любовь и проза продолжение

Что наша жизнь?
Цена ей, лишь копейка!
А сердце матери?
Чувств царствие без дна.
------------------------------------
Во весь окрас   небесного простора, свечение шло от ясности любви. Из глубины, от белых лир мажора, пушистых вед, сей матушки земли… из облаков, свет вширь, в аллюр фольклора… коснулся светом тлена месс… народа и листвы.   

Свет матовый спустился оком вниз, скользнул по горизонту… скатился с каплей слез на временной карниз, с щепоткой памяти, в органе, сроке жизни. И поскакал по ветвям и холмам, цветам и травам…, к той дали, прожитым годам…- малиновой печали.
Прижав росток в чертополох, а кровохлебку с былой славы. 
Стократный эхом канонадный гром… раскатист голос вечевой и вещий, … бьет в сердце, ритмом мне ненастным…- боже мой: неужто наш народ беспамятен и грешный?
 И   не напрасен гром: - сегодня речь за упокой… река течет, и облако Пикабо к новой чести.   
В контрасте дня, чудовищный акцент, три ворона чернь фоном у погоста… крыла чернильные расправили во крест… им здесь воистину вольготно в этом месте.
Над изгородью, в кроне липы тени. А рядом яство божие…- антоновка в российской колыбели… Медянки жесть, а в глубине листвы: - геральдика немеркнущих созвездий… а на земле опавшие плоды, и мамины увядшие цветы.
Лимонное, небесное творение, как песнь её окрас и оперение.   Пичужка милая во сроке божиих лет, поет всегда… беда ли, или нет. Ведь плачь ее в дни радости иль бед, для нас песнь иволги- сонет.
 Свободная стрела. В приволье песнь народа,- правды кабала…ее,-небесный свет. И чернь реки Аида. И долгая зима для тех, кто в битве выжил… в суровые года в окопной жиже, не посрамив не матерь, не отца, кровь проливая за страну… и бился до конца.
Невежество иных… поправ закон,создав затмений череду… ушли, оставив на беду проблемный ком… и новую вражду… горящие болоны… они безбожники, и место им в аду.
 Небесная стрела и белый воссияем крест. А прочая игла, вне драмы, в сроке пролегла… кровава на просвет. В заоблачном фиорде неба сини, голубка – благовест, поодаль лет морщины… и временной сюжет… на склоне кол осиновый, единый много лет. Он много нам принес в довесок бед. 

  Мне давит груз, в сердечный арбалет…вложил стрелу мне пращур… давний дед…
Я выстрелить готов по зову сердца…в кого? В открытое пространство, где жить мне суждено, где юная невеста папарацци   плетет венок …когда приходит срок. Минует ее страх… разрыв аорт и усечений горла. Война -беда, Россия в классе торга… а кровь народа проклятая смоква…на вкус историка соль памяти горька.

И мне во горечь очень больно… на путь тот дальний вновь смотреть… на лица памятно,-они войны фиорды! А мы? Не ценим тех, кто в даль смотрел… кто тем народом правил и нам судьбу страны доверил и оставил. А мы как суки, оградив его, на задний двор задвинули его.  Средь нас, средь наших радостей воскресших, прочих бед. Кто ты? И кто прости, - был он и твой ушедший дед?
В руке держу судьбу, клочок истлевшей в клеточку бумаги.
Кусочек памяти, письмо… из далека оно, и почерк не разборчив… так видно суждено…  Но слово мама, он повторяет очень часто…курсив строки направо. В углу кровавое пятно, печать от пули в сердце, временем обведено. Печать солдата, которому здесь суждено из пепла встать, а прежде: - за нашу землю пасть… и брошенным остаться…  десятки лет потом растерзанным лежать, среди болот, лесов на растерзание ворону и зверю… иным в обличии зверям, которым я не верю.
О смерти их напоминает остов и хребет, крест сгнивший и их времени поэт. А кто-то, презирая нас, вписал негласно их, в негласный сволочной приказ.  «Мол бабы суки новых нарожают!»  Россия ведь большая, а крысам места нет. Им места не хватает. Они то понимают: - вкус сыра, в тяжесть злат монет.
 Все знают: - погибший, он стыда неймет. А власти ждут… наперечет лет праздник отмечают… а мама ждёт…сама в трехзначном исчисленье лет живет…и горечь пьет…- все ждет! Когда вернется сын иль весточка о нем падет с небес.
В сиянии господнем, воткнут солдатом-  дедом в землю меч и крест… а мы еще воюем по неволе, несем нам непонятный крест до боли… на   в сердце давит перст судьбы, в неволе правда, честь.
На взгорье…будничности дней, средь распрей Иродов, спешит куда-то скарабей,
течет ручей… и иволга небесный мало мер, выводит такт … о Господи, поверь: -  шедевр небесный на подносе.
 Духовный, духовой Орфей! Ей вторит, жидик, - чирика воробей, чирикая, он создает, журчащий фон любви из будничности дней, для истинных друзей, средь зелени листвы страны моей.
  И я, как скарабей, седой, усталый берендей, на миг остепенился… и вспомнил, кто я есть! И что же я, за птица? Средь грифов и царей припомнил и жар-птицу. Екатерину, явную царицу. Трех Васнецова быль-богатырей и мелочь прочую… взвесив на весах судьбу страны моей - правителей и мизгирей.


Небесный Энгр, Моне и Левитан плетут Руан в миражности  зеркал… минуя божью длань… мне множество цветов небесной акварели плеснул в бокал ОП АРТА Виктор Вазарели... Я выпил время, свет и цвет… став в раз в миру мал- мало с ноготок в натурной колыбели лет мудрей… с испариной на лбу. Кто я? Примат? Иль человек? Из разно цвета божиих гранул.
 Кто   я? - воистину живой, воспеть готов твою любовь в натурной колыбели. 
 Туманной дымкой канет в лето срок. Чернь в водах - рок. Тень   вынырнув в левадах, среди вершин… листвы шарады…скