Эти встречи определили необходимость ещё одного служения собственного творчества поэта и творчества словесников-единомышленников: предупреждающее просвещение потенциальных жертв от преднамеренного обмана их зачинщиками революций, освобождения их от собственного неведения и заблуждений. В июне в Одессе он взывал: «Рекли безумцы: нет Свободы, и им поверили народы. Добро и зло – всё стало тенью, все было предано презренью. Порочные сердца застыли, отечество рабы в отчаянье забыли. За злато продал брата брат». А.С. Пушкин, 1824. «При звучных именах Равенства и Свободы, как будто опьянев, беснуются народы… - Я не ценю задорные права, от коих не одна кружится голова». А.С. Пушкин, 1836. Гёте о «поборниках ярых свободы»: «Хочет всякий из них власти, но лишь для себя».
В годы ссылки на юге, изучая сборник Гёте «Западно-восточный диван», Пушкин выделил из всех восточных поэтов – Саади. Любимым восточным поэтом у Гёте был Хафиз из Шираза (Иран). Оба поэта – Гёте и Пушкин убедились: тирания – общечеловеческая болезнь. Отсюда у Пушкина: «Судьба людей повсюду та же: где благо (жизнь), там уже на страже: иль просвещенье, иль тиран». В Одессе он написал поэму о тирании азиатского востока - «Бахчисарайский фонтан». В июле 1824 года А.С. Пушкину предстояло пережить очередное проявление монаршей воли: перемещение в этот раз из Одессы в село Михайловское.
Результат целенаправленного влияния на его Жизнь своеволия тирана и его стражей А.С. Пушкин подвёл в Михайловском. Здесь он продолжил начатую в Одессе работу над романом «Евгений Онегин» и начал писать трагедию «Борис Годунов» - две энциклопедии русской жизни. В конце июля 1825 года в письме к Н.Н. Раевскому: «Я чувствую, что духовные силы мои достигли полного развития, и что я могу творить»: показывать россиянину, кто ОН был, Есть и кем может Быть. Повторю: подтверждением полного развития духовных сил верующего и их соответствия духовно-нравственным канонам ХРИСТИАНСТВА, способным противостоять влиянию на него чуждого мира, – православная Церковь считает безусловное отторжение им «превозношения, раздора, своеволия, своекорыстия и всякого зла мысли, намерений и действий». От нравственных предпочтений в детстве, замеченных А.И. Тургеневыми и не оставленных им без внимания, - в сопровождении наставников от просвещения и тирании Александр Пушкин пришёл к «полному духовному развитию»: обрёл остроту зрения, абсолютный слух, глубину понимания движения человеческих душ с присутствием или отсутствием в их сердцах Бога.
Думая о духовно-нравственном сбережении россиянина, основываясь на приобретённых знаниях и собственном опыте, поэт в том же месяце 1825 года вновь обратился к памяти французского революционера Андре Шенье, даже жест его повторил: стоя на эшафоте перед гильотиной, Андре Шенье, стукнув кулаком по лбу, произнёс: «У меня там что-то было». И в жизни А.С. Пушкина к лету 1825 года было уже немало. В этом своём стихотворении поэт напоминал русским читателям: «Смотрите, прислушивайтесь и старайтесь понять то, что пережил «грубо обманутый юноша» - француз Андре Шенье. Накануне казни (27 июля 1794 года) в последнем своём стихотворении Робеспьеров и Маратов, увлёкших таких, как он доверчивых и восторженных в революцию, - француз назвал «буйными невеждами» с «дикими страстями, со злобой и корыстью», «презренными убийцами-палачами». Созданное ими правительство, это – «совет правителей бесславных и палачей самодержавных» (А.Шенье), а по Пушкину: «ареопаг остервенелый». На крик из толпы в адрес А. Шенье: «Ты – слово – звук пустой», Пушкин от себя: «О, нет! Умолкни ропот малодушный! Гордись и радуйся, поэт: ты не поник главой послушной перед позором наших лет; ты презрел мощного злодея; твой светоч, пламенея, жестоким блеском озарил совет правителей бесславных; твой бич настигнул их, казнил сих палачей самодержавных».
В то время, когда А.С. Пушкин вдохновлял себя в своём служении царю-НАРОДУ, Александр I, «забыв долг владык неустранимый», в угоду Европе продолжал «загонять в тень» самоотверженных сыновей России: он отдавал себе отчёт в том, что «преступает святыню», поступая вопреки православию». Но убеждал себя, что «поступает» КАК «просвещённый» монарх – как ЕВРОПЕЕЦ. Всего несколько строк написал поэт о том, как «брови царь нахмуря», «рассуждал перед фрейлинами дворца: вешают за морем, жесток закон», но вешает «просвещённая» Европа. Если она применяет этот «закон», …он - Александр I - ЕВРОПЕЕЦ, утверждаясь в этом представлении о себе, - император России готов к лишению жизни тех, кто «мешает» ему быть европейцем. Тщеславию российского тирана, как и повсюду, «ширмой служила выдуманная им дребедень»…
В октябре 1825 года в очередную годовщину основания Царскосельского лицея, славя «наш союз: неколебимый, свободный и беспечный», поэт призвал своих друзей: «Наставникам, хранившим юность нашу, всем честью, мёртвым и живым, не помня зла, за благо воздадим». В отличие от него, поэта СВОБОДНОГО, «царь раб молвы, сомнений и страстей». Свободный поэт великодушен: «ПРОСТИМ ему НЕПРАВОЕ гоненье», - заявил поэт о своём отношении к Александру I. Близился декабрь 1825 года. В надежде предупредить расправу над его друзьями и братьями, он отправил издателю П.А. Плетнёву стихотворение «Андре Шенье» с припиской: «Ей Богу, я – пророк! Я «Андрея Шенье» велю напечатать церковными буквами во имя отца и сына»: в надежде подвигнуть императора перешагнуть через тиранию, присмотреться, прислушаться и сохранить жизнь героям.
За несколько дней до расправы на кронверке Петропавловской крепости над его братьями и друзьями 24 мая 1826 года А.С. Пушкин писал П.А. Вяземскому: «Счастливее, чем Андре Шенье, - я заживо слышу голос вдохновенья». – Он продолжал надеяться на то, что ему удастся предотвратить расправу. Но Александр I пообещал Европе за «дружбу» с ней «задвинуть в тень Пестеля и других». Он подготовил жуткое преступление, Николай I реализовал его. Читая приговор, царь возмутился тем, что среди приговорённых к смертной казни отсутствовали имена М.Ф. Орлова и М.М. Сперанского. Н.И. Тургенева, находившегося за границей, император лично заочно приговорил к казни отсечением головы.
