Счастливое детство

 Так как мои папа и мама развелись, когда я был еще совсем маленьким, все мое детство прошло между двух семей. Пока мои родители соревновались, у кого из них будет больше послужной список бывших законных супругов, воспитывала меня бабушка. Поэтому одни выходные я проводил с отцом, а другие – с матерью. И знаете в чем было все скотство этой ситуации? А в том, что где я буду на эти выходные, зависело вообще не от меня. И я тогда по-черному завидовал простому фотону, который может быть в двух местах одновременно.

Но это еще не полное скотство. Полное начиналось тогда, когда знакомые отца или матери, при них, начинали меня пытать своим вопросом: «А кого ты больше любишь?». Вот так маленького человека учат конформизму. «А ты на кого больше похож, на папу или на маму?» «А ты кого больше любишь, папу или маму?». Нет, когда они вместе, можно сказать, что обоих, но вот если они поодиночке, то тут полная засада. Ты ведь не хочешь обидеть своих родителей, которые в разводе, и которые демонстративно высказывают к друг дружке неприязнь, что любишь их абсолютно одинаково. И ты, наступая себе на сердце, буквально вырываешь из себя «Я больше люблю…», а тут уже в зависимости от ситуации. Ведь прекрасно понимаешь, что если с ответом угадал, получишь похвальбу и конфету, а если нет – то всеобщее порицание. Так овощей и воспитывают.

Но вся проблема в том, что в одном случае, все эти собравшиеся знакомые твоих родителей, видят тебя частицей, а в другой – волной, вне зависимости от твоего настоящего желания. А ты – фотон, ты хочешь быть одновременно везде и нигде. Ты кот Шредингера. У меня дома сейчас живет такой. Если зайти в ванную и закрыть дверь, он будет рваться к тебе. Если его запустить, то он сразу просится наружу. Кот хочет быть одновременно и там и здесь. Он залазает тебе на руки и урчит, и при этом вертит хвостом и пытается кусаться. Вот только прямо сейчас, когда я набираю этот текст, он сидит у меня на коленях и не кусается. Наверное, зараза, понимает, что я пишу про него.

И пока ты ребенок, эта ситуация выбора без выбора всегда с тобой. Тебя не спрашивают, что ты будешь на завтрак, за тебя покупают одежду, нет понятно, что советская легкая промышленность была, мягко скажем, не на высоте. У меня вообще вся эта ситуация с легкой промышленностью в СССР вызывала непонимание. Что было так сложно наладить выпуск собственных джинсов в Союзе? Технологии обогащения урана, значит, мы у американцев украсть смогли, а технологию производства джинсовой ткани нет. Ее что лучше охраняли? Или возьмем, к примеру, рок-н-ролл. Что мешало этим партийных вождям отдать приказ разрешающий его в СССР. Поверьте, СССР проиграл Холодную войну не танкам и крылатым ракетам, а джинсам и рок-н-роллу. Да вот только, эти партийные функционеры этого никак понять не могли. Ведь если бы они тогда разрешили и джинсу и рок, и то и другое было на порядок выше, чем на пресловутом Западе. Как русский рок, который в поэтическом плане на десять голов выше, чем весь западный. В музыкальном, конечно нет. Кстати, эти нынешние борцы с «тлетворным влиянием Запада» опять идут протоптанной дорожкой запретов, потому как никаких выводов из истории никто никогда не делает.

И вот, значит, купили советскому ребенку, красивое новое серое пальто, почти, что как у партфункционера, а он в нем в лужу упал. Как будто взрослый человек, который заводит ребенка, сразу становится тупым. Ты же прекрасно понимаешь, что ребенок маленький, и он обязательно с этим новым пальто или в лужу упадет, или на гуталин сядет. Потому как он ребенок, и ему нужно пройти весь этот опыт мелких бытовых неприятностей, таких как падения в лужи, укусы пчел, синяки, ушибы, порезы, обгорелые пальцы после экспериментов со взывпакетами и строительными патронами. Потому как если он вырастет исключительно на World of Warcraft&Co, то весь багаж его мелких неприятностей будет состоять из хер знает чего. Чего они там в своем этом виртуальном мире делают? Пойди пойми.

Друзья, покупайте детям одежду, которую не жалко, потому как я вспоминаю себя, в этом новом сером пальто, и в тот момент, я чувствовал себя на улице себя, во-первых таким же подвижным, как Леонид Ильич Брежнев в году на Олипиаде-80, а во-вторых, после падения в лужу, таким же чистым, как Михаил Сергеевич Горбачев в августе 1991. Может быть поэтому я и упал в лужу, может быть это и был мой первый протест против дисциплинарного санатория под названием «счастливое детство».

(продолжение следует…)