Глава 50. Вот тебе и доченька!

Что-то тревожило Машу последнее время, но что – она никак не могла понять. Вечером старший сын привёл из садика младшенького. Только закрыли они за собой дверь, как кто-то громко и настойчиво в неё постучал, а потом, нажав на дверной звонок, несколько раз позвонил. Мария, встав с дивана, открыла дверь и вышла на крыльцо.
Это был механизатор Анатолий Щеглов.
— А где твой муж? — исподлобья глядя на Машу, спросил он.
— Как где? — удивилась Мария, — На работе! — ответила она.
Анатолий больше ничего не стал говорить Маше и ни о чём не расспрашивал, он поспешно развернулся и ушёл, огородами, на другую улицу.
— Странный он какой-то! — подумала Маруся, — Чего это он мужа моего ищет? … Никогда раньше не бывал у нас. … Что ему надо от Вадима?
Вскоре про Анатолия она уже и забыла. А вечером мужа с работы всё не было и не было. Мария сильно разволновалась. Она даже про высокую свою температуру от волнения забыла. У неё началась какая-то внутренняя паника. Уложив детей спать, чтобы как-то отвлечься от нехороших дум, она села писать курсовую работу. Но в голове у неё всё равно крутились разные негативные мысли относительно Вадика, которые не давали никак сосредоточиться на написании учебного материала.
— Неужели снова загулял? … Не может этого быть! — успокаивала Мария сама себя, — Он же обещал! … Да и в трусах с заплатами ушёл. … Я же специально ему такие труселя выдала, чтобы не было у него лишний раз соблазна – налево сходить. — вспомнив это, она ухмыльнулась, отодвинула в сторону тетради.
Времени было уже за полночь. Глаза слипались. Маша выключила свет, разделась и легла в кровать. А вскоре тишину в доме нарушила трель дверного звонка.
— Ага! … Приехал! — подумала Мария, — Не буду вставать! — решила она, но звонок ещё раз громко потренькал в ночной тишине, — Сам откроет! … Ключи то у него есть! — она начала прислушиваться.
Прошло несколько минут, но двери так никто и не открыл. Маша услышала звук двигателя отъезжающего от дома мотоцикла.
— Уехал что ли? … Странно! — подумала Мария, а потом решила, — Всего скорее, это не он был.
Она ещё долго ворочалась в кровати и, наконец, незаметно для самой себя, уснула. А утром, проснувшись раньше обычного времени, прежде чем разбудить детей, Мария пошла к умывальнику и открыла на кухне штору. Возле крыльца, у лавочки, на земле кто-то неподвижно лежал. По её телу пробежал холод. Так и не умывшись, в одной ночной рубашке, Маша стрелой вылетела на улицу.
На земле лежал её Вадим. Она сначала подумала, что он спит. Повернула его за плечо и ужаснулась. Вадик был уже холодным и окаменевшим. Он и будто ни он это был, ни её любимый Вадичка.
— Нет! — опомнившись, рявкнула она во весь голос, — Нет! … Нет! … Нет!
Мария присела возле мёртвого тела мужа на крылечко, начала рассматривать его и выть. Вся его рубашка была в крови.
— Вадик! … Вадичка! … Убили! — вдруг поняла она, — Что ж я сижу?
Опомнившись, она забежала в дом, накинула на себя пальто и помчалась к мастерской, чтобы позвать кого-нибудь на помощь. Слёзы застилали её глаза, Мария почти не видела дорогу. Людей на улице никого не было. Она бежала, то и дело спотыкаясь. Растрёпанная, в выставляющейся из-под пальто ночной сорочке, Мария влетела в колхозную мастерскую и начала сбивчиво объяснять первому, попавшемуся ей на глаза, мужику, что с Вадимом произошло что-то ужасное:
— Вадик около дома! … Помогите, пожалуйста! … Может, ему ещё можно помочь?
— Быстро садись в машину! — едва поняв сбивчивую речь Маши, приказал ей главный инженер, — Поехали, посмотрим!
Когда они на колхозном уазике подъехали к дому, Вадим по-прежнему лежал в той же позе.
— Нет, Мария Ивановна! … Ему уже ничем не поможешь! — взглянув на Вадика, с сожалением сказал главный инженер, — Надо милицию вызывать.
Он запрыгнул в машину и уехал. А Мария, вновь усевшись перед трупом мужа, ревела навзрыд, приговаривая одно и то же:
— Вадичка! … Миленький мой! … Вот тебе и доченька, … вот тебе и Машенька!
Казалось, она совсем обезумела от горя. Мария не понимала, что она говорит, не видела, что на неё смотрят, собравшиеся возле дома, люди, что дома наверняка уже проснулись дети. Время для неё остановилось, как остановилось оно и на наручных часах её любимого человека – её Вадимушки. В их доме так же остановились и, купленные мужем, часы с кукушкой.
— Ой, … Мария то беременная, видать! — начали переговариваться между собой в толпе деревенские бабы, — Ой! … Горе-то, какое!