13 июля 1826 года пятеро братьев и друзей поэта были повешены, 121 отправлены на каторгу и в ссылку. «Тоска, хоть сейчас в петлю»», - писал поэт П.А. Вяземскому. Имея в виду состав Следственной комиссии и Верховного уголовного суда по делу декабристов, некоторых он знал с детства, - в августе 1826 года ему же поэт писал: «Не славь стихию моря… лирой золотой! В наш гнусный век на всех стихиях человек: тиран, предатель или узник». Предатели – это «злые без ума» в детстве. «Почётными» подлецами …  А.С. Пушкин увидел их в составе Следственной комиссии и составителями приговора его братьям-друзьям… Множество их – это «туча гладоносных насекомых» (по Карамзину) …
В сентябре 1826 года царь послал в Михайловское фельдъегеря – привезти Пушкина во дворец. Уверенный в том, что он смертельно напугал поэта, представляя его присутствовавшим на приёме сановникам, царь заявил: «Господа, вот поэт. Он другой». А.С. Пушкин, вернувшись домой, ответил новому царю стихотворением «Пророк»: «Иди, пророк, и с вервием на вые, обходя моря и земли, глаголом жги сердца людей». В черновом варианте: «И к убийце гнусному явись!» В январе 1827 года вместе со стихотворением «Пророк» А.С. Пушкин отправил послание «В Сибирь»: «Во глубине сибирских руд храните гордое терпенье, не пропадёт ваш скорбный труд и дум высокое стремленье», - писал он братьям и друзьям. Мир сохранит «дум высокое стремленье».
Влияние сочинений А.С. Пушкина было безграничным. В 1826 году «Сборник стихотворений А.С. Пушкина» моментально разошелся. И поэт попытался использовать своё творчество для воздействия на императора Николая I, чтобы разбудить его совесть, вызвать милосердие в его сердце по отношению к незаслуженно жестоко наказанным им декабристам. Сердце монарха оказалось твердокаменным. В отчаянии поэт написал и опубликовал в июле 1828 года стихи: «Дар чудесный, дар случайный, жизнь напрасно мне дана».
И вызвал на себя шквал осмеяния не только «врагами труда, забот, печали», ободрённых предпринятыми Николаем I против поэта мер. Ситуация, затруднявшая жизнь и творчество поэта, была ужесточена до предела. Сознавая, что среди крикунов есть и те, кто искренне не понял его намерений, в январе 1828 года А.С. Пушкин написал стихотворение «Стансы», в которых объяснял: «Беда стране, где раб и льстец одни приближены к престолу, а небом избранный певец молчит, потупя очи долу». Но осмеяние превратилось в травлю и совпало с начавшейся в европейской печати переоценкой похода общеевропейской армии в 1812 году в Россию, которая сопровождалась возвеличиванием роли в этом походе Европы и лично Наполеона.
На отчаяние поэта немедленно откликнулся московский митрополит Филарет (в миру: Василий Михайлович Дроздов, 1783-1867) и тоже стихами. Он подчеркнул: «Дар не случайный и дан не напрасно». Митрополит Филарет, служа сохранению духовно-нравственного состояния россиян, занимался поиском способов объединения усилий правителей и подданных (начальников и подчинённых), искал единения, способного обеспечить результативность их жизнедеятельности в труде, творчестве, в служении. Митрополит посещал общественные чтения, на которых в своё время выступал Н.М. Карамзин. Появление его «Истории Государства Российского» он считал весьма своевременным. Митрополит внимательно следил за развитием творчества А.С. Пушкина – оно помогало ему в его служении, потому что поэт, как и он, митрополит, служил утверждению БЛАГА, указанного Иисусом Христом во время Его земной жизни. В своём ответе поэту митрополит Филарет высказал убеждение в том, что произведения А.С. Пушкина и произведения его единомышленников будут злободневны всегда: их направленностью им обеспечены постоянно возрастающий интерес и внимание.
Ближайшие события подтвердили своевременность отеческой поддержки митрополитом поэта. Она оказалась весьма своевременной не только в масштабах России, но и, особенно, за её пределами.
Как и предсказывал лицеист в 1814 году, нравственная уступка Александра I «исключительным» европейским вельможам: «благодарение» за присвоение ему звания «фельдмаршала» - не вызвала у Европы ответное желание «дружить» с Россией. Европа продолжила подготовку, которую не прекращала, к совершению в «подходящий» момент следующего преступления против России. В 1827 году проявлением этой подготовки был начавшийся в печати пересмотр оценки похода общеевропейской армии в Россию в 1812 году: Европа вознамерилась возвеличить проявление полководческого таланта Наполеона Бонапарта в России и умалить достоинство военачальников русской армии и солдат её.
Европа вынудила поэта повторить то, о чём он писал в 1814-15 годах. Он начал с того, о чём писал В.Ф. Раевский: «Пора, мой друг, воззвать из мрака век полночной славы Царя-народа дух и нравы». Обращаясь к Европе и России, поэт напомнил: «Не из иных мы прочих», поэтому: «Помните! Как встарь мы вас наказывали строго». Специальное напоминание поэт сделал Польше. В 1819 году Н.М. Карамзин предупреждал императора Александра I о недопустимости любых территориальных уступок Польше, но не был услышан. В 1830 году Польша вздыбилась. А.Мицкевич и его друзья стали призывать Европу повторить поход на Москву. А.С. Пушкин ответил им стихотворениями: «Перед гробницею святой» - в память о М.И. Кутузове (1830), «Бородинская годовщина» и «Клеветникам России» (1831). Польскому поэту А. Мицкевичу и его друзьям он напомнил важный эпизод: в 1812 году, провожая остатки общеевропейской армии из России, М.И. Кутузов вошёл в польский город Вильно. Отсюда, в июне 1812 года, высокомерно пренебрегая предложением российского императора отказаться от похода вглубь России, - Наполеон начинал свой бессмысленный поход на Москву. На пути из России, победителя Наполеона – М.И. Кутузова – в Вильно встретила делегация поляков, бросившаяся перед ним на колени. «Встать! - приказал полководец. - «Помните, что вы – русские», - сопроводил он свой приказ.
