Головы над океаном суеты

"Головы над океаном суеты" из произведения "Свидание с Евой или договор о тех, кто вспомнил своё имя"

                Что садили, приходит во время к нам,
                Не уйти от плодов, ведь земля – есть ты сам.

– Привет! Что готовишь? – спросил я, постучав по незапертой двери и встав на пороге.
– Давай заходи. Поможешь и сам поймёшь. Тут как раз сито подержать надо, пока Я воду сцежу, – послышалось откуда-то изнутри дома.
Я вошёл и, пройдя несколько комнат, увидел Его, стоящего за большим окном просторной кухни, в саду, который, оставаясь под открытым небом, находился в центре Его дома. Я повернул ручку прозрачной двери и вышел в сад.
– Заходи-заходи. Мы же с тобой тогда не договорили. Держи вот сито. В общем, когда он сыпанул чрезмерно много соли в тесто, тогда-то Я и понял, что блинов из них толковых уже не будет. Всё уже застыло. Я увидел их, они держали на руках своих детей, но те были в сознании своём мертвы. Уже мертвы, понимаешь? Никто на свете ещё не видел детей их детей, а Я уже всё о них знаю и говорю тебе, чтобы ты был с ними крайне осторожен. Творение в целом стало испорченным, но внутри его еще оставались целые зерна, как продолжающие верно развиваться галактики. Я видел это. Я отправил их вымывать из себя всё лишнее, вместе с ним отправил, чтобы впредь знал, – сказал Он, отходя от плиты. – Я уже тогда всё наперёд и увидел. Я увидел, как всё, к чему они прикоснутся рано или поздно начнёт тлеть, однако, решил дать им возможность оживить себя. А ты всё продолжаешь сыпать в себя соль, от Меня отворачиваясь, когда сыпать её надо вокруг дома своего, ведь ты – не пища. Черви не переползут через соль, малыш, но от солёной пищи не откажутся. Когда человек своими мыслями и поступками гасит в своем сознании искру от Бога, то он быстро катится вниз, и сознание его уподобляется животной природе телесной оболочки, которую он имеет. Если отворачиваться от света, то впереди лишь одна тьма. Лучше бы повернулся ко Мне лицом, а не смотрел твАрения от Гнилевидео и всех остальных бесноватых, кто повсеместно ему подражают в своих разлагающих сознание постановках, тех, кто ведет безжалостную войну за галактики, растущие внутри каждого человека, если в конце своего мига хочешь остаться в них, как в своём доме, а не оказаться на свалке, как использованная деталь вечно приходящего в негодность двигателя. На свалке, которой предстоит сгореть изнутри. Ты думаешь, что смотреть и слушать – это не то же самое, что делать самому? Сколько надо повторять, что впуская в себя растлевающую сознание информацию, ты становишься соучастником наравне с теми, кто непосредственно участвует в этих вакханалиях, ты становишься одним из них. Всё, что ты видишь и слушаешь, начинает жить в тебе, но собственной жизнью, и диктует свое мнение и кричит, как капризный ребенок. А самое главное, что всякое семя даст плод, и это тоже даст. Не веришь? Отведав быстрого и лёгкого сахара станешь бодрым и весёлым, да на время, потом же усталость и грусть придут, да надолго, пока память есть. Всё, что человек в себя вбирает, влияет на него и порой даже подчиняет себе его волю. Ох, люди-люди.  Как сам то думаешь, сколько Мне еще со всеми здесь вожжаться, когда есть во Вселенной и не менее достойные внимания, которые поистине хотят разуметь и творить для Меня? И пусть говорят, что пока дитя не заплачет, его не покормят. Я то вижу наперёд. Задумался? Тогда вот, возьми-ка эту ракушку. Может получится навести порядок хотя бы в той галактике, которая у тебя в голове. Если поднесешь эту ракушку близко к уху, то услышишь прибой, звучащий на другом краю Вселенной. Я принёс её оттуда. Там головы видны над океаном суеты, и небом головы сии любуются. А руки их по-прежнему в воде, но творят во благо, как Светила, увиденные ими в тот день, когда они подняли головы свои над водой.

**

Раздуваются меха, наполняемые добровольно отданными душами, и делают ярче пламя приемника Вавилона. Жар идет над каменными городами и постепенно плавит деревья, на которых сидят поющие о небесах птицы. Вот и наступает время, когда связь окончательно утрачена, ибо отвернули люди народов глаза свои от небес, так как расти и развиваться им оказалось сложнее, нежели, разлагаясь, падать, получая удовольствие от головокружения.
Нет, не те меха наполняются. Почти опустели меха гончарных дел мастера. Когда ладони его касаются комка глины, чтобы придать ему соответствующую форму сосуда, то во время этого превращения на глину непрерывно оказывается давление ладоней.
Процесс превращения не безболезненный. Поэтому многие люди народов отказались от него и вновь начинают восстанавливать Вавилон, дабы упоить его тем единственным, над чем они имеют власть – образом своей жизни, чтобы разбудить отцов и матерей Вавилона, и чтобы стать его увековеченными в камне детьми. Однако, вечное страдание таится в Вавилоне, а не вечное благо. На Земле от недосыпания болит голова, но и болеть ей у тех, кто спал слишком долго. Голод вызывает боль в желудке, но та же самая боль приходит от переедания. Поэтому любое земное счастье – кратковременно, за исключением тех случаев, когда счастье обретается через связь с Первоисточником, который постепенно наполняет жизнь обратившихся к Нему.
Найти язык общения с теми, кто был изгнан вместе с людьми из Рая, проще, нежели настроиться, очищая сознания от порока, на непрерывно идущие из Рая волны, создаваемые для установления связи с уцелевшими семенами.
Что ж, есть уже те, кто почувствовал, что последствия за проступок сильно отличаются в зависимости от того, насколько совершивший его близок к Истине, близок к Первоисточнику. Заслужив доверие, человек ощущает тяжесть от умножающихся через его образ жизни вселенских истин, как тяжесть плодов на древе, куда попадает вода из Первоисточника. Заслужив доверие, человек начинает замечать то, на что смотрел, но не видел, слушал, но не слышал. И ищут их по миру вороны, но незаметны они, пока смиренны и благочестивы.
Неоспоримо то, что через толстые недоработанные стены сосуда невозможно увидеть стоящего в стороне от создаваемых человеком шумов Аиста, принесшего ему послание из Рая.
Здравствуй тот, кто взял в руки этот труд и устоял под его тяжестью! Мы приветствуем тебя, Человек!

Кому ещё даёт сам Бог
Свои слова под силу плеч?
Но нам плясать бы в эту ночь,
А не сады Его беречь.