Ясноглазый подарок

               

  Две женщины ждали одиннадцатый троллейбус. Разговорились. Познакомились. Анна Михайловна училась заочно в социальном институте,  приехала на очередную сессию. Заочникам мест в общежитии не было, приходилось на месяц снимать квартиру. Каждый раз поиск жилья отнимал немало времени и нервов. Люди, желающие сдать квартиру на время, оставляли свои адреса и телефоны у дежурной на факультете, но Анна никак не могла найти для себя нужный вариант: то далеко от института, то дорого.
  Троллейбус долго не ехал, и Анна, сама не зная почему, взяла да рассказала о своей проблеме случайной попутчице. Маруся, так велела называть себя миловидная молодая женщина, молча слушала, внимательно глядя на неё. Наконец-то показался троллейбус, Маруся жестом позвала Анну за собой…               
  Маруся жила одна в двухкомнатной квартире. Она недавно похоронила мать. Никак не могла примириться с одиночеством и,пригласив Анну Михайловну к себе на постой, деньги брать отказалась.       
     Работала хозяйка квартиры в Онкологическом центре рентгенологом, в квартире было полно книг на медицинскую тематику. В выходные дни подрабатывала массажем. У неё была уже определённая клиентура. Как объяснила Маруся, она принимала по три человека. Массаж стоил недёшево, но список желающих не уменьшался. Деньги откладывались на путешествия.
  Тех, кто в определённые часы приходил лечиться на квартиру, Анна Михайловна никогда не видела, потому что Маруся говорила: «Иди, погуляй где-нибудь, в библиотеке позанимайся...»  Анне Михайловне  и самой из-за обилия дополнительного материала писать реферат или курсовую работу удобнее было в читальном зале: в тишине хорошо думалось. Она была прилежной студенткой, считающей, что рождена для социальной работы. По геронтологии сама  квартирная хозяйка стала для неё отличным консультантом.
    По вечерам женщины любили чаёвничать и разговаривать на любую тему, понимая друг друга, в такие минуты они казались рождёнными одной матерью. Надо же было так случиться, что их жизни сплелись. Хотя одна совершенно сельская, другая – дитя города. Тридцатипятилетняя Анна Шалимова и на два года старше - Мария Поленова.
  Анна успевала следить и за чистотой в квартире. Постоянно что-то мыла, протирала, вся имеющаяся техника служила ей вместо так называемой «снохи». Ходила за продуктами, не ленилась готовить. Одним словом, они стали как сёстры. Соседи иногда их даже путали. Бывает же такое!
  Теперь, приезжая на очередную сессию, Анна Михайловна шла прямиком к Марусе: у неё был комплект ключей от квартиры. Везла из деревни всё, что считала необходимым из продуктов. Холодильник набивался полностью.
   Один из клиентов, прапорщик военного гарнизона, имел особый статус. У него болела спина, и в свободное время  он приезжал на массаж. Его, как и других клиентов Маруси, Анна не видела.
Однажды Поленова, смеясь, открыла ящик комода, где хранились… заячьи пушистые хвостики.  Прапорщик, видимо, охотился на зайцев и дарил Марусе мягкие шарики вместо сувениров.   
    Анна вспомнила детство, когда её дед, уходил в овраги с берданкой, возвращался с убитыми длинноухими, болтающимися на широком кушаке. Всю зиму бабушка тушила зайчатину в чугунном горшке, а с хвостиками играла внучка Анюта.
- Мару-у-усь,- обратилась к подруге квартирантка,- а тебе мясо заячье нравится?- И лукаво улыбнулась.
-  Когда попрошу, Игорь приносит. Но не могу сказать, что уж прямо таю от этого мяса,- откликнулась Маруся.- Сначала он как бы в благодарность приносил,а потом превратил такой гостинец в обязательство: и не просила, всё равно с пустыми руками не приходит. Тебе хочется что ли? Айда, в следующий раз с собой в деревню возьмёшь. Твой-то охотник, небось, в дружной компании росомах отстреливать ездит. (Засмеялась в голос).   