В 1831 году Европа не решилась на интервенцию в Россию – не нашла подобного Наполеону предводителя. И великий поэт России объяснил: Европа будет впредь искать такого предводителя в стремлении реализовать свои «претензии» к занимающей 1/6 часть Земли России, подменив принцип невмешательства «легитимностью» своих «претензий». Пророком был великий поэт России. А.С. Пушкин предупреждал тогда: Польша продолжит мечтать о своём территориальном «величии» «от моря до моря»; и «Европа надолго останется только зрительницей наших действий», ожидая момента для прохода через Польшу на территорию России. Он предупредил Польшу о смертельной опасности для неё её заигрываний с Западом: «внимание» Запада к ней обусловлено одним: общей границей с Россией, - писал поэт. И обращаясь к Западу, он советовал и ему, и Польше: идя в Россию, помните о том, что Польша вас не поведёт – она прежде погибнет, и в Россию вы - «через её шагнёте кости». Словно предвидел поэт, как поляки будут выбрасывать из могил советских солдат, погибших, освобождая Польшу от фашистов, и начнёт укладывать в «освободившиеся» могилы своих соотечественников. После польского короля Мешко I (?-992) идёт одиннадцатое столетие, как Польша себе в ущерб костями своих граждан пытается проложить «магистраль: Западная Европа-Россия-Москва». И когда Польша перестанет «хромать головой» себе в ущерб?
С восстанием Варшавы в 1831 году Россия справилась. Но Европа не прекратила своих попыток расслабляющего воздействия на духовно-нравственный мир россиян. Окружение Николая I, унижаемое «сладким пленом», поддавалось. Европа нашла себе пособников среди историков в историографии. С 1818 года эти «историки» пытались дискредитировать «Историю Государства Российского» Н.М. Карамзина. Был в этой компании и такой талант, как давний друг Александра Пушкина – П.Я. Чаадаев, особенно старавшийся после смерти Карамзина. «История Государства Российского» есть не только создание великого писателя, но и подвиг честного человека». «Н.М. Карамзин – лучезарное средоточие всего Отечества», - встав на его защиту, писал А.С. Пушкин своему давнему другу – П.А. Вяземскому. В 1830 году, передавая в издательство свой любимый труд – трагедию «Борис Годунов», - он просил напечатать на заглавном листе именно в таком виде:
«Драгоценной для России
Памяти
Николая Михайловича
Карамзина
Сей труд, гением его вдохновенный
с благоговением и благодарностью посвящает
А. Пушкин.
В том же году он начал сбор документов о восстании Пугачёва, о жизни и деятельности Петра 1, об А.Н. Радищеве, а в 1831 году специально обратился к политической прозе. Всё, что было написано поэтом, прозаиком и публицистом А.С. Пушкиным в 1830-36 годах, особенно его сказки, - образец служения словесности отторжению человечеством преднамеренно замышляемых войн и революций и продвижения всего человечества к ЕДИНСТВУ и СОСРЕДОТОЧЕНИЮ.
Продвижение к осознанию истины о назначении словесности в деле сохранения российского народа, как основного условия продолжения жизни России, - И.В. Киреевским (1806-56), Н.В. Гоголем (1809-52), И.Д. Беляевым (1810-73), А.И. Герценом (1812-70), - происходило в период их возрастания - в годы роста популярности и авторитета А.С. Пушкина. Этого, главного условия самосохранения народов России никак не желает понять Запад и продолжает «хромать головой», делая ставку на податливость власти и её окружения. Попадают туда иногда и такие, как В.Г. Белинский (1811-48), пятый к указанным выше погодкам со звучными их делами: он оказался за пределами традиции Фонвизина, Радищева, Карамзина и Пушкина. А.С. Пушкин о И.В. Киреевском в 1829 году: «Там, где двадцатитрёхлетний критик мог написать столь занимательное, столь красноречивое обозрение Словесности, там есть словесность – и время зрелости оной уже недалеко». В 1831 году поэт благословил Н.В. Гоголя на работу над большим романом. О состоянии российской словесности А.С. Пушкин с удовлетворением писал в 1836 году: «Мы великие критики. Беспристрастие и здравый смысл наших суждений относительно того, что делается не у нас, удивительно: в них много здравого смысла и любви к науке». Прав наш министр обороны сегодня: нам целесообразнее оставаться такими же «недотёпами», какими нас считает Запад. Мы знаем себя – это главное. Знаем на протяжении двух тысячелетий и обязаны помнить ныне и далее…
Следуя примеру А.С. Пушкина, в 1831 году благословившего Н.В. Гоголя на работу над большим романом, - Николай Васильевич тоже «вышел за пределы столиц». Там, по его признанию, он «нашёл» его содержание и написал роман «Мёртвые души», опубликованный в 1842 году. Учебником русской жизни назвал этот роман А.И. Герцен. Он до Н.В. Гоголя побывал «за пределами двух столиц», отбывая ссылку в российской глубинке. О деятельности А.С. Пушкина и его единомышленников по созданию основ литературы преодоления он писал: «Западня цивилизация такой, какой она выразилась во время реставраций (1814-15 и 1815-30 годов), - оправдана. Славяне решили вопрос иначе. В их решении лежало верное сознание живой души в народе. Чутьё их было проницательнее их разумения. Они поняли, что современное состояние России, как бы тягостно оно ни было, - не смертельная болезнь. В то время, как у западника Чаадаева слабо мерцает возможность спасения народа, - у славян ясно проглядывает мысль о гибели лиц, захваченных современной эпохой, и вера в спасение народа». Ряды жаждущих служить делу предупреждения превращения россиян в «разнузданных, диких людей» возрастало.
А.С. Пушкин увидел время, когда в свою мысль «судьба людей повсюду та же», - кроме Евразии, он мог подключить и жителей Америки: в III книге за 1836 год журнала «Современник» были опубликованы «Записки Джона Теннера» - американца о США. Перевод их с французского на русский язык выполнил А.С. Пушкин. В ближайшие десятилетия после гибели великого русского поэта популярность идеи общечеловеческого единения распространялась по континентам и странам. К участию в деле предупреждения превращения всех людей в «грубо обманутых», «разнузданных и диких» начали подключаться честные словесники, кроме Европы и Азии, ещё и Америки: В. Ирвинг (1783-1859), Г.Д. Торо (1817-62), У. Уитмен (1819-92). «Пример лучшего» продолжал работать во имя заключения «священного союза всемирного дружества», к которому в 1792 году призывал Н.М. Карамзин.
