Посвящается моей подруге Наде Савченко, ее сестре Вере, их матери Марии Ивановне, и моим родителям - Галине и Александру Калько.
Отдельная благодарность:
Наталье Христич — за полезные советы, которые помогли сделать текст лучше;
Виктору Шадрину — за то, что именно его игра на сцене театра вдохновила меня на создание образа Виктора Морского;
Персоналу гостиницы «Эдем» в городе Красногвардейское (Крым)
Уважаемой семье Готовчиковых, ставших прототипами дяди Коли и тети Светы из «Рассвета».
Все персонажи, события и некоторые населенные пункты, названные в книге, - вымышленные. Любое сходство с реальными лицами, событиями или населенными пунктами является случайным. - /Автор/
*
"Да, весело начинается долгожданный отпуск, - Вероника Орлова поправила на плече ремень тяжелой сумки, безнадежно слушая объявление по вокзальному радио. Если бы она знала, что подряд две электрички в нужном направлении отменят, то лучше бы поспала лишних два часа, чем мчаться на вокзал в четыре часа утра. - Вечно я страдаю по доброте душевной!"
Маршрутные такси и машины предприимчивых частников брали штурмом, не торгуясь. Несмотря на раннее утро, вокзал был многолюден и суетлив. К трем открытым кассам из десяти змеились огромные очереди. Люди спорили до хрипоты, разбираясь, кто за кем занимал. То там, то сям вспыхивали раздраженные стычки. Дети с воплями и гиканьем носились повсюду, падали, ревели или канючили, и получали шлепки от невыспавшихся злых мамаш. Кто-то ругался с киоскершей, не желающей продавать пиво до 8 часов. Неустанно бубнило радио, но большинство слов диктора тонуло в общем вокзальном гуле.
Ника выбралась из толчеи возле кассы с билетом на 10 часов утра в руках. Итак, еще два часа ждать...
Девушка осмотрелась в поисках свободного сидячего места, но, увы, они были давно и прочно заняты. Вокруг громоздились чемоданы, тележки и детские коляски. "И пытаться не стоит!".
"Блин! - Ника поморщилась: ремень сумки еще сильнее врезался в плечо, впечатывая в тело бретельку лифчика и шов футболки. - Отъедешь километров на двести от Питера, и как будто попадаешь в другое время и в другой мир! И электричка мне досталась не "Ласточка"..." - перебросив сумку на другое плечо, она потрясла тяжелой от недосыпа и сутолоки головой и прошлась по вокзалу в поисках чего-нибудь, что могло бы скрасить ожидание.
Кафе было еще закрыто; газетный киоск - тоже, но к ним уже выстроились очереди ожидающих. К магазинчику с продуктами и напитками тоже стекались со всего вокзала, и "хвост" потянулся даже на улицу, как в "Столовых № 1" на Невском.
"Ясно, - Вероника безудержно зевнула. - Хоть кофе-автомат тут работает?"
Автомат работал. Подивившись низким ценам (в Питере таких давно нет), девушка бросила в приемник несколько монеток и получила стаканчик растворимого, но зато - крепкого и горячего кофе. Напиток согрел ее и немного разогнал сонное оцепенение. В "Ласточке" из Питера поспать не удалось - напротив расположились очаровательный гиперактивный малыш и его хлопотливая бабушка, то и дело звучно целующая озорника в перерывах между замечаниями соседям: "Вы что, не видите, что здесь ребенок?! Что вы хотите, он же маленький, ему скучно!". Непрестанная возня мальчугана и громкий голос его бабушки не дали Веронике даже вздремнуть до самой конечной станции. Там Вероника поспешила к пригородным кассам, с облегчением увидев краем глаза, что пожилая дама с малышом скрывается в дверях "Выход в город". Но электричку, на которую она рассчитывала успеть, отходящую в 06.08, отменили из-за каких-то сбоев на электростанции. Следующая, в 07.40, тоже не отправилась.
Вероника отошла в сторону от бурлящего человеческого моря, села на дорожную сумку (благо, она никогда не брала в дорогу то, что могло разбиться или сломаться) и закурила. "Да, засада... Но раз уж я пообещала маме, я должна сдержать слово!".
*
Разговоры о том, что недавно установленный памятник на могиле ее родителей надо бы привести в порядок и "облагородить", а ей уже не под силу такая длинная и тяжелая дорога, Татьяна Ивановна Орлова заводила уже не в первый раз. И в самом деле, весной ей исполнилось 80 лет, и дочери, Ника и Вика, старались максимально освободить маму от нагрузок.
Татьяна Ивановна вышла замуж после сорока лет, и ее дочерям было только 35 и 33 года. Старшая, Вероника, работала спецкором "Невского Телескопа" и успела сделать себе имя в Питере и Ленобласти за счет ряда успешных журналистских расследований. Виктория стала программистом, проектировщиком систем защиты предприятий и жилых помещений и технологии "умный дом". Сейчас она как раз занималась усилением безопасности в офисе одного из петербургских политических деятелей; работа была срочной, заказчик не скупился на гонорар и обещал надбавку за оперативность, а у Вероники как раз начинался отпуск и девушка пообещала маме, что непременно съездит в Краснопехотское, откуда были родом ее родители, и приведет в порядок памятник.
- Жаль, что Новоминская сейчас почти обезлюдела, - грустно сказала мама, - я помню село в его золотое время, совхоз процветал. А сейчас хоть вообще не заезжай, одно огорчение.
- А я все-таки постараюсь зарулить, - Вероника листала атлас Ленобласти, намечая маршруты. - Профессиональное любопытство!
*
Чем больше стрелки приближались к десяти часам, тем внимательнее Вероника вслушивалась в объявления. Не отменят ли и эту электричку? Тогда следующей придется ждать до пяти часов вечера. А ей хотелось поскорее добраться в Краснопехотское, снять номер в привокзальной гостиничке, принять душ, поесть и отдохнуть, чтобы завтра утром со свежими силами выехать в Новоминскую, село в тридцати километрах от Краснопехотского, где жили, а теперь были похоронены дедушка и бабушка.
"Эх, разве на работе я обращаю внимание на неудобства? Преспокойно могу двадцать дней из тридцати рассекать по всей области и даже Карелии, спать на боковушке в плацкартнике, всю ночь сидеть над статьей, чтобы к утру отдать ее ответсеку и прекрасно себя чувствовать, а тут всего одну ночь не поспала, и уже голова чумная. Может, это работа придает мне сил: ради успешного расследования я готова терпеть любые трудности и не замечаю неудобств. Наверное, права Лилька: лучше всего я себя чувствую, когда загружена работой по уши. Прямо хоть ищи тему нового расследования, чтобы быть в тонусе! Но искать ее сейчас придется долго: в Краснопехотском ведь никогда ничего не случается. Мама рассказывала, что там всегда все спокойно и мирно. Нет ни гопников, ни шпаны, и даже бандитских разборок в 90-е почти не было. "Конкретным пацанам" там просто нечего делать: ни алмазов, ни нефти, ни секс-трафика, ни "окна" через границу. И даже наркобизнес там не развернешь: всё ведь на глазах. Топи да болота... Максимум, что я там могу нарыть, - это продавщица, не доливающая пиво после отстоя пены, или хозяин АТП, накинувший 5 рублей к стоимости проезда в городском автобусе!" - Ника бросила в урну уже третий стаканчик из-под кофе. Она бы с удовольствием что-нибудь съела, но возле кафе, магазинчика и киосков по-прежнему тянулись очереди, а до электрички оставалось всего 20 минут. Так что запастись едой она уже не успевает.
На табло побежали строки, высветилось сообщение, что электричка №... прибывает на шестой путь к третьей платформе. "Ура, еще час, и я на месте!" - Ника проворно подхватила сумку и поспешила к переходу, чтобы успеть занять место.
Коренастая девушка с мальчишеской стрижкой, красивым точеным лицом и яркими синими глазами, в широких черных джинсах и такой же просторной куртке с эмблемой группы "Алиса" на спине, громко топающая тяжелыми черными бутсами, с первого взгляда напоминала парня.
- Сынок, который час? - громко спросил идущий навстречу пенсионер с тележкой.
- Девять сорок пять, - обернулась Ника, и мужчина увидел ее мягкие черты лица, пышную грудь, обтянутую курткой, и тонкое запястье, украшенное массивными "командирскими" часами (подарок отца на двадцатилетие).
- Спасибо, дочка... Э, да вас и не поймешь, кто есть кто, - усмехнулся своей ошибке пенсионер, - все одинаковые, как с инкубатора!
Смеясь, Вероника вышла на платформу как раз когда из депо нехотя, с ворчанием вытягивалась электричка, пыльно-зеленая, с круглоглазой недовольной мордочкой. Через тусклые стекла Ника увидела деревянные скамьи и решетчатые полки для багажа. В Питере таких электричек уже давно не осталось, их сменили новые - обтекаемой формы, с узкими "японскими" фарами и пневмодверями; в их салонах пахло новеньким пластиком и свежим кожзамом. А по специальным рельсам бойко сновали красавицы-"Ласточки", развивающие скорость до 200 километров в час, и там к ароматам новизны примешивался еще и запах вкусного кофе и сладких булочек, которые разносили на тележках приветливые молодые люди в бордовой форме. А сейчас Ника словно вернулась лет на тридцать назад, вдохнув в салоне запах натруженного металла, смазки и полированного дерева, ни с чем не сравнимый и неповторимый. Тогда она с родителями пару раз ездила в Краснопехотское... На вокзале мама непременно покупала ей - "за то, что хорошо себя вела в дороге, не шалила и не капризничала" - упоительно вкусный пломбир в бумажном стаканчике с зеленым кругляшом сверху. Вероника с удовольствием выковыривала мороженое деревянной палочкой. А потом они садились на голубой в полоску круглый автобус и ехали в Новоминскую, где в доме маминых родителей жили ее старшая сестра, Светлана Ивановна, и ее муж дядя Сеня. Поездка к ним была увлекательным приключением для Ники. После родного двора-колодца, гранита и арок девочку захватывала новизна просторного двора, фруктовых деревьев и животных, которых можно было увидеть вблизи и даже потрогать. Можно было помочь тете Свете подоить корову, сходить в курятник и принести несколько еще теплых яиц для потрясающе вкусного омлета; поиграть с котятами тетиной черно-белой Марыськи; поездить верхом на ленивом толстом Бобике, который очень дружелюбно относился ко всем детям, а Нику вообще обожал и слушался ее, как ягненок. Как давно это было!
За окном мелькали ярко-зеленые луга, гладкие, как зеркало, озера, высокие тонкие деревья, похожие на вечно сидящих на диете фотомоделей. Небольшие чистенькие деревушки, полустанки с номером того или иного километра и платформами не больше Вероникиной кухни на "Парнасе"... День был неплохим, солнце почти разогнало лохматые серые облака и вольготно расположилось в ярко-синем небе. "А зонтик и плащ я не зря взяла - могут понадобиться в любой момент. Стоит только их забыть, тут же промокнешь, как кура!"
"Даже у Лильки в "Мадриде" больше шансов вляпаться в историю, - Вероника поерзала на жесткой скамейке и достала смартфон. Сеть, хоть и слабенькая, но была. - А Краснопехотское похоже на городок из "Безымянной звезды", где никогда не останавливаются скорые поезда!"
Девушка отправила СМС подруге в Мариенбург, и через пять минут пришел ответ: "Ясно, а я все так же, на работе. Хорошей поездки!"
*
"Как давно я здесь не была!" - подумала Вероника, стоя на утопающей в зелени и цветах платформе и глядя через рельсы на привокзальную площадь с киосками, Чебуречной и двухэтажным приземистым зданием из красного кирпича, где мирно уживались магазин медтехники, гастроном и гостиница с пафосным названием "Монрепо".
Вероника надела солнечные очки, поправила козырек черной кепки и размашисто зашагала через переход на площадь. Из открытого окна чебуречной потянуло такими упоительными ароматами горячего мяса, теста и расплавленного сыра, что рот тут же наполнился слюной, а в желудке жалобно заурчало. "Устроюсь в номере и - завтракать! После вокзального кофе у меня разыгрался волчий аппетит!".
Вероника снова потыкала пальцами в виртуальные клавиши смартфона. Номер владельца "Монрепо" был сохранен в его памяти. Услышав, что девушка желает снять номер, хозяин ответил, что незамедлительно пришлет своего сына, который устроит постоялицу в одноместную комнату.
Ожидая хозяйского сына, Вероника побродила туда-сюда вдоль фасада здания и прилегающего к нему пыльного строительного забора, и почитала расклеенные на нем объявления: "Дрова с доставкой на дом", "Утепление дома", "Ветеринар". Потом вошла в незаметную на фоне броской вывески "Медтехника" дверь и оказалась в узком коридоре с дверями друг против друга. Справа шла лестница на второй этаж. Слева был спуск на цокольный этаж, где располагались пустая стойка рецепшен, пожарный щит и инструкция для приезжающих. Вероника прочла ее и хмыкнула: "Прогресс добрался и сюда. В прошлый раз в номерах еще можно было курить!". В "Монрепо" явно недавно сделали ремонт; стены были декорированы в приятных ореховых тонах, ламинат "под карельскую березу" приятно гармонировал цветом со стенами, цветы в кадках и кашпо - свежие и ухоженные, и пахло в коридоре приятно - чистотой и хвойной отдушкой. В гостинице стояла тишина, словно в "Монрепо" не было других постояльцев.
Чтобы скоротать время, Вероника взяла забытую на подоконнике бесплатную газету и начала листать.
Всю первую полосу газеты занимало интервью с неким Виктором Морским, разглагольствующем о благотворительности, открытии кризисных центров и бэби-боксов в Ладожске и области. Тогда, как он считал, жертвы домашнего насилия или люди, лишившиеся крова, получают шанс начать новую жизнь, а ненужных младенцев перестанут выбрасывать в мусорные баки или в реку. "Спасая одну жизнь, мы спасаем целый мир", - не совсем точно процитировал он в конце интервью. "Наверное, не за горами местные выборы, - подумала Вероника, - и он заранее готовит почву. Неплохой ход, надо сказать. Тут сильнее развиты семейственность и взаимовыручка, чем в больших городах, и люди скорее поверят кандидату, который охотно протягивает руку помощи обездоленным и несчастным и заботится о детях, - она посмотрела на фотографию под заголовком статьи. Морской выглядел еще совсем молодым, не старше тридцати лет, русоволосый, с небольшим "хвостом" на затылке, лицо красивое, но немного постное, а в серых глазах - цепкий стальной блеск деляги. Потом она бегло просмотрела оставшиеся полосы. Ничего особенного, обычная бесплатная газета в небольшом городке: сообщения о полеводческих работах, репортаж о спартакиаде юных шахматистов, фото двух новых машин "скорой помощи", подаренных местной больнице. Возле беленого одноэтажного здания медпункта, построенного явно еще в пятидесятые годы, сверкающие фургоны смотрелись, как инопланетные корабли. Все та же реклама. А вот и нужное ей объявление: служба такси, готовая в любое время суток доставить клиента в любую точку Краснопехотского и окрестностей по разумной цене. Вероника вбила номер в свой смартфон, и тут увидела в окно, что к гостинице спешит парень лет двадцати пяти. Не по возрасту строгое выражение лица, папка под мышкой. Ника предположила, что это и есть сын хозяина "Монрепо", и не ошиблась. Через минуту стукнула входная дверь. Простучали быстрые шаги к рецепшен.
- Извините, что заставил вас ждать, - сказал молодой человек, открывая регистрационный журнал. - Ездил в СЭС. Нужно было срочно отвезти им кое-какие справки... Ваш паспорт, пожалуйста.
*
Ей дали номер на втором этаже, выходящий окном на запад, а это значило, что почти не заходящее в июне солнце не будет беспокоить Веронику по утрам. В небольшой комнатке, тоже отделанной в бежево-ореховых тонах, было все, что необходимо для комфортного проживания: кровать, столик, кресло, две полки, тумбочка. На полу лежал не новый, но чистый и яркий ковер. В изножье кровати пристроился запечатанный пакет с постельным бельем, полотенцами и туалетными принадлежностями в маленьких тюбиках и флакончиках. Санузел был общим, в конце коридора, но все тоже обрадовало чистотой и новизной.
Разобрав вещи и застелив постель, Вероника задумалась, чего она больше хочет - прилечь или поесть. При воспоминании об ароматах, доносящихся из чебуречной, девушка решительно поднялась с кресла. Нужно позавтракать, а потом позвонить в таксопарк, вызвать машину на завтрашнее утро.
К полудню солнце немного согрело воздух, и Ника оставила куртку в номере и вышла на улицу в джинсах и рубашке-поло "Ти-Джей Коллекшен", закинув через плечо изящную маленькую сумочку, подарок Вики на день рождения.
*
Два чебурека - один с мясом, второй с сыром, компот и чашка кофе обошлись ей так дешево, что в Питере такой суммы хватило бы только на чашку кофе. Устроившись у столика перед панорамным окном, Ника вооружилась вилкой и ножом и разрезала первый чебурек.
За одним столиком сидела молодая пара с девочкой лет пяти. За другим обедали трое студентов, бросив на пол пыльные рюкзаки.
Уплетая сочный и вкусный чебурек с расплавленным сыром, Ника краем уха слушала разговор буфетчицы с поварихой за перегородкой. Женщины обсуждали вчерашний скандал, устроенный одной из посетительниц, и последовавшую за этим сегодня утром проверку Ладожского СЭС. Жалобщица утверждала, что ее ребенок, якобы, отравился чебуреком, купленным здесь. "Небось весь день в сумке таскала, а дома не погрела и дитю дала, а мы виноваты, что у нее мозгов нет!" - зычным голосом припечатала повариха.
Вероника отпила компот, оказавшийся тоже очень вкусным, и потянулась за вторым чебуреком.
Когда она мыла руки после обеда, в чебуречную с шумом ввалилось сразу несколько посетителей, с чемоданами, усталые, суетливые. Они тут же образовали очередь к окошку, обсуждая, что заказать; разговор о вчерашнем скандале прервался; буфетчица захлопотала у окошка выдачи, а на кухне вовсю зашипело и зашкворчало.
*
Вероника шла по аллее, украшенной резными скамейками с названиями и гербами городов-героев. У каждой скамейки стояла деревянная скульптура - Заяц и Волк, Кот в сапогах, Мальчик-с-пальчик, Белоснежка. За деревьями тянулись одноэтажные домики с белеными стенами и красной черепицей, знакомые Нике по фотографиям из маминого старого альбома. Но теперь они были украшены яркими вывесками: "Продукты, 24 часа", "Автозапчасти", "Гаджеты", "Парикмахерская", "Цветы". В последний магазин Вероника зашла, увидев в витрине помимо настоящих цветов еще и искусственные. Завтра нужно будет поставить их к новому памятнику дедушки и бабушки.
Возле каждой коробки с пластмассовыми цветами и букетами был укреплен ценник, и, взглянув на цифры, Вероника удивилась: может, она что-то неправильно прочитала? Или здесь выставили уцененный товар?
- Дорого? - по-своему поняла ее замешательство продавщица. - Но это не за один цветок, а за всю ветку, видите, тут двенадцать роз, и цвет долго не выгорает.
- Я возьму эти розы, - Вероника достала кошелек. - И гвоздики, вон те, сиреневые, тоже дюжину. И еще фиалок, двенадцать штук, разноцветных.
По дороге в гостиницу девушка представила, во сколько обошлись бы ей эти цветы в Питере. "Тут, наверное, я со своей зарплатой буду казаться настоящей богачкой" - усмехнулась она.
Оставив покупки в номере, Ника продолжила прогулку. Вот редакция местной газеты, в таком же приземистом здании с черепичной крышей. Напротив - типография, похожая на редакцию, как близнец. Сбоку к ней прилепился броский кофе-автомат, но на его дисплее уныло светилась надпись: "Нет стаканов". За деревьями мелькнула эмблема змеи и чаши; больница... "Я словно путешествую во времени", - улыбнулась Ника и сделала селфи.
Фасад дома детского творчества был украшен цветными аппликациями детских рисунков, и гостей встречал у крыльца металлический Кот Леопольд с палитрой и кистью в передних лапках. Вероника снова вытащила смартфон и сделала еще несколько фото. Отойдя на положенные десять метров от детского учреждения, она закурила и снова подумала о том, как этот городок похож на место действия "Безымянной звезды".
Завернув за угол, Вероника даже присвистнула от изумления. А вот здесь уже был двадцать первый век! Над белеными одноэтажными домиками высился сверкающий свежей краской "Фикс-прайс". Напротив красовался такой же "Перекресток". А сбоку гостеприимно распахнул двери "Кофе-Хауз". Из любопытства Вероника завернула в оба магазина, и из каждого вышла с объемистым пакетом покупок, а потом - в кофейню, где как раз нашелся свободный столик на одного у окна, как любила Орлова.
Умостив пакеты под столом и нарезая горячие тосты с ветчиной и сыром, Ника планировала завтрашний день. Пожалуй, лучше не тянуть, а выехать в Новоминскую в восемь часов утра. Тогда она прекрасно управится за полдня и еще успеет отдохнуть.
Девушка достала смартфон, чтобы отправить СМС маме, но тут ее отвлек чей-то резкий визгливый голос у стойки. Вероника недовольно подняла голову. Сварливая, ярко накрашенная молодая женщина наскакивала на растерянную девушку-хостес, требуя книгу жалоб и телефон хозяина.
- Нет, вы мне объясните! На дверях висит объявление: в каждой коробке с маффином - игрушка! Мой ребенок захотел игрушку, и я купила ему маффин, а в коробке никакой игрушки не оказалось! Зачем вы людей обманываете?! Вам что, лишь бы побольше продать?
Рядом с ней заливался могучим басовитым ревом карапуз лет четырех, цепляясь липкими пальчиками за короткую пожарно-красную клеенчатую куртку мамаши. Но она не обращала на него внимания, продолжая кипятиться:
- Ах, у вас нет телефона хозяина?! Прекрасно! Значит, завтра тут будет проверка и работники прессы, и...
- И администрация Президента в полном составе, и Андрей Малахов, и Верховный Суд из Гааги, - меланхолично подхватила Вероника, - все примчатся на рысях выяснять, почему вашему ребенку не дали бесплатный лизун или резиновую машинку...
- А вы, женщина, ваще тут не встревайте, не с вами разговор, защитница еще нашлась! - взвизгнула мамаша, разворачиваясь к новой жертве.
- Выпейте валерьянку и успокойтесь, БАБУЛЯ, - все так же негромко сказала Ника и достала удостоверение. - Пресса уже здесь, я - спецкор "Невского телескопа" и готова вас выслушать, только убавьте две трети децибел, вы меня оглушили.
Поняв, что ей достался крепкий орешек, человек, которого не спугнуть напором и привычным воплем, мамаша примолкла. Ее ребенок, оставшись без присмотра, начал бегать взад-вперед по залу, оступился, упал рядом с Вероникой и снова заорал. А из кармана его штанишек выпал какой-то небольшой предмет...
- Так в коробке не было игрушки? - Вероника подняла с пола пахнущего ванилью маленького резинового динозавра. - Кстати, за клевету в Уголовном Кодексе статья есть. Хорошенький пример вы подаете ребенку, - она помогла подняться плачущему малышу, отряхнула ему коленки и отдала игрушку.
Крикунья моментально сникла и тихо удалилась, ведя за руку тоже умолкшего сынишку.
- Как сглазил кто, - посетовала хостес, проводив их глазами. - То пожарник хотел закрыть нас за то, что пожарный выход коробками заставлен. Только мы их убрали и дверь отперли, как СЭС штрафов понавешало буквально за каждый чих. Только вчера мы закончили по их замечаниям работать, как теперь с этой игрушкой скандал! Третий год работаем, людям нравится, зал никогда не пустует, а сейчас одна проблема за другой!
Вероника вспомнила услышанный в чебуречной разговор о скандальной посетительнице и ребенке, отравившемся чебуреком. И сын хозяина "Монрепо" тоже приехал селить ее в номер именно из СЭС... "Один раз - случайность, два - совпадение, три - уже настораживает", - шептала ее профессиональная интуиция.
Из раздумий ее вывел голос официантки, поставившей на стол тарелочку с тирамису:
- Поздравляю, вы стали сотой клиенткой сегодня, и получаете десерт в подарок!
"Лилька бы, наверное, отказалась со своими вечными диетами, - Вероника поблагодарила и придвинула к себе тарелочку. - Ну, а я этими заморочками не страдаю и могу себе позволить полакомиться".
Она догадалась, что подарок ей вручили за помощь в споре с горластой клиенткой, вздумавшей, наверное, получить компенсацию ущерба за то, что ее ребенок, якобы, не нашел игрушку в коробочке с кексом.
Да, похоже, не все спокойно в этом внешне идиллическом уголке! Кому это понадобилось троллить гостиницу, кофейню и чебуречную? Так... Может даже она тут задержится и попытается выяснить, в чем дело!
Ника снова забежала в "Монрепо", оставила там пакеты с покупками и направилась через дорогу, в густо зеленеющий городской парк, чем-то напоминающий Сангальский сад на Лиговском проспекте. На другой его стороне золотился купол церкви.
Вероника остановилась перед мемориалом времен Великой Отечественной войны, чтобы прочитать столбец, где, как она знала, были имена старших братьев мамы.
Самарин, Антон Иванович, 1941-й;
Самарин, Константин Иванович, 1943-й;
Самарин, Филимон Иванович, 1944-й...
Звякнул смартфон, пришла СМС: "Привет, я в Питере, по делу Кириллова, в Городском суде. Если хочешь, подъезжай на прения, посмотришь, как я сделаю обвинителя! Надеюсь, потом ты не откажешься от ужина?" "Откажусь, Наум, - ответила Вероника, читая имена своих дядей, которых никогда не знала, но которые отдали свои жизни в боях под Ленинградом. - Я сейчас в области, только сегодня уехала. Вернусь не раньше послезавтра. Если не задержусь" "Блин, - раздосадованно откликнулся Наум Гершвин, - а я так хотел показать тебе, как поставлю на карачки этого ж...драла! А почему хочешь задержаться? Новая тема?" "Похоже, что да. До связи!" "До связи!".
Церковь оказалась еще недостроенной; внутри шли отделочные работы. Батюшка, еще молодой и совсем по-мирски торопливый и деловитый, охотно объяснил Нике, что храм откроется для прихожан в первых числах сентября.
Девушка прошлась по аллеям парка еще немного, и наткнулась по очереди на две золоченые статуи: неизменный Ленин с вытянутой рукой и пехотинец в каске и плащ-палатке, с автоматом наперевес.
Найдя укромную скамейку подальше от церкви и детских площадок, Ника достала сигареты. "Я ведь в отпуске, и сюда приехала затем, чтобы привести в порядок памятник маминым родителям и проведать тетю Свету и дядю Колю в "Рассвете"! А сама уже лезу в новое расследование! Мало мне их, что ли, на работе?.."
*
- Это достоверно? Ваш человек ничего не напутал?
- Совершенно верно. Та самая Орлова из "Невского телескопа". Вечно на ток-шоу звезду зажигает со своими разоблачениями. Вот принесла ее нелегкая!..
- Не разводи панику раньше времени. Мы еще не знаем, зачем она приехала. Едва ли в Питере настолько интересуются нашими делами. Мы всегда осторожны и нигде не засветились.
- Но она остановилась в "Монрепо". А это значит...
- А где ей еще было останавливаться? Здесь ведь не Питер, где гостиницы на каждом шагу - выбирай любую. Не в Дом же колхозника ей идти! И не в частный сектор, с удобствами во дворе! И общежитие гостиничного типа с койко-местом в номере на восьмерых ей тоже не подойдет. Так что петербургской барышне кроме "Монрепо" и податься некуда. А ты уже зас...л?
- Надо за ней все же присмотреть.
- Надо. Только лучше если я займусь этим сам. А то ты начнешь пороть горячку и точно все засыплешь.
- Понял.
- Ничего не предпринимать, пока я не скажу, что делать дальше. Да, и еще! Смени уже пластинку! А то твои квочки с орущими младенцами в зубах навязли даже у здешних обывателей! С фантазией у тебя бедновато: то ребенок отравился, то ребенок простудился, то ребенок упал и коленку расшиб!..
- Так это сильнее всего пробивает. Если пострадал ребенок, все ему сочувствуют и согласны, что нерадивых продавцов или поваров надо прижучить...
- Пару раз это очень эффектно, а потом приедается. Придумай что-нибудь новое.
- Так точно.
- Орлова... Интересная особа. Я прощупаю почву.
- А я бы и ее саму прощупал.
- Это верно, аппетитная деваха. Но я уже сказал: не светиться!
- Понял.
*
Поужинав в пельменной возле Сквера Екатерининской мили, Вероника вернулась в гостиницу. Было уже много времени, и девушка решила, что тете Свете она позвонит уже завтра.
Покупая в супермаркете за углом "Монрепо" кофе и сигареты, Вероника увидела, что у молоденьких продавщиц какой-то запуганный вид, а у одной - и подавно заплаканные глаза. "Так... Тут что, тоже какой-то ребенок чего-то объелся или в пачке жвачки крысу нашел, и мамаша мечет громы и молнии и грозит всем страшными карами?"
- Проверка была? - деликатно понизив голос, спросила Ника. "Такое ощущение, что кто-то начал планомерный наезд на местных предпринимателей. Но кто и зачем?"
Продавщица замялась, переглядываясь с товарками, но, увидев удостоверение "Пресса", ответила:
- Да утром один алкаш, из местных, пришел за бутылкой, а потом его за что-то полиция тормознула, нашли в кармане чек и явились к нам с претензиями: почему мы продали спиртное в 07.55. Теперь грозятся с нас шкуру спустить за нарушение правил продажи алкоголя.
"Понятно, на этот раз - не ребенок с крикливой "яжемамой", а алкаш, который, надо же, прихватил и сохранил чек на проданную бутылку!"
- Но было уже пять минут девятого, - добавила вторая продавщица, - не знаю, почему касса другое время пробила, никогда еще такого не случалось!
- И гостиницу проверками забодали, - вздохнула третья девушка, - то одно, то другое! Как сглазил кто!
*
Вероника решила, что подумает об увиденном и услышанном за прошедший день завтра. Сначала нужно хорошо выспаться, а то у нее пошли уже вторые сутки без сна, и голова туго соображает.
Захватив туалетные принадлежности и полотенце, Вероника заперла номер и направилась в душевую. На этаже было тихо; похоже, она пока была одна здесь.
На одной из дверей красовалась табличка частной нотариальной конторы некой Долининой О. В., работающей с 9 до 17 часов. Конечно, офис был уже давно закрыт. "Наверное, всех жильцов распугали своими проверками", - подумала Вероника, устало потянулась, разделась и встала под душ.
Смывая с себя пот, пыль и усталость непомерно длинного дня, девушка подумала о Краснопехотском; как оно изменилось с тех пор, как она была здесь в прошлый раз - лет восемь или десять назад. Этот городок никогда не казался Веронике чужим - неподалеку родилась и выросла мама, здесь жил отец, здесь родители познакомились, и здесь же, в бывшем совхозе, живет мамина подруга детства с мужем... "Можно сказать, это моя маленькая родина, как Мариенбург у Лили. Но сейчас тут явно какие-то мутные дела творятся, и мне надо разобраться, кто их затевает и зачем!"
Кровать была узкой, довольно твердой, но усталая Орлова этого даже не заметила. Плотные жалюзи хорошо закрывали окно от света июньской ночи, и Ника уснула, едва коснувшись щекой подушки.
*
По многолетней привычке Вероника проснулась в шесть часов утра, спросонья недоумевая, почему не звенит будильник. Открыв глаза, она увидела маленькую комнатку, декорированную в бежевых и ореховых тонах, графин и два расписанных васильками стакана на столе, пузатый телевизор на полке напротив кровати и вспомнила, что она в отпуске, в Краснопехотском.
Спешить ей было некуда, и Ника снова уютно свернулась под тонким флисовым одеялом, позволив себе понежиться еще полчаса - редкая роскошь при ее насыщенном ритме жизни.
За стеной кто-то похрапывал. Во дворе ворковали голуби. В предутренней сонной тишине каждый звук был отчетливо слышен. Вероника отвыкла от такой тишины. Петербург никогда не спит, особенно - в белые ночи. Даже на ее окраине, в "Северной долине", день и ночь шумит автострада, стучат колеса снующих взад-вперед электричек и гудит стройка. Город постоянно растет, как подросток-акселерат, и это процесс идет круглосуточно. Вероника на "Парнасе" уже не замечала неумолчного шума стройки и автострады, как перестают замечать тиканье часов. Даже в Мариенбурге у Лили тишина не была абсолютной - скрипнет половица, прыгнет на крыльцо соседская кошка, сбив с перил сковородку или дуршлаг; проедет автобус... А здесь окно выходило во двор, и даже звуки с площади и платформы не долетали до Вероники.
Прикрыв глаза и натянув одеяло до самого носа, девушка составляла план на сегодняшний день. Сейчас она закажет на полдня такси и поедет в Новоминскую, где приведет в порядок памятник дедушке и бабушке. Вернувшись, отдохнет и позвонит в "Рассвет", договорится о встрече. В совхоз, наверное, снова придется брать такси: вряд ли местные автобусы ходят так же регулярно и часто, как в Питере, тем более к вечеру...
Подумав, что сейчас, наверное, чебуречная, пельменная и "Кофе-Хауз" еще закрыты, Ника достала из сумки кипятильник, пачку кофе и походную кружку, а из крошечного номерного холодильничка "Морозко" (еще один привет из детства) - слоеные пирожки и вакуумную упаковку копченой колбасы. Пока грелась вода для кофе, Вероника вышла из номера, чтобы умыться, и снова благоразумно заперла номер и бросила ключ в глубокий карман голубой пижамы. Профессия приучила девушку никогда не бросать дверь открытой в гостиничном номере.
Плескаясь под краном, она напевала "Трассу Е-95". Вытираясь полотенцем, Вероника услышала в коридоре осторожные шаги - видимо, кто-то тоже захотел умыться, но обнаружил, что умывалка занята... Шаги задержались в коридоре, пару раз лязгнула ручка одной из дверей, потом шаги стали удаляться. Заскрипела лестница, ведущая на первый этаж. "И зачем жилец с первого этажа попер наверх? У них что, своих удобств нет? И зачем он дергал дверь чужого номера? Для уборки рановато. Может, воришка? Хорошо, что я заперла номер. У меня в ноуте две статьи, если я не пришлю их в ближайшие два дня, ответсека кондрат хватит!"
Вероника выглянула. Никого. Небольшой, идеально прямой коридор просматривался от начала до конца, и был пуст. Все двери закрыты. "Интересно, тут хоть следят за входом? Или заходи кто хочет, гуляй по этажам, и никто даже не заметит?.. Чем дальше, тем страньше! Кто это был, и чью дверь дергал?"
В 8 часов Вероника позвонила в службу такси. Ей пообещали, что через час к гостинице подъедет синий "Форд-Фиеста" и дали номер водителя Николая.
Девушка подняла жалюзи. Утро радовало ясным небом и ярким солнцем. Термометр показывал +20, и Вероника решила не надевать куртку. Она натянула черные джинсы и оливковую вельветовую рубашку, прихватила рюкзачок, зашнуровала высокие ботинки и вышла, на ходу надевая кепку и темные очки.
На улице Ника с наслаждением закурила, ругая "драконовы законы" против курения. "Можно просто оборудовать номера хорошей вытяжкой. Ладно сейчас лето, а зимой поди, побегай на улицу! Лучше бы бухальщиков прессовали! - она покосилась на двух расхристанных, помятых парней, которые, покачиваясь, выходили из супермаркета с позвякивающим пакетом. - А то курильщиков гоняют, как зайцев с колхозного поля, а рекламу водки иной раз даже на Первом канале можно увидеть; так красиво ролики пишут! А забывают показать, в какую скотину она превращает человека! Выкурив сигарету, никто не валяется в грязи, не бьет жену и не выносит из дома последние детские ботиночки, чтобы насшибать на пачку! Вот и думайте, какая из вредных привычек более бякостная!"
На платформе было многолюдно; ожидали электричку. Ника уже знала, что некоторые жители Краснопехотского ездят на работу в Ладожск, областной центр, 30 километрами дальше. Кто-то вез на продажу корзины с домашними молокопродуктами, фруктами или овощами, как делают некоторые мариенбуржцы.
Через дорогу от гостиницы стояло несколько машин, все больше отечественные, советского производства. Среди них выделялся ярким блеском и слепящим глаза апельсиновым колером "Запорожец", похожий на героя популярных анекдотов. А сбоку от него красовался величавый черный джип "Шевроле".
До девяти часов Ника успела заглянуть в газетный киоск и купить местные газеты и несколько магнитиков с видами Краснопехотского - себе, маме, Вике и подругам - Лиле и Тасе.
Мимо со скучающим видом прошел бритоголовый парень с бычьим затылком. Серые джинсы и черная футболка едва не лопались на огромном накачанном теле. Он лениво скользнул глазами по Вероникиной фигуре и скрылся в "стекляшке" рядом с газетным киоском, чтобы через пару минут появиться на пороге с баночкой пива, и зашагал к "Шевроле".
На площадь въехал темно-синий "Форд" с эмблемой местной службы такси. Вероника бросила газеты и магнитики в рюкзачок и поспешила к машине.
Водитель, коренастый круглолицый крепыш лет тридцати, оказался очень приветливым и словоохотливым. В дороге он охотно поддержал разговор о родных краях, о том, что летом месяц год кормит, о Новоминской. Увы, мамина маленькая родина действительно была почти заброшена; осталось там только несколько стариков, не желающих оставлять свой дом. По словам таксиста, единственную связь Новоминской с внешним миром поддерживает местная почтальонша, настоящая подвижница, которая не ленится каждую пятницу гонять свою видавшую виды "копейку", чтобы доставить в деревню почту и пенсии, и справиться, не нужна ли какая-то помощь...
- А моя мама еще помнит Новоминскую цветущей, - грустно сказала Ника, глядя на проплывающие за окном поля и одичавший яблоневый сад.
- Ваши родители из Новоминской? - заинтересовался таксист.
- Да, мама родилась там. А отец - из Краснопехотского. Мама после десятилетки приехала туда, чтобы поступить на курсы медсестер. Там они и познакомились.
- А у меня в Новоминской крестная. Я к ней поезживаю, помогаю по дому... Она раньше работала зоотехником в совхозе.
- Тетя Дуся Макарова? - вспомнила знакомое по рассказам мамы имя Вероника.
- Ну надо же, как тут легко найти общих знакомых! - улыбнулся водитель. - Может, крестная и ваших родных знает.
- Может быть. Мамина девичья фамилия - Самарина. А ее старшая сестра была замужем за Семеном Веденским...
- Фамилии знакомые, возможно, я их как раз от тети Дуси и слышал. Да тут все друг друга знают, - водитель повернул кепку козырьком назад. - Николай.
- Вероника.
- Может, вам там надо будет помочь? Бурьян выдернуть, ветки обпилить? Одной-то тяжело, наверное.
- Посмотрим на месте. Возможно, попрошу вас помочь с ветками...
Проселочная дорога была прямой, как стрела, и совершенно пустой. После восьмиполосных, никогда не спящих питерских автострад и неутомимого метро это было так необычно, словно она переместилась в иную реальность. Только пара грузовиков протарахтели навстречу, да проехал мотоцикл с коляской, такой же, какой был когда-то у дяди Сени. "Надо же, тут они еще на ходу!".
Впоследствии Вероника пару раз подумала о том, что было бы, отложи она поездку, несмотря даже на уговоры мамы... С одной стороны, она не угодила бы в такой водоворот ошеломительных и даже опасных событий. Но с другой...
*
Все оказалось не так плохо, как опасалась Татьяна Ивановна. Но ветка разросшегося после весенних дождей дерева уже опасно покачивалась над самым памятником и при первом же сильном ветре могла упасть. Керамическая ваза, приклеенная у изголовья, уцелела, однако была пуста: букеты из нее разметало ветрами. Цветы, посаженные мамой в прошлый раз, почти скрылись под буйными сорняками. Да и птицы оставили следы своей жизнедеятельности где только могли.
- Вот бы сюда поэтов, которые воспевают чаек, ласточек и прочих голубей, - ворчала Вероника, доставая из рюкзака складную пилу, саперную лопатку, тряпки, флягу воды и бутылки с уксусом. - Да заставить бы их птичьи кляксы отмывать. Посмотрим, какую элегию с ораторией они бы сложили после этого!
Она натянула резиновые перчатки и принялась за работу. Нужно было отпилить ветку, которая уже надломилась под собственной тяжестью, начала вянуть, а значит, могла упасть и разбить памятник. Выполоть и вынести бурьян. Подкормить удобрением цветы. Поправить и покрасить оградку. Отмыть памятник и укрепить в вазе искусственные букеты. Да, придется потрудиться. Если не копаться, то за полдня она управится.
Волоча по земле тяжеленную спиленную ветку, Вероника вспоминала вчерашнюю прогулку по Краснопехотскому. Кроме ностальгического умиления при виде сохранившегося со времен маминой молодости стиля городка она была озадачена большим количеством закрытых павильонов. Судя по новеньким вывескам и жалюзи, открылись они совсем недавно и проработали недолго, но на закрытых витринах уже блестели наискось таблички "Аренда", а кое-где остались только квадраты оголенных фасадов и облицованные мозаикой ступеньки, ведущие в никуда. "Странно, вроде бы центр города, место бойкое, а половина торговых точек закрылась, не успев поработать. Неужели "Фикс" и "Перекресток" создают такую конкуренцию, что мелкие предприниматели не выдерживают? Но Краснопехотское - не деревушка на десять дворов, это там одного сельмага на всех хватит, а город, при том - не самый маленький. И кстати, универмаг "СССР", где мама покупала мне в детстве мороженое, сохранился..." - Ника улыбнулась, вспомнив привет из прошлого - громоздкое здание с сохранившейся с давних пор вывеской. Работал универмаг по старинке, до 17.00. Увидев там мороженое "Как раньше" за 8 рублей, Вероника тут же достала кошелек и с наслаждением съела пломбир, который действительно был именно таким, как тридцать лет назад. Только тогда он стоил двадцать копеек!"
Да, неладно что-то в Датском королевстве. Одних закрывают или вообще сносят, а других изводят замечаниями и проверками, словно целенаправленно подталкивают к банкротству и закрытию магазина или точки общепита... Пожалуй, надо оплатить еще несколько дней в гостинице и попытаться понять, что это за атака на малый бизнес!
Ника поудобнее перехватила ветку, царапающую ладони. По дороге она успела увидеть на памятниках много имен и фамилий, знакомых по рассказам мамы. "А ведь все они были моложе нее, - подумала девушка, - хорошо, что родители уехали из Новоминской... Что за жизнь была бы сейчас, в почти заброшенной деревне!.."
- Что же вы одна тащите такую тяжесть? Разрешите вам помочь!
Худощавый молодой человек, тоже в джинсах и вельветовой рубашке, подошел к ней и перехватил тяжелый конец ветки. Подняв глаза, Вероника сразу узнала его - волнистые русые волосы до плеч, тонкое лицо "злого ангела", как любил выражаться один из собкоров "Телескопа", большой поклонник искусства манга, и цепкие серые глаза с прыгающими в них чертенятами. "А что здесь забыл будущий кандидат в мэры города?"
Отказываться от помощи Вероника не стала. Тащить одной ветку оказалось трудно, и она уже не раз пожалела о том, что сразу не позвала таксиста Николая на помощь. Да и после вчерашней статьи в бесплатной газете ей было интересно познакомиться с Виктором Морским и любопытно: случайно ли он приехал именно сегодня и сейчас, или намеренно искал встречи с петербургской журналисткой?
- У вас тут кто? - спросил Морской. - У меня тут родители и брат. Стараюсь хотя бы пару раз в году навещать их.
- Дедушка и бабушка, - ответила Ника.
- Здесь поневоле задумываешься о смысле бытия, не правда ли? - Виктор изловчился подкинуть свой конец ветки так, чтобы Нике было удобнее подтолкнуть ее в контейнер. - За пять лет я потерял всех троих: сначала брат в Чечне, потом отец, за ним - мать. В детстве я всегда завидовал брату: он старше, сильнее, служит в таком крутом подразделении, пока я сижу и зубрю учебники. А вот как вышло. Алеша и до двадцати не дожил, и ничего уже не изменить, - Морской подобрал рассыпавшиеся волосы под бандану. - А я бы сейчас хотел, чтобы он увидел, чего добился его младший братишка, которого тогда никто всерьез не воспринимал. Тогда не модно было "париться" над учебниками. Хотя, может, брат и гордился бы мною. Мама точно бы гордилась... Простите, я вас, наверное, совсем заговорил? Вот, думаете, прицепился идиот, грузит своими рассказами?
- Я и сама о многом задумывалась, пока искала дедушку и бабушку, - призналась Вероника. - Моя мать в молодости жила в Новоминской. Она часто рассказывает нам с сестрой о тех временах - о школе, танцах, клубе... О друзьях. Всякие забавные или трогательные истории из жизни. Для нее эти люди навечно остаются молодыми, смешливыми и жизнерадостными. А почти все они - уже здесь.
- Понимаю, - кивнул Морской. - Слушайте, набил бы я морду вашему мужу за то, что не приехал, чтобы помочь вам!
- Не самый оригинальный способ узнать, замужем ли собеседница, - покачала головой Вероника, - вы бы еще спросили: "Вашей маме зять не нужен?" - она вернулась в оградку и склонилась над зарослями бурьяна.
- Наверное, мы тут действительно отстаем от жизни, - Морской облокотился на калитку. - Чем дальше от Питера, тем больше отличается жизненный ритм.
- При чем тут Питер? - резко выпрямилась Вероника с выдернутым кустом в руках. С корней сыпалась земля.
- Помилуйте, после того, как я отучился пять лет в Питере, я ни с чем не спутаю безупречную речь петербуржца. Да и потом "Невский телескоп" читают и здесь, и имя спецкора Орловой знают хорошо. Да и по фото под репортажами на развороте вас легко узнать.
- Вовремя же я поехала в отпуск, если уже стала похожа на фото под репортажами, - пробурчала Ника, вытягивая из земли сразу несколько мелких кустов бурьяна.
- Позвольте, я отнесу это в контейнер, - Виктор стал собирать выполотые сорняки. - Я ваш постоянный читатель на протяжении нескольких лет, и в знак признательности хочу предложить вам свою помощь.
- Спасибо, - улыбнулась Вероника. Ей не могли не польстить такие комплименты. - Только наденьте перчатки, - она перебросила ему запасную пару, - тут полно колючек.
- Помощь нужна? - к ним шел Николай, на ходу убирая в нагрудный карман ключи от машины и застегивая "молнию". И удивленно остановился. - Витька?!
- Привет, Колян, - откликнулся Виктор. - Вот, приехал проведать своих, - он указал подбородком куда-то вбок. Вероника проследила за этим жестом и увидела в литой чугунной оградке три памятника, выделяющихся на сельском кладбище, как джентльмены в окружении крестьян. - А ты что, все таксуешь?
- Да, все там же.
- А ты знаешь, что сегодня возишь настоящую знаменитость? - Виктор перехватил охапку сорняков поудобнее, чтобы колючие ветки не лезли в лицо.
- Ну уж и знаменитость, - смутилась девушка.
- "Невский телескоп", разворот "Журналистское расследование", - уточнил Морской. - Помнишь подборку статей о соседских конфликтах, доводящих до преступления?
- Вероника Орлова?! - изумился Николай.
Ника кивнула, гадая, делают ли люди после чтения ее очерков правильные выводы, которые она хотела донести, или просто воспринимают "Расследование", как увлекательное чтиво? Если второе - значит, она не добилась желаемого.
Втроем они трудились более двух часов. Пока парни выносили бурьян и сухие ветки, подправляли и красили оградку, Вероника старательно обтерла мокрыми тряпками памятник, шепотом честя вездесущих птиц. "Точнее, вездесрущих, мать их за ногу!". Потом девушка подкормила минеральным удобрением цветы на клумбочке, которую разбила мама в прошлый раз; добавила искусственных фиалок; укрепила в вазе букеты роз и гвоздик и обильно полила землю вокруг памятника уксусом. Мама уверяла, что после этого не будут расти сорняки. Потом отступила, любуясь результатами своих трудов.
Дедушка, которого она не застала и бабушка, которую Ника почти не помнила, смотрели на нее серьезно и строго. "А у меня хорошая генетика, - подумала Вероника, - дедушка прожил 87 лет, а бабушка - почти девяносто восемь. Ну что же, дело сделано!".
- Спасибо, - поблагодарила она Виктора и Николая, - если бы не вы, я бы еще долго провозилась.
- Ну как же не помочь прекрасной даме, да еще любимому автору! - с пятном краски на щеке и веточкой, запутавшейся в волосах, Виктор выглядел далеко не так респектабельно и щеголевато, как на фото в газете, но сейчас казался намного моложе, почти подростком. Веронике вдруг захотелось осторожно вытащить веточку из его волос, и девушка удивилась, поймав себя на этом. "Он что - зацепил меня? Вот еще только этого не хватало!"
В Питере за Никой не раз пытались приударить - герои ее публикаций, люди, не желающие огласки в прессе и просто парни, которых привлекла яркая красота журналистки. Она пресекала флирт - тактично, но категорически. А сейчас, думая о просьбе мамы и странностях в Краснопехотском, Вероника "ослабила блок" и была застигнута врасплох, не успела поставить невидимый щит между собой и Морским...
- Я рад, что смог вам помочь, - сказал Николай.
*
Вероника откинулась на спинку старомодного гостиничного стула и перечитала последний абзац. Заключительная часть подборки статей о подростковой жестокости и агрессии получилась самой длинной и жесткой, и красноречиво говорила о том, что нужно отказываться от "политики страуса": "Пусть сами между собой разбираются!", "Это у них такой возраст, перерастут, пройдет!", "Нам не до детских глупостей, своих проблем по горло", "Лишить на неделю компьютера и отобрать телефон, живо шелковый станет, все бунты пройдут!". Уже нередки случаи, когда подростки не только выясняют отношения между собой, но и обрушивают свой гнев на взрослых - порой страшно, дико, исступленно, словно мстя старшему поколению за невнимание и пренебрежение. Пропасть отчужденности и непонимания между поколениями растет, враждебность повышается, и скоро разобщенность "отцов и детей" станет необратимой, если сейчас не задуматься, как можно этого избежать.
Ника призывала всех - и взрослых, и юных - попытаться восстановить связь, снова найти общий язык и взаимопонимание и избежать полного разрыва.
Девушка сохранила текст, вошла в электронную почту и отправила файл со статьей ответственному секретарю. Потом посмотрела на часы и поднялась из-за стола: пора собираться в "Рассвет", тетя Света и дядя Коля будут ждать ее к 19.00, а опаздывать Вероника не любила.
Ноутбук пискнул, извещая о новом письме.
"ОК, статью получил, - сообщил ответсек. - Ты вовремя: мы как раз готовимся верстать номер. Ставим на разворот. Спасибо! Хорошего отдыха!"
Переодевшись в серые джинсы и любимую синюю рубашку-поло, Вероника включила кипятильник и достала из холодильника пачку печенья, чтобы в гостях не набрасываться на угощение, как голодный волк. В Новоминской ей пришлось изрядно потрудиться, а увлекшись работой над материалом, девушка забыла даже об обеде.
Кофе быстро вскипел, и Ника устроилась с чашкой и тарелочкой печенья за столом. Подборку о подростках она уже закончила, и с чистой совестью могла начинать новое расследование. Тем более что оно само так и просилось: "Разгадай меня!".
В 18.00 Вероника вышла из номера, тщательно заперев дверь, и уже на лестнице услышала от рецепшен визгливый женский голос и сбивчивое бормотание девушки-администратора.
- Почему вас вечно нет на рабочем месте?! Я уже в третий раз выхожу! Вы должны в рабочее время сидеть здесь и отвечать на вопросы проживающих, а не шляться где ни попадя! Случись что, а вас нет! Что за порядки?!
"Так... Старая песня о главном-пять. А у этой что случилось?"
- Чтобы я еще раз у вас остановилась! - верещала ярко одетая вертлявая дамочка, напирая на испуганную девушку-администратора. - И всем своим друзьям отсоветую, и в блоге напишу: это не гостиница, а бордель!
- Вам что, есть, с чем сравнивать? - резко спросила Вероника, подходя к ним. - Хорошо знаете бордели?
Скандалистка резко обернулась, но при виде крупной мускулистой Орловой стушевалась и не рискнула скандалить с ней.
- Вот когда вас тоже здесь обворуют, посмотрим, что вы скажете! - сбавила тон недовольная дама.
- Это исключено, - пробормотала растерянная администратор, - у нас видеонаблюдение, мы можем поднять записи...
- А перед этим ваш видеоинженер их подотрет и подрисует, и ... мы увидим, - парировала клиентка. - Я знаю только одно: у меня пропал браслет! Он что, сквозь землю провалился?!
По лицу девушки за стойкой Ника поняла, что та совершенно выбита из колеи и не знает, что делать. Питерские гостиничные администраторы к таким ситуациям привычны и не растерялись бы ни на миг. Значит, пора прийти на помощь.
