Катюша и семья Калошиных. Лорелея...

   В первый раз тогда карие глаза Катюши посмотрели в голубые глаза Саши. Как восприняли друг друга эти мальчик и девочка – из разных миров?..

   Наверное, девочка подумала: какой странный мальчик! Непривычно скромный, застенчивый, тихий… Он бы не выжил у нас. Здесь таких мальчиков нет. Умеет ли он скакать на коне без седла? Держал ли в руках саблю? Или только сладости кушал да книжки читал? (Вот и теперь уткнулся в какую-то книжку!).

   А мальчик сравнивал её со своей младшей сестрёнкой Катюшей и думал: какая удивительная девочка! Совсем не барышня. Дикая, порывистая. Но какая милая! И китайские черты не портят её, а придают ей какой-то … пикантности…  Это было взрослое слово и Саша не вполне понимал его, но Катюше это слово подходило. Эта девочка могла повелевать, как принцесса, - почувствовал он, - хотя на вид была маленькой замарашкой…   Впрочем, нет, она не замарашка, это просто от бедности. Сашина маленькая сестрёнка Катя была чище умыта и богаче одета, но повелевать она не может, а эта – могла бы! ..  Она бы повелевала, а он бы служил ей – как паж… Мальчик замечтался, и книга со стуком упала с его колен.

   Катюша живо подбежала и подняла её. Она уже умела читать и попробовала прочесть слова, что были написаны на обложке. Но они не читались! "Нейн -рис -н Ней-ни...", - произнесла она. Что это? Как загадочно и непонятно!

-  Хайнрих Хайне, - поправил мальчик, - то есть, - Гейнрих Гейне. Стихи. На немецком.

   Кате было по-прежнему непонятно и загадочно. На немецком! Мальчик читает по-немецки и понимает! Какой удивительный мальчик...

-  Их вайс нихт, вас золь эс бедойтен,..., - продекламировал он и смутился.

-  Что? - переспросила девочка.

-  Лорелея, - непонятно пояснил мальчик. - "Их вайс нихт, вас золь эс бедойтен, Дасс их зо трауриг бин..".

   Катя поняла только слово "трауриг". Какая-то трагедия у кого-то там, в стихах... У этого, Генриха, как его! По кому-то там траур... В траурном - чёрном - платье - ходила после гибели отца их мама. И в чёрном платке. Но это не было так удивительно, красиво и загадочно, как в произнесённых мальчиком стихах!.. "Лора-ле-е-йя", - нараспев проговорила Катюша и подняла свои большие карие глаза.


   На Сашу ещё никто и никогда не смотрел с таким безмерным уважением и даже - кажется - восхищением! Немецкий язык знали все в его семье, это само собой разумелось. Они жили по соседству с немцами, дружили с ними; его прапрабабушка была немкой...

- Лорелея, - снова поправил он девочку, - такая русалка...

- Русалочка? Та, что отдала свой голос, чтобы получить взамен ножки?

"Ого! - подумал Саша, - не такая уж она и дремучая, эта Катюша!".

- Нет, другая. Та - датская, а эта - немецкая. Немецкая сирена.

- Сирень? - не поняла малышка.

- Сирена. Это девушка, заманивающая своим пением моряков и губящая их.

- Она, значит, плохая?

- Нет. Она просто такая, какая есть. Очень красивая. Она расчёсывает золотые волосы, сидя на высокой скале, и поёт.



- Саша, нам пора! - негромко позвал мальчика отец. И они уехали. Во Владивосток. Чтобы вернуться потом за Катюшей - с нянькой и гувернанткой, оставшимися в гостинице. Вернуться за ней одной: Петя окончательно решил остаться.

  Когда Катюша вошла в свой уголок за занавеску, она вскрикнула от неожиданности. На её бедной постельке сидела роскошная златовласая кукла. Она была гораздо лучше той её любимицы, что разбилась прошедшим летом. Глаза у куклы были бирюзовые и в тусклом свете лампадки становились то совсем чёрными, то сверкали зеленоватыми искорками. Катюша поднесла куклу к столу, на котором горела керосиновая лампа, и стала рассматривать. На кукле было бледно-голубое, расшитое серебряными нитями, платьице, тёмно-синий бархатный плащик с меховой опушкой и такая же шляпка. К шляпке был приколот букетик искусственных фиалок.На ножках у неё были маленькие, тоже синие, сапожки и беленькие чулочки. Ещё у неё была красная сумочка, в которой лежал маленький складной веер. Катя раскрыла веер и увидела мальчика в зелёном камзоле и седом парике и девочку в розовом платье и так же с седыми локонами. Они сидели на лёгкой белой скамеечке среди зелени и читали книжку.

  "Лора-лея", - мечтательно произнесла опешившая от счастья девочка. Так она и назвала новую куклу - Лора-Лея, справедливо решив, что у такой красавицы вполне может быть два имени.





Продолжение http://www.proza.ru/2020/03/12/718