Печенье

Все события истории вымышлены, любое совпадение случайно.

Хочется начать рассказ сказочно, но поведать надобно вот что.

Жило в одной сказочной коробке печенье с разными надписями. Хозяюшка- пекарка от душевной щедрости и от большой сердечной доброты любила оставлять на нём послания.
Возьмёшь печенье, а там написано: "самый лучший день сегодня". Ты его положишь под язык, глазки прикроешь и так понемногу смаковать начинаешь ;

И смотришь, там, где виднелись чёрные пятна будущего дня, всё поглощает  "самый лучший день сегодня", и тёмное становится серым, потом белеет и, в конце концов, приобретает небывалые краски... Розовый, красный, жёлтый, голубой.

Растает под языком "самый лучший день" и можно брать следующую печенюшку. Например, "всё идёт так как надо" и тоже под язык...

Чувствуете, что происходит?;

В это осеннее утро, когда на землю лёг обильный туман, Хозяюшка-пекарка вдруг обнаружила, что для приготовления её волшебного печенья не хватает кое-каких ингредиентов – проще говоря, муки и масла. Выходя из дома, она взяла две печеньки и захлопнула за собой дверь. Спускаясь по ступенькам, читала послания: на одной печенюшке было "я люблю тебя".

Быстро отправив печенье в рот, она прижала его языком, остановилась на миг и закрыла глаза, пытаясь получить удовольствие.

"Я люблю тебя", – пронеслось в мыслях. Но кого? Зачем съела? И пекарша ощутила себя Алисой в Стране Чудес. Вообще, женщина никогда не называла себя пекаршей,  глубоко в сердце отождествляя своё дело с волшебством. И вот, теперь, держа под языком "я люблю тебя", чувствовала сладость, ванильный аромат, благоухание шоколада и это так вскружило голову, что казалось – ещё мгновение и она оттолкнется от земли и воспарит вверх, в облака и даже выше, к самим звёздам. А, может быть, ещё выше. И будет над всеми и всех любить любить, ведь не зря же это печенье съела.

Незаметно для себя, размышляя и мечтая, она дошла до магазина и чуть было не столкнулась с ним...
Он был сухой, подтянутый – ни грамма лишнего веса, – лёгок на подъем, всегда в боевой готовности. Друзья звали его "Жила".
Голова у него была разбита, от виска стекла кровь к бороде и капала, капала, капала вниз, образуя кровавую дорожку.
 
Входя в магазин, весь окровавленный и избитый Жила не знал, дойдёт ли до туалета, так как много крови потерял. " Волшебница", удивлённая и озадаченная увиденным, не зная зачем и почему, непроизвольно протянула вдруг ему печенье с надписью "всё будет хорошо", а он автоматически взял и, в тумане прочитав написанное, подумал: "Вряд ли".

Она же подумала, что обязательно будет и тихонько попросила за него перед Всевышнем. И сильно начала просить у Него помощи, не за себя, за него, хотя видела его впервые  да и за себя никогда не просила, считая себя женщиной сильной, но по сути очень ранимой. В этот самый миг "Волшебница"  вспомнила себя маленькой, как бабушка стояла перед божницей с ней и говорила Ему, который по ту сторону от икон: "Воот привела к тебе внученьку, Юленьку, ты уж иже веси судьбами воспитай её, сделай душу её доброй светлой, любящей". После бабушка повернулась к ней, нагнулась, поцеловала, как сама выражалась,  "в хохолок": "Моя любовь, моя ты радость!".

Жила спустился вниз, пошатнулся, схватился за дверной косяк и упал без чувств.

Продавщица этого заведения, себя в шутку  называла "Фроська" или "Фроська-поматрось-ка!". Не потому, что в детстве родители ей дали имя Ефросиния, нет-нет, а оттого, что она держала подвальный магазинчик и там зарабатывая скудное пропитание себе. В конце дня она подсчитывала доход и, если барыша было много, она улыбаясь говорила: "Ну вот, Фроська и наматросила".