В 1848-66 годах профессор московского университета И.Д. Беляев, продолжая дело Н.М. Карамзина, углубился в изучение «примера лучшего» и существенно расширил его содержание. В ответ на запросы общества он написал книгу «История земщины и выборного начала на Руси». В результате было освещено полное содержание «примера лучшего»: истории единения власти, Церкви и местного самоуправления. И.Д. Беляев документально восстановил «завещанную прошлым программу устроения России». Он выполнил то, о чём в 1822 году из крепости В.Ф. Раевский писал в «Послании товарищам». А.И. Герцен, оказавшись в Европе в 1848 году и сопоставив её с Россией, писал: «Там, дома, осталась сила мысли, сила слова, сила правды». Он не дал даже ослабнуть этой СИЛЕ, продолжая служение делу своих предшественников по (генетическому?) совпадению их и своих светлых помыслов и здорового разума.
К середине XIX века, поощряемые «исключительными» европейскими вельможами, братья-императоры и их пособники из «тучи гладоносных насекомых» (по Карамзину) сделали для ослабления России изнутри больше, чем от них ожидали их «благодетели»: начинал Александр I, завершил Николай I. К обоим относится то, что писал А.С. Пушкин, обращаясь в 1834 году к Николаю I:
«Ты просвещением свой разум осветил,
Ты правды лик увидел,
(участвуя и направляя «работу» следственной комиссии по сфабрикованному в угоду европейским «благодетелям» «делу» декабристов. Е.Е.)
Но не прозрел Николай I … Он предпочёл быть «европейцем»:
«Ты нежно чуждые народы ВОЗЛЮБИЛ,
И мудро СВОЙ ВОЗНЕНАВИДЕЛ.
Когда безмолвная Варшава поднялась
И бунтом опьянела (1830)
И смертная борьба (в то время) началась
И гибло знамя нашей чести, -
При клике: «Польска не згинела!» -
Ты руки потирал от наших неудач
И горько возрыдал, когда в Варшаве бунт поникнул».
А.С. Пушкин подчеркнул: на всех уровнях в составе человечества имеются индивиды, которых никаким просвещением из дикарей, «хромающих головой» не превратить в людей. Занимаясь сохранением трона, оба сына Павла I выкосили из рядов россиян выдающихся организаторов военно-оборонительной и хозяйственной жизни России. Европа была удовлетворена. Она продолжала пренебрегать духовно-нравственной способностью народов России на самосохранение. Как и прежде, она шла «путём заблуждений»: «будила похоть и гасила мысль». «Хромая головой», она так и не постигла необходимость изучения России. Руководствуясь удовлетворением своих безграничных желаний успеха и наслаждений, - Европа вновь попыталась воспользоваться «благоприятными», как ей казалось, обстоятельствами: в 1853 году английские и французские суда бросили якоря у Соловецких островов, у Камчатки и Крыма. Попытка Европы поработить Русь не удалась в начале XIII века даже в границах Владимирского княжества. Просчиталась Европа в начале XVII века, когда пыталась ограничить Централизованное государство Россия размерами Московского княжества XIV века. Не смогла Европа предотвратить спуск российского Корабля в море в XVIII веке. Духовно-нравственный стержень России выдержал напор и общеевропейской армии в начале XIX века. Просчиталась Европа и в 1853-56 годах. Буквально накануне Крымской войны митрополит Филарет подвёл итог служения России указанному Иисусом Христом общечеловеческому Благу на протяжении 989-1850-х годов. Он писал: «Россия! Ты имеешь участие в сем БЛАГЕ паче многих царств и народов». Россия смогла сохранить себя и показать «обитателям всех стран света»: то же самое они могут сделать и для себя и собственными усилиями.
Россия, продолжая являть «пример лучшего», не прекращала работу над сохранением своего народа по всем направлениям. К Достоевскому Ф.М. (1821-81) осознание этой истины и понимания назначения служения ей своего таланта пришло после пребывания его на каторге и близкого общения с каторжанами, с представителями официальной власти и её охранителями. В сопоставлении, он увидел и понял отличие интерпретации понятия СВОБОДА россиянами и европейцами и объяснил: «Они (европейцы) несвободны, а мы - свободны… (Царь – раб! Свободен – поэт по Пушкину). Всякий француз может служить не только своей Франции, но даже и человечеству, единственно под тем же условием, что останется наиболее французом, равно англичанин и немец. Один лишь русский, даже в наше время, то есть раньше, чем будет подведён всеобщий итог, получил уже способность становиться наиболее русским именно лишь тогда, когда он наиболее европеец. Это и есть самое существенное национальное различие наше от всех… Я во Франции – француз, с немцами – немец, с древними греками – грек и, тем самым, наиболее русский, тем самым я настоящий русский и наиболее служу России, ибо выставляю её главную мысль»: СПАСЕНИЕ в ЕДИНЕНИИ «обитателей всех стран света»! В 1792 году её провозгласил Н.М. Карамзин!
Именно это национальное своеобразие народов России, по словам К.Н. Леонтьева (1831-91), позволяло россиянам называться русскими, гордиться принадлежностью к великой нации, искать пути и способы сбережения этого своеобразия и защищать его от любых внутренних и внешних посягательств. «Надо дорожить этим своеобразием, и не обращаться с ним торопливо, дабы не погубить своей исторической физиономии, не утратить исторических прав на жизнь и Духовный перевес над другими», - писал К.Н. Леонтьев в 1869 году.
