Пикет на улице Агалафа

На улице Агалафа находится госпиталь имени Авиценны, при котором есть женская консультация в отдельной пристройке. Это место облюбовали активисты движения Ша-Гре-Хай, что в переводе со древнего языка означает «Эмбрионы хотят жить». При режиме Коралья защитники жизни протестовали против смягчения наказания за аборт. А Ешапчик на свой страх и риск ограничил правоприменение Королевского указа Агалафа Моралиста № 13. Или, как говорят на острове, "поставил заглушку". Правитель созвал Комиссию по выявлению вредных законов в шеольском законодательстве, чтобы разделить ответственность с самыми толковыми юристами страны за их уничтожение. Не сегодня завтра Вечный запрет на аборты окончательно отменят, а пока стало возможным проведение операции по медицинским показаниям.

Моралисты Ша-Гре-Хай встали на дыбы и устроили Ревущий протест. Говорят, Хорсини придумал этот тип протеста, посмотрев комедию "Веселые ребята", которую шеольские агенты сперли из Совдепа. На острове фильм отформатировали, раскрасили и принялись показывать в кинотеатрах. После просмотра комедии Милошей посоветовал соратникам запастись сырыми яйцами, маленьким бюстом Анабы Шендизи, об который активист может их разбивать, и берушами, чтобы не оглохнуть от синхронных воплей всех участников. Они должны следить за тростью зачинщика, и при каждом взмахе, набрав в легкие побольше воздуха, кричать изо всех сил. Активисты-моралисты походили на толпу безумцев, от рева которых ошалели жители улицы, а также пациенты и персонал госпиталя имени Авиценны. Этот митинг не был согласован с властями. Полиция разогнала его, и арестовала бывшего депутата и еще нескольких буянов. Рудик Синильный это действо пропустил, работая над статьей для "Мелочи жизни". У Хорсини была справка из психиатрической лечебницы, поэтому он избежал обвинений, зато получил направление на повторное лечение. Буяны отделались штрафом, объяснив полиции, что изображали вокал дитяти Торгсина из советского фильма. Они всю вину валили на лидера.

После неадекватной выходки защитников жизни две недели в Агалафии никто не делал аборт. Потом дамы вяло потянулись за разрешением на операцию по медицинским показаниям, но, повстречав по дороге кого-нибудь из пролайферской шатии, часто шли на попятную. Ешапчик призадумался. Он считал аборты безобразием и призывал народ к сознательности в этом щекотливом вопросе. Но повелитель должен одинаково заботиться о всем населении острова, блюсти интересы женщин. Это не мешало ему давить на прекрасный пол исподтишка. В арсенале Ешапчика были душещипательные заметки Винценца Болит-Сердечко в популярной газете «Мелочи жизни», проповеди священников по радио и вознаграждение за рождение ребенка. Мэрия без промедления одобряла проведение мирных пикетов Ша-Гре-Хай, запрещая активистам лишь вопить, драться и пить водку. Винценц пуще Милошея заботился о легальности этих мероприятий, всегда запрашивая разрешение с живой печатью. При этом писака проставлялся борцам с абортами, чтобы подольше не расходились по домам. Кроме инцидента с Ревущем протестом, до октябрьского пикета не случалось ничего плохого.

Рудик обитал в проклятом коттедже на Шорной улице, подрабатывал в газете и помогал с организацией пролайферских пикетов, но никогда не участвовал в них сам. Сын колдуна и внук кровавого абортмахера Флёны, он по-своему боролся с позорной практикой внутриутробного детоубийства. К тому же Рудик стеснялся своего уродства. Он мог навести легкий морок на двух-трех собеседников, но не обманул бы зрение большего количества человек.

Выступая по радио, Ещапчик еще раз подтвердил, что не будет преследовать женщин, которые вынуждены избавиться от плода из-за плохого здоровья или изнасилования. А скоро он полностью легализует аборт по желанию женщины до 12 недель. Хорсини еще не успел выйти на свободу, но уже имел доступ к телефону. Его правая рука, простая работница птицефабрики Ванилина мобилизовала защитников нерожденной жизни. Она не знала в лицо Рудика, но, по желанию вожака, позвонила ему и пригласила на пикет. Демон, как обычно, отказался, но обещал написать заявление в мэрию и угостить всех активистов выпивкой. Строгая Ваня уловила в его словах издевку и обругала Рудика.

- Можешь не приходить на мой пикет, мудила! Мы не сборище алкашей! - рявкнула она, в сердцах швыряя трубку.

- Эта дура все испортит. Скверно, что Милошей все еще отбывает наказание за Ревущий протест! - вздохнул Рудик и преисполнился решимости пойти на улицу Агалафа.

Демон разозлился на Ванилину, но все же взял на себя юридическое сопровождение  акции протеста. По ночам расклеивал объявления по городу, призывая неравнодушный люд на улицу Его Высочества Агалафа. Видок у Рудика, конечно, жуткий. Он украл в магазине тональный крем и нанес его на кожу, тщательно запудрил рубцы. На лысую макушку приклеил свиную щетину. На ноги натянул полусапожки на высокой танкетке и набил в них газетные листы и вату, чтобы не сваливались с крохотных стоп. На голову Рудик надел папаху. Чтобы на пикете не затоптали, надо казаться как можно выше ростом, не так ли?

Демон назойливо зазывал людей на пикет. Об этом мероприятии заговорили в народе. Одна молоденькая сотрудница торговой фирмы пригласила на пикет своего начальника. Это был неприятный мужчина сорока пяти лет с «пивным» животом и усиками а-ля Гитлер над воспаленной губой. Девушке был противен этот сальный и какой-то нездоровый, грузный человек с потными ладонями. Теодор Тейде не давал ей проходу, предлагая секс.