При крещении же, по святцам, имя дали ей Вера, в честь святых мучениц Веры, Надежды, Любви и матери их Софии.

Фроську Жила знал, считал её за "своего парня" и мог запросто прийти набрать у неё товара, а через время, когда появятся деньги, расплатиться  – да при этом с лихвой, – не забывая подмигнуть Фроське. Говорил, мол, помни, мать, мою доброту.
Она же его недолюбливала, переживала за взятый товар.

"Пропадёт Жила, — думала она, – и денежки тю-тю, не наматросит Фрося"
Она не сразу поняла, что произошло, думала – пьяный, и хотела было поругать его, но увидела кровь и как из бесчуственной руки выпадает печенье с надписью "всё будет хорошо". Тут-то она всё поняла, поняла, казалось, во мгновение ока. Но что-то там, внутри сидящее царьком, не хотело этого принимать и понимать а неумолимо говорило "гнать!".

Но вдруг этому гнилому царьку с кличкой  "Фроська - поматрось-ка" что-то или, точнее, кто-то светлый запретил властвовать. В тот самый миг, когда Юлия у Него, у Того, кто видит всё и знает, за Жилу попросила. За того, кого в первый раз видела. Сердце у Фроськи ёкнуло, и Вера Григорьевна внутри давно огрубевшей мышцы поняла, в данный момент, эта она  всё для него, не Фроська, а Вера. Раз он пришёл к ней, значит верил, что тут найти сможет помощь и во что бы то ни стало хоть раз в жизни, но нужно сделать для кого-то даром хорошее доброе дело, чтобы было всё хорошо!
 
Жила пришёл в себя на больничной койке и узнал, что был спасен обычной  женщиной, простой, которых тысячи  встречает на улицах города. Вера Григорьевна из подвального магазинчика, помогла ему. Остановила кровь, перебинтовала, вызвала скорую, заплатила за лечение. Просто так, безвозмездно. Без всякой задней мысли, "а вдруг пригодится".

Он ведь не надеялся ни на кого, а тут... Даже отчаялся видеть в людях доброе, так как утвердился в противоположном, уверен был в обратном. Лежал на белой больничной кровати с перевязанной головой, и что-то защемило в груди да из глаз полились слезы. Не сразу, но сначала предательски (так думал Жила) выступила одна, которую он безжалостно смахнул. Потом ещё одна, ещё и ещё, и когда себя сдерживать уже не мог, Александр – так его звали – зарыдал.

– Продавщица ПОМОГЛА, – прошептали его губы.

А Вера Григорьевна держала в руках грязную печенюшку с надписью "Всё будет хорошо", плакала и радовалась как ребёнок. И ей казалось, что это самый важный барыш на сегодняшний день, да и вообще за последние годы, который она приобрела. Вера заварила себе кофе, вышла на крыльцо, и вздохнула полной грудью осенний воздух. И Вере Григорьевне почудилось, что у неё есть крылья и не два, не четыре, а, наверное, шесть или восемь. И так от этого было хорошо, так невероятно!

А с деревьев всё падали и падали жёлтые листья. Кружилась и ложились у ног, и она ощутила, что это с неё спадает шелуха чёрствости, жадности, нечеловечности.

Идя в туалет, Александр случайно, краем глаза, увидел в соседней палате двоих подростков, готовых к выписке, которые мазали себя алой краской у виска, делая кровавые потеки. Готовились к Хэллуину, наглядно изображая живых мертвецов, поднимая руки немного вверх, подобно зомби и устрашающе урча:

– Уууррруууааарр, урррууааарррыыы!

Александр покачал головой, вспоминая свою юность, как он, пацан Сашка, в училище также красил себя краской, чтобы не идти на практику. Задумался, постоял секунду...

– Я был мёртв и восстал, что же говорить о других мертвецах? – подумал Александр Фёдорович и поспешил по своим делам.

Юлия же с тех пор к своим печенькам стала добавлять ещё одну надпись: "Спаси и Сохрани".
---------

Конец.