- Хорошо, - спокойно сказала журналистка, - вызываем полицию, у них тоже есть специалисты по работе с видеотехникой, и они при вас снимут записи с видеокамер в коридоре, если вы сомневаетесь в честности сотрудников отеля. Вас это устраивает? - она достала смартфон.
По изменившемуся лицу и заметавшимся глазам скандалистки Ника поняла, что к такому обороту крикунья не была готова.
- Так что? - повторила Орлова, - вызываем полицию, или вы все же вспомните, куда переложили свое украшение?
- Я еще поищу в номере, может, я его действительно куда-то убрала или уронила, - промямлила дамочка и тихо ретировалась в свой номер.
- Вот как надо действовать, учитесь, - напутственно сказала Вероника сотруднице "Монрепо" и вышла на улицу. "Может, лучше вызвать такси? Я же не знаю, как часто ходят автобусы в "Рассвет", и ходят ли они вообще в это время..."
- Вероника, вот это встреча!
Виктор Морской улыбался ей из окна пижонской красной "Мазератти", которая на пасторальной улочке Краснопехотского выглядела, как инопланетный корабль.
- Добрый вечер, Виктор. Да, действительно, очень удивительная встреча! - "Случайная ли только она?" - Извините, я спешу на автобусную остановку. Вы не знаете, когда будет ближайший автобус до совхоза "Рассвет"?
- Он только что отошел, - Виктор указал взглядом на совершенно пустую остановку возле парка. - Следующий придет через час.
- Блин, - раздосадованно поморщилась Ника. "Из-за этой крикливой дуры опоздала!"
- Я могу вас подвезти. Как раз еду в "Рассвет" по одному рабочему вопросу, а с хорошим попутчиком и дорога короче покажется.
- Если только никуда не сворачивать, - поддела его Вероника, вспомнив анекдот: "Знаю я вас, доедете до первого лесочка, и тут же бензин кончается!".
- Примитивные хитрости неудачников. Мне они ни к чему! И я предпочитаю ехать по прямой! - самодовольно вскинул голову Морской.
- Я вижу, - кивнула Ника, окинув взглядом его машину, джинсы "Биллионэйр", кожаную жилетку и шелковую водолазку; взглянула на красивое лицо парня. "Наверное, девушки к нему сами в машину запрыгивают на ходу и не против куда-нибудь свернуть! И почему такой хлыщ вдруг откровенно приударяет за женщиной старше его? Думает, я обалдею от восторга, что меня заметил такой дэнди? Да нет, дружочек, я уже вышла из возраста восторгов, да и была ли когда-то восторженной?" - Вероника вспомнила себя в юности. Уже тогда она была рассудительной и скептичной.
- Я от души предлагаю вам помощь, - Виктор вышел из машины, и Вероника увидела, что салон пуст, на заднем сиденье никого нет. "А странно, почему такой золотой гусь разъезжает без охраны? Так уверен в том, что у него все под контролем, и никто не посмеет к нему подступиться? Может быть!"
- Спасибо, - она села на переднее сиденье. - Ждать целый час я не могу, тогда я опоздаю.
- Работа? - спросил Виктор, садясь за руль.
- Нет, в гости к маминым друзьям.
- Ясно.
Почти всю дорогу они молчали. Мимо проплывало огромное, до горизонта, рапсовое поле. Желтые цветы поражали почти гогеновской яркостью, а небо над полем было таким же ослепительно-синим. Поле тянулось почти до самого указателя "Агропредприятие "Рассвет".
Было уже 18.35, и Ника порадовалась, что еще успеет забежать в магазин за тортом.
"Рассвет" был самым большим совхозом в окрестностях Краснопехотского и самым успешным, это было заметно даже сейчас.
Покупая "Аква Минерале" в магазинчике у сквера, Ника поискала глазами торты.
- Нету, - вздохнула приветливая продавщица, отсчитывая сдачу, - СЭС запретила, говорят, у нас помещение не приспособлено для хранения тортов и готовых салатов. Вы в большом магазине поищите, вон он, на углу, с красной вывеской.
Большой магазин внутри оказался не намного больше Никиной квартиры на "Парнасе", но там действительно на витрине выстроились торты, при виде которых девушка снова ощутила приступ ностальгии по детству. "Классика кондитерского жанра!" - Ника выбрала "Черного принца", о котором лет тридцать назад здесь говорили с придыханием и радовались, если его удавалось достать к праздничному столу. Здесь "Принц" тогда приравнивался к коробке пирожных из "Норда" в Ленинграде...
*
Григорьевы - Светлана Антоновна и Николай Вадимович - уже ожидали Нику и встретили с радостью. По квартире плавали соблазнительные ароматы жареного мяса и свежего яблочного пирога, а дядя Коля сразу предложил Нике почитать его новое эссе в "Литературном мире". "Я там слегка продернул кое-кого, - лукаво подмигнул он, - проткнул, так сказать, остро наточенным пером парочку раздутых самомнений! Все у людей есть - и в верхи выбились, и всюду им рады, и всегда их сочинения первые на очереди, а вот с Божьей искрой - туговато, зато гонора - через край..."
Николай Вадимович до сих пор работал внештатно в краснопехотской газете и рассылал стихи, новеллы и эссе в другие издания. И глядя на него, энергичного, улыбчивого и острого на язык, Вероника всегда думала: если и она в 80 лет сохранит такой ясный ум и жизнелюбие, то ей не страшно будет стареть.
Светлана Антоновна вела домашнее хозяйство, и ее усилиями типовая квартира в типовом, словно вышедшем из заставки к "Иронии судьбы" доме превратилась в настоящее королевство дизайна. Ни одна комната не повторяла другую, а гостей всегда встречал стол, ломящийся от угощений.
- Подожди ты со своей статьей, Коля, - румяная, круглолицая и по-прежнему моложавая Светлана Антоновна вышла из кухни навстречу Нике, - успеешь показать! Ребенок, наверное, голоден с дороги!
На правах старой подруги Татьяны Ивановны тетя Света до сих пор называла Веронику и Вику "ребенок".
- Спасибо, тетя Света, я поужинала, - Ника протянула ей яркую коробку.
- Даже не попробуешь ничего? - расстроилась тетя Света. - А я старалась к твоему приезду, наготовила того, что ты любишь...
- Ну, если только попробовать...
- Вот и хорошо, мой руки и проходи в гостиную, там уже накрыто!
*
В просторной гостиной с фотообоями, имитирующими берег моря, Вероника долго сидела с гостеприимными хозяевами за чайным столом, беседуя о Петербурге, о своих публикациях, о краснопехотской прессе; обсуждали эссе и новые стихотворения дяди Коли и дизайнерские изыски тети Светы. Дядя Коля похвастался, что в следующем месяце выйдет из печати его сборник поэзии, а тетя Света устроила Нике экскурсию по квартире, показывая кухню в стиле кантри, венецианскую спальню и гостевую комнату в колониальном стиле. Свой кабинет со стеллажами книг до потолка и картинами местных пейзажистов и натюрмортщиков дядя Коля декорировал сам и охотно показал гостье фамильные иконы, раритетные издания классиков, которые заново переплел и коллекцию старинных монет.
В гостиной царил приятный полумрак от голубых штор, а с превращенной в оранжерею лоджии нежно пахло свежеполитыми цветами.
На подоконнике вальяжно раскинулась пушистая трехцветная кошка. Она совершенно игнорировала скачущего прямо перед ней, а временами - и прямо по ней волнистого попугайчика. Тот задорно чивикал и теребил ее клювиком за ухо. Кошка лениво перекатилась на другой бок и отмахнулась лапой, не выпуская, впрочем, когтей. Попугайчик чвиркнул в ответ и снова прыгнул ей на голову.
- Лучшие друзья, - пояснила тетя Света, увидев, с каким интересом Ника смотрит на эту парочку. - Кто видит, глазам не верят, что кошка и попугай могут так дружить. Миранда у нас - девушка флегматичная, но Кеша не теряет надежды все же расшевелить ее.
Вероника улыбнулась, с интересом наблюдая за попугаем и кошкой. Некоторым людям поучиться бы у этих двоих. Тем, которые за лишний рубль готовы друг друга слопать. Тем, о ком она чаще всего пишет. Кстати, о расследованиях...
- Давно я тут не была, - небрежно сказала Ника, положив в чашку ломтик лимона. - Краснопехотское очень изменилось, в основном, к лучшему. Но вот только удивляет, что в центре полно закрытых магазинов. Какая-то черная полоса: не успеют открыться и поработать, и уже закрылись!
- И у нас тоже закрылась пара магазинов и музыкальную школу перевели в другое помещение, - вздохнула тетя Света.
- Их скорее выжили, - уточнил дядя Коля, - несколько месяцев эпопея длилась. Теперь они ютятся в домике возле лесоохотничьего хозяйства, но там же, рядом со ставком, такая сырость, что неровен час все инструменты перепортятся, а летом комары жизни не дают.
Вероника вспомнила украшенное лепниной двухэтажное здание напротив совхозной конторы. Из его окон часто звучала музыка, или разучивали песни: "Учат в школе, учат в школе, учат в школе", "Ну а дружба начинается с улыбки"... Сегодня она тоже проходила мимо уже затихшего к ночи особняка, но и подумать не могла, что "музыкалки" в нем больше нет.
- А почему их перевели? - спросила она.
- Якобы из соображений безопасности, - тетя Света подвинула к Нике вазочку с вареньем. - Была комиссия, установили, что дом в аварийном состоянии, прессинговали дирекцию не переставая; мамочки с жалобами побежали в районо: мол, в музыкальной школе их дети подвергаются постоянной опасности, дом рушится, а директор закрывает на это глаза. И вот школу перевели, а в здании сейчас - капремонт.
"Что-то местные "яжемать" развоевались похлеще Фантомаса, - Ника вспомнила разговор буфетчицы с поварихой в чебуречной и скандал в "Хаузе". - Или их кто-то раздраконил. Может даже не бескорыстно. Уж больно все организованно и слаженно... Хитро. В лихие девяностые орудовали бейсбольными битами и паяльниками, а сейчас вынуждают человека самого закрыть свой бизнес под давлением жалоб и претензий, продать помещение за бесценок или вообще демонтировать его, освобождая территорию. Хотя и сейчас, если кто-то все же пытается выстоять под натиском и не поддается, может, к примеру, как бы сама собой урна загореться рядом с помещением... Как в "Некуда бежать" с Ван Даммом и Аркетт!".
- Странные вещи у вас творятся, - сказала она, поощряя тетю Свету и дядю Колю на развитие темы, - и в Краснопехотском тоже кое-где фигурируют мамы с жалобами... Так школе вернут здание после ремонта?
- Не похоже. Слишком масштабный ремонт там затеяли, вряд ли это проявление заботы о юных музыкантах. Зато особняк в самом центре совхоза, да еще такой презентабельный и со свежим ремонтом, - лакомый кусочек для некоторых покупателей. Вот взять того же Морского... Ты его не знаешь, Никуша, но это - наш местный Фрэнк Каупервуд.
- Представьте себе, уже знаю, - навострила уши Ника, услышав знакомое имя. - Встретилась с ним утром в Новоминской, когда приводила в порядок памятник. Он помог мне дотащить ветки до контейнера и порывался набить морду моему мужу, - усмехнулась она.
Дядя Коля и тетя Света переглянулись, и Ника "сделала стойку", понимая, что сейчас может услышать что-то новое и интересное о своем "случайном" знакомом.
- Это просто удивительное совпадение, что ты встретилась с ним, а сейчас мы заговорили о музыкальной школе, - откашлялся дядя Коля. - Дело в том, что ремонт в ней делает фирма Морского. И я не исключаю такой вероятности, что потом он выставит дирекции счет за проделанные работы, не забыв ни одной статьи расходов, включит, как сейчас говорят, счетчик и в конце концов заберет здание за долги.
"Так, значит, насчет того, что в "Рассвете" у него дела, Морской точно не соврал. Другой вопрос - зачем ему понадобилось делать крюк к "Монрепо", если мимо парка было бы ближе к шоссе! - Ника очистила мандарин. - Зачем он обхаживает меня? Рассчитывает на пиар от популярной журналистки перед выборами? Пытается втереться в доверие, чтобы повлиять на содержание моего опуса о Краснопехотском? Или просто ни одной юбки не пропускает?"
- А зачем ему ваша "музыкалка"? - спросила она.
- Морской будет выставлять свою кандидатуру на выборах мэра Краснопехотского, - пояснил дядя Коля, - и зарабатывает себе репутацию, занимаясь благотворительностью, поддерживая местный монастырь и открывая кризисные центры для людей, так или иначе оставшихся без крова или вынужденных бежать из дома.
- Коля, у тебя сохранилась вчерашняя "Зорька"? - спросила тетя Света. - Там большое интервью с Морским.
- Я читала "Зорьку", о которой вы говорите, - сказала она, - в гостинице в коридоре нашла.
- Возможно, в особняке он хочет открыть один из своих кризисных центров, - предположила тетя Света. - А ведь кто бы мог подумать, что Витя так высоко взлетит. Его родителей мы хорошо знали - простые люди, душа нараспашку, работяги, звезд с неба не хватают, и его старший брат, Алешенька, такой же был. А Витя - словно из другой семьи: шустрый, смышленый, себе на уме; никогда не знаешь, чего от него через минуту ожидать. Вроде приветливый, улыбчивый, шутит, балагурит - а видно, что пальца ему в рот не клади.
- А что случилось с его семьей? - спросила Вероника, вспомнив три дорогих памятника в одной оградке на Новоминском кладбище. И тут же пожалела о своем вопросе потому, что хозяева резко переменились в лице. Тетя Света бесцельно переставляла на столе приборы, а дядя Коля снял очки и старательно полировал мягкой салфеткой их безупречно чистые стекла. Потом ответил:
- Алеша с нашим Митей вместе служили. Вместе и на то задание пошли...
- Извините, - Вероника почувствовала, что краснеет. Она знала, что воспоминания о младшем сыне, не вернувшемся в начале нулевых из Чечни - до сих пор больная тема в семье Григорьевых.
- А за Алешей и отец ушел, - сказала тетя Света, - начал выпивать; однажды побежал в магазин поутру за пивом; осень была, туман, а тут грузовик... Водителя так и не нашли. А мать в уме повредилась, все на околицу ходила, Алешу искала, ей казалось, что он еще мальчик, ушел гулять и заблудился. Да однажды так и не вернулась домой. Вите тогда 14 лет было. Его взяла тетка, да у нее своих было семеро по лавкам. Он школу окончил и в Ленинград поехал, поступать в вуз.
Тетя света иногда по привычке называла Петербург Ленинградом.
- Говорят, что на платформе у него спросили: что, Витя, едешь большой город покорять? А он только усмехнулся - эдак одними губами, как и сейчас иногда и ответил: "Да нет, я не такой дурачок, чтобы думать, будто один человек может с нуля покорить такую громадину. Уж лучше я начну с Краснопехотского. Вот только обзаведусь багажом знаний!"
- Тогда над ним только посмеялись, - подхватил дядя Коля, - думали, блажит парнишка, вот его еще жизнь пообломает, большой город шишек набьет. А теперь он действительно борется за власть в городе и не удивлюсь, если победит.
Тетя Света налила Веронике чая:
- Я вот недавно встретила его возле музыкальной школы, разговорились, и я спросила, в шутку, конечно: что, Витя, хочешь все тут обновить, чтобы и следа не осталось от неприятных воспоминаний? А он смеется: да, мол, Светлана Антоновна, хочу изгнать из памяти воспоминания о том, как меня заставляли пиликать, как кузнечика, на скрипке. Я-то, говорит, о фортепиано мечтал. Тогда, сказал, я скрипку хотел под электричку кинуть, да училки суровой и ремня отцовского побоялся, ну а сейчас для меня, как говорил Пушкин, невозможного мало!
Вероника засмеялась:
- И чему его только в Питере учили? Пушкин! Тоже мне, знаток литературы!
Дядя Коля оценил ее иронию и тонко улыбнулся:
- Я думаю, Никуша, он не хуже нас знает, что это - цитата из "Бесприданницы" Островского. Мы же тебе говорили: Витя и пошутить может к месту, и рассмешить, и тупым "братком" он мог прикинуться так, для забавы. Витя с детства умеет произвести нужное впечатление на собеседников. Он в школе с пятого класса участвовал в театральном кружке, во всех спектаклях играл, за любые роли брался, кого угодно мог сыграть, на сцене буквально перевоплощался - не играл роль, а действительно становился другим человеком. Мы-то думали, что после школы Витя поступит в ЛГИТМИК, а он направился в СПбГУП. А жаль. Артист он прирожденный. Группа и на гастроли ездила, и даже из Питера приезжали на наши школьные спектакли, чтобы посмотреть на юного артиста-самородка.
- Ну, артистизм часто и в политике нужен, - Ника оглянулась на дробный стук за окном. Так и есть, дождь. Хорошо, что она прихватила плащ. - Да и в бизнесе иногда - тоже...
*
Выйдя из подъезда, Вероника приостановилась. Дождь уже набрал силу, лил стеной, и у тротуара разлилось целое озеро. Придется перепрыгивать, а получится ли у нее такой затяжной прыжок с набитой гостинцами и подарками сумкой, которую сунула ей на прощание тетя Света?
Девушка выбрала место, где озеро было не таким широким, примерилась и перемахнула на ровный асфальт.
Конечно, об автобусе уже нечего и думать - вряд ли он даже по хорошей погоде пойдет в одиннадцатом часу ночи, а тем более - в такой ливень.
Ника решила дойти до конторы и вызвать такси. Это был лучший ориентир для шофера, чтобы ему не пришлось кружить по дворам, накручивая счетчик.
По дороге к центру совхоза она поражалась полному безлюдью. Непогода разогнала по домам всех жителей "Рассвета".
У бывшей "музыкалки" Орлова остановилась и начала рыться в сумочке в поисках смартфона и тут увидела под фонарем знакомую алую машину, а возле нее - знакомую фигуру под огромным зонтом и услышала резкий голос:
- Значит так: меня не устраивает такой ответ. Мне не нужно, чтобы вы переоформление тянули до Нового года! Не можешь - так и скажи, я не расстроюсь: незаменимых нет. А устроит меня отчет о выполнении. Все, я сказал - ты услышал. Нет, это уже твои проблемы, не мои!
Виктор Морской раздраженно сунул смартфон во внутренний карман ветровки.
- Ну работнички, мать вашу, - проворчал он и тут же увидел Веронику.
- Сегодня настоящий день удивительных встреч, - уже совсем другим тоном сказал он.
- И правда, - ответила девушка. - Ну как идет ремонт? - она кивнула на белый особняк.
- Нормально, - не моргнув глазом, ответил Морской, - я хорошо плачу прорабу, и он не дает рабочим прохлаждаться. Ждете такси?
- Еще не успела вызвать.
- А зачем? Я-то уже здесь, а такси еще ждать придется. Не лучший вечер для прогулки, не так ли?
"Мазератти" бойко летел по опустевшей дождливой ночью дороге. Вероника, спросив разрешения у Виктора, приоткрыла окно со своей стороны и закурила. Морской включил магнитолу, и салон наполнился голосом Земфиры:
- Замороженными пальцами в отсутствии горячей воды,
Заторможенными мыслями в отсутствии, конечно, тебя!..
Под косым дождем джинсы Ники ниже колен, где их не прикрывал плащ, сильно пострадали, но в машине с "печкой" быстро высохли.
До "Монрепо" они доехали за полчаса. По мокрой дороге Виктор старался не разгоняться.
*
- Как дела у Светланы Антоновны и Николая Вадимовича? - поинтересовался Морской, останавливая машину у входа в гостиницу.
- Так, - искоса посмотрела на него Вероника, - значит, меня все-таки "пасут"?
- Да нет, - Виктор приглушил музыку, - просто я недавно разговаривал с тетей Светой возле музыкальной школы, как раз о ремонте, который мы делаем, вот и предположил, что именно Григорьевых ты и навещала в "Рассвете". Мой брат с их сыном дружил.
- Я знаю.
Пару минут они молчали. По лобовому стеклу бойко сновали "дворники", разгоняя потоки воды.
- Надолго зарядил, может даже до утра, - посмотрел на небо Виктор. - Вовремя вы в Новоминскую съездили. Завтра там будет не пройти: грязи развезет по колено.
- Да, вовремя.
- А почему вы подумали, что за вами следят? Я обратил внимание на слово "все-таки".
Обостренная профессиональная интуиция журналистки подсказывала Нике, что Морскому можно рассказать о настораживающих ее моментах.
- Кто-то бродил утром по коридору гостиницы на втором этаже, - сказала она. - Я тогда умывалась. А когда закрыла воду, услышала, как он подергал какую-то дверь и быстро спустился на первый этаж.
Морской прищурился, сжал губы; глаза стали холодными и колючими. Сейчас он выглядел даже старше своих лет.
- Так, - произнес он, - ясно. Не беспокойтесь. Вам ничего не грозит.
- Не грозит или не будет грозить?
Ответить Виктор не успел. Мимо, истошно завывая сиреной и слепя мигалкой, промчалась полицейская машина и на резком вираже свернула к парку, украшенному статуями Ленина и пехотинца. Из другого проулка откликнулась басовитым ревом одна из новеньких машин "Скорой помощи", тоже спешившая в парк.
Когда в том же направлении пролетел черный фургон с алой полосой "Следственный комитет РФ по Ленобласти", Вероника и Виктор переглянулись.
- А я думала, что здесь никогда ничего серьезного не случается, - сказала девушка, радуясь, что не забыла диктофон и фотоаппарат.
- Понял намек, - Морской тронул "Мазератти" с места. - Самому хочется знать, что случилось. Просто так они бы не слетелись с таким шумом.
*
Угол парка возле памятника Ленину уже был залит слепящим белым светом фонарей. За выгоревшей заградительной лентой трудились оперативники. У оцепления, несмотря на поздний час, собралось неожиданно много зевак. У новенькой "Скорой" стояли очень недовольные врач и фельдшерица. Проходя мимо, Вероника услышала, как парень в зеленом костюме говорит:
- И зачем только вызывали? Сразу, что ли, неясно было, что тут транспорт из морга нужен?
- А им лишь бы только дернуть человека, - подхватила молоденькая фельдшерица.
- Ну как вам не стыдно, - упрекнула их девушка-полицейский, - вы же видите... Посмотрите в беседке, там свидетельнице плохо, перенервничала, как бы не свалилась.
В беседке сидела перепуганная молодая пара. Парень о чем-то рассказывал двум полицейским, у одного из которых на погонах блестели капитанские звездочки, а его подруга судорожно рыдала, содрогаясь всем телом.
Виктора Морского сразу узнали и расступились, пропуская к ленте; Вероника проследовала за ним и в лучах прожекторов увидела распростертую на траве фигуру, руку, все еще сжимающую пистолет, и темные пятна вокруг седеющей головы.
- На первый взгляд типичный суицид, - сказал один из оперативников товарищу, - хотя надо еще подождать, пока эксперты закончат... Отойдите, не напирайте! - недовольно покосился он на людей за оцеплением. - Театр вам тут, что ли?!
"И правда", - подумала Вероника, услышав сзади звучный поцелуй, полуобернулась и краем глаза увидела обнявшуюся парочку. Рука парня жадно шарила по обтянутой дешевыми джинсами объемной пятой точке партнерши.
- Так возбуждает место преступления? - негромко спросила Вероника.
Парочка воззрилась на нее всеми четырьмя глупенькими недоумевающими глазами на простецких круглых лицах, а потом тихонько испарилась.
Вероника достала из сумочки удостоверение "Пресса", показала его вышедшему из беседки капитану, явно старшему в группе, и спросила:
- Что случилось?
- А как это вы из Питера так быстро примчались? - изумился оперативник.
- А мы не в Одессе, чтобы вопросом на вопрос отвечать, - в голосе Виктора прозвучал тот же самый металл, что и час назад у музыкальной школы, когда он распекал кого-то по телефону.
Капитан присмотрелся к собеседнику и, тоже узнав Морского, поднял брови и ответил уже совсем другим тоном:
- Да вот сами видите. На первый взгляд - суицид: мужчина пришел в парк и застрелился у памятника из "Стечкина".
Морской взглянул ему через плечо, увидел лицо самоубийцы, которого уже готовились уложить в черный пластиковый мешок на "молнии" и помрачнел.
- Теперь будут мое имя трепать, - негромко сказал он Нике. - Сигаретой поделитесь?
Девушка протянула ему пачку и зажигалку.
- Бросил лет пять назад, а тут сорвался, - Виктор прикурил. - Я его узнал. Это местный фермер, пытался молочной продукцией торговать, но без особого успеха. В области уже есть свой раскрученный поставщик, тут неподалеку после перестройки восстановили женский монастырь, при нем - своя ферма, и их продукцию хорошо знают и покупают.
Ника вспомнила, что не раз видела в местных магазинах тетрапаки, баночки, брикетики и "медузы" со схематическим изображением куполов, названием "Монастырское молоко" и фразой: "Вкушайте, благословясь". По словам продавщицы в универмаге возле гостиницы, большая часть выручки от реализации "Монастырского молока" идет на нужды обители, где трудолюбивые монахини, послушницы и трудницы работают на ферме и снабжают молочной продукцией все близлежащие города. Стоили эти продукты даже по местным меркам недорого и были очень вкусными, и Вероника собиралась перед отъездом прихватить для мамы и Вики несколько глазированных сырков как гостинец.
- Как он ни бился, но наладить дела не мог, оказался в долгах, как в шелках, речь пошла о том, что ферму и земельный участок продадут с молотка, - продолжал Морской. - Не буду кривить душой, я хотел записаться на торги. Участок хороший, как раз подошел бы мне для постройки кризисного центра. А этот придурок... Господи, прости! В общем, он начал всем рассказывать, что это я выживаю его с их земли, чтобы ферму отжать. Ну, не умеешь - не берись! - Морской зло растоптал окурок. - Не его это дело, значит, бизнес вести! Игуменья из монастыря, и то лучше свои сыры и сметану раскрутила!
Вероника молчала, искоса глядя на него. За нервозностью Виктора она видела растерянность и замешательство, и даже чувство вины. И недоумение. Ситуация с молочной фермой явно не предвещала кровавой развязки.
И Вероника твердо решила оплатить еще неделю в "Монрепо" и разобраться в сложившейся ситуации. Ничего себе город, где ничего не случается!
*
В отличие от неприветливого капитана остальные эксперты и оперативники охотнее соглашались ответить на вопросы петербургской журналистки, но пока Вероника мало что узнала. Фермера-самоубийцу звали Василием Кротовым, земельный участок он приобрел еще лет 20 назад, и на ферме трудилась вся семья. Василий не терял надежды стать успешным реализатором молочной продукции и спустя какое-то время даже добился небольшого успеха, но после прошлого финансового кризиса ферма приносила все меньше доходов, а в последнее время - и подавно одни убытки. Теперь все усилия хозяина были сосредоточены на том, чтобы хоть как-то удержаться на плаву. Кто-то поведал о микрозаймах, которые Василий якобы брал. Говорят, что из Ладожска к нему начали наведываться коллекторы, судя по описаниям - парни, очень похожие на любителей пива около "Монрепо". Кто-то сообщил о странной болезни, распространившейся вдруг среди кротовских коров. По словам местного ветеринара, этот вирус поражал локально коров в одном из районов Краснодарского края, и непонятно было, как он попал так далеко на север и поразил коров на одной ферме. "Поговорить с ветеринаром о краснодарском вирусе", - отметила в блокноте Вероника. - "Уточнить насчет займов". Сосед Кротовых, пасечник, дородный краснолицый мужчина с висячими "запорожскими" усами, обмолвился о неладах старших Кротовых с детьми. Сын Василия рвался в мореходку, грезя о Балтийском флоте и дальних походах. Дочь жаждала учиться в питерском вузе и там же устроиться, получив диплом, но материальной возможности отправить в Северную столицу хоть одного из них не было, и брат с сестрой бунтовали против перспективы работать на ферме, ничего не видя кроме Краснопехотского. "Дети Кротова: все по Тургеневу?" - отметила Вероника. "Вот так, мало того что за месяц половины коров лишился, так еще и сеновал недавно вспыхнул, - рассказывала другая соседка Кротовых, хозяйка небольшой птицеводческой фермы с инкубатором, - пытались тушить, да куда, до угольков сгорел, еще хорошо, что огонь на другие постройки не перекинулся!". "В понедельник должны были явиться приставы, описывать имущество за долги, - сообщил следователь, - уже прошел приказ о выселении..."
Ника записала и это и посмотрела на часы. Четверть седьмого. Небо из серебристо-розового, рассветного, уже становилось дневным, ярко-синим, с белоснежными, как сахар, облаками. Как всегда, захваченная новым расследованием, девушка забыла о времени и не ощущала усталости, даже всю ночь беседуя с людьми, задавая вопросы и добывая информацию по горячим следам. Зато сейчас она в полной мере ощутила, как утомило ее это суточное бодрствование и ночь в непрестанной беготне по парку. Нужно хоть пару часов поспать. Только сначала она доплатит за проживание в "Монрепо". А чуть позже надо будет позвонить маме и предупредить о задержке.
Вероника села на скамейку возле куста, с которого еще свисал обрывок заградительной ленты, и прикурила. Она вспомнила, что накануне по дороге в Новоминскую видела ферму Кротовых из окна машины Николая, и еще подумала, что, пожалуй, только здесь можно увидеть такую сельскую пастораль: ярко-зеленый луг с такими же ярко-рыжими буренками. А оказывается, вместо аркадской идиллии тут уже дозревала трагедия, которая разрешилась несколько часов назад выстрелом из пистолета в ночном парке. На человека словно обрушился ящик Пандоры: болезнь коров, крах семейного бизнеса, долги, растущие с каждым днем, пожар на сеновале, нелады с детьми и угроза конфискации имущества и выселения за долги...Словно кто-то нарочно загонял Кротова в тупик, подсовывая ему пистолет с одним патроном...
- Теперь всех собак на меня повесят! - сказал ей пару часов назад Виктор Морской, - припомнят, что я хотел участвовать в торгах, придумают, будто это я прессовал ферму, и пойдут эту сплетню разносить по округе!
Он провел в парке несколько часов; где-то раздобыл пачку сигарет и зажигалку и курил, почти не переставая; видно, самоубийство Кротова и косые взгляды под быстрый шепоток среди толкающихся тут же зевак совсем выбили его из колеи. Потом у Виктора зазвонил смартфон; молодой человек отошел в сторону на мостки, долго что-то резко выкрикивал в ответ на реплики собеседника, потом раздраженно сунул смартфон обратно во внутренний карман куртки и умчался на своем огненном "Мазератти", на развороте перебудив, наверное, пол-города визгом шин...
Сейчас все стихло; люди разошлись. Из Ладожска на платформу протарахтела уже третья электричка. По площади пробежали опаздывающие. Кто-то гремел ведрами. Кто-то ругнулся. Захныкал какой-то ребенок. Визгливо рявкнула на него мамаша
Ника встала и вышла из парка. "Продлю проживание в гостинице, посплю, позвоню маме, и начну работать с материалом. Может, и с кем-нибудь из монастыря пообщаюсь. Интересно будет, наверное, познакомиться с игуменьей, которая фактически монополизировала молочный рынок в области!"
С 23.00 до 7.00 в "Монрепо" дежурил парень, похожий на шведа или финна: крупный, розоволицый блондин, флегматичный и неспешный. Услышав, что Вероника хочет оплатить еще семь дней в гостинице, он слегка оживился и достал журнал учета проживающих.
Поднимаясь из полуподвала, где располагалась рецепшен, Вероника увидела за окном у тротуара знакомую алую машину и, уже ничему не удивляясь, вышла. Утро было прохладным и влажным после дождя, солнце пока еще не успело просушить город, и девушка зябко поежилась.
- Вы забыли у меня кое-что, - Виктор Морской бережно достал с заднего сиденья плотный цветастый пакет с гостинцами от тети Светы. Вероника с трудом вспомнила, как накануне поставила его на заднее сиденье, забираясь в "Мазератти". Неужели с тех пор прошло всего восемь часов?..
- Спасибо, - она забрала пакет.
- Вероника, вы ведь заинтересовались этим делом, - Виктор не спрашивал, а констатировал. - Я тоже. И готов оказать вам всяческую поддержку, тем более что установление истины как можно скорее - в моих интересах. Через год я баллотируюсь на выборы губернатора Краснопехотского.
Ника вспомнила рассказ тети Светы и дяди Коли об амбициозном юноше-сироте. "Да, они как в воду глядели, предполагая, куда он пойдет дальше!"
- Мне уже пару раз дали понять, что я еще не дорос, хотя я и поднял с нуля свое дело, имею хорошие связи и зарабатываю намного больше, чем они. Убить или посадить меня они не могут; моя "крыша" понадежнее будет, местным царькам не по зубам. Но скомпрометировать могут. На этот счет я тоже был спокоен. У меня в анамнезе нет ни чемоданов с крупными купюрами, ни саун с голыми красотками, ни попоек с криминальными авторитетами, ни трупов в асфальте. Но я не учел, что они могут разработать более хитрую комбинацию. Распространять слухи, что я - вор, бандит или развратник - слишком плоско, слишком "в лоб" и малоэффективно в данном случае, и они решили спровоцировать ситуацию, которая бросит на меня тень, породит слухи и подорвет доверие ко мне на выборах. Вы меня понимаете?
- Более чем, - кивнула Вероника, которая хорошо знала все эти технологии и не раз сталкивалась с ними на практике. - "То ли он украл, то ли у него украли, но была какая-то некрасивая история".
- Верно. Я думал, что у них ума не хватит на такую хитрую многоходовую комбинацию, но, видимо, недооценил своих будущих конкурентов.
- А почему вы думаете, что я заинтересовалась этим делом и собираюсь углубленно в нем копаться?
- Потому, что вы сейчас поднялись ко мне от рецепшен, а не спустились со второго этажа, - ответил Виктор. - Я слышал, как скрипят ступеньки. По звуку это была старая добрая дубовая лестница, ведущая в полуподвал, к административной стойке, а не новодел, ведущий в верхние номера.
- Дедуктивный метод, - задумчиво сказала девушка. - Вы прямо как Шерлок Холмс.
- Я здесь не последний человек, - Морской сел за руль, - моя поддержка будет вам полезна. И я умею быть благодарным. Если вы мне поможете отделаться от дурной славы, то с меня причитается.
- Я поняла. Еще раз спасибо, Виктор, за то, что привезли мне пакет.
- Отдыхайте, Вероника. Трудный был день.
Разложив гостинцы в холодильничке, Ника пролистала блокнот и отложила его. Сейчас она уже была не в силах работать с информацией даже по самой "острой" теме.
Гостиница еще спала, поэтому в душевую Вероника шла на цыпочках, стараясь никого не потревожить скрипом половиц.
С наслаждением раздевшись, девушка встала под теплый душ, смывая с себя пыль, пот и суточную усталость, от которой рубашка и брюки к утру казались уже тяжелыми, как латы ливонского рыцаря на Чудском озере.
Виноградный гель из местного магазинчика, несмотря на свою невысокую цену, оказался очень хорошим - ароматный, с густой пушистой пеной, легко смывающийся.
Вероника уже закрыла воду, когда снизу истошно взвыла пожарная сирена. Дверцу кабинки заклинило в пазах, и, пока Вероника сражалась с ней, стараясь побыстрее выбраться и в то же время не сломать створку, вой уже стих, зато захлопали двери номеров первого этажа; раздались возмущенные голоса. Кто-то выяснял отношения. Услышав голос девушки, дневного администратора и различив слова "Правила, запрет, штраф", Вероника поняла, что сигнализация среагировала на какого-то дурака, вздумавшего закурить в номере или коридоре. "Хороша бы я была, если бы сломала кабину и выскочила голышом с боевым кличем и огнетушителем наперевес, как героиня какого-нибудь аниме, из-за неосторожного курильщика!" - фыркнула Ника и потянулась за полотенцем.
Снизу доносились гневные голоса; какой-то мужчина бубнил, оправдываясь; успокаивала людей девушка-администратор. "Что за идиот, который не знал или забыл о тотальном запрете на курение в номерах? - думала Вероника, чистя зубы. - Незнайка на Луне, что ли? Или свалившийся с Луны? Как нарочно, перебудил всех в семь утра в воскресенье, чтобы жильцы остались недовольны и накидали на сайте гостиницы негативных отзывов!"
Девушка уловила явную взаимосвязь между участившимися проверками, штрафами, репрессиями, эпидемией закрытий, "отжатии" школы в "Рассвете" и разорением фермы Кротовых. И сработавшая ранним воскресным утром сирена органично вписалась в эту канву.
"Подумаю об этом позже, - Вероника заперлась в номере и разобрала постель. - Как говорила Скарлетт О-Хара, подумаю об этом завтра, когда у меня будут силы об этом думать, - она плотно закрыла жалюзи. - Надеюсь, в ближайшие 4-5 часов ничего не случится, и мне дадут поспать!"
Она вытянулась на узкой "девичьей" постели, закуталась в одеяло, и жесткий гостиничный матрас тут же показался ей мягче пуха, а кровать качнулась, как лодка, и поплыла. Уже в полусне Вероника вспомнила слова Морского: убить или посадить его конкуренты в будущей предвыборной гонке не могут, а значит, попытаются дезавуировать, лишить доверия и поддержки населения. "Вы ведь заинтересовались этим делом?" "Да, заинтересовалась. Да и ты мне интересен..."
*
Больше ничто не нарушало тишину в "Монрепо", и Вероника проспала до полудня. Проснулась она хорошо отдохнувшей и полной сил. Когда Орлова занималась очередным расследованием, ее организм перестраивался, и 4-5 часов ей хватало на то, чтобы выспаться. Сейчас Веронику охватил азарт. "Может быть, Морской говорит правду, и вся эта многоходовка направлена против него, - девушка включила кипятильник и насыпала в чашку кофе. - Может, все наоборот - это он режиссер-постановщик действа и хочет вывести из игры конкурентов, - она залила молотый кофе кипятком и помешала ложечкой, - а себя представить жертвой подлых интриг. Вероятность фифти-фифти. Он еще в 17 лет решил бороться за власть в Краснопехотском, много лет шел к этому и сейчас близок к осуществлению мечты. А нынешний мэр явно не против остаться еще на один срок. Так что борьба предстоит как у Мцыри с барсом... Люди такого склада, как Морской, поставив себе цель, идут к ней, сметая все препятствия, - Ника села за стол и не спеша отпила ароматный кофе. - Задержаться и переждать при необходимости они могут. Отступиться, отказаться - никогда. Но как далеко готов зайти Морской ради достижения своей цели? И на что способен мэр, чтобы удержать власть?"
В чебуречной, где завтракала Вероника, разговоры шли о ночной трагедии. Посетителей, кроме Ники, не было, и буфетчица, отпустив девушке порцию чебуреков, вернулась к разговору с кухаркой, которая гремела в мойке посудой:
- Довели человека, а все из-за земли, - она открыла кассу и зашелестела купюрами, пересчитывая утреннюю выручку. - Вот так, земля важнее людей, а еще говорят: мол, человек - главное! Не знаю, может, в Питере или Москве так и есть, а у нас-то... Вот бедолага, куда ему было податься, на улицу, что ли, с семьей?
- Так все равно вдову с ребятишками вытурят, раз уж решили, - откликнулась повариха. - Думаешь, они устыдятся, что Вася руки на себя наложил? Ага, щаззз! И чего им так земля наша глянулась - грибы да болота да лягушки! Ни нефти, ни газа, ни алмазов нет, и до большого города ехать - не доехать!
- Вот уж не знаю, Петровна. Но за его ферму уже пятеро собираются торговаться. Тот же Морской уже на торги записался.
- Ишь, молодой да ранний!
- Он землю скупает под свои центры, для тех, кто из дому убег.
- Губа не дура, лучшие участки для своих центров подыскивает!
- А ты как думала, Петровна? Делать доброе дело тоже с комфортом да с выгодой надо!
- Времена сейчас такие, Нюр, молодежь всюду выгоду себе ищет, не то, что мы были. Моя вот малая давеча...
Женщины заговорили о своих подрастающих детях, и Вероника снова занялась почти остывшими чебуреками. "Если комбинацию организовал мэр, то отчасти он добился успеха: самоубийство Кротова и конфискацию фермы уже связывают с именем Морского. Привлечь Виктора к уголовной ответственности сейчас не за что, а распустить слухи и подпортить ему репутацию можно!"
*
Направляясь к газетному киоску, Вероника увидела, как из соседней "стекляшки" "Продукты. Напитки. 24 часа" выходит плечистый бритоголовый парень с баночкой "Балтики", очень похожий на встреченного здесь же позавчера, а может, И тот самый. "И тот тоже как бы за пивом ходил", - краем глаза Вероника заметила на площади темно-синий джип "Ауди", резко выделяющийся среди "таксующих" у платформы "жигулей", "москвичей" и китайских и корейских "ЛиФанов" и "Дэу", когда-то знавших лучшие времена.
Парень лениво прошел мимо Вероники, дергая за кольцо баночки; мимоходом скосил глаза на девушку и, попивая пиво, отошел к "ауди". Машина отъехала.
В кармане у Вероники завибрировал смартфон. Еще не вынимая его, девушка поняла: звонит мама. Наверное, думает, что дочь уже на полпути к Питеру.
- Когда тебя ждать? - спросила Татьяна Ивановна. - Завтра к нам заедешь, или в выходные?
- Нет, мама, - Ника забрала газеты и сдачу и отошла от киоска. - Я еще в Краснопехотском, задержусь как минимум на неделю.
- Что случилось? - обеспокоилась мама.
- Ничего. То есть, не со мной.
- Понятно, - Татьяна Ивановна хорошо знала, что в устах старшей дочери означают слова "Случилось, но не со мной" и "придется задержаться". - Никуша, но ты же в отпуске...
- Что поделать, мама, работа меня и здесь догнала. В первый раз, что ли?
- Не в первый, - вздохнула Татьяна Ивановна. И, наверное, далеко не в последний. Никочка, но ты же так совсем не отдохнешь.
- Ничего, если правильно спланировать время, его хватит и на отдых. Мама, а ты знала Кротовых?
- Зоотехников, что ли? - уточнила мать. - Конечно, знала. Моя подруга Алевтина вышла замуж за Алешу Кротова примерно в середине 60-х и перебралась к нему в Краснопехотское. А их старший, Вася, ох и шкода был, - рассмеялась она, - что вытворял в средней школе, ты бы знала...
У Ники не повернулся язык рассказать маме о том, что вчера случилось с веселым шкодником Васей, сыном маминой подруги Алевтины.
- А ты что, как-то пересеклась с Кротовыми? - заинтересовалась мама. - Почему ты о них спрашиваешь?
- Да так, пересеклась, мимоходом, - Ника села на скамейку возле фигурок Элли и Тотошки и закурила. - Кстати, помнишь универмаг, где вы покупали мне мороженое? Так он до сих пор работает. И мороженое там такое же вкусное!
- Ну куда же он денется, - отозвалась мать. - Это сейчас все эфемерно - сегодня есть, завтра нет, послезавтра опять есть, но уже в другом месте. А раньше все строилось прочно и надолго. Ника, я тебя хорошо знаю: если ты пытаешься перевести разговор на другие рельсы, значит, не хочешь мне о чем-то рассказывать.
В отличие от большинства поздних матерей Татьяна Ивановна Орлова не была вечно встревоженной и хлопотливой и не устанавливала гиперопеку. Но Ника и Вика следовали с детства затверженным правилам и не давали родителям повода для тревоги. В семье царило взаимное доверие; каждый уважал личное пространство другого и не выяснял информацию, которую до поры не хотят обсуждать. Но Татьяна Ивановна обладала развитой интуицией во всем, что касалось ее дочерей и сейчас уловила, что Ника о чем-то недоговаривает.
- Что хоть за расследование? - спросила она. - Или я опять обо всем узнаю из "Телескопа"? Вот времена настали: мать узнает о жизни дочерей из газет, а не от них самих...
Краем глаза Вероника увидела, как в аллее появился еще один бритоголовый детина (а может, и все тот же), тоже с баночкой пива. Скамейка метрах в пяти от нее жалобно скрипнула под тяжестью обрушившегося на нее тела. Мимоходом щелкнув по носу деревянного Мальчика с Пальчик, парень откупорил баночку и жадно приложился к ней.
- Что поделать, мама, о, темпора, о, морес, - ответила девушка. - В Новоминской я была вчера утром, все привела в порядок.
- А ты не забыла полить уксусом землю вокруг памятника? - спросила Татьяна Ивановна. - Я тебе говорила, что это - лучшая профилактика от сорняков.
- Не забыла. Надеюсь, что ты права, - Ника посмотрела на часы и поднялась со скамейки. Пожалуй, уже можно заглянуть к местным стражам закона, поспрашивать о первичных итогах расследования. "Может, уже что-то есть. А потом съезжу на ферму Кротовых!"
- Хорошо, что ты хоть иногда признаешь мою правоту, - вздохнула мама. - Удачи тебе, дочка! Береги себя!
- Спасибо, мама. Обязательно, - "Да, удача мне сейчас нужна, как никогда!"
По дороге Ника подумала, что с мэром тоже надо бы побеседовать. Вот только нужно найти способ попасть к нему на прием и продумать, как лучше вести разговор.
Кофейный автомат сегодня для разнообразия выставил на дисплей надпись "Закончился кофе". "Ну вот, стаканы завезли, а кофе не засыпали, - подумала Вероника, -наверное, завтра будут стаканы и кофе, но не будет воды..."
В газетах пока еще ничего не было написано о самоубийстве Василия Кротова, но в городе было много разговоров на эту тему. Из открытых по случаю теплого дня окон и дверей магазинов доносились обрывки оживленных обсуждений того, что случилось накануне вечером. И несколько раз прозвучало имя Виктора Морского.
*
Управление полиции находилось на одной улице с больницей, Поликлиникой, детским садом и домом детского творчества - такое же приземистое одноэтажное здание, беленое, с синей крышей, утопающее в тени мощных вековых лип. Особняком среди них высился мощный дуб. У ворот поблескивала новенькая служебная машина. Несколько молоденьких полицейских обоего пола со смехом пытались обхватить ствол дуба, но четырех пар рук не хватало.
- Серый! - позвала одна из девушек. - Без тебя никак! Нужны твои руки! Серега!
- Чего тебе, Светка? - высунулся из машины рыжий лопоухий сержант. - Дайте поесть человеку после суток, кусок в рот кинуть было некогда, аж брюхо подвело!
- Помоги дерево обнять, - не унималась бойкая Света.
- Обождет дерево, - Серега жадно откусывал огромные куски от большого пирожка, распространяющего благоухание мяса и лука далеко вокруг. - Вот тебя или Ленку - хоть сейчас!
- Смотри, вернется Катюха с постосмены, мы ей расскажем, как ты без нее к другим кадришься! - захохотали девушки.
- И после этого вы называете себя моими друзьями? - Серега доел пирожок и вылез из машины, вытирая руки и рот измятым, давно утратившим первоначальный вид платком, потом запихнул его обратно в карман форменных штанов. И увидел Веронику. - Вам помочь, девушка?
- Да, - Вероника показала удостоверение. - Я хотела бы побеседовать с группой, выезжающей вчера вечером в парк на суицид.
- Ну, мы это, - ответила Светлана. - Только без разрешения начальника с прессой общаться не можем. Вы к нему пройдите, если он разрешит, то вызовет нас.
- А вы что, из Питера специально на самострел приехали? - спросила подруга Светы, Лена. - И когда только успели?
- Да не специально, - ответила Орлова. - Приехала по семейным делам, и вот!
- Агась, бывает, - закивала Света.
Входя в прохладное и полутемное, несмотря на лампы дневного света, помещение, Ника услышала за спиной:
- Ну, теперь они все тут будут.
- Ага, завтра Малахов тоже как бы по семейным делам прилетит, и Борисов...
- И Екатерина Андреева!
- И Максик Алкин!
- А ему-то тут фигли?
- А так, за компанию!
- "Его никто не звал, он сам взял и прилип!"
Все пятеро покатились от смеха.
- То они устали после суток, рапорта нормально не напишут, - добродушно улыбнулся дежурный, просматривая Вероникины паспорт и рабочее удостоверение, - то хохочут на весь город, тут у них куда только усталость подевалась. Ох уж эти первогодки, вчерашние школьники! - он взялся за трубку телефона, напомнившего Веронике фильм "Дело было в Пенькове". "Надо же, такой раритетный аппарат, и еще работает, - подумала девушка, - хорошо раньше делали технику. Как барометры в Летнем дворце Петра Первого: даже через триста лет все еще правильно показывают погоду!"
Веронике были интересны старые вещи не из-за распространяющейся моды на винтаж и ретро, а сами по себе. Взяв в руки какую-нибудь вещь с непростой историей, девушка пыталась представить себе прошлое этой сахарницы, шкатулки или веера, людей, которые ею пользовались раньше. Прикасаясь к вещи "с историей", Ника словно касалась самой истории. А если вещь хорошо сохранилась и продолжала служить, это было еще интереснее. Однажды на маминых антресолях Вероника нашла большой зонт с львиной головой вместо ручки. Раскрылся он с могучим хлопком, как парашют. Идеально туго натянутая ткань, ни одной гнутой или ржавой спицы. Мама разрешила дочери взять зонт потому, что для нее он был уже тяжеловат.
Через пару дней застигнутая резким проливным дождем на Кронверкской набережной Вероника достала зонт из пакета и шла под ним, беззаботно напевая. Люди, у которых порывы ветра вырывали зонты из рук, выворачивали наизнанку и ломали спицы, поглядывали на нее с завистью. "Умели же раньше делать вещи!" - сказал какой-то парень, выбрасывая в урну жалкие останки своего "антиветра".
Дежурный выписал ей пропуск:
- Проходите, Вероника Викторовна. Прямо по коридору, потом направо. Иван Матвеевич ждет вас. Будете уходить, не забудьте пропуск отметить.
Шагая в указанном направлении, Ника заметила, что в здании явно пару лет назад сделали ремонт; не "евро", но очень неплохой.
Она повернула направо и в конце коридора увидела двухстворчатую дубовую дверь кабинета начальника краснопехотской полиции, уже гостеприимно приоткрытую.
*
Двое мужчин, сидевших у длинного стола, поднялись навстречу Веронике. Хозяин кабинета, импозантный брюнет испанского типа с благородной проседью и стильной щетиной, чем-то напомнил Нике Наума. Гершвин, модный петербургский адвокат, пытался поухаживать за Вероникой уже несколько лет, но пока она держала дистанцию. Эффектный, уверенный в себе и обаятельный Наум был неотразим для многих женщин, но его воображение занимала именно Вероника, не поддававшаяся его ухищрениям. И Иван Матвеевич Нестеров, полковник МВД, как значилось на дверной табличке, явно относился к той же категории успешных мужественных красавцев, довольных собой и уверенных в собственной неотразимости. "Да, вылитый Гершвин!".
Сбоку у стола расположился мужчина лет 35ти, с неожиданно тонким "аристократическим" лицом. Ника сразу узнала следователя, которого мельком видела накануне в парке. Тогда она не смогла задать ему ни одного вопроса - он вечно куда-то спешил и отмахивался от журналистки: "Потом! Извините, некогда! Подождите!".
Следователь тоже узнал Веронику и явно вспомнил, что в парк накануне она пришла не с кем-нибудь, а с Виктором Морским, и в его взгляде промелькнуло явное: "Вот настырная особа, все-таки добралась!".
- И что же привело столь очаровательную даму в нашу скромную обитель? - бархатным голосом спросил полковник Нестеров, откровенно ощупывая Веронику таким же бархатным взглядом. Она поняла, что не ошиблась в сравнении. Начальник местной полиции действительно с Наумом одного поля ягода.
- Так вышло, что вчера я стала фактически свидетельницей преступления, - начала Вероника, присаживаясь к столу напротив молчаливого следователя, в глазах которого теперь читалось: "Носит же тебя вечерами где ни попадя!". И вообще, он, в отличие от полковника, напоминал нашкодившего кота, который теперь прячется под диваном и не хочет получить веником за хулиганство.
- Помилуйте, какое преступление? - Нестеров сложил ладони "домиком". - Прискорбный случай, но... Но уже известны результаты баллистической экспертизы. Они подтверждают первоначальную версию: потерпевший покончил с собой. Траектория раневого канала, направление выстрела, расстояние, с которым он был произведен, пальцевые отпечатки потерпевшего на пистолете, документы, подтверждающие, что оружие принадлежало самому господину Кротову и он имел официальное разрешение на его хранение... хотя зря я, наверное, излагаю вам сии подробности?
- В "Невском Телескопе" поднимаются темы похлеще банкрота-самоубийцы, Иван Матвеевич, - произнес следователь, - и девушка отнюдь не выглядит шокированной. Да и вчера тоже не выглядела. Свидетельнице пришлось успокоительный укол делать, чтобы я мог опросить ее, а Вероника Викторовна сверкала молнией повсюду, - "И повсюду сунула свой нос", - прочла Ника в его глазах.
