Часовщик

На одной из узеньких извилистых улочек старой Риги, в трёхэтажном доме с маленькими окнами, располагалась часовая мастерская, о чём оповещала чугунная кованая вывеска в виде вокзальных часов. В одном из окон можно было увидеть довольно пожилого мужчину, с почти белыми от седины волосами. С круглыми тяжелыми очками на переносице, вечно норовившими сползти на кончик носа, сидящим за дубовым, видавшем более лучшие времена, секретере, оснащенном большим количеством полочек и шуфлядок. Все эти полочки и ниши были заполнены разными отвёртками, пинцетами, кусачками, пружинками, шестеренками, старыми циферблатами разной формы, блестящими дисками – вообщем всем необходимым для ремонта. На стенах комнаты, в которой сидел мужчина, висели самые разные часы. Круглые, с красивыми ажурными стрелками, квадратные, очень простые и строгие, с кукушками и свисающими на цепях шишками, совсем старые, потертые и довольно новые, с металическим блеском. Было и несколько напольных, из прекрасного резного дерева, с массивными маятниками и гирями. Много настольных, в виде дивных статуэток животных и мифических персонажей, теснились на подоконниках и полках, даже просто на полу. Свободного места в мастерской было катастрофически мало. Почти все часы шли, сливаясь в одном монотонном гуле. Тик – так, тик – так. Но старый мастер часто говорил, что если бы умел писать музыку, то запечатлел бы в нотной тетради песнь каждого механизма, ибо то, что нам кажется монотонным тиканьем, для него звучало, как чудесные этюды и сонаты. 

На самом деле у часовщика работы с каждым годом становилось всё меньше и меньше, ведь люди давно уже привыкли просто выбрасывать сломанные вещи и покупать новые. Часы давно перестали быть роскошью, как впрочем, и много другое в нашем современном мире. 

Уникальную коллекцию, которая занимала всю мастерскую и даже часть прихожей, ещё в молодости начал собирать отец нашего часовщика. И вот теперь полюбоваться старинными механизмами и услышать их музыку, именно музыку, а не тиканье, иногда заходили туристы и даже журналисты. Бывало появлялись и богатые покупатели, но старик никогда и ничего не продавал, кроме своего труда и многолетнего опыта, который он вкладывал в каждые починенные часы, которые ему приносили на ремонт. 

 

Началом всей этой звонкой коллекции стали одни настенные часы с боем, из красного дерева, с тремя рельефными башенками сверху. Две крайние спускались по бокам вниз, выходя за каркас и заканчиваясь острыми пиками. Маятник, две гири на цепях и циферблат были защищены уже довольно старым, немного пожелтевшим стеклом, впрочем, сам циферблат с римскими цифрами так же не сиял белизной. Но заметный налёт времени придавал особый шарм этому прекрасному творению. 

Когда-то эти часы принесла в мастерскую одна маленькая, совсем сухонькая старушка, желая починить любимую вещицу её покойного супруга. Несмотря на весьма почтенный возраст, то была настоящая дама, с осанкой аристократки и взглядом молодой девушки. Всегда с идеальной укладкой волос и аккуратным маникюром и обязательно с этнической серебряной брошью – сактой на блузе. 

Отец часовщика не смог вновь вдохнуть жизнь в старинные часы, но несчастная вдова отказывалась забирать обратно сломанную вещь. Она приходила в мастерскую раз в неделю, в течении трёх лет и все эти три года часовщик пытался отремонтировать реликвию, но у него не получалось. Иногда женщина приносила с собой вкуснейшее пирожное "Вецрига" (старая Рига), собственного приготовления из заварного теста, с нежнейшей творожной начинкой, а мастер готовил ароматный чёрный чай. Так устраивалось скромное чаепитие, во время которого старушка рассказывала истории из своей молодости и счастливой супружеской жизни. Потом она перестала приходить, а старые часы так и остались в мастерской. Отец время от времени вновь пытался их починить, но так и не смог. Теперь над этими часами, за тем же секретером сидел сын, уже совсем седой, с большим жизненным опытом за плечами. 