- Еще раз откажешь мне, Эм, и с треском вылетишь с работы! А у тебя больная мать, насколько мне известно! – зло выговаривал ей начальник.

- Мне совестно становиться проституткой.

- Зато получишь удовольствие и сохранишь рабочее место! Сначала отведу тебя в ресторан, в театр – да куда хочешь! А после как вдую по самые помидоры, ха-ха! Всю ночь будешь верещать подо мной, как резаная!Я же тебя люблю, глупая!

- Стало быть, это романтические отношения, господин Тейде?

- Ага, романтические, романтические, - осклабился бабник, хватая упругую девичью грудь через тонкую батистовую блузку. Девица отпрянула.

- Ну, у меня от сердца отлегло! А я-то думала, что вы хотите просто вывалить меня в грязи! Я принимаю ваше приглашение, сэр. Пойдемте на пикет, который состоится через три дня на улице Агалафа. Это бесплатно и весело!

- Помилуй, Эм, что может быть веселого в пикете? Ну, раз это бесплатно, согласен! А потом я тебя знатно потопчу, моя длинноногая курочка!

 «Если начнутся беспорядки, я буду спасена. Может, полиция загребет этого подлеца», - подумала находчивая сотрудница.

Бедняжка Эмма! Она не отличала мирный пикет от мятежа. Уже два часа девушка стояла на холодном ветру с хилым флажком. Когда у Тейде закончился коньяк во фляжке, он переключил свое внимание на работницу, пытаясь запустить шаловливую пятерню под ее пальто. Внутри Эммы все похолодело от недоброго предчувствия. Люди, окружающие их, напоминали сонных гусей, за исключением трех-четырех теток, которые выкрикивали лозунги и трясли плакатами.

- Так я и думал, что будет скучно! Пошли на съемную хату, милочка! Хорошо, что ты не такая меркантильная тварь, как другие бабы! Они норовили затащить меня в ресторан и ювелирную лавку, чтобы раскрутить на жратву и подарки. А получив свое, они изображали бревно в постели! - проворчал Теодор, обводя толпу тяжелым взглядом.

Эмма закусила губу и попросила еще минуту.

- Вы не подскажите, почему никто ничего не делает? – шепотом спросила девушка у тощей дамы, на алом берете которой сверкала брошь с виньеткой «Ша-Гре-Хай».

- А зачем что-то делать? Гинекологи и так нас боятся.

- Вы не въехали в тему, любезная, - встрял в разговор светловолосый парень с папиросой в зубах. – Наша цель не напугать абортмахеров, а добиться от властей запрета на их деятельность. При короле Агалафе все благопристойно было, и народ плодился наперегонки с кроликами. А Ешапчик почему-то решил, что женщина может избавляться от дитя в стерильных условиях, с помощью профессионала!

- А еще им обезболивают аборт за государственный счет! – злобно прокаркала хмурая бабка. – Всё было иначе во времена моей юности! Я совершила грех, который до сих пор искупаю участием в митингах. Так вот, я чуть не умерла от болевого шока и кровотечения, а потом долго лечила воспаление у ведьмы. К врачам не могла обратиться – казнят.

- А я как узнала, что острыми почками фикуса делали аборты, снесла растение на помойку! – сказала толстуха в лиловом платке и огляделась, ожидая оваций. Увы, уставшие сотоварищи не обратили ни малейшего внимания на ее заявление.

- Да уж, король у нас был с яйцами, - зевая, проворчал Тейде. – Прежде мою жену казнили бы за плодовитость. Ежеквартально залетала, зараза! Все скреблась и скреблась. А при режиме Ешапчика ей придется мучительно подыхать от рака. Все женские органы вырезали, а метастазы остались. Если сумеешь удовлетворить меня, Эмма, я, может быть, женюсь на тебе после ее смерти!

Девушку передернуло. Светловолосый парень спросил, почему госпожа Тейде так часто беременела, если не собиралась рожать.

- Не ожидал такого вопроса от особи мужского пола! Может, ты девственник? – хохотнул коммерсант. – Я не из тех мужиков, что нюхают розы в противогазе! А пилюли я запретил ей покупать, еще растолстеет, чего доброго…

- А ты не знал, что она делает аборты, соколик? – спросила угрюмая бабка.

- Почему же не знал? От спиногрызов одни расходы. Сколько лет не живу с первой супругой, а она все тянет деньги на двух лоботрясов, которые сквозь зубы со мной здороваются и ничему учиться не хотят. Во втором браке родилась дочь, такая сорвиголова! Вечно что-то натворит, а мне приходится разруливать. Нетушки, больше мне такого счастья не надо!

Дама в алом берете решительно выступила вперед:

- Моралисты Ша-Гре-Хай, в наших рядах перерожденец и иуда!

- А если и так, что мне за это будет? НИ-ЧЕ-ГО! – заржал Тейде, свысока глядя, как сникает худосочная активистка. – Что вы вообще можете, неудачники?

- Адонаи все видит, - показал пальцем на небо ортодоксальный еврей в шляпе, из-под которой свисали пейсы. Тейде отмахнулся от него и стиснул ягодицу Эммы.

Рудик немного волновался перед первым выходом на улицу.

- Как мне представиться своему войску, Рудольфом Синильным или Винценцом Болит-Сердечко? Конечно, последний популярнее, хотя от его писанины тошнит даже меня, - размышлял вслух демон, поправляя свою одежду. Это был синий дождевик, а под ним набедренная повязка,за которую он заткнул маленький топорик.

- Как мать, я возражаю против твоего участия в пикете! - закричал призрак Грации Синильной, отсвечивая на стене.