- Мы, конечно, не будем вам препятствовать, - полковник побарабанил пальцами по столу, - вся информация по делу, разумеется, в известных пределах, к вашим услугам. Вот только боюсь, что материала для очередного расследования будет маловато. Не было преступления, Вероника Викторовна. Ситуация не слишком, увы, оригинальная: человек взял на себя нагрузку не по силам, завел бизнес, не имея к этому способностей, естественно, прогорел, запутался в долгах и свел счеты с жизнью.
- У Кротова были долги? - уточнила Вероника.
- Судя по всему, он был в долгах как в шелках, - кашлянул следователь. - Я пока еще не всех опросил, но первичную картину предшествующих событий уже набросал.
Вероника внезапно поняла причину сахарной любезности Ивана Матвеевича и настороженности следователя. Краснопехотское - не Питер, здесь до сих пор действует поговорка "Мирская молва - как морская волна", и все уже знают, что петербургская журналистка хорошо знакома с Морским - "человеком, не последним в городе". Виктора здесь уважают, с ним считаются, он намерен бороться за пост мэра города, поэтому Нестеров на всякий случай так обходителен с петербургской гостьей, а следователь не знает, чего от нее ожидать.
- Случай сам по себе... - Вероника замялась в поисках уместного слова, - не рядовой. Всегда, когда человек накладывает на себя руки, это значит, что он не видел иного выхода, ощущал себя в тупике, а окружающие не удержали, не поняли, не увидели, не придали значения. Я говорю о психически здоровых людях, которые не шагают с крыши на зов из бездны. И нужно выяснить, кто или что подтолкнуло человека к этому решению, разобраться, понять, можно ли было предотвратить беду и что нужно сделать, чтобы такие трагедии не повторялись.
- Мы работаем с этим делом, - сказал следователь. - Версию доведения до самоубийства тоже рассмотрим. Предотвращение и упреждение - это уже ваша работа, а наша - оперативно-следственная.
Вероника поняла, что майор проводит грань между своей и ее работой, чтобы петербурженка не слишком лезла на его территорию.
- Одинаково важно раскрыть преступление, если оно имело место, и упредить его повторение, - примирительно сказал полковник. - Вероника Викторовна, Роман Павлович, не желаете ли кофе?
Девушка-прапорщик принесла три чашечки - не елисеевские или вольфовские "наперсточки", а вполне полноценные, на сто миллилитров, толстостенные, со схематической картой города на боку.
- Будете писать о Краснопехотском? - спросил Нестеров, неспешно помешивая сахар. Роман Павлович взял порционный лоточек со сливками. Вероника добавила в свой кофе ломтик лимона.
- Наверное, напишу, - ответила она.
- И как вам малая родина ваших родителей, Вероника Викторовна? Очень изменилась по сравнению с их рассказами?
- Вы уже знаете о моих родителях? - посмотрела на него Ника.
- По долгу службы я обязан знать о жизни Краснопехотского как можно больше. "Наша служба и опасна, и трудна", - тихонько продекламировал полковник. - Я даже знаю, что братья Самарины, чьи имена выбиты на мемориале, - ваши дядюшки.
- Трудно говорить о них, как о дядюшках, - вздохнула Вероника, - старшему было всего 23 года...
- Да, война, как косой, прошлась, - кивнул Иван Матвеевич, и по его лицу Вероника поняла, что на мемориале есть фамилия и его родственника...
- Я бывала тут в детстве с родителями, - сказала она. - Конечно, город с тех пор изменился, но в то же время и остался самим собой. Я многое узнаю и вспоминаю по рассказам мамы, - улыбнулась она.
- Планируете путевой дневник или очередную приключенческую эпопею? - продолжал расспрашивать Нестеров.
- Иван Матвеевич, у нас свои профессиональные тайны, а у Вероники Викторовны, я полагаю, свои, - вмешался следователь. - Не так ли? - спросил он у девушки.
- Я пока еще не начинала работать и пока не знаю, в каком жанре будет материал. По началу увижу.
- Все, понял, вопрос снят. Сами понимаете, - обезоруживающе развернул к Нике руки ладонями вперед начальник полиции, - жизнь у нас тут не блещет разнообразием, и все новое интересно. И как местным жителям, нам будет ОЧЕНЬ интересно почитать, что вы напишете о наших краях.
- Я покажу вам текст и внесу поправки при необходимости, - пообещала Вероника.
- И еще раз должен вам напомнить о тайне следствия.
- Об этом я никогда не забываю.
- Тогда Роман Павлович поделится с вами информацией, пригодной для прессы, - с видом Деда Мороза, раздающего подарки, произнес полковник и обаятельно улыбнулся Нике, задержав ее руку в своей холеной мягкой ладони чуть дольше официального прощания с дамой.
*
Кабинет Романа Павловича был значительно меньше кабинета Нестерова. Под ламинатом на полу угадывались паркетины, наверное, потертые и отполированные до блеска за долгие годы службы, но еще крепкие, поэтому их и не стали снимать, а постелили бежевый ламинат прямо на них. Современная покраска стен в уютный нежно-абрикосовый цвет не могла скрыть прошлую побелку, которая уже была тронута желтизной от времени, но не облупилась. Пятидесятые годы в этом здании словно не желали признавать того, что уже давно ушло их время, и то там, то сям напоминали о себе, а двадцать первый век сердито теснил их: куда?! Сейчас вообще-то десятые годы уже заканчиваются! Ваше время давно осталось позади!
Ника села в кресло, тоже героически противостоящее ходу времени, а Роман Павлович подвинул ей пепельницу и открыл стенной сейф:
- Материала пока немного; чем богаты, как говорится... Кротова со всех сторон обложили кредиторы; он надеялся погасить задолженность, когда наладит дела, но его бизнес прогорал. Те, кто с ним общался в последние недели, говорят, что Василий как будто был немного не в себе от этой черной полосы. Оно и понятно: он столько лет поднимал свою ферму, всю душу в нее вложил, а получил пшик. Сам не свой ходил.
- Конечно, будешь сам не свой, когда тебя осаждают коллекторы, - небрежно подала реплику Ника, рассчитывая таким нехитрым приемом, уже не новым, но действенным, направить разговор в интересующее ее русло, - кто-кто, а я по работе частенько слышу о том, какими методами эти ребятки могут выбивать долги!
- Не знаю, были ли там какие-то методы и угрозы, - следователь предложил Нике кофе, достал из сейфа банку "Кофе Странг" и коробку "Печенькин", - но я бы не удивился, узнай мы, что так и было. Видели несколько раз в городе этих молодчиков, когда они трясли магазинчики должников и заправлялись пивом после "трудов праведных". У них сто первый километр капс-локом на лбу написан!
- Тут уже ДАЛЕКО не сто первый километр, - вполголоса заметила Ника.
- Сто первый километр от любого города, - уточнил следователь, включая чайник. - Я начинал службу в 90-е и хорошо знаю, чего можно ждать от таких мордоворотов. И сейчас мы настороже, пока они по городу гайкают.
Вероника вспомнила дорогие иномарки возле "Монрепо" и здоровяков, покупающих пиво в "стекляшке" и нахмурилась. Что это значит? У кого-то из краснокирпичного здания тоже есть долги, за которыми присылали коллекторов? Или хозяина этих ребят насторожил кто-то из постояльцев отеля?
- Вы тоже их видели? - Роман Павлович разлил кофе по чашкам, открыл коробку печенья. - Угощайтесь. Не удивляйтесь, что кофе и печенье я тоже держу в сейфе, иначе банка опустеет уже через три дня. Или "расстреляют", или втихаря будут отсыпать. У нас на сутках без кофе - никак.
- У нас тоже, - Ника обрадовалась, что как будто нашла контакт с неприветливым поначалу Романом Павловичем. - Вот только жаль, что сейфов нет, даже спрятать не получается!
- Ну вот, а перед вашим приходом еще анонимку в форточку подбросили, - майор указал взглядом на приземистое окно, - что, якобы, видели дочь покойного Кротова с одним из "гостей города" в "Онего"...
- А что такое "Онего"? - спросила Вероника.
- Ресторан. Знаете универмаг "СССР"? Ну вот, в том же здании, на втором этаже. Ходят туда любители приобщиться, как они думают, к красивой жизни, как в больших городах, - сыронизировал Роман Павлович. - Эдакий варварский шик начала 90-х: пурпур, отделка под бархат, мрамор, позолота, лепнина. Даже фонтан с золотым негритенком посередине зала стоит.
- А вы там зачем бывали, Роман Павлович? - подловила его Ника.
- По работе, - не моргнув глазом, отозвался следователь. - Вероника Викторовна, я вам настоятельно не советую ходить туда в одиночку. Нравы там царят весьма своеобразные, и о даме, которая пришла без спутника или компании, подумают, что она "снимается". Либо изведут домогательствами, либо местные "красотки" попытаются в дамской комнате разборку учинить с потенциальной конкуренткой.
- И это город, где ничего не случается, - задумчиво протянула Ника, прикидывая, кого из своих местных знакомых она может пригласить в "Онего". - Хорошо, Роман Павлович, я учту. А что, вы дадите ход анонимному письму? Вообще-то письма без подписи принимать всерьез не стоит. Если человек хочет восстановить справедливость и уверен в своей правоте - почему он не придет открыто и не даст показания, как положено? А если он скрывает свою фамилию и даже побоялся зайти в отделение, чтобы отдать письмо дежурному, можно ли ему верить? Что, если это какой-нибудь парень, который пытался поухаживать за дочерью Кротова, получил атанде и решил насолить ей за это?
- Хорошего же вы мнения о мужчинах.
- По работе насмотрелась. Вы не представляете, до чего может докатиться иной парень, желая "поучить бабу жизни" за отказ или игнор. Надпись в подворотне или парадном "Ирка всем дает" с телефоном девушки - это еще цветочки.
- Это у вас в Питере больше возможностей получать информацию исключительно по официальным каналам и законным путем, - развел руками Роман Павлович, - а нам приходится использовать любой источник и любую инфу проверять. И эту, конечно, проверим, тем более, что у Анжелы Кротовой не лучшая репутация в городе, на пепиньерку из Смольного она не похожа. В отрочестве на учете в детской комнате стояла за драки со сверстниками, правда, дралась с теми, кто облагал данью младших школьников, сколотила компанию таких же борцов за справедливость, и у них с "рэкетирами" чуть до стенки на стенку не дошло. То облила краской витрину парикмахерской, где сожгли краской волосы ее подруге и не компенсировали ущерб. Сейчас, вроде, угомонилась - работает дояркой на семейной ферме, собирается замуж за одного питерского курсантика, когда он доучится. Говорят, он с ней познакомился, когда к крестной сюда на каникулы приезжал в прошлом году, и в конце лета они и обручились. Мы только перекрестились: одной докукой вроде меньше стало. Но иногда может где-нибудь поскандалить, права покачать, правду-матку в глаза рубануть. И несколько раз ее в "Онего" видели с друзьями; свечку не держал, не могу сказать, насколько далеко их веселье заходит, но Анжела далеко не тихоня-скромница. Вот я и решил проверить этот сигнал. Так вот, Вероника Викторовна, мы, как тот поэт, "изводим, единого слова ради, тысячу тонн словесной руды". Много чего приходится переворошить, чтобы опять не намылили шею за низкую раскрываемость или очередной "висяк".
Он отставил чашку и негромко спросил:
- Вероника Викторовна, а когда и при каких обстоятельствах вы видели "гостей города"? Когда я заговорил о ладожских коллекторах, вы как будто хотели что-то сказать, но раздумали, и я предположил, что вы уже знаете то, о чем я вам рассказываю.
"Вот, что значит - прирожденный следователь, с первого взгляда все подмечает", - Вероника поведала майору о машинах напротив "Монрепо" и о парнях, покупающих пиво в "стекляшке" неподалеку.
- По вашим описаниям, это они и есть, - майор побарабанил пальцами по столу. - Ох, чувствую я, что с этими выборами мэра мы скучать не будем. Сейчас конкуренты друг друга не стреляют и не взрывают, хитрее стали действовать, но нам от этого легче не будет.
Вероника промолчала о том, что ей пообещал Виктор: больше ее парни с пивом не побеспокоят. Вслух ответила:
- Да, раньше разборки устраивали только между собой, а сейчас все чаще страдают случайные люди, на свою беду оказавшиеся в радиусе действия многоходовой комбинации.
- Будьте осторожны, Вероника Викторовна, - посоветовал еще раз Роман Павлович, - мы не знаем, кто и зачем расхаживает возле Монрепо", но на всякий случай - осторожность и еще раз осторожность.
"А то нам потом по шапке дадут, если ты во что-то вляпаешься", - промелькнуло в его взгляде.
- Спасибо, Роман Павлович. Осторожной, конечно, буду, я всегда об этом помню. А сейчас, если можно, я бы хотела еще побеседовать с патрульными, которые выезжали в парк...
*
Выйдя из полиции, Вероника снова очутилась под мелким косым дождем и достала из сумки плотно скрученный клеенчатый плащ. Купленный в переходе у Парка Победы за 200 рублей, он уже второй год верой и правдой служил хозяйке. Брать в Краснопехотское раритетный зонтик девушка не захотела - лишняя тяжесть, а плащ почти ничего не весил и занимал в сумке совсем мало места.
Вероника натянула капюшон, застегнула кнопки и не спеша зашагала по опустевшей улице, планируя дальнейшие ходы и обдумывая, с кем она пойдет в "Онего", если понадобится искать информацию и там. А сейчас она должна съездить на ферму Кротова, - Вероника посмотрела на часы. Время еще подходящее для визитов.
Она достала смартфон.
Синий "форд" Николая подкатил к универмагу через 15 минут.
- Ваш персональный таксист, - пошутил Николай, перегнувшись через спинку, чтобы открыть для Вероники заднюю дверь. - Куда едем?
- На молочную ферму Кротовых. Вы ведь знаете, где она? - Вероника забралась в машину, снимая мокрый шуршащий плащ.
- Конечно, знаю, - Николай хотел спросить еще о чем-то, но промолчал. Ника снова плотно скрутила плащ и убрала в боковой кармашек сумки. Профессиональная интуиция не просто подсказывала, а вопила во весь голос, что на ферму нужно ехать именно сейчас, чем быстрее, тем лучше.
Судя по тому, как плотно, до самого горизонта, заволокло небо, дождь мог затянуться до ночи, если не до завтра. По лобовому стеклу машины неустанно бегали "дворники", сгоняя мелкие, но частые капли. Николай ехал неторопливо, осторожно, потому что асфальт уже намок и опасно поблескивал. Из магнитолы звучала все та же "Бесконечность" Земфиры, которую Ника уже слышала вчера по дороге из "Рассвета" в машине Виктора:
"- Замороженными пальцами
В отсутствии горячей воды,
Заторможенными мыслями
В отсутствии, конечно, тебя..."
Песня напомнила ей о Морском, и, постукивая пальцами по сумке в такт, Ника вспомнила и то странное чувство, которое охватывало ее каждый раз при встрече с "местным Каупервудом", и то, как он пару раз надолго задержал на ней взгляд, когда думал, что Вероника смотрит в другую сторону, и такими странными были его глаза, как будто он тоже не мог понять, почему его так волнует общество петербурженки... И Ника подосадовала на эти нерабочие эмоции, которые могут стать помехой работе.
- Смотрите-ка, а тут уже гости, - Николай кивнул в окно. У ворот фермы стояли служебные машины ФССП. Когда "форд" припарковался рядом с ними, Вероника поспешно вышла из машины, натянув кепку от дождя, и поспешила в калитку.
- Вас подождать? - спросил из машины Николай.
- Да, пожалуйста.
*
Во дворе царили суета и нервозность. Никто не обратил внимания на гостью и не слышали ее вопросов. Дверь дома была открыта, и девушка услышала, как с застекленной веранды доносится нервный женский голос. Женщина твердила, что они только на днях подавали ходатайство об отсрочке, а издевательски вежливый мужской голос отвечал, что он ничего не знает, ему ни о чем не говорили, а велели безотлагательно явиться для описи имущества, что он и делает.
На вошедшую Веронику чиновник покосился с досадой, а вдова Кротова, очевидно уже знающая о приезде петербургской журналистки, бросилась к девушке:
- Вот, посмотрите, только вчера мой муж руки на себя наложил, а сегодня они уже примчались нас на улицу выдворять. Как торопятся, вы видели такое?
В голосе этой моложавой, но измученной горем и тревогой женщины звенел надрыв, видно было, что держится она из последних сил.
Высокий сутуловатый паренек лет восемнадцати и тоненькая черноволосая девушка чуть постарше его молчали, совершенно растерянные, огорошенные и сбитые с толку. "Если это и есть Анжела, - подумала Вероника, - то не очень-то она похожа на девицу, которая своя в доску в злачных местах. Или она ловко шифруется".
С длинным "хвостом" на затылке, в потертых джинсах до колен и белой майке, больше подходящей подростку, чем взрослой девушке, без косметики на лице, Анжела выглядела совсем юной, хрупкой и беззащитной.
- Я как раз приехала, чтобы задать вам несколько вопросов, - сказала Вероника вслух.
- А что тут спрашивать? - вдова сложила на коленях крупные руки с коротко обрезанными ногтями. От ее платья исходил легкий запах парного молока, который напомнил Веронике детство - когда тетя в Новоминской учила ее и Вику доить корову, а потом девочки с восторгом выпивали по кружке свежего, еще теплого молока - "Сами надоили!". - Обложили нас налогами со всех сторон, штрафов понавыписывали буквально за каждый чих, всем вынь да положь. Семь потов с тебя сойдет, пока ты этот рубль заработаешь, глядишь - а за ним уже десять рук тянутся, друг друга отталкивают. Вася бился, как рыба о лед, не знал, какую дырку первой латать. А уж как сообщили, что в понедельник придут имущество описывать и конфисковывать... - голос женщины прервался. Она закрыла лицо руками. Анжела еще ниже опустила голову, ее тонкие плечи тоже вздрогнули. Паренек растерянно переводил взгляд с матери на сестру; чиновника; Веронику и не знал, что ему делать. "И он еще хочет в мореходку? - пожалела его Ника. - Деточка, да какой из тебя моряк? Там совсем другим быть надо, если не хочешь до пенсии драить гальюны на каком-нибудь захудалом кораблишке!.. Рановато тебе еще в большой город. Хотя, Виктор был моложе, когда уехал в Питер... Опять Виктор! Да вообще, при чем тут он?!"
Чиновник раздраженно посматривал на Нику, терпеливо ожидая, когда некстати явившаяся петербурженка уйдет, но Орлова теперь не спешила покинуть ферму. Она хорошо понимала, почему этот вальяжный и надменный субъект со взглядом, в котором читалось "а мне все до лампочки, имею право, выполняю служебные обязанности!" и десяткой казенных фраз в лексиконе так недоволен ее приездом. Наверное, эта спешка с описью имущества Кротовых имела некий сомнительный оттенок, и парень понимал, что, если об этом напишут на развороте "Невского Телескопа" "Журналистское расследование", и на его начальство посыплются шишки, "крайним" сделают его.
- Ну а что вы, чисто по-человечески, скажете по этому поводу? - подступила к нему Вероника. - Разве обязательно так поспешно являться в дом, где несколько часов назад, - она понизила голос, - произошла такая трагедия?
Чиновник окончательно спал с лица, оказавшись между Сциллой и Харибдой. Или его выведут в статье кем-то вроде Души Бумажной из "Снежной Сказки", или опять же начальство намылит ему шею за "неправильный" ответ.
Ника терпеливо ждала. Федор и Анжела украдкой наблюдали за ее противостоянием с приставом: кто кого? Вдова все еще сидела, поникшая в своем горе, плечи вздрагивали.
- Знаете, что, дамочка! - отступил от официального тона пристав. - Вы, видно, привыкли любые двери ногой открывать? Так вот, отвечу вам в духе американского кино: ноу комментс! Я не на исповеди, чтобы душу перед вами выворачивать. Кстати, вы-то сами оперативненько так сюда подгребли, горячую тему нарыть, да? - он хотел поскорее выскочить с веранды, чтобы оставить последнее слово за собой. Но эффектный выход испортила дверная ручка. Она разболталась в креплениях, прокручивалась и, пока пристав, чертыхаясь под нос, вертел ее туда-сюда, Вероника вполголоса ответила:
У каждого - своя работа: у меня - собирать и обрабатывать информацию, у вас - описывать и изымать имущество. Каждый выбирает по себе!
Дверь наконец распахнулась так резко, что раскрасневшийся чиновник чуть не кувыркнулся в коридор. Зло стрельнув глазами на Веронику, он скрылся.
- Да пошел ты, - прошептала ему вслед Анжела. - Чмо!
- Урод, - добавил Федор.
Вероника хотела продолжить разговор с хозяйкой дома и побеседовать отдельно с детьми, но тут из коридора донеслись возбужденные голоса и с удвоенной силой затопотали туда-сюда форменные ботинки.
- Ты его не трогал? Не залапал?
- Что там может быть?
- Эк скотчем обкрутили, небось, две катушки извели!
- Что там у вас?
- Вот, взгляните. Полки освобождали, а тут!..
- Так, ничего тут не трогайте, я сам позвоню в управление. Спиной чую, это уже не наша компетенция.
- Так точно.
- Кладовку шмонают, - шмыгнул носом Федор, - простыни трясут. А что они там нашли-то?
- Иди, сам у них спроси, - буркнула сестра и придвинулась поближе к матери.
Вероника ощутила, как на этой добротной веранде витает дух крушения, развала. Еще недавно это был уютный дом, построенный старательно и с любовью. Обстановка немного старомодная, новых вещей очень мало, но все ухоженное, опрятное, добротное, нигде ни пылинки. Основательный дом, где жила дружная семья с устоявшимся укладом, может, даже традициями. Когда же зашаталась эта крепко сбитая постройка? Далеко не вчера... И хотя вышедшее из-за туч робкое июньское предвечернее солнце деликатно скользило своими лучами по обоям с узором "кирпичиком", вазе с ромашками на столе, коврикам "пэчворк" и картинам, изображающим времена года на стенах, все равно чувствовалось, что над этим домом сгустились тяжелые тучи и здесь уже никогда ничего не будет так, как прежде...
В помещение заглянул недавний Никин оппонент и негромко обратился к вдове Кротова:
- Наталья Михайловна, можно вас на минуточку?
- Да-да, сейчас, - хозяйка обеспокоенно покачала головой, промокнула глаза измятым в волнении, но безупречно чистым платочком и поспешно вышла.
Вероника осталась наедине с детьми Василия Кротова. Нужно было завести разговор с Анжелой и постараться вывести его на нужную тему, и она уже даже знала, как лучше это сделать, чтобы вызвать юную Кротову на откровенность. Но что-то мешало Орловой. Не могла она сейчас задать девушке, только что потерявшей отца и напуганной приездом приставов и их возней в доме вопрос вроде "Бывала ли ты в "Онего" и если да - то когда и с кем?". Тогда получится, что прав этот хамовитый чинуша, у которого в тридцать лет уже живот в китель не помещается: ей лишь бы только раздобыть сенсацию любым путем, не гнушаясь ничем. Но с другой стороны, Ника понимала, что семья Василия Кротова попала в серьезную переделку и просто так их не оставят в покое. Они ни в чем не виноваты, но волей случая оказались втянуты в чужую игру и не знают, откуда и за что на них обрушились дождем все эти злоключения и как выбраться из этого водоворота. И ей тоже надо выяснить, кто и почему затеял страшную игру, где вместо пешек - живые люди. Вероника вспомнила сцену шахматной партии из первого фильма о Гарри Поттере. Этот момент всегда заставлял ее поежиться, нажать на кнопку паузы и выйти на балкон, покурить. А здесь все происходит не на экране, а в реальности; кто-то на самом деле вздумал походя играть людьми, калеча и круша их жизнь. И нужно поскорее узнать, кому это понадобилось, и остановить этот маховик или хотя бы вывести из-под его разящих ударов вдову и детей фермера.
Пауза затягивалась, и Анжела заговорила первой.
- Вы ведь были вчера в парке? - сказала она. - Моя школьная подруга работает в полиции, она вас узнала.
- Да, была, - ответила Ника. - Возвращалась из "Рассвета", увидела полицейские машины и пошла за ними, узнать, что произошло.
Анжела помолчала, рассматривая свои руки с коротко остриженными ногтями доярки. На них еще оставались следы клея для накладных ногтей.
- Для папы ферма была всем, - сказала девушка после паузы. - Ему нравилось работать на земле, жить своим трудом, собирать урожай. А сейчас, ну... Ну, не те времена, что при нем. Он все думал, что человек человеку - друг. А сейчас все наоборот, человек человеку, блин, волк: или ты, или тебя.
Вероника знала это очень давно и хорошо и от души пожалела идеалиста Василия. Да, с такими взглядами не стоило и пробовать преуспеть в бизнесе. Человек, играющий честно и ожидающий того же и от других, в современном бизнесе станет белой вороной. А участь белой вороны в стае, как правило, незавидна и трагична.
- Да еще коровы заболели, ветеринар сказал, что этот вирусняк лет десять назад где-то на Кубани был, в одной из станиц, и непонятно, откуда он взялся здесь, - подал голос Федор. - С ним тогда вроде справились, больше его нигде не было. Как он с Кубани сюда попал? Мы их лечили, выхаживали, но только половину спасли. Да и те доиться почти перестали, и быки, ну... - парень смущенно взглянул на петербурженку. - В общем, и телят в этом году не было. Как отравил их кто. А знаете, что? - припомнил парень. - Когда батя сказал, что завтра ветврач приедет, больных коров смотреть, из коровника поилка пропала, и с концами. Я вот, как бы, думаю: наверное, эту заразу туда подлили, а поилку потом, по ходу, свистнули, чтобы и следов не осталось. Это кто-то из своих накрысил, больше некому. Батя на лето брал сезонных рабочих, с мая по сентябрь, а остальное время на ферме были только мы, ну, и трое постоянных помощников.
- А когда заболели коровы? - спросила Вероника.
- В марте, - ответила Анжела. - А поилка пропала в начале апреля. У меня как раз днюха была, а никто и не вспомнил... - она покраснела. - Ну... Я не в том смысле, что жалею об этом. Просто так совпало, с утра обнаружили, что один из быков совсем плохой, и три коровы сразу заболели, не до того было.
- А что за постоянные помощники живут на ферме?
- Тетя Стеша, наша крестная, доярка, - стала перечислять Анжела. - Сторож, Афоня, он раньше в лесничестве работал, сейчас - на пенсии, и его жена, тетя Клава, она садом и огородом занимается.
Подъезжая к ферме, Вероника успела рассмотреть забор. Не слишком высокий, без колючей проволоки или гвоздей, и кое-где уже требовал ремонта. А сторож, по словам Анжелы, уже пожилой человек. То есть, нельзя исключить вероятность, что на ферму мог украдкой прошмыгнуть и кто-то посторонний, чтобы отравить воду в коровнике, а потом украсть поилку.
Ника вспомнила слова соседа Кротовых, румяного здоровяка-пасечника, о неладах "отцов и детей" в семье Василия. Анжела и Федор рвались в большой город. Но семья переживала не лучшие времена, и отправить детей учиться в Питер не было возможности. А парень и девушка не хотели мириться с тем, что всю жизнь придется провести, копаясь в огороде или сбивая масло на домашнем сепараторе... Насколько сильно их тянуло на берега и мосты Невы и Фонтанки? И на что они могут быть способны на пути к своей мечте? Это еще предстоит выяснить.
За окном раздался приближающийся вой сирены. В Питере Вероника привыкла к этому, но здесь, в краснопехотской тиши, этот звук казался диссонансом. Длинный, нескончаемый вой стремительно надвигался, заполняя собой всю веранду и весь дом.
- Кого там еще несет? - болезненно дернулась Анжела.
- Пойду, посмотрю, где мама, что-то ее долго нет, - поднялся Федор и вышел.
Времени обдумывать вступление особо не было, и Вероника начала напрямик:
- Анжела, в Краснопехотское я приехала по семейным делам, это правда, но вчера узнала о том... о случившемся в парке, и решила расследовать это.
- Да? - безразлично откликнулась Анжела, прислушиваясь к вою сирены. Вернее, нескольких сирен. Судя по звуку, к ферме подъезжало не менее трех-четырех спецмашин. - И зачем вам это? Материал ищете или вам просто делать больше нечего?
Вероника списала эту резкость на пережитый шок и нервное напряжение девушки, и пожала плечами:
- Просто не люблю лжи и несправедливости, вот и стараюсь всегда докопаться до истины.
- Тогда вам долго копаться придется, - все таким же бесцветным голосом, глядя в окно, сказала Анжела. - Сейчас этого повсюду до фига.
Вероника не ответила на это и перешла к делу.
- Я уже была в полиции, - произнесла она, - и беседовала со следователем. И он мне рассказал...
- Про анонимку? - Анжела резко обернулась, и ее тонкие плечи напряглись, словно в ожидании удара. - Да, он меня уже спрашивал, с утряка, когда приехал нас опросить...
Они помолчали. Воя сирен уже не было слышно. Только где-то за лесополосой у болота надсадно, басовито кричала ворона.
- Я ему так и сказала, - Анжела поерзала на тахте, потянулась к карману джинсов, но покосилась на дверь, за которой скрылись мать и брат, и убрала руку. Вероника поняла, что в кармане у Анжелы пачка сигарет и девушка изнывает от желания закурить, - пусть Степку Фролова спросит, скорее всего, это его работа, больше некому.
- Где ты обычно прячешься, чтобы покурить? - понизила голос Вероника. - У меня тоже уши опухли, но у вас, я вижу, некурящий дом, нигде пепельниц нет.
- Верно, - Анжела открыла большую, почти до пола, раму и первой спрыгнула в яблоневую рощицу, - мама с Федькой идейные зожники, меня щемят с двух сторон, папа курить бросил, когда я родилась: мама не выносит дыма. А я нашла одно укромное местечко, сарай на задах, совсем убитый, никто им уже не пользуется, а снести жаль... Папа все хотел его отремонтировать, когда уладит дела, но... Так и не смог, - упавшим голосом заключила девушка и потянула на себя покосившуюся, щелястую дверь. Войдя за ней, Вероника едва не расчихалась от запаха потревоженной пыли, плесени, мышей и еще чего-то, непохожего на обычные запахи заброшенного помещения.
Анжела щелкнула зажигалкой:
- Степка Фролов, мой бывший одноклассник, Федькин кореш. Он давно ко мне подкатывал, но я его отшила потому, что он лузер, - девушка фыркнула. - Что ему предки на расходы дадут, тем и довольствуется. Только и умеет, что в "Три-Джи" штаны просиживать и в стрелялки рубиться. Он, видите ли, студент, ему, блин, некогда подработать, - пренебрежительно скривилась Анжела. - Другие ребята тоже учатся, но многие и подрабатывают, чтобы на шее у своих не сидеть, а ему все до лампочки, кроме стрелялок и футбола! Вот сами скажите, вы стали бы встречаться с челом, которому даже кофе угостить девушку не на что? Купит пакет "Семачос" в "стекляшке", и сиди с ним на скамейке, щелкай их, пока он про свои "Танки" и "Варкрафты" дудит! Или про футбол. Больше с ним и поговорить не о чем.
- Не стала бы, - согласилась Вероника.
Сама она действительно раз за разом пресекала все попытки мужчин поухаживать за ней. Но это было не из-за того, что она считала себя "капризной принцессой", а потому, что она всегда была занята очередным расследованием или написанием подборки материалов по его итогам, и не хотела отвлекаться на "всякие глупости" да и не имела на это времени. Вот и Гершвину она снова отказала, когда он приглашал ее поужинать вместе потому, что даже в отпуске в поездке в городок маминой юности ухитрилась найти новую тему для журналистского расследования. И иногда Ника даже завидовала Науму, который, постоянно имея в производстве по 5-6 дел, все же находил время и на личную жизнь, и на хобби. Импозантный сорокашестилетний Наум Гершвин, популярный петербургский адвокат, на досуге любил путешествия, восхождения на горы и жуировал напропалую. И он уже третий год настойчиво осаждал Веронику, обеспечивал ей доступ в зал суда на закрытые слушания, устраивал интервью с людьми, которые обычно не горели желанием общаться с прессой и каждый раз после своего выигранного процесса или успешно завершенного Никиного расследования приглашал девушку поужинать в одном из престижных ресторанов. Но до сих пор Вероника отвечала: "Потом как-нибудь"...
- Ну, вот, - Анжела выпустила почти правильное дымовое колечко изо рта, - и я тоже ему сказала: сначала от маминой юбки отцепись, а потом будешь девушек приглашать. А Степка мне отомстил.
- А с кем ты была в "Онего"? - спросила Вероника.
- Задолбали уже все этим вопросом, - Анжела закурила вторую сигарету. - Я стала делать пэчворк, чтобы собрать денег и поехать учиться в Питер, сдаю изделия в Ладожск в сувенирку. Оттуда приезжает хозяин магазина "Сундучок" и забирает всё. Не в парке же нам с ним встречаться, с "Семачос", - язвительно заключила девушка. - А здесь только в "Онего" не стыдно встречу назначить.
- Есть еще "Кофе-Хауз", - напомнила Вероника.
- Да ну... - потом Анжела, видимо, решила быть честной:
- Была одна история, конфликт... В общем, мне там теперь не рады. Если хостес - Геля, рыженькая такая, кудрявая, она вообще может сказать, что все столики зарезервированы, или сейчас будет банкет. Она такая, злопамятная, хотя, если разобраться, сама виновата.
- Хозяин "Сундучка" - высокий, крупный, коротко стриженый? - уточнила Вероника, начиная понимать, в чем дело. Автор анонимки банально обознался, приняв приезжего бизнесмена за одного из коллекторов.
- Ага. Качок такой здоровый. И одевается, как браток из старых фильмов: косуха, джинсы... Самому уже, наверное, сорокан давно стукнул, а под пацана косит, - забывшись, Анжела хихикнула, но тут же осеклась и покраснела до слез:
- Блин, никак не могу поверить, что папа... Ну зачем он это сделал? Пропади она пропадом, эта ферма, продали бы ее... - девушка заплакала. Вероника нахмурилась. Она помнила, как сама примерно в таком же возрасте думала: а если бы... и корила себя за то, что не успела сказать или сказала лишнее отцу, а уже ничего не поправишь.
Она обняла Анжелу, бормоча какие-то неловкие слова сочувствия. Анжела уткнулась лицом в рукав ее синей рубашки-"поло", узкие плечи крупно дрожали.
- Можете сами у Павла спросить, - в нос сказала девушка, справившись со слезами и смущенно отходя. - Адрес "Сундучка" можно найти в интернете. Павел Сундуков. Отчества я не знаю, он просит называть его только по имени. Моложе хочет казаться.
- А почему ты не рассказала об этом следователю? - Вероника тоже закурила. - Он теперь думает, что ты встречалась в ресторане с коллекторами, которые выбивали долги из местных мелких бизнесменов...
- Встречу Степку, урою, - дернулась Анжела. - Блин, я просто не соображала, когда пришел этот следователь с вопросами. Мы только что приехали с опознания, состояние - сами понимаете. Я как рыба оглушенная была. Но в следующий раз скажу. Конечно, это Степка написал, больше некому такую подставу устроить. У нас больше таких гадов нет.
Вероника была согласна с тем, что другого слова незнакомый ей Фролов не заслуживает. К сожалению, по работе ей не раз приходилось видеть мужчин, не считающих зазорным испортить жизнь отвергнувшей их женщине, а потом торжествовать победу в полной уверенности в своей правоте. Они не стыдились действовать исподтишка, подглядывать, подслушивать, доносить или пользоваться своим служебным положением, чтобы потом ликовать: "Ну? Довыпендривалась? Сильно гордая? Я тебе, значит, недостаточно хорош показался? Вот и кушай теперь д...мо полной ложкой! Впредь тебе будет наука!" И каждый раз при виде таких "кабальеро" у нее возникало стойкое чувство гадливости - как при виде таракана, вальяжно шевелящего усами в тарелке с ужином. Хотелось сбросить на пол и растоптать мерзкое насекомое, но от этого было бы еще хуже.
- В следующий раз, когда следователь меня вызовет, я расскажу ему про Сундукова, - Анжела покосилась на щелястую дверь и бросила в рот пару мятных пастилок. - А скажите, пожалуйста, если удастся доказать, что это Степка анонимку написал, можно будет на него в суд за клевету подать?
- Если докажешь - то можно, - кивнула Вероника.
- Так и сделаю, - поджала губы Анжела. - А если Федька возмутится, что я его кореша загнобила - ну и фиг с ним. Всему же есть граница! Степка совсем отморозился. Знал же, что у нас случилось, и воспользовался, чтобы мне напакостить! Это же подло. Ну... Совсем уже ниже плинтуса!.. Кто-то идет, - обеспокоилась она. - Хоть бы не мама или не Федька! Опять начнут меня грузить, что курить вредно. Как будто я сама не знаю. Особенно Федька бесит. Воспитатель нашелся! Я на два года старше, в садик его за руку водила и нос вытирала, а он теперь меня поучать взялся!
- Моя сестра тоже ругает меня за курение, - ответила Вероника. - Анжела, Федор просто заботится о тебе потому, что любит.
- Да, я это знаю... Просто... Ну, я привыкла. И еще когда нервничаю, - Анжела спрятала пачку в карман.
Вероника увидела, что к сараю подходит усатый полицейский в рубашке с капитанскими погонами. На его поясе что-то бубнила рация. "А он-то здесь зачем?.."
*
- А он здесь что забыл? - прошептала Анжела, на лице которой появилось совсем уж несчастное выражение. Теперь она еще и лишалась своего укромного местечка, тайника, сокровенного пространства, и это вторжение тоже стало болезненным для девушки.
- Анжелика Васильевна, - капитан постучал в дверь. - Вы здесь?
- Постой, нельзя одному! - капитана догнала рослая крупная девушка, до треска затянута в форму старшего лейтенанта МВД. - Кто их знает!.. А эта где, питерская? Тот парень говорит, что они на веранде остались. А там окно открыто, и никого!
Вероника и Анжела переглянулись. "Надо выйти, а то они еще подумают, что меня тут с ножом у горла удерживают, и дверь выбьют!" - подумала Вероника. И подошла к двери:
- Мы здесь! Отошли покурить!
Полицейские переглянулись. На их лицах отчетливо читалось облегчение. Случись что-нибудь с петербургской журналисткой, им бы не поздоровилось.
- Ну вы и курите - паровозы отдыхают, мы вас уже по всему участку ищем! - упрекнула их девушка-полицейский, морщась от запаха табака и сырости из открывшейся двери сарая. Чем-то она была похожа на Варвару Кононову из Никиной любимой серии романов Анны и Сергея Литвиновых - только с короткой стрижкой вместо пышной русой косы.
- А что случилось? - спросила Вероника.
- Пройдите в дом, все объясним, - не пошла на контакт сотрудница МВД.
Стражи закона пропустили Нику и Анжелу вперед и с сопением потопали за ними. "Как под конвоем ведут", - неприязненно подумала Вероника. - Но что случилось? Почему здесь еще и полиция?"
- А в чем все-таки дело? - поинтересовалась на ходу Анжела.
- В доме все узнаете, - капитан был так же неразговорчив, как и его напарница.
На подходе к дому Ника увидела на крыльце таксиста Николая, который предъявлял свой паспорт молоденькому младшему лейтенанту полиции.
- Вероника Викторовна, а у вас паспорт с собой? - спросил капитан.
- Да, - Ника потянулась к сумке.
- Отлично. Покажите. Спасибо, очень хорошо. Вы будете понятыми, - капитан вернул Нике паспорт.
"Ёшь-матрёшь! Для простой описи имущества понятых не приглашают. Во что же я влопалась, приехав сегодня на кротовскую ферму?!"
- Пройдите с нами, - капитан, судя по всему - старший в прибывшей группе, кивнул Нике и Николаю в сторону коридора, откуда доносились возбужденные голоса, всхлипывала Наталья Михайловна и стрекотала видеокамера.
В дверях Вероника и шофер оказались рядом, и девушка ощутила, как от куртки Николая пахнет бензином и машинной смазкой - видно, таксист решил, ожидая ее, что-то подкрутить в своей машине, когда его пригласили в дом. "Как в стихах о профессиях: "Куртка шофера пахнет бензином, блуза рабочего - маслом машинным..." Минуточку, а ведь точно так же пахло в сарае, где мы с Анжелой курили: как будто пару недель назад там стояла емкость с бензином, и немного пролилось и впиталось в землю. Помещение закрытое, воздух застоявшийся, поэтому запах и не выветрился! Так-так. Может, сеновал потому и сгорел дотла, что его облили бензином? И кто же прятал емкость в сарае? Кто ею воспользовался? Явно кто-то из своих, или из тех, кто часто бывал на ферме и знает "слабые места" в заборе!"
Ника украдкой скользила взглядом по лицам всех обитателей дома, собравшихся возле раскуроченной кладовой. Бледная, в слезах, вдова Василия. Совершенно огорошенный Федор. Подавленная Анжела. И еще трое. Доярку Степаниду Ника безошибочно узнала по ее крупным рукам с коротко обрезанными ногтями и молочному запаху от платья и косынки. Сторож Афанасий - седой, морщинистый, дочерна загоревший даже на скупом северном солнце. Его жена Клавдия, такая же смуглая, пришла в рабочем комбинезоне, из кармана торчали перчатки и секатор.
Все смотрели на одну из полок в кладовой.
Пестрый пакет из "Фикс-прайса", в который было туго замотано что-то небольшое, поблескивал многочисленными слоями скотча и словно прижался к стене, смущенный таким вниманием к своей особе.
- Понятые, подойдите ближе, - велел усатый капитан.
- Вам знаком этот пакет? - спросила у Натальи Михайловны еще одна женщина в форме, постарше.
- Да в "Фиксе" всем такие дают, - вмешалась Анжела, - мало ли, чей он!
- А ну дайте посмотреть, - Федор шагнул к полке, протянул руку. - Что это у него на боку? Вроде...
- Не тронь! - вырвалось у Ники, которая хорошо знала, как иногда людей чуть ли не силой заставляют оставить свои "пальчики" на улике или вещдоке. А потом уже не докажешь, что она не твоя...
Но пакет уже был в руках у Федора.
- Деби-иииил, - простонала Анжела, - на фига было хватать?!
Один из полицейских неприязненно зыркнул на Веронику, а Федор удивленно смотрел то на сестру, то на гостью, не понимая, почему они так встревожены. "Мальчик явно не любит детективы, может, считает их бабской чушью. А зря. Иначе знал бы, что такие пакеты лучше не хватать!"
- Это мой пакет! - Наталья Михайловна с видом Жанны д'Арк, восходящей на костер, выхватила злополучный сверток из рук сына. - Федор не при чем. Это мое!
По ее заметавшимся глазам и неестественно звенящему голосу Вероника поняла: женщина лжет, выгораживает кого-то из своих детей, но о своих догадках не скажет и под пытками; сама готова принять любую кару, но отвести удар от Анжелы и Федора. "Она - мать. И не карикатурная "яжемать", которая только и умеет, что всюду ломиться танком и со всеми собачиться - а настоящая мать, которая грудью встает на защиту детей, даже если считает, что они наломали дров. Но кого она защищает: Федора, по глупости схватившего пакет, или слишком умную Анжелу?"
Вероника уже догадывалась, что может быть в пакете. Ей приходилось делать материалы о подобных делах, и девушка сочувственно думала, что от таких обвинений, а тем более от пакета с отпечатками пальцев отмыться в суде крайне сложно. Еще сложнее, чем в одном из романов все тех же ее любимых Литвиновых...
Дальше события развивались по стандартному сценарию, как чаще всего бывает в аналогичных случаях.
В пакете оказалось двести граммов маковой соломки. Задержали всех троих Кротовых - "до выяснения обстоятельств". Степаниду, Афанасия и Клавдию оставили на свободе под подпиской о невыезде. С Вероникой оперативники, занимающиеся изъятием находки и задержанием подозреваемых, общаться не пожелали - "некогда, не до этого, без комментариев, не положено!". Их командир дал ей понять, что это дело "Телескопа" не касается и вообще, если петербурженка не считает за грех распространение наркопрепаратов и так ратует за пушеров, то в Краснопехотском люди живут "простые, не боХЭМные", и наркомафии не симпатизируют. Потом он переключился на Анжелу, которая пыталась отстоять свое право на один телефонный звонок. Он так подробно и сладострастно описывал то, что ожидает юную девушку в следственном изоляторе, что Веронику замутило. А потом вскинулось возмущение. Этот тип со своей больной фантазией просто пересказывает свои любимые порнофильмы из серии "Женщины в тюрьме", а Вероника знала от подруги Таси, работающей на Лебедевке, как на самом деле строится жизнь "там". Гнусные мужские фантазии на тему женщин-заключенных так же далеки от реальности, как Земля - от Плутона.
- И откуда у вас такие богатые познания? - резко спросила она. - Приходилось бывать, или в кино видели?
Капитан гневно сверкнул на нее глазами:
- Меня так и тянет задержать и вас, гражданка Орлова, за то, что вы тут копья ломаете в защиту подозреваемых в торговле наркопрепаратами! У вас, простите, дети есть?
- Пока нет, - Вероника знала, что угрозы капитана пустые. Задерживать без веского повода журналистку из "Невского Телескопа" местные Анискины не отважатся. Слишком неравные силы.
- А у меня трое, - сказал капитан. - Старший как раз в седьмом классе. И я за него опасаюсь, что, пока мы не изловили торговцев, какая-то шушера может и ему предложить попробовать. Возле школы приторговывают вот этой дрянью, и мы никак не можем их прихватить.
Вероника промолчала.
- Уже треть старшеклассников у них в кабале, - продолжал полицейский, рубя фразы, как топором сплеча. - Выносят вещи из дома, приворовывают в магазинах, чтобы рассчитаться с долгами за дозу. Не успеваем мы накрыть одно местечко для их сборищ, как тут же появляется другое. И я не хочу при очередной облаве увидеть в притоне своего сына, ошалевшего от этого чертова зелья.
- Вот так город, где ничего не случается, - только и сказала Вероника.
- А вы думали, что у нас тут пасторальная идиллия? - саркастически усмехнулся капитан. - Целый год мы охотимся за этими наркодельцами, чтобы спасти наших детей. Начальник вам об этом не рассказал потому, что это наша беда, которую не хочется обнажать перед приезжими, а я говорю. Были бы у вас дети, вы бы меня поняли.
Вероника залилась гневной краской.
- Я не "боХЭМная особа", которая благожелательно относится к наркомафии, - резко сказала она, - и если вы хоть иногда читаете мои публикации в "Телескопе", то сами должны это понимать. Но, если вы, особо не разбираясь, отправите в колонию первых, кто под руку попался, то это не решит проблему и ваши дети останутся под угрозой.
- Вы посмотрите! - пышные пшеничные усы полицейского встали торчком от возмущения. - Первых, кто под руку попался! А это что? - он ткнул пальцем в сторону развернутого пакета на столе. - Положили в белье для аромата?! Моя жена, к примеру, под простыни кладет саше с запахом лаванды, а не каннабиноид! А вы?
- Ароматизатор "Вишневый сад" от "Фаберлика", - на автомате ответила Вероника.
- Будет следствие, - вступила в разговор девушка, похожая на Варвару Кононову. - Суд Линча никто устраивать не будет, и приговор за десять минут не напишут; не в тридцать седьмом году живем! Все будет по закону, и все права подозреваемых будут соблюдены, если вас это волнует.
- Я помогу им с адвокатом, - решила Вероника.
- Ваше право, - пожала плечами сотрудница полиции. - Но сами понимаете: людей, которые подозреваются по такой статье, практически всегда до суда содержат под стражей. Вам это объяснять не надо?
- Конечно, - буркнула Вероника. Сейчас эти двое на все ее аргументы отвечают: "Мы действуем по закону", и крыть ей нечем. Но не является ли найденный пакет еще одним звеном многоходовой комбинации, которую кто-то разыгрывает в Краснопехотском перед выборами губернатора? Насколько помнила Ника, статья 228 предусматривает либо крупный штраф, либо конфискацию нажитого преступным путем. И под этим предлогом у Кротовых могут окончательно и безнадежно отобрать ферму. Выйдя на свободу, они останутся бездомными потому, что к тому времени здесь уже будет кризисный центр. Или развлекательный. Или гипермаркет, которые сейчас стали открывать даже на периферии.
Вероника не знала, как попал на полку этот злополучный пакет как раз тогда, когда приставы явились описывать имущество. Но такие совпадения казались ей неубедительными.
"Тихий городок, как в "Безымянной звезде". Что же за каша здесь заварилась? Прессуют малый бизнес, доводят до долговой ямы, забирают здания за долги, подсаживают подростков на наркотики, доводят до самоубийства... Анжела - кто она? Предприимчивая девушка, которая сделала свое хобби источником дохода и успешно продает пэчворк, чтобы оплатить учебу в питерском вузе, или оторва, готовая любой ценой осуществить свою мечту? И так ли прост Федор, как кажется? Чью вину взяла на себя их мать? Во что же я влезла?"
*
- Вот так-так, нормально съездили, - Николай включил "дворники", сгоняя с лобового стекла потоки воды. - Ну, дела! Как сглазил кто. Как Витька объявил, что баллотируется на выборы мэра, так и пошло!
Вероника молчала, хмуро глядя в окно на залитую дождем обочину. Пакет на полке для простыней. Торговля наркотиками возле школы. Отчаянные глаза Натальи Михайловны. Тело ее мужа, лежащее с пистолетом в руке у памятника Ленину. А неподалеку - мемориал "Никто не забыт и ничто не забыто", и на нем - имена маминых старших братьев, которые ушли на фронт, защищая свою землю, своих сограждан. Тогда они и подумать не могли, что, спустя 75 лет, новая угроза нависнет над Краснопехотским и на этот раз справиться с ней будет гораздо сложнее. Как тут не вспомнить "Эру Милосердия", где один из главных героев говорил: на войне все ясно, там враг - за линией фронта. А скрытый враг страшнее тем, что ловко умеет маскироваться, мимикрировать, и своевременно выявить его не всегда удается.
- Ты знаешь, где живет Виктор? - спросила Вероника, и Николай даже не удивился внезапному переходу на "ты". Притормозив на светофоре, он ответил:
- Знаю. На Купеческой. Тут недалеко, за одноэтажным сектором.
- На Купеческой? Там я еще не была, - "Пожалуй, тут все "недалеко, минутах в пятнадцати", как у Лильки в "Мадриде"...
Машина затряслась на выщербленном асфальте узкой улочки между двумя рядами частных домушек.
- Два года, как поменяли дорожное покрытие, - ворчал Николай, - а уже почти ни следа не осталось. После первой же зимы вместе со снегом все сошло. Тут ездить - капец развалу, все развихляется. А мэру и дела нет: "Что? Только поменяли! Вы что, едите, что ли, этот асфальт?!" Сам бы приехал, да посмотрел! Так не царское же это дело, на улицу Физкультурников ездить... - шофер свернул в проулок, они протиснулись по совсем уже узкой дорожке, как в средневековом городе, и наконец-то оказались на ровном асфальте. Глазам Ники открылся иной пейзаж. Кинотеатр. Гимназия за высокой оградой. Спортивный клуб. Парк с клумбами и фонтанами. Несколько явно недешевых магазинов. Зеленый, с золотыми куполами собор, на этот раз - действующий: звонили колокола, из ворот выходили нарядно одетые люди, несли младенца в кипенно-белом облаке кружев; прошли три монахини (одна, крупная, в никелевых очках, на ходу разговаривала по мобильному телефону), и Ника сразу вспомнила о монастыре, снабжающем местные магазины популярной молочной продукцией.
Николай остановил машину у тротуара. За окном высилась массивная, в два человеческих роста, ограда и кованые ворота, как в Летнем саду, с двумя калитками по бокам. За воротами клубилась густая зелень, аллея уходила далеко вглубь, И за переплетением ветвей и кустов высился белоснежный особняк в венецианском стиле с двухсторонней лестницей, как дворец в Петергофе или Пушкине.
- Мы в детстве гадали, что в этом доме, - сказал Николай, когда они вышли из машины, - и как-то по дороге с тренировки по баскетболу полезли на ворота. Меня в саду собака так за штаны цапанула, что зашивать было нечего, а Витька сверзнулся с калитки и сломал ногу. Мы думали, что баскетбол для него накрылся, но через год он вернулся в секцию и очень быстро наверстал упущенное и нагнал нас. Витька всегда был упорным, с детства, и не подчинялся обстоятельствам, а подчинял их себе. Ну а теперь купил этот дом. Вот только сейчас он, наверное, в офисе или где-то еще по делам мотается...
Ника смотрела сквозь густые ветви на полукруглые окна дома, на широкие тенистые аллеи в саду и представляла себе двух мальчиков, одолеваемых любопытством. Одному хватило собачьего укуса и разорванных брюк, чтобы утратить интерес к загадке дома за высокой оградой. А другой в конце концов приобрел дом, занимающий его воображение в детстве.
Брякнул затвор калитки.
- Ну что же вы не звоните? Погода не та, чтобы на улице околачиваться! - Виктор Морской выглянул из-под огромного зонта, рассматривая Никин плащ с капюшоном и мокрую ветровку таксиста. "Я, наверное, похожа на гномика в этом плаще", - подумала Ника и спросила:
- Ворота под наблюдением? Вы нас на экране увидели?
- Естественно.