Бывало, он засиживался в своей мастерской так долго, что глядя в окно видел не обычных прохожих, спешащих по своим делам, а механизмы с шестиренками, пружинками и шурупчиками. Тогда он с ужасом покидал своё рабочее место, выходил на улицу и подолгу гулял вдоль набережной Даугавы, подставляя лицо сырому прибалтийскому ветру и любуясь силуэтами золотых петушков на шпилях рижских храмов. Ведь именно они уже не одну сотню лет охраняют город и его жителей от воздействия темных сил и чертовщины. 

Одной осенней ночью мастер никак не мог уснуть, но бессонница давно уже стала его верной подругой. Если раньше он просто лежал, глядя в высокий старинный потолок своей спальни, то в этот раз его непреодолимо тянуло в мастерскую, которая, кстати, располагалась в соседней, совсем маленькой, квартирке.
Дело в том, что в тот день, в одном антикварном магазинчике, затерянном в цокольных этажах старого города, мастер нашёл несколько книг о часах, с подробными схемами, иллюстрациями и описанием механизмов, в том числе и тех самых часов, которые не удавалось восстановить нашему герою. Книги были на немецком языке, но часовщик изучал его в школе и университете и неплохо им владел. 
 
Он сам решил отложить чтение до следующего дня, чтобы хорошенько выспаться и отдохнуть, но вот теперь не мог уснуть, зная, что там, в мастерской, на потертом секретере, лежат книги, в которых, возможно, таится разгадка неисправности старинных часов. В результате ночью, на узкой извилистой улочке, в окошке мастерской часовщика загорелся яркий свет, который поздним утром слился с бронзовыми лучами октябрьского солнца. 

* * * 

Капельки мелкого, затяжного осеннего дождя, назойливо обволакивали и городской пейзаж, и самих прохожих, спешащих в утренней серости и сырости по своим неотложным делам. Спешил и наш герой и не просто по делам, а по делу, которое охватило несколько поколений. 

Той бессонной ночью часовщик наконец-то услышал необыкновенной красоты музыку старинных настенных часов. Да, он смог их починить! Вот только разделить эту радость было не кем, ведь его единственная дочь давно уже вышла замуж и в счастливом супружестве растила двух дочек, далеко от Риги, наслаждаясь деревенской неспешной жизнью. Ей была чужда городская суета, как, впрочем, и не разделяла она отцовской фанатичной любви к коллекции часов, да и вообще самой мастерской. Ещё маленькой девочкой ей было обидно смотреть, как бережно и нежно отец обращается со своими экспонатами, не уделяя внимания дочери. Ей так хотелось, чтобы папа научил кататься на велосипеде или сходил с ней в зоопарк... 
 
Именно в сторону Рижского зоопарка направлялся трамвай, в котором ехал наш часовщик, по очень важному делу, как ему самому казалось. Так как его отец и он сам были людьми чрезвычайно аккуратными и педантичными, то стоит ли удивляться, что часовщик без особо труда нашёл в записях отца адрес, фамилию и даже номер телефона той самой старушки, которой принадлежали раритетные часы. Номер телефона был устаревшим и не использовался современными сотовыми операторами. Поэтому старик ехал в трамвае, в сторону Межапарка, ( лесопарка), ведь именно там жила когда – то хозяйка часов. 
 
Стоит сказать, что Межапарк – это большая лесопарковая полоса на берегу живописного озера Кишэзерс. На его территории уже более ста лет обитают жители Рижского зоопарка, прячась в тени прекрасных стройных сосен. Раз в четыре года на "Большой Эстраде" проходит масштабный народный фестиваль " Общелатвийский праздник песни и танца" занесенный в список культурного наследия Юнеско. В общем – это очень престижный район города, с множеством памятников культуры. 
 
Мастер шёл по улице, внимательно вглядываясь в номера, совсем не роскошных, но очень ухоженных, элегантных и красивых, домов. Он остановился возле двухэтажного серого особняка, с большими окнами и балконом с изящными коваными, слегка выпуклыми, перилами. Такой же изящной была и калитки, через которую он вошёл во двор. Поднялся по каменным ступенькам на открытую входную веранду, по колоннам которой вились косы виноградной лозы, и, преодолевая огромное волнение, нажал кнопку дверного звонка. Неожиданно быстро массивная серая дверь открылась и на пороге показалась светловолосая женщина лет сорока. 
 