- Не бойся, тебя не лишат родительских прав за это! - усмехнулся Рудик, вылезая в полукруглое окошко. Вездесущий виноград оплетал дом до самой крыши. - Ведь у тебя их никогда не было, сука!

Со всех ног этот чудик ринулся на пикет своей славы! К удивлению демона, около небольшой кучки активистов нет ни одного полицейского! Патрульный пошел кофейка попить, да залип в беседу со старым знакомым. Этот пикет угодный властям, стало быть, пройдет без эксцессов, рассудил страж правопорядка. Пресса тоже забила болт на это пресное событие. Вот если бы взбунтовалась оппозиция, какие-нибудь сторонники демократии, тогда было бы интересно. Сами участники пикета разве что ни засыпали на ходу. Лишь одна активистка разъясняла дамочку, которой гинеколог зачем-то понадобился.

- Пока вы стоите тихо, как мыши, кто вас боится? – грозно прогремел Рудик, подбочениваясь. – И кто обратит внимание на наш протест?

- А у тебя луженая глотка, мелкий шкет, - похвалил демона начальник торговой конторы, беря под руку свою спутницу. Папаха съехала мальчонке на лицо, которое и так не разглядеть из-за капюшона. Теодор уже подустал от комиков. Скорее бы заняться сексом на мягкой постельке и на время позабыть о курьезной шеольской жизни.

- А я фикус выбросила, - похвасталась своим достижением полная женщина.

- Ничего умнее не придумала? Никто не расходится! – истинно демоническим голосом скомандовал Рудик. Вспышка ярости «мелкого шкета» смутила даже самодовольного бизнесмена. Активисты ошеломленно уставились на мелочь в синем дождевике.

- Пора рвать когти отсюда! – шепнул Тейде Эмме, ускоряясь. Из-под папахи выскользнуло толстое черное щупальце, преградившее им дорогу. На конце щупальца блеснул крюк, оцарапавший лицо мужчины. Сильная слабость навалилась на него, закапала кровь из глубокой ссадины. Девушка промокнула ее носовым платком.

- Слишком мало народа, - отчеканил Рудик. – Милошей умалишенный клялся, что придет двести человек, а вас и сотни не наберется!

Самой ярой активисткой Ша-Гре-Хай была Ванилина, которая работала в убойном цехе на птицефабрике. От тяжелой работы в сварливом коллективе у нее развились мускулы и нахрап. Ваня была из тех, кого ничуть не смущала перспектива ошибиться, приставая к беременным женщинам.

- С какой целью ты прешься в консультацию? – хрипит простуженная баба в потертом кожаном плаще, загораживая дорогу дамочке в манто.

- Не твое дело, - огрызается незнакомка.Она и так опаздывала на осмотр.

- Ты в курсе, что там аборты делают?! А эмбрион, на минуточку, такой же человек, как и ты!

- Ты что, спятила? Я на седьмом месяце беременности! Какой аборт!

- Ну, допустим, ты родишь. Молодец. Через два-три месяца муж начнет тебя сношать. А вдруг ты залетишь и захочешь аборт?! Представь, что станет с этим миром, если курицы перестанут нестись, а женщины рожать? – С этими слова Ваня освободила проход возмущенной мымре, которая чем-то грозила ей. Ничего, пусть кричит это пузо на двух ножках. Ближе к дороге заваривалась какая-то каша с карликом в папахе, который норов показывал на ее пикете. Непорядок.

Грубо расталкивая соратников, хабалка протиснулась через толпу. Возвышаясь над Рудиком горой, Ваня гаркнула:

- Ты кем будешь, что распоряжаешься тута?! Отвечай, а то бить будем!

- Я рад, что хоть кто-то не забыл дома характер, - оценил боевую единицу демон. – Я Винценц Болит-Сердечко, можно Рудик, а тебя как зовут?

- А я Ванька! Правая рука батюшки нашего Хорсини. Милок захворал, а я ношу передачи ему в лечебницу. Пока он лечится, я за него, уяснил, недомерок?

Дьявольское создание забралось на пенек, нахлобучило папаху в прыжке на голову Ванилины, скинуло капюшон и показал ошарашенной толпе свое лицо. Это была гнусная  образина расчлененного и коряво сшитого призрака с тигриным оком в правой глазнице. А щупальце с крюком он заправил в глазной провал слева. Активистам стало ясно, что они оказались во власти демона. Но появление чудища не повод идти на уступки, подумала Ваня.

- Ну и что ты тут буровишь? – набычилась она, бросая головной убор под ноги.

- Я беру командование на себя!

Ваня замотала головой, сжимая дюжие кулаки. Даже зарычала для острастки.

- Какая же ты неблагодарная! Кто покупает вам водку для вдохновения, а? А теперь и закуску, поскольку ягодные кусты возле абортария вырубили?

- Ба, да ты же тот самый газетчик! Ребята, он с нами, Болит-Сердечко от имени дитятей так тоскливо пишет! А чего ты подгнил, как тушка без холодильника? – заволновалась Ваня, поднимая папаху.

 - Я хотел написать правду о себе в юбилейном номере «Мелочи жизни». Да старина Эжен не позволил, сочтя мою историю дурацким розыгрышем, - сказал Рудик. – Я сын Магистра Лупа. 29-тая неделя беременности его жены пришлась на 29 февраля и его осенила блестящая идея создать чертика вам в помощь. Бабушка вытащила ошметки моего тела абортцангом, а отец заштопал и оживил меня с помощью таинств некромантии. Кто-нибудь возражает против моего лидерства?

- Ты таки диббук,- вякнул еврей, отступая назад.

- Для тебя я нави, крючконосый!