Из-под ног Виктора в калитку шмыгнул пушистый серый зверь, похожий на кота, но коротколапый, с маленькими ушами. Морской выставил ногу, преграждая ему путь:
- На улице тебе нечего делать, Мася. Вернись в сад.
- Ррррр, - откликнулся зверь, насупившись и недружелюбно глядя на Николая и Веронику.
- И не спорь, - Морской подхватил его под животик и переместил на альпийскую горку. - Ты уже однажды погулял по городу и помнишь, что из этого вышло. И нечего ворчать.
- Ффффф, - ответил Мася уже с вершины горки.
Вероника не поверила своим глазам:
- Манул?! Вы держите его в саду?
- Лучше всякой собаки, - подтвердил Виктор. - Здесь живут еще его подруга и трое детей, но они менее общительны и, как правило, прячутся от гостей и даже от служащих. Да, я купил Масю пару лет назад, еще котенком, и выкормил из соски. Поэтому Мася не такой нелюдим, как его собратья, но все равно часто проявляет характер. Упрямый, как сто ослов.
"Весь в своего приемного "мама", - подумала Вероника.
- Подозреваю, что в прошлой жизни Мася был человеком, настолько он смышлен и понимает человеческую речь, - Виктор посторонился, пропуская их в калитку и погладил по голове настороженно подобравшегося манула, сверлящего гостей тяжелым взглядом. - Спокойно, Мася. Это мои гости. Ложная тревога.
- Ну и зырит, испугаться можно! - Николай запер машину и включил сигнализацию.
- "Я не котенок, я манул! Не зырю я, только взглянул!" - процитировала популярную в интернете шутку Вероника. - По-моему, ему просто любопытно.
- Урр, - утвердительно отозвался Мася и неспешно скрылся в пышном жасминовом кусте.
- Что привело вас ко мне? - спросил Виктор, когда они шли по аллее.
- Новый поворот в деле, в котором вы просили помочь разобраться, - Ника вздрогнула, когда ей на лоб шлепнулась крупная холодная капля с ветки.
- Ясно.
*
- Так, - Морской постукивал пальцами по каминной доске в огромной, похожей на музейный зал гостиной, - наверное, я не буду участвовать в торгах. Иначе пойдут слухи, что это я устроил "посадку" Кротовым, чтобы заполучить их ферму. Я уже занимаюсь покупкой в "Рассвете", вот они и подгадали эту комбинацию, чтобы очернить меня перед выборами. И если я куплю еще и кротовскую ферму, то в два счета прослыву эдаким Акулой Додсоном, сукиным сыном, способным на все. Лучше отказаться от хорошей покупки, но сохранить доброе имя и стабильный рейтинг. Вот, значит, что они придумали. Кротова довели до полного банкротства, и он наложил на себя руки. В его доме находят сверток с наркотиком и арестовывают вдову и детей. Имущество конфискуют за долги. И если я куплю землю, то все могут решить, что банкротство кротовского бизнеса и "закладка" в доме - моих рук дело. Доказать не смогут, но слухов будет достаточно, чтобы я потерял голоса. Да даже если и не пойдут слухи... Не хочу, чтобы обо мне говорили: "Чужое несчастье - ворону счастье" или "Построил свой кризисный центр на крови!". Наоборот, я поломаю игру режиссеру этого спектакля! - азартно хлопнул рукой по мрамору Морской. - Я помогу Кротовым выбраться из этой передряги, оплачу им услуги адвоката, которого вы собираетесь вызвать из Питера. И проявлю себя не как беспринципный делец, которому лишь бы урвать выгоду, и не как лицемерный ханжа, который землю для постройки благотворительного центра отжал у бедной вдовы, посадив ее, а как человек, который протянул руку помощи людям, попавшим в беду!
Ника мысленно поаплодировала его находчивости. Да, непросто сбить Виктора Морского с толку. Он быстро оценил ситуацию и нашел выход. Да, он произвел на Нику сильное впечатление со своей сложной биографией, необычным характером, дворцом за коваными воротами и ручным манулом. И судя по взглядам, которые Виктор бросает на нее, думая, что девушка смотрит в другую сторону, интерес был взаимным. "А я ведь еще не знаю о его подлинной роли в этой истории! Может быть и так, что сценарий придумал и осуществляет именно он, чтобы предстать жертвой клеветников и аферистов, невинно оболганным и замазанным. У него хватило бы ума и на такую хитрую комбинацию..."
- А что было раньше в этом доме? - спросила она, помешивая сахар в чае.
- До революции тут жил один именитый купец, по нынешним меркам - почти олигарх, - Морской расположился в кресле у камина, поставив ноги на скамеечку. - В 1917 году вместе с семьей бежал из страны. В доме были штаб; подразделение ЧК; клуб рабочей молодежи. В войну здесь устроили госпиталь. В мирное время - Дом детского творчества: кружки, студии. В начале девяностых дом откупил некий "малиновый пиджак" Толян Свирепый, хотел устроить в нем резиденцию своей мечты но через пару лет схлопотал "пожизненку" и вместо дворца прочно обосновался в "Полярной сове". Это его доберман однажды цапнул Коляна, когда мы сюда хотели забраться из любопытства. Потом дом стоял бесхозным, многие к нему приценивались, но всем он оказался не по карману, а пару лет назад его купил я. Дом был сильно запущен, с недоделанным ремонтом, и мне пришлось изрядно повозиться, приводя его в порядок. Заброшенные дома быстрее старятся.
- Как будто совсем по-человечески тоскуют в одиночестве, - задумчиво сказала Вероника.
- Сразу видно журналистку, - Виктор не спеша отпил кофе из тонкой чашечки. - Интересный образ: дом, тоскующий без хозяина; что-то в этом есть.
- Помню я, как ты делал ремонт, - сказал Николай, - все время улица была грузовиками перегорожена: то привозили стройматериалы, то увозили строительный мусор! Проехать по Купеческой было невозможно.
- Зато какой результат, - Виктор поднялся с чашкой в руках. - Никакого купеческого шика в духе Кустодиева или новорусских "понтов". Вам это ничего не напоминает, Вероника?
- Похоже на Гербовый зал в Эрмитаже, - ответила девушка.
- Именно. Его я и взял за образец. Но европейская элегантность мне нравится больше, чем китч, годный только для "малиновых пиджаков" из анекдотов.
Ника увидела свое отражение в одном из огромных зеркал и подумала что, наверное, ее внешний вид диссонирует с убранством гостиной. Синяя рубашка "поло" из магазинчика на Просвете, джинсы и кроссовки из "Парнас-Сити"; все запыленное после суматошного дня. И рубашка, - Вероника украдкой повела носом, - явно нуждается в стирке, а кроссовки намокли и к ним пристали травинки из яблоневого сада Кротовых. Даже неловко ступать такими, как говорит Тася, "хреняпами" по золотистому паркету. На нем они кажутся еще более дешевыми, бывшими в употреблении и оставляют мутные следы на паркете.
- Садитесь возле камина, - предложил Виктор, - возьмите под ноги скамеечку и придвиньтесь к огню. Так ведь недолго и заболеть, с мокрыми ногами. Можете снять обувь и просушить ее отдельно.
"Ну уж нет, - Ника почувствовала, что краснеет. - Этого еще только не хватало: я в первый раз у него дома, и сразу же разуюсь до голых пяток! Может, он и привык к легким победам, но я пришла к нему по делу, и работу с личным мешать не буду! Да и роль еще одной победы в донжуанском списке скучающего провинциального царька меня не прельщает!".
Она поставила ноги на скамеечку возле каминной решетки и сразу уловила приятное тепло даже через мокрую обувь.
- Так значит, - Морской присел на край широкого подоконника, глядя на светлеющее после дождя небо, - вы вызываете своего знакомого адвоката, а я оплачиваю его услуги, чтобы он выручил Кротовых и подумаю, как поступить с их фермой. Они хотят очернить меня, заставить купить землю, отжатую у законных владельцев таким коварным способом... И я едва не попался на эту удочку. Но теперь я поломаю им игру! Все пойдет по моему сценарию! - у него азартно заблестели глаза. Вероника невольно улыбнулась в ответ. Да, она сомневалась, можно ли верить Морскому. Но не могла не признать, что при желании он может быть очень обаятельным. "О чем я опять думаю? Совсем, что ли, крыша едет?"
*
Виктор и Ника неспешно шли по улице к городскому парку. Пересечь его - и из XIX века снова попадешь в 50-е годы прошлого столетия...
Николай уехал полчаса назад, получив звонок от клиента, желающего срочно проехать в овощеводческое хозяйство, а Морской, накинув куртку, вызвался проводить Веронику в "Монрепо".
Когда они вышли на крыльцо, на перилах в позе грифона на Банковом мосту возлежал Мася, с царственной снисходительностью взирая на людей.
- Можете его погладить, если хотите, - предложил Виктор. - Судя по юмору в интернете, об этом мечтают все.
- Погладить манула можно только дважды, - пошутила Вероника, - левой рукой и правой.
- Преувеличение, - рассмеялся Морской, поглаживая пушистую спину питомца. - Откусить руку манул не может, но шрамы оставит глубокие и болезненные. Однако кусают и царапают они далеко не всех, а только тех, кто им неприятен или кажется потенциально опасным. Манулы очень умны и наблюдательны, у них хорошее чутье на людей. И по-моему, вы симпатичны Масе, и он позволит его погладить.
Кот внимательно смотрел на хозяина яркими зелеными глазами с человеческими круглыми зрачками, и во взгляде читалось понимание и согласие со словами Морского. Потом он перевел взгляд на Веронику и произнес короткое "урр". Это обозначало: "Ну, что? Смелее! Я не возражаю. Чего ты боишься?"
Под рукой Вероники уши и холка Маси настороженно застыли, но манул не делал никаких попыток увернуться или укусить девушку. Его густая шерсть оказалась очень приятной на ощупь - теплой и мягкой; под ней угадывалось небольшое, но ловкое и сильное тело. А на лбу у Маси были пятнышки, как у леопарда.
- Вот я и осуществила всеобщую мечту, погладила манула, и обе руки остались на месте, - сказала Вероника, спускаясь в сад и еще ощущая на своей ладони тепло от прикосновения к голове Маси.
Возле одного из домов неподалеку от парка Виктор остановился:
- Предложить вам ужин у меня дома было бы с моей стороны слишком смело, поэтому я приглашаю вас сюда.
- "Арт-кафе "Снежинка", - прочла вывеску Вероника и вопросительно посмотрела на Виктора.
- Историческое кафе, - Морской указал на лепнину вокруг двери и цветную плитку на ступеньках. - Ему уже более ста лет. Когда в моем доме делали ремонт, на чердаке нашли тайник с дневниками жены купца. Она вспоминала, как приходила сюда с будущим мужем, они ели мороженое, и им казалось, что жизнь всегда будет такой же прекрасной и безоблачной. Потом они приводили сюда своих детей до самого октября 1917 года. Приходила сюда и старшая дочь купца сначала с подругами, а потом и с женихом, но недолго... После революции кафе уцелело чудом; только его и не затронул ветер перемен. У коммунистов ведь тоже были жены и дети, любящие сладкое, а никто так не делал мороженое, как шеф-повар "Снежинки". Это их фамильный рецепт, который передается из поколения в поколение и сохраняется в тайне. Ну, что? - он дотронулся до локтя Вероники, - я разбудил ваше любопытство? Вы ведь не откажетесь от исторического мороженого?
- Зачем вам это, Виктор? - спросила Вероника. - Вы как будто случайно проезжаете мимо гостиницы, когда я опаздываю на автобус, потом тоже волей случая оказываетесь неподалеку, когда я выхожу из гостей в "Рассвете"; приглашаете в кафе... Свою часть делового соглашения я выполню и так, раз дала слово.
- А может, вы мне интересны не только как журналист, но и по-человечески, - Морской распахнул дверь перед Вероникой и придержал ее открытой, ожидая девушку. - И я просто хочу немного продлить общение с вами без всяких корыстных или фривольных мыслей. Или вы мне во всех человеческих чувствах отказываете и считаете калькулятором с глазами?
- На калькулятор вы не похожи, - согласилась Вероника и вошла в зал.
Кафе было декорировано в бежево-голубых тонах, и в нем постарались воссоздать атмосферу начала ХХ века, до Первой мировой войны. Ажурная винтовая лестница вела на площадку второго этажа. Стена напротив входа тоже была зеркальной, и Вероника, взглянув на нее, сразу не поняла, что за пара идет им навстречу: крупная статная девушка в джинсах и синей рубашке и молодой человек, тоже в джинсах и ветровке.
К ним уже спешила улыбающаяся хостес в длинной плиссированной юбке и кружевной блузке. Она проводила Нику и Виктора за столик у окна и подала две папочки с меню.
Ника удобно устроилась на голубом плюшевом диванчике с бежевыми подушками и стала листать меню. Мороженого здесь было множество, на любой вкус. Латте - более тридцати разновидностей, а перечень различных видов эспрессо занимал две страницы.
- Даже не знала, что здесь есть такое кафе, - сказала она, открыв разворот "Авторское мороженое по старинным рецептам". - Я здесь никогда не бывала. Мама даже не рассказывала о "Снежинке".
- Возможно, она считала это кафе слишком дорогим, - Виктор тоже просматривал страницу с перечислением видов авторского мороженого. - Мои родители так же сюда не ходили, считали "Снежинку" недоступной и ненужной роскошью. Мама говорила: "Зачем платить за мороженое втридорога, если можно взять пломбир в "СССР"?". Я про универмаг неподалеку от "Монрепо", - уточнил Морской.
- Да, я поняла. Кстати, их пломбир мне понравился.
- Мне тоже. Так вот, сейчас "Снежинка" принадлежит мне, и мне здесь все по карману.
- Только не надо угощать меня за счет заведения, - попросила Вероника. - Не хочу, чтобы недостачу оплачивали работники из своей зарплаты. Я сама оплачу свой счет.
- Я, наверное, по-провинциальному старомоден, - упрямо сдвинул брови Виктор, - и отстал от петербургских инноваций, но, приглашая в кафе даму, я сам оплачиваю счет за двоих.
Им принесли мороженое в высоких изящных креманках - фруктовый сорбет, щедро политый шоколадным сиропом, и кофе в белоснежных чашечках с аппликацией - дагерротип фасада "Снежинки" и дата: "1894 годъ".
- Сто двадцать пять лет? - изумилась Вероника.
- Да. В сентябре будет юбилей. Над сценарием праздника уже работают.
Ника посмотрела на часы. Десять часов вечера. Даже не верится, что всего 24 часа назад она сидела в гостях в "Рассвете", слушала стихи дяди Коли, восхищалась дизайнерским мастерством тети Светы, смеялась над их кошкой и попугайчиком и выходила из подъезда, нагруженная гостинцами. Тогда она еще не знала, что увидит, вернувшись в Краснопехотское. А за сегодняшний день столько всего случилось, что он казался бесконечно долгим.
Чтобы хоть чем-то занять возникшую неловкую паузу, Вероника взяла с широкого подоконника одну из красочно разложенных книг в тисненых золотом переплетах, полистала. "Джен Эйр", довольно давнее издание, с цветными вклейками иллюстраций. "Вот бы с Лилькой в Мариенбурге обсудить, почему в XIX веке история некрасивой, но гордой гувернантки, которая предпочла трудиться в сельской школе вместо того, чтобы стать любовницей женатого мужчины, считалась такой скандальной? На писательницу набросились все критики и договорились до того, что ей не место среди приличных женщин. Чем она их так обозлила? Или их просто вывела из равновесия талантливая женщина, которая пишет книги вместо того, чтобы быть, как все и жить только своим домом, своим семейным гнездышком и ничем больше не интересоваться? Да... Во все времена женщине не прощают желания отстоять свое право выбора и быть не такой, как все. Если ты хоть чем-то выделяешься и хочешь остаться самой собой, а не подстраиваться под мнение большинства, будь готова к тому, что клевать тебя начнут со всех сторон!"
Ника подняла голову и увидела, как Виктор внимательно наблюдает за ней из-под по-девичьи длинных ресниц.
В креманках оплывали пирамидки мороженого - оранжево-алое у Виктора и желто-зеленое у Ники. Теперь оно напоминало островки в разноцветном море с шоколадными течениями. Зато цветы из корицы на пенке эспрессо еще хранили форму. И Ника спохватилась, что, наверное, слишком долго рассматривает книгу. Отложив роман, она зачерпнула ложечкой из "океана". Прохладный мятный сорбет; кисло-сладкий ананасовый и густой, с благородной горчинкой, шоколад органично переплелись между собой и создали необычный, но очень приятный вкус.
- Вы знаете, - сказала Вероника, просто чтобы больше не молчать, - в одной из питерских пекарен, декорированной под старину, эдакий сельский домик-теремок, под слоганом "Старинные русские рецепты" или "Бабушкины пироги" - что-то в этом роде - продают слойки с бананом. Кстати, довольно вкусные.
- А я в студенческие годы любил яблочные и вишневые штрудели у "Патиссье", - припомнил Виктор. - И треугольники с сыром. Неподалеку от университета была автопекарня, и многие студенты бегали туда в перерывах между парами. А на выходные я покупал там пачку замороженных бурекас и разогревал их в микроволновке. Мой сосед по комнате в общаге, парень из обеспеченной семьи, разрешал мне пользоваться его техникой за то, что я выручал его с конспектами. Он вечно прогуливал лекции, а перед сессией спохватывался и начинал глотать учебную программу семестра большими непрожеванными кусками.
- А сами вы никогда не прогуливали?
- Это что, интервью? Я согласия не давал.
- Раз у меня в руках нет видеокамеры или диктофона, то это просто разговор.
- Технический прогресс зашел так далеко, что эти гаджеты могут быть замаскированы где угодно, даже, например, вот здесь, - Виктор указал на приколотый к Никиной рубашке значок из "Республики кошек" с фотографией глазастой и ушастой "каракулевой кошки" Эмилии. - Может, у нее в глазах объективы, а в ушах - диктофончики!
Ника, смеясь, отколола значок и протянула его Виктору:
- Посмотрите и убедитесь сами, что это значок... Просто значок.
- За прогулы меня бы лишили стипендии, - Морской с интересом рассмотрел фотографию Эмилии и вернул значок Нике. Потом аккуратно снял ложечкой "шапку" с одного из своих островов, абрикосовый и вишневый сорбеты. - А у меня это был практически единственный источник дохода. Помогать мне было некому, а у тети просить денег я не хотел. У нее свои дети были, но пришлось несколько лет еще и меня содержать, пока я не поступил в вуз. Тебе ведь рассказывали мою историю? - он размешал трехцветный океан в своей креманке, окончательно потопив размякшие острова.
- Разве мы на "ты"? - запоздало удивилась Орлова.
- "Пустое "вы" сердечным "ты" она, обмолвясь, заменила"... - процитировал Виктор. - А ты против?
- В принципе нет, так общаться действительно проще. "Выканье" создает между людьми барьер, не всегда нужный... Да, тетя Света и дядя Коля мне рассказывали о тебе.
- Ну, вот. Иногда тетя присылала мне фрукты и овощи со своего участка, а на каникулах усиленно кормила пирогами и борщами, но денег у нее я никогда не брал. "Баранку на три дня делил", вот и старался не лишиться стипендии. На дневном отделении подрабатывать особо некогда, но иногда я урывал пару часов у сна, чтобы написать кому-то курсовик, а летом репетиторствовал, готовил питерских Митрофанушек к переэкзаменовке в школе или поступлению в вуз. Такие были экземпляры, что кое-кому хотелось дать учебником по голове, - фыркнул Виктор, - все условия имеют, а учиться не хотят. Отдельная комната, компьютер, книги, репетиторы, учись - не хочу, а они экзамены заваливают, балду гоняют весь год. А каково - девять человек в пятистенке, уроки приходилось делать на подоконнике, сидя на детской табуретке, да еще смотреть, чтобы малышня учебники не растащила или в тетрадях каракули не намалевала...
Вероника молчала, представляя себе тесный дом сердобольной тетушки Виктора, большую семью и самого Виктора, тогда еще не "Каупервуда", а худенького подростка, примостившего свои книги и тетради на подоконнике. Какую силу воли и решительность надо иметь, чтобы не отбиться от рук в такой ситуации!..
"Что было и что стало", - Ника снова посмотрела на Виктора, его дорогую одежду, холеное лицо, волосы, уложенные явно не в просто цирюльне. Владелец купеческого дома, хозяин большого бизнеса, кандидат в мэры Краснопехотского, благотворитель. И даже "Снежинка", которую его родители считали слишком дорогим для них кафе, теперь принадлежит ему.
- А как поживает твоя тетя сейчас?
- Я им помогаю. Построил новый дом, двухэтажный, пристроил кузенов в вузы и на хорошую работу. Ко мне тетя переезжать не хочет, она не урбанистка и привыкла к "одноэтажному району".
Когда они вышли из кафе, розоватые сумерки уже обрели жемчужный оттенок - значит, время подходило к полуночи. За их спинами загремел ключ; кафе закрывалось. Улица совершенно затихла, и силуэты домов на жемчужном фоне казались изящными, точеными, словно выписанные акварелью.
- Трудный был день? - Виктор взял ее под локоть на ступеньках у входа в парк. - Я видел, как ты всю прошлую ночь носилась между оперов, как зайчик-энерджайзер.
- Я потом поспала. Ничего, я уже привыкла. По работе часто приходится жертвовать отдыхом.
- Я тебя очень хорошо понимаю. Слова "нормированный рабочий день" - не из моего лексикона.
Они прошли мимо недостроенной церкви и остановились у стелы.
- Мой прадед, - Виктор коснулся рукой одной из строчек на мемориале, и Вероника прочитала: "Морской И. М. 13 января 1943 г." - Двадцать четыре года... За неделю до начала войны расписался.
- А мамины братья и этого не успели, - погрустнела Вероника, - навеки девятнадцатилетние, как в книге.
- Тут почти все фамилии Краснопехотского есть. Но те, кто вернулся, были уверены, что их товарищи принесли себя в жертву за то, чтобы их родина была избавлена от вражеского нашествия, и потомки жили в мире и благополучии. Может, и хорошо, что они уже не застали того, что происходит сегодня. Думаю, о ТАКОМ они и не мечтали, когда вечером после боя в окопах или палатках думали о жизни после войны...
*
Возле памятника Ленину еще остались обрывки полосатой ленты, которой накануне отгораживали место самоубийства фермера. На земле виднелись отпечатки многочисленных форменных ботинок. По контрасту со вчерашним вечером парк был безлюден.
Стоянка у "Монрепо" тоже была пуста.
- Я же говорил, больше никто не будет тут шариться, - сказал Морской. - О, не подумай, никакого криминала. Я просто связался с начальством этих крепышей в Ладожске и дал понять, что не в восторге от того, что они отираются вокруг гостиницы, где живет моя гостья. Как правило, меня в этих краях понимают с первого раза, повторять не приходится!
В его голосе прозвучал металл, и на секунду лицо стало кинжально-жестким, "добавив" Виктору лет 10-15.
- К твоей гостье? - задумчиво переспросила Ника, прикуривая свои "Эссе".
На затихшей улице их голоса поигрывали эхом, хотя Вероника и Виктор старались говорить негромко, чтобы не будить спящие дома. Да и не хотелось в такую серебристо-безмолвную ночь кричать, громко смеяться или еще как-то шуметь.
- Да, - подтвердил Виктор, - моя гостья. Твоими публикациями я зачитывался с третьего курса и рад встрече, хоть она и произошла при таких обстоятельствах.
- Я ведь на пять лет тебя старше, - Ника произвела в уме быстрый подсчет.
- Всего на четыре, - поправил Морской, - в апреле мне исполнился тридцать один год, - он достал золотистую металлическую пачку и зажигалку. - Ты когда-нибудь курила "Трисурер"?
- Тридцать долларов за пачку? Нет еще, мне жалко тратить почти две тысячи рублей за то, что можно купить за стольник, предпочитаю старые добрые "Эссе".
- Две тысячи? - рассмеялся Морской. - Ну и кто из нас отстал от жизни? Ника, все дорожает, а из-за санкций наценка на некоторые бренды стала еще выше. Сейчас они стоят около сорока долларов за пачку. Но я предпочитаю покупать за высокую цену качественные вещи, а не экономить и давиться "фанерой".
Вероника не удержалась и хихикнула вслух.
- Что я смешного сказал? - Морской явно отвык от того, что ему в ответ хохочут и был растерян. Теперь, с выражением мальчишеского недоумения на лице, он наоборот казался лет на десять моложе своего возраста.
- Адвокат, которого я собираюсь пригласить, тоже любит так бахвалиться, пуская пыль в глаза, - пояснила Вероника и изобразила бархатный баритон Гершвина: "Дорогая, я достаточно обеспечен, чтобы пить настоящий кофе в "Коринтии" или "Гарсоне", а не бурду для мытья унитазов в дешевых забегаловках! Если чашка эспрессо стоит дешевле двух сотен, то я вообще не уверен, что ЭТО стоит пить!"...
- Хорошая рекомендация, - кивнул Морской. - Если адвокат может позволить себе лучшее, значит, не зря занимает свое место.
- А где ты тут достал настоящие "Трисурер"? - поинтересовалась Ника. - Из-за санкций и эмбарго их даже в Питере так быстро не раздобудешь... А ты над чем смеешься?
- Ника, Ника, Ника! - Виктор даже прислонился к фонарному столбу. - Ну как тут не вспомнить годы перестройки: "Ой, где ты достала сапоги? Туалетной бумаги сейчас не достать! Повезло: достала колбасу для оливье!"...
- Забавно звучит словечко "вспомнить", - парировала Вероника, - в годы перестройки я пешком под стол ходила, а ты и подавно в пеленках лежал.
- В общем, когда мне что-нибудь нужно, проблем с доставкой не возникает, - заключил Виктор. - Позволь все же угостить тебя, - он выбил из пачки две сигареты. - Вот так, почти шесть лет продержался, думал, что бросил курить навсегда, а с этим кротовским делом сорвался!
- А я и не пыталась бросить. С моей работой и пробовать не стоит, - Вероника посмотрела на темно-синее небо. - Видишь, я даже в отпуске нашла себе новое расследование...
В воздухе повисла пауза. Какое-то время они молча курили, потом Ника вздохнула:
- Пойду-ка я. Трудный был день. Утром позвоню Науму.
Виктор достал смартфон, велел прислать за ним машину и кивнул:
- Да и мне нужно отдохнуть. Завтра, точнее, уже сегодня, у меня встреча с прессой. Всем хочется узнать, не я ли сживаю со света Кротовых затем, чтобы вслед за школой в "Рассвете" и их землю оттяпать. Мэрские писаки, наверное, уже землю задними лапами роют в ожидании команды "Порвать!". Но это еще вопрос, бабушка надвое сказала, кто кого! - ощерился он и подобрался, как молодой гепард на охоте. - Скорее это я их сделаю! Не впервой!
*
Веронике показалось, что она ушла из отеля очень давно, хотя прошло всего 12 часов. Так много событий вместилось в эти 720 минут, что они казались по меньшей мере в два раза длиннее...
Разобрав постель, девушка достала пижаму, но не сразу пошла в душ, а еще несколько минут сидела на кровати, чему-то улыбаясь. Потом поднялась и, выходя, едва не забыла запереть номер.
Стоя под душем, Вероника замурлыкала все ту же "Бесконечность":
- "Замороженными пальцами
В отсутствии горячей воды,
Заторможенными мыслями
В отсутствии, конечно, тебя..."
И удивилась, почему к ней так привязались именно эти строчки, напоминающие о дороге из "Рассвета" дождливым вечером, прохладном, горьковатом запахе мужского парфюма в салоне и потемневших глазах Виктора, когда он вспоминал о своих родителях и старшем брате...
Выйдя из кабинки, Вероника не спешила вытираться и натягивать пижаму, а встала перед большим зеркалом, рассматривая себя во весь рост.
"Для тридцати пяти лет еще неплохо, - думала она, поворачиваясь боком; изгибаясь, чтобы увидеть свое отражение со спины. - С десертами, конечно, надо бы слегка притормозить, а так - очень даже!"
Она потянулась, отметив, что ее пышная грудь все еще уверенно противостоит законам всемирного тяготения и неплохо смотрится даже без лифчика. Вытершись и облачившись в пижаму, Вероника сделала еще один нетипичный для нее поступок: принесла из номера баночку крема "Эликсир молодости" от "Ив Роше", подарок от подруги Лили на день рождения, сняла фольговую мембрану и обильно намазала лицо и шею.
- Этак я еще и с музыкантами начну встречаться, - пробормотала она, вспомнив Стивена Сигала в роли корабельного кока и его боевую подругу из "Плейбоя".
"Да, зацепило, - думала она, чистя зубы и возвращаясь в номер. - Вся эта череда событий в тихом Краснопехотском застала меня врасплох, ведь я просто приехала сюда в отпуск, прибрать памятник бабушке и дедушке и прополоть сорняки вокруг него, и оказалась в эпицентре событий. А тут появляется этот хлыщ, смазливый, молодой, привыкший вырывать, отжимать и отвоевывать все, на что положил глаз; со своим "многоуважаемым домом", семьей манулов вместо сторожевых собак и биографией - куда там Каупервуду или Растиньяку, вот я и "повелась". Хорошо хоть, не прое... расследование, ошалев от прекрасных глаз местного царька!"
Ложась в постель, Вероника снова подумала о Кротовых. Их продукцию не приняли на местном рынке. Их ферма кому-то приглянулась, И этот кто-то начал планомерно выживать хозяев с их участка. Василия довели до самоубийства. Его вдова и дети сейчас в местном КПЗ, и, если суд решит поместить их под стражу до разбирательства дела по существу, их отправят в Ладожский СИЗО потому, что здесь изолятора нет, а конфискованным имуществом распорядятся по собственному усмотрению. Кротовы ни в чем не виноваты, они просто волей случая попали в лопасти чужой большой игры, и эта бездушная мясорубка уже готова перемолоть их. Этого нельзя позволить. Люди не пешки. Даже если они не имеют больших денег, власти или влияния, никто не вправе играть ими, забавляться, как куклами, а потом отбрасывать - "Надоело!" - походя ломая и калеча их жизни. "Вот, что будет ключевой темой серии материалов об этом деле! - подумала Вероника, закрывая жалюзи и вытягиваясь на жесткой "девичьей" кроватке под тонким флисовым одеялом. - И название уже созрело: "Пешки в чужой игре". Завтра же, то есть сегодня, начну работать над текстом, пока дожидаюсь Наума!". Через пять минут Ника уже спала, несмотря на выпитый в "Снежинке" крепкий кофе.
*
Буфетчица Нюра в чебуречной встретила Веронику уже как постоянную клиентку:
- Доброе утро! Вам как обычно?
- Да.
- Петровна, один с мясом, один с сыром, - крикнула буфетчица и включила кофеварку.
Ника сидела у окна и посматривала на площадь. Похоже, слова Виктора действительно имели немалый вес не только в Краснопехотском, но и в областном центре, Ладожске потому, что сегодня на площади между вокзалом, гостиницей и чебуречной не было ни дорогих иномарок, ни бритоголовых парней, покупающих в "стекляшках" пиво.
Электричка из Лодейного поля снова задерживалась, и Ника, нарезая обжигающий чебурек с ароматным расплавленным сыром, представляла себе, что скажет ей Наум, которого она накануне с трудом убедила не форсить здесь на любимом "рэйндж-ровере", могучем, как танк, с тюнингом, свирепой мордой тигра, на капоте. Он вынужден был выехать ночью и провести несколько часов на лодейнопольском вокзале, который Вероника еще хорошо помнила при аналогичных обстоятельствах совсем недавно... Тем более, что ему, наверное, так и не удалось выспаться после завершения долгого и изматывающе-трудного процесса. Голос у Наума накануне по телефону звучал очень устало, но "лоер" гордился успехом: "Жаль, ты не видела, как я поставил на карачки всю эту шатию! А если Кириллов еще решит подать иск на следаков и прокурора за ложное обвинение, газетную вонь и без малого три года под домарестом и дамокловым мечом изолятора - эти ж...дыры сами сядут, честное слово Наума Гершвина!".
Услышав о новом деле, Наум скислился: "Что? В этой дыре? Громкое дело? И что там случилось? Две доярки конюха не поделили? Две ханыги подрались в очереди за самогоном?" "Гораздо серьезнее, Наум", - загадочно отвечала Вероника, зная, что адвоката легко заинтриговать, приоткрывая карты по одной и удерживая до последнего главную. "Серьезнее? - зевнул Наум. - Простыни с веревок стыбзили? Сельмаг подломили и украли ящик водки?" "Ты не поверишь, Наум, но здесь могут случаться такие происшествия, что скучать тебе не придется!" "Ладно, - в трубке защелкали клавиши компьютера; адвокат изучал расписание электричек, - черт-те что, даже "Ласточки" в твой идиллический край не ходят, эк же тебя занесло! Ладно, завтра к десяти жди меня, и я вернусь... если электричка не задержится в дороге, пропуская колхозное стадо коров!"
Ника посмотрела на часы. 11.50. За окном началось оживление; к платформе потянулись люди - значит, хотя бы третья утренняя электричка на Ладожск благополучно отправилась по маршруту.
Девушка не спеша доела чебуреки, выпила кофе и вышла, на ходу надевая солнцезащитные очки.
В узких серых джинсах и новенькой розовой футболке из "Фикс-прайса", оттеняющей первый легкий загар, Вероника выглядела так эффектно, что спешащий на платформу студент приостановился и чмокнул губами от восторга, но тут же получил подзатыльник от своей подружки.
На маленькой платформе Краснопехотского Наум Гершвин резко выделялся среди других вышедших из электрички пассажиров. Высокий крупный мужчина с царственной осанкой, серебристой проседью в густой копне волнистых черных волос, смуглый и черноглазый, с орлиным носом, он напоминал не то левантийского пирата, не то испанского гранда. Его темно-синий костюм даже после четырех часов в электричках и долгого ожидания на лодейнопольском вокзале выглядел безупречно, словно адвокат только что вышел из своего кабинета, к белоснежной рубашке не пристало ни пылинки, а штиблеты сверкали, как зеркало. Клубы парфюма "AMBRE TOPKAPI", неизменно окутывающие Наума, мгновенно забили все прочие запахи - нагретых рельсов, смазочного масла, цветущей сирени и свежеподстриженного газона. Скромный вокзальчик съежился и потускнел еще больше, как будто устыдился своей непритязательности перед блистательным петербуржцем. Колесики черного чемодана Гершвина сердито брякнули, соприкоснувшись с неровным асфальтом платформы.
Наум поправил узел тугого бордового галстука и водрузил на нос солнцезащитные очки. конечно же, его любимые "Данхилл Лондон", невероятно дорогие, пижонского, "брутального", как любит адвокат, вида. Наум остался верен себе и, хотя и согласился оставить машину дома, но остальные милые его сердцу аксессуары захватил.
Гершвин осмотрелся, ища глазами Веронику. Она замахала ему рукой, взбегая на платформу.
- С приездом, Наум!
- Только по нашей дружбе я согласился приехать на этот край света, - вместо ответного приветствия воскликнул Гершвин. - Ну и путешествие! Чтоб мои враги так ездили!
- Знаю. Извини, забыла тебя предупредить, что первые две электрички могут отменить из-за ремонтных работ на линии. Я сама так же "попала". Пошли, снимешь номер в гостинице, и обсудим дело. Завтра местный суд будет определять твоим будущим клиентам меру пресечения на время следствия. Тебе нужно успеть принять их дело.
- Заказуха? - лаконично спросил Наум, с сомнением оглядев пандус для тележек и чемоданов и убрал выдвижную ручку чемодана. - Нет... Лучше вручную его снесу. Боюсь сломать эту ретро-классику, которая только на ржавчине и держится.
- Скажи лучше, что боишься за колесики своего чемодана.
- И то правда.
- Да, дело заказное, тут к гадалке не ходи.
- Что за клиенты?
- Вдова с двумя взрослыми детьми. Дочери двадцать лет, сыну восемнадцать. Сын - еще совсем мальчишка, теленок, проще пареной репы. У его старшей сестры репутация хулиганки, но на меня она такого впечатления не произвела. Девушка не хочет мириться с обстоятельствами и провести всю жизнь в Краснопехотском, в зоне комфорта, но и ехать в Питер, чтобы пополнить ряды "асфальтовых девочек" тоже не хочет. Она ищет возможность занять и отстоять место под солнцем. Шьет пэчворк и продает его в сувенирный магазин в соседнем городе. По ее словам, продается рукоделие хорошо. Мать чем-то напугана; готова взять всю вину на себя.
- А что с ее мужем? - Наум с видимым трудом нес большой чемодан, пока они переходили пути по шатким дощатым мосткам.
- Застрелился три дня назад в парке, из-за долгов. Его бизнес прогорал, долги росли, ферма разорялась, а кредиторы наседали.
- Да, эти кого угодно запрессуют, - кивнул Гершвин.
- А на следующий день на ферму явились судебные приставы, чтобы описать и конфисковать имущество, и в кладовке, на полке с постельным бельем, нашли пакет.
- Понял. Даже не спрашиваю, что там было, - помрачнел Гершвин. - Паршиво. Такие дела труднее всего распутывать. Поди докажи, что пакет подбросили. А если это заказуха, то на суде и свидетели найдутся, которые подтвердят все, что нужно обвинению, и судья будет адвокатам рот затыкать, а все доказательства защиты отклонять под разными предлогами... Придется попотеть.
- Еще одно, Наум, - возле забора Ника приостановилась, - по-моему, Федору показался знакомым этот пакет и прежде чем я успела предостеречь, схватил его в руки.
Гершвин нахмурился еще больше:
- Совсем хреново. Значит, теперь на пакете еще и его "пальчики". Задала же ты мне задачку.
- Задача как раз для профессионала твоего уровня, - очаровательно улыбнулась Вероника, - только с таким мастером своего дела, как ты, у них остается шанс выбраться из этого капкана.
Наум сразу повеселел:
- Потом будешь хвалить, чтобы не сглазить. Господи! - он фыркнул от смеха, рассматривая забор. - Тут что - до сих пор печное отопление?! На один квадратный метр забора - три объявления о продаже и доставке дров на дом!
- В одноэтажном районе часть домов пока еще отапливается печами, - ответила Ника. - Но в "Монрепо" -централизованное отопление, так что не нервничай.
- А я уже боялся, что мне придется самому топить печку в номере и бегать по нужде в сарайчик во дворе, - продолжал веселиться Наум, слегка повысив голос: мимо неспешно и степенно тарахтел пыльный грузовичок с картошкой. - Ну и где твой "отэль"? Как, ты говорила, он называется? "Эдем"? "Парадиз"?
- "Монрепо".
- Ох и любят же давать громкие названия провинциальным гостиницам, - расхохотался Гершвин. - О, эта сельская пастораль, край непуганых аркадских пастушков! - он внимательно посмотрел на Веронику. - А по тебе и не скажешь, что ты по уши ушла в новое расследование. Расцвела, как на курорте. Или у тебя тут кто-то появился?
Ника поразилась острому чутью опытного донжуана и поняла, почему Наум так легко согласился приехать в Краснопехотское. Даже в пятистах километрах он уловил появление сильного соперника рядом с женщиной, которую обхаживал уже три года без особого успеха.
- Ты же знаешь, для меня дело всегда в первую очередь.
- Да, раньше всегда так и было. Ладно, пошли. Заброшу вещи в номер и сходим куда-нибудь перекусить. Тут хоть есть приличные точки общепита?
- Есть. Я только что была в одной из них.
В "Монрепо" для Гершвина нашелся одноместный номер как раз напротив Вероникиного. Пока девушка-администратор объясняла Науму правила проживания и показывала, как пользоваться умывальней и душевой, черные усики адвоката подергивались, как у кота, но пока он воздерживался от привычного потока колкостей. Но пару раз бросил на работницу гостиницы такой взгляд, что она зарделась и начала запинаться и испуганно покосилась на Веронику, принимая ее за жену любвеобильного нового постояльца. Орлова же давилась смехом. Личное обаяние Наума действовало на всех женщин без исключения даже в пресыщенном Петербурге, а уж неискушенную краснопехотскую девушку и подавно едва не нокаутировало. "И этот человек еще пытался устроить сцену ревности МНЕ?"
Пока Гершвин располагался в номере и разбирал чемодан, Вероника решила поработать над второй частью "Пешек". Первую она вчера вечером уже отправила по электронной почте в редакцию, и сейчас пришел ответ секретаря: "Получили. Спасибо. Ставим на разворот". Вторая глава уже сформировалась у Ники в голове, и девушка, откинув крышку лэптопа, стала готовить лид.
Увлекшись работой, она забыла о времени и от клавиатуры оторвалась, только услышав в коридоре бархатный голос Наума и кокетливый женский смех.
Ника сохранила текст и захлопнула крышку компьютера. Выглянув в коридор, она впервые увидела, что дверь нотариальной конторы, арендующей помещение под офис в "Монрепо", открыта, и именно оттуда доносился баритон Гершвина. Адвокат вовсю увивался вокруг сидевшей за столом хозяйки конторы, стройной моложавой дамы средних лет в элегантном костюме. Оглянувшись и увидев в коридоре Веронику, Наум ловко закруглил беседу, галантно приложился к наманикюренной ручке собеседницы и вышел.
- Не хотел отвлекать тебя от работы, - пояснил он, - зато очень интересно пообщался с коллегой. А сейчас не прочь пообедать.
*
- Это она занимается переоформлением имущества Кротовых и еще кое-какими интересными делами, - сообщил Гершвин, когда они шли по аллее, украшенной фигурками сказочных героев. - Думаю, у Ольги можно будет получить немало полезной для дела информации.
- Ясно, - Вероника закурила. Она знала, что Наум никогда не смешивает работу и флирт и даже не думала ревновать его к владелице нотариальной конторы.
- "Нет воды", - прочитал Гершвин на дисплее кофе-автомата. - Прелестно... А это что? Склад? Конюшня?
- Редакция городской газеты, - Вероника уже немного обиделась за Краснопехотское. Конечно, здесь далеко не Питер. Но и не такой медвежий угол, чтобы без конца его высмеивать. - Наум, здесь в юности жили мои родители. И мне неприятно, когда ты постоянно зубоскалишь насчет "дярёвни".
- Понял. Извини.
В "Кофе-Хаузе" знакомая хостес приветливо улыбнулась Веронике и проводила их к двухместному столику у окна. Ника еще не успела проголодаться и ограничилась только эспрессо и соком, а Гершвин попросил пасту с мясом, тосты с ветчиной и два маффина.
- Голоден, как зверь, - сообщил он, - выехал из Питера в 5 часов утра и даже позавтракать не успел, а по дороге в забегаловках перекусывать поостерегся. Не чипсы же мне было жевать на вокзале... да и очередь в стекляшки была такая, что чертям тошно.
- Кстати, тут на днях была очень интересная история, связанная как раз с маффинами, - сообщила Вероника. - Один из эпизодов многоходовой комбинации, которую кто-то тут раскручивает перед выборами губернатора.
- Расскажи-ка подробнее, - попросил Гершвин, - а то все ходишь вокруг да около, а я уже извелся от любопытства.
Вероника наклонилась к нему через стол и начала:
- Итак, я приехала сюда такой же голодной и усталой, зашла в чебуречную и услышала разговор буфетчицы с поварихой...
Пока она рассказывала о событиях прошедших четырех дней, им принесли заказ; Гершвин с аппетитом смел пасту и тосты; вытряхнул из коробок маффины, насмешливо хмыкнул при виде очередного резинового динозаврика и пластмассовой машинки, выпавших вслед за кексами; всыпал двойную порцию сахара в свой капуччино.
- Вот так, - заключила Вероника. - Поэтому Морской и просит тебя о помощи, желая спасти свое доброе имя и разоблачить тех, кто перед выборами мутит воду в городе.
- Кстати, я бы не доверял этому Морскому, - Гершвин принялся за второй кекс. - По твоим рассказам получается, что он на редкость хитрозадый, темная лошадка, а может не о своем реноме печется, а напротив переводит стрелки на конкурентов.
- Мне тоже это приходило в голову. Не исключено. Но для этого мы и здесь - разобраться с этим делом, распутать клубок и выручить Кротовых. Кстати, - Вероника выглянула в окно и указала на красный "Мазератти", паркующийся у кофейни, - вот и он. Точность - вежливость королей! - она приветливо помахала рукой вышедшему из машину Виктору Морскому.
*
Гершвин и Морской очень быстро нашли общий язык. Обговаривая договор о найме адвоката и размеры гонорара, парни быстро оставили официальный тон, начали перешучиваться; Виктор заказал бутылку шампанского, чтобы отметить сделку. Наум ответил тремя "Голубыми лагунами", которые стоили еще дороже. Виктор парировал тремя коктейлями "Б-52".
- Ладно, мы до "Монрепо" за 5 минут дойдем, - попыталась остановить его Вероника, - а ты?
- На это у меня есть водитель, - ответил Морской. - Один звонок - и он здесь.
Он совершенно не опьянел, только разрумянился, глаза блестели, и он выглядел совсем юным и беззаботным.
- А как отнесется Мася к твоему выхлопу? - спросила Вероника, вспомнив насупленного манула.
- Зарычит и до утра будет бойкотировать меня в зимнем саду. Блюститель морали!
- А кто этот Мася? - спросил Наум.
- Ты не поверишь, - ответила Ника, - но у Виктора в саду вместо сторожевых собак - манулы.
- Которые "Погладь котика, с...а"? - развеселился адвокат.
- "Я уже наглаженный", - подхватил шутку Морской.
Все трое рассмеялись.
- Ну, а теперь о деле, - Виктор выложил на стол папку. - Тут все бумаги, которые вам понадобятся для начала работы, Наум Моисеевич. На отдельном листе - все контакты людей, к которым вы можете обращаться. Теперь об оплате вашего рабочего времени и гонорар по результату...
Ника вышла на крыльцо и закурила. Пожалуй, финансовые вопросы ребята смогут решить и без нее.
Внезапно из-за угла раздались молодецкий посвист, лошадиное ржание, звон стекла и крики прохожих.
Бросив недокуренную сигарету, Ника побежала на шум.
Витрина одной из "стекляшек" была разбита вдребезги. Вокруг уже собралось человек двадцать зевак. Молоденькая продавщица в ужасе заламывала руки и на чем свет стоит костерила "эту гопоту".
- Да хулиганье местное! - раздраженно ответила она на вопрос Ники. - Бутылку я им отказалась продать потому, что им еще по возрасту не положено, школоте сопливой, так Степке, гаду, и сказала: ты, если хочешь, судись за спаивание несовершеннолетних, а я, спасибо, в тюрьму не хочу! Так он, сволочь такая, с улицы кирпичом в витрину!.. Ну не гаденыш ли?! Магазин теперь закроют, итак проверками да штрафами замонали, а тут еще витрину разнесли! Что делать-то? - безнадежно вздохнула продавщица. - Где теперь работу найти? Такое место было удобное, живу через дорогу, тут же рядом и дети в садике. Муж-то в Питере, на стройке, деньги присылает, да ему, как разнорабочему, копейки платят, много прислать не может...
- Степка Фролов? - спросила Ника, вспомнив имя незадачливого ухажера Анжелы Кротовой.
- Он самый, - скривилась продавщица. - И за ущерб с него не стребуешь: лоботряс, ветер в кармане да блоха на аркане! И участковый заявление не хочет брать, влом ему с пацанвой возиться, он лучше бабок с укропом будет от платформы гонять! А Степка один не ходит, вечно за ним дружки-корешки таскаются, к ним поди, сунься. Вот вы напишите, что это такое: нормальные люди, значит, со всех сторон пенделей получают и ни на что права не имеют, а чтоб шпану к порядку призвать, способов нет: пусть они на голове ходят, лишь бы их права человека не нарушали! А у нас, значит, и прав никаких нет, даже на защиту от государства?!.
- Ну, ну, вы полегче с такими высказываниями! - возмутился угрюмый животастый офицер полиции, который, покачивая головой, рассматривал разбитую витрину. - Где я его ловить буду Степку вашего? Кто видел, что это он витрину кокнул? Ну, придем мы к ним в "Три-Джи", а дальше что? Там он ничего не нарушает, играть не возбраняется, у хозяина "Три-Джи" все в порядке, нарушений нет...
- А что такое "Три-Джи"? - спросила Вероника, вспомнив, что и Анжела упоминала это место, где любит проводить время Фролов. Полицейский недовольно покосился на нее, и девушка показала удостоверение спецкора "Невского Телескопа".
- Клуб компьютерный, - сказал кто-то из толпы, - интернет, игры, скайп, принтер-сканер. Пацанва там все время зависает, в стрелялки рубится.
"Тот самый Степка. Надо с ним побеседовать. И мне, и Науму!"
- Ника, а мы тебя потеряли, - через расступившуюся толпу стремительно прошел Морской. За ним, как баржа под разведенным мостом, прошествовал Гершвин. - Так, что за шум, а драка уже была?
При виде "местного Каупервуда" флегматичный участковый сразу подтянулся и даже слегка подобрал живот. Перестала всхлипывать продавщица. На Гершвина смотрели с любопытством: а кто этот франт?
Ника прочитала имя на бейджике продавщицы и представила ей Наума:
- Юля, это Наум Моисеевич. Юрист из Петербурга. Пусть он вас проконсультирует, почему участковый отказывается принимать ваше заявление о порче магазинного имущества.
Круглое лицо полицейского обескураженно вытянулось, и он забубнил, что его вообще не так поняли и он готов записать показания и принять заявление.
- Дайте мне реквизиты, я кину деньги на новую витрину вашему хозяину, - отрывисто сказал Морской продавщице. - А то с этого голодранца вы замучаетесь взыскивать, а на исправительных работах он два года выплачивать будет, а витрина вам нужна немедленно!
*
Интернет-кафе "Три-Джи" находилось в полуподвале дореволюционного трехэтажного дома, соседствуя с прачечной, парой магазинчиков и букмекерской конторой.
Несмотря на объявление, призывающее посетителей кафе соблюдать тишину и порядок во дворе, у крыльца курили и наперебой хрустели семечками несколько парней. Среди них шла бурная дискуссия, обильно сдобренная нецензурной лексикой на повышенных тонах и таким же оглушительным гоготом. По немногочисленным нормальным словам Вероника поняла, что речь идет о проигрыше в каком-то "баттле" из-за того, что "один урод протупил танк" и подставил союзников.
- Ты, Степка, блин, всех "кинул", - надрывался длинный лопоухий парень, - я из-за тебя семь жизней про...л! О деле надо думать, а не о телках!
- Я свою телку хорошо жизни поучил, - обильно сплюнул под ноги вихрастый сутулый верзила в черной худи и китайских спортивных штанах, неумело прикидывающихся "Адидасом". - Будет знать теперь, как понты кидать!
- Да ты че, в натуре? - заржал низенький пузан с масляным пятном на несвежей футболке. - Эту, что ли, которая вечно из себя строит?!
- Она ж тебя вечно, по ходу, динамила, - добавил лопоухий, - с каким-то старпером, ..., гайкала!
- Теперь с нее понты собьют, - выпятил тощую грудь Степан, - бабоньки в СИЗО ее сразу... - он разразился длинной тирадой, расписывая, что ожидает Анжелу в следственном изоляторе, давясь гоготом и матом и перекрикивая громкий ржач товарищей. Поперхнувшись особо витиеватой фразой, Степка закашлялся и громко высморкался на тротуар.
- Как я понимаю Анжелу, - тихо сказала Вероника, - я бы тоже не польстилась на такого "Тристана на букву Д"!
- И правда, дрищ, - согласился Гершвин. - Дай мне, Господи, терпения, чтобы душу из него не вытрясти!
Морской молчал, глядя мимо них, на витрину ближайшего магазина - "Сувениры. Подарки. Конфискат". Под плакатом "Новое поступление" выстроилась посуда - пузатый стилизованный под старину самовар, синий гжельский сервиз и коричневая стеклянная ваза. Девушка сразу узнала сервиз - вчера она видела его в серванте у Кротовых, а в вазе стоял букет ромашек на веранде...
- Уже, значит, пустили конфискованное в продажу, - тихо сказала она, глядя на синий изящный кувшинчик для сливок. Фигурная ручка, кокетливо изогнутый носик, высокая крышка. Судя по тому, на каком почетном месте стоял сервиз у Кротовых и как блестел - ни пылинки - это была памятная и любимая в семье вещь. А сейчас он выставлен на витрине в спальном районе, может оказаться на какой-нибудь заплеванной, замызганной и прокуренной кухне, потускнеет от жира и пыли, "поцокается" у небрежной хозяйки...
- Подождите, ребята! - решительно сказала Вероника. - Пару минут! - "Когда Кротовых освободят, я верну им сервиз. Пусть хоть память о муже и отце останется!"
Продавщица старательно заворачивала каждый предмет сервиза в бумагу и укладывала в коробки; ее напарница уже упаковала самовар. Над дверью снова брякнул колокольчик, и за спиной у Ники раздался голос Морского:
- Дайте мне вот эту вазу! Да, с витрины!
- "Ваза стеклянная, коричневая, надбитая", - прочла продавщица, - она уценена из-за дефекта, видите, тут краешек...
- Знаю, это я ее в детстве опрокинул, - перебил Виктор. - Заверните.