Именно тогда, в середине XIX века, дальновидные правители поддержали напоминание своих словесников-мыслителей о неустранимом долге их служения интересам народа. В обиходе эта забота была признана и обозначена как «необходимость дисциплинирования мятежных умов». Человечество пришло, наконец, к пониманию формирования неустранимого долга, как у правителей-организаторов, так и у их подчинённых. Единомышленники Герберта Спенсера (1820-1903) предложили такую систему воспитания и обучения подрастающего поколения, которая предусматривала выпуск дисциплинированных и готовых к ответственной практической работе специалистов всех уровней, не требующей их доучивания на производстве или в любой другой организации. Несколько десятилетий, на протяжении которых осуществлялась перестройка системы обучения и воспитания подрастающего поколения и системы взаимоотношения власти с народом, - в Японии получила официальное название: Мэйдзи - просвещённое правление императора Муцухито с 1868. Существенный вклад в перестройку системы обучения и воспитания подрастающего поколения в России внесли тогда: К. Дм. Ушинский (1824-70), Вас. Ив.Водовозов (1825-86), Л.Н. Толстой (1828-1910), Хр. Дан. Алчевская (1842-1920). Их последователей мы – дети рождения 1930-х годов - встречали в разных и существенно удалённых от центра уголках нашей огромной страны. Лично моими просветителями они были в Чарджоу, Байрам-Али, Ашхабаде, Мары, Кушка, Иолотань (в Туркмении); в Рудне Сталинградской области и в Москве.
Ник. Ник. Миклухо-Маклай (1848-88) общность судьбы «обитателей всех стран света» узнавал во время путешествий в Юго-Восточной Азии, Австралии, Океании и продолжительной жизни среди папуасов и австралийцев. Ник. Кон. Судзиловский (1850-1930) с 1875 года жил и знакомил с русским миром жителей Гавайских островов. Они избрали его своим сенатором. С 1904 года с русским миром он знакомил японцев.
Шла первая мировая война, спровоцированная индивидами с «омрачёнными помыслами» большинства стран мира. Война уничтожала миллионы людей, превращала в пепел результаты их многовековых усилий, перечёркивала многовековую память народов. Взмолилась Россия. Опять – русские. В разгар войны, в 1915 году И.А. Бунин, по традиции от Низами, написал стихотворение «Слово»:
«Молчат гробницы, мумии и кости – лишь Слову жизнь дана:
Из древней тьмы, на мировом погосте звучат лишь письмена.
И нет у НАС иного достоянья!
Умейте же беречь хоть в меру сил, в дни злобы и страданья,
Наш дар бессмертный – речь» - ПИСЬМЕНА!
В 1917 году безумцам удалось грубо обмануть россиян. А.А. Блок. (1880-1921), обращаясь к «исключительному» Западу, в 1918: «Да, скифы мы! Да, азиаты – мы! Вы сотни лет глядели на Восток. Глумясь, считали только срок, когда на нас наставить жерла пушек». Мы – наследники долгосрочной памяти вежливых людей многих народов, которые жили, трудились, творили на огромной территории Евразии. В неизбежность торжества своих усилий верили свидетели трагических для России событий февраля-октября 1917 года. «Русский народ вернётся к своему благородному облику, когда поймёт, что он был жертвой обмана и собственного заблуждения», - писал Б.Н. Емельянов в июле 1917 года в брошюре «Народовластие». Это был отклик его на проведённую большевиками демонстрацию под лозунгом «Вся власть Советам!».. М.А. Осоргин в 1922 году («Времена»): «Такие страны не гибнут; гибнут названия, меняются властители, перечёркиваются географические карты. Ту огромную землю и тот многомиллионный народ, от русского до чукчи, которым я, в благодарность за рождённые чувства и за строй моих дум, за прожитые горе и радость, дал имя родины, - никак и ничем у меня отнять нельзя: ни куплей, ни продажей, ни завоеванием, ни изгнанием меня, - ничем, никак, никогда. Нет такой силы и быть не может».
В разгар пожара гражданской войны А.Н. Толстой в 1918 году справедливо утверждал: «Если от России останется один уезд, - от него возродится вся Россия!»
Очевидные итоги жизнеутверждающего духовно-нравственного воспитания россиян Православием, по его примеру и всеми другими действовавшими в России религиозными конфессиями, - уже в середине XIX века игнорировать дальше было невозможно. C V до середины XVI века в «Христианском» Западе папское наместничество утверждало «низости папизма». В последующие столетия руководство Папской области медленно, но всё-таки продвигалось к осознанию реальностей мира и необходимости перехода католической Церкви к служению, обеспечивающему воспитание и сохранение духовно-нравственного стержня у исповедующих её веру народов. В середине 90-х годов XIX века оно объявило об отмене всех, принятых за прошедшие столетия ограничений. В католических храмах начало осуществляться то служение общечеловеческому благу, назначение которого было определено Иисусом Христом. Юным подростком в ТАКОЙ храм вошёл Франсуа Мориак (1885-1970), и перед ним, вспоминал он, не возник вопрос о выборе веры: храм проповедовал Учение Иисуса Христа. Его приобщение к Христианству совпало с советом, исходившим от маститого французского писателя Поля Клоделя (1868-1955): обратиться к изучению русской литературы. Прочитав сочинения Толстого и Достоевского, признавался Мориак, он понял: Бог – это совершенствование, а из сочинений Чехова узнал о силе духовно сформировавшейся человеческой души.
В начале 1920-х годов начались его контакты с русскими мыслителями, изгнанными из России большевиками. Люди с исключительной остротой зрения, с тонким слухом и светлыми помыслами, - русские мыслители при своём появлении в Европе поняли: «Мир в озлоблении, в осатанелом состоянии. Он упорствует в своём желании длить затянувшийся период войн и революций». Ставка Европы на большевиков провалилась. Жажда власти у большевиков оказалась сильнее, чем многовековая жажда у предприимчивых «исключительных» европейцев. Большевикам удалось выделить из народов России себе пособников. Но пройдя через жесточайшие репрессии, этот народ остался Царём России. К нему обратился тиран в июне 1941 года с призывом: «Братья и сёстры! Отечество в опасности»! Этот Царь-народ знал и помнил: правители приходят и уходят. Россия – остаётся. Даже узники ГУЛАГА не стали мстить большим и маленьким тиранам за их «неправые гоненья», как А.С. Пушкин в 1825 году Александру I. Они пошли защищать Отечество.
До войны из общения с большевистскими изгнанниками, вспоминал Мориак, он понял, что россияне – единственный народ, духовно-нравственное формирование которого осуществлено прохождением через традицию, которую французский писатель обозначил тогда следующим образом: «Связь между мыслью, словом, верой, литературой и культурой, с одной стороны, - и государственными делами – с другой». Согласно его утверждению 1922 года: Франция только приступила к осознанию своей национальной сущности и к фашистскому нашествию не успела его осуществить так, как это сделали Н.М. Карамзин, А.С. Пушкин, И.Д. Беляев, А.И. Герцен, В.О. Ключевский, русская литература, культура, искусство, земства, предприниматели и благотворители в России.