– Добрый день. Я ищу родственников Анны Калныни. Мне удалось починить часы, которые она оставила в нашей мастерской. Простите, но я побоялся взять их сразу с собой, ведь на улице так сыро, да и в трамвае такая тряска. У часов уникальный, старинный немецкий механизм и обращаться надо очень бережно. Возможно у вас есть машина и вы сможете приехать в мастерскую и забрать, – от большого волнения и переживания наш мастер сразу высказал заранее подготовленную речь.   
– Часы?! Анна Калныня -это моя бабушка, но её нет с нами уже около тридцати лет, – было видно, что волнение часовщика передалось и хозяйке дома. 
– Это часы моего отца! – неожиданно в разговор вмешалась пожилая женщина.
– Пожалуйста, проходите в дом. На улице действительно очень сыро и зябко, как, впрочем, и должно быть в октябрьское утро, – пожилая дама казалась очень приятной и воспитанной, в строгом, но всё же красивом, тёмно – синем платье. 
– Да, да, конечно, заходите. Мы как раз сегодня приготовили пирожное "Вецрига", по бабушкиному рецепту. Я сейчас чай заварю. Это так удивительно!! Часы дедушки нашлись!! – молодая хозяйка буквально убежала готовить угощение, пока пожилая усаживала визитёра за круглый стол гостиной. 
– Конечно же мы сами заберём часы. Вы только скажите, сколько нужно заплатить. Столько лет прошло!! Мы ведь не знали, куда именно отнесла мама часы. Да и как доказать, что они наши. Никаких документов или хотя бы квитанции из мастерской мы не нашли, – уже наливая ароматный горячий чай в фарфоровые чашки, с росписью из нежных синих васильков, продолжила разговор пожилая женщина.
– Исходя из записей моего отца, Анна Калныня оплатила ремонт часов заранее. Обычно мы так не делаем. Это не совсем правильно. Понимаете, ведь трудно определить сразу, какие будут затраты. Но Анна настояла на предоплате и мой отец не посмел ей отказать.
– О да, узнаю характер моей матери. Но всё же мне хотелось бы вас как-то отблагодарить. Я понимаю, что деньги вы не возьмёте, – женщина как- будто размышляла вслух. 
– Знаете, моя мама много лет собирала и записывала рецепты пирожных. Даже сама делала небольшие иллюстрации к своим записям. Она прекрасно рисовала, да и к пирожным относилась, как к произведению искусства. Спустя много лет нам удалось издать, небольшим тиражом конечно же, книгу с матушкиными рецептами. Позвольте подарить Вам одну книгу на память. Я уверена, мама бы одобрила. 
– О, но я совсем не умею готовить. Не нужно... 
– Конечно же нужно. У вас наверняка есть семья. Любая женщина будет очень рада такому подарку. Я сейчас, – пожилая хозяйка встала и подошла к книжным полкам возле окна. 
 
Через минуту на столике, рядом с мастером лежала толстая книга, с карандашным рисунком пирожного вецрига на глянцевой обложке. 
 
– У меня есть дочь и две внучки, но я так давно их не видел. Знаете, они живут в деревне, – глядя на подарок, почти шёпотом произнёс старый педант. 
– Возможно пришло время их навестить. Я уверена, что ваша семья соскучилась по вам.   
– Вы думаете? 
– Я уверена! Мы сегодня же заберем часы и в сможете отправиться в гости. Подарок для дочери у вас уже есть. Нужно только внучкам что-то подготовить. 
– И зятю! У меня есть уникальные наручные часы.
– О! Обязательно! И зятю тоже! 

* * * 
 
Уже на следующий день на черной уличной двери часовой мастерской висел огромный амбарный замок, которым не пользовались много десятилетий, но всегда содержали в исправном состоянии. Некоторые прохожие даже удивленно оглядывались, ведь никогда мастерская на закрывалась вот так наглухо и явно на долго. 

Всё дело в том, мой дорогой читатель, что никакая работа и никакие обязательства не могут заменить любовь и поддержку родных и близких и никогда не поздно научить своего ребенка или внука ездить на велосипеде.