   Маруся знала: муж Шалимовой, Сергей, лет пять, как в Новом Уренгое обосновался, работает водителем скорой помощи, зарплатой доволен. Плюс северный коэффициент, льготы довеском. Дом вон какой красавец! Приедет в отпуск, постоянно в хозяйстве что-нибудь да пристраивает. Основным помощником возле отца крутился сын, шестнадцатилетний Женя.
   Уедет Сергей, звонит редко. Анна привыкла. Да и приняла установку мужа, когда он признался: «Одному на Севере накладно жить, у меня есть женщина. Не обижайся.  Вместе работаем. Она фельдшер. Холодные километры прочно нас свели».  Только ему ли не знать: росли они с Анютой вместе, учились все десять лет в одном классе, когда она его в армию провожала, крестик свой крестильный сняла, а Серёжа - свой, и они обменялись ими. Это сильнейшая привязка. Ничто не сможет разделить любящих, пока они живы.
   Обо всём этом Анна Михайловна поведала лишь Марусе. В деревне Шалимовым завидовали, в исключительно женском коллективе Центра соцзащиты района, где она работала специалистом в отделе семьи, детей и материнства, шептуний за спиной было немало.  Ну и ладно! Кому какое дело? Сергей полностью обеспечивал семью материально. Женька отца уважал, любил и гордился им, ведь мать поддерживала его чувства, никогда об отце худого слова в семье не прозвучало. О северянке в жизни папы сын не догадывался.
 …После окончания сессии Анна приступала к своим обязанностям. Специалисту по социальной работе в Центре работы всегда достаточно. В последнее время увеличился объём отчётностей так, что можно в бумаги зарыться. И в район надо выезжать, острые вопросы необходимо решать на местах.  Техникумовского образования оказалось мало, понадобились знания, получаемые в высшем учебном заведении.
   Кроме всего прочего, предстояла подготовка к профессиональному конкурсу. У заочницы ведь контрольные работы требуют к указанному сроку предъявлять. Ночами сидеть приходилось.
   Крупной скотины Анна не держала, с утками возилась. А сад у Шалимовых считался особой гордостью хозяев – загляденье: ухожен по-настоящему, с любовью.
   Одно беспокоило: Женя заканчивал последний класс, готовился уйти служить в армию, много времени уделял спорту. И лицом, и статью весь в отца. Такой же высокий, сероглазый красавец. Никакой работы не сторонится. Уедет, а в саду для одной, ого, сколько предстояло трудиться. Каждый кустик требует к себе внимания. 
   Одна из уток высидела восемь утят. Анна каждого жёлтого пушистика по старинному материному поверью запускала себе за ворот, пропускала через длинные рукава кофты, шептала, чтобы выросли здоровыми, пищащих крох целовала, гладила, и лишь потом опускала вниз. Пусть растут. За ними нужен глаз да глаз: от кошек спасай да кормить не забывай. Недаром ведь человека, который постоянно ест, называют «утиное горло». С первым снегом взрослых уток рубить да разделывать многих трудов стоит. Без мяса еда лишь до ворот, а потом живот снова начинает сводить от голода.
    В остальном, всё у Анны было. Полноценной жизнью жила.  И появление Маруси в её судьбе было чем-то закономерным. Они столько нового друг для друга открывали. Такой подруги у Анны Михайловны никогда не было.
    Маруся стала приезжать в Сагутов  ряд. Улицу в деревне когда-то так назвали, так и в документах сохранилось. 
   Сразу спрашивала, будет баня или нет. Радовалась, словно девчонка, этим встречам. Анна смеялась: «Погоди ты с баней! В среду не купаются – тело не отдохнёт. Приехала на неделю, вот и отдыхай. И завтра день родится! И ты заново родишься»
   Обе женщины любили природу. Но Анна, та привыкла к окружающим их  деревню полям да прилескам, ольховым оврагам с речкой на дне. А Маруся  восторгалась и ахала от каждой увиденной букашки или пыльного цветка. «Я от вашего воздуха пьяной становлюсь,- ммм, как необычно, как хорошо!- лепетала она.- Для вас, видимо, специально измельчили радугу, да и рассыпали. Ой, Анютка! Где ж ты раньше была?!- бросалась обнимать подругу она.- И сон здесь особенный, травами пропитанный. Сегодня ночью такое «кино» приснилось – веки разнимать не хотелось.   