Верная многовековой традиции «будить похоть и гасить мысль», чтобы прийти к «успеху и наслаждениям», - словесность Европы продолжала направлять свои таланты, в том числе и выдающиеся, - на сохранение и утверждение этой традиции. Почитайте Марселя Пруста, Д.Г. Лоренса, Джеймса Джойса и вы увидите истоки того, что мы наблюдаем сегодня в Европе и на Западе в целом относительно главной проблемы: сохранения жизни человечества на планете Земля.
В этом ряду и проблема фашизма. Российские изгнанники помогли французскому писателю Мориаку понять: лишь россияне готовы решительно и до конца противостоять фашизму. С 1941 года Мориак выступал в печати движения Сопротивления со статьями под общим названием: «Не поддаваться распростёртой над миром ночи». Ватикан с начала 1920-х и в годы второй мировой войны был пристанищем для антифашистов любых национальностей.
После второй мировой войны в Париже Ф. Мориак познакомился с молодым русским православным священником, сыном эмигрантов первой послереволюционной волны – А.Д. Шмеманом. Александр Дмитриевич, богослов, объяснил своему старшему французскому другу, что с упразднением «мерзостей папизма» исчезли принципиальные основания для разногласий между Православием и Католицизмом и что они могут объединять усилия в продвижении «обитателей всех стран света» к общечеловеческому БЛАГУ – к заключению «священного союза всемирного дружества», о необходимости которого Н.М. Карамзин писал в 1792 году. Ф. Мориак об этом в 1962 году: «Каждое Слово народной Проповеди относится к нашей жизни в её совокупности, а, следовательно, и к нашей гражданской жизни. Мы должны стараться осуществлять их в нашей деятельности, преодолевая все национализмы, расовую ненависть и жажду завоеваний». У другой Европы, привыкшая всё забывать, в 1945 – 50- годы звучали другие призывы. Ещё дымились развалины разрушенного американской авиацией Дрездена, именно в Дрездене в газетах появился призыв: «Всё понять, всех простить, всё забыть».
И вновь россияне: «Есть вещи, которые прощать нельзя. Забывать - стимулировать повторение ».
Голоса своих товарищей, узников гитлеровских концлагерей напомнил «исключительным» европейцам словенский врач Б. Пахор: «Выжившие узники разочарованы вовсе не тем, что немецкая нация не уничтожена. Они разочарованы оттого, что из-за соображений стратегии старым заблуждениям позволено Существовать и Дальше; они разочарованы оттого, что разделяющие эти идеи люди РАБОТАЮТ в НОВОМ ЕВРОПЕЙСКОМ ОБЩЕСТВЕ. Они разочарованы в том, что инсценируемые опереточные судебные процессы – это освящённое «правом» открытое издевательство над памятью десяти миллионов испепелённых европейцев. Они разочарованы потому…, что ни один из подсудимых на этих процессах НИКОГДА не сказал в свою защиту простой фразы: «Мне жаль». Стратегия уничтожения народов под девизом: «Мир – дикая периферия США» действует. И тактика у этой стратегии та же…
Шёл к завершению двадцатый век второго тысячелетия от Рождества Христова. В книге нейрофизиолога, исследователя и практикующего хирурга, академика Натальи Петровны Бехтеревой (1924-2006) «Магия мозга и лабиринты жизни» дано научное объяснение деятельности «творцов» и хранителей отрицательной матрицы долгосрочной памяти человечества: «Во всех обществах на протяжении истории существовали и существуют группы людей, с повышенными агрессивными потенциями». «Эти люди, как бы в связи со своей генетической предопределённостью, ломают стереотипы жизни в бытовом, групповом, общественном или даже в глобальном масштабе. Эти индивиды - нездоровая часть общества. Их действия должна ограничивать и корректировать здоровая его часть».
Под руководством Н.П. Бехтеревой сотрудники Института Мозга установили: повышенная агрессивная потенция индивида это - следствие не разбуженной мыслительной функции мозга. Н.П. Бехтерева назвала такой мозг бездеятельным. Общее нездоровое состояние взрослого человека академик справедливо объяснила «патологической бездеятельностью мозга». Практикующие православные врачи-психологи современной России такую патологию считают следствием неподавленной в детстве врождённой агрессивности ребёнка. Они соглашаются с научной нейрофизиологией: подавлять врождённую агрессивность ребёнка, значит – будить его мозг для управления пробуждающимися инстинктами, пока ему не понятными. Словно в пояснение всем родителям, французский писатель Франсуа Мориак (1885-1970) утверждал: «Должно не столько беречь ребёнка, сколько предостерегать, вооружать его знаниями и формировать у него навыки управлять своей жизнью и своими инстинктами». Учить детей жить. Могу подтвердить: такое просветление облегчает и украшает жизнь.
Совокупность нейрофизиологических проявлений всеми типами людей Н.П. Бехтерева назвала «биологической жизнью человечества». Академик РАН и РАМН, иностранный член Австрийской, Финской академий наук, Американской академии медицины и психиатрии, - Н.П. Бехтерева поделилась своими наблюдениями со священнослужителем православной Церкви в Пушкине. Он сообщил ей о том, что история «биологической жизни человечества» – это история противостояния между духовно-нравственными и силами разрушительными. Из бесед с ним Н.П. Бехтерева узнала, что истина о двоякой природе человека и народа в составе человечества «была известна давно, но принимать её приходилось на веру, потому что много веков этой проблемой занимались и освещали её в богословских трактатах только религии».
Нейрофизиолог Н.П. Бехтерева в трудные для России 1990-е годы доказала: указанный Господом способ достижения человечеством БЛАГА – сохранения и спасения Жизни на планете Земля - остаётся единственным.
Повторю для ПАМЯТИ жаждущим оставаться людьми жизнеутверждающее объяснение Н.П. Бехтеревой: «Духовно-нравственный стереотип служит стабилизации и сохранению индивидов и общества. В свою очередь творческие способности человека, выполняя те же задачи одновременно, являются естественным и единственным залогом развития и процветания нашей планеты (!!!). Именно творческие способности вместе со стереотипными базисными формируют противостояние человека разрушающей среде» у всех народов и на всех уровнях: индивидуальном, групповом, национальном и общечеловеческом – глобальном».
