Дэвид Уилс-Уоткинс. Пастырское богословие Кальвина

ПАСТЫРСКОЕ БОГОСЛОВИЕ КАЛЬВИНА
Дэвид Уилс-Уоткинс

1. Вступление

То, о чем пойдет речь, кажется очевидной темой, которая должна представлять лишь небольшую проблему для метода изучения. Однако за этой, казалось бы, очевидной темой скрывается опасный анахронизм. Говоря о богословии Кальвина, мы могли бы задаться вопросом, что мы подразумеваем (или думаем, что подразумеваем) под пастырской заботой, как мы ее знаем. Затем мы будем искать параллели в богословии и практике Кальвина к современным определения пастырского попечения. Другой возможностью было бы идентифицировать то, что во времена Кальвина было известно как "лечение душ" (Seelsorge), а затем исследовать мысль Кальвина об этом аспекте жизни Церкви. Последнее сделал Джон Т. Макнил, и сделал хорошо. Есть много сторон (2), с которых можно подойти к этому предмету, каждая из которых добавит ценные фрагменты в целое. Подход, который я использую в этой статье, во всяком случае, состоит в том, чтобы увидеть то, что Кальвин наиболее строго и обоснованно обозначает пастырское попечения, пролить свет на различные способы пастырского попечения, как он их предлагает осуществлять, и, наконец, предложить некоторые конструктивные следствия богословия Кальвина для современного состояния пастырства. Согласно этому подходу, актуальность учения Кальвина о пастырстве для нашего нынешнего богословия и пастырской заботы придет только  как побочный продукт выявления сначала как можно тщательнее того, что он имеет в виду в своем собственном контексте под пастырским попечением.
Я возьму репрезентативный текст для такого определения. Это комментарий Кальвина к тексту из Иоан.10, который он считает относящимся к пастырскому служению. "Ведь Христос, назвав Себя до этого дверью, а истинными тех пастырей, которые собирают овец в Его овчарню, теперь Сам облекается в одежды пастыря и проповедует Себя единственным пастырем. Действительно, эта честь в собственном смысле принадлежит лишь Ему одному. Ибо все верные пастыри Церкви были поставлены Им. Он снабдил их необходимыми дарованиями, управляет ими Своим Духом, действует в них, и они делают так, что лишь Он один председательствует в Своей Церкви, оставаясь ее единственным Пастырем. Хотя Христос и пользуется их служением, Он все равно не прекращает исполнять обязанности Пастыря. Таким образом, учителя учат так, что не принижают Его Собственного учительства. Наконец, имя пастыря, переносясь на человека, изменяется в смысле. И Христос, сообщая Свою честь служителям, тем не менее остается единственным Пастырем как их самих, так и всего стада. Теперь же Христос говорит, что пришел, чтобы овцы имели жизнь. Он хочет сказать, что те, кто не находится под Его надзором, беззащитны перед нападениями волков и воров. И чтобы придать еще больше уверенности, Он возвещает, что во всех не уклоняющихся от Него людях жизнь будет возрастать и утверждаться" (3).
Этот репрезентативный текст содержит основные элементы богословия пастырского попечения у Кальвина. Это богословие может быть кратко изложено, и оно достаточно очевидно - так же как его следствия были очевидны и велики в свое время и являются таковыми и сегодня. Пастырское богословие Кальвина - это то, чему должна учить Церковь:
а) Что Христос есть Пастырь, Который заботится о тех, кого Он присоединяет к себе посредством связи Духа;
b) Что этот единственный Пастырь считает необходимым управлять через людей, которые называются пастырями в той мере, в какой они являются слугами Его Слова;
с) Что сфера этого пастырского попечения образует свободу тех, кто все больше и больше соединяется со Христом, пока Он, наконец, не станет с ними одним целым.
В нижеследующих замечаниях я смогу лишь обратить внимание на некоторые особенности каждой из этих составляющих мысли Кальвина. Я, соответственно, скажу кое-что, во-первых, о взгляде Кальвина на Христа как Пастыря, во-вторых, о том, как Христос осуществляет Свое служение через людей, и, наконец, о том, что составляет цельность, которая является целью пастырства Христа и Его заботы о нас через Своих людей. Наконец, я предложу некоторые следствия богословия Кальвина для определения и практики пастырской заботы сегодня.

2. Единый Пастырь

Наиболее четкие определения Кальвина того, что, строго говоря, подразумевается под пастырской заботой, можно взять, конечно же, из его комментария (написанного в 1551 г., опубликованного через год) на Иоан.10 и 21. Оба эти отрывка были и остаются нагруженными целой историей интерпретации, которая фокусируется на правильном осуществлении церковной власти и, следовательно, на идентичности истинной Церкви. Это отнюдь не является второстепенным моментом, когда речь заходит о пастырском богословии Кальвина, ибо, как мы увидим позже, в конечном счете, невозможно говорить о целостности, которая является целью пастырской заботы, отдельно от содержания общей жизни сообщества верующих, хотя в отношении церковного единства может быть много и излишних ожиданий. Более того, не является второстепенным тот факт, что голос Христа, единственного Пастыря, может быть услышан, узнан и понят только в сообществе других людей, которые по благодати слышат этот голос, следуют ему и противятся другим голосам.