- Сдачи нет! - ахнула девушка при виде пятитысячной купюры, - я не наберу вам четыре девятьсот...
- И не надо, - отрезал бизнесмен, - считайте это спонсорской помощью магазину или подарком вам на мороженое. Все, тема закрыта, пробейте чек!
- Это мамина, - пояснил он Веронике, когда они выходили из магазина, - им на свадьбу подарили. Когда отец запил, у нас стало плохо с деньгами, и мама отнесла кое-какие вещи в скупку. Жена Кротова купила коврик и эту вазу.
Глаза Морского потемнели от горьких воспоминаний. Он бережно держал коробку, где уютно устроилась старательно упакованная в мягкое бумажное гнездо ваза.
- Поставлю в кабинете под стекло, - сказал Виктор, осторожно устраивая коробку на заднем сиденье "Мазератти", - черт, иногда я становлюсь сентиментальным до неприличия... А ты решила вернуть Кротовым их сервиз и самовар? Клади их в машину, я на обратном пути завезу тебе коробки.
- Да, решила вернуть им хоть что-то.
- Понял, - Виктор серьезно посмотрел на нее. - Я так и предположил. А я со своей стороны постараюсь, чтобы их поскорее освободили из-под стражи. Пошли на подмогу твоему другу, а то мы не по-товарищески бросили его тет-а-тет с этими люмпенами.
- Зная Наума, я могу предположить, что скорее помощь понадобится им, - фыркнула Вероника.
Гершвина они нашли в зале "Три-Джи". Вольготно оседлав один из стульев лицом к спинке, адвокат оживленно беседовал с дежурным администратором клуба о достоинствах и недостатках какой-то сетевой игры, демонстрируя при этом такие познания, что усатый здоровяк только качал головой: "Ишь! А вот это уже интересно! Я о таком еще даже не слышал!".
Наум в элегантном костюме и белоснежной рубашке резко выделялся среди других посетителей "Три-Джи" - парней в футболках или худи, дешевых джинсах или спортивных штанах, но поразительным образом даже здесь не выглядел чужеродным телом.
Степан и его товарищи с боевыми воплями команчей терзали "мышки" и клавиатуры компьютеров, желая отыграться за прошлое поражение. У кофейного столика еще несколько парней увивались вокруг двух ярко накрашенных и легко одетых девиц, которые визгливо хихикали над солеными шуточками кавалеров и сами лихо сыпали крепкими словечками. У одного из компьютеров лысеющий мужчина лет тридцати пяти вопил в мобильный телефон, что "песец, как занят на работе, дедлайн, по ходу", и что он никак не сможет забрать ребенка из садика, а другой рукой долбасил по "мышке", круша войска противника.
- Сейчас они баттл доиграют, и Степан выйдет, чтобы побеседовать с нами, - обернулся Наум к Нике и Морскому. - Может, тут и подождете? Анатолий сказал, что минут через двадцать ребята как раз добьют роботов.
- Свободных компьютеров нет, - автоматически сказал Анатолий, увидев у стола вновь пришедших. Поднял голову. Встретился взглядом с Морским. И замер в изумлении. Меньше всего он ожидал увидеть в своем зале местного олигарха и кандидата в губернаторы.
"Если он еще и "Телескоп" читает и юридические ток-шоу смотрит, - подумала Ника, - то у него просто шок будет от такого количества селебритис в их районе. Интересно, узнал ли он Наума?"
- Ну, как работается? - Виктор подвинул стул Нике, а сам сел на край стола, где хаотично громоздились рюкзаки и бутылки с водой, кока-колой и пивом, которые полагалось оставлять на входе.
- Э, нормально, - выдавил из себя Анатолий.
- К новым компьютерам претензий нет?
- Никаких, работают прекрасно.
- От проверок отпинались?
- Ну, в общем, да. Они тут особо и не монались.
- А в центре всех уже выстроили, - кивнул Морской, - да, Вероника?
- Кого-то даже наоборот снесли, - ответила девушка.
- В центре-то самое сладкое место, - пояснил Анатолий, - а наша околица на фиг никому не нужна, вот нас и не тронули.
У кофейного столика кто-то узнал Морского. Хохот и ругань сразу стихли. Парни с интересом посматривали на гостей, а девушки принялись под разными предлогами дефилировать по залу, выпячивая свои формы и кокетливо постреливая ярко накрашенными глазами в сторону "олигарха".
Вероника невольно вспомнила популярную песню о лабутенах, где девушка тоже готова была из кожи вон вылезти, лишь бы подцепить успешного бойфренда.
Игнорируя нимфеток, Виктор достал смартфон и поводил пальцем по экрану:
- Ну, что скажешь?.. Да, это уже лучше звучит. Но я бы хотел, чтобы ты не затягивал процесс. А то ты не знаешь, как ускорить динамику событий! Не мне тебя учить. Все, до связи, у меня еще дела!
Убедившись в бесполезности своих усилий, красавицы разочарованно вернулись к своим кавалерам.
- Ты жестоко обломал девушек, - шепнула Ника Виктору. - Они так старались тебе понравиться, а ты в их сторону даже не взглянул.
- Их проблемы, не мои, - привычно ответил Морской, - я пришел сюда по делу, да и, - он понизил голос еще больше, - ТАКОЙ тип женщин - не в моем вкусе!
И наградил Веронику таким взглядом, что она почувствовала себя обнаженной перед ним и вынуждена была выйти на улицу, где стояла урна-пепельница. "Чтоб тебя! Да что со мной? В первый раз, что ли, ко мне кадрятся фигуранты? Я же всегда сохраняю ясный ум, меня смутить или выбить из колеи - посложнее, чем напоить Терминатора. А он что-то скажет или просто посмотрит, и я уже дурею, как школьница! Хотя и школьницы сейчас не промах...
*
На крыльцо вышли Наум, Виктор и набычившийся Степан. Гершвин шел за ним, чуть ли не подталкивая парня в спину, а Морской отрезал путь к бегству сбоку.
- А че я, я ваще ниче, - тараторил Фролов, едва не споткнувшись на ступеньках, - вы, по ходу, кто? Я вас ваще не знаю!
- Меня-то ты точно узнал, - ответил Морской, - хоть вы тут все листовки тут же обрываете, жжете зажигалками и лишние детали и недостающие слова дописываете, меня узнать вполне можно. И газеты ты, наверное, просматриваешь. Или только подтираешься ими?
- Че вы не знаете, а говорите? - задудел Степка, - я че, ваще бичкомер, газетой подтираться?
- Ну да, ты у нас интеллигент, - хмыкнул Морской, - все как у людей, как в лучших домах ЛондОна, да?
- А че ваще за наезд? - за углом, в по-питерскому гулкой подворотне, с трех сторон припертый к стене, Степа опасливо посмотрел на Морского, Гершвина и Веронику, - я че-то ваще не врубаюсь...
- Нам о вас поведала Анжела Кротова, - негромко произнесла Вероника, внимательно наблюдая за тем, как Степан отреагирует на это имя.
- И че? - напрягся Степа, косясь в ту сторону, где остался вожделенный "Три-Джи" и тут же добавил:
- Я ваще ниче, все она гонит, реально!
- И про "Семачос", и про вашу настойчивую симпатию? - решила продемонстрировать ему свою осведомленность Вероника.
Степан скинул капюшон и почесал давно не мытую лохматую голову:
- Ну и че? Из-за этого надо так на чела наезжать? Да я от нее сам отчалил, больно надменная, лучше телку попроще найти, г...но проблема! Я не понял, чего вы так? Явились, по ходу, наезжаете, на стрелку конкретно вызвали, напугали, блин!
- Ты тут перед нами не придуривайся, - металлическим, пугающим, как на днях по смартфону в "Рассвете", голосом сказал Морской, - сам же должен мозгенками своими куцыми сообразить, что я бы из-за ваших любовных эскапад сюда не явился бы... Это царь Берендей в сказке разбирался, кого и почему жених бросил и как он при этом невесту назвал, а мне недосуг в чужом белье копаться, а раз я пришел - значит, дело будет посерьезнее!
- А я че? - совсем скис Степка, И до Ники долетел запах пота и несвежих носков "донжуана". - Чего я ей сделал такого-то?..
- Ты ведь влип не на шутку, - вступил в разговор Гершвин, - витрину-то зачем было бить? Понимаю, обидно, если тебе, такому, как ты считаешь, крутому и реальному пацану, бутыльмент не продают, но сейчас не прежние времена, когда магазин был один на всю область, в другой зайди и купи, а кирпичами швыряться - это уже статья Уголовного Кодекса!
- А кто, кто ваще швырялся? - заблажил Степан. - Вы докажите сперва, а то наговорить любую х...ю можно!
- Не матерись! - Морской не повысил голоса, но Степка дернулся и посерел от страха. - Мы тебе не твои собутыльники. Язык придержи, здесь женщина!
Вероника покосилась на него: "Спасибо, но я и сама в состоянии одернуть хулигана!". И сказала:
- А табличку "Ведется видеонаблюдение" над входом вы видели? Да, это техническое новшество добралось уже и сюда. Так что я не сомневаюсь, что видеокамера у входа прекрасно засняла ваше лицо и то, как вы бросаете в витрину кирпич.
Степан молчал, насупившись и ковыряя носком ботинка щербинку в асфальте.
- Так что влетел ты, - вступил в разговор Гершвин, - порча чужой частной собственности - дело подсудное. Да еще с тобой несовершеннолетние граждане были, которых ты хотел "рюмкой чая" угостить. Плюсуем еще спаивание несовершеннолетних... - адвокат щелкнул пальцами. - Знаешь, на сколько ты сейчас накуролесил?
Лицо Степы вытянулось и заблестело от пота. Вид у парня был совсем уже несчастный. Видно было, что к такому повороту событий он не готов и не ожидал, что его развлечения могут иметь столь неприятные последствия. Почему-то он тут же поверил этому здоровяку, которого сразу узнал. В мамашкиных любимых ток-шоу про всякие судебные разборки этот чувак всем круто надирает задницы.
- А почерковедческая экспертиза в два счета подтвердит, что анонимное письмо написали и следователю в окно подбросили тоже вы, - запустила следующий шар Вероника. И по лицу Степки поняла, что бросок оказался удачным. Это был настоящий призовой страйк. У Степки на лице была уже настоящая паника: "Ну я попал!". Наум уже хорошо напугал этого недомерка, а она довела дело до конца. - Да и отпечатки с бумаги снять - дело нехитрое. Вы ведь не в перчатках писали записку?
- Неа, - промычал Степан.
- Скверно, - покачал головой Наум, - а если еще и выяснится, что ты у нас гражданин соврамши, ты еще и за клевету схлопочешь. Статья 119, часть 2, до двух лет лишения свободы. Клевета, содержащая в себе обвинение в тяжком преступлении!
- Да какое преступление, вы че?! - жалобно взвыл Степка, - я только написал, что она с "качком" заезжим в "Онего" шлялась, и все! Вы мне дело-то не шейте!
- Отлично, "феню" блатную ты уже освоил, - Морской неспешно закурил "Трисурер", - на зоне быстро освоишься.
- Вы себе совсем зрение испортили, просиживая по полдня носом в экран, - сочувственно сказала Вероника, - это был не коллектор, выбивающий долги, а хозяин сувенирного магазина из Ладожска. Он покупал у Анжелы пэчворк, и в ресторане они обсуждали как раз продажу очередной партии лоскутных поделок. Девушка так подрабатывала, чтобы собрать денег на учебу в Петербурге. Не все же у мамы клянчить на пиво и игры, - не удержавшись, поддела она.
- А я че? Я, по ходу, учусь, мне работать некогда! - огрызнулся Степан.
Морской коротко рассмеялся:
- Учишься! По "баттлам" в стрелялках ты, наверное, отличник! Видели мы, как ты учишься - чуть монитор носом сопливым не проткнул!
Степка оглушительно шмыгнул носом и вытер его рукавом:
- А это, короче, мое личное дело, как свободное время проводить, и нечего тут стебаться! Я вам не указываю, как вам, по ходу, отдыхать!
- Ого. Развоевался. Святое задели, - констатировал Морской так тихо и вежливо, что Степка тут же стих и как будто стал меньше ростом.
- Я тоже учился, - продолжал Виктор, - но не в вашей шарашкиной конторе, где преподавателям все до фонаря, а вы и рады балбесничать, а в Питере. Там спрос совсем другой, сто потов сгоняли со студентов, но я находил время подработать, дармоедом не был. Поэтому сейчас я имею то, что имею, а ты так и будешь находить сто отмазок, лишь бы не напрягаться, ныть, что мир устроен не так, как тебе хотелось бы, и злиться на тех, кто достиг большего, и на девушек, которые тебя отвергли; в общем, на всех, кроме себя.
- А че вы оскорбляете?! - у Степки даже голос сел от обиды. - Че за наезд? Посадить хотите, по ходу? Так я это, пошутил с письмом, ну, обознался! У меня, короче, реально зрение плохое, я не рассмотрел того чувака. Смотрю, бычара упакованный, с Анжелкой в "Онего" заваливает, ну и подумал, в натуре, что это один из тех, которые на ихнего батю наезжали! Чистуху напишу и все дела; ну, Федька мне пятак начистит, и всего-то, а вы тут наезд устроили...
- Не истери, - оборвал его Гершвин, - и не думай, что сможешь так просто вывернуться: извините, обознался, больше не буду. Тебе уже сколько лет? Двадцать? Все, давно совершеннолетний, и отвечать будешь тоже по-взрослому...
- Ну, ..., ..., в натуре, - проныл Степка.
- И маты свои придержи, - рыкнул Наум, - тут твоих "телок попроще" нет. А то мы тебе еще и сквернословие в общественном месте прибавим! По закону давно запрещено!
- Да чего вы вообще примотались?! - вскинулся Степка и тут же жалобно затянул:
- Ну я не въезжаю, реально, чего вы от меня хочете-то?!
- "Хотите", а не "хочете", - поправил Гершвин. - Ты сам додумался анонимку на Анжелу написать или кто надоумил?
- И как часто ты бывал на ферме у Кротовых? - добавила Вероника, предположив, что по крайней мере поджечь сеновал Степка вполне мог бы. Да и насчет пакета, который показался Федору знакомым, тоже интересно выяснить... Надо сказать Науму, чтобы расспросил младшего Кротова об этом, лучше тет-а-тет. - Случалось ли так, что ты заходил к ним по-английски?
- Чего? - вытаращился на нее Степка. - Это как?
- Незаметно для хозяев или в их отсутствие, - уточнила Ника.
- А чего это я вам отвечать должен? - забегали глаза у парня.
- Я адвокат, - ответил Наум. - Буду представлять на суде интересы Натальи Михайловны, Анжелики Васильевны и Федора Васильевича Кротовых. И так как одна из моих клиенток подозревает, что именно ты написал анонимное письмо, порочащее ее честь и достоинство, я решил опросить тебя. Знакомлюсь с делом, изучаю все аспекты, чтобы быть, как говорится, в материале.
- И на какие шиши они вас наняли? - Степан немного собрался с духом. - На Анжелкины одеяла тряпичные, что ли?..
- Работу Наума Моисеевича буду оплачивать я, - пояснил Морской. - Дело о ферме Кротовых бросает тень и на меня, поэтому я заинтересован в том, чтобы как можно скорее разобраться в этой истории и докопаться до истины.
- Так что, Степа, - напомнила о своем вопросе Вероника, - часто ли ты приходил на ферму Кротовых, особенно - втайне от хозяев? Сильно ли тебя задело отношение Анжелы? Пойми, тебе все равно придется отвечать на эти вопросы, не мне - так следователю и судье. Врать ты плохо умеешь, сразу себя выдаешь с головой, поэтому на допросе быстро сдуешься. А за дачу ложных показаний на предварительном следствии или на суде тоже имеется статья Уголовного Кодекса. Куда ни кинь, всюду клин, - заключила она. - Вот так, ты хотел отомстить Анжеле за то, что она тебя отвергла, думал, что ты такой хитрец-молодец: ее посадил, а сам будешь и дальше веселиться и обхаживать "девчонок попроще", а вышло совсем наоборот. Плохи твои дела, на скамье подсудимых тебе уже местечко готово!
Она выжидающе молчала, сдерживая неприязнь к этому прыщавому потеющему слизню, который еще час назад лоснился от самодовольства, бахвалясь перед друзьями своей "мстей страшной" Анжеле. И еще... Степка собирался угостить друзей выпивкой. А Анжела рассказывала о том, что у него вечно не было денег - только на пакет семечек. А сегодня вдруг расщедрился, как купец на Масленицу. "Неужели наклянчил у родителей на бутылку? Или нашел другой источник финансирования?.."
- А чего я вам должен отвечать?! - набычился Степан. - Ну, обознался я с этим письмом, разве за ошибку сажают?! А насчет фермы, что я туда втихаря лазал - это вы еще докажите, никто не видел, как я в ту дырку на задах лез...
- И правда, врать не умеешь, - улыбнулась Вероника. - Я ведь понятия не имела, как именно ты пробирался на ферму, а ты сам это подробно объяснил! Значит, дырка в заборе на задах, подальше от проездной дороги, где могут обратить внимание на парня, который лезет через чужой забор! Кстати, а что ты скажешь о сгоревшем сеновале и заболевании коров?
- Докажите насчет этого, - набычился Степка, - вы че, про клевету не поняли? Я иск подам, вам два года навесят...
Морской рассмеялся:
- Подавай, хоть сию минуту в горсуд беги! Только сейчас очень легко установить, заходил ли человек в помещение; прикасался ли к предметам. Пара экспертиз, анализ ДНК - и вуаля!
Неожиданно Степка рванулся, проскочил между Никой и Наумом и огромными скачками понесся к выходу из подворотни, за которым шумела автостанция Краснопехотского.
- Вот утырок! - взревел Гершвин и помчался за беглецом. Для своей комплекции Наум бегал очень легко и быстро. Вероника и Виктор поспешили следом.
Степан быстро начал сдавать. Сказывались долгое сидение за компьютером и чрезмерное пристрастие к пиву и семечкам. Он натужно пыхтел, задыхался, загребал ногами и затравленно косился через плечо: разрыв между ним и преследователями сокращался все быстрее.
Впереди показалась автостанция, где разворачивался, заруливая на посадку, автобус до Ковжинского Завода. Добежать, прыгнуть на подножку, сунуть водиле бабла, чтобы не трындел насчет билета! Что будет потом, парень не думал - только бы унести ноги.
Водитель старенького грузовичка вовремя не заметил перебегающего дорогу парня и запоздало дал по тормозам, отчаянно матерясь. Старенький "ГАЗ-22" жалобно взвыл и заскользил по дороге юзом. В кузове с грохотом повалились ящики, посыпалась картошка. Степка запоздало увидел несущуюся на него машину, бестолково заметался, наступил на развязавшийся шнурок и с жалобным воплем растянулся прямо на пути у "ГАЗика".
Одним прыжком Наум выскочил на проезжую часть, ухватил Степку за капюшон худи и, как котенка, в последний момент выдернул из-под колес.
- Вы что, вообще придурки?! - заорал водитель наконец-то остановившегося грузовичка, выскакивая на дорогу с монтировкой. - Мать, что ли, стоя родила?!
- Наум, все нормально? - подбежала Ника, услышавшая визг тормозов, ругань водителя и вопль Степки. - Блин... Тебя хоть не зацепило?
- Когда мне что-то нужно для дела, я дерусь, как бык, - Гершвин перевел дыхание. - Не мог же я допустить, чтобы эта каркалыга переехала такого ценного свидетеля!
- Э, ну а мне чего делать? - напомнил о себе водитель. - Тормоза испортил, развал развихлялся, ящики побились, кто мне за это заплатит, граждане хорошие?!
- Держи, - Морской сунул ему несколько купюр. - Этого хватит на ремонт твоей ретро-экзотики и на ящики?
- Ну, тут вообще-то хозяйский товар и вообще, за моральный ущерб бы... - завел водитель, но Виктор сдвинул брови:
- Не борзей. Я сказал: этого хватит и еще на моральный ущерб останется. Давай, проваливай и радуйся выгоде.
- Блин, - Степан кое-как собрал воедино дрожащие ноги и встал, но тут же снова сел на бордюр. - Вот же блин... С...а, чуть не переехал!
- Ну, что? - навис над ним Наум. - Как ни крути, а я тебя спас. Может, в благодарность изольешь нам душу, а? Я ведь сам едва не загремел под грузовик, вытаскивая тебя!
- Вы что - поп, чтобы я вам исповедовался? - вяло отбивался Степа. - И это я из-за вас, по ходу, вляпался.
- А это что? - Вероника обратила внимание на два предмета у обочины, выпавшие из-под Степкиной худи, когда Наум схватил парня за капюшон. Трафарет и баллончик с белой краской. Знакомые предметы... Приходилось ей уже писать подборку материалов на эту тему в "Телескопе"... - Значит, уже и сюда добрались?
- Тааак, - сощурился Морской, тоже прочитав надпись на трафарете, обрамленную сердечками и схематическими женскими силуэтами с пышными формами. - Так я и подозревал, что с этой сауной не все чисто, только пока недосуг было прозондировать почву... А вот это уже интересно, кто это здесь вздумал бордель открыть втихаря от меня! Ну, друг ситный, теперь я из тебя всю душу вытрясу вместе с содержимым кишечника, но узнаю, кто тебя нанял эту рекламку писать! - он достал смартфон. - Сейчас вызову своих безопасников, а у них даже собака мяукать начнет!
- Это не мое! - побелев от ужаса, взвыл Степка. - Чес-слово! Мамой клянусь!
Вероника и Наум переглянулись. Теперь у них есть хороший рычаг, который сможет заставить Степана разговориться. Попасть в руки людей Морского он хочет гораздо меньше, чем в полицию. И если Фролов хочет убедить их, что не имеет отношения ни к свежим надписям "Релакс", которые Вероника пару раз заметила на краснопехотских тротуарах, пусть не запирается насчет своих проделок на ферме Кротовых.
- Значит, не такой уж ты и лузер, - Ника закурила, - и нашел-таки подработку в свободное от учебы и "Три-Джи" время. И ты был уверен, что за это тебе ничего не будет, вон даже в Питере с этими "релаксами", "девчонками", "милашками" уже несколько лет ничего поделать не могут, а уж тут, ты был уверен, никто и копать не будет, верно?
- Да не мое это! - Степан умоляюще заломил руки, готовый упасть перед ними на колени. - В натуре, не мое! Я че, ваще, что ли?
- А по-моему, как раз "ваще", - Морской заметил быстрый обмен взглядами между Никой и Гершвином, на лету понял их замысел и решил им подыграть. - Ваших же девушек продают на утеху всяким похотливым свиньям, а ты в этом участвуешь, распространителем рекламных объявлений заделался. И твои хозяева думали, что я не узнаю об их бизнесе или потерплю "красный фонарь" у себя под носом?! Ну, теперь ты у меня запоешь, как мартовский кот!
Ника прыснула, вспомнив царственного Масю в саду Морского.
- По-хорошему не хотел говорить, так заставим по-плохому, - Виктор провел пальцем по экрану смартфона.
- Не надо! - прозаикался Степка. - Я... Я все скажу! Только не зовите своих быков! Я, в натуре, в ментовку пойду, чистуху напишу! Что скажете, сделаю!
- Витя, - обернулась к Морскому Ника, - ты ведь и по другим каналам сможешь выйти на сауну и разобраться с ее хозяевами. А со Степаном, я думаю, все же можно договориться по-хорошему.
Степка спешно закивал, с надеждой глядя на молодую женщину.
- Пойдемте-ка в парк, - предложил Наум. - В беседке сядем рядком, поговорим ладком... О делах наших скорбных покалякаем, - с интонацией Армена Джигарханяна заключил он.
- У вас-то че скорбного? - промямлил Степка, явно не знакомый со знаменитым фильмом. - Это я, по ходу, спекся, а вам-то ваще ниче!
- Ты говорить нормально умеешь? - вскипел Морской. - "Че, ниче, по ходу, мат-перемат"! Квакаешь, как лягушка в болоте, уши уже вянут!
- А чё он ваще? - жалобно посмотрел на Веронику Степан, интуитивно уловив, что эта крупная коротковолосая женщина пользуется особо доверительным отношением местного "Каупервуда". - Чё за наезд, в натуре, я не понял?
- Много лишних слов, - пояснила Ника. - Без всяких "в натуре" и "по ходу" вполне можно обойтись. Я уже не говорю про мат. Если забиваешь гвоздь и попадаешь молотком по пальцу или электричка из-под носа уходит, тут уж непроизвольно выругаешься, а у вас на два нормальных слова - три матерных. Это у вас считается крутым? Я раньше тоже этим грешила, но сейчас стараюсь обходиться без этих слов потому, что понимаю: это не круто, а неприятно, и большинству людей не нравится, когда собеседник сыплет через слово матом. Все равно что безостановочно портить воздух. Вам что, нравится, когда окружающих от вас с души воротит?
- Ну, эээээ, - видя, что Ника вроде бы настроена не так враждебно, как мужчины, Степан слегка приободрился. - Ваще-то русский язык без мата превращается в доклад...
- Русский язык! - Гершвин рассмеялся. - Ты бы хоть Википедию погуглил в перерывах между баттлами, почитал, когда к нам пришли ваши любимые словечки и КТО их нам занес! Это же надо такими незнайками быть!
*
После дождя в парке было сыро, прохладно и малолюдно, и найти пустую беседку не составило труда. Потрогав разбухшую от влаги скамью, Ника достала и подстелила свой дождевой плащ. Виктор свернул свою непромокаемую куртку и устроился на ней. Наум подложил на скамейку свой кейс. Они расположились так, чтобы блокировать Степану возможные пути к бегству. Парень угрюмо присел на корточки посреди беседки и забубнил:
- Ну, я с Федькой корефаню. Он к нам иногда поиграть заходит. И я к ним захаживал. Ну, в общем, мне заплатили, чтобы я коровам в воду х..., э, ну, фигню какую-то подлил, а потом велели сеновал спалить, а это, ну... позавчера, что ли, дали пакет, чтобы я его в доме заныкал. Бабла хорошо отсыпали.
- Что за пакет? - уточнила Ника.
- Ну, из "Фикса", который на кассе дают.
- Знаю, видела. А что было в пакете?
- Без понятия, его скотчем весь замотали. А я не открывал. Я че, журналист, всюду нос совать? За такое можно, по ходу, и по носу огрести.
- Ну-ну, потише насчет журналистов, - обиделась Вероника, - а то как бы я не передумала и не предоставила Виктору с тобой разбираться!
- Извините, - сник Степан.
- А кто тебе давал указания и платил? - поинтересовался Гершвин. - С этого места прошу подробнее.
- ХЕЗ. Они шифровались.
- Что такое хез? - не понял адвокат.
- Ну... В смысле... Короче, фиг его знает. ВКонтакте писали, с фейкового акка. Сначала, в общем, говорили, что делать, а потом писали: загляни, короче, дома в почтовый ящик. Ну, там карточка была, банковская, с пином, на ней за коровник десять штук дали, за сеновал тоже десюн, а за пакет ваще двадцать отвалили.
- И ты, не задумываясь, кто и зачем тебе это велит, сделал то, о чем тебя попросили, и пошел проматывать гонорар?! - возмутился Виктор.
- Нет, блин, отказался! - саркастически сплюнул Степка. - А как бабло потратить, я без вас разберусь! Хочу - пробухаю, хочу - грузовик подгузов в сиротский приют подгоню, хочу - задницу подотру! Че наезжаете? Я ваще могу не рассказывать!
- Ребята, правда, давайте дослушаем спокойно, - попросила Ника.
Прием "злой и добрый следователь" был далеко не новым и весьма заезженным, но на Степку действовал безотказно. Глядя на Орлову, он забубнил:
- Короче, мне этот пакет в подъезде оставили, где обычно "закладки" делают, там еще перчатки были, такие, прозрачные, мать, короче, такие одевает, когда голову красит, и записка, чтобы я пакет брал только в них.
"Наверное, деньги у него уже разбежались в "Три-Джи", пивных, спорт-барах и на всяких "телок попроще", - подумала Вероника, - а сегодня он уже гулял на "рекламные" доходы!2.
- А за анонимку сколько тебе заплатили? - спросила она.
- Нисколько. Это я сам. В натуре. Вижу, Анжелка с бычарой в "Онего" пошла, а вечером дядь-Вася того, в парке... Ну, я и доложил, короче, гражданский долг свой исполнил, ментам инфу по делу дал...
- Я еще не ознакомлен с материалами дела, - сказал Гершвин, - и не знаю, насколько объективно ты изложил информацию в своей записке. А за введение в заблуждение работников органов можно и статью схлопотать.
- А почему ты так странно исполняешь свой гражданский долг? - спросила Вероника. - Обязательно, что ли, анонимку в окно подбрасывать? Почему бы не явиться к следователю и не изложить ему свои наблюдения под протокол, как свидетель?
- Ага, - фыркнул Степан, - ищи дурака! Я расскажу следаку и под протоколом подпишусь, так? А потом ее папик меня на ножи поставит? Щаззз! Или Федька выйдет, рога поотшибает. Менты бы меня, что ли, прикрыли? Фиг дождешься от них! Это только в киношках свидетелей защищают, а у нас...
- Какой предусмотрительный жизнелюб, - сыронизировал Морской.
- У меня же охраны нет, - набычился на него Степка.
- Ты зря боялся, - сказала Ника. - Хозяин сувенирного магазина не стал бы тебе мстить. Он бизнесмен, а не головорез. А насчет разбирательства с Федором - надо уметь отвечать за свои поступки. Это по-мужски: оступился - отвечай, а не увиливай, как угорь.
- Ага, вы женщина, вам хорошо говорить, - надулся Степан, - а мне Федька бы так вломил, лосяра здоровый! Ну, я все рассказал, дальше че?
- Я сейчас иду в управление полиции, - ответил Гершвин, - запросить дело и встретиться с клиентами в КПЗ, и ты подгребай, раз уж пообещал встать на путь раскаяния и написать признание. Правильное решение: чистосердечное признание вины и искреннее раскаяние в суде учитываются, как смягчающие обстоятельства. Хорошая скидка выйдет при вынесении приговора, поверь мне.
- Э... А можно мне вас нанять? Ну, мне, это, тоже адвокат будет нужен...
- Ты что, уже так много натрафаретил, чтобы оплатить мои услуги? - развеселился Наум. - Нет, боюсь, тебе это будет не по карману. Скажу больше: тех сорока тысяч, которые ты прокутил, тебе тоже не хватило бы, чтобы заключить со мной договор!
- А в одной киношке, старой еще, забыл, как называется, баба ваще взялась пацана защищать за один бакс, - хватался за последнюю соломинку Степка.
- Ну, на то она и киношка, - насмешливо сказал Наум, - а я за доллар даже чашку с кофе не отставлю. Пиар у меня и так хороший, и клиенты мне платят по таксе. Да не переживай, будет у тебя адвокат. Так как с деньгами у тебя негусто, дадут государственного защитника, по закону положено.
*
Вероника проводила взглядом царственного Гершвина и съежившегося унылого Степку, когда они уходили.
- Как думаешь, Кротовых теперь освободят? - спросила она у Морского.
- Не знаю, завтра увидим, - Виктор бегал пальцами по экрану смартфона. - Ну, а с этим "Релаксом" я разберусь... Мало им не покажется! Пусть знают, что нечего без спроса на чужую территорию лезть!
- Что-то город, где ничего не случается, слишком уж изменился за то время, что я здесь не была, - констатировала Вероника.
Она представила себе, какой фурор произведет в местном управлении МВД появление блестящего петербургского дэнди: как Наум протянет паспорт дежурному на проходной, проследует по коридору, провожаемый удивленными взглядами сотрудников. А уж если встретится с Нестеровым, то Вероника очень хотела бы посмотреть, как эти два павлина будут мериться оперением.
- И над чем ты все время смеешься? - неожиданно спросил Виктор.
- Представила, какой эффект произведет Наум в отделении и как он столкнется с начальником полиции.
- Хорошо, что ты напомнила мне о Нестерове, - Морской сдвинул брови. - Это вообще-то его работа, обеспечение порядка и законности в городе. У него под боком бордель открыли, а он и в ус не дует!
- Или имеет откаты.
- Вот это исключено. Они у меня все, как голенькие на ладони. Нестеров, конечно, позер, но никого не "крышует" и взяток не берет. Пошли, мне машину забрать надо. Совсем забыл о ней из-за этого бегуна!
*
Они то и дело сталкивались или цеплялись носами, и Вероника не могла не вспомнить аналогичную сцену Тоси и ее возлюбленного в "Девчатах". "А правда, как только остальным удается целоваться, не сталкиваясь при этом носами?"
Они сидели в "Мазератти" у входа в "Монрепо" уже полчаса. На заднем сиденье устроились в своих удобных коробках ваза матери Виктора, самовар и синий сервиз Кротовых. Снова накрапывал дождь, небо потемнело от туч, но Виктор не зажигал свет в салоне.
Потом он помог Веронике донести до номера сервиз и самовар и шепнул:
- Скоро ты сможешь вернуть их Кротовым. Я обещаю.
- Надеюсь, - так же тихо ответила Вероника.
Проводив Виктора, она села за стол, включила лэптоп и открыла текстовый файл с продолжением "Пешек". Пальцы так и летали над клавиатурой, время шло незаметно. Из отделения вернулся Гершвин и сразу постучался к ней.
- Виделся с Кротовыми, - сказал он. - Фу-у! Ну и клиентов ты мне нашла! Прямо стойкие оловянные солдатики, да и только. Еле разговорился с ними. Мать не хотела рассказывать мне о том, что узнала этот пакет - он был, оказывается, весь исчеркан любимым маркером Федора, пацан пытался эмблему "Зенита" на нем изобразить прошлым летом, тогда все на футболе двинулись. Федор, оказывается, прошлой весной гайкал со Степкой в "Фикс", покупал всякую футбольную символику.
- Так я и думала, - хмыкнула Вероника, встала с кресла и потянулась за кипятильником. - Наверное, Степка специально спер у Федора меченый пакет, чтобы наверняка навести подозрения на друга... Да, с такими друзьями, как Фролов, и враги не нужны!
- Федя, как партизан, до последнего Степку не сдавал, - Гершвин расположился в кресле и подвинул к себе вазочку с печеньем и конфетами. - А я долго не мог решиться рассказать ему, как Степка постарался их подставить и что вытворял на ферме до этого... - адвокат скривился. - Фу, до чего же мерзко! Вот уж называется пригрели змееныша на груди! Недаром Анжела так не одобряла дружбу брата с этим слизнем! Ну, что? Я принял дело и уже начал по нему работать. Завтра в 12.00 им будут избирать меру пресечения на время следствия. Но боюсь, что их могут оставить под стражей, несмотря даже на то, что Фролов явился с повинной.
- Он написал чистосердечное признание? - Вероника поставила на стол две чашки чая и подвинула себе второе кресло.
- Попробовал бы только не написать, - грозно сказал Наум. - Начни он и в полиции вилять и изворачиваться, я бы звякнул Витьку, пусть бы тот присылал свою гвардию, как и обещался! Уж они бы с этим Степкой не церемонились! Да и у меня уже руки на него чесались отчаянно! Ника, я бы сейчас съел что-нибудь посерьезнее, - он заглянул в холодильник. - У тебя тут все только легкий перекус, а я так набегался и захлопотался, что нуждаюсь в основательной дозаправке!
- Тогда допивай чай и пойдем в чебуречную, - предложила Вероника. - Не сомневайся, готовят вкусно, я каждый день там завтракаю. Они единственные в Краснопехотском работают допоздна, тебе повезло.
- Хорошая рекомендация, - кивнул адвокат и взял куртку. - Написать-то чистуху этот жабеныш, конечно, написал, но теперь следствие будет проверять, не состоял ли он в преступном сговоре с кем-либо из Кротовых и не берет ли на себя всю вину по договоренности. Тех, кто по 228-й привлекается, из-под стражи редко и неохотно отпускают...
- Да, ясно, - хмуро сказала Ника.
- Но я, конечно, завтра буду копья ломать, да и следователь - мужик нормальный, не из тех, кто дело размазывает до бесконечности, как сопли по рукаву, споро работает. Да кстати, он тебе привет просил передать.
- Роман Павлович? - спросила девушка. - Он и это дело принял? У него уже в работе самоубийство Василия Кротова.
- Да, он самый.
Пока они ждали свой заказ в чебуречной, Наум, понизив голос, сообщил:
- Степку тоже поместили под стражу. Конечно, его рассказам о таинственном появлении пакетов, карточек и денег мало кто поверил. О трафарете он промолчал, да и я говорить не стал. Пусть лучше с этими сутенерами Витек разбирается, он быстрее справится. Видел я, как в Питере власти с этими "кисками-сосисками" борются! - презрительно фыркнул Наум, - как были все тротуары исписаны, так и есть! Тут не миндальничать надо, боясь чьи-то права нарушить, а вмазать так, чтобы летели, визжали и дорогу обратно забыли!
- Уже и Витек?! - запоздало удивилась Вероника. - Быстро же вы скорефанились!
- Ну а что? нормальный парень, толковый. Кстати, он и тебя впечатлил, - конечно же, Гершвин заметил яркие припухшие от поцелуев губы Ники и как-то по-новому блестящие глаза журналистки.
- Впечатлил, - не стала спорить Орлова, - ты прав. - "Вот только КАК он будет разбираться с "Релаксом"?"
- Пойдешь со мной завтра на суд? - спросил Наум.
- Конечно, это ведь тоже относится к моему расследованию.
- М-м-м, а вкусные тут чебуреки, действительно умеют готовить! - сообщил Наум, в два укуса разделавшись с первым чебуреком. - Знаешь, беру обратно свои насмешки поначалу! Не такая уж тут и дыра.
- Вот и не делай на будущее поспешных выводов.
*
Утром, едва спустившись в чебуречную, Ника тут же услышала возбужденные голоса буфетчицы и поварихи и навострила уши. Она уже знала, что именно здесь можно получить самые свежие городские новости - Нюра и Петровна прекрасно могли бы работать в "Телескопе".
Услышав про какой-то пожар, Вероника забыла даже о недоеденном чебуреке на вилке и обратилась в слух. "Сауна дотла сгорела!" - всплескивала руками Нюра. "Говорят, девки оттуда в одних чулках выскакивали!" - отвечала из кухни Петровна.
Ника посмотрела на часы. Половина девятого. До полудня еще много времени, а в Краснопехотском можно добраться до любой точки за 15-20 минут. Так что она как раз успеет... Девушка достала смартфон и позвонила Николаю.
Когда она доела чебуреки и выпила кофе, у чебуречной остановился знакомый синий "форд".
- Будет что вспомнить, - Николай открыл дверь перед Вероникой, - буду внукам рассказывать, как возил знаменитую журналистку Орлову!
Сауна "Релакс" находилась за южной околицей Краснопехотского, у поворота к Новоминской, нагло возвышаясь во всей своей свежей красе над покосившимися домишками. Вокруг нее простирался ухоженный сад в японском стиле, а подъездная дорога была ровной, как зеркало. Ни для кого не было секретом, почему возле помывочного комплекса на скамейках и в беседках восседают ярко одетые девицы и зачем подъезжает столько дорогих автомобилей, особенно по вечерам. Человеку с улицы вход в "Релакс" был закрыт, впускали только тех, кто предварительно забронировал себе время и помещение по телефону. Но никто не решался даже слово сказать против потому, что хозяин сауны, из "понаехавших", козырял своей "крепкой крышей" и был скор на расправу.
Сейчас на подъездной дороге кучковались, вместе престижных иномарок, спецмашины - пожарные, полиция, Следственный Комитет, МЧС, "скорая помощь". На обочине громоздились остовы нескольких машин, обугленные и безобразные.
Сауны с японским садом больше не было. От нее остались только почерневшие руины.
- Лихо кто-то попарился, - присвистнул Николай, глуша мотор при виде повелительного жеста патрульного дорожно-постовой службы, стоящего в оцеплении. Вероника вышла из машины и уже привычно достала рабочее удостоверение. Патрульный нехотя пропустил ее к самой ленте, огораживающей место работы экспертной группы.
За два часа Вероника успела сделать фотографии и побеседовать с оперативниками, следователем и свидетелями происшествия, в основном жителями близлежащих домов "частного сектора" и сотрудниками сауны. На лицах сельчан любопытство мешалось со страхом - "Слава Богу, на наши дома не перекинулось, Бог отвел беду!" и злорадством: "Что? Догулялись? А вот вам!".
Картина вырисовывалась следующая:
В самый разгар работы "Релакса", ближе к полуночи, двери сауны с грохотом слетели с петель. В здание вломились крепкие парни в черной одежде. Лица их закрывали шлемы с зеркальным "забралом" из пуленепробиваемого стекла.
Новые посетители не собирались развлекаться с "девчонками-красотками". Они сразу повели себя куда более сурово.
Они тут же разбежались по зданию и начали крушить обстановку. Все, кто пытался им воспрепятствовать, тут же падали от жестоких побоев. Видно было, что дерутся эти парни далеко не в первый раз и дело свое знают хорошо.
Полностью разгромив сауну, незваные гости принялись за персонал и посетителей. Визжащих от ужаса девушек и их клиентов выбрасывали на улицу, не давая даже забрать вещи или одеться.
Когда здание "Релакса" полностью обезлюдело, парни еще раз обошли все помещения и, убедившись, что никому не удалось затаиться, разлили по коридорам бензин и подожгли его.
Пока огонь разгорался, одни "замаскированные" стояли в оцеплении, никого не подпуская к горящему зданию, а другие в это время методично уничтожали парк, не пропуская ни одной клумбы, скамьи, беседки, скульптуры или фонтана. Все моментально превращалось в обломки, попав им под руки или тяжелые ботинки.
Потом парни переключились на автомобили посетителей и персонала. Превратив их бейсбольными битами в нечто бесформенное, "люди в черном" подожгли останки машин.
Находящимся в разной степени раздетости проституткам "маски-шоу" посоветовали успокоиться и идти домой - "да-да, именно так, чтобы впредь головой думали, а не чем-то другим и не ввязывались в такую работу!". С их клиентами церемонились меньше. Их жестоко избили, метя в основном по лицу и ниже пояса: "Это вам за то, что приезжали сюда портить наших девушек!", и только потом велели убираться в чем есть и дорогу забыть в Краснопехотское.
Сотрудников сауны тоже избили, требуя адреса хозяина "Релакса" и двух "лавер-боев", занимающихся вербовкой девушек для "работы с клиентами". Хозяин жил неподалеку, снимая целый дом, и в три часа ночи к нему вломились трое в шлемах. Скрутив сонного мужчину, парни пару раз приложили его лицом о стену, приволокли в его спальню перепуганных спросонья, полураздетых жену и детей и велели в течение 6 часов убираться из города без оглядки - "а то как бы с твоей женой и дочерями не сделали то, что в твоей сауне делали с нашими девушками! Нам тут таких не надо!".
Когда сауна догорела дотла, парни сняли оцепление и со словами "Ну а теперь навестим героев-любовников, потолкуем с красавчиками накоротке!" погрузились в свои черные джипы без номеров и укатили.
"Ого, круто Морской взялся за дело! - думала Вероника, записывая на диктофон рассказы очевидцев и работающих на пожарище оперативников и снимая на видео то, что еще накануне вечером было комфортабельным банным комплексом с ухоженным садом. - Не стал раздумывать и тянуть резину, ища дипломатические пути, а выжег, так сказать, каленым железом под корень!"
Погибших или обгоревших не было. Парни в шлемах выгнали всех на улицу и никого не подпускали к горящему зданию, пока пламя не потухло. Это было понятно: Виктору не нужно побоище с горами трупов, он не маньяк-пироман, а лишь хотел уничтожить самовольно возникший на его территории дом терпимости и отбить у кого бы то ни было охоту в дальнейшем промышлять подобным образом.
Возле черной "Волги" с полицейскими номерами прохаживался невыспавшийся, бледный от утренней прохлады и мрачный полковник Нестеров, с кем-то беседуя по мобильному телефону. Когда к нему подошла Ника, начальник местной полиции кивнул ей и сделал знак: сейчас, мол, только разговор закончу. Судя по его лицу, разговор этот был не из приятных, и явно с вышестоящим начальством. "Как же вы, Иван Матвеевич? - подумала Вероника. - Уверяли меня, что по должности обязаны все знать о Краснопехотском, а такой "релакс" проворонили! И ведь они же вас не подкупали, за молчание не отстегивали. А теперь вам же первому леща досталось!"
- Мэр звонил, - пояснил Нестеров, убрав телефон. - Крайне недоволен, вызывает на ковер. Спрашивает, как это мы не знали о борделе, почему он сам узнал об этом только сегодня, из сводки происшествий на городском сайте. Да уж! Вот это сел я в галошу. Ведь хозяин "Релакса" у нас разрешение на строительство банного комплекса получал, чин чинарем: сауна, бассейны, СПА, все, что полагается, и мы после открытия комиссию направили, ничего не выявлено, все в порядке...
- А после проверяли? - спросила Вероника.
- А после не до того стало. Объявился какой-то мерзавец, который начал возле школ с наркотиками отираться и детям их предлагать. Вы об этом уже слышали?
- Да, один из ваших сотрудников рассказал.
- Ну вот, а потом еще и зачастили в город головорезы из Ладожска, начали мелкие торговые точки трясти за долги, в общем, не до сауны стало. Работает и работает, жалоб нет, налоги платит и ладно. Нам-то некогда ходить париться, у нас на работе та еще парилка, - посетовал полковник. - И кто теперь поверит, что эти сволочи нас не подмазывали и договорняка с ними у нас не было? - развел руками Иван Матвеевич. - Или я выхожу круглый идиот, который у себя под носом ничего не видит. Куда ни кинь, всюду клин получается. Доказывай теперь, что я не верблюд! Ладно... Сауна эта на участке у майора Свиридова. Вот я с ним и разберусь! - стиснул могучий кулак начальник полиции. - Это что же он - прозевал или за "крышу" у них деньги брал и так нас всех подставил! Погоны теперь точно снимет, а может и под суд пойдет!
*
Уже знакомый Нике следователь Роман Павлович как раз подъехал на машине со стороны одноэтажного района и сообщил, что хозяина "Релакса" уже не застал. Дом опустел. Зато во дворе следователь встретил хозяйку, сдававшую жилплощадь, и узнал, что жильцы позвонили ей в шесть часов утра и сообщили, что вынуждены срочно уехать. Владелец сауны расплатился с хозяйкой дома и вскочил в такси, где уже сидели жена и дети, а из багажника в беспорядке выпирали чемоданы. Собирались явно в спешке, оставив после себя кавардак и забыв часть вещей.
К 10 часам утра вернулись оперативники, отправленные к "лавер-боям", адреса которых дала истерически рыдающая сотрудница рецепшен. Они сообщили, что двери в квартиры обоих парней выбиты, в квартирах - разгром и тоже следы спешного бегства. Соседи молодых людей рассказали о том, что ночные гости довольно жестко обошлись с вербовщиками - слышны были звуки побоев, грохот сокрушаемой обстановки, мольбы о пощаде и жесткие требования немедленно убираться из города, "а если снова тут появитесь - мы вам устроим встречу с родными тех девчонок, которых вы вербовали. Как думаете, что с вами их отцы или братья сделают?"
К девушкам из сауны уже были направлены сотрудники для снятия первичных показаний. Список их имен и адреса дала все та же администратор, горестно хлюпая носом возле того, что еще недавно было автомобилем. "Пежика моего тоже сожгли, гады, - прорыдала она, когда с ней заговорила Вероника, - меня-то за что? Даже вещи из машины забрать не дали, там лабутены лежали, новые, я их только вчера из сетевого магазина получила..." "Ничего, - при виде этой девицы, которая сейчас могла горевать только из-за сгоревшей машины и туфель с красными подошвами, Вероника не сдержала резкий тон, - очень может быть, что, когда хозяина и "лаверов" разыщут, вы вместе с ними под суд пойдете и обувь вам выдадут взамен лабутенов. Казенную. Кирзовую. И очень гламурную телогрейку с номером на груди. И вместо "пежика" поедете на машине с шофером. Машина марки "автозак"!".
- А меня-то за что? - округлила глаза девчонка. - Я же ничего! Я просто встречала гостей и выдавала им ключи от помещений!
- А за то, что вы знали, чем гости занимаются в этих помещениях, - фыркнула Ника, - и за то, что вас не ужасает, КАКОЙ ценой вы приобрели себе лабутены и "пежо"!
- А мозги надо иметь, - огрызнулась девица, - эти дуры вместо головы п...й думали, когда повелись на "лаверов", вот и пахали в сауне за копейки. Если они тупые, то пусть и получают за свою тупость! А я ключи выдавала, рот на замке держала и за это имела хороший навар!
Вероника молча смерила ее взглядом, покачала головой.
- Да-а, деньги не пахнут, - негромко сказала она.
- А не пошла бы ты, - всхлипнула и громко высморкалась администраторша, за одну ночь потерявшая машину, новые туфли, доходную работу, да еще и оказавшаяся под дамокловым мечом статьи 240.
В полдвенадцатого позвонил Наум.
- Я уже в суде, а ты куда пропала? - спросил он. - Я слышал, Кротовых уже привезли.
- Сейчас приеду! - Вероника поспешила к машине Николая, ожидавшего ее возле оцепления.
- Я оплачу вам простой, - сказала девушка, плюхаясь на сиденье.
- Да ладно, я на других доберу, - отмахнулся таксист, - мне Витька велел с вас три шкуры не драть.
Вероника решила, что об этом она после суда тоже поговорит с Морским. Этого еще только не хватало!
- Пусть Виктор не беспокоится, я в состоянии оплатить такси, - отрезала она. - Посчитаете мне и скажете, - и, предупреждая возможный ответ водителя, Ника добавила:
- Виктору об этом знать не обязательно.
- Ладно. Куда едем?
- В городской суд.
Машина развернулась и поспешила в город.
*
Зал суда оказался небольшим, тоже в советском стиле, и видно было, что это не новодел "как раньше", а именно сохранившийся все с тех же 50-х годов интерьер.
Наум уже занял место за столом адвокатов возле клетки для подсудимых и невозмутимо штудировал бумаги, игнорируя снующих вокруг журналистов из местной редакции. Зал быстро наполнялся. Многие пришли, услышав о приезде знаменитого петербургского адвоката, который будет вести дело Кротовых.
- Адвоката еще этим торговцам! - визгливо заорала прямо над Вероникиным ухом очередная "яжемать". - Да расстрелять их без суда, чтобы другим неповадно было! У меня ребенок осенью в школу пойдет, я боялась, что и ему предложат!
Она выглядела типичной скандалмейкершей, вроде той, что подняла крик из-за маффинов в "Кофе-Хаузе" и действовала теми же методами. Вероника, поморщившись, обернулась и ответила:
- Никто не может быть признан виновным, иначе как по приговору суда и в соответствии с законом. УПК, статья 8.
- Че? - округлила ярко накрашенные глаза крикунья, откидывая ярко-рыжие, мелкие и крутые, как у овечки, волосы.
- Кротовы пока еще только подозреваемые, - спокойно пояснила Вероника, - и, пока следствие не доказало их виновность, а суд не вынес приговор, они не могут считаться преступниками. А самосуд редко бывает справедлив и объективен. Да и на высшую меру наказания у нас давно установлен мораторий.
- А жаль! - выкрикнула подруга рыжеволосой манифестантки, проталкиваясь к ним с каким-то рулоном под мышкой. - Вот все жалеют всякую шушеру, от этого вокруг полная ж..., а при Сталине наркоторговцев сразу бы к стенке поставили, и этих б... из сауны тоже!
Ника изумленно смерила взглядом "сталинистку", не достигшую еще двадцатипятилетия. Гладкое личико, тугие красные щеки, глазки-"пупочки" без признаков мысли, обесцвеченные и пышно взбитые локоны "под Мэрилин" и ярко намазанный розовым блеском рот в форме сердечка. Еле сдерживая смех, Орлова ответила:
- Неплохо заучили текст, хвалю. Кстати, при Сталине и вы могли бы оказаться в местах, не столь отдаленных.
- А меня за че? - уперла руки в бока блондинка. - Это я, что ли, наркоту по школам продаю или мужикам даю за деньги?!
- Нашлось бы, - ответила Вероника. - Времена такие были: сажали иной раз не за что-то, а по соседскому доносу. Поссорились две соседки, или кто-то захотел лишнюю комнату в коммуналке получить, написал письмецо на соседа... Так что подумайте, хотели бы вы тогда жить.
Открылась дверь судейской комнаты, и вышли судьи. Председательствующая, дородная дама со старомодной "халой" и бордовой помадой, строго посмотрела на зал и поджала губы, увидев женщин со свернутыми плакатами. Ее коллеги - мужчина средних лет и молодая женщина - с интересом рассматривали Гершвина: каких сюрпризов ждать от приезжего адвоката?
Конвойные ввели Кротовых и поместили их в клетку и только после этого сняли с них наручники.
"Как же, особо опасных преступников поймали, - горько сыронизировала Вероника, - боятся, что Наталья Михайловна с детьми без наручников всем тут наваляют и сбегут из-под стражи!"
