Усталость и её приход

Усталость –  настойчивый недруг живущего человека.
Её быстрее других заметили черногорцы. Одна из их заповедей гласит: «Человек родился усталым и живет, чтобы отдохнуть». Другие народы таких заповедей еще не создали, а зря.
В молодые годы человеку просто не до усталости: он полагает, что найдет с ней общий язык.  Но с ней – а это, заметьте, она – невозможно договориться.  Она осторожна и коварна, любимое место пребывания - засада. Именно там она и подстерегает человека, подсчитывая остаток его сил. Тех самых, которые он так опрометчиво расходует. В момент её атаки человек не в состоянии сопротивляться ни физически, ни морально. Мало того - гордыня человеческая не позволяет ему сознаться, что силы и бодрость духа у него иссякли. И надо бы, кровь из носу, перевести дух.
Если усталость, допустим, прихватила человека за рулем, то надо остановить машину на ближайшей стоянке и полчаса поспать. Если она мешает работать – надо взять короткий отпуск, пусть и за свой счет. Плохая ситуация, если человек устает от окружающих – ему нужно обязательно побыть наедине с самим собой, а это трудно, потому что бросается в глаза. И не избежать участия, которое только усугубит ситуацию.
Можно устать и от общества и социума, в котором человек обитает. Усталость такого рода способствует развитию трудно изживаемого синдрома равнодушия, безразличия ко всему сущему. Одно время это называли пофигизмом и даже симпатизировали его проявлению.
Пофигизм из каких-то соображений имел фиолетовый оттенок. Возможно идеальный  в среде дальтоников, охватывающий и не отвлекающий, как пресловутый черный в квадрате. Ведь и черный квадрат родился, вполне возможно, в воображении уставшего человека. Кому другому бы пришло в голову заполнить безобидную и добродушную геометрическую фигуру мраком, в котором черные кошки могут беспардонно пересекать дорогу перед носом, лишая человека возможности сплюнуть через левое плечо или скрутить им кукиш?
Они не видны, но кто поручится, что их там нет!
А вот фиолетовых кошек природа не создала. Можно их, правда, перекрасить в этот цвет. 
Человеком, подверженным усталости, конечно, я признаю и себя самого.
 
Как она наступает
 
Я здесь и не здесь,
Я везде, и нигде. 
Шахнаме

Она зрима. Я видел свою собственную усталость на снимках, приложенных к протоколу исследования щитовидной железы. Врач, вполне ухоженная дама, не поленилась обратить мое внимание на монитор - выступающая за допустимы моему возрасту пределы щитовидки были красными. Потрудилась, вероятно, она с полной отдачей, ибо испортили различные показатели до сей поры исправно служившей мне кровушки.  До неприличных величин. Где  больше, а где меньше. А нужно  бы наоборот.   
Это маленькая железа, занимающая скромное место чуть ниже головы, оказалась способна на серьезные дела, признаки которых дали себя знать заранее. Не подозревая об этом, мы с женой отправились в отпуск к турецким берегам, в Кушадасы, окунуться в теплое еще Эгейское море, на людей посмотреть и себя показать.
Привезенного из отпуска запаса свежих сил хватило ненадолго. Я тривиальнейшим образом стал уставать, плохо сопротивлялся сонливости, моментами в полном смысле еле волочил ноги. Внешний вид значительно ухудшился, что не ускользнуло от окружающих и родных. Хотя и без того физиономия моя никогда не отличалась румянцем, а тело сохраняло строевую выправку уже тридцать лет после оставления службы. Но терялся вес. Стал выглядеть клиентом концлагеря. И, наконец,  по совести сознался, что работать больше не могу, что было правильно воспринято всеми. И уволился с работы. Сейчас еще рано говорить, совсем или ещё что-то подвернется в дальнейшем, когда щитовидка  придет в норму.
Придет, ибо осмотревший меня врач – эндокринолог из платного медицинского центра дал соответствующее заключение, выписал лекарства, назначил дополнительные консультации у кардиолога и контрольные сроки анализов крови. Один из этих сроков прошел и дал обнадеживающие результаты. До коренного изменения придется ещё ждать и ждать, но неожиданно вмешавшаяся эпидемия короновируса сделала это ожидание вполне терпимым. Кроме одного момента - забота о здоровье оказалась делом дорогостоящим. В этой связи ощутил угрызения совести, которые оставил при себе.   
К болезням я отношусь спокойно, признавая их закономерность и, отчасти, неизбежность. Помню и одно из откровений моего бывшего коллеги Анатолия Никифоровича, доморощенного философа: «Все болезни даются человеку для испытаний». Он не уточнил, кем или для чего, но я и без того был удовлетворен фактом, что на мою долю испытаний такого рода выпало все-таки  не много. И пришлись они в основном, на детские годы, когда мне удалось переболеть практически всеми популярными детскими болезнями. Из прочитанной позднее переписки родителей я узнал, что это их тревожило. Не очень они понимали и природу происходящего, потому что производил я внешне впечатления вполне здорового ребенка. Фотографии сохранились и подтверждают это. Скорее всего, я запасался здоровьем впрок.  Как гласило услышанное однажды мнение постороннего лица, высказанное вскользь – на мой взгляд, самый ценный вид мнения – гласило, что переболевшему многими болезнями в детстве не придется переносить их потом. Я бы ещё добавил -  и относящемуся к своему здоровью с должным вниманием.  Но такие люди редкость. Индивиды. Жить рядом с ними достаточно скучно.
Создавшаяся ситуация в известной мере подтолкнула к написанию настоящих записок. На жизненном пути мне, безусловно, встречались незаурядные люди, достигшие известности. Но их было немного и встречи с ними были скорее случайными, чем регулярными. Я не обойду их вниманием.
У этих записок уже есть читатель, на которого я рассчитываю всерьёз – это мои пока очень маленькие, но уже подающие надежды внуки.