После долгой паузы до активистов дошло, что к ним явился субъект из ада. И при этом он свой в доску, выступает за полный запрет абортов, на своей шкуре изведав, какая это мерзость! Защитники жизни принялись энергично трясти плакатами, топать ногами и восторженно скандировать: «Ша-Гре-Хай! Ша-Гре-Хай! На нашей стороне правда, бесплатная водка и Высшие Силы! Ша-Гре-Хай! Аве, Болит-Сердечко! Спасем малюток от произвола медицины!»

Демон заряжался энергией их эмоций, увеличиваясь в размерах, посылал воздушные поцелуи, притоптывал  ножкой, ухмылялся до ушей, что со стороны выглядело не только ужасно, но и абсурдно. Его единственный глаз светился от возбуждения.
 
Тейде шепнул объекту своего сексуального влечения, хлопая в ладоши:

- Вот уж не знал, что здесь даром раздают спиртное, Эм. Хлебнем за счет урода 100 грамм и пойдем трахаться!

- Вы так богаты, а заритесь на выпивку диббука. А если он потребует продать душу Сатане? – сказала девушка. Мужчина посмеялся над женской глупостью.

- Меня смущает один вопрос, - пробилась вперед дамочка в алом берете. – Если вы жертва аборта, то как вас приняли в школу?

- Я получил домашнее образование, - спесиво ответил Рудик.

- А диплом…

- А диплом я нарисовал! Так же, как и некоторые учителя в красных шапках!

Придерживая берет, защитница жизни проворно юркнула в толпу, не желая далее привлекать к себе внимание. Когда восторги пошли на убыль, демон насупился и приказал всем оставаться на месте. Перебежав через дорогу, Рудик скрылся в телефонной будке. Вставив карту в железный аппарат, набрал номер.

- Привет, Родриго. Это я, Болит-Сердечко. Где репортеры на улице Агалафа?

- Здорово, Винни. А что им там делать?

- У нас пикет Ша-Гре-Хай. Мы протестуем против абортов.

- Акция согласована с властями, протестуйте на здоровье.

- Какой смысл выходить на улицу, если на нас даже уличные псы не обращают внимания?
 
- Винни, хочешь внимания – плати.

- Чего? – возмутился демон. – Я и так из своих скудных заработков…

- Покупаешь водку? Ну, это твое дело! А моим сотрудникам запрещено выпивать на работе!

 - Пикет – не рядовое событие, Родриго! Неужели оно недостойно бесплатного внимания зрителей?

- Вот и напиши о нем в своей колонке.

- Эжен не позволит, ты же знаешь. О таких вещах пишут в блоке новостей.

- «Вестник Шеола» упомянет о пикете на десятой странице, как обычно.

- А я хочу перед камерами выступить!

- Тогда готовь звонкую монету!

- Как же мне обтяпать дело без лишних расходов?

- Ну, устрой дебош. Заблокируй вход в абортарий. Брось камень в патрульного. И тогда будешь даром купаться во внимании, вкушая все удовольствия мазохиста, - пошутил Родриго.

 - Когда полиция упакует Ша-Гре-Хай в автозак, я не буду скрывать, кто подстрекал нас вести себя плохо! – крикнул Винценц, сердито бросая трубку. Кому бы еще позвонить, чтобы слава не обошла стороной?

В стаде заправилы масс-медиа Родриго была худая овца, пьющий репортер Альберт. С ним Рудик был лично знаком. Однажды ночью демон возвращался домой с младенцем в мешке. Его родительница в юности не гнушалась абортами, а этому мальчику решила сохранить жизнь. Рудик питался так, чтобы при этом причинять моральные страдания нерадивым матерям. Ребенок был без сознания. Как и Альберт, синеющий от наступающего инсульта. Рудик спас его, вовремя вызвав скорую помощь. Возможно, пьяницу уже уволили. Но демон все равно набрал его номер.

- Привет, Альберт, ты еще работаешь?

- Шеф кое-чем обязан моему отцу. Поэтому я всего лишь на больничном, - икая, пробормотал Альберт.

- А ты задолжал мне! Немедленно приезжай на улицу Агалафа.

- Только не говори, что там опять топчется Ша-Гре-Хай!

- Ты угадал. Я жду тебя, Аль!

- Послушай, ну зачем вам это надо? Аборты не перестанут делать. Скорее всего, и твои активисты вносят лепту в дурное дело.

- Каким образом? – насторожился Рудик.

- Разнополые участники пикета скученно стоят несколько часов подряд. Делать нечего. А стоя зачинать детей так же приятно, как сидя или лежа! Тем более, в такую погоду, когда можно спрятать срам под пальто. А дальше что? Когда прижмет, кто-то да запишется на прием к абортмахеру!

Рудик выглянул из телефонной будки. Те, кто переминались с ноги на ногу с краю, пристали к какой-то девке, активно просвещают ее. А что делают стоящие за их спинами – неведомо.

- Твои доводы против Ша-Гре-Хай нелепы, Аль, - неуверенно рыкнул демон. – Если не появишься через двадцать минут, я тебя найду и башку откручу! Время пошло, бро!

Рудик снова забрался на пенек и приказал мужчинам встать по правую руку, а женщинам отойти налево. Ванилина заметалась, не зная, какую сторону выбрать. Демон велел ей встать рядом с ним, и Ваня преисполнилась гордостью за свою персону.

Тейде терся возле Эммы, бесстыдно лапал девушку. Дамы шикали на него, чтобы ушел к мужикам.

- "А жметесь вы друг к дружке, чтоб теплее стало?" – издевательски пропел Рудик, испепеляя взглядом тучного селадона.

- Я дал ей работу и жду ответной любезности, - нагло ответил Теодор, обнимая девушку. – Ты же не думаешь, что можно заниматься любовью стоя в толпе?