Она давно думала о том, что чаще всего наручники надевают на человека не потому, что боятся побега или сопротивления. Какой псих рискнет затевать драку или бежать в здании суда или изоляторе, где на каждом углу охрана, чаще всего - вооруженная? Скорее, для некоторых это - способ показать свою власть и превосходство и насладиться подавлением и унижением другого человека. Тася рассказывала ей о некоторых своих коллегах на Лебедевке, которые "даже в душ или баню, прикинь, контингент в "браслетах" водят, во, блин, жестяк! Я им говорю: у вас че, бзик на этих наручниках? Куда контингент из внутренних помещений денется?! А они: по инструкции положено, следуем инструкции! Во, блин! Это они, типа, так показывают, кто тут главный, а кому лучше молчать-бояться! Помнишь, как тот парень в "Зеленой Миле"?.."
Мысли снова невольно съехали на Виктора Морского. Вот уж кому не надо лезть вон из кожи, самоутверждаться, постоянно демонстрировать всем свою власть и возможности, это он уже доказал давно, и не внешними эффектами, а упорным стремлением к намеченной цели и успехами на выбранном поприще. А те, кому не хватает моральной силы на большие свершения, тешат свои амбиции, скандаля в магазинах и транспорте, хамя тем, кто заведомо не сможет им ответить, шпыняя и запугивая тех, кто выглядит беззащитным и не способным на сопротивление, наслаждаются, когда им удается кого-то довести до слез, запугать, унизить. Иная молодая женщина, затюканная мужем, свекровью, родителями или начальством, упивается своим превосходством, самозабвенно отвешивая шлепки своему ребенку и по-змеиному шипя прямо в заплаканное, испуганное личико: "Еще дать?! Будешь еще так себя вести? Давай, громче ори, а то еще не все слышат!". "А лет через сорок-пятьдесят будет жаловаться на неблагодарного сына, - думала Вероника, видя такое. - Типа, она его рожала-растила-душу вложила, а он, такой-сякой, бездушный, невнимательный, вот у соседки сын - золото, матери и шубу купил, и в Египет свозил. А за что твоему сыну благодарить тебя? За вечные окрики, шлепки, "ремешок", наказания и вечную твою красную от злобы морду перед глазами? Что посеешь, то и пожнешь. Дай тебе в руки большую власть - Сталин бы в гробу перевернулся. Но бодливой корове Бог рог не дал, вот ты и наслаждаешься хоть своей маленькой властью, хоть над своим ребенком. Или просто срываешь на нем злобу за свою, как ты считаешь, "несложившуюся жизнь", за то, что ты не живешь на Манхэттене и с Деми Мур не делишься секретами; за то, что перед свекровью или родителями пикнуть не смеешь, за то, что муж - не олигарх и не менеджер Газпрома и за то, что сумочка у тебя из полуподвального магазина в Купчино, а не из "Виттона" на Невском!".
Ника вспомнила, как легко и непринужденно держится Виктор в любой обстановке - и в своей гостиной, и в "Три-Джи", и в городском парке - не пыжится, не кичится, а просто везде уверен в себе и везде свой. И Наум такой же - Ника покосилась на Гершвина, который, склонив голову слегка набок, слушал следователя, вышедшего на трибуну. Казалось, Гершвин не замечает того, что зал Краснопехотского совсем не похож на огромные суперсовременные залы петербургских судов, где он привык работать. Он спокойно и непринужденно сидит в кресле с потертой обивкой и занозистыми ножками, за столом с "проплешинками", вытертыми за долгие годы тысячами локтей, перед ним лежит папка с бумагами и стоит бутылочка "Святого источника". В Питере Наум признавал только "Пеллегрино", но здесь, видимо, не нашел любимую воду и спокойно купил то, что было. Он на работе и для него дело - прежде всего. Зато судьи, прокурор и следователь напряжены, настороженно поглядывают на Наума, гадая, какие сюрпризы приготовил для них "модный лоер" из Петербурга. А то, что в папке Гершвина уже наготове "бомба", и может даже не одна, Вероника не сомневается. Она уже бывала на многих судах с участием Наума и хорошо знает, что означают азартный блеск в черных глазах адвоката и подрагивающие от нетерпения тонкие усики.
К Веронике подсел Роман Павлович.
- Гершвин говорит, что дело о наркотиках нужно объединять с делом о суициде, - шепнул он на ухо журналистке, - и передать мне. Фролова тоже взяли под стражу, вы об этом знаете?
- Да, - тоже шепотом откликнулась Орлова, - Наум рассказал. Степан явился с повинной.
- Я уже подал прошение Нестерову. Но не знаю, когда он им займется. Нам сейчас жарко будет из-за этого пожара. Кто-то круто разобрался с заезжими...
- Тишина в зале! - мощным басом учительницы советской школы гаркнула судья, уже давно косившаяся в ту сторону, откуда доносился шепот, и грохнула молоточком по столу.
Гершвин замаскировал непочтительный смешок кашлем. Дама явно не видела, на кого орет. Майору юстиции и петербургской журналистке можно простить некоторые вольности в поведении. "Тем более, что их разговор не слышал никто, а вот она почище пожарной машины оранула!"
Следователь Ковалев окончил свой рассказ.
- У обвинения есть вопросы? - спросила судья.
На вопросы, задаваемые прокурором, Вероника отреагировала скептически. Ну, если тут все судейские такие, то им впору разбирать не громкие дела, а действительно только кражу простыней или драку в очереди за самогоном. В Питере такого неумеху подняли бы на смех даже первокурсники юридического факультета. "Или он знает, что дело заказное, поэтому особо и не старается, все равно решение уже принято и у них все схвачено? Так вы думаете? Но почему-то мне кажется, что все будет далеко не так легко, как вы хотели бы!" - Орлова покосилась на Гершвина. Адвокат слушал с непроницаемым лицом, но глаза смеялись. Определенно, он подготовился к сегодняшнему слушанию куда лучше и готов драться, как лев, за своих подзащитных.
Кротовы, явно по совету Гершвина, собирались на суд очень старательно. Они были аккуратно и строго одеты - видно, Наум позаботился о том, чтобы им передали подходящую одежду - спокойные и сдержанные. Такой внешний вид и поведение, как правило, располагают к себе. Вдова еще больше побледнела и осунулась, но в глазах уже ни слезинки. Федор - сникший и подавленный - видно, ему уже рассказали об аресте и признании Степана, и парень сражен таким предательством того, с кем дружил. Анжела подперлась кулачком и с интересом наблюдает за слушанием. Увидев Веронику, девушка привстала, чтобы кивнуть ей в знак приветствия из-за толстой спины женщины-конвоира, стоящей у клетки.
- У защиты есть вопросы? - спросила судья.
Гершвин неспешно поднялся, полистал папку, степенно откашлялся и смерил взглядом Ковалева. "Тюфяк, совсем расплылся в этом полусонном городке! Ладно, сейчас ты у меня живо встряхнешься!". Следователь напряженно выжидал, все громче выстукивая пальцами по трибуне. Вторая женщина-судья сердито покосилась на его пальцы, и помощник Романа Павловича окончательно смешался, не зная, куда девать руки.
Вероника терпеливо ждала, пока Наум додержит свою знаменитую паузу. Надо сказать, что этот прием производил эффект даже в Питере или Москве, а уж местных и подавно должна была нокаутировать. Теперь ничто в зале не нарушало тишины, все взгляды были обращены на адвоката, и все только и ждали, когда Наум заговорит и гадали, с чего он начнет задавать вопросы. Все с нетерпением ждали его слова.
Гершвин задал Королеву несколько вопросов по поводу обнаружения злополучного пакета (около двухсот граммов маковой соломки) и отпечатков пальцев Федора и Натальи Михайловны на нем, а потом заявил, что просит в связи с уже выясненными обстоятельствами объединить это дело с делом о самоубийстве Василия Кротова и вызвать свидетеля, который может подтвердить единство этих дел.
- Что за свидетель? - спросила судья с "халой".
- Он может поведать много интересного о событиях на ферме в течение последних месяцев, которые привели к трагедии в городском парке в ночь с субботы на воскресенье, - загадочно ответил Наум. - Не странно ли это, что болезнь, косившая коров в ограниченном ареале на Кубани, вдруг вспыхнула на отдельно взятой ферме на севере Ленобласти? Потом вдруг загорелся сеновал и за считанные минуты сгорел дотла, как будто его, знаете ли, чем-то облили для горючести! Да и появление пакета на полке кажется мне весьма странным. Не кажется ли вам, Ваша честь, что настоящий пушер лучше прячет свой товар, а не разбрасывает его где попало, куда запросто могут сунуть, знаете ли, нос? Также, я хотел бы побеседовать здесь с ветеринаром, которого вызывали к заболевшим коровам. Его тоже удивила эта загадочная эпидемия, поразившая именно кротовских коров. Федор Кротов обмолвился мне, что накануне приезда ветеринара из коровника внезапно пропала поилка - сразу после того, как Василий Кротов обсуждал с домашними болезнь животных и собирался сдать на экспертизу их кормушки и поилку. И как раз тогда мой свидетель был у Кротовых в гостях и присутствовал при разговоре!
Вероника мысленно зааплодировала ему. Ай да Наум! Сколько же он успел меньше чем за сутки!
- Рассмотрение дела по существу еще только предстоит, - недовольно сказала судья, - а сейчас мы только избираем подозреваемым меру пресечения.
- Я знаю, - ответил Гершвин, - и хочу, чтобы при этом были учтены все обстоятельства и факторы. Так вы разрешите мне вызвать свидетелей? Они уже здесь, долго их ждать не придется.
"Лучше бы она согласилась, - подумала Вероника, - иначе потом Наум ее замонает на дальнейших этапах работы!".
Словно прочитав ее мысли, судья ответила:
- Принято. Можете вызвать свидетелей. Только сначала заслушаем сторону обвинения...
Гершвин неспешно вернулся на свое место, уступив трибуну прокурору.
Ника отметила резкий внешний контраст между Наумом и обвинителем. Величавый гигант Наум, с царственной поступью и гордо вскинутой головой - и невысокий суетливый молодой человек, похожий на кузнечика, напялившего серый костюм и очки. Худощавый, какой-то нескладный, с подпрыгивающей походкой и манерой все время крутить головой, ловя взгляды окружающих. "Как будто боится, что забыл застегнуть штаны в туалете, и все это видят!".
Свою речь он протараторил с трибуны залпом, как школьник, который старательно вызубрил перед уроком стихотворение и торопится его прочитать, пока оно не выскочило из головы. Судьям несколько раз пришлось его останавливать: "Не так быстро, пожалуйста!". Прокурор упирал на то, что Кротовы подозреваются в преступлении, подпадающем под часть 2 и 3 статьи 228, и в таких случаях полагается содержание под стражей до суда и вообще Кротовы после конфискации имущества не имеют постоянного места жительства, где их можно было бы содержать под домашним арестом или подпиской о невыезде, и могут удариться в бега; потом добавил несколько душераздирающих историй о подростках, ставших должниками наркоторговца и его рабами. Как по команде, Никины соседки с плакатами вскочили и развернули свои транспаранты, где к умильному малышу тянулась черная рука монстра со шприцем и были написаны лозунги с требованиями защитить детей от наркобизнеса.
- Как они только протащили эту муру? - недовольно прошептал Роман Павлович. - Я на входе с зажигалкой "зазвенел", а они как прошли?
- Такие повсюду пролезут, даже в Питере нет-нет, да и изловчатся рамки обойти, - ответила Ника. - И как вовремя они начали свой флэш-моб!
- Позер! - следователь неприязненно посмотрел на прокурора, который, скорбно поджав губы, выразительно посмотрел на судей, потом указал им взглядом на плакаты. - Где аргументов не хватает, он давит на эмоции. Но их сейчас угомонят, - он кивнул в сторону судьи, - Панкратова этого не терпит, когда председательствует на суде.
И в самом деле дама с "халой" уже сердито стучала молоточком по столу:
- Тишина в зале! И уберите плакаты, вам тут не первомайская демонстрация! Если вам так хочется ими помахать - ступайте на улицу!
К манифестанткам уже спешили судебные приставы; женщины суетливо свернули плакаты и заспешили на свои места, топая, толкаясь и громко стуча стульями. Все это заняло минут пять. Прокурор на трибуне терпеливо выжидал с выражением лица, красноречиво говорившим: "От правды не отмахнешься, правду не заглушишь!".
В тишине прозвучала громкая, насмешливая реплика Наума:
- Да... Дисциплина тут, я вам доложу, хромает! Вот довелось мне однажды вести дело на Крайнем Севере...
- Наум Моисеевич, - перебила его судья Панкратова, - ваши воспоминания мы с удовольствием послушаем в нерабочее время, а сейчас - тишина в зале, будьте любезны.
Прокурор продолжил речь с того места, на котором его прервали - теперь он попытался утопить слушателей в словесном потоке, запутать и добиться желаемого измором, но Панкратова опять постучала молоточком: "Говорите по существу, пожалуйста, не разливайте воду!" - спешно скомкал свой монолог и потребовал на время следствия поместить всех троих Кротовых под стражу.
Слово снова дали Науму и разрешили ему вызвать обещанных свидетелей.
Краснопехотский ветеринар подтвердил рассказ Натальи Михайловны о болезни, которая поразила большую часть коров на ферме. Потом доярка Степанида и сторож Афанасий поведали о краже поилки из коровника накануне приезда ветеринара. Затем Наум попросил разрешения задать пару вопросов присутствующей тут же в зале Веронике по поводу ее визита на ферму в день ареста хозяев.
По дороге к трибуне девушка сердито сверкнула глазами на Наума: "Мог бы и предупредить!". Он успокаивающе покивал ей: не волнуйся, все под контролем и после того, как Веронику привели к присяге, попросил рассказать в мельчайших подробностях о разговоре с Анжелой в сарае, и о самом сарае, а также о том, что девушка видела и слышала на ферме. "Ясно: подводит тему к поджогу коровника, тайным визитам Степки на ферму и к тому, что пакет подложил именно Фролов", - догадалась Вероника. Она уже догадывалась, кого вызовут следующим.
*
В отличие от Кротовых Степана никто не предупредил о том, что перед вызовом в суд нужно привести себя в порядок, и в зале он появился все в той же худи, вытянутых китайских штанах с пузырями на коленках и замызганных кроссовках, которые, уже без шнурков, некрасиво хлябали на ходу. Степка ссутулился еще сильнее, шаркал ногами, чтобы не потерять обувь и смотрел в пол, избегая встречаться взглядом с другими людьми, особенно - с Вероникой и Кротовыми. Его сопровождали двое конвойных.
С трибуны Степка угрюмо пробубнил слова присяги; при этом Панкратовой пришлось дважды просить его говорить внятно и четко, без многочисленных "эээ" и "нуууу". Меньше всего он был похож сейчас на того шумного, самодовольного парня, любителя виртуальных "баттлов", считающего себя "первым парнем на деревне", которого Вероника, Наум и Виктор еще накануне встретили на пороге "Три-Джи". За ночь в КПЗ Степка осунулся, поник и окончательно махнул на себя рукой.
- Начнешь финтить - и в деле появится трафарет, - вполголоса предупредил Гершвин, прохаживаясь по залу и на секунду задержавшись возле трибуны. Парень затравленно посмотрел на него и понуро обвел взглядом зал.
"Ладно, насчет "Релакса" я с Виктором после слушания поговорю, - подумала Ника, единственная в зале услышав шепот адвоката. - Конечно, полумеры тут бесполезны и только смешат тех, против кого направлены, я это и дома наблюдаю. Но Морской слишком круто взялся за это дело. Но, - она вспомнила все тот же культовый фильм, - если мы с Виктором сейчас выйдем на улицу и наугад опросим сто горожан, что важнее в данном случае - не отступать от буквы закона и чтить ее, или пойти на радикальные меры и решить проблему, ответ может быть далеко не в пользу буквы закона... Почему-то мне кажется, что большинство людей согласится скорее с Морским!".
Степка отвечал на вопросы Гершвина, хмуро бубнил о том, как хотел отомстить Анжеле Кротовой, отвергнувшей его ухаживания. В отместку надменной девушке он начал вредить на ферме ее родителей, куда часто приходил в гости к Федору; как кто-то узнал о его обиде и предложил помощь...
- Как именно предложил? - уточнил Гершвин. - Как проходил разговор?
- Ну, это... По "мылу", короче. Мы с пацанами еще хотели пробить этот адрес, типа, узнать по ай-пи, чей он, но там такая защита стояла, что пацаны ни... не выяснили...
- Свидетель, вам замечание за употребление нецензурной лексики в зале! - стукнула молоточком Панкратова.
- Ну... Извините. Короче, он подписался, э, в общем, "Оним А. Н.", - Степка невольно гигикнул над пришедшей на ум ассоциацией, но тут же вспомнил, где находится и куда вернется после заседания, и снова сник.
- А. Н. Оним. Совсем как у Агаты Кристи. Начитанный помощник вам попался, - Гершвин пригладил усики и понимающе переглянулся с судьями. Те закивали головами.
- Короче, он мне кидал в "мыло", что надо делать и где че забирать. Ну, в общем, он говорил, что ферма, короче, будет в убыток работать и это будет Анжелке урок за то, что сильно нос задирает, по ходу, если бабу жизни не поучить, она дурная будет, а если ее поучить как следует, шелковая, типа, станет.
- Вот он, твой друган, во всей красе, - толкнула Анжела Федора в бок. - Слышишь?
- Не глухой, - буркнул брат.
- Кротова! Кротов! Тишина в зале! - снова хряснул по столу молоточек судьи. - Продолжайте, Фролов, - Панкратова поджала губы, взглянув на свидетеля. Ее коллега нахмурилась. Им явно не понравилось то, что Степка говорил о женщинах. Вероника оценила хитрость Гершвина, который так построил беседу с Фроловым, чтобы вызвать у судей неприязнь к парню и сочувствие к Анжеле и ее семье.
Степка монотонно бубнил о том, как прятал бутылку с горючей смесью в сарае; как подлил коровам в поилку "какую-то фигню из фанфурика", присланного Онимом; как выкрал и сжег в овраге поилку. Потом Оним потребовал взять в доме Кротовых какой-нибудь старый пакет, и Степка, не задумываясь, принес в условленное место Федькин пакет из "Фикса", а через два дня получил его уже замотанным скотчем. Оним велел надеть перчатки и без них не прикасаться к свертку. Когда Наталья Михайловна с детьми уехали на опознание тела Василия, Степка прошмыгнул на ферму через дыру в заборе, пока "Афоня, по ходу, в сторожке подушку давил у телика", забрался в приоткрытое окно террасы в дом и сунул сверток в шкаф с простынями...
По лицу Натальи Михайловны было видно, что она сражена услышанным, но в то же время у вдовы словно гора с плеч свалилась: она поняла, что ее дети не причастны к появлению пакета с его ужасным содержимым. Федор опустил голову и ссутулил плечи. На него сильнее всего подействовало предательство того, кого он считал своим другом.
- Ну ты и гад, - выдавил из себя он. - Это ты отца убил. Дядя Степа, блин!
- А я при чем, я же не знал, я не хотел, в натуре, он же сам, по ходу! - завопил Степан. - Я дома был, спал, в натуре!
- Утверждаете, что общались с мистером Онимом только виртуально? - спросил Гершвин у Степки. - Никогда его не видели?
- Мистеры, по ходу, у америкосов! - огрызнулся Фролов.
- Свидетель, отвечайте по существу! - потребовала Панкратова.
- А пусть он сам по существу спрашивает, - заершился Степка, - а не фигню всякую про какого-то, блин, мистера!
- Наум, похоже, он не читал Агату Кристи, - подала голос с места Ника, - и не может понять, о чем ты говоришь!
- Вы сами, короче, не в теме, - вытаращился на нее Степка, - че там у них читать? Песняки, что ли? Так их ваще-то слушают, а не читают. Только группа уже, типа, олдскул, уже не айс, по ходу...
- Свидетель, отвечайте на заданный вопрос, - и тут даже суровая Панкратова не удержалась от смеха. В общем хохоте прозвучала реплика Анжелы: "Ой, вот даун!". - А вы, адвокат, формулируйте вопрос попроще... Не все так начитанны, - судья покачала головой, снова принимая серьезный вид.
- Хорошо, - кивнул Наум. В его черных глазах прыгали озорные чертики, а усики подрагивали, как у Маси в саду у Виктора. Вероника подумала о том, что Гершвин мог и это инсценировать специально, чтобы выставить Степку не только мерзавцем, но и недалеким и не блещущим умом парнем. Во всяком случае, именно так теперь к Фролову, наверное, относились почти все, присутствующие в зале. Эту партию Наум тоже сыграл, как по нотам.
- Виделись ли вы лично с человеком, от которого получали указания насчет действий на ферме? - спросил Гершвин.
- Неа, - помотал головой Степка.
Гершвин задал еще несколько вопросов и сообщил, что теперь Фролова может допросить обвинитель.
Прокурор молча рассматривал свои руки, нервно ерзающие по столу.
- У вас есть вопросы к свидетелю? - спросила у него вторая женщина-судья.
- У меня нет вопросов, Ваша честь, - не поднимая головы, ответил прокурор.
Степку увели. Когда он, шаркая ногами и уже привычно заложив руки за спину, проходил мимо клетки, Наталья Михайловна покачала головой:
- Степа, как же так?.. Мы ведь тебя всегда с добром встречали, а ты отблагодарил... Вот уж точно, пригрели змееныша на груди.
У Степки затряслись губы:
- Я же не хотел... Я не думал!
- Урод ты! - припечатала Анжела. - Еще и анонимку следователю подбросил!..
Тут на нее прикрикнула женщина-конвоир, а Степана заторопили к двери его сопровождающие.
*
Видя, что от подозрений в наркоторговле после показаний Степана мало что осталось, прокурор заговорил о том, что для смены меры пресечения на подписку о невыезде или домашний арест необходимо иметь постоянное место жительства, но дом Кротовых три дня назад был опечатан судебными приставами, и есть документы о конфискации имущества за долги. Где будут проживать подозреваемые? Куда присылать им повестки о вызове в суд или к следователю?
Гершвин слушал его, слегка улыбаясь и поглаживая ладонью потертую столешницу, и Вероника догадалась, что у Наума готов ответ и на этот вопрос.
- Адвокат, что вы скажете по этому поводу? - спросила судья Панкратова.
Наум поднялся, вынимая из кейса бумагу с печатью нотариальной конторы.
- Да будет вам известно, - неспешно сказал он, - что с нуля часов сегодняшнего дня Наталья Михайловна Кротова, в девичестве - Рязанцева, вступает в права наследования имущества своей бабушки, Екатерины Прокофьевны Рязанцевой. Прошу приобщить к делу копию документа, подтверждающего права наследования моей подзащитной. Опись наследуемого имущества прилагается. Екатерина Прокофьевна в августе прошлого года составила завещание на имя своей единственной внучки, которая помогала ей в последние годы. В списке наследуемого имущества значится двухкомнатная квартира общей площадью 61 квадратный метр по адресу: улица Весенняя, дом 2. Так что, - солидно заключил Гершвин, - постоянное место жительства у моих клиентов имеется. И отсюда - рукой подать, десять минут быстрым шагом. Так что с вызовами в суд или к следователю проблем не возникнет.
Вероника мысленно зааплодировала Науму. Когда он успел проделать такой объем работы, приехав накануне слушания? Пока она была на пожарище и беседовала с оперативниками, свидетелями и потерпевшими, Наум тоже времени зря не терял. Он нашел и убедил явиться в суд ветеринара, которого вызывали к кротовским коровам; побывал у нотариуса, занимающегося наследственными делами ("Если это нотариальная контора в "Монрепо", далеко ему ходить не пришлось, и, наверное, хозяйка конторы долго себя уговаривать не заставила: я еще накануне заметила, что Наум произвел на нее впечатление. Но как ему удается так быстро находить и убеждать нужных людей?") и даже успел сбегать на улицу Весеннюю и осмотреть дом, где находилась квартира бабушки Натальи Михайловны. И как к месту он упомянул о том, что Кротова-старшая до последних дней заботилась о престарелой бабушке. Вот уже и суровая Панкратова уже смотрит на подсудимых, не хмуря брови.
- Что же вы, Дмитрий Львович, даже элементарных справок не навели? - "сочувственно" покачал головой Гершвин, глядя на пунцового от стыда прокурора. - Говорите, что у моих клиентов и жилья нет, и жить им, окромя СИЗО, негде, ан нет! Ай, неловко вышло!
Прокурор уставился в стол, беззвучно шевеля губами и явно мечтая треснуть чем-нибудь тяжелым по торжествующе улыбающемуся лицу питерского юриста. Но при взгляде на могучий торс и широченные плечи Наума это желание у Дмитрия Львовича быстро исчезло.
- Да уж, тут даже активистки с плакатами не помогут, - шепнул Веронике Роман Павлович. - Упрек по существу. Надо было не манифестанток собирать, чтобы на эмоции пробить, а все проверить, все справки навести, чтобы не сидеть потом, как оплеванный! А он поленился, думал - опять прокатит. Но с местными адвокатами этот номер у Димыча еще проходил успешно, а ваш-то - зубр матерый, его на такой мякине не проведешь. Я наслышан о Гершвине. Второго такого нет.
- Тишина в зале, пожалуйста, - постучала молоточком по столу Панкратова, просматривая документы, поданные Наумом. - Так... Понятно, вижу. Верно, коллеги?
Мужчина-судья что-то негромко сказал ей на ухо.
- Возможно, нам придется вызвать нотариуса Долинину О. В., которая ведет дело о наследовании имущества Рязанцевой Е. П., - сказала Панкратова.
- Ольга Витальевна как раз присутствует в зале, - ответил Наум. Ника проследила за его взглядом и действительно увидела у окна даму-нотариуса из конторы в "Монрепо" в сопровождении помощницы, высокой, очень хрупкой рыжеволосой девушки в сером костюме.
Глядя, как Долинина выходит на трибуну свидетелей, Вероника украдкой показала Науму большой палец: "Ты супер!" Адвокат гордо кивнул: "Сам знаю!".
*
Когда судьи удалились в совещательную комнату, Наум подошел к Веронике:
- Ну, видала, как я их? Теперь, если судья не согласится сменить меру пресечения хотя бы на домарест, я буду давить на то, что здесь неприкрытая заказуха, пока не дожму их до самой задницы!
- Не знаю, рискнут ли они после таких аргументов настаивать на содержании под стражей. Ты разгромил позицию обвинения по всем фронтам.
- А чем это от тебя пахнет? - повел носом Гершвин. - Как будто гарью.
- Угадал. Я как раз с пожара.
Наум сделал брови "домиком".
- С пожарища, - уточнила Вероника. - Тот самый "Релакс", который рекламировал Степка. Ночью сауна сгорела, - и девушка поведала Науму обо всем, что узнала за утро.
Гершвин слушал внимательно, постукивая пальцами по подлокотнику кресла, потом кивнул:
- Да, только так с ними и справишься. Молодец Витек, настоящий мужик. А то у нас мочалку жуют, методов против этой шушеры не найдут, а они и рады безнаказанно девчонок наших портить. А тут раз - и одним махом проблему решили.
Вероника только усмехнулась:
- Быстро же вы с ним общий язык нашли.
- А что? Нормальный человек, - Гершвин вальяжно откинулся на спинку кресла, и оно подозрительно затрещало. - Фу ты, на этих раритетах и сидеть боязно! Музей, да и только!
- Смотри, не очень на них разваливайся. А то кто их знает!..
Наум выпрямился.
- Правильно, - повторил он. - Не нужна в городе перед выборами вся эта зараза. И с хозяевами разобрался сурово и четко, чтобы запомнили урок. И девок поучили, чтобы впредь неповадно было на такие заработки вестись. А то у нас только вздыхают: что мы можем? А шваль эта им в лицо хохочет. Ну а Витек так их прищемил - не до смеха стало!
- Как ты думаешь, что решит суд? - сменила тему Вероника.
- Не знаю, - пожал плечами Гершвин, - я не ясновидящий. Как я понял, против Кротовых кто-то из местных властей ополчился, приставов на них натравил, теперь добиваются "посадки", и желательно надолго. Но твой кавалер в этих краях хорошее влияние имеет, так что силы равны. Сейчас увидим, кто в этом армрестлинге сильнее.
- Называй его лучше Витьком, чем моим кавалером, - попросила Вероника, смутившись.
- Я все называю своими именами, - отозвался Гершвин. - В общем, если Кротовых оставят под стражей, битва будет долгой и жаркой. Я ведь прокурора с его аргументами сейчас под орех разделал и, если судьи примут его сторону - сами распишутся в том, что дело заказное.
- Да, после твоих контраргументов и свидетелей Дмитрий Львович со своими демонстрантками бледно выглядит, - Вероника покосилась на прокурора, подчеркнуто безразлично смотревшего в окно.
Одна из шумно галдящих на "галерке" манифестанток подошла к Гершвину.
- А у вас есть дети, адвокат?! - визгливо спросила она.
- Двое, - невозмутимо ответил Наум. - Кстати, спасибо, что напомнили: сегодня я должен перевести их матери алименты. Скажите, есть ли в вашем пасторальном уголке такая инновация, как банкомат?
Вероника выразительно пошевелила губами: "Не надоело еще язвить?!" и невольно хихикнула.
- А вот если бы вам приходилось каждый день бояться, что вашему ребенку в школе предложат купить наркотики и посадят на иглу?! - патетически озвучивала явно заранее заготовленный текст дама.
Гершвин посмотрел на нее свысока. Удивительно, как это ему удавалось - даже сидя, смотреть на стоящего собеседника сверху вниз.
- Мои дети, - твердо сказал он, - похожи на меня. Мозги у них находятся в голове, а не в том месте, на котором штаны носят. Я им хорошо объяснил, что такое наркотики, и к чему может привести их употребление, и мои дети никогда не поведутся на заманчивое предложение "просто попробовать". Все очень просто: нужно мозги в голове иметь и использовать их почаще, и многих бед в жизни можно избежать.
От такой отповеди оппонентка замолкла в растерянности и захлопала глазами, а Гершвин продолжал:
- Если вы недовольны тем, что я представляю здесь интересы семьи Кротовых, то меня это тем более удивляет. Ведь все слышали показания фигуранта Фролова о том, как он подбросил в дом моих подзащитных пакет с наркотическим веществом.
- Крайнего нашли, чтобы своих клиентов отмазать, запрессовали мальчишку! - нашлась женщина.
- Этот бред я даже комментировать не буду, - отрубил Гершвин, - и настоятельно вам рекомендую сменить тему, пока вы еще не договорились до обвинения в клевете в присутствии свидетелей. Благо далеко мне ходить, чтобы подать иск, не придется.
- Какой иск? Какая клевета? У меня же дети! - растерянно пробормотала манифестантка.
- Тогда тем более думайте головой получше, а потом говорите, - посоветовала Вероника, - а не считайте, что вам весь мир обязан и все с рук сойдет только за то, что вы родили детей, - вспомнив рассказы Таси и одно из своих журналистских расследований, Орлова добавила:
- В Питере на Лебедевке даже есть специальные камеры для беременных и женщин с маленькими детьми. Перед законом все равны.
Оппонентка тихо отошла, зато другая сварливо заорала:
- Ага! Равны! "Мажоров" выпускают, блатных отмазывают, а если человек с голодухи булку украл - его сажают!
- Это кого у вас за булку посадили? - поинтересовалась Вероника.
- Обманывать нехорошо, гражданка Епифанова, - обернулся Роман Павлович, - ваш брат вовсе не булку украл, а две бутылки "Финляндии" емкостью по 0,7 литра, почти килограмм пармской ветчины и блок сигарет "Парламент"... В "Онего" они с дружком забрались на склад, - пояснил следователь Веронике и Науму, - патрульные их через несколько часов неподалеку в парке, на задах, нашли - чуть тепленьких. "Погуляли" ребята лет на пять.
Наум громко выразительно присвистнул, снова подняв брови.
- Однако! "Финляндия" с пармской ветчиной! С претензиями пареньки оказались! Что же вы хотите, - обратился он к сконфуженной Епифановой, - это уже в сумме получается кража в крупных размерах, да еще с проникновением в складское помещение! Статья 158, часть вторая! Встретитесь с братом, скажите ему: в следующий раз, когда захочется выпить, а денег не окажется, пусть не выделывается, аристократа из себя не корчит, а крадет как все - "йогурт" и пакетик "Кириешек" в супермаркете, тогда его никто не посадит, а просто отберут краденое, надают по шее - и гуляй, свободен, - давясь смехом, заключил адвокат и добавил:
- Знайте мою доброту: я вам даже счет за консультацию выставлять не буду! Дарю вам скидку 100%!
Если бы вы знали, за сколько Наум обычно консультирует, поблагодарили бы за щедрый подарок, - тоже смеясь, сказала Вероника.
Поняв, что все попытки спровоцировать скандал и деморализовать противника напрасны, демонстрантки отступили.
*
Вернувшиеся из совещательной комнаты судьи совершенно ошарашили всех принятым решением.
Наталью Михайловну и ее детей согласились выпустить под домашний арест при условии постоянного нахождения в квартире по улице Весенней, запрета на пользование гаджетами, телефоном и другими средствами связи и визиты гостей, исключая адвоката, следователя и курьеров, доставляющих повестки. И озвучили сумму залога, под который соглашались на такую смену меры пресечения.
Услышав названную цифру, Вероника сначала подумала: "В Питере бы три раза по столько потребовали!". А потом: "И откуда они сходу возьмут такую сумму?.. Жесть. Тоже мне, согласились с адвокатом. Кротовым негде взять деньги для выплаты залога, а значит, их с чистой совестью отправят в СИЗО: мы, мол, готовы были пойти им навстречу, но, раз у них не оказалось денег, то - увы!"...
И тут кто-то из задних рядов попросил слова.
Панкратова разрешила, и на трибуну поднялся лощеный молодой человек в темно-синем костюме, узких остроносых ботинках и модных очках в дорогой оправе. Под мышкой он держал папку из натуральной кожи.
- Михаил Никитич Дымов, - представился он, - юрист компании "Морской Инкорпорейтед". Если вы позволите, я готов внести названную вами сумму залога, Ваша честь.
По залу прокатилось изумленное "ах". Вероника даже при своем немалом журналистском стаже тоже была ошарашена. Похоже, Виктор с Наумом все предусмотрели и накануне не говорили об этом, не желая сглазить.
По лицу Натальи Михайловны Орлова поняла, что вдова Кротова уже знает о том, что дорогого петербургского адвоката для них нанял и оплатил Виктор и что "Каупервуд" не заинтересован в отжатии их фермы. С подзащитными Наум всегда был честен и прям.
Когда пристав отпер клетку и отступил, пропуская Наталью Михайловну с детьми, Науму устроили в зале такую овацию, что под потолком лопнуло две лампочки. В общем ликовании потонуло шипение кого-то из манифестанток насчет "отмазывания" и "всяких прохиндеев". Судье Панкратовой долго пришлось стучать молоточком, призывая к порядку прежде, чем в зале снова воцарилась тишина.
Наум сиял. Галантно отодвинув стулья для Натальи Михайловны и Анжелы, он стоял, ожидая, пока сядут они. Вернувшись на свое место, Гершвин смерил насмешливым взглядом красного злого прокурора. Дмитрий Львович понимал, что его ждет нагоняй за то, что он провалил первое же слушание. Он-то готовился, исходя из того, что у Кротовых будет кто-то из местных адвокатов, бесплатный государственный защитник, а с ними обычно проблем не возникает. А если в дело вмешался Морской и оплатил этой семейке лоера № 1 в Ленобласти, шансы выигрыша в противостоянии свелись к нулю. И все равно крайним окажется он, прокурор! Зло покосившись на Гершвина, Дмитрий Олегович стал собирать бумаги.
*
Проводив Кротовых до трехэтажного дома дореволюционной постройки с эркером, лепниной и кариатидами у парадного, где в советское время проживали исключительно представители местной номенклатуры, Ника и Наум не спеша отправились по улице.
- Фуууу, - шумно выдохнул Наум. - Надеюсь, они не нарушат домарест. Не зря же я их выцарапывал!
- И как ты столько успел всего за сутки? - искренне удивилась Вероника. - Ты их всех на суде сделал!
Гершвин гордо вскинул голову:
- Если я за что-то берусь, то делаю на совесть. А уж если вижу подставу, и подавно дерусь за клиента, как лев. Хоть сто прокуроров на тряпки порву!
Он осмотрелся:
- Гм, а мне тут даже начинает нравиться. Хотя в кофейном автомате на этот раз отключено электроснабжение. И я так и не узнал, есть ли здесь банкомат.
- Есть. Рядом с пельменной.
- Кстати, о пельменной. Не пригласить ли мне тебя туда? Забегался - ни завтрака, ни обеда и уже голоден, как стая волков! Неровен час штаны потеряю!
- Я тоже, - представив себе такую картину, Вероника рассмеялась. - Все утро бегала на пожарище, собирала материал, а оттуда прямиком помчалась в суд. И от пельменей не откажусь.
- Тогда идем скорее, пока штаны еще держатся, - усмехнулся Гершвин, - перекину Танюхе деньги и поедим.
- Хорошо, что твои дети не поведутся на "заманчивые" предложения, - сказала Ника, пока они ждали свой заказ в опрятном бежево-розовом зале. - Многие подростки клюют - им интересно попробовать, приобщиться к взрослой жизни, расширить сознание, как они думают. И оказываются на крючке у негодяя, который выжимает из них все до копейки.
- Я со своими жестко поговорил, - сжал кулаки Наум. - Без купюр поведал о последствиях употребления даже самых "легких" и "безобидных" препаратов, дал почитать истории из жизни, показал фотографии и сказал: "Все они думали, что просто попробуют и ничего с ними не станется. И все ошиблись. Вот и думайте, что для вас важнее - потешить любопытство или сохранить ясный ум и здоровье надолго". Таня по обыкновению заспорила со мной: зачем я показываю детям эту жуть, но они меня поняли правильно и согласились. Но, - понизил голос Наум, - узнай я, что вокруг их школы шастает торговец, и тем более если он подкатывал к Стасику или Аленке, я бы его в сортире утопил, - сквозь зубы процедил адвокат. - Хоть я и "воскресный папа", но все же отец.
- И очень хороший, - тихо сказала Ника.
Им принесли "обедоужин" - двойную порцию пельменей с индюшатиной для Наума и ассорти - для Вероники. Обильно сдобрив пельмени сметаной, Гершвин несколько минут молчал, уплетая их за обе щеки. Вероника не успела съесть и полпорции, а Наум уже вылавливал из миски последние пухлые кругляши.
- Готовить тут умеют, - довольно улыбнулся адвокат, подвигая к себе чай и тарелку с теплым румяным штруделем.
- А я тебе говорила. А ты думал, что тут дыра.
- Признаю заблуждение, - утолив голод, Наум стал намного мягче и уже не язвил. - Витек-то каков! А ты в курсе, что он собирается выкупить ферму на торгах и оформить дарственную на Кротовых?
- Вернуть им ферму? Нет, не знала.
- Я и сам только в перерыве на суде узнал, от Дымова, который внес залог. Разговорились в буфете, когда кофе пили.
- Он мне недавно говорил, что подумает, как повернуть эту историю против тех, кто ее замутил, и очистить свое имя.
- Да, эффектный пиар-ход: перекупить ферму и вернуть хозяевам!
- А может для него это не только пиар. Когда надо, он пойдет по головам. Но и человеческое ему не чуждо.
- Ладно, не буду развивать дискуссию, - Наум мешал сахар в чае. - Удивительно, но это даже похоже на настоящий чай! А на вокзале, где я прокуковал все утро, подсовывали бурду из пакетиков. Я ею нахлебался, как верблюд.
- Здесь почти все настоящее, - Вероника оперлась подбородком на ладони. - Эх, а в Новоминскую я пока еще не нашла времени съездить. Хоть посмотреть, в каком сейчас состоянии дом дедушки и бабушки.
- Давай завтра съездим, - предложил Наум. - Мне тоже интересно взглянуть на забытую деревню. Сделать стори по мотивам некрасовского стихотворения...
- Опять нафоткаешь рассказ в картинках с едкими комментариями с обязательным селфи на фоне сельсовета? - улыбнулась Вероника.
- Едким не буду, - пообещал Гершвин, - я уже понял, что это твоя малая родина, и буду предельно тактичен. Стори будет философской и немного грустной. Мне, блин, самому режет глаз этот диссонанс: в Питере и Москве - блеск, великолепие, клубы, бутики, салоны; по вооружению мы впереди планеты всей, - адвокат уже не ехидничал, а откровенно высказывал наболевшее, - в "Коринтии" за один ужин можно чью-то месячную зарплату прожрать! В Мариинку самый г...й билет на места под самой крышей, откуда ни хрена не видно, две штуки стоит, а партер - в разы дороже! А на периферии есть еще деревни, где дороги дождями размыло еще лет двадцать назад; автобус туда ходит раз в неделю, и то если не сломается, и, извини, до сих пор по нужде во дворе орлом сидят! Не за столом будь сказано. Я тут уже услышал, что в Новоминской совсем плохи дела. Осталось там с десяток стариков, выживают, как могут. И язвить на эту тему я не буду. А вот обсудить ее всерьез необходимо.
- Да, не помешает, - согласилась Вероника, допивая свой кофе "Как раньше" и морщась от избыточной сладости и изобилия сгущенного молока.
В аллее с деревянными фигурами они закурили на скамейке. Гершвин, хмурясь, листал почту на смартфоне. Вероника отправила СМС маме и сестре, потом ответила на письма Лили и Таси.
- Хорошо, что ты спас Кротовых от СИЗО, - сказала она, пряча смартфон. - Говорят, что в Ладожске изолятор находится в старом здании, где капремонта не было уже лет сорок и условия там хуже, чем были в старых "Крестах".
- Вот так всегда у нас, - буркнул Гершвин, - везде считают, что преступника или подозреваемого достаточно просто изолировать от общества и помешать дальше совершать противоправные действия. А у нас еще и условия, как нарочно, создают аховые. Военнопленных в "Абу-Грейб" только ленивый еще не пожалел, а я бы таких жалельщиков, блин, в московскую Бутырку, в старый корпус, или в наши прежние Кресты бы привез, да по общим камерам провел да носом бы натыкал, как котов: а ну ищите десять отличий! Ах, нет разницы? Так почему вас ужасает то, что творится за тысячу верст, а у себя под носом вы ни черта не видите?! Американцам с военнопленными так нельзя обращаться, а нашим, с нашими же людьми, можно?! И по колониям бы их повозил, особенно тем, что на "строгаче"...
Вероника снова вспомнила рассказы Таси и две недели, которые подменяла ее однажды на Лебедевке. Да, и ей приходили тогда в голову аналогичные мысли. Почему в других странах ограничиваются лишь крепкими затворами и надежной охраной, но содержат подследственных и даже осужденных в нормальных условиях, а старые корпуса Лебедевки или "Крестов" мало чем отличаются от средневековых узилищ? Тем более что в СИЗО находятся люди, чья вина еще не доказана, а значит, вполне может быть, что среди них есть и ошибочно обвиненные, и жертвы "подставы". Следствие чаще всего затягивается и без конца продлевается, и человек может провести под стражей не один год. Так почему нельзя создать там хотя бы относительно нормальные условия? Хотя, в Колпине, кажется, тоже это поняли...
- Может, считают, что благоустройство казенных домов - не первоочередная задача, есть более важные дела, - сказала она. - У меня была подборка на эту тему года три назад...
- Я читал. Эк ты там продернула кое-кого!
- Тасе потом от начальства досталось за то, что она под видом сменщицы привела журналистку.
- Ну, кому же понравится, когда из их шкафов все скелеты вываливают, - ухмыльнулся Гершвин.
Из аллеи Наум направился в "Монрепо", чтобы поработать над материалами дела Кротовых, а Ника спонтанно вскочила в подошедший автобус, идущий на улицу Купеческую, где недавно они с Виктором ели мороженое в "Снежинке". И круглый, глазастый, как в детстве, автобус привез ее на остановку между арт-кафе и домом за коваными воротами.
"Могла бы и пешком дойти через парк, всего четверть часа быстрым шагом", - запоздало подумала девушка.
Выпив в "Снежинке" чашку доппио с малиновым чизкейком, она зашагала к дому Виктора и у калитки встретилась с юристом Дымовым. Молодой человек приветливо кивнул ей и сел в припаркованную у тротуара серебристую "БМВ" каплевидной формы. Итак, Виктор уже дома.
Вероника нажала на кнопку звонка у калитки. Глазок одной из видеокамер повернулся к ней, и из домофона раздался голос Морского:
- Я знал, что ты придешь!
*
Виктор удобно расположился в кресле у горящего камина, закинув ноги на обитую бархатом скамеечку. На нем был длинный халат из золотистой парчи поверх белой рубашки и узких черных брюк. На коленях у Морского в позе Грифона на Банковом мосту возлежал величественный Мася.
- Рад тебя видеть, - улыбнулся Морской. - Извини, что встречаю тебя сидя, но сама видишь, каковы обстоятельства. Мася не любит, когда его будят, и спросонья может обидеться даже на меня.
- Понимаю. Будить спящего манула - это еще похлеще, чем спящую собаку, - ответила Вероника. - Я хотела поблагодарить тебя за помощь Кротовым. Не знаю, зачем ты это делаешь, но я рада, что из зала суда они отправились домой, а не в изолятор.
Виктор предложил ей сесть в кресло рядом с ним и после небольшой паузы ответил:
- Если кому-то из моих будущих политических противников нужна была показательная жертва для того, чтобы дискредитировать меня, то поломать им игру для меня - святое дело!
А потом уже тихо добавил:
- Да и Кротовых я знаю. Василий с моим братом служил. Они и на то задание вместе пошли. Алешка тогда Василия спас, ценой своей жизни. А здесь, дома, в мирное время...
От их голосов Мася проснулся и недовольно заворчал. Потом потянулся, разминая мощные, но коротковатые лапы, и спрыгнул на пол. "Безобразие, - читалось на его морде, - только заснул, а вы тут разговорились!"
- Мася, не ругайся, - Виктор наклонился и погладил манула. - Сам видишь: ко мне пришла гостья.
Манул басовито ответил чем-то вроде "вау".
- Привет, Мася, - сказала Вероника.
- Вау, - повторил манул, толкнулся крутым лбом в ее ладонь и гордо прошествовал к выходу из гостиной.
- А утром я ездила в "Релакс", - вспомнила Ника, - видела, КАК ты с ними разобрался.
- Полумеры в данной ситуации бесполезны, - сказал Морской, озвучив почти слово в слово ее мысли на эту тему и повторив мнение Гершвина. - Они хороши только для очистки совести: ах, я сделал все, что мог, но сами видите... А я хотел не совесть очистить, а город - от мерзавцев, торгующих живым товаром. У вас вот стараются не перегибать палку, - Виктор подался вперед, складки халата ярко блеснули в свете ламп, - и что? Много толку?
- Только для очистки совести, - ответила Вероника.
- Ну, вот. А я именно решил проблему. Специально отдал приказ: никаких жертв или покалеченных. Хватит того, что притона больше нет, а клиенты бежали оттуда без штанов, - он зло усмехнулся, и его закаменевшее лицо на минуту стало старше. - Впредь еще сто раз подумают прежде, чем снова пойти в злачное место!
*
Представив себе эту картину, Вероника невольно рассмеялась и добавила:
- Но ведь ты дал им уйти, и "Релакс" может появиться заново, уже за пределами твоей сферы влияния. Так что "змею мы рассекли, но не убили".
Виктор покачал головой с такой торжествующей улыбкой, что было ясно: он предусмотрел все и ничего не оставил на волю случая.
- А кто тебе сказал, что я дал им уйти? - спросил он. - Я дал им возможность какое-то время так думать. У участкового, который крышевал "Релакс", на носу служебное расследование, и я не считаю, что он будет молчать, как партизан в гестапо, когда поймет, что раскрыт и может оказаться крайним за неимением других мальчиков для битья. И из вербовщиков вытрясли кое-какую информацию прежде, чем дать им коленом под зад. Да и у хозяйки, которая сдавала дом владельцу сауны, сохранились его паспортные данные. Он, дурачок, был уверен, что "нет у нас методов против Кости Сапрыкина", и предъявил настоящий документ. Все, он уже в федеральном розыске, и как только появится в Питере (а он явно навострил туда лыжи, чтобы затеряться в мегаполисе, тут к гадалке не ходи), его тут же попросят проследовать. Персонал сауны никуда не денется, Нестеров их круто возьмет за шиворот. Эх, жаль, что ты не сможешь тут задержаться, чтобы посмотреть на показательный судебный процесс, который поднимет мне рейтинг перед выборами! - азартно воскликнул Морской, пружиной вскочив с кресла. - Это будет шоу!
- Сериал "Пешки в чужой игре" уже заявлен в "Телескопе", и главред подпишет мне командировку на все суды, связанные с этим делом, - ответила Ника, поудобнее поставив ноги на скамеечку поближе к камину. Виктор прошелся по гостиной. Полы его золотого халата развевались, как крылья или мантия волшебника.
- Мне кажется, - сказала девушка, - что Свиридов, полицейский, у которого на участке работал "Релакс", не просто так поставил под удар свою службу, согласившись прикрывать бордель. Рисковать ради откатов от гастролеров, приехавших за длинным рублем наудачу, сомнительно. Сегодня они есть, а завтра исчезли или засыпались, а участковый все шишки получит.
Виктор стоял возле мини-бара и внимательно слушал ее. Сдвинул брови. Задумался.
- А вот если бы он был УВЕРЕН в том, что дело абсолютно безопасное и стабильно прибыльное, тогда мог бы согласиться на такой приработок, - продолжала Вероника. - Наум на суде шепнул мне, что будто бы арест Кротовых и конфискацию их имущества продавливает кто-то из городской администрации. Анализируя собранную здесь информацию, я начинаю понимать, что все эти события - звенья одной цепи: тотальные жалобы и проверки объектов малого бизнеса, коллекторы, выбивающие долги, закрытие магазинчиков, разорение фермы, торговля наркотиками в школах, проституция. Николай однажды сказал, будто вся эта катавасия началась, когда ты решил баллотироваться на пост губернатора.
- Да-да, - Морской побарабанил пальцами по дверце. - Я ведь покупаю за долги "музыкалку" в "Рассвете", открою там кризисный центр для жертв домашнего насилия, и под эту лавочку мне решили приписать еще кучу грехов: от уголовного дела я отобьюсь легко, а вот доверие народа и, следовательно, голоса на выборах потеряю.
- И как-то надо выловить настоящего наркоторговца, - нахмурилась Ника, - только так можно полностью вернуть доброе имя Кротовым.
- Ты поверила Фролову, что он действительно не знает, кто ему передавал указания и реквизит и оплачивал его работу? Морской открыл бар. - У меня сейчас был Дымов, мой юрист, который внес залог. Он мне поведал про этого "мистера Онима".
Вероника усмехнулась, вспомнив, как Степка рассмешил всех на суде.
- Может, и не знает, - ответила она. - Мы судим его по своим меркам, но можем и ошибаться. Парень умом не блещет. Ему постоянно нужны деньги на выпивку и игровой зал, и ему все равно, где их брать - лишь бы побольше и без особых усилий. Такому покажи крупные купюры - и он ради них сделает все, о чем попросят, даже не задумываясь, кому и зачем это нужно и что будет потом. Лишь бы было на что гульнуть.
- Верно подмечено. Хочешь глинтвейна? Все говорят, что он у меня неплохо получается.
- Не откажусь.
- А я все-таки попытаюсь его встряхнуть, - Морской привычно смешивал пряности; включил мини-нагреватель, предназначенный специально для приготовления глинтвейна в гостиной. - Дадим понять парню, что со своими сказочками по мотивам "Десяти негритят" он может загреметь надолго, как распространитель, а вот если постарается включить остатки мозгов и вспомнить хоть что-нибудь о "мистере Ониме", хоть какую-то проливающую свет информацию, то может рассчитывать на снисхождение. Если этот "Оним" - не торговец, то, по крайней мере, связан с ним. Я сужу по тому, как легко он раздобыл двести граммов "товара" для того, чтобы подбросить Кротовым: через пару дней принес!
- Послушай, я, кажется, кое-что придумала, - Ника приняла у Виктора высокий бокал с ароматным горячим напитком. - Здесь есть детские летние лагеря?
- Есть два. Спортивный и оздоровительный, - Морской стоял у каминной решетки, положив локти на мраморную доску. - А что?
- Сейчас уже начались летние каникулы, и школы закрыты. Не будет же торговец три месяца сидеть без работы до Первого звонка, верно? А значит, вполне может быть, что на летнее время он сменит место торговли и будет поставлять товар постоянным клиентам там, где они проводят каникулы.
- Ты думаешь, что нужно взять под наблюдение места массового летнего отдыха детей? - быстро спросил Морской.
- Хотя бы установить негласный контроль не помешает, - Орлова посмаковала действительно очень вкусный глинтвейн.
Морской взял свой бокал:
- Вероника, надо поднять тост за твой ум. Да, ты права. Едва ли эта сволочь будет все лето сидеть без заработка. Мы будем прослеживать лагеря, игровые и спортивные площадки, в общем, все места, где он может орудовать, пока закрыты школы. Может, так мы скорее выловим негодяя и вытрясем, кто его крышует.