С необходимостью противостоять разрушающей среде Наталья Петровна Бехтерева столкнулась в советской России в 13-летнем возрасте. «В эти годы, - вспоминала она, - перестали работать и божеские, и человеческие законы, державшие общество, те, которые прививались людям столетиями… Сотрудники, директор детского дома с его глубокой, умной любовью к детям, помогли нам адаптироваться к совершенно другому миру… Не сразу, но мы адаптировались». Как? Важно! «Мы начали учиться (как можно лучше!), читать, танцевать, заниматься спортом…» Полностью разделяю суждения Н.П. Бехтеревой.
Мне и моим мальчишкам по Дому младенца в городе Чарджоу в Туркменистане: Мише Бурлакову и Вене Филиппову - посчастливилось попасть к таким же «хранителям детства и юности нашей» в противоположном от Ленинграда уголке нашей огромной страны. В самых разных уголках её россияне помогали адаптироваться к чуждому миру будущему писателю В.Е. Максимову. Мои мальчишки по Дому младенца в Чарджоу (Туркменистан) Веня Филиппов и Миша Бурлаков в 1948 году по нравственным соображениям убежали из детского дома, подвергнув себя таким же «хождениям по мукам», какие описаны в повествованиях В.Е. Максимова (1930-95). Моряки Северного флота России – помогли взрослеть В.В. Конецкому. В детстве – отчим, в юности - железнодорожники Забайкалья – сохранили жизнь и творческий дар журналисту, редактору журнала «Москва», писателю Л.И. Бородину. Возрастание и продвижение к творчеству будущему композитору Г.А. Гаврилину помогали воспитатели детского дома в Вологде. Все они подробно рассказали об этом в своих сочинениях и воспоминаниях.
Подтверждения продуктивности такого способа сбережения детства, юности во имя сбережения народа в чуждом мире позже мною были обнаружены в творчестве А.А. Ахматовой, М.И. Цветаевой, В.П. Астафьева, В.Г. Распутина, А.Т. Гладилина, Е.А. Евтушенко, в воспоминаниях М.М. Плисецкой, Г.П. Вишневской и многих-многих других. Народ России (такого не было ни в одной стране мира) в том чуждом здравому рассудку мире выдвинул из своей среды С.П. Королёва, Ж.И. Алфёрова, Эрнста Неизвестного, В.А. Сидура, О.П. Табакова, А.Л. Рыбникова, В. Васильева и Е. Максимову и много других россиян, ставших гордостью России и мира. Биолог Ник. Вл. Тимофеев-Рисовский (1900-81) выяснил генетическую природу рождения исключительных талантов на территории России. Он доказал: чем дальше по месту географического происхождения вступающие в брак индивиды, тем вероятнее рождение у них талантливых детей. Россия в этом плане располагала и располагает колоссальными возможностями. Генетическая природа россиян, столетиями подкрепляемая направленным укреплением их духовно-нравственного стержня, - обеспечивала и продолжает обеспечивать противодействие разрушительным силам мира. Россияне никогда не страдали и не проявляли даже признаки болезни «исключительности». Они: друзья труда, забот, радости и печали всех народов мира.
«В мире нет народа, который глубже и полнее усваивал бы себе мысль других народов, оставаясь самим собой». А.И. Герцен. «Былое и думы». Этот духовно-нравственный мир побуждал императора России Петра I участвовать в погребении солдат обеих сторон, погибших в битве под Полтавой. Этот духовно-нравственный мир подвиг матросов эскадры Ф.Ф. Ушакова, одержавшей у мыса Тендра победу над турецким флотом, - собрать имевшиеся у них в наличии средства и выкупить у турок пленённых ими французских матросов. Этот духовно-нравственный мир побуждал советских солдат, сражавшихся в Сталинграде, ночами переползать в окопы противника с котелками спасительной от голода и холода русской солдатской каши. В 1945 году, на исходе войны на востоке, соучастие прочёл советский солдат в чёрных, устремлённых на него глазах солдата из противоположных окопов, в которых находились японские солдаты Квантунской армии. На одном из послевоенных писательских симпозиумах по глазам узнали друг друга писатели: русский - Виктор Петрович Астафьев (1924) и японец - Дзюмпей Гомикава (1916).
Л.И. Бородин (1937-2003), журналист и писатель, дважды испытавший попытку ГУЛАГа изменить содержание его русской исторической души на большевистское её содержание, в 1991 году подчеркнул: «Крах российского коммунизма – поражение социальное, гражданское. Но это и ПОБЕДА! Это нравственное противостояние распаду!» - не удалось большевикам, как и всем их предшественникам, сломать духовно-нравственный стержень россиян. С X века россиянам противостояли народы, формировавшиеся на идеях «исключительности». Ими был представлен состав общеевропейской армии под командованием Наполеона. Из них состояла «армия» Гитлера. Противостояние продолжается, продолжается битва за сохранение детства, отрочества и юности детей – всего человечества. Россия осуществляет и проверяет результаты этой работы в самых разнообразных детских конкурсах – индивидуальных и коллективных.
 Эта работа чрезвычайно необходима, потому что в те же десятилетия было немало детей, которых крылья этой великой традиции не коснулись: некому было «разбудить их разум». По причине «бездеятельности мозга» до конца дней их жизнь осталась опустошённой и очень трудной и физически, и материально, особенно духовно-нравственно.
Переживая в XX веке страшные трагедии, россияне разных национальностей и религиозных верований продолжали сохранять «духовный перевес над другими» и вызывать проявление ответной духовности у противоположных им по национальности и религиозной вере наций и их индивидов. Стремление к благополучию явление – общечеловеческое! Опять обратимся к истории, к высказыванию митрополита Филарета»: «Россия! Ты имеешь участие в этом БЛАГЕ паче многих царств и народов», в том числе и на протяжении двухсот лет, на протяжении которых человечество пережило две мировые войны и продолжает переживать бесчисленное множество бессмысленных революций.