Активисты возроптали. Рудик заметно подрос от гнева.

- Граждане, она нарочно ведет себя вульгарно, чтобы скрыть правду! – внезапно вскричала Эмма, сбрасывая руку начальника. - Перед вами переодетая женщина! Ей срочно нужен аборт! – Она похлопала босса по круглому брюху. – Эта негодница прикидывается мужчиной, чтобы улучить момент и запрыгнуть в гинекологическое кресло!

- Заткнись, сука! – взбесился Тейде и так врезал Эмме, что она упала в слякоть.

- А я давно подозревала, что среди нас мать-убийца! – набросилась на бизнесмена толстуха в лиловом платке. Когда-то бедняжку бросил муж, считая ее бесплодной. Она долго горевала. Даже стала выпивать от одиночества и зависти к шлюхам, которые способны родить, но не хотят. Однажды она решилась на одиночную акцию в Центре женского здоровья на Каштановом бульваре. Полицейские прозвали ее Порви-Куклу, так как женщина бегала по коридорам клиники с большим пупсом, руки и ноги которого крепились на резинках. Остановившись перед беременной, она щипцами оттягивала конечность куклы и при этом истошно вопила, выпучив глаза: «Мамочка, убивают! Как больно, спаси! Спаси меня от злого врача, родная!». Некоторым женщинам стало плохо от ее выходок. Ворвавшись в кабинет, активистка ударила пупсом гинеколога по голове и рассыпала стерильные инструменты. Она оказала сопротивление охраннику, поставив ему "фонарь" под глазом. Полиция арестовала Порви-Куклу, и около полугода она провела в тюрьме за хулиганство. После отсидки только фикус пострадал от ее активной гражданской позиции.

Отталкивая вцепившуюся в дорогую дубленку толстуху, Тейде рявкнул:

- Я настоящий стопроцентный мужик! Альфа с огромным елдаком!! И никогда не был похож на бабу! Козлы! Идиотки!

Тощая дама в алом берете подставила Теодору подножку. Бизнесмен растянулся на жухлой траве, а тут и мужчины подоспели. Светловолосый парень выкручивал ему руки, пытаясь связать их за спиной. Еврей отрезал Тейде усики прямо с кожей. Какой-то хмырь, жующий насвай, всей своей тушей придавил его к земле. Другие участники пикета прикрыли собой это безобразие, чтобы случайные прохожие не вызвали полицию. Солидный господин, попавший в столь неудобное положение, отчаянно ругался, невзирая на кровь, которая заливала рот.

- Закрой хлебало, куропет, - приказала Ваня, усевшись на ноги коммерсанта. – Что будем с ним делать, Болит-Сердечко?

- Выпьем и исполним аутодафе, - мрачно произнес он. Демон из той же будки позвонил в винно-водочный склад, чтобы сделать заказ. Ему сразу отказали, узнав, что алкоголь предназначается для участников пикета. Мэрия специальным декретом запретила поставки бухла для проведения уличных акций, чтобы облегчить работу полиции.

- Дайте мне экспедитора, девушка! Сегодня на смене Сиджи или Макс?

Работница послушно передала трубку.

- Ну, я экспедитор. Зовут Максом. Не повезу вам водку, хоть тресни!

- А если я дам пять золотых на лапу лично тебе?

- Ну, коли дашь пятнадцать, подумаю.

- Восемь золотых и не арсеника больше!

- По рукам, братан!

- Не забудь селедочные спинки и соленые огурцы!

 Схватив папаху, демон подкатил к паре средних лет, что проходила мимо.

- Согрейте свои сердца благотворительностью! Мы протестуем против убийства детишек и очень проголодались!

Лысый мужчина считал себя умудренным жизнью человеком, любил пофилософствовать с первым встречным. Особенно с тем, кто был не по годам самоуверен и хотел залезть в его карман.

- Ша-Гре-Хай, верно? Вы протестуете против прерывания беременности, если быть точным. А эмбрионы – это не дети, а часть организма женщины. Понимаете, только ей решать, рожать или не рожать ребенка. Законом установлены разумные сроки для проведения аборта. Так что вам нечего тут делать. Обедайте дома.

- Томми, пойдем, не разговаривай с ними, - шепнула супруга, опасливо покосившись на людей с «горящими глазами».

 - Закрой рот и открой кошелек! – взревел демон, раздеваясь. Женщина опешила при виде грубых рубцов и трупных пятен на коже лидера Ша-Гре-Хай, его сердитого одноглазого рыла. А близорукий муженек не унимался:

- Хамство не к лицу попрошайке. Научись-ка уважать оппонента. Я никому не отказываю в помощи, если она целесообразна. Недавно дал денег на лечение трехлетнего малыша, потому что он уже родился и все чувствует. А что может чувствовать зародыш до 12 недель развития? Так что я согрел свое сердце, а ты просто бесишься от безделья, тунеядец. Сколько детей родится вопреки воли матерей, и будет брошено из-за вашей агитации? На месте Ешапчика я бы запретил эти сборища! И роздал бы каждому активисту по сироте и заставил растить за свой счет, чтобы вы поняли, что значит ежедневный труд на благо общ… аааааа!!!!!

Рудик выпустил когти и разодрал ими одежду, а следом бока и живот Тома, вцепился клыками в его мясистую ляжку! Испуганная жена схватила булыжник и принялась дубасить уродца по спине и голове. Рудик с рычанием отрывал куски мяса от ее супруга, шумно втягивал в себя кровушку Тома! Поедая мужа, он пару раз так лягнул жену, что она падала на дорогу, но все же поднималась на ноги и набрасывалась на Рудика со всем, что под руку подвернется! Ваня кинулась на выручку лидеру и вырубила женщину ударом кулака в затылок! Из окон госпиталя увидели потасовку с кровопролитием и вызвали полицию. Но непосредственно вмешаться не решились.