- Заранее не завидую ему.
- Об этом нужно было думать раньше, - Морской не спеша отпил несколько маленьких глотков глинтвейна. - Прежде, чем открывать такой бизнес. Меня в определенных кругах прозвали Витька-Святоша за то, что я ни с наркобизнесом, ни с секс-траффиком дел не веду принципиально. Противно наживаться на этом. И тех, кто таким образом себе состояние сколотил, я презираю. Я тоже далеко не безгрешен. Но и у меня есть моральные ограничители.
- Вряд ли мэр Краснопехотского лично крышует все эти махинации, - озвучила новую догадку Вероника. - Сегодня утром он звонил Нестерову в негодовании: как полиция проглядела публичный дом у себя под носом; почему он сам узнает об этом только когда кто-то спалил злачное местечко. Я подошла к Ивану Матвеевичу, чтобы задать несколько вопросов, и услышала фрагменты его беседы с градоначальником.
- Я не удивлен, - Виктор взял пульт и включил вытяжку с легким ароматом сандала. - Вот давить мелких предпринимателей и вынуждать их закрывать магазины - это его стиль, старые добрые 90-е, эпоха кожаных курток, штанов "адидас" и золотых перстней: прессовать, мочить, бомбить. Как был "братком-молотком" смолоду, таким и остался через 30 лет, - Виктор закурил "Трисурер". - А вот взять под крылышко гастролеров, получать от их бизнеса львиную часть доходов, отжать чужую землю, да еще при этом ухитриться сунуть мордой в грязь будущего конкурента на выборах - это слишком сложная комбинация для Ионова. А вот в его окружении вполне могут оказаться какие-нибудь хитрованы, которым не хочется смены власти в городе; им при Ионове хорошо - полная свобода для маневров. Вот кто-то и решил помочь боссу выиграть выборы по-хитрому и еще пять лет в ус не дуть, но жадность фраера сгубила! - Виктор усмехнулся, и на его щеках появились мальчишеские ямочки. - Да еще и глупость человеческая. Я все-таки распоряжусь, чтобы этому дурачку, Степке, когда он будет отбывать наказание, помогали: условия помягче, "поселок" поближе к дому, передачи побольше и почаще.
- С чего вдруг такая щедрость? - Вероника тоже щелкнула зажигалкой. У камина она хорошо согрелась; вкусный глинтвейн снял ощущение тяжелой ноющей усталости, аромат сандала обволакивал, а разговор с Морским распалял ее любопытство. Интересный он человек - то выглядит неискушенным юнцом, озорным мальчишкой, то, со своими потемневшими глазами, закаменевшим лицом и ледяным голосом, превращается в зрелого, жесткого и циничного делягу. И все эти изменения происходят так быстро, что за ними не успеваешь уследить. Прямо как один из героев романов Елены Михалковой, которые обожает Тася. Вероника думала, что в жизни такого не может быть, человек не хамелеон, чтобы с легкостью менять наружность, но теперь увидела, что очень даже возможно. "А почему бы тебе не признать, - обратилась к самой себе Орлова, - что Морской уже давно интересует тебя не только как герой новой серии публикаций, но и как мужчина?"
- Если бы Степка не запаниковал, когда мы приперли его к стенке, и не выронил на бегу трафарет с рекламой "Релакса", я бы еще не скоро вышел на этот гадюшник. Да и наркоторговец оставил след, по которому на него можно будет выйти, именно благодаря Фролову. А от "Релакса" и свертка, подброшенного Кротовым, - Виктор положил руку на талию Вероники, - следы тянутся в мэрию, а тут ты еще обратила внимание на то, что слишком много магазинчиков и точек общепита в Краснопехотском закрывают по одинаковой схеме: жалобы потребителей, проверка, большой штраф, закрытие или продажа точки.
- Меня привлекло совпадение, - пояснила Вероника, у которой запунцовели щеки - то ли от вина, то ли от жара камина, то ли от узкой прохладной ладони Виктора у нее на спине. - Сначала я захожу в чебуречную, перекусить с дороги, и слышу разговор о скандалистке, у которой, якобы, ребенок отравился чебуреком. Через пару часов я пью кофе в "Хаузе", и там начинает качать права другая молодая мать: якобы в акционной коробке с маффином не оказалось подарочной игрушки, и теперь ее ребенок безутешен; плачущий ребенок прилагается.
- Небогатая фантазия, - комментировал Виктор. - Но если бы ты не оказалась сначала в чебуречной, а потом в кофейне и не увязала эти события между собой, все прокатило бы как по нотам. Никто бы не усомнился в словах разгневанной матери, если у нее на руках - очаровательный рыдающий малыш. И никто бы не задался вопросом, что за злой рок преследует молодых матерей: то их дети чебуреками травятся, то им игрушек в подарок не дают, то еще какая-нибудь напасть? Чтобы не напрягать мозги, обыватели реагировали бы стандартно: встали на сторону "яжематерей" и обдали бы презрением "хозяйчиков, которые деньги дерут, а корицу жалеют".
- Люди в Краснопехотском не глупые и не зомбированные, - Ника не терпела колкостей Наума насчет "дыры" и "дярёвни" и от Виктора не собиралась их выслушивать. - Просто здесь время идет иначе, чем в больших городах, и местные жители пока не привыкли к тотальному обману и не разучились верить друг другу. Не самое плохое, кстати, качество... Ты что, на танец меня приглашаешь? - она сняла руку Виктора со своей спины.
- А почему бы и нет? - Морской нажал еще одну кнопку на пульте, и в гостиной зазвучала многим памятная песня "Если б не было тебя". - Позвольте пригласить вас на танец, мадмуазель? - жестом мушкетера он отшвырнул на спинку кресла халат и, тонкий и гибкий, в легкой белой рубашке и узких брюках, встал перед Никой на одно колено, плавным жестом протягивая ей руку. - Если вы меня отвергнете, то разобьете мое бедное сердце, как окно, в которое влетел футбольный мяч!
Вероника не удержалась от улыбки. Ну как на такого сердиться! И ей, как и любой женщине, очень польстило то, что возможный будущий мэр Краснопехотского, бизнесмен, жестко контролирующий всю округу, стоит перед ней на одном колене и она сверху вниз смотрит на его безупречно приглаженные и блестящие волосы, а от песни Джо Дассена чувство, охватывающее ее каждый раз при встрече с Виктором, вскинулось с новой силой.
- О, нет, сударь, - в тон Виктору ответила девушка, - этот танец у меня свободен, и я с благодарностью принимаю ваше приглашение!
- Извини, - прошептал ей на ухо Виктор, когда они кружились по гостиной, - я не хотел тебя обидеть. Забыл, что значит для тебя Краснопехотское. Я беру обратно свои насмешки. Ты права. Не знать обмана, верить друг другу - прекрасные качества. Но сейчас - не их время.
Ника вспомнила, как в прошлом году они с Викой с трудом спасли маму от контракта с фирмой, предлагающей "натяжные потолки новейшего поколения" "всего" за полмиллиона. Да. Мама очень умна и начитанна. Но люди ее поколения еще живут прежними понятиями "человек человеку друг" и "людям надо доверять". И этим часто пользуются "прогрессивные" мошенники. "Целые коучинги проводят на тему, как ловчее "развести лоха на бабки", втюхав ему втридорога совершенно бессмысленную вещь", - неприязненно подумала Вероника, вспомнив один из таких тренингов, который посетила в рамках очередного расследования. Циничный обмен опытом, глумливый пересказ своих "подвигов" и злобные насмешки над человеческой доверчивостью и тщетными попытками обманутых людей вернуть свои деньги и восстановить справедливость - от этого Вероника ощутила физическое отвращение, и, выйдя из зала, она первым делом направилась в душевую, а всю одежду забросила в стиральную машину. Ощущение было такое, словно она искупалась в болоте с самодовольно трубящими на кочках пузатыми лягушками.
- И на этот раз ты даже не споришь потому, что я прав, - Виктор почти касался губами ее уха, а его руки все ласковее и настойчивее поглаживали плечи и спину Вероники.
- А еще ты - сама скромность, - парировала Ника, скользя руками по тонкому шелку рубашки на узких, но крепких и мускулистых мужских плечах.
- Я объективен и не люблю прибедняться. Хотя быть самодовольным - неинтеллигентно, а знаменитым - некрасиво, как говорил Бальмонт!
- Повторяешься в своих шутках. Ты уже изображал героя анекдотов "о новых русских" перед тетей Светой, делал вид, что перепутал Пушкина и Островского...
- А сейчас я "перепутал" Пастернака с Бальмонтом, и говорю это не тете Свете, а тебе, так что никакого повторения нет, - губы Виктора уже щекотали висок и ухо Вероники, и от этого девушка почувствовала на спине колючие мурашки, а опаска перед неизведанным мешалась с желанием пройти до конца и познать все. И физически она легко может оттолкнуть его и выбежать из гостиной, но... Но совершенно не хочет этого делать!
Она не помнила, как они очутились на втором этаже в спальне Морского и куда подевалась по дороге их одежда. Сквозь щель в неплотно задернутом балдахине над огромной кроватью Вероника увидела в кресле ярко блеснувшие в легких сумерках желтые глаза и услышала укоризненное "вааау!". Потом сонный и недовольный Мася гулко соскочил на пол и, цокая по паркету когтями и порыкивая, удалился. "Что понял, длительно мурлыча, сибирский кот", - вспомнила Вероника, когда Виктор снова осыпал поцелуями ее обнаженные плечи и грудь. Интересно, кто из барышень, до сих пор мечтательно закатывающих глаза при этой песне, вспоминает, что посвящено было стихотворение отнюдь не брутальному черноусому красавцу... "Все дьявольски-наоборот, вот уж точно сказано!" - она вздрогнула от сдерживаемой усмешки.
- Ты плачешь? - поднял голову Виктор. - Тебе было больно?
- Я смеюсь, - призналась Ника. - Мы опять разбудили Масю.
- Ничего. В это время он как раз выходит на охоту в саду. У манулов пик активности - как раз по ночам.
Какое-то время они лежали молча, обнявшись и прижавшись друг к другу всем телом. Потом Виктор приоткрыл глаза и, не поднимая головы, спросил:
- Так на чем же мы остановились?
- На том, что кто-то из мэрии не хотел смены власти в городе, - Вероника потянулась всем телом, по-кошачьи, и перевернулась на живот. Виктор лежал на боку. Его худощавое, золотистое от легкого загара тело действительно было крепким и спортивным. В отличие от многих худых мужчин, Морской без одежды не выглядел хиляком или "суповым набором".
- Теперь мне есть на что переключить Ионова, - Виктор поглаживал Веронику по гладкой спине. - Он, как и всякий "чисто конкретный пацан" начала девяностых, стремится держать все под жестким контролем и не терпит самодеятельности. Так что, если он узнает, что кто-то из его окружения шурует за его спиной и вместо пользы только все портит... - Виктор рассмеялся. - Ох, не завидую я тогда этим Самоделкиным! Мэр наш - как носорог: развернуть в нужном направлении, дать пинка под зад - и готово, попер напролом! Ему уже не до предвыборной кампании будет - лишь бы ослушникам шею намылить! Ну и кто после этого молодцы?
- Кто молодцы? МЫ МО-ЛОД-ЦЫ! - подражая героине "Экспоната", ответила Вероника и тоже рассмеялась.
Виктор улыбнулся и протянул к ней руки:
- Ну, а раз мы оба - молодцы... Почему бы нам еще раз не порадовать друг друга по этому поводу?
- Почему бы и нет, - откликнулась Ника.
*
Вероника шла через парк, оживленный даже в такой поздний час и еле сдерживала желание подтанцевать под музыку или подпеть, тем более, что на здешнем танцполе не гнались за модой и крутили песни 10 - 15-летней давности, которые она слушала в юности.
- ... Если хочешь остаться -
Останься просто так.
Пусть тебе приснятся сны о теплых берегах.
Давно за двенадцать,
Тебе в другой район,
Пусть будут все шептаться -
Утром что-нибудь соврем... - надрывались динамики голосом солиста "Дискотеки Авария".
"А мне даже врать никому ничего не надо", - подумала Вероника. Она была счастлива. Дело почти раскрыто. Остались только заключительные штрихи, и из отпуска она привезет готовый сериал с пометкой "Продолжение следует". А когда она приедет за продолжением на обещанные Виктором судебные процессы над "мистером Онимом" и деятелями из "Релакса", то будет знать, что в Краснопехотском ее ждут с радостью. Виктор с его озорными глазами, ямочками на щеках и прохладным терпким ароматом парфюма, любитель самостоятельно готовить глинтвейн и танцевать под песни французских шансонье. И недовольный Мася опять будет сверкать глазами и ворчать, когда его в очередной раз разбудят. Виктор Морской, де-факто уже хозяин Краснопехотского. Мальчик-сирота, который учил уроки, примостив тетради и книги на подоконнике в доме тетки, а в Питере, чтобы подработать к скромной стипендии, "репетировал" двоечников из благополучных семей. И Виктору есть чем гордиться - он начинал с нуля, а достиг вершин!
У "Монрепо" курил Гершвин, тоже в халате поверх рубашки и брюк от костюма. При виде золотых драконов на пурпурном бархате, Вероника чуть не расхохоталась: "Э, да вы, ребята, одного поля ягоды: любите пофорсить!"
- Полиция только что уехала, - сообщил Наум, протягивая девушке зажигалку и даже не поинтересовавшись, откуда она возвращается так поздно. - Завтра тут поставят новую дверь, с домофоном и видеокамерой и будут выдавать постояльцам магнитные ключи. А то каменный век: заходи кто хочешь... Хорошо еще, что я вовремя из душевой вышел!
- А что случилось? - обеспокоилась Вероника.
- Практически ничего. Но могло случиться.
По словам Наума, выйдя из душевой, он увидел незнакомую фигуру, скрючившуюся у двери Вероникиного номера. Долговязый сутулый парень в черной худи и широких спортивных штанах, озираясь, ковырялся в замке.
- Позвольте поинтересоваться, милейший, куда это вы собрались? - спросил адвокат.
- Я это, ну... По ходу, живу здесь, - промямлил застигнутый врасплох незнакомец.
- Да ну?! - Гершвин развел руками. - По ходу, неувязочка у нас с вами вышла! Тут, по ходу, моя подруга живет... Эй, ты чего?! Ах ты г...н гнутый!
Баллончик с перцовым аэрозолем отлетел далеко в конец коридора. Дюжий Гершвин в два прыжка настиг и мгновенно скрутил щуплого взломщика. Захлопали двери номеров. Прибежал заспанный дежурный с рецепшен. Вызванный полицейский наряд примчался через пять минут. Задержанный, Ярослав Стуков, 19 лет, курьер из мэрии, размазывая рукавом сопли по лицу, жалобно скулил, что он "по ходу давно приметил, что у той телки лэптоп четкий, а тут она вечером, по ходу, где-то зависла и он думал, типа, технику спереть и, короче, в скупку отнести", объясняя это тем, что его несовершеннолетней "герле" срочно и по-тихому нужны деньги на аборт в Ладожске потому что в Краснопехотском ничего не утаить, "а то ее, по ходу, предки убьют, а мне ваще ... оторвут!"
Воришку-неудачника отвезли в КПЗ, а Гершвин вызвонил хозяина "Монрепо" и устроил ему такой бенц, что перепуганный мужчина примчался через полчаса и сообщил, что новую дверь и аппаратуру привезут завтра, в девять часов утра.
- Курьеру из мэрии срочно понадобились деньги на аборт его подружке, - фыркнула Вероника, выслушав Гершвина, - и он не придумал ничего другого, кроме как спереть ноутбук из номера петербургской журналистки. Угу. Вполне укладывается в канву. Ты послушай, что я узнала!.. Докурим, пойдем в здание, и я тебе кое-что расскажу о местных властях!..
- Ну, теперь-то им точно песец, - потер руки Гершвин, когда Ника через час завершила рассказ. - К нам утром следователь придет, пиши заявление на Стукова, пусть его покрепче за жабры возьмут и всю правду вытрясут, за каким хреном он внезапно разохотился именно на твой компьютер! Вот где они у нас будут! - адвокат азартно сжал крепкий кулак.
*
Поездку в Новоминскую снова пришлось перенести потому, что накануне заснула Вероника поздно; наутро рабочие занялись заменой дверей парадного и служебного входов в гостиницу, а для постояльцев привезли магнитные ключи и приехал следователь, чтобы выслушать показания Вероники и Наума о вчерашнем вторжении.
Увидев его, Вероника рассмеялась:
- Роман Павлович, я вам, наверное, уже надоела!
- Отнюдь, - покачал головой майор, - на пенсии буду рассказывать внукам, как занимался делом о попытке кражи компьютера с материалами расследования у великой Орловой!
- Тем более что вора задержал не кто иной, как сам Гершвин, лоер номер один! - по профессиональной адвокатской привычке Наум решил присутствовать при беседе Вероники со следователем.
Снизу доносились жужжание, лязг и оживленные голоса рабочих. Наум плотнее прикрыл дверь номера. Наступила тишина. Роман Павлович достал блокнот и диктофон.
Записав и оформив показания, следователь согласился на чашку кофе и сообщил, что задержанный Стуков упорно стоит на своем: ему нужны были деньги для беременной пассии, вот он и решился на кражу.
- А откуда он узнал, какой у Вероники лэптоп? - спросил Гершвин. - На улицу она его не выносила и никому не демонстрировала. И почему поперся именно в ее номер на втором этаже? Почему вообще полез в гостиницу, а не попытался стибрить сумку или барсетку в кафе или на платформе или телефон у пьяного вытянуть? Вы об этом его не спрашивали?
- Спрашивал, - ответил Роман Павлович.
- И что он отвечает?
- Мычит и мямлит свое "короче, по ходу". Но я уже проверил - девушка у него действительно есть, дочь вахтера из мэрии, Кристина Лосева, 16 лет. Насчет беременности пока не знаю: видимых примет интересного положения у нее не замечено.
- Может, ему на самом деле нужны деньги, - предположила Ника, - и кто-то предложил Стукову заработать по-легкому за кражу моего ноутбука с "Пешками в чужой игре"?
- Знаете, как вы можете расколоть его? - Гершвин вальяжно откинулся на спинку видавшего виды кресла с красной гобеленовой обивкой в рубчик. - Слушайте и учитесь, дети мои!
- Спасибо, Наум Моисеевич, - кивнул следователь, внимательно выслушав Наума. - Так я и сделаю. А то уже надоело слушать про его любовную драму, строгих родителей Кристины и деньги на срочный аборт...
Оставив мужчин обсуждать способы вызвать Ярослава на откровенность, Вероника набросила ветровку, в кармане которой лежали сигареты, и вышла из гостиницы.
Алый "Мазератти" стоял у тротуара; из окна выпирал огромный букет роз. "Уж не предложение ли он делать явился? - подумала девушка. - Хочет видеть меня первой леди Краснопехотского?.. Надеюсь, что нет. Это только испортит наши отношения моим отказом, а я этого не хочу..."
- А что случилось? - спросил Виктор после долгого поцелуя. - С чего вдруг в "Монрепо" так внезапно кинулись менять двери? - он указал на возню у входа в гостиницу. Двое рабочих, потея и матерясь от натуги, примеряли тяжелую металлическую дверь к проему.
- Пошли лучше поговорим в чебуречной, - предложила Вероника, представив себе блистательного Морского в маленьком зальчике под изумленными взглядами Нюры и Петровны.
- Пойдем, - не моргнув глазом, согласился Виктор, - я не откажусь перекусить.
- Вам как обычно? - приветливо улыбнулась Веронике Нюра. - Один сыр, одно мясо и кофе-эспрессо?
- Да.
- И мне то же самое, - добавил Виктор.
Буфетчица крикнула повариха: "Два с сыром, два с мясом!" и перевела взгляд с изображения Хабаровской плотины на нежном абрикосовом фоне на лицо посетителя.
- Это, что ли, вы?! - изумилась она.
- Я, - улыбнулся Морской. - Шел мимо, проголодался, дай, думаю, зайду!
- Петровна! Петровна! Мяса побольше положь!.. А у вас помельче не будет? Утро еще, сдачи не наберется...
- Сдачи не нужно.
- Подкупаешь избирателей? - шепнула Ника, когда они расположились за столиком, покрытом хрустящей от крахмала скатертью. - Да еще в присутствии работника СМИ?!
Виктор фыркнул, подтянув рукава белой водолазки от "Фальконери":
- Просто не люблю таскать с собой мелочь, а безнал тут не принимают.
Он был одет на первый взгляд очень скромно - джинсы, жилетка, водолазка, белые мокасины. Но Никин наметанный взгляд безошибочно определил, что куплены эти вещи явно не в стоковом магазине и не на задворках и каждая из них стоит немалых денег. Русые волосы гладко зачесаны назад и стянуты на затылке в тугой "хвост". Лицо совсем юное, мальчишеское.
Ника вспомнила вчерашний вечер, когда узкие, сейчас иронично улыбающиеся губы Виктора становились такими горячими, а ухоженные руки так крепко держали и так жадно и в то же время бережно скользили по ее телу: "Моя! Только моя! Никому не отдам!".
Морской тоже молчал, глядя на нее, и пауза затягивалась.
Вечное самоуверенное и дерзкое выражение исчезло с его лица. Взгляд смягчился, и полуулыбка была уже не нахальной, а мягкой и теплой.
- Я очень хотел увидеть тебя, - сказал Виктор, дотронувшись до Вероникиной ладони.
- Да. Я поняла...
Заказ им принесла сама повариха Петровна, обычно не покидающая кухню. Белокурая великанша, настоящая Брунгильда в поварском халате и устрашающих размеров крахмальном колпаке. Она тоже во все глаза смотрела на Виктора, снимая тарелки с подноса, а он вскочил и улыбнулся ей во весь рот:
- Лилия Петровна! Вот так встреча! Теперь я сюда часто буду заходить - вашему мастерству можно доверять!
- Смотри-ка ты, не забыл старуху, - тоже заулыбалась повариха. - Смотри-ка ты, какой стал! А давно ли на перемене ко мне в буфет за пирожками прибегал! Я у них в школе шеф-поваром была, - пояснила она Веронике, - ох, и любили ребятишки мои пирожки да котлеты!..
- По тебе этого и не скажешь, - Вероника смерила взглядом стройную фигуру Виктора и снова смущенно замолчала, вспомнив, какое сильное, гибкое и пластичное у него тело.
- Не в коня, видать, корм, - гулко рассмеялась Петровна.
- И потом, - сказал Виктор, когда повариха ушла на кухню, готовить чебуреки для шумной запыхавшейся семьи с тремя детьми, пришедшей с платформы, - она меня еще жалеючи подкармливала. Знала, что у тети кроме меня еще семь ртов, и подкладывала то пюре побольше, то лишний пирожок. Хорошо, что у них сейчас свое дело, это лучше, чем в школьном общепите работать.
- Свое-то свое, да их тоже замучили проверками, - ответила Ника, - одна женщина написала на них жалобу, что, якобы, ее ребенок отравился здесь чебуреком, я тебе рассказывала...
- Да, помню. Ясно, - Виктор сдвинул брови, достал смартфон и начал быстро водить пальцем по экрану. - Разберёмся. Отстанут.
Смартфон пискнул, извещая о новом сообщении. Морской прочитал СМС, удовлетворенно кивнул и снова спросил:
- Так что случилось в гостинице? То хозяин не спешил менять двери, говорил, что дорого, в копеечку влетит, а нынешние еще неплохи, а тут вдруг расстарался: металлическая дверь, домофон, магнитные ключи. Клад, что ли, на околице откопал?
- Не знаю насчет клада. Может, и откопал, после того, как Наум понес его по всем кочкам из-за того, что в гостиницу кто угодно войти может. В "Монрепо" вчера вечером, когда я была у тебя, арестовали воришку, который пытался взломать дверь моего номера.
Морской опустил вилку с куском чебурека и нахмурился. Рот превратился в узкую полоску.
- Якобы ему срочно нужны были деньги по личным обстоятельствам и он решил обокрасть мой номер в "Монрепо".
- Твой или и Гершвина тоже?
- Мой, так как я "по ходу где-то зависла". Наум поймал его за шиворот, выйдя из душевой. А ведь у меня на столе стоит лэп-топ с "Пешками в чужой игре"...
- Ага, - Виктор кивнул. - Ясно. Что-то еще?
- Самое интересное - это его место работы, - Ника выдержала интригующую паузу.
- Мэрия? - догадался Морской.
- Ну, вот, весь эффект мне испортил, мог бы сделать вид, что не догадываешься.
- Сообразил по азартному блеску твоих глаз, - Морской встал, перегнулся через стол и коснулся губами ее виска.
- Это курьер из мэрии, - подтвердила Ника. - Девятнадцать лет; по описанию - почти точная копия Степки.
- Такие Степки - просто находка для всяких аферистов, - резюмировал Виктор, - недалекие лоботрясы, не любят мозги напрягать, сиречь "париться", хотят жить по-легкому, "на позитиве", и им все равно, где брать деньги на легкую жизнь. Облить бензином сеновал на ферме у друга - запросто. Подлить отраву в поилку - не вопрос. Подложить в шкаф пакет, не интересуясь, что там внутри и зачем это нужно - за не фиг. Влезть в чужой номер - ноу проблем. Рекламу секс-услуг на тротуаре рисовать - с удовольствием, только плати, даже если там его сестру или любимую девушку выставят на продажу. Деньги ведь, в их разумении, не пахнут, зато на них столько классных вещей можно купить, и в игровом зале сидеть до посинения, и выпить, и девочку подцепить! И зачем заморачиваться моральными аспектами, проще поджечь сеновал, подбросить пакет, натрафаретить рекламок и идти с удовольствием проматывать гонорар...
Он с горечью покачал головой и снова занялся чебуреком. Ника поняла, что эта тема почему-то болезненна для Виктора, по каким-то личным причинам. И что он в свои двадцать лет, даже будучи полуголодным студентом в чужом большом городе, все равно не согласился бы на легкие заработки сомнительного пошиба. Да, он не безгрешен, как и любой человек в большом бизнесе, но и у него есть свои моральные ограничители. "Меня в определенных кругах прозвали Витька-Святоша", - вспомнила Вероника.
- По-моему, он неспроста полез именно в твой номер, - Морской принялся за второй чебурек. - Начало "Пешек" в "Телескопе" произвело фурор, все ждут продолжения, и кое-кто, не желающий, чтобы все их делишки выплыли на свет Божий - все их подставные жалобщицы, организованные проверки, коллекторы из Ладожска и пакеты в шкафах. Вот этот человек, или кто-то из его приспешников и решил помешать публикации материала. Физически тебя здесь защищает мое имя, да и причинить вред известной петербургской журналистке они боятся, чтобы не привлечь к себе внимание питерских следственных органов, вот они и решили спереть твой лэп-топ или просто попугать тебя, оставить вскрытый номер со следами вторжения, думая, что любая женщина после такого предупреждения испугается и, жалобно подвывая, кинется собирать чемоданы... Так, я уже догадываюсь, кто из ионовских способен на подобную комбинацию!
- Я не "любая женщина", - обиделась Ника.
- Да, но тот, о ком я думаю, по старинке считает женщин "слабым полом", милыми пугливыми глупышками, существами, созданными только для удобства и удовольствия мужчин. И вот он-то как раз мог додуматься до этого десанта "яжематерей" с жалобами во все местные инстанции и до попытки пугнуть тебя.
- Но кто же это? - нетерпеливо спросила Вероника, забыв про недоеденный чебурек. - Или ты тоже хочешь выдержать красивую паузу, как на сцене?
- Тетя Света поведала тебе о моей актерской карьере? - улыбнулся Виктор. - Да, было время, играл в школьном театре. С "Мизантропом" мы даже в Питере выиграли конкурс на лучшую актерскую труппу среди школьных коллективов Ленобласти...
- Ты играл Альцеста?
- Уж точно не Дюбуа! Интересно было сыграть не шаблонного "горе-от-ума", а неоднозначный характер.
- Я пару лет назад смотрела его в театре Комиссаржевской.
- Я не видел эту постановку. Но у нас была запись постановки Эфроса на Таганке, где Альцеста играл Валерий Золотухин. Я смотрел на его игру и понимал, что должен дотянуться до этого уровня, не ударить в грязь лицом, не халтурить. Ведь в Питере спектакли школьных коллективов смотрели и оценивали корифеи, творческая элита. И я собрал все свои силы, чтобы сыграть перед ними не просто как можно лучше, а безупречно. После финального поклона за кулисами чуть в обморок не упал, настолько был морально вымотан.
- А сколько тебе тогда было лет?
- Тринадцать.
- Сложная роль для такого юного актера.
- Да, многие так считали. Но я думал, что это барьер, который я должен взять. И справился. Так вот, Ника, к твоему вопросу... Я думаю, что воду мутит помощник мэра, Астафьев, некто вроде его правой руки и "серого кардинала", друг детства... Вполне в его стиле.
*
Звонок смартфона в сумке Вероники раздался, когда они с Виктором не спеша шли мимо амбулатории и Дома детского творчества к такому же беленому одноэтажному и краснокрышному зданию мэрии.
- Орлова, ты уже в курсе? - раздался взволнованный голос секретарши главного редактора, Милены. - Это насчет твоих "пешек". Сегодня утром в Питере...
- А что может быть известно в Питере о деле в Краснопехотском, такого, чего не знаю я? - Ника остановилась возле жестяной фигуры Кота с мольбертом у входа в Дом детского творчества.
- Хозяина борделя сегодня утром арестовали в Шушарах, - сообщила Мила, - когда он выходил из такси. В Шушарах его друзья живут; он хотел у них переждать, а его уже там полиция дожидалась! Нам знакомые из РУВД скинули инфу!
- В Шушарах? - переспросила Вероника, покосившись на Морского, который терпеливо дожидался окончания разговора. "Как в воду смотрел. Ведь он вчера так и сказал: если хозяин "Релакса" побежит в Питер, то тут же попадется!". - М-да, символично, что его задержали именно в Шушарах!
- Не поняла фишку, - после долгой паузы пробормотала Мила, едва достигшая двадцатилетнего возраста.
"Ясно. "Буратино" она не читала, иначе вспомнила бы, кто такая Шушара. И, наверное, тоже считает, что "Агния Барто - это, по ходу, мама, а "Золотой ключик" - это конфеты, а Крупская - это конфетная фабрика", - подумала Вероника, а вслух сказала:
- Шушарами раньше называли крыс. И, наверное, в этом поселке их водилось очень много...
- А, ясно, - скорее из вежливости поддакнула Милена. - В общем, главный уже отправил туда ребят, собрать побольше инфы, они тебе скинут, когда все узнают.
- Супер. Кого отправил?
- Алену и Стаса.
- Прекрасно, с ними работать - одно удовольствие.
- Смотри к обеду "мыло", - напомнила Милена, - они должны за это время обернуться.
- Обязательно.
- Я был прав, - триумфально вскинул голову Морской. - Думаю, его быстро расколют, и он, лишь бы не ехать в Ладожский СИЗО, где рукой подать до родни тех девчонок, которых они эксплуатировали, а ждать суда в Колпине, в относительно нормальных условиях, будет разговорчив!
- Витя, - Вероника остановилась возле ограды детского сада, - можно задать тебе один вопрос? Не по работе, лично?
Из-за густых, подстриженных кустов доносились голоса и смех играющей детворы. Уже распустилась сирень, и прохладный утренний воздух был наполнен ее первым нежным ароматом. Виктор какое-то время молчал, рассматривая светло-сиреневые гроздья первых цветов и рассеянно поглаживая кончиками пальцев одну из них.
- Спрашивай, - наконец сказал он.
- А почему ты так жаждешь не просто уничтожить "Релакс", но и разделаться буквально со всеми, кто там работал? - спросила Ника. - Почему ты так разъярился, когда узнал о нем? И вообще избегаешь иметь дело с подобными бизнесменами, хотя многие деловары этим не брезгуют, некоторые даже бравируют: "Ни на чем не огребешь такого бабла, как на чьей-то голой заднице!".
- Пойдем, присядем, в ногах правды нет, а история длинная, - Морской кивнул в сторону лавочки под двумя пышными зелеными липами. Его лицо дрогнуло и закаменело, и Вероника поняла, что попала в цель.
- Как раз на 15 метров от детсада отошли, можно и покурить, - Морской достал "Трисурер". - В общем, ты своим вопросом попала в яблочко. У меня ко всем этим "релаксам" личный счет имеется.
Они закурили. Глядя мимо Вероники куда-то вдаль, Виктор продолжал:
- Пока я учился в Питере, такие вот, выражаться не буду, погубили тетину старшую дочь. Дина, первая красавица школы, умница, вслед за мной на золотую медаль шла. И вот в последний школьный год за ней начал приударять хлыщ - красивый, как ди Каприо в "Титанике", при деньгах, не то, что стригунки-одноклассники; красиво ухаживал... Я с тех пор этот "Титаник" видеть не могу! Да... В общем, он ее опутал, вогнал в долги. А потом уже другие люди, рангом повыше, дали понять Дине, что долги отдавать надо, а если денег нет - то отрабатывать.
Виктор говорил спокойно, но чувствовалось, что это не безразличие, а от того, что вся боль уже закончилась, выболела. Брови сдвинулись, уголок рта подергивался.
- Бросила школу, стала все чаще исчезать из дома. А однажды вообще ушла и не вернулась. А потом в ее вещах нашли справку, результаты теста на СПИД. Положительные. Что с ней случилось - узнать так и не удалось. То ли уехала втайне, от позора. То ли наложила на себя руки. А может, хозяева убили... Как отработанный станок утилизировали, - слова давались Морскому все труднее, словно у него пересохло в горле. - Или кто-то из клиентов отомстил за то, что она его заразила... Тетя все еще хочет верить, что Дина жива. А я... Я в 14 лет полгода ждал мать, когда она однажды вечером ушла за околицу искать Алешку. Так и не дождался. Вернее, дождался. Весной нашли, когда снег стаял. В овраге под обрывом. И с тех пор я в чудеса не верю.
Вероника осторожно положила ему руку на плечо. Морской благодарно накрыл ладонью ее пальцы.
- Тогда я ничего не мог сделать, - тихо сказал он, - тетя мне в Питер не сообщала, только когда на лето приехал, узнал... Не знал; не вмешался; не спас. Тогда их лавочку быстро прикрыли: отец одной из девчонок, егерь из лесничества, собрал товарищей, пришли в боулинг, где вся эта шваль околачивалась, и всех постреляли. Но Динку-то это не вернуло. А теперь, когда новая шваль появилась и начала наших девочек в рабство загребать, школьниц втягивать, расклад уже другой - я здесь человек не последний, уже не пацан девятнадцатилетний, силу имею и могу защитить других девушек от того болота, в которое уже затянуло мою двоюродную сестру!
Он поднял голову, и Вероника снова увидела жесткую линию рта и стальной блеск глаз.
- Ты тогда не был ни в чем виноват, - сказала она. - Даже если бы сразу узнал. Тогда никто ничего не мог с ними поделать...
- Егерь так не считал и смог отплатить за честь своей дочери, - отрезал Виктор. - А я в это время в Питере конспекты строчил и над учебниками корпел, пока здесь медленно убивали мою сестру.
- Они уже поплатились и за нее, и за других, - Вероника замялась. - А если бы ты тогда тоже пришел с ружьем в боулинг, то сейчас не смог бы так легко разделаться с "Релаксом" и вообще не стал бы тем, кто ты есть сейчас.
- Да, ты права, - не сразу ответил Виктор, - и я тоже это понимаю, но все равно... Я устал терять близких людей. К двадцати годам - уже пятеро. Дядя не мог смириться с исчезновением Дины. Все бегал, искал дочь, пытался хоть что-то выяснить. Ну и, видно, узнал что-то, тщательно скрываемое. В милиции дело почти сразу закрыли: мол, пьяная драка, обычное дело. А дядя больше кружки пива в субботу отродясь не пил. Но тогда у нас не было возможности доказывать правду, а местным долдонам разбираться лень: если все очевидно, то чего париться - можно закрыть дело и не валандаться. Это сейчас бы они у меня сайгаками заскакали, - он сжал кулак, постукивая по колену. Ника, глядя на его руки, снова как наяву ощутила, какими нежными и ласковыми они были вчера; как он дотрагивался до ее груди - словно касался лилий в Приоратском пруду, и щекам снова стало тесно и жарко. Нежность и сила, ласка и стальная непреклонность, мальчишеский озорной кураж и жесткий прагматизм делового человека - все эти противоположности прекрасно уживались в этом человеке, с которым она познакомилась всего несколько дней назад и который прочно занял ее мысли... "Нашла время об этом думать! И перед Наумом неловко - ведь он ВСЕ понял, но ничего не говорит потому, что это будет сложный разговор. Он уже не первый год пытается за мной поухаживать, а я кормлю его "завтраками". И сюда помогать мне он приехал не просто так, хотя после трудного судебного процесса охотнее съездил бы в горы, поднялся бы на очередную вершину или занялся бы своим любимым сноубордингом! Да, я его ценю, как друга. Но он-то хочет другого..."
Ника прервала эту мысль на полуслове, решив подумать об этом в другое время. Сейчас не до личных дел. Сначала нужно закончить "дело о пешках", и отвлекаться нельзя. Кротовы все еще под следствием, а их дом - под дамокловым мечом аукциона. Вот что сейчас самое важное.
- Летние лагеря для подростков уже взяты под контроль, - Морской предложил ей руку, и они отправились дальше по улице под липами. День был солнечным, деревья охотно делились своим ароматом и густой тенью, и идти под ними было приятно. - Другие места для массового отдыха молодежи тоже мониторят. Чем скорее мы прихватим настоящего торговца, тем скорее с Кротовых снимут подозрение, и Астафьеву останется только съесть свой ботинок без соли, если это он придумал таким образом лишить меня голосов на выборах.
В разговоре снова возникла пауза, но, к счастью, в Краснопехотском нет таких расстояний, как в Петербурге, и Виктор с Вероникой уже остановились у входа в городскую администрацию, окруженную пышными розовыми кустами. Аромат роз заглушал все остальные запахи.
- Ты уже продумала, как подступишься к Ионову и Астафьеву, если пробьешься к ним?
- Буду надеяться на экспромт.
- Если что, я здесь. У меня кое-какие дела в мэрии, - Виктор посторонился, пропуская Нику в дверях вперед.
"И в совхоз ты тоже совершенно случайно ехал мимо гостиницы, и меня у остановки дожидался тоже случайно. Угу... Интересное совпадение, вот только что-то не верится в него!".
*
Разговор на повышенных тонах Вероника услышала, еще не дойдя до приемной мэра Краснопехотского, Ионова Е. В., если верить табличке на двери.
- ... только тупить хорошо умеет, - прозвучало окончание фразы. - Влип, дебил, вытаскивай его теперь!
- Щас. ... ему, а не вытаскивание! Сам наблудил, полез к бабе в номер, пусть теперь получает, что заслужил!
- Да? А что, если он расколется и сольет, зачем на самом деле в ее номер полез?!
- Ну и пусть говорит. Так ему и поверят, - доказывал резкий срывающийся голос с легкой картавинкой. - Решат: хочет выкрутиться, вот и врет напропалую. Сам засыпался, урод малолетний, сам пусть и расхлебывает!
- Вот нужно нам было это перед выборами, - удрученно гудел монотонный нутряной бас. - Пешки, ..., эти, в чужой игре! Ну кто мог подумать, что эта девка до всего докопается?!
- Мужика у нее нет, вот она дурью и мается, сует нос куда ни попадя! Одинокие бабы всегда бесятся от недо...!
"Ошибаешься, - усмехнулась Вероника, - не все в жизни зависит от хорошего секса, вы склонны переоценивать влияние своих мужских достоинств на наш ум. И мозги я после вчерашнего вечера не растеряла, и мир не сузился в моих глазах до мужской ширинки!".
Она догадалась, что картавый мужчина - это помощник мэра Астафьев, привыкший смотреть на женщин свысока, а басовитый - сам градоначальник, Е. В. Ионов.
- Думаешь, Морской ее еще не огулял? - прогудел мэр. - У него не заржавеет, расторопный, сопляк, всюду жеребчиком скачет!
- Этот еще Морской, - картавый крепко выругался. - Мало его, видать, в детстве ремнем учили! А то знал бы свой шесток и не лез куда не след!
- Поучи его, попробуй, - звякнуло стекло, что-то забулькало в стакан. - Сам ведь знаешь, кто за него топит...
- Да знаю, ...! И ведь они ему пробьют поляну. Молодым, ..., везде у нас дорога, а старикам везде у нас коленом под зад!.. Ты чего, обалдел? С утра уже лакаешь! После обеда совещание, а ты опять с выхлопом придешь!
- Да ладно. Разгону всем дать и хвосты накрутить я и после стопаря смогу. Тебе тоже глотнуть не помешает, а то трясешься тут, как обос...шийся кот!
- Сам ты уже обделался, - пробурчал картавый, - надо было тебе эти "стекляшки" прессовать именно сейчас? Вот теперь расхлебывай как знаешь.
- Для себя, что ли, старался?! - обиделся мэр. - Я же сани летом готовил; построили бы на месте того клоповника ТЦ, так кто бы туда пошел, если под боком "стекляшки", где все купить можно, не отходя от дома? Сидели бы продавцы за кассами, в стены бы плевали! Мы бы что, покупателей пинками бы гнали в "АсИо"?
- Тьфу. Вот и решил проблему и с территорией, и с конкурентами. Ферма на месте, а мы в полной ж...!
Звякнули стаканы. Вероника тихонько шагнула назад, радуясь, что на проходной никого не оказалось, и они с Виктором прошли в здание незамеченными. А в извилистом коридоре оказалось очень просто затаиться и услышать такой интересный разговор...
И вдруг девушка наткнулась спиной на живую преграду.
- А что это вы тут делаете?! - рявкнул, грозно глядя на нее, грузный животастый мужик в черной форме охранника. - Вы как вообще сюда попали?! Ваш пропуск?
"Так-так, утро перестает быть томным, перефразируя слесаря Гошу. Ладно, удостоверение у меня в кармане, Виктор - поблизости, а Наум - на связи. Так что как бы тебе не оказаться в галоше, толстячок!"
*
- Вот мое удостоверение, - Вероника раскрыла перед охранником книжечку. - Орлова, "Невский телескоп". Я пришла сюда с господином Морским, и...
- Морским, океанским, - забубнил толстяк, явно упиваясь своей хоть и мизерной, но властью и возможностью слегка "попрессовать" "питерскую фифу"; когда еще такая возможность выпадет. - А вы, мадам, у себя в Питере тоже в учреждения как на базар за картошкой ходите? Э? Пропуск-то ваш покажите! Он у вас где?!
Вероника чуть не ответила ему в рифму, просто чтобы посмотреть, как пузан нальется краской от злости, но сдержалась.
- А нам некому было выписать пропуска, - сказала она. - На проходной никого не оказалось. Мы ждали пятнадцать минут, потом решили, что пропускная система тут не работает, и прошли по своим делам.
- А должны были стоять и ждать, - злился толстяк, - дежурный тоже человек и тоже может по надобности отойти. И не врите про пятнадцать минут, вахтера всего пять минут не было. Нравится нахальничать и переть всюду без спроса, так и скажите.
- Судя по всему, у вас часы неправильные, - не осталась в долгу Вероника, - или ваш вахтер огурцы молоком запивает. В передней есть видеокамера, она должна была зафиксировать, сколько времени мы ожидали! В течение именно пятнадцати минут.
- Ладно, с вахтером сами разберемся, без вашей тут прессы, - пробурчал охранник, - должен был турникет закрыть, терроризм повсюду, а тут по мэрии шастают посторонние... - он скользнул взглядом по роскошной Вероникиной груди и крутым бедрам, и мысли его явно приняли совсем другое направление. - Поднимите руки.
- Что? - изумилась журналистка.
- Я должен вас проверить. А то крутитесь тут, понимаешь, у кабинета мэра, а может, у вас оружие в карманах или пояс шахида. Ну, живо!
- Не имеете права, - отрезала Ника, - по закону личный обыск должен проводить человек одного пола с обыскиваемым. Позовите сотрудника-женщину, и пусть она меня проверяет!
- Ты, сильно умная! - охранник сдавил ее плечо до боли, пытаясь заломить руку девушки за спину и дыхнул чесноком ей в лицо, - я тебя сейчас вообще в подсобку заведу и полностью обыщу везде, где хочу и как хочу!
От боли у Вероники потемнело в глазах, а потом вспыхнул гнев. Да как он смеет? Думает все списать на бдительность на посту, а заодно и поразвлечься с "террористкой"? Интересно, многих ли он успел вот так же застращать и "завести в подсобку"?
В удар коленом она вложила всю силу и ярость, и толстяк, багровея и ловя ртом воздух, долго пятился по коридору, тщетно пытаясь сохранить равновесие, но в конце концов завалился на необъятный зад.
- Да я тебя теперь, - засипел он, - за нападение при исполнении... В Мордовию поедешь!
- А фи-фи не хо-хо? - насмешливо спросила Вероника, переводя дыхание и растирая ноющее от боли плечо. Потом вытащила из кармана свободных джинсов диктофон. - С этой записью тебя мой адвокат гораздо быстрее в Заполярье на лесосеку отправит. Не на ту напал!
- Какого тут разоряетесь?! - заорал, выходя из приемной мэра, высокий долговязый мужчина в темно-синем костюме и дорогих очках. - Вам тут что? Кабак? Конюшня?!
По тому, что он заметно картавил, Вероника узнала Астафьева. "На ловца и зверь бежит". Вот он, режиссер-постановщик большей части событий в Краснопехотском в эти месяцы, атаки на малый бизнес, разорения фермы Кротовых и если не сам "мистер Оним", то уж точно его куратор.
- Да вот, - обернулась она, бросая диктофон обратно в карман, - прихожу сюда, чтобы попасть на прием к Евгению Владимировичу, а меня встречают так, что я еще нигде не видела ничего подобного. Прождала полчаса вахтера, чтобы получить пропуск, потом увидела, что турникет открыт и пошла искать кабинет мэра, и вдруг меня хватают, как магазинную воровку, угрожают и оскорбляют!
Ника выдержала эффектную паузу, посмотрела на поникшего на полу охранника и сверкающего глазами из-под очков Астафьева и добавила:
- Да еще вчера именно ваш курьер пытался вскрыть дверь моего номера в "Монрепо". Ему понадобились деньги для беременной подружки, как он объяснил в полиции. Дисциплина, я как посмотрю, тут не в почете!
- Пошел вон с глаз моих, идиот, - зашипел, задыхаясь от злости, Астафьев, надвигаясь на охранника. - Уволен, проваливай за расчетом и чтоб глаза мои... А на вахте кто?! Рощин? Опять съе...ся посреди рабочего дня, а вы его покрываете?!
- Но, Павел Никитич... У него дочка в больнице, - замямлил охранник с таким видом, что теперь Веронике стало его жалко. - Ее вчера оперировали... Он только туда и назад в больницу отбежал, узнать, как ребенок себя чувствует...
- В рабочее время он должен быть на вахте, - сдавленным от ярости голосом процедил Астафьев, - а деточками, вавочками, пеленочками и горшочками заниматься только в нерабочее время. Я говорил об этом, или нет?! - он зашелся кашлем, кое-как отдышался и заключил:
- Пусть тоже идет за расчетом, когда соизволит явиться! Я предупреждал! Развели бардак! Тьфу! - он со злостью плюнул прямо на свежевымытый пол. - Позорите нас перед прессой, рас... - он сконфуженно покосился на Веронику, - раздолбаи! - вовремя нашел замену крепкому слову чиновник. А Вероника запоздало напряглась: а что, если толстяк сейчас скажет о включенном диктофоне в ее кармане? Там ведь не только угрозы охранника записаны. Но и услышанная Никой часть СЛИШКОМ конфиденциального разговора в кабинете мэра...
- Павел Никитич, она тут под дверью околачивалась, и у нее... - подтвердил ее худшие опасения толстяк, но конец его фразы потонул в яростном вопле:
- Ты еще здесь?!! Вон, я сказал! И Рощин тоже пусть катится! Я вам устрою! Туалет на вокзале мыть пойдете!!!
Толстяка словно ветром сдуло. Видно зная, что бывает, когда помощник мэра начинает истошно орать, парень предпочел не искушать судьбу.
- Поразгонять вас всех! - кипел от гнева Астафьев. - Не мэрия, а хлев! Как же меня все это уже ...! Извините, барышня. Я понимаю, неприятная ситуация, - он страдальчески закатил глаза. - Беда с кадрами в глубинке! Толковых работников взять негде, вот и понабирали кого есть! Сами видите!
*
Наконец-то Вероника встретилась с человеком, о котором пока знала только понаслышке. Мэр Краснопехотского, Евгений Владимирович Ионов. И чаще всего она слышала о нем не лучшие отзывы.
Дородный мужчина в дорогом черном костюме не без труда выбрался из тесноватого для его крупного тела кресла, пытаясь загородить могучей спиной от взгляда журналистки бутылку виски и два стакана на столе.
- Вероника Викторовна, рад вас приветствовать и приношу извинения за то, с чем вам пришлось столкнуться за дверью моего кабинета, - он шагнул навстречу девушке, обдав ее густым запахом парфюма и спиртного. - Не подумайте о нас превратно. Вахтер-головотяп и охранник-идиот больше здесь работать не будут, такие кадры только позорят нас и бросают тень на весь коллектив.
- Мы как раз хотели с вами поговорить, Вероника Викторовна, - за спиной у мэра Астафьев спрятал бутылку и стаканы в стол и что-то прошипел. Слов девушка не разобрала, но Ионов от них побагровел, и на мгновение Нике показалось, что Ионов сейчас ударит помощника. - Если бы вы сами не пришли, мы бы вас пригласили.
- Значит, я опередила ваше приглашение.
- Присаживайтесь, Вероника Викторовна, - теперь Ионов лучился гостеприимством и любезностью, - может, кофе? Или прохладительного? Можете курить.
Астафьев устроился за длинным столом напротив Вероники и снял очки, чтобы протереть запотевшие стекла. И черты его лица показались девушке очень знакомыми. Ну да, он похож на следователя Романа Павловича, только лет на двадцать старше. "Он - Павел Никитич, а следователя зовут Роман Павлович, - подумала Вероника. - Жаль, я не обращала внимания на фамилию Романа в протоколах. М-да, теряю хватку: это нужно было узнать сразу же!".
Девушка в строгом костюме с короткой юбкой принесла поднос с тремя чашками кофе, бисквитами и пепельницей. "Какой контраст, - подумала Вероника, - то чуть ли не мордой в пол укладывают, а теперь обхаживают, как важную персону! Хотя по идее, они должны меня ненавидеть. Надо быть начеку!".
- Мы хотели обсудить с вами лонгрид о пешках в чужой игре, - словно услышав ее мысли, перешел к делу Ионов.
- Он был под ударом, - ответила Вероника, - вчера в мой номер пытался проникнуть вор, который хотел украсть лэптоп и продать. И кстати, выяснилось, что он - сотрудник мэрии, курьер.
Ионов шумно вздохнул и взъерошил пятерней густые седеющие кудри.
- Из милости дурака взяли, неуч, школу с двойки на тройку окончил, только на посылках бегать и способен, - сказал он. - И вот что вышло.
- Отец за него просил хоть к какому-то делу сынка-балбеса пристроить, - добавил Астафьев, - все, отныне никакой благотворительности! Вот уж не ждали!
- А вы знаете его отца? - спросила Вероника.
- Вы тоже его знаете, - Ионов выудил из шкафа бутылку рижского бальзама и от души сдобрил им свой кофе. - Он причинил вам несколько не очень приятных минут в коридоре. Извините, Вероника Викторовна, - он удрученно покачал головой. - Можно вывести людей из деревни, но деревню из людей - увы, никак! Им только быкам хвосты крутить, а не в приличном месте работать. Мне очень жаль, что вам пришлось с ними столкнуться. Вот уж яблочко от яблони: отец - хамло, сын - вор!
- Может, отец и не хамло, просто не смог совладать с собой от шока после ареста сына, - попыталась заступиться за старшего Стукова Вероника.
- Воспитывать надо было сынка получше, чтобы шока не было! - припечатал ладонь к столу Астафьев. - Мой вот сроду воровать не пошел бы, я за него спокоен! А если отец ничем, кроме журналов, извините, с голыми бабами, не интересуется - то и сынок у него вырос, как бурьян на грядке!
- А у меня вообще четверо, - добавил Ионов, - и ни за кого краснеть не приходится. В общем, мы от этих дефективных отделались, и слава Богу.
Ника про себя усмехнулась. "Да. То, что я слышала у двери. Ярослав попался, и от него моментально открестились: мол, сам накуролесил, сам и виноват, а мы вообще ни слухом, ни духом! И ведь ничего не докажешь. Парень "крайним" оказался. Срубил, называется, денег "за нефиг делать"!"
- Так что мы хотели вам сказать о "Пешках", Вероника Викторовна, - побарабанил пальцами по столу Астафьев. - Вы проделали большую работу. Снимаем шляпы перед вашими упорством и трудолюбием. Но вот только есть один аспект, который вам неизвестен.
- Простите, - перебила его Вероника, - я краем уха услышала фрагмент вашей беседы, подходя к кабинету...