   Лишь в еде Маруся была привередлива: «этого мне нельзя, того не буду». Любила домашние шаньги  квасом запивать. Задыхалась от удовольствия. Анна варила квас по старинному, одной ей ведомому  рецепту своей бабушки. Получался он ядрёным, пенистым. Оторваться нельзя было. Бабка была ещё та ворожея, мно-о-ого знала, малоразговорчивой была, но с крепкой рукой.  Соперница, своя же сельчанка, однажды наметилась. Хотела увести деда со двора, да непросто так, приворотом владела. А бабушке был известен способ избавления от этого колдовства. Снять чары? Запросто! С размаху разбила деду нос, промокнула его же кровью платок,  и вытерла им лицо неверного мужа. Пелена у того враз с глаз спала, и ворожбе пришел конец. Больше не рыпался…
   Дом Шалимовых отапливался газом, но хозяева решили небольшую, компактную печь всё же сложить. Места она много не занимала, да и дополняла жильё особым теплом восприятия. В особенные дни, а приезд Маруси для Анны как раз таким событием и был, печку топили. Вкус любого приготовленного блюда из печи радовал и манил даже самим запахом. Разве сравнишь с городской духовкой этот жар? Вот и сейчас Анна достала из-за заслонки крупно нарезанный картофель с утиным мясом, принесла деревенские специи из погреба. Маруся хвалила обед, просила добавить ещё чуточку. «Ешь давай, - шутливо ворчала Анна.-  Сытый  человек никогда не замёрзнет. Кутаешься всё время. Дома тепло. Почему тебе ёжится? Чем, интересно, ты своего прапорщика потчуешь? Увидеть бы когда-нибудь. Он тебе хвостик от зайца принесёт, а мясо жене отдаёт. Сам-то, чай, не с парой крупных зубов впереди?  Не шепелявит? Нет?»  Обе закатываются от смеха.
- Когда мы с Серёжей поженились,- возясь с тестом для пирогов, рассказывала Анна,- неумёхой была ещё той. В чужой семье едва до ресниц не поседела, но переживания свои тщательно скрывала. Спасибо свекровушке (царствие ей небесное!), мудрой женщиной оказалась. Видя, что я косорукая, всему сама меня и научила. Делала это так ненавязчиво, подсказывала будто ненароком, успехам моим радовалась. Однажды мне пирогов захотелось: Женька в моём животе уже поселился. Зима была. На раскатанное тесто разложила комками замёрзший мёд, принесённый из клети. Хотела удивить. Бестолковая! Ну и поставила в печь те пироги. Немного погодя такая канонада поднялась, дым повалил. Взрывалась моя стряпня: мёд растаял, от жара начал кипеть, тесто раскрылось, всё потекло и шипело. Нет ведь – догадайся в начинку  хотя бы яблок нарезать или клюквы добавить.  Ой, стыдоба! Потом, знаешь, Марусь, лазала и чистила внутри печи весь поддон. Надолго  насмешек хватило. Героиня собственного анекдота! Заболела я тогда, потому что с языков соседок не сходила.  Свекровь потом сама бегала, лечила меня.   
    Что вытаращилась, как овца зарезанная? И тебе смешно?- в шутку лупила полотенцем свою подругу Анна.- Сейчас тесто в холодильник поставлю. Пусть поморится, мягче и пышнее будет. А сами в овраг сбегаем. Может, грибочков насобираем.
- Какие тебе сейчас грибы?-  словно пасуя, подняла кверху руки Маруся.
- Ну, так хоть прогуляемся,- откликнулась Анна,- у нас в Сагут ряду для тебя достопримечательностей, кроме оврагов, нет,- и пошла переодеваться.   