- Убрать их с дороги, Болит-Сердечко?

- Убери, - разрешил демон, перерезав женщине горло. Ваня унесла тела на закорках в вестибюль женской консультации, не испытывая особого беспокойства по поводу происходящего. Правда, беременные неженки заверещали от ужаса, как по команде, некоторые в обморок упали. Сразу видно, в убойном цехе не работали, там каждый день забивают тысячи птиц. Такова жизнь, может и мозг отказать.

К счастью, супругу Тома врачам удалось спасти. А борьба за жизнь мужчины ничего не дала. Он скончался через несколько часов после операции.

Склад находился неподалеку. Не успела Ваня перевести дух после переноса тяжестей, как подъехал фургон Макса.

- Сначала бабки, потом товар, - сказал он массивной тетке. Та вопросительно посмотрела на Рудика.

- Ну и подкаблучник этот Том, - засмеялся лидер, потроша ридикюль жертвы. – Слышала, как он чесал языком? А все деньги лежали в сумочке жены, ха-ха!

- Ты будешь платить, штопанная харя? – спросил экспедитор.

- Вот деньги. Но я должен убедиться, что ты привез не лимонад.

Болит-Сердечко, автор душещипательных статей, вошел в сумрак фургона вместе с Максом. Пролитая кровь раззадорила демона, поэтому водка паленой показалась. Странно, что при охватившем его азарте, Рудику все еще требовался предлог, чтобы напасть на этого жадного чудака в безрукавке.

- Ты хочешь отравить самых сознательных граждан Шеола! – разъярился уродец, бросаясь в атаку на экспедитора.

- У нас лучшая водка в столице! Скажи лучше, что взятку зажал! – закричал Макс. Он вонзил свой нож в тело, которое умерло много лет назад, толком не пожив. Рудик выбил щупальцем с крюком глаза мужчины, а потом принялся рубить его тело топориком, который прятал в набедренной повязке.

- Дай выпить перед смертью, засранец, - простонал Макс после четвертования. Демон открыл бутылку и вылил ее содержимое в рот своей жертве. Макс поперхнулся, несколько раз дернулся и отошел в мир иной.

Снаружи раздался бодрый голос Альберта:

- Эй, Винни, угости выпивкой! Тут столько кровищи…

Рудик не глядя бросил корешу первое, что под руку попалось. Темно, всё липкой кровью заляпано. Репортер поймал гостинец и в ужасе осел на асфальт, впадая в ступор. Это была еще теплая мужская рука с золотой печаткой на пальце, покореженной ударом топора!

- Чего меня так прет? Надо остановиться!- потер виски Рудик. Потом он высунулся из фургона, подталкивая вперед ящик с алкоголем. Ваня схватила его и понесла в гущу толпы, где ожидала приговор «переодетая женщина».

- Я хотел быть ласковым с тобой, Эм, а ты меня подставила! – желчно бухтел Теодор с налитыми кровью глазами. – Я уволю тебя по статье, не сомневайся, глупая тварь! А моральный ущерб ты возместишь мне своим передком! Я буду жарить тебя, пока твоя манда не порвется! А потом я продам тебя бандитам, стерва!

Эмма рыдала, заламывая руки в отчаянии. От удара начальника миловидное личико отекло, правая сторона – сплошной синяк.

- Ну, что вы все пялитесь на меня, выродки?! – заорал бизнесмен. – Да меня хватит на всех вас! Каждого, кто издевался надо мной, растерзаю! А тебя, жид с ножиком, я зашью в свиную шкуру и буду жестко иметь во всех отверстия!

- Ай-яй-яй, нехорошо так с сыном избранного народа!

Активисты торжественно выпили по первой, закусывая огурцами и селедкой. Они словно участвовали в каком-то ритуале. Тейде заскрипел зубами от злости, пытаясь разорвать веревку.

- Твоя жлобская болтовня лишь подтверждает, что ты переодетая мадам, жаждущая аборта, - насмешливо заметил Рудик, останавливаясь перед Тейде.

- Если ты такой дебил, что не можешь отличить мужчину от женщины, расстегни мою ширинку! И тебе станет очень-очень страшно, - зловещим тоном пообещал бизнесмен, отползая от карлика.

- Говорю вам, она притворяется мужчиной! В брюках у нее всё из резины! – заявила Эмма, решив разыграть партию до конца.

Одна из активисток бросила плакат и бумажный стаканчик, встала на колени перед бизнесменом и приложила ухо к его объемному брюху.

- О, да, я слышу сердцебиение твоего ребенка! Как можно убить беззащитную крошечку, которая станет смыслом твоей жизни, утешением в старости!

- У меня в животе урчит от голода, бестолочь!

Демон лихо опорожнил бутылку водки и поманил девушку. Когда она приблизилась, он велел снять с Тейде штаны. Преодолевая дрожь в руках, Эмма исполнила повеление. Обнажились пухлые волосатые ноги и желтые семейные трусы. Рудик запустил в них руку и вытащил мужское хозяйство, совсем не страшное и даже довольно вялое на вид. С мстительным блеском в глазах еврей подал ему свой нож. Теодор брыкался так, что мужчины еле удерживали его. Рудик сноровисто отрезал ему фаллос и мошонку. Бизнесмен от неописуемой боли потерял сознание. Перебирая окровавленные куски плоти, Болит-Сердечко удивленно воскликнул:

- Ну, надо же, они настоящими оказались! Ты слукавила, дочь Мома!