Рука Астафьева дрогнула, когда он тоже подливал себе в чашку с кофе бальзам, и напиток перелился через край. У мэра заиграли желваки на скулах. Мужчины быстро переглянулись, беспокойно гадая, что именно слышала петербургская журналистка.
- Ферму Кротовых планировалось снести, чтобы построить на ее месте гипермаркет "АсИо", - продолжала Вероника. - Спасибо, - она приняла бутылку с бальзамом и тоже добавила чайную ложечку ароматной жидкости в свой кофе.
- Да, вроде "Ашана", - слегка расслабился Ионов. - Ну а что? Попытка не пытка. Я думаю, что здесь большой тэ-цэ лишним не будет.
Вероника молчала, вспоминая бетонные квадраты и ступеньки крылечек, облицованные веселенькой узорчатой плиткой, ведущие в пустоту, и подумала о людях, которые работали в этих магазинчиках, и о тех, кто вложил в свое дело все силы и деньги. А теперь хозяева магазинчиков потеряли все, и продавцы, наверное, мыкаются без работы. Краснопехотское - не Питер, которому рабочие руки нужны всегда и везде; здесь, потеряв работу, непросто найти новую. Но тем, кто заранее избавлялся от конкурентов, до этого дела нет.
- Гипермаркет - это много рабочих мест, - Астафьев уже не в первый раз удивил Нику способностью отвечать на невысказанное. - Туда охотно примут всех, кто раньше работал в "стекляшках", закрытых после ряда проверок, проведенных по жалобам потребителей. Вы можете себе представить, какой штат персонала нужен для предприятия, подобного "Ашану" или "Карусели"?
- Конечно, насидевшись без работы, люди с радостью побегут в ваш торговый центр, - не удержалась от сарказма Ника, - еще и свечки поставят за здоровье его хозяев-благодетелей. Но я не считаю, что это благодеяние - сначала выбить у людей почву из-под ног, потом поманировать, пока строится центр, а потом предложить работать на вас!
- Это не благодеяние, госпожа Орлова, это - бизнес, - вальяжно откинулся на спинку кресла Астафьев.
- Штука жесткая, - добавил Ионов, - выбивается сильнейший. Естественный отбор! Вот когда я биологию выучил, на практике, - сострил мэр. - Да и потом магазины закрывались не по моей прихоти, - он выразительно поднял пухлую красную руку, - а по жалобам потребителей, после проверки, как признанные несоответствующими государственным стандартам качества и безопасности, прошу заметить!
- Да... - задумчиво сказала Вероника. - Ребенок отравился чебуреком; ребенку не дали акционную игрушку... Что там еще в списке?
- Ребенок упал потому, что на входе не было таблички "Осторожно, ступенька!", - не моргнув глазом, ответил Астафьев. - А что, разве в Питере не жалуются на подобные казусы?
- И часы на кассе сбились на шесть минут, а потом продавцов оштрафовали за то, что они отпустили спиртное до 8 часов утра, - Ника закурила, - и в гостинице один из жильцов, видимо, из очень-очень далекой галактики прилетел и очень сильно головой ушибся при посадке, и поэтому забыл, что в номерах курить нельзя, и перебудил всю гостиницу ранним воскресным утром, а потом сайт "Монрепо" дружно завалили дизлайками и гневными отзывами "Фу, безобразие, ужас, больше не приеду!".
- Диз... простите, чем? - наморщил лоб Ионов.
- Значками антипатии в интернете, - прошипел Астафьев и заерзал, видно, пытаясь лягнуть под столом Ионова, но не дотянулся. - Ну да, кому понравится, когда в семь утра дико воет пожарная сирена...
- А откуда вы знаете, в котором часу это случилось? - навострила уши Вероника. - Я ведь не сказала, когда именно начался тарарам!
- Надо же, случайно угадал, - не моргнув глазом, выкрутился Астафьев. В тандеме с Ионовым он явно играл роль мозгового центра. - Вероника Викторовна, не провоцируйте нас на неосторожные высказывания, их не будет, пока вы записываете беседу. Я слышал, как вы пригрозили Стукову-старшему отправить его в Заполярье за сексуальные домогательства при помощи диктофонной записи. И полагаю, что диктофон вы так и не выключили.
- Поэтому вы сразу отправили его за расчетом, - покивала Вероника, - чтобы я не смогла написать о том, что в мэрии работают хамы, пристающие к женщинам, и вахтеры, самовольно покидающие пост ради семейных дел. Жена Цезаря должна быть вне подозрений?
- Уфффф! - шумно выдохнул Ионов. - Да, от таких кадров надо избавляться, чем быстрее, тем лучше! У нас тут не дом призрения и не бордель с танцульками! Вы и так в своих "Пешках" нас в помойке изваляете, без штанов перед народом выставите, а тут еще эти, мммммм... ну, чудилы, - мэр достал огромный клетчатый платок и вытер лицо. - Вообще хлев какой-то по описанию получится. Опозорили нас перед прессой, пусть катятся... эээ... куда подальше! Пашка! Какого ты ногой дергаешь? Я те ща дерну! - забывшись, гаркнул Ионов, которого помощник после очередной попытки все-таки изловчился лягнуть под столом. - Хочет, пусть записывает! Все равно вопрос уже решенный! А антипиар - тоже пиар!
- Много все равно не болтай, - огрызнулся Астафьев, - и кончай бальзам подливать, хорош уже, языком метешь, как дворник метлой!
Вероника невольно хихикнула.
- Рабочий момент, - натянуто улыбнулся ей Астафьев, - мы с ним десять лет за одной партой сидели и привыкли общаться так, сан-фасон, по-простому. Извините, если мы вас шокировали.
- Журналиста из отдела расследований шокировать трудно.
- Ладно, - Астафьев вздохнул и снова сел напротив Ники, - Вероника Викторовна, я знаю, что по-настоящему вы заинтересовались этими событиями после самоубийства Василия Кротова и ареста его жены и детей. Вы проявили похвальное человеколюбие, спасая Наталью, Федора и Анжелику. Снимаю шляпу, - он картинно притронулся к гладко причесанным, почти не тронутым сединой волосам. - Не беспокойтесь. "Мистера Онима" скоро задержат.
- Вы уверены? - поймала его на слове Ника, которую насторожил этот поток комплиментов, и пристально всмотрелась в лицо помощника мэра. Она уже поняла, что сын, о котором пару раз упомянул в разговоре Астафьев - это Роман Павлович. Они и внешне похожи. Вот только у отца на лице уже отпечатались приметы пристрастия к "рюмке антистресса" и глаза под очками все время нервозно бегают, как у кота перед чердачной дракой.
- Чует моя чуйка, что скоро он где-то да высунется, - не повел бровью Астафьев, - возле лагеря, или турбазы, куда детей отправляют на лето и начнет свой товар предлагать. А там его уже ожидают. Хоп голубчика под белы руки - и капец его бизнесу, добро пожаловать в "солнечный Магадан"!
- Откуда вы знаете? - сорвалось у Вероники. Только вчера она разговаривала с Морским о том, что люди Виктора будут отслеживать все места летнего отдыха детей, чтобы изловить торговца. А сегодня бизнесмен сказал ей, что наблюдение уже установлено... Или у мэрии есть свои люди в окружении Виктора, и они сливают хозяевам информацию?
- Сын как раз ищет этого дилера, - Астафьев не спеша выбрал бисквит, надкусил уголок. - Он, как и вы, склонен верить Кротовым и хочет найти того, кто нанял Степку-дурачка подбросить пакет. Так что у всех мест, где летом собираются дети, кроме "морских" дежурят еще и полицейские в штатском.
- Так, - натянуто усмехнулась Вероника, - вряд ли Виктору понравится, что за ним не только следят и подслушивают его КОНФИДЕНЦИАЛЬНЫЕ - она выделила это слово интонациями - разговоры, но еще и заимствуют идеи.
- А если не заимствуют? - подал голос мэр. - Если его безопасники мирно договорились с Ромкой о совместной работе по ловле наркоторговца?
Вероника молчала, ожидая продолжения.
- И договаривались не втихаря от босса, - продолжал Ионов. - Вероника Викторовна, у вас не совсем правильное видение ситуации. Мы с Морским не враги. Видите ли...
- А я думала, что вы не прочь задать ему ремня.
- Не прочь, конечно. Кто же спорит. Но с Морским враждовать - лучше сразу застрелиться. Поэтому нужно с ним договариваться добром. С деловыми партнерами он честен, не "кидает" и не "разводит". И найти с ним косенсус всегда можно...
- Консенсус, блин! - поправил Астафьев. - Нам самим в городе эта шваль перед выборами не очень-то нужна. Всякие пушеры, сутенеры, рэкетиры... Своими силами с ними не справиться. Да вы и сами знаете. У вас ведь в Питере все это тоже есть.
Ника сжала зубы. Лишнее напоминание о том, что в ее городе несколько лет безуспешно борются с процветающим бизнесом торговцев "кисками" и "красотками" в очередной раз больно ее уязвило.
- У властей руки связаны, - пояснил Астафьев, - они могут действовать только в узких рамках закона, иначе сами отвечать будут за беззаконие. А в этих рамках получается, что они только пальчиком грозить могут: ай-я-яй, нехорошо, нельзя так. И любая потаскуха только им в лицо плюнет, посмеется и дальше пойдет работать... извините за резкость.
Вспомнив о двоюродной сестре Морского, Ника резко ответила:
- Девушкам, которых вовлекли в этот бизнес, чаще всего не до смеха. Да, некоторые из них взялись за эту работу добровольно и их это устраивает, но немало таких, кого завлекли по глупости, наивности, легкомыслию. Смеются в основном их хозяева, зарабатывающие на этих юных глупышках, которых беспощадно эксплуатируют, а потом выбрасывают на обочину, как отработанный товар, И заменяют новыми!
- В любом случае нам такие, эээ... такие субъекты в городе не нужны, - уклонился от диспута Астафьев, - и Морской нам очень помог, прикрыл этот, ммм... "Релакс". А Нестерову теперь осталось всех "бизнюков" подобрать и закрыть куда следует.
- Участковый, на территории которого работала сауна, уже отстранен от работы, и в его отношении проводится служебное расследование, - сообщил Ионов. - Я Нестерову уже разгоняй дал: что это такое, у него под носом бордель открыли, и участковый об этом ни мур-мур, зато за год машину приобрел, "ауди", жене шубу спроворил, А дочку в Питер учиться отправил. Вот пусть и отчитывается, с каких таких доходов и как он "Релакс" прошляпил!
Ника снова достала сигареты. Ясно. Похоже, правды она так и не доищется. А если и узнает - то не докажет. "Мистера Онима" сдадут в руки правосудия, чтобы закрыть дело. Он один ответит за свой бизнес. За протекцию "Релаксу" накажут участкового, который сто раз пожалеет о том, что позарился на легкие деньги и за шубу и машину подставил себя под удар. Будут осуждены хозяин и персонал "Релакса". пойдут по этапу юные, жадные и глуповатые Степка Фролов и Ярик Стуков - за то, что хотели в легкую заработать на выпивку, игровой зал и девушек. А кукловоды так и останутся в тени; легко бросят все нитки, за которые дергали своих марионеток, и не исключено, что первыми растопчут своих бывших кукол, вопя "зло должно быть наказано!"...
- А Кротовы? - спросила она. - Значит, вся эта травля против них была организована только потому, что их ферма занимает очень удобное место у самой дороги и на ее месте хорошо смотрелся бы ваш мегамолл?
- За Кротовых не волнуйтесь, - скривил рот Астафьев, - Морской выкупит их ферму и оформит дарственную на Наталью с детьми. Строительство придется передвинуть. Кротовы после окончания следствия вернутся домой...
"И я верну им фамильный сервиз и самовар".
- Но вы снова не учли одного "но", Вероника Викторовна...
*
Ника вопросительно посмотрела на помощника мэра.
- Но перенос места стройки займет время, - пояснил Астафьев, - пока переоформят документы, пока придет подтверждение, в общем, долгая песня. И люди, которых вы так жалеете, работники закрывшихся магазинов, еще дольше просидят без работы, перебиваясь случайными заработками. Это в Питере не так страшно потерять работу - в больших городах всегда и везде нужны рабочие руки. А здесь - дефицит рабочих мест, люди держатся за свою работу, и потерять ее - настоящая беда. Так они уже года через полтора, а может и раньше, получили бы работу в "АсИо", а кто-то бы и на стройке подкалымил бы. А так - жди, пока выберут новое место для торгового центра, пока все должным образом оформят. Вот, чего вы добились, ломая копья за Кротовых.
- Я все равно с вами не соглашусь, Павел Никитич, - ответила Вероника, - что можно пожертвовать одной семьей ради нескольких сотен рабочих мест.
- Да помилуйте! - Астафьев даже раскашлялся от волнения, - кем вы нас считаете? Язычниками, приносящими человеческие жертвы золотому тельцу?! Никто не собирался уничтожать Кротовых физически! Их ферма несла убытки и была уже на грани банкротства! Им предложили продать землю за хорошие деньги...
- А когда они отказались, пошло-поехало, - продолжила Вероника, - то коровы заболели, то сеновал сгорел, то "закладка" в шкафу обнаружилась!
- Ну, за эти художества ответит Фролов, - не моргнув глазом, ответил помощник мэра, - тоже мне, Отелло сопливый, девчонка его отшила, он и начал вредить ее отцу! Сам же сознался.
- Многовато совпадений, - усмехнулась Орлова.
- Бывает, - ответил Астафьев.
- Все равно через год-два им придется продавать ферму, но уже за значительно меньшие деньги, - Ионов заворочался по-медвежьи, выбираясь из тесноватого для его огромного тела кресла. - Она уже практически разорена, причем без всякой нашей вины. Вот, что бывает, когда бизнесом начинают заниматься люди, не имеющие к этому способностей. Может статься, что вы и им оказали медвежью услугу. Вероника Викторовна, им предлагали очень хорошую цену за землю. А так придется продавать за гроши, или отдавать за долги!
Вероника презрительно хмыкнула, глядя на краснолицего седеющего толстяка, застрявшего в кресле с гербом.
- Не перекладывайте с больной головы на здоровую, - ответила она. - Кротовы отказались от сделки, и на них посыпались неприятности еще задолго до того, как в Краснопехотское приехала я. Так что "завиноватить" меня у вас не получится. Я всего лишь спасала людей, которых собирались осудить и отправить в места лишения свободы на несколько лет, чтобы тем временем распорядиться их землей и они не смогли защитить свой дом. И даже если у них снова дела пойдут не блестяще - это только их проблемы. И ничьи больше. А может, дела у них пойдут на лад, когда руководство бизнесом возьмет на себя Анжела после учебы в петербургском вузе. Она сможет поднять хозяйство и ваш торговый центр будет покупать у нее молочную продукцию. Анжела хочет учиться не в какой-нибудь сомнительной академии, которая сегодня есть, а завтра - неизвестно. Она наметила поступить в Университет профсоюзов. Я сама там училась и знаю, какой там уровень преподавания. У Запесоцкого готовят хороших специалистов, и кафедра бизнеса там такая же хорошая, как кафедра журналистики, где училась я.
- Не могу с этим не согласиться, - вмешался Астафьев, который понял, какие комплименты скорее придутся по душе гостье. Стандартные фразы о красоте Орлову интересуют мало, а вот похвала уму и профессионализму произведет лучшее впечатление на журналистку.
- Если вы хотите создать предприятие, равноценное "Карусели" или "Ленте", - продолжала Ника, - то там у покупателей должен быть выбор. У нас в торговых центрах выставлены продукты разных марок на любой вкус!
- С удовольствием примем кротовскую продукцию, если она будет отвечать стандартам качества и изготовлена с соблюдением санитарных норм, - заверил Астафьев. - Не только же Женькиной сестре кормить область сметаной и кефиром!
Вероника не удержалась от присвиста:
- Подождите... Настоятельница монастыря, при котором работает молочная ферма, - сестра Евгения Владимировича?
- Да, - Ионов отошел к дубовому шкафчику, подозрительно долго там возился, чем-то позвякивая и булькая; вынырнув из недр шкафа, он спешно задвинул вглубь стаканчик, крякнул и блаженно улыбнулся. - Мать Манефа. Вика в миру. Была педиатром, семья, трое детей. И вдруг, в тридцать пять лет, бац - и ушла от мира. Мне-то Викуша объяснила причину, да я обещал не разглашать...
- Как только по пьяни еще не растрепал, - фыркнул Астафьев, - тебя после пары стопарей так разбирает, не остановишь!
- Пашке она нравилась, - разглагольствовал мэр, - красивая деваха была, вроде вас. Ух! Во! - он показал руками в воздухе контуры женской фигуры. - Волос копна до пояса! Когда она за того балтийца вышла, Павлуха с горя неделю квасил...
- Заткнись уже, - печально попросил Астафьев, - охота тебе перед прессой до трусов раздеваться, твое дело, а меня уволь. Я, между прочим, - обратился он уже к Веронике, - в прошлом году льняную свадьбу отпраздновал, тридцатипятилетие совместной жизни, как после армии женился, так с одной женой и живу и не понимаю эту нынешнюю моду, кузнечиком скакать направо и налево!
- Рада за вас, Павел Никитич. Не беспокойтесь. Личные подробности я разглашать не буду. Профессиональная этика СМИ для меня не пустой звук.
- Это редкость среди современных журналистов.
- А монастырская продукция действительно очень хорошая. Мне нравится.
- За это ее все тут и покупают, а не потому, что мы Вику продвигаем по-родственному или по дружбе, - с жаром произнес Астафьев. - Вика - она по жизни отличница: если делать - то лучше всех! Школа с золотой медалью, институт с красным дипломом, работа - с Доски почета не сходила, семья - дай Бог каждой! В монастыре к 45 годам - уже настоятельница! Молочная продукция - язык проглотишь, всю область кормит! Монастырь - процветает!
Ника ощутила симпатию к незнакомой пока матери Манефе, которую к тому же до пострижения звали, как ее сестру. Да и принцип Виктории-Манефы - "Если делать - то лучше всех" - был ей не чужд.
- В общем, дай Бог удачи Анжелике Васильевне, - заключил Астафьев, - если, конечно, после Питера она вернется в родные края. Будем только рады!
- Теперь она точно вернется, - сказала Вероника, - после гибели отца Анжела не бросит мать. Федор поступит в мореходное училище, и Наталья Михайловна останется одна.
- Как знать, барышня, - вальяжно попыхивал сигаретой Ионов, - из Питера уехать не так-то просто. Крепко цепляет и держит. Мы с Павлухой сами там отслужили и учились и знаем.
- Что верно, то верно, - согласился Астафьев, - я еще помню, как завораживает Питер и как оттуда трудно уехать.
- Виктор все-таки вернулся.
- "Лучше быть первым в деревне, чем вторым в Риме". Его любимая поговорка. Он вам ее уже озвучивал? - усмехнулся Астафьев.
- Мы с ним уже пришли к косен... консес... в общем, договорились, - Ионов ткнул окурок в пепельницу в виде арапчонка с кувшином на голове, - мы даем ему выиграть выборы, а он дает нам спокойно жить и не прессует наш бизнес. И насчет отношения к борделям и наркомафии мы с ним солидарны. Переиграл нас, гов... эээ... молодой да ранний, - сорвалось у мэра. - Блин!!! Павлуха! Ты у меня ща свой ботинок съешь и носком зажуешь! В общем, пришлось с Морским договариваться добром.
- Пасеку тоже просил не трогать, - Астафьев отошел от Ионова, допил уже совершенно холодный кофе. - Ну, ту, что рядом с Кротовыми. Он, мол, мед липовый любит, да и жена пчеловода - его крестная.
Ника молчала. Неужели все действительно закончилось? Не сегодня - завтра арестуют "мистера Онима". С Кротовых снимут обвинения и оставят их в покое и даже их соседа, пасечника, не тронут, а перенесут стройку гипермаркета в другое место. Травля хозяев малого бизнеса прекратится. В обмен на "сдачу" выборов Морской даст возможность Астафьеву и Ионову развивать их бизнес и позволит и дальше жить, не бедствуя.
Но с другой стороны, можно ли это считать хэппи-эндом?
... Вероника шла обратно, размышляя об этом, когда ее догнал Виктор.
- Совсем зашиваюсь с этим особняком в "Рассвете", - пожаловался он, - переоформление документов - дело хлопотное. Ты, наверное, устала меня ждать и ушла?
Он поравнялся с Вероникой и внимательно посмотрел ей в лицо:
- Все нормально? Ты говорила с мэром?
- Да. И Астафьева тоже видела. Почему ты сразу не сказал, что уже договорился с ними, а только строил версии: "Может быть; я думаю, это Астафьев"?..
Морской, нисколько не смущаясь, ответил:
- Я хотел, чтобы ты сама все услышала от них самих. Полностью их уничтожить я не могу - они пока еще нужны здесь. Но ограничить их возможности - запросто. Пусть строят свой гипермаркет и не лезут больше во власть. Наруководили уже за десять лет. Когда я заговорил с ними об этом, они поначалу возмутились, но, когда я выложил им в ответ каре на тузах, им поневоле пришлось искать со мной консенсус!
Вспомнив, как Ионов так и не смог правильно выговорить это слово, Ника усмехнулась.
- Да, Ионов и меня рассмешил, когда ломал свой язык, - заметил ее улыбку Виктор, - все время его путал. Поздравляю, Ника. Твое расследование почти окончено. Статья еще только в стадии написания, а ты уже выиграла битву. Ты рада?
- Полностью я выиграю, - ответила Ника, - когда арестуют настоящего наркоторговца и снимут обвинения с Кротовых, а магазины и кафе перестанут давить и трясти падающими детьми, сбившимися часами, жалобами и штрафами.
- Перестанут, - жестко сказал Морской, и по его выражению лица Вероника поняла, что он говорит серьезно и на самом деле сделает так, что больше ни один магазин или кафе Краснопехотского не окажутся под ударом. - Здоровая конкуренция в бизнесе нужна, чтобы у потребителей был выбор. Еле это втолковал нашим общим знакомым. Надеюсь, они меня поняли.
- А если не поняли, - в тон ему подхватила Ника, - то это их проблемы, а не твои?
- Кроме шуток, да, - Виктор сделал вид, что не заметил сарказма в ее голосе. - Зайдем в "Кофе-Хауз"? Думаю, нам обоим сейчас будет очень кстати порция хорошего кофе с десертом.
Они вошли в кофейню и устроились у стены, украшенной огромной картой мира, где были отмечены области выращивания лучших сортов кофе.
- Ты ведь приедешь на суды и на выборы? - спросил Виктор, когда они сделали заказ.
- Конечно, - Вероника сняла бейсболку и пригладила короткие волосы. - Это ведь тоже материал для моего лонгрида.
- Да и еще - тебе ведь чисто по-человечески хочется вернуть Кротовым сервиз и самовар, - тихо сказал Виктор, внимательно глядя на Веронику через стол темно-серыми глазами, которые уже не были ни цепкими, ни ледяными, ни колючими.
- Да, хочется, - согласилась Ника. - Привезу им их вещи на ферму, которой уже ничего не будет угрожать.
- Им нужен толковый управляющий, - Морской благодарно кивнул официантке, которая выставляла на стол две чашки эспрессо, круассан для Вероники и тосты с ветчиной для него. - Иначе опять будут убытки считать. Ну, не бизнесмены они, что уж тут поделаешь!
- Если за дело возьмется Анжела, может, ферма и выбьется на должный уровень, - Ника помешала корицу в своей чашке. - Но вот только управляющему нужно платить зарплату, вот в чем закавыка! И не когда-то, когда дела пойдут, а с первого же месяца.
- Да, ты права, - Виктор коротко рассмеялся и взял тостик. - Я уже привык мыслить другими категориями, это для меня зарплата управляющего фермой - смешные копейки, а для Кротовых это - непомерная трата. Хотя, если они додумаются сдавать в долгосрочную аренду квартиру, доставшуюся Наталье в наследство, то этих денег как раз хватит. Интересно, додумаются ли они до этого?
У гостиницы, сверкающей новыми дверями, Веронику снова дожидался Наум с сигаретой.
- Жду тебя, чтобы отдать магнитный ключ, - сказал он. - Все, заявление о попытке вторжения в твой номер уже подано и зарегистрировано. И я уже почти готов к разбору по существу дела Кротовых. Вот только без настоящего торговца мне будет трудненько отвести от них подозрения. Надеюсь, его действительно поймают до того, как суд начнет разбирать дело.
- Я думаю, что это вопрос дней, - Вероника тоже закурила. - Я была в мэрии и побеседовала там с кукловодами этого фаршированного цирка. Вот послушай...
- Думаю, завтра мы сможем прокатиться в Новоминскую, - предложил Гершвин, когда Вероника завершила рассказ. - После такого водоворота событий не повредит хотя бы денек-другой отдохнуть. Да и меня одолевает любопытство, хочется увидеть малую родину твоих родителей.
- И сделать стрим для Инстаграма и Твиттера?
- Да, и это тоже. Но я пообещал тебе, что не буду ерничать.
- Надеюсь, ты своему слову хозяин.
*
В Новоминскую их отвез все тот же шофер Николай на своем синем "форде". Наум начал щелкать смартфоном еще из окна машины. А Вероника почти всю дорогу молчала, морально готовясь к визиту на мамину родину. В Новоминской она не была уже лет пятнадцать и слышала, что за эти годы село переменилось, и отнюдь не к лучшему...
"Форд" свернул на развилке возле бывшего "Релакса", превращенного в груду обугленных развалин и через пару километров запрыгал по неровному, в щербинах и промоинах, асфальту.
- К борделю дорогу проложили ровную, как новая скатерочка, - комментировал Наум, едва удержав смартфон на очередной кочке, - на это деньги нашлись, а в населенный пункт поедешь - весь зад отшибешь, не при даме будь сказано!
- И развал разболтаешь, - добавил Николай.
Увидев темные, грустные, а иной раз и покосившиеся домики, Вероника приуныла. Все-таки когда она заезжала в Новоминскую в прошлый раз, деревня еще не была такой заброшенной. Некоторые дома давно и безнадежно заколочены. В некоторых дворах бурьян лезет в форточку. Кое-где заборы обветшали и завалились. Видно было, что раньше Новоминская была чистенькой и аккуратной, а дома здесь строились добротно - с расчетом на внуков и правнуков, поэтому еще грустнее было видеть ее упадок. Только несколько домов сопротивлялись общей разрухе, в том числе - дом родственницы Николая, сюда и направлялся таксист с сумками покупок, которые тетя Дуся попросила привезти ей из города. Пригласив Нику и Наума зайти, когда проголодаются, Николай толкнул калитку.
Гершвин сдержал слово и по поводу внешнего вида Новоминской колкостей не отпускал. По улицам он ходил со штативом для селфи, фотографировал, снимал видео и тут же выкладывал его в Твиттер, Фейсбук и Инстаграм. Главной мыслью его стрима было: "Если мы даже в области балета впереди планеты всей, то почему недалеко от Питера и Москвы есть такие деревни, где дороги размыло, на магазине замок заржавел, на автобусной остановке козы пасутся, а в амбулатории окна разбиты и пахнет из них отнюдь не лекарствами? Если бы не почтальонша, которая каждую пятницу сражается с колдобинами на своем "жигуле", чтобы отвезти людям почту, пенсию, кому-то лекарства, кому-то - продукты, Новоминская уже была бы совсем отрезана от цивилизации. Совсем как Затерянный мир в одноименном романе! Но Затерянный мир стал таковым потому, что находился на неприступном плато, а здесь я никакого плато не вижу!"
- Жаль, что с почтальоншей мы на день разминулись, - сказал Наум, плюхаясь, чтобы отдохнуть, на остатки скамейки у бывшего сельпо. - Интервью с ней украсило бы мой стрим!
- Кому чего, а тебе лишь бы лайков за стрим побольше, - Вероника села рядом не без опаски: выдержит ли дряхлая скамейка их с Наумом, отнюдь не бестелесных худышек? - Ты бы не очень наваливался на эти доски, им больше лет, чем нам, и твой стрим может украситься классными кадрами: модный лоер падает на задницу, раздавив скамейку!
- Понял, - Гершвин передвинулся к бетонной ножке и закурил. - Грустно все это, Ника. У нас "Лахта-центр" построили, а здесь - скамейки трухлявые. Ты это включишь в свои "Пешки"? Можешь привязать эту тему к истории о "Релаксе"... эк его Витек "сделал"!
- Как раньше говорили, на дым пустил помещение! - Ника тоже щелкнула зажигалкой. - Да, включу. Мне бы еще достать фото"Релакса" до пожара. Слышала, что там настоящий сити-стайл сделали, блеск и роскошь, даже дорогу к нему проложили новую и высококлассную. А вот я как-то ехала с Николаем по боковой улице Краснопехотского, так там асфальт остался только кое-где. Машина прыгала, как лягушка.
- А кому нужны окраины города? - саркастически усмехнулся Наум. - То ли дело какой-нибудь "Релакс"! Кстати, местные журналисты уже успели подловить меня у "Союзпечати", когда я утренние газеты покупал, и спросили, стал бы я на суде защищать владельца сауны.
- Только не цитируй свой ответ, - рассмеялась Ника, выбросив окурок в ржавое подобие урны, еле видной в густых зарослях бурьяна. Она слишком хорошо знала острый и злой язык адвоката.
- В общем, я им сказал, что у меня тоже моральные принципы есть и я себя не на помойке нашел, чтобы хвататься за любое дело без разбора, лишь бы заплатили. А то деньги проем, а стыд останется, как говорила великая Раневская. Кстати, о еде: кажется, нас звали в гости к обеду? Я уже не прочь заморить червячка.
- И я тоже, - Ника тоже ощутила, что проголодалась за время прогулки. - Притом весьма крупного червячка.
*
Дом дедушки и бабушки напротив дома Евдокии Макаровой смотрел на мир плотно закрытыми ставнями серьезно и немного грустно. Вопреки опасениям Ники, сохранился он неплохо, хоть и пустовал уже более двадцати лет. "Видно, за ним присматривает тетя Дуся, - подумала Вероника и вздохнула. В принципе, она может приезжать сюда хоть изредка, в отпуск. Только нужно привести дом в порядок, чтобы он не тосковал в одиночестве, как купеческий дом до того, как его купил Виктор...
Подумав о Морском, Ника сразу вспомнила его тонкие белые пальцы, ласково перебирающие густую шерсть лежащего на коленях Маси, его лицо - без сарказма, металла и куража, растроганное и беззащитное. Может, таким всемогущего Морского видела только она. И неважно, сколько женщин было у Виктора до нее и сколько еще будет, перед ними он снимает только одежду, а перед ней - еще и маску, которую надел, чтобы защититься от новых ударов судьбы, устав от боли: "Я устал терять тех, кто мне дорог!". Женское чутье подсказало Нике, что больше ни перед кем Виктор так не открывался. От этого сердце затопило теплотой. Возникло ощущение, словно она держит в руках новорожденного котенка - теплый пушистый комочек жизни с мягкими ушками и нежными лапками и боится уронить этот пищащий комочек или причинить боль малышу неловким движением.
- Пойду, детский сад пофоткаю, - Гершвин понял, почему Ника остановилась у этого крестового дома и не стал ее торопить. Девушка благодарно посмотрела на него. Резкий и язвительный Наум умеет быть тактичным и все правильно понимать, когда дело касается друзей.
Закурив, Ника снова замурлыкала "Знак Бесконечность" - здесь эта песня словно преследовала ее. Из окон дома Макаровых выглядывали лица - в основном женские, пожилые, потемневшие от многолетнего въевшегося загара северного лета с его пронзительным ветром и слепящим на ярко-синем небе солнцем.
- Это кто ж такая, сразу видать, не из наших!
- А это Тани Самариной дочка, из Питера.
- Верно, их Коля привез, еще с мужиком каким-то. Вон он, от детского сада идет, все аппаратом щелкает.
- Чего у нас-то щелкать? Не Санта-Барбара, поди.
- А вон сама у него и спроси, Ермолаевна. Это в городе мода у них такая, ходят и сами себя снимают. То на крышу лезут, то на дерево, и фотографируются.
- А девочка-то - вылитая Таня смолоду. Зачем только волосы обкорнала, чисто как солдат? И в штанцах, нет бы платьице надеть!
- А это тоже мода такая городская - бабы у них как мужики, а мужики есть - от баб не отличить. По телевизору смотришь, диву даешься: все у них наоборот!
- У тебя еще телевизор работает, Степанида? А у меня как антенна в зиму от ветра завалилась, так и сижу, кукую. Хоть радио еще бормочет, а то бы совсем в тишине оглохла.
- Нас уже, похоже, вся деревня ждет, - сообщила Ника подошедшему Науму и указала на окна дома Макаровых. - Нечасто здесь бывают гости из Питера.
- Ну, не будем их томить, - Наум пролистывал фотографии в смартфоне, поглядывая на окна тети Дуси. - А это и есть дом твоих родственников?
- Да, - Ника, не удержавшись, дотронулась до теплого на июньском солнце сруба, и ей показалось, что дом откликнулся, признав владелицу. "Ну вот, теперь образ тоскующего в одиночестве дома пристал ко мне надолго!".
- Хороший дом. Еще лет сто простоит, - Гершвин тоже погладил стену. Он все понял.
*
В избе тети Дуси Макаровой действительно собрались жильцы почти всех обитаемых домов в Новоминской, кроме тех, кто был занят на полевых работах; скучал в правлении; уехал в Краснопехотское или был совсем уже стар и немощен. Разноцветные платки, старомодные платья, но одинаково потемневшие, изрезанные морщинами лица; выцветшие глаза и натруженные руки. И только трое мужчин - не считая Наума и Николая. Тоже очень пожилые, согнутые, но иначе, чем Степка и другие завсегдатаи "Три-Джи" - не от безделья и бесконечных битв онлайн, а от многолетнего тяжелого труда, непроходящей усталости, въевшейся в тело так же, как полевой загар - в лицо.
Стол уже был накрыт, и шумная хлопотливая, несмотря на возраст, Евдокия с порога, не слушая возражений, велела Нике и Науму мыть руки и садиться за стол.
- Ретро-экзотика, - заметил Гершвин, пытаясь вымыть руки земляничным мылом под глиняным рукомойником. - Нет-нет, Ника, я не ерничаю. У моей бабушки такой же рукомойник был.
- А откуда он у нее взялся? - спросила Ника.
- Бабушка по маминой линии была русской, из-под Вологды. Родственники мужа ее не сразу приняли, все отговаривали: мол, на своих надо жениться. Но дед у меня был упрямый, я весь в него. Выбор свой отстоял, - адвокат вытер руки выцветшим, но еще крепким вафельным полотенцем. - Вероника, чует моя чуйка, что из печи достают беляши! Надеюсь, они не со свининой? А то я буду разрываться между зверским голодом и заветами предков!
- Не знала, что ты им следуешь.
- Увы, редко. Но и не совсем на них забил.
- По-моему, это индюшатина, - повела носом Вероника.
- Тогда все в порядке, - потер руки Гершвин.
Один из стариков принес бутыль домашней самогонки. Другой - вишневой наливки. Третий выставил на стол бутылку рижского бальзама (сразу напомнившую Нике о визите в мэрию) и несколько банок шпрот - из посылки от внука-моряка из Риги. Женщины тоже расщедрились и принесли для петербургских гостей все самое вкусное, что нашлось в их домах: соленья, маринады, румяные, еще теплые, пироги. За обедом гостей усиленно потчевали со всех сторон и забрасывали вопросами, с жадным любопытством слушая ответы и восклицая: "Ишь, ты! Подумай-ка! Видал? Ну, надо же, а?"
- Ты поосторожнее с этой наливкой, - шепнул Наум Нике, - вроде сладкая, как вишневый сок, а в голову бьет, как кастетом из-за угла!
- А ты и кастетом получал?
- Всякое бывает в нашей работе!
На перекур с ними вышли двое стариков, попросили "спробовать ваших городских сигареток", а взамен поделились домашней махоркой - "из своего огорода, сами вырастили!".
- Эк неладно, что ты куришь, - сдвинул кустистые брови один из стариков, глядя на Нику, - женщина ведь, мать будущая. Я своим не дозволял, пока в семье жили.
- А кто сейчас старших слушает? - вздохнул другой, - новые времена пришли. Мои-то внуки, когда приезжают... Ты им слово, они тебе десять, да с такой подковыркой, что и не все поймешь!
- Э, да твои, право, лучше бы просто курили! - махнул рукой сельчанин с кустистыми бровями, видно хорошо знающий соседских внуков, - Чем ото куролесить!
- А я вот чего хотел спросить, - сказал его сосед, - вы вот про нас писать будете? Смотрю, все ходите, фотографируете... Про деревню напишете? А в бирючьей избушке уже были?
- Нет еще, даже не слышали о ней, - ответил Наум.
- А как же это вы пропустили? Или не сказал никто? Жил тут после войны бирюк...
- Он не бирюк, а из этих, староверов, которые двумя перстами крестились, - поправил сосед.
- От людей чурался, значит, бирюк. Отсидел при Сталине за свою религию, домой не поехал, здесь прибился, избушку себе срубил на отшибе...
- Куды на отшибе, Михалыч, на само болото забрался! Чтобы, значит, посторонним не подойти было, а сам вешки ставил, по ним ходил.
- Грибы да ягоды собирал, на речке рыбалил, зверя бил в сезон, тем и жил, в деревне редко появлялся.
- Потом уж из Ленинграда его родственники приехали, покрутились тут, да с тем и уехали. Вестимо, в Ленинграде получше нашего будет, сами-то знаете!
- А теперь, гляжу я, избушка бирючья вроде не пустая стоит, кто-то туда захаживает, чи поселился тоже там.
- Тоже, видать, городской, на машине. Машину в лесочке прячет, а сам к болоту по вешкам идет, капишон натянет, очками лицо прикроет, да тишком шмыг-шмыг на рассвете! Мне намедни не спалось, в старости бывает - и умаешься за день, а ночью сна нет, простыню боками изотрешь, да и встанешь. Пошел я, этта, в лесочек, грибов для супа поискать, и увидел издаля, как он машину в кустарнике укрывал и по вешкам к избе пробирался.
- Не из этих ли, кого давеча спалили? - шепнул старик, который досадовал на строптивых внуков. - Может, тоже бандит какой? Для хорошего дела, поди, от людей на болотах не прячутся!
По тому, как блеснули глаза Наума, Вероника поняла, что его осенила та же догадка, что и ее.
*
- Не сходи с ума. Позвони в полицию, этого достаточно!
- А если приедет полиция и найдет там не нарколабораторию, а его носки и трусы? Мы же дураками и выйдем. Труселя в избушке на болоте хранить не запрещено. Надо сперва проверить.
- А как мы найдем вешки, тем более после обеда с самогоном и наливкой? Вряд ли он их ставит так, чтобы каждый мог по ним пробраться!
- Ника, я на первой чеченской научился любые метки находить, на всю жизнь запомнил науку. Главное, держись за мной след в след, и все будет тип-топ!
- Но, Наум, а если...
- Да ну, Ника, разве ты сама не рвешься сама все проверить? Или кураж потеряла? Стареть начинаешь?
- Ну, сейчас будет бомба для твоего стрима: "Адвокат летит мордой в ил за свой длинный язык"!.. Пошли, чего мы тут кота за я... тянем?
*
В "бирючьей избушке", маленькой, как домик Петра Первого на набережной его же имени, были только топчан, голландская печурка и стол, при виде которого Наум присвистнул:
- Ба-а, смотри, Ника, вот тебе и "мистер Оним"!
На топчане валялись журналы - футбол, автомобили и эротика. В углу помигивал лампочками компьютер, и игровые диски и флешки возле него мешались с порнофильмами. При виде их обложек Вероника поморщилась, а Наум комментировал:
- Жесткий секс, значит, любит, утырок. Ну ладно, в камере ему это обеспечат, только не так, как он думает!
А на столе была оборудована целая химическая лаборатория. "Вот, где готовится товар для местной молодежи, - Вероника вспомнила пышущего гневом усатого капитана полиции. - Его бы сюда, раз он так жаждет поймать того, кто на самом деле сажает детей на иглу!".
- И ведь долго бы еще его искали, если бы не дедок-грибник, мающийся от бессонницы, - покачал головой Наум. - И...
Стукнула дверь. Из-под капюшона черной ветровки зло блеснули очки-"хамелеоны". Вскрикнул Гершвин, когда нож рассек ему рукав куртки и руку, прикрывающую шею.
"Оним" схватил Нику, заслонился ею, как щитом, приставил ей к горлу нож и визгливо заорал:
- Ты, ..., не дергаешься, не орешь и не звонишь, пока я не доберусь до берега, или твоей ... будет ...!
"Тьфу. Не те фильмы смотришь, дурак. Фу, как банально. Не ждешь подвоха от "бабы"? А вот тебе хрен!"
Ника внезапно закатила глаза и со стоном обмякла, тяжело повиснув на руке "Онима". Бандит на мгновение притормозил, не зная, что делать. Но этого хватило.
Сразу три удара - макушкой в лицо, локтем под ребро и ботинком по лодыжке - Ника произвела синхронно. Нож выпал из разжавшихся пальцев "Онима". Ника поймала его на лету. Лезвие серебряной рыбкой сверкнуло в воздухе, свистнуло в окно и упало в болото. Лопнул пузырь. Все стихло.
- Ах ты..., да я тебя... - зашипел "Оним", разгибаясь, но тут на него обрушился Гершвин и здоровой рукой загвоздил по лицу:
- Спокойно, ушлепок! Отвоевался уже!
Катаясь по полу, парни налетели на компьютерный столик, и диски в коробках с фривольными обложками посыпались на них дождем. Упал топчан. Разлетелись по полу журналы.
Ника осмотрелась и увидела десятилитровую баклагу с питьевой водой. Сойдет, чтобы утихомирить этих вояк. Она схватила флягу, открутила крышку.
И тут тишину болота взорвал усиленный мегафоном голос:
- Внимание! Горелов, вы окружены! Сдавайтесь! Это полиция! Выходите с поднятыми руками!
Баклага выпала из Никиных рук и лопнула. Всех троих окатило фонтаном воды. "Так... "Оним" засветился и привел "хвост" или безопасники Морского ходили за мной по пятам и докладывали шефу..."
- Не возьмете, гады, мусора поганые! - взвыл Горелов-Оним. Схватил стул. Шибанул в окно. Ветхая рама вылетела. Дилер запрыгал по кочкам. В его руке появился пистолет. Захлопали выстрелы. В окне мелькнули бегущие вдогонку фигуры в касках и бронежилетах.
Гершвин инстинктивно сбил Веронику с ног, бросился рядом, держа в другой руке поднятый штатив для селфи и истошно заорал в оконный пролом:
- Дурак! Не стреляй! Грохнешь мента, пожизненно сядешь! Сдавайся, не тупи!
- Счет за консультацию ему куда пришлешь? - просипела Вероника, прижатая к сырому полу хоть и раненой, но крепкой рукой адвоката.
- В задницу ему запихну!!! - рявкнул Наум. - Пожалеет, что при задержании уцелел, дебил недоделанный!
- Он не дебил, он сволочь, - ответила Вероника, слушая мегафонные вопли и стрельбу. - Зарабатывал на детях, подсаживал их на наркотики и нанял Степку, чтобы тот подбросил Кротовым пакет... Я бы такого и не консультировала.
- Я бы тоже, но это уже профессиональный инстинкт.
- Кто здесь?! - дверь слетела с петель. В избушку ворвались двое в шлемах, с автоматами навскидку. И замерли, подняв "забрала".
- Вот так встреча, - присвистнула Вероника.
- И чего вас повсюду носит?! - рявкнул пышноусый капитан.
- Работа у вас такая? - девушка-лейтенант, похожая на Варвару Кононову, укоризненно посмотрела на Нику. - А головой надо думать? Случись с вами чего, с нас бы шкуру спустили!
- А может, их задержать для проверки? - предложил капитан.
- Обоснуйте причины задержания, - возразил Наум. - Только убедительно.
- Обосновал бы я вам по морде!
- Угрозу физрасправой уже имеем при свидетелях, - промурлыкал Гершвин, - так-так, камера пишет, репортаж ведется в прямом эфире...
- Вставайте, - лейтенантша выглянула в окно. - Все, уже взяли его.
Сбросив с себя руку Наума, Ника села и закашлялась:
- Вот медведь, чуть не раздавил. Вовсе незачем было так меня мордой в пол вдавливать.
- И это вместо спасиба! О, женщины, - развел руками Наум; капитан понимающе кивнул, приглаживая усы.
- А какого лешего вы сюда вообще полезли? - спросил полицейский, снимая шлем.
- У нас тут раненый, - увидев окровавленный рукав Гершвина, лейтенантша схватилась за рацию.
- Страх потеряли, - негодовал капитан, - поперлись в логово наркодельца!
- Приходится рисковать, чтобы снять ложное обвинение с клиентов, - Наум наконец-то опустил штатив и сокрушенно посмотрел на окровавленный рукав. - Блин. Куртку новую испортил, урод.
- Во, песец, куртка! Ладно хоть сами живые!
Чтобы не расхохотаться во весь голос, Ника вышла из избы. От такого неожиданного поворота событий у нее слегка кружилась голова.
"Онима", уже в наручниках, довольно грубо волокли и толкали по кочкам к берегу. Он шатался и чуть не падал - то ли сильно избит, то ли ранен. Очки он потерял, капюшон свалился, и Ника увидела абсолютно обыкновенное лицо человека ее возраста, худое, ничем не примечательное, без признаков вырождения или порока, но бледное и мокрое от пота и безнадежно-мрачное, с испуганным взглядом.
"Сдали тебя, - подумала Ника, - использовали, как ты использовал Степку, и отбросили за ненадобностью, как окурок. А ты думал, что хорошо устроился и еще долго будешь тут промышлять, смотреть порнушку, читать про футбол и никто до тебя не доберется с твоей-то "крышей"... И даже не понял, КАК ты проиграл!"
- Вы не знаете, с кем дело имеете, вы не имеете права, вы пожалеете, - бубнил на ходу арестованный.
- Двигай давай, - пнул его ботинком под зад дюжий ОМОНовец.
"Ничего ты уже не сделаешь. А вот крайним будешь. Жаль, что кукловоды ваши "среди кулис, среди теней"... Но и вы ответите, один - за изломанные судьбы девушек из "Релакса", а ты - за детей, которых медленно убивал своим "товаром". Оба вы хороши!".
* ЭПИЛОГ
ПОЗЖЕ.
На ферму к Кротовым они ехали все втроем. На этот раз Наум наотрез отказался пользоваться общественным транспортом: "Опять полдня ждать на вокзале?! Слуга покорный! Хватит с меня и одного раза!" - и прикатил в Краснопехотское на звероподобном "рэйндж-ровере". Вероника согласилась составить ему компанию, признав, что машина намного быстрее и комфортнее, чем пригородная электричка.
С ними в "город, где ничего не случается" приехали Татьяна Ивановна и Вика, и Наум сначала отвез их в Новоминскую, где уже заканчивался ремонт дома Самариных. "Пока вы своими делами занимаетесь, я погощу в родных краях, с людьми пообщаюсь, - сказала мама. - А с Виктором-то своим познакомишь или опять его утаишь?".
Морской, занятый предвыборной кампанией и устройством кризисного центра в "Рассвете", услышав о приезде Вероники, тут же отменил все дела, намеченные на этот день, и прикатил к "Монрепо" на своей пурпурной "Мазератти". Он охотно согласился познакомиться с матерью и сестрой Вероники и пригласил всю семью встречать Новый год в его доме. Но раньше они заедут к Кротовым и вернут им сервиз и самовар.
В октябре суд снял с Натальи Михайловны, Анжелики и Федора все обвинения в торговле наркотиками в связи с вновь открывшимися обстоятельствами и арестом настоящего дилера. Им оказался некий Сергей Горелов, 36 лет, приезжий из Великого Устюга. "Не думал, что в городе Деда Мороза такие утырки попадаются", - комментировал Наум, лихо сновавший полгода между Питером, Ладожском и Краснопехотским, наперегонки с Вероникой, дописывающей свои "Пешки в чужой игре".
Судебные процессы над хозяином и сотрудниками "Релакса", Гореловым, Степкой и Яриком Стуковым должны были начаться после Нового года. Они обещали стать местной сенсацией. И Вероника думала о том, что впервые увидит Краснопехотское зимой.
Виктор Морской сдержал слово - на торгах выкупил ферму Кротовых и тут же оформил дарственную на прежних владельцев. "Мой брат с вашим мужем вместе служил, - сказал он Наталье Михайловне после оформления документов, - из одного котелка ели, на одни задания ходили, и Алеша бы меня не понял, если бы я семье его однополчанина в беде не помог!".
На деньги, полученные от сдачи квартиры на Весенней улице, Кротовы наняли управляющего, которого для них тоже нашел Морской, и дела на ферме пошли на лад. Наталья Михайловна, подсчитывая деньги, радовалась: похоже, уже через полгода исполнится давняя мечта ее детей - Федор сможет поступить в мореходное училище, а Анжела отправится в Университет профсоюзов. Сама Анжела по-прежнему продает пэчворк в магазин "Сундучок",желая оплатить обучение в вузе своей мечты и проживание в Питере самостоятельно. Она выбрала экономический факультет, и, глядя на целеустремленную и усердную девушку, Ника не сомневалась, что Анжелу ждет успех в учебе и после нее. И может быть, что продукцию фермы Кротовых охотно примут в гипермаркете "АсИо", строительство которого недавно началось на пустыре за Краснопехотским.
Стройка будущего торгового гиганта раскинулась почти до самой черты города, не затронув, к счастью, ферму Кротовых и пасеку их соседа. Судя по рисункам проекта, "АсИо" должен был превзойти по величине и красоте своих питерских собратьев - "Ашан", "Ленту" и "Карусель".
Ника и Морской увидели стройку из окна джипа Гершвина. Через дорогу белел первым снегом городской парк, где среди голых веток серьезно взирал на дорогу пехотинец со своего пьедестала, а с другого возвышения простирал руку позолоченный Ленин.
- "Такси, такси! Иди, от армии коси", - по привычке сострил, увидев его, Наум, а Ника вспомнила, как в июне у подножия памятника Ленину лежало тело Василия Кротова с пистолетом в руке... Да. Среди прочих обвинений Горелову и Степке инкриминируют и доведение до самоубийства. Но ведь и они выполняли чужую волю. А те, кто руководил ими в этом театре марионеток, строят гипермаркет возле фермы, которую хотели отнять и снести любой ценой. Получается, что старший рядовой Кротов защитил свою землю и родных самой дорогой ценой...
Виктор понял, из-за чего погрустнела Вероника, и легонько сжал ее ладонь. Он вообще хорошо ее понимал.
- А где ты поставил коричневую стеклянную вазу? - негромко спросила Орлова.
- В кабинете, в отдельный шкаф под стекло. Сегодня придете ко мне на Новый год, увидишь.
- Да, слушаю, - ответил Наум по "хэндс-фри". - Да, придется встречать Новый год здесь... Да, тот самый монастырь. Недалеко, минут пятнадцать на машине. Могу, конечно, но с другой стороны, это же не моя конфессия... Ладно, попрошу кого-то купить для вас ладанки и подать записки. У вас что? Как дети? Нормально? Ну ладно. Вас тоже с Новым годом, с новым счастьем! До связи в следующем году!
Джип плавно зарулил в ворота фермы.
- Ты помирился с бывшей женой? - спросила Вероника.
- Скажем так, мы решили прекратить бойкот и попытаться стать хотя бы друзьями.
У Кротовых они обедали, достав из коробок сервиз и самовар, которые Наталья Михайловна тут же поставила на стол. В благодарность она до отвала накормила друзей пирогами, а Анжела подарила Нике подушку-пэчворк, а мужчинам - барсетки, сплетенные из тонкой замши.
Когда Ника и Морской перед возвращением в город курили на крыльце, разговор снова вернулся к июньским событиям.
- Никто не хотел жертв, - Виктор затянулся "Трисурер". - Кротовых просто хотели любыми способами выжить отсюда, забрать их землю, но не убивать. Однако... Они не учли того, что после войны у Василия надломилась психика, и он мог в любой момент "сорваться", что и случилось. Так что эта неожиданность осталась на совести кукловодов.
- На чем? - переспросила Вероника. - Они умыли руки и искренне считают себя ни в чем не виноватыми. Крайними оказались дурачок Степка и его патрон Горелов. Ты думаешь, у кого-то из этой шайки есть совесть?
- Если нет - это их проблемы, а не наши, - ответил Виктор. - Как бы там ни было, мы их остановили. Больше они уже не запрессуют. Бог им судья.
В декабре темнело уже рано, и в Краснопехотское, домой к Виктору, где они должны были встречать Новый год с Татьяной Ивановной и Викой, они возвращались затемно.
- Вот и прошел еще один год, - сказал Морской.
- Да... Увидим, каким будет следующий.
- Хотя детство уже давно позади, хочется верить в чудеса.
- И загадывать желания, надеясь, что они исполнятся.
17 ноября 2019 года.
Город, где ничего не случается
© Copyright: Анастасия Калько, 2020
Свидетельство о публикации №220030901241
Свидетельство о публикации №220030901241
Рецензии