***

ВЕРНОСТЬ

Погожим весеннем деньком, под старым деревенским сараем дворняга Лайма принесла на свет четверых щенят. Она лежала на левом боку и четыре маленьких теплых комочка с жадностью сосали материнское молоко и Лайме было так хорошо и спокойно на душе. Она лежала с закрытыми глазами, лежала и прислушивалась, охраняя покой своих щенят и двор, где она жила . Примерно в этот же день, в этом же сарае, в куче старого тряпья окотилась дворовая кошка Машка, заклятый враг Лаймы. Машка всегда воровала еду из Лайминой миски и при удобном случае задирала Лайму. Хозяин их, Никифор, был человек грубый и несдержанный. Но Лайма любила его и охраняла, и по-собачьи отдала бы жизнь за своего хозяина. И вот Лайма услышала, как Никифор зашел в сарай , выматеревшись, засунул руку в тряпье где лежали новорожденные котята, нащупал четыре теплых комочка, сгреб их одной рукой и со словами «Не хватало нам еще…», хотел уже выходить. Но что тут случилось с Машкой, она сама наверное не поняла…Шерсть у Машки вздыбилась, хвост вытянулся , она оскалилась, впившись когтями и зубами в руку Никифора. Никифор вскрикнул, но быстро пришел в себя, оторвал от своей руки взбесившуюся кошку и с силой ударил ее о стену сарая… Взяв лопату, стоявшую рядом, он ударил Машку по голове. Бедная кошка как то неловко дернулась и затихла. «Сволота…», - как бы в свое оправдание сказал Никифор, - «Совсем одичала и взбесилась». Тут же в огороде Никифор прикопал Машку, сбросив в яму и четырех ее котят…

«Лайма Лайма!» - позвал Никифор. Лайма вылезла из под сарая, повиливая хвостом и преданно глядя на своего хозяина. Никифор встал на колени перед лазом, засунул руку и вытащил четверых щенков Лаймы. Лайма тревожно еще больше завиляла хвостом, прижимаясь к хозяину всем телом, как бы говоря: «Это мои детки, не делай им плохо!». Никифор грубо ногой оттолкнул Лайму и со словами: «Расплодились тут…», пошел в дом. Дверь дома была оббита новым дерматином, хозяин оббил дверь только вчера. Лайма сквозь дверь слышала жалобный писк своих щенят и, предвидя беду, передними лапами стала царапать дверь. От собачьих когтей низ двери стал похож на парус, истрепанный страшным штормом. Вышедший Никифор был так зол , из уст его неслись такие проклятья в сторону бедной Лаймы, а она стояла, смотрела в глаза хозяина и ждала своих детей, еще надеясь их увидеть , ощутить их тепло . Увидев так варварски истрепанную дверь, которую он сделал еще вчера, Никифор поднял кирпич и со всего маха запустил в Лайму. Кирпич попал в передние ноги собаки, отскочил от земли и еще раз ударил в голову. Лайма жалобно завизжала и, не чувствуя боли, шмыгнула в сарай, спрятавшись за старое тряпье, где еще недавно так счастливо лежала кошка Машка.Только сейчас, лежа в сарае, Лайма почувствовала боль в передних ногах, они были перебиты. Немного полежав, Лайма почувствовала шевеление в куче тряпья, из которого вылез черный котенок. Он подполз к Лайме, нащупал сосок и с жадностью начал сосать теплое молоко. Лайма лежала спокойно, ей было как то не привычно, она облизала котенка, а он, насосавшись, тихо заснул. Ее материнский инстинкт говорил ей, что это тоже жизнь , что она должна заботится о нем и она заботилась . Возле двери дома стояла ее миска и она должна была поесть чтобы кормить новую жизни и она поползла… Идти она не могла: передние лапы были перебиты. Она ползла и ползла по жидкой грязи, ползла трудно, поскуливая. Она ползла так долго, что уже наступило утро. И вот она миска, но она пуста. Лайма вспомнила, что рядом с миской как то закопала сахарную косточку и сейчас это было кстати. Она из последних сил начала носом копать по запаху свою косточку.

Никифор с возмущением бил Лайму лопатой по голове . Недалеко там, где лежала бедная кошка Машка, Никифор прикопал и Лайму , а утром на этом месте он нашел черного маленького котенка, уже остывшего лежащего на Лайминой могиле.

А Лайма уже не видела, как соседская овчарка сорвалась с цепи и вцепилась в горло Никифора…

А если бы увидела, то не раздумывая, отдала бы жизнь за своего хозяина.