Эмма остолбенела, окончательно утратив чувство реальности. Ваня тяжко вздохнула и полила обширную кровоточащую рану водкой. Тейде очнулся с криком и грязными матами. Могучая женщина взвалила его на свою широкую спину и поплелась через дорогу в вестибюль женской консультации, из которой через запасной выход уже эвакуировали пациенток.

- Сколько тебе лет, Эм? – спросил Рудик.

- Двадцать два, - выдавила из себя девушка,прикрывая ладошкой нервный тик века.

- Лет в тридцать выйдешь на свободу, - сказал Рудик, засовывая половые органы начальника в карман ее пальто. Подкладка сразу напиталась кровью. Демон не спеша вытер проказливые ручонки об ее одежду. В смятении Эмма пошла навстречу полиции.

Полицейские заблокировали всю улицу. Под прикрытием парней из Спецотряда арестовывали активистов и уводили в автозак. Рудольфу взгрустнулось. В отличие от обычной нечисти, предпочитающей иметь дело с одиночками, демон мог черпать силы одновременно из множества людей. Не только члены Ша-Гре-Хай и убитые им несознательные элементы отдали чудищу свою энергию, но и зеваки, пациенты госпиталя, наблюдающие за пикетом из окон и трепещущие от страха перед Рудиком, послужили ему батарейками.

- Ша-Гре-Хай! – заорал карлик, ментальным толчком срывая крышу с правого крыла  Авиценны. Обрушить шифер на головы ментов помешал вековой дуб. Несколько человек все же получили ранения. Разозлившись на дерево, Рудик сосредоточился на нем, пытаясь вырвать из земли с корнями. Огромное дерево дрогнуло раз-другой. Оперативники хотели воспользоваться заминкой, но ужасная сила раскидала их от демонического бунтаря.

Подъехала машина начальника следственного комитета. Дверца открылась, и из салона выпихнули задремавшего Эзру. Это был первый разгон пикета, в котором он участвовал. Маг лениво посмотрел в сторону Рудика и ужаснулся тому, насколько сильным стал его враг в толпе. Воистину веник не сломаешь. Активисты почти не оказывали сопротивления при задержании. Одни впали в истерику, другие в замешательство, смекнув, как они влипли, связавшись со злым синюшным пареньком. Но психическая энергия всех этих людей питала демона. Карлик оставил попытки вырвать дуб из почвы и прошипел, с ненавистью глядя на мага:

- Что не здороваешься, соседушка?

- Едет крыша не спеша, сын Лупа? – язвительно спросил Эзра, поднимая обломок шифера. Неуловимым движением он извлек из кармана древесный уголек из осины. – Что на тебя накатило, а? Из-за твоих выходок запретят митинги!

- Зато этот хапуга Родриго сам прислал адекватных репортеров! Теперь я точно стану звездой! Слышите, легавые, у нас есть разрешение на проведение пикета!

- Сдавайся, ты арестован! – и десятки стволов взяли демона на мушку.

- Одень ему наручники, маг, и сделай так, чтобы он их не снял!

Эзра поймал их, но не спешил приводить приказ в исполнение. Рудика это не удержит. Да и как такого потустороннего смутьяна содержать в изоляторе? Он подошел к офицеру и шепотом посоветовал поскорее увозить арестованных и эвакуировать пациентов госпиталя, который Болит-Сердечко уже начал разрушать. А он постарается занять демона на некоторое время. Но офицер оказался твердолобым, сердито буркнул, что Рудика надо доставить в участок, а потом уже выяснять, кто он и что он. Эзра раздраженно фыркнул.

- Ваш маг, менты, больше всех виноват, что я сегодня хватил лишнего! Мой дом захвачен отцом и бабкой! А теперь еще и этот распутник под носом у меня крутит шашни и наслаждается тем, что мне недоступно! Мое последнее прибежище – улица! Мне больше некуда пойти!

- В КПЗ тебя заждались! – рявкнул майор, досадуя, что этот смазливый красавчик маг что-то рисует на куске шифера, пока преступник так уверенно выступает перед полицией. Демон показал ему кукиш.

- Не сдамся, сволочи! На маме-улице я герой, а в ваших казематах буду чмом бесправным!- заявил уродец, сморщив пересекаемый рубцом лобик. Ноги силовиков оторвались от земли. Их тела кувыркнулись в воздухе и разлетелись в разные стороны, с большим ускорением сталкиваясь со стенами и столбами. Крупный лейтенант сбил с ног Эзру. Майора, жаждущего увидеть демона в застенке, зашвырнуло на дуб. Оттуда он открыл огонь из табельного оружия, но дыры от пуль на мертвом теле Рудика тут же зарастали.

- Что будешь делать с этим чертом, колдун? – тихо спросил лейтенант, поднимаясь со стройной фигуры в темной мантии.

- Увезите людей! - прошипел Эзра. – Они все нужны ему!

- Никто никуда не уезжает! Пикет продолжается! – Демон перевернул несколько автомобилей. Полицейские сталкивались друг с другом, бились об преграды, а те, кто не успел убрать палец с курка, ранили себя и товарищей. Рудику доставляло удовольствие это зрелище. – Вам не кажется, что вы потеряли вес, силовые ведомства? А скоро и финансирования лишитесь, гарантирую! Будете у меня клянчить разрешение на свою деятельность и платить по моим тарифам!

- Вы слышите? Он призывает к экстремизму! – обалдел майор, роняя пистолет.

Склизкое черное щупальце устремилось к нему.

- Значит, когда приходится платить из собственного кармана, это экстремизм? – возмутился демон. Вот-вот ужасный крюк отнимет зрение у бедолаги! Эзра успел закончить узор и приложить обломок шифера к гадкому отростку. Демон заверещал от боли, щупальце безжизненной сосиской упало на землю, скукожилось и рассыпалось в жирный порошок. Маг шарахнулся в сторону от летевшего в его голову топорика, испачканного кровью Макса. Он лихорадочно соображал, как бы отвлечь Рудика от силовиков. Даже те, кто отделались ушибами, чувствовали себя все хуже и хуже из-за мелкого вампира. От нервного истощения страдали и арестанты. А Рудик разве что не лопался от избытка силы.

- Вы же понимаете, что он просто провоцирует вас! Не думайте о демоне! - крикнул Эзра.

Выручало лишь то, что Рудик сам не знал, как применить эту силу. Он был необразован по части магии, с отцом у него были очень плохие отношения. Магистру Лупу не улыбалось сделать своего злейшего врага более искусным, обучив колдовскому ремеслу.

- Ну, ты достал меня, соседушка! – рявкнул уродец, начиная расти. Топнул «чугунной стопой» - пошел разломами асфальт, треснула стена абортария. Эзра заранее предвидел, как и где ударят испускаемые им импульсы, и блокировал некоторые из них своими заклинаниями. Почувствовав ущербность своего «домашнего образования», демон заревел так, что в госпитале и соседних домах вылетели стекла из окон. Эзра предусмотрительно вставил в уши беруши. Даже в такой малости не прокатило. Винценц так отчаялся, что схватил винтовку и выстрелил в Эзру. В мага не попал, а сам отлетел в сторону из-за отдачи. Нет, этого зеленоглазого уебка надо задавить магического силой.

Когда завязалась схватка между Эзрой и демоном, сверхъестественная сила отпустила полицейских и агентов других служб. Автозаки с арестованными активистами покинули улицу Агалафа, автобусы с эвакуируемыми пациентами тоже. Эзра вымотался, и ему слабым утешением служил тот факт, что от недруга тоже уходит еда.

Рудик воззвал к своей мощи, преобразуя ее в гигантские шары из пылающей плазмы. Эзра полагал, что демон не прибегнет к этому трюку, ведь для этого надо приручить Стихию Огня. Поэтому на миг растерялся и чуть не бросился наутек. Потрескивая на лету, один из шаров погнался за магом. И столкнулся с камушком, который Эзра поднял телекинезом в воздух. Произошел взрыв. Закрыв голову руками, маг присел на корточки и замер перед светящимися сферическими телами. Он догадался, что Рудик просто преобразовал психическую энергию в электричество, которое подчинялось физическим законам. К счастью, это не магия огня. Новоявленный Тесла не способен направлять их. В подтверждение его догадки, шаровая молния проскользнула в выбитую оконную раму ближайшего к консультации дома. Демон удивленно проводил ее взглядом и попытался взять под ментальный контроль свои «файерболы», но эти штуки не слушались его. Только энергию сосали и потому продержались нетипично долго для шаровых молний.

Силой мысли маг аккуратно развязал узел на кожаном шнурке, и металлический амулет соскользнул на землю под одеждой. И таким же образом он избавился от золотого браслета. Телекинезом он подкинул на два метра в высоту бутылку водки и избавился от ближайшего к ней шара. Теперь их всего семь штук парило в воздухе. Следующим принял удар забытый кем-то башмак. Гусиным шагом задом наперед, чтобы не оборачиваться к молниям спиной, Эзра очень медленно двинулся в сторону кучи песка. Надо взорвать все шары, которые реагируют на движение объектов, и желательно не пострадать при этом. Рудик затопал ногами от злости. Внезапно взорвался дом, в который проникла молния. Возможно, таинственное образование столкнулось с чем-то горючим. Эзра дернулся, привстав, и получил заряд электричества, впадая в забытье.
 
Ударная волна припечатала Рудика к стволу дерева. Острый сучок пробил ему грудину насквозь. Демон не обратил на это внимание, он жадно наблюдал, как горит охваченный пламенем дом. Какая досада, что он располагается далековато от абортария и между ними бетонный забор! А где-то вдали уже гудят сирены пожарных машин. Маловероятно, что консультация сгорит. А так захотелось спалить логово абортмахеров, что нет мочи! Карлик засучил ножками, изгибаясь. Почему эта пищащая сине-оранжевая мерзость не слушается его? Ведь чародеи такие хреновины посыпают, куда захотят! Гром и черти! Мимо лидера Ша-Гре-Хай как раз проплывал один из самых больших его творений. Рудик собрал силы и соскочил с сучка, в полете пиная чертов шар в сторону абортария! Мощная вспышка огня, и от Болит-Сердечко осталась лишь обгоревшая набедренная повязка!

Могло показаться, что герой октябрьского пикета наконец-то обрел покой. При этом он показал себя истинным активистом Ша-Гре-Хай, а не демоном, который наверняка сделал бы последним актом своей жизни убийство мага, а не разрушение абортария. На самом деле, уничтожить Рудика могло только то, что участвовало в его убийстве, которое он ошибочно называет абортом. Аборт на 29-ой недели беременности - это что-то такое, чему еще название не подобрали. Впрочем, для Магистра Лупа это был всего лишь черномагический эксперимент.

Узнав, в какую бузу превратился мирный пикет под руководством Винценца Болит-Сердечко, Хорсини Милошей вознес хвалу Господу за свое заточение в психбольнице. Он по жизни был так набожен, что стал кем-то вроде капеллана дурдома. К его проповедям даже санитары прислушивались! Бывший депутат начал находить своеобразную прелесть в пребывании здесь, особенно когда репортер Альберт, покалеченный Теодор Тейде, Эмма, Порви-Куклу и несколько моралистов Ша-Гре-Хай поступили на лечение и стали его духовными детьми. Ванилине и некоторым товарищам, непосредственно помогающими лидеру, пришлось сесть в тюрьму за соучастие в кровавых убийствах Рудика.