Современник Н.П. Бехтеревой, замечательный писатель и удивительный человек В.В. Конецкий (1929) справедливо утверждал: «Над Россией менялась только вывеска – народ оставался прежним» во все времена». Поэтому нужно знать и помнить, когда и как рождалась, Жила эта традиция, как сохраняла она несколько поколений россиян Людьми. Эта традиция сохранила страну в обстоятельствах, «чуждых благородной матрице долгосрочной памяти её народа». История России с момента восстановления её Н.М. Карамзиным и дополнений её А.С. Пушкиным, И.Д. Беляевым, В.О. Ключевским, Л.Н. Гумилёвым, - продолжает требовать к себе спасающее внимание россиян и «обитателей всех стран света». Россия - живой пример успешного противостояния разрушающему влиянию на Жизнь любителей извлекать «свою» пользу из усилий любого народа, повсюду и любыми способами.
Побуждающий политический порядок, если он совпадает с общественным порядком, - отмечала Н.П. Бехтерева, - «может предоставлять людям дополнительные возможности для жизни, развития и осуществления всевозможных открытий во всех сферах их жизнедеятельности». Она подтвердила справедливость выбора нашими предками религиозной веры, которая действительно способствовала созданию на Руси общества здоровых жизнестойких индивидов. «Атеизм, как кажется его приверженцам, способствует науке. На самом деле вера может способствовать науке больше, чем атеизм. Атеизм, как мировоззрение очень обедняет духовную жизнь человека и ставит преграды возможностям его познания». «Выкинув из нашей жизни религию (Россия - после 1917, Запад – на три столетия раньше), мы избавились не только от мощнейшей психотерапии, но и от свода нравственных правил… Да ещё как умело подаваемых!»
В июле 1941 года в наш детский дом №3 в городе Мары в Туркменистане эвакуированных детдомовцев привезли: из Ленинграда Владимир Антонович Аврицевич и Галина Васильевна Кобзева; из Киева – Бронислава Семёновна; из Новочеркасска – директор детского дома Акоп Никитович и воспитательница Сусанна Ивановна. Фамилий не помню. Акоп Никитович был поставлен директором нашего детского дома, но лишь на долгую память: он ушел добровольцем на фронт и погиб под Москвой. Все воспитатели, наши и вновь прибывшие, учили нас жить. Они спасли наших мальчиков от уголовщины, найдя всем нам занятия для ума и сердца. Мальчики и девочки пряли на веретёнах шерсть. Сусанна Ивановна научила нас вязать носки: мы отправляли их и вышитые кисеты для табака на фронт солдатам. «Спицы» делали из стеблей верблюжьей колючки. Вместе со своими воспитателями мы собирали дико растущую коноплю – для раненых в госпиталях. С весны выращивали, спасая от вредных насекомых, огромные поля хлопчатника и осенью собирали урожай хлопка. От Веры Михайловны Батуриной мы узнали и выучили наизусть почти все произведения К.И. Чуковского. Г.В. Кобзева знакомила нас с литературой Европы средних веков и нового времени. Незрячий Алёша, руководитель хора, учил нас музыке и пению. В.А. Аврицевич организовал духовой оркестр, деньги на инструменты которого были заработаны нами в колхозах. У нас был свой огород, сад, свой скотный двор с коровами и овцами. Мы научились работать, познавать, творить.
В 1958 году исторический факультет МГУ закончила моя подруга Катя Маркова. На её руке сохранился глубокий шрам от вытравленного ею номера узницы лагеря смерти Освенцим. В январе 1945 года начальство лагеря спешно готовило остававшихся живыми детей и Катю в их числе к уничтожению в газовых камерах. Детей спасли женщины: они закопали их в горах трупов.
В 1942 году нацисты вели 200 детей Варшавского гетто к уничтожению их в газовых камерах. Их воспитатель Януш Корчак отказался от предложения палачей оставить детей: он погиб вместе с ними.
За благо воздадим по чести всем, мёртвым и живым, сохранившим жизнь детям, рождённым в 20-40-е годы самого страшного в истории человечества – в XX веке. Их родители стали жертвами прихотей тиранов; стражи тиранов были палачами детей.
Главное достояние человечества – детей спасла духовно-нравственная традиция человечества. Сами ЛЮДИ, они не только сохранили детям жизнь. В нечеловеческих условиях они не допустили озверелости овладеть душами этих детей. Обеспечивая их возрастание, они развивали способности детей, во многих случаях оказавшихся талантами. Они сохранили главное достояние человечества – ЛЮДЕЙ.
Напомню А.С. Пушкина: «Тщеславие на ВСЕХ наводит ложную тень». Люди Запада: откажитесь от тысячелетней претензии на «исключительность» и выберите, наконец: если сохранять Жизнь, - придётся служить Пророку. Самыми самоотверженными солдатами армии Пророка были и остаются россияне. В традицию нравственных предпочтений россиян великий князь Владимир и поэт А.С. Пушкин вдохнули такой глубины духовность, что превратить россиян в пепел на протяжении полутора тысячелетий не удавалось никому. «История Государства Российского» отражает действительный мир. Она освещает исторический опыт успешной жизнедеятельности на 1|6 территории нашей планеты народов разных национальностей и разных религиозных верований. Изучайте её во имя спасения. Закончу общечеловеческими мыслями А.С. Пушкина: «Мы великие критики. Беспристрастие и здравый смысл наших суждений относительно того, что делается на планете Земля, УДИВИТЕЛЬНО: в них много здравого смысла и любви к науке», по А.С. Пушкину.
«Когда бы люди захотели вместо того, чтобы спасать мир, - спасти себя; вместо того, чтобы освобождать человечество, - себя освободить, - как много они бы сделали для спасения мира, для освобождения человечества». А.И. Герцен. 1860- годы.
«Судьба людей повсюду та же…», но перед выбором: просвещению служить или тирании – человек, если он – ЧЕЛОВЕК, выбирает САМ!
«Каждый выбирает для себя: женщину, религию, дорогу. Дьяволу служить или Пророку, - каждый выбирает для себя». Ю. Левитанский. 1980-е годы. Во все времена…
«Воле подчини свой нрав, узнай дела былые и судьбы народов, чтобы на мир взглянуть прозревшими глазами и себя познать, тогда – в мире будешь вместе со ВСЕМИ». Из: В.И. Гёте. Посвящение. 1784.
МЕМОРИАЛ –
это напоминание каждому, оказавшемуся на этой Земле
о его неустранимом долге: сохранить и помочь ЖИТЬ
оказавшемуся рядом с тобой человеку любого возраста.
Живи и в меру своих сил, в соответствии с имеющимися способностями
ЖИТЬ давай другим.