  Походили по мелколесью, заглянули в сосняк. Глядишь – на жарёху с полведра и набрали.
- День ушёл к закату. Лягу, пожалуй, ноженьки мои не держат,- сказала Маруся,- В остальном сама справляйся. Из меня помощница…
- Кто на закате спать ложится?!- изумилась Анна.- Телу станет тяжелее. Встань немедленно!
   Но Маруся уже задремала. Тихая такая, свернулась себе. Что-то неуловимо жалкое появилось в её светлом лице…
   Рано утром Анна сходила к свояченице, которая жила на их улице, неподалёку. Договорилась, что та присмотрит за домом и хозяйством Шалимовых, покормит уток. Затем они с Марусей вышли к первому рейсу на автобусную остановку.


                *     *     *

   Годы бегут вдогонку друг за другом. Женя носит солдатскую форму. Часто звонит.
  Сдав все зачёты и экзамены за четвёртый курс, Анна Михайловна взялась за дипломную работу. Дома никто не мешает, телевизор она почти не включает. Иногда Маруся вспомнит о телефоне, подолгу потом говорят. Анна забыла у неё свой паспорт. Да переживать незачем – пусть у Маруси полежит. Кто знал, что и как случится?
  Съездив в очередной раз на консультацию к своему педагогу, Анна не успела забежать на квартиру – времени не хватало. Всё бегом да бегом. Маруся почему-то не ответила на её звонки. Шалимова вернулась домой. В Центре была запарка, дома дел невпроворот. Сергей обещал приехать в отпуск, но напарник заболел, и он задержался на неопределённое время. 
  В середине ноября позвонила Маруся, попросила приехать. Быстренько собравшись, с тревожной душой, не зная, что и думать после необъяснимо-грустного голоса подруги, отпросилась на работе и рванула в город.
 Дома Маруси не оказалось. Анна думала – сердце остановится – услышав по телефону:
- Деньги мои… где лежат, знаешь… забери,- с придыханием говорила подруга,- запоминай: купи новорожденному… для мальчика набор, где одеяло там, ещё… в отдельный пакет собери коньяк, что-либо вкусное, не забудь букет цветов… хороших… подороже чтобы выглядел... и приезжай в перинатальный Центр. Ничему не удивляйся, пожалуйста. Свою фамилию не забыла? (шёпотом засмеялась, как листочек на дереве шевельнулся) Придёшь, скажешь в отделе выписки: «Сегодня выписывают Анну Михайловну Шалимову. Я за ней».  Отдай всё медсестре. Поняла? Действуй!
   Анна наняла такси, везде объездила, накупила всего и подъехала родильному дому.
-  Папаши нет?- задала вопрос, принимая цветы и пакеты, медработница.
-  Папочка зайцев поехал отстреливать,- полушутя ответила Анна, принимая  тёплый свёрток из её рук. Маруся шла рядом. Таксист услужливо открыл перед женщинами дверцы машины. Ехал осторожно, не торопясь, словно хрустальный сервиз вёз. Главный пассажир спал.    
   Покормив грудью крошечного сынишку, закрыв дверь в спальню, Маруся пришла на кухню к заждавшейся подруге, у которой в голове накопилось сто «почему?»
- ?
-  Павел Сергеевич Шалимов, которого ты приняла на руки в роддоме, твой сын.
-  ?!!
-  Не вставала я на учёт у гинекологов. Время рожать настало, вызвала скорую и с твоим паспортом поехала в больницу. Никто ни о чём не догадался. Там не сличают портреты. 
- Но... - не могла прийти в себя от всего происходящего Анна.
- Ш-ш-ш… Слушай, Анюта,  внимательно. Не перебивай. Мне осталось жить всего пару месяцев. В онкологии немало лет проработала – понимаю, что за словом «рак последней стадии» скрыто. Со своим профессором беседовала, ситуацию принял, только спросил: «С кем твоё дитё останется? Если сиротой, то лучше аборт. Лучше и умнее совета для тебя не нахожу».   
   Я всё обдумала. Ты ведь не бросишь моего Павлика?  Сходишь в загс, оформишь свидетельство о рождении на основе справки из роддома. В графе «отец» впишешь своего Сергея. Ребёнок  должен быть рождён в полноценной семье. Ваш сын Евгений остался служить в Таджикистане по контракту. А этот (показала слабой рукой в сторону двери, за которой находился малыш) станет тебе опорой на старости лет. Верю, что ты хорошего человека из него вырастишь.
-  Почему ты мне раньше не рассказала?- от нахлынувших эмоций стала задыхаться Анна.- Может, поправишься ещё?.. Сама сможешь поднять сына…
 -  Нет, Аннушка,- приобняла подругу Поленова.- Тот факт, что я рожала под твоим именем, поможет избавиться от всех проволочек по оформлению опекунства или усыновления. Сама понимаешь, сколько надо бегать в таких случаях. К тому же не родная я тебе по крови. Нервы пригодятся. Не будем их мотать лишний раз. Нотариуса пригласила на дом. Созвонилась. После обеда явиться должен. Дарственную на имя Павлика подпишу. Сегодня переночуешь, завтра уедете с Павликом в деревню. Сама лягу в наше отделение онкологии. Не приезжай. Тебе незачем видеть, как я буду «уходить». Когда… (утёрла набежавшую слезинку)  тебе сообщат. Квартирантов сюда не пускай. Женя отслужит… женится, пусть здесь живёт. Павлику… долго ещё не понадобится. А так… Запасной аэродром.
   Они не плакали. Просто обнялись и долго так стояли. 
…Анна Михайловна оформила декретный отпуск. Мужу по скайпу рассказала про сына. Тот хмыкнул, проворчал что-то типа «На старости лет надумала рожать. Ну, ну…»  Характер такой: не узнаешь никогда, о чём он думает. Да и про старость он зря. Тридцать шесть ей исполнилось на днях. После выскажется, когда в деревне будет. Соседи чуток «ля-ля», на работе втихаря по кабинетам  посудачили, немного удивились, и все дела. Кому какое дело? Скорлупа у всех разная.
   Павлик рос здоровым малышом, но новоиспечённая мама всё равно немного беспокоилась – лишь бы ничего не проявилось.  Красивый мальчишка, с глазами цвета колодезной воды. Женька радовался братику.  Постоянно спрашивал о нём, вслушивался в его голосок по телефону, если малыш хныкал во время их разговора. 
…Маруся двух месяцев не дотянула. Тихо истаяла, как первый снежочек по осени.


                *      *      * 


     Однажды Анна с сынишкой находились в городской  квартире. Диплом защитила на пять, документы получила. На профилактический осмотр Павлика носила.  А тут на домофон позвонили. Глянула: кто-то пушистым хвостиком туда-сюда водит. Открыла. В дверях показался бравый военный… с глазами, как у Павлика. Улыбается во весь рот. Сияет.
- Прапорщик Игорь Зайцев прибыл на массаж! Полгода в командировке находился.  А вы… погодите… вы Анна!  Мне Маруся о вас рассказывала. Вы и вправду похожи, оказывается. Где сама-то? О! А это ещё кто такой у нас маленький герой?               
- Павлик. Павел Сергеевич.
- Во как! Хорошее имя. Где всё-таки хозяйка?- походил по квартире, заглядывая в комнаты. Сам говорил, не переставая.  Увидел разноцветную (Анна их для разнообразия покрасила в цвета радуги) гирлянду из хвостиков. Столько уже накопилось?!  Возьмите ещё один, до кучи.
-  Массаж вам больше некому делать,- помолчав немного, сказала Анна.- Я на такое не специалист. Маруся… (ком подкатил к горлу женщины) на кладбище. Если будет желание – могу показать могилку. Извините. Мы торопимся. Чай не предлагаю.
  Военный побледнел, скулы на лице стали словно литые. В глазах появилась стынь. Любил, видать, Марусю…   
  Больше не о чем было говорить. К чему?  Не принесёт этот товарищ хвостики зайцев больше по этому адресу. Никогда.