Этот экклезиологический контекст христологической специфики богословия пастырского попечения у Кальвина лаконично изложен в его комментарии к Иоан.10.1: "Мне кажется, нелепо поступают те, кто изощренно толкует отдельные части этой притчи. Итак, нам достаточно, что Христос уподобляет Церковь овчарне, в которой Бог собирает Своих людей, а Себя уподобляет двери, потому что вход в Церковь может быть только через Христа. Отсюда следует, что лишь те являются истинными пастырями, кто ведет верующих прямо ко Христу. А в овчарню Божию воистину собираются лишь те, и лишь те числятся в Его стаде, кто посвящает себя только Ему одному. Кроме того, все это относится к учению. Поскольку во Христе сокрыты все сокровища премудрости и познания (Кол.2:3), тот, кто хоть как-то от Него отходит, не придерживается правильного пути и не входит через дверь. Теперь всякий, не презирающий Христа как учителя, легко освободится от сомнений, тяготивших столь многих людей. А именно: где находится Церковь, и кого надобно слушать в качестве ее пастырей. Ведь если нас пытаются увести от Христа те, кто зовет себя пастырями, их следует избегать по приказу Христову не иначе, как волков и воров. И не следует входить в общение с каким-либо стадом, кроме того, которое согласно с чистой евангельской верой. Посему Христос увещевает Своих учеников, чтобы те отделили себя от неверующего большинства народа, не позволяли нечестивым священникам править собой, и не увлекались пустыми и ветреными званиями" (4).
Поразительно, что Кальвин суммирует пастырские обязанности в функции управления (5). Управление - это то, чем занимается пастух, и в нем есть три аспекта: он ведет стадо в правильном направлении, защищает его от волков и ложных пастырей и кормит стадо. Только тот человек способен исполнять обязанности пастыря, кто готов рисковать своей жизнью ради паствы. Это плод любви, которую имеет пастырь и с которой он осуществляет управление во всех его формах. Любовь пастыря такова, что овцы признают, что они любимы этим человеком; это заставляет их доверять пастуху, который ведет, защищает и кормит их. Вот что значит слышать и знать голос пастыря, и быть управляемым им, потому что стадо знает, что именно ему оно принадлежит (6).
Предупреждение Кальвина о том, чтобы не слишком перегибать палку с такими образами, легко понять. По крайней мере, в его понимании пастырского служения есть некий реализм, который резко контрастирует с тем, как многие воспринимали буколические гобелены полей, где всегда безопасно пасутся овцы.  Об этом последнем мы еще поговорим, а здесь мы должны отметить важность превращения управления в основу организации пастырского служения. Какой бы еще ни была пастырская забота, в центре ее стоит вопрос о том, чтобы Христос возвещал Свою истину людям, и Его голос был услышан так, чтобы люди были ведомы, защищены и накормлены Тем, Кому они уже принадлежат. Это имеет далеко идущие последствия для того, что подразумевается под целостностью, которая является целью такой пастырской деятельности. Духовное здоровье - это вопрос роста уверенности, что мы уже принадлежим Тому, Чья любовь сдерживает нас и освобождает. Рост - это радостная дисциплина все большего и большего слушания Его голоса и послушания Ему. Только Ему  можно доверять и повиноваться в жизни и смерти; и это включает в себя то, что мы все меньше и меньше обращаем внимание на другие голоса, которые несут лишь иллюзии о Боге, о других людях и о нас самих.
Мужчины и женщины участвуют в пастырской заботе, когда они позволяют и помогают другим мужчинам и женщинам слышать голос Христа и доверять Ему, а не их собственным голосам или голосам других, как говорящим первое или последнее слово о Боге или о нас самих. Методы, навыки, социальная работа, экономические и политические улучшения, диагностическая экспертиза, индивидуальная и групповая терапия - все это блага этого мира, которые, при их правильном использовании, являются инструментами для того, чтобы помочь людям различать, какие голоса они слышат и как это влияет на их жизнь (7). Все, что оправдывает их использование в пастырской заботе, остается таким же, как и при Кальвине. В свое время я понял, что провиденциальное значение развития этих дисциплин в том, что они могут помочь  людям освободиться от самих себя и подчиниться правлению Христа,  Который руководит ими, защищает и питает. Вот почему утверждение "extra ecclesia nulla salus" является не предостережением, а тавтологией. Церковь - это контекст, в котором голос Истинного Пастыря слышится лучше всех других голосов, и спасение - это рост в совместной жизни тех, кто освобождается для служения, слыша этот единственный голос превыше всего (8).

3. Пастыри

Связь между единым Пастырем Церкви и многими ее пастырями - это инструментальное единство, а не противопоставление Одного и многих. Есть Тот, Кто является Пастырем, и Он осуществляет это служение, приспосабливая к Своему делу мужчин и женщин, которые таким образом становятся в деле провозглашения и учения в их различных формах, и делает их не более и не менее чем проповедниками Христа, Его возвещателями и глашатаями (9). Кальвин полон горьких обличений тем, кто делает пастырей чем-то иным, чем это, и он еще более полон поощрений для тех, кто продолжает свое дело внимательной заботы и разъяснения, так преданно,  ясно и убедительно, насколько это возможно, слова единственного Пастыря.
Евангелие от Иоанна изобилует смешанными метафорами, в которых Христос сравнивает Себя и с пастухом, и с дверью в овчарню. Есть еще одна смешанная метафора, которую Кальвин отмечает особо и которая, по его словам, является присущей отождествлению Христа как единственного Пастыря. Дело в том, что Он одновременно и Пастырь, Который ведет овец к пище и питию, и сама эта пища и питие на пастбище, от которого они питаются и растут. Очень интересный вопрос, насколько это подразумевается автором Евангелия от Иоанна и сколь многое дает нам история его толкования, в которой так отличился Кальвин. Во всяком случае, Кальвин особо отмечает слова Христа о Себе как о Хлебе мира в Иоан.6 и сопоставляет их с тем, что Христос говорит о Своих овцах и пастырях в Иоан.21. Согласно Кальвину, Иоан.10 показывает нам, что   Христос - единственный Пастырь Церкви. Это так потому, что Он правит Своими овцами через учение о спасении (salutis doctrina) и Сам питает их, потому что Он - единственная истинная пища души. Но так как Он использует труд людей для проповеди Евангелия, Он дает им также Свое имя, или по крайней мере разделяет его с ними. Поэтому они только считаются пастырями в глазах Бога, Который ставит их под Главу Христа, возглавляющего Церковь и служение Слова (10).
 То, что в конечном счете мотивирует - именно мотивирует, а не вооружает - тех, кого Христос использует в качестве пастырей - это любовь Самого Христа. Под любовью Христа Кальвин подразумевает любовь Христа к своему народу и вытекающую из этого любовь, которую Его люди питают ко Христу и друг к другу (11). Эта любовь уникальна, и именно благодаря любви Христа к ним и их любви ко Христу Его люди действуют как хорошие пастыри. Поэтому те, кто призван управлять Церковью, должны помнить, что если они хотят правильно исполнять свой долг, они должны начать с любви Христовой. Между тем Христос ясно свидетельствует, как высоко Он ставит наше спасение, когда Он так заботливо преподносит его пастырям. И он утверждает, что Его любовь в ним будет только крепнуть, если они всерьез позаботятся об этом даре. В самом деле, ничего более действенного и не может быть сказано для ободрения служителей Евангелия, чем когда они слышат, что служение Христу включено во все, что Он делает для Своей паствы.  "Итак, пусть призванные управлять Церковью помнят: если они хотят правильно исполнять свое служение, начинать надо с любви ко Христу. Помимо прочего Христос ясно свидетельствует, сколь сильно ценит наше спасение. Ведь Он так заботливо вверяет его пастырям. И удостоверение их любви к Нему Он видит в том, как они будут печься о спасении стада. Нельзя сказать нечто более воодушевляющее для евангельских служителей. Ведь они слышат: Христу более всего дорого то служение, когда люди пасут Его стадо. Все благочестивые могут почерпнуть отсюда особое утешение, слыша, сколь они драгоценны и дороги Сыну Божию, которых Он ставит на место Самого Себя. Но это же учение внушает немалый страх лжеучителям, извращающим управление Церковью. Ведь Христос грозит им немалой карой, заявляя, что именно Ему они причиняют зло" (12).

4. Преимущества пастырского попечения

Здесь акцент делается не на том, каковы были бы результаты, если бы люди получали надлежащую пастырскую помощь и заботу,  и, конечно, фокус не на том, каким их состояние было бы без нее. Для Кальвина оба эти вопроса слишком гипотетичны, чтобы на них останавливаться, хотя он кое-что говорит о каждом. Основное внимание уделяется здесь состоянию, в котором растут те, с кем Христос уже действительно соединился и кого Он уже фактически ведет, защищает и кормит. Причина этого заключается в том, что слушание и следование голосу Единого Пастыря - это и есть наличие веры, которая сама по себе является ответом на этот голос. Тот, Чей голос услышан и кому повинуются с верой, - Это Тот, Кто соединен с нами. Что является результатом пастырской заботы, - это уверенность в том, что это действительно так. Рост деятельной уверенности в нашем спасении и является целью пастырского попечения.
 Центральное место в богословии пастырского попечения Кальвина занимает его понимание мистического союза пастырей с Единым Пастырем. Оно, конечно, является не только центральным для этого богословия, но и доктриной, игнорируя которую, нельзя полностью понять другие аспекты мысли Кальвина (13). Очевидно, перед ним уже была богатая традиция, которая говорила о мистическом союзе со Христом и подразумевала довольно широкий круг задач христианина. Стоит поэтому напомнить о том, как Кальвин говорит о ней в своей характерной манере: "Уверенность в спасении не вытекает из рассмотрения наших дел или нашей веры. Когда речь заходит об этой уверенности, мы должны взирать на Христа и истину Его обетований". Однако для Кальвина взгляд на Христа также включает в себя видение самих себя соединенными со Христом, понимание себя как членов Его тела, и рассмотрение себя как тех,   с кем Христос с каждым днем становится все более и более единым. В этом пункте Кальвин отличается от тех, чья позиция поначалу звучит как его собственная. Они признают, что, взирая на Христа, мы находим в Нём все основания для надежды; но поскольку мы никогда не бываем достойны благ, предложенных нам в Иисусе Христе, эти люди утверждают, что, сознавая свою недостойность, мы колеблемся и впадаем в сомнения. То есть они помещают совесть между упованием и страхом, и она склоняется то к одному, то к другому. Более того, они так связывают страх с упованием, что когда властвует первый, он подавляет второе; подобным же образом действует упование. Вот как сатана, когда видит, что не в силах сокрушить твердыню веры явной ложью, силится разрушить её тайком, словно подкапываясь к ней из-под земли. Что же это за вера, спрашиваю я вас, если она при каждом ударе уступает место отчаянию? Фантазия этих людей состоит в том, что если мы взираем на Христа, то уверены в своём спасении, а если обращаем взгляд на себя, то уверены в осуждении. Отсюда они заключают, что нашими сердцами вера и отчаяние владеют поочередно, словно мы должны полагать, что Иисус Христос стоит где-то вдалеке, а не обитает внутри нас. Мы же надеемся получить от Него спасение не потому, что Он явится издали, а потому, что, соединив нас со Своим Телом, Он делает нас причастными не только ко всем Своим благам, но и к Самому Себе. Поэтому из их посылки я вывожу противоположное следствие: оглядываясь на себя, мы ясно видим, что осуждены. Но поскольку Иисус Христос передал нам все Свои блага таким образом, что всё Его стало нашим, то мы сделались Его членами и одной субстанцией с Ним. По этой причине наши грехи преданы забвению в Его праведности, а спасение, которым Он обладает, устранило наше осуждение. Он предстал перед нами со Своим достоинством, чтобы наша недостойность не предстала перед Богом. В самом деле, положение вещей таково, что мы ни в коем случаем не должны отделять от себя Иисуса Христа, но твёрдо хранить союз, которым Он соединил нас с Собою. Этому учит нас апостол, когда говорит, что наше тело мертво по причине греха, но Дух Иисуса Христа, живущий в нас, есть жизнь по причине Его праведности (Рим 8:10). Согласно фантастическим представлениям этих людей, следовало бы сказать: Иисус Христос имеет жизнь в Себе, но мы, будучи грешниками, остаёмся в узах осуждения и смерти. Однако апостол говорит совершенно другое. Он учит, что осуждение, которого мы заслуживаем сами по себе, поглощено спасением в Иисусе Христе. В качестве доказательства он приводит такое соображение: Иисус Христос обитает в нас, а не вне нас. Он не только связан с нами нерушимым союзом, но посредством чудесной, превосходящей всякое разумение связи каждый день всё сильнее соединяется с нами в одной субстанции" (14).
Вера как таковая не создает этого союза, но схватывает его и использует его преимущества, а голос Бога и Его Единого Пастыря через Его пастырей ведет, кормит и защищает тех, кто уже принадлежит Ему, чтобы они могли иметь удел во Христе и быть причастными Ему как члены Его тела посредством освобождающих уз Святого Духа. То, что пастырская забота делает, в техническом смысле, состоит в том, чтобы укрепить людей в этой уже установленной, в конечном счете необратимой идентичности путем постоянного призывания их к покаянию, заверения в помиловании и наделения их тем самым способностью ходить в новой жизни, сосредоточившись на истине и на свободно данных обетованиях, данных во Христе. Активное познание, в котором они растут, - это знание о Божьей благосклонности, и не только к ним лично, но и к другим людям и творениям. Иметь это спасительное знание - то же самое, что иметь совесть, освобожденную Евангелием, или, другими словами, это знание Бога и себя с чистой совестью. Голос Пастыря слышится на форуме совести и он вытесняет как благодушное молчание ожесточенной совести, так и острое осуждение совести нечистой (15). Это влечет за собой как постоянное исправление, ежедневное умерщвление плоти и оживление в Духе, так и уход от только умозрительного знания о Боге, а также отход от аффективного, пылкого, но ложного убеждения, что Бог не благосклонен к людям. Спасительное познание Бога влечет за собой исправленное самопознание, содержащееся в нем по своей сути. Оно включает в себя ежедневный уход от самодовольного неведения о глубине нашего греховного состояния. Но это также включает в себя ежедневный сдвиг от зацикливания на своей греховности и размышления о том, прощен ты или нет. Это сдвиг к доброй Вести, которая вытесняет вести плохие. Этот позитивный сдвиг и есть sana cognitio - здоровое, цельное, исцеленное знание о себе как освобожденном для новой  жизни в единстве со Христом и, следовательно, от рабства греху, смерти и дьяволу.
Особая форма здоровья, которая является особым фокусом пастырской заботы, - это активная деятельность, эмоциональное, всеобъемлющее, конкретное знание Бога и самого себя. Это здоровье и деятельное утешение (16) в разгар самых разрушительных внешних и внутренних кризисов, от того, что мы принадлежим не себе, а Христу. Это утешение от того факта, что человек принадлежит Христу, из которого выводится утешение от осознания того, что это дает нам. Утешение включает в себя знание; но то, что мы знаем как истину - это предшествующий, необратимый факт. Когда мы забываем, когда мы не доверяем, когда мы отчаиваемся в нашей изначальной принадлежности, мы тем самым не перестаем принадлежать Тому, Кто всегда претендовал на нас и не намерен отпускать. Наше спасение не похоже на кухонный стол Одена, который существует, потому что я его скребу (17)!
 Вера - это осознанное доверие, которое практикует целостность христианской свободы во всех ее частях, во всех сферах жизни. Вера - это не замена единства души и тела, не замена целостности того или другого, но восстановление правильных отношений и рост в них. Также целостность не является законченным продуктом в этой жизни; целостность есть именно рост в совместной жизни во Христе посреди самых насущных трудностей, самых ужасающих неудач, самой сокрушительной меланхолии, самых больших  искушений и отчаяния- и посреди самого радостного, победоносного, явного наслаждения благостью мира сотворенного и искупленного.
Трактовка Кальвином христианской свободы в НХВ 3.19 имеет довольно очевидный пастырский характер. Одно из преимуществ пастырской заботы заключается в том, что люди растут в реализации той праведности, которая дается совершенно свободно, и они не живут под рабским страхом смерти и не выполняют дела для того, чтобы заслужить признание или избежать в противном случае тяжелых последствий. Другая польза в том, что люди растут в умении отличать немногое существенное от огромного множества вещей, которые являются безразличными. И третье преимущество пастырского попечения, которое постоянно освобождает совесть для уверенности в помиловании, заключается в том, что люди получают возможность расти в практике закона.
Отметим еще один момент в связи с "третьим употреблением закона" в пастырском богословии Кальвина. Здесь нужно особое внимание, иначе мы упустим одну из самых сильных и важных частей его прозрения. Христианская свобода во всех ее аспектах - это действительно итог целостности, которая является целью пастырской заботы. Но, более того, христианская свобода -это также способ, которым люди, избранные быть пастырями, делают свое дело. Пастырская забота превращается в дела праведности, когда люди начинают считать свои личные дары и настрой вещами необходимыми, а не безразличными, или сводят пастырскую заботу к межличностной и внутриличностной адаптации. Реальная проблема в третьем использовании закона  не только то, что люди освобождаются благодатью, чтобы оказывать лучшее послушание Декалогу (хотя и это верно), но что цельность, ради которой прощены грешники, освобождает их и является социальной как в своем воспитательном контексте, так и в масштабах своего трансформирующего диапазона (18).
Пастырская забота - это правление посредством внимательного отношения к голосу Христа, Который управляет посредством руководства, защищая и питая тех, кого Он соединил с Самим Собой. Так Он устраивает человеческую сторону пастырского попечения, которая является ответом на Слово Христово и посредством его, и позволяет нам возрастать в практике закона. Вот почему социальная реформа не является дополнением к пастырской заботе, но неотъемлема от нее. Это часть целостного пастырского служения (19). Вот, кстати, почему международное лидерство Кальвина усилило движение беженцев (19), а его собственный местный социальный гуманизм - это целая ткань, созданная непосредственными усилиями учителей, проповедников и исполнителей таинств.
Утверждение, что социальная реформа относится к пастырской заботе, может показаться странным для современных ушей. Но так это происходит главным образом из-за более широкого развития, которое является индивидуалистическим. Мы уже привыкли думать о пастырской заботе как о сосредоточении внимания лишь на одном аспекте целостного служения, связанных в основном с состоянием индивида (определяется ли оно в терминах спасения и возрождения или же в категориях наук о поведении). Этот аспект, конечно, включается в понятие Кальвина о пастырском попечении, но для Кальвина он является частью более широкого целого совместной жизни верующих, которые являются членами Тела Христова, целостность которого есть блаженство, и его благословения предполагают дорогостоящее ученичество в этом мире. Блаженство включает в себя глубокую радость и иногда даже счастье, как видит его мир, но часто это не так. Блаженство - это не род счастья, успеха или прагматического приспособления.

5. Некоторые последствия для современного пастырства

В богословии пастырской заботы у Кальвина есть несколько заметных векторов, касающихся современного обсуждения и практики пастырского попечения. Во-первых, он напоминает нам о том, что пастырская забота-это прежде всего вопрос совместной жизни в теле Христовом, над которым и через которое Сам Христос действует Своим Словом и Духом. То, что происходит в динамике пастырского попечения, в конечном счете является работой Христа через тех, кого Он избрал, снарядил и использовал в качестве Своих распорядителей.
Во-вторых, это напоминает нам о коррелятивном факте: что единое, сфокусированное служение пастыря состоит в том, чтобы слушать и повторять голос Христа. Это служение чрезвычайно сложное и требовательное, и очевидно, что совершать его совершенно невозможно, если не верить обетованиям Христа, и возможно только в этом случае. Такой сосредоточенное доверие включает в себя уверенность и смелость быть уверенным, что голос Единого Пастыря, Христа, действительно будет услышан и мы будем послушны Ему в жизни и в смерти.
В-третьих, богословие Кальвина напоминает нам, что пастырская забота - это вопрос приветствия других, как Христос приветствовал нас. Пастырское попечение осуществляется посредством общения, проповеди, таинств и дисциплины, и в нем звучит голос Единого Пастыря, который человек сам услышал и поэтому может повторно объявить. Юнг наблюдал наиболее тесную возможную связь между принятием прощения и передача его; это означает, что пастыри также должны возвещать Евангелие тем, кто ближе всего к ним и легче всего их слышит, начиная с себя самих (21). Пастырская забота делает то, что естественно для тех, кто распространяет на других требования и уверенность Евангелия. Она подразумевает нечто большее, чем доброе сердце и похвальные намерения. Это предполагает наличие специальных знаний и навыков, приобретение и практика которых являются выражением христианской свободы человека. Мы стремимся к квалифицированной заботе о других, и мы позволяем себе профессионально этим заниматься, потому что мы свободны реализовать целостность во Христе во всех сферах жизни. В пастырской заботе мы познаем, что значит быть свободным от своих (или своей семьи, или социального класса, нации, пола и т. д.) достижений или неудач ради цельности жизни, предусмотренная в Декалоге, и что такое свобода быть безразличным к несущественному.
В-четвертых, пастырская забота-это контекстуальная дисциплина совместного членства в теле Христовом. И сам пастырь, и лица, о которых заботятся, участвуют во взаимном служении, которое предполагает, что требования и заверения Евангелия слышатся и переживаются в последовательных контекстах. Эта контекстуализация действительно есть вопрос верности обетований Христа. Христос, единый Пастырь, приспосабливается к нам так, чтобы через нас был слышен Его голос, который слышат, которому доверяют и которому повинуются. Это еще один способ сказать, что Слово и Дух никогда не разделяются. Силой Святого Духа Евангелие укореняется в нас. Жизнь исцеления становится для нас все более важной с каждым принятием таинства и с каждым  днем.
В-пятых, действия пастырского попечения посредством обычных средств благодати -проповеди, таинств и молитвы - не должны быть отделены от других способов, которыми пастырь откликается на зов Господа. Он проповедует Евангелие, включая социальную реформу и церковное управление. Пастырское попечение как управление словом через руководство, защиту и питание не может быть отделено от общего блага, за которое пастор также несет ответственность как за часть его осуществления христианской свободы. Цельность, которая приходит через пастырскую заботу (и помните, что она означает заботу Христа через тех, кого он избирает и снаряжает) включает в себя социальное, экономическое, политическое, медицинское, эстетическое и так далее благополучие. Цельность народа Божия включает в себя все сферы жизни, охватываемые Декалогом.
В-шестых, это означает, что призванные и оснащенные пастыри-распорядители - это те, чья христианская жизнь включает в себя правильное использование благ этого мира и размещение ресурсов в соответствии с образом тела, различные части которого взаимно полезны для здоровья целого. Это означает, что Бог, Которого мы знаем из Евангелия, чтобы доверять Ему, является Тем, Кто действует через церковные структуры, а также за их пределами через обычных верующих. Правильное понимание реальности через откровение, сделанное Евангелием, часто переживается частичным и косвенным образом. Достижения в области научных исследований, навыков, технического оснащения, специализации, фармацевтики и т.п. должны критически, но с благодарностью приветствоваться как пути, которыми Бог исцеляет и помогает людям. Конкретное дело пастырского попечения не предполагает их дублировать, а тем более заниматься ими с религиозными намерениями, но при дилетантской некомпетентности. Ясно, что Бог также действует через психологическое консультирование и даже через психиатрию. В то время как пастор благодарен за прозрения и навыки, которые они предоставляют для пастырской контекстуализации Евангелия, он не путает пастырское попечение с психологическим консультированием, а тем более с психиатрическим лечением. Есть разница между пастырской заботой и психологическим консультированием, осуществляемым духовенством или с помощью религиозных категорий; и то и другое необходимо, но это не одно и то же. Отличительная использование черта и особенность пастырской заботы - это ее направленность на цельность, которая достигается через прощение грехов. Важно понять, как эта фундаментальная переориентация влияет на все сферы жизни. Пастырская забота явно имеет отношение к делу участия в смерти и воскресении Христа, чтобы мы могли ходить в обновленной жизни. В этой заботе есть свои времена и многообразие, но, в конце концов, все ее участники получают доступ к даруемому им новому творению, которое есть участие в Теле Христовом.
 
1. J.T. McNeill, History of the Cure of Souls, New York, 1951, ch. 9. See also A.
Hardeland, Geschichte der Speciellen Seelsorge..., Berlin, Reuther und Reichard, 1898, p. 271
ff.; W. Clebsch and C. Jaekle, Pastoral Care in Historical Perspective, Englewood Cliffs, N.J.,
Prentice-Hall, 1964; H. Pompey, "Zur Geschichte der Pastoralpsychologie," Handbuch der
Pastoralpsychologie, hrsg. I. Baumgartner, Regensburg, Pustet, 1990, pp. 23-40; A. Campbell,
ed., A Dictionary of Pastoral Care, London, SPCK, 1987, pp. 188-199; and R. Hunter, ed.,
Dictionary of Pastoral Care and Counseling, Nashville, Abingdon, 1990, pp. 867-872.
2 Eg. W. Kolfhaus, Die Seelsorge Johannes Calvins, Neukirchen, B. V.
Erziehungsvereins, 1941; J.-D. Benoit, Calvin, Directeur d'Ames, Strasbourg, Oberlin, 1947; L.
Schummer, Le ministere pastoral dans l'Institution Chretienne de Calvin a la lumiere du troisieme
sacrement, Wiesbaden, Steiner, 1965; B. Armstrong, “The Role of the Holy Spirit in Calvin's
Teaching on the Ministry," in P. de Klerk, ed., Calvin and the Holy Spirit, Grand Rapids, 1989,
pp. 99-111, and “The Pastoral Office in Calvin and Pierre du Moulin," in W. van't Spijker,
Calvin: Erbe und Auftrag, Kampen, Kok, 1991, pp. 157-167; Han Chul-Ha, “Theology of
Ministry in John Calvin," op. cit. van't Spijker, pp.95-105; A. Ganoczy, Calvin, thologien de
l'eglise et du ministere, Paris, 1964; W. Dankbaar, “L'Office des docteurs chez Calvin," in
Regards contemporains sur Jean Calvin (Strasbourg Colloque sur Calvin, 1964), Paris, 1965;
R. Wallace, Calvin's Doctrine of Word and Sacrament, Edinburgh, Oliver and Boyd, 1953;
J. Leith, ed., "Introduction," John Calvin: The Christian Life, San Francisco, Harper, 1990.
3Comm. on John 10:10. John Calvin, The Gospel According to St. John, transl. T.H.L.
Parker, Edinburgh, Oliver and Boyd, 1959, p. 263. Ioannis Calvini Opera Quae Supersunt Omnia, ed. G. Baum, E. Cunitz, E.Reuss, Brunsvigae, C.A. Schwetschke (henceforth "CO"], Vol.47, 1892, cols. 240-241.
4 Comm. John 10:1. Parker transl., p.259; OS, 47:236-237
5 n this also see B. Armstrong, “Pastoral Office..."in van't Spijker, op.cit., p. 162.
Отношение между управлением и пастырством взаимно, взаимоопределяюще.
и взаимно корректируемо, поскольку Кальвин все чаще использует эти термины. Он пророчески переосмысливает титул царя, в основном благодаря своей, манере толкования псалмов и 1 и 2 Царств
6. See. D. Willis-Watkins, “Calvin's Prophetic Reinterpretation of Kingship," in E. McKee and
B. Armstrong, eds., Probing the Reformed Tradition, Louisville, 1989, pp. 116-134. Хотя в
комментарии на Иоанна 10 и 21, Кальвин говорит об управлении Церковью, критерии, которые он отмечает для христианских магистратов, также изложены в идеале пастыря- правителя
7 Учение Кальвина о христианской жизни и о правильном использовании благ этого мира изложено в НХВ 3.10. См. J. Leith, ch. 5 of From Generation to Generation op. cit., and
J. de Gruchy, Theology and Ministry in Context and Crisis, Eerdmans, Grand Rapids s, 1987. Ресурсы для современной трактовки этой темы и довольно многочисленны и широки по диапазону:
Handbuch der Pastoralpsychologie ed. by I. Baumgartner, A
Dictionary of Pastoral Care, ed, by A. Campbell, and the Dictionary of Pastoral Care and
Counseling ed. by R. Hunter, and in D. Browning, ed., Practical Theology, San Francisco,
Harper and Row, 1983. See also such continuingly helpful discussions in J.D. Benoit, Direction
Spirituelle et Protestantisme, Paris, Felix Alcan, 1940; H. Clinebell, Basic Types of Pastoral Care
and Counseling, rev. ed., Nashville, Abingdon, 1984; R. W. Fairchild, Finding Hope Again, San
Francisco, Harper, 1980, and Christian in Families, Richmond, CLC, 1964; J. Wynn, Family
Therapy in Pastoral Ministry, San Francisco, Harper, 1991; F. Greeves, Theology and the Cure of
Souls, London, Epworth, 1960; $. Hiltner, Preface to Pastoral Theology, New York, Abingdon,
1958, and Theological Dynamics, Nashville, Abingdon, 1972; R. Hosmer, Gender and God,
Cambridge, MA, Cowley, 1986; H. Lemke, "Verkuendigung im Seesorglichen Gespraech," ch.
26 of 1 Baumgartner, ed.., Handbuch..., op. cit.; J. Loder, The Transforming Moment, 2nd ed.,
Colorado Springs, Helmers and Howard, 1989; J. Lapsley, Salvation and Health, Philadelphia,
Westminster, 1972; J. Heyer, "Mannsein und Frausein im Pastoralen Beruf," ch, 12 of 1.Baumgartner, ed., Handbuch..., op. cit.
8 Об обычных средствах благодати, проповеди, таинствах и молитве, см. R. Wallace, Calvin's Doctrine of Word and Sacrament, op.cit., и диссертация D.M Dolquist, "The Function of the Lord's Supper for Souls in Extremis in the Theology of John Calvin," Princeton Theological Seminary, 1991. Compare chapter 13 of the Tetrapolitan Confession of 1530, in A.C. Cochrane, Reformed Confessions of the 16th Century, Philadelphia,
Westminster, 1966, pp.69-70.
9. 'Cf. Institutes 4,1,5, and Comm. on 2 Cor. 4:5.
10 Comm. John 21:15. Trans. T.H.L. Parker, vol.2, p 219; OC 47:252.
11“For though he (Paul, in 2 Cor. 5:14] means that love with which Christ has loved us
and of which he has given us a proof by his death, yet he connects with us that mutual love which
springs from the conviction of having received so great a blessing." Comm, on John 10:15.
12 Comm. John 21:15. Transl. T.H.L. Parker, vol. 2, p. 219; OS 47:452.
13 См. W. Kolfhaus, Christusgemeinschaft bei Johannes Calvin, Neukirchen, Kr. Moers,
1939; W. Niesel, The Theology of Calvin, Philadelphia, Westminster, 1956, esp. ch. 9; F,
Wendel, Calvin, New York, Harper, 1963, pp. 234-242; W. Krusche, Das Wirken des Heiligen
Geistes nach Calvin, Goettingen, Vandenhoeck und Ruprecht, 1957, esp. pp.265-272; D. Willis-
Watkins, "The Unio Mystica and the Assurance of Faith According to Calvin," in van't Spijker,
Calvin: Erbe und Auftrag, Kampen, Koch, 1991, pp. 77-84; W. van't Spijker, “Extra nos' and
'in nobis' by Calvin in a Pneumatological Light," in P. de Klerk, ed., Calvin and the Holy Spirit,
Grand Rapids, Calvin Study Society, 1987; L. Smedes, Union With Christ, 2nd ed., Grand
Rapids, Eerdmans, 1983; C. Partee, "Calvin's Central Dogma Again," in J. Leith, ed., Calvin
Studies: Papers of the 1986 Davidson Colloquium, Richmond, pp. 39-46; B. Armstrong, "Duplex
Cognitio Dei...," in E. McKee and B. Armstrong, eds., Probing the Reformed Tradition,
Louisville, Westminster/John Knox, 1989, pp. 135-153.
140S 4,35; CIB 3, 42-43. Cf. CIM, 570-571.
15 (cf. Inst. 1,3,2; 2,2,22-24; 3,19,16; et passim, icluding Comm. on Rom 2:14.)
16 1-й вопрос Гейдельбергского Катехизиса касается этого момента
17 From Auden's "For the Time Being: A Christmas Oratorio"
18 Третье использование закона является частью христианской свободы из-за чрезвычайно важного предисловия к декалогу. Люди получают идентичность из-за идентичности Бога, Который утверждает ее
 Если бы не это предисловие, то третье применение закона стало бы просто особой
гибельной новой формой законничества, грешной демократии и еретической праведности делами. Действительно ли были  времена в истории реформатских церквей, когда третье применение закона не срабатывало? Форма практического силлогизма лишена христологической направленности и содержания. Однако суть в другом, ибо жизнь тех, кто принадлежит Богу, протекает в конкретных, специфических актах и структурах которые существуют ради благополучия х целых народов (не только для отдельных людей, ибо тщательно продуманные положения также даны для всех). Отсюда и бремя Кальвина - и реформатских
катехизисов и исповеданий - дать положительную цель, для которой дана каждая заповедь.
Подумайте, например, о акцентах, которые эти документы ставят на позитивных положениях, касающихся повелений не убивать, не красть и т.д.
19 See J. de Gruchy, Theology and Ministry in Context and Crisis, op. cit., esp. chs. 2 and
3; J. Leith, From Generation to Generation, Louisville, Westminster/John Knox, 1990, esp. ch. 5
("Pastoral Care"), and "Polity and the Reformed Tradition," in Introduction to the Reformed
Tradition, Atlanta, John Knox, 1977, pp.137-162; W. Bouwsma, John Calvin, New York,
Oxford, 1988, chapter 13; W. F. Graham, The Constructive Revolutionary, Richmond, John
Knox, 1972, chps. 6-8; E. McKee, John Calvin on the Diaconate and Liturgical Almsgiving,
Geneva, Droz, 1984, R. Kingdon, “Calvin and the Government of Geneva," in W. Neuser, ed.,
Calvinus Ecclesiae Genevensis Custos, Frankfort, Lang, 1984, pp. 49-67; H. Hoepfl, The
Christian Polity of John Calvin, Cambridge, University Press, 1982.
20 См. Benoit, Calvin, Directeur d' Ames, chs. 2,5, and 8; R. Wallace, Calvin, Geneva and
the Reformation, Grand Rapids, Baker, 1988;  Оберман обращает особое внимание на "беженский" контекст мысли и жизнеустройства Кальвина в  "Initia Calvini: The Matrix of Calvin's
Reformation," a paper delivered at the International Calvin Research Congress, Grand Rapids,1990.
21 Что я делаю меньшему из братьев моих, то делаю и Христу. Но что, если я должен это сделать?
откройте для себя, что наименьший среди них всех, обидчики, сам враг-что все это во мне, и что я сам нуждаюсь в милости и доброте, что я сам - враг, которого кому-то должно любить- что тогда?"
C. Jung, Modern Man in Search of a Soul, New York, Harcourt-Brace, 1933, pp 271-272, cited
in M, France, The Paradox of Guilt, Philadelphia, United Church, 1967, p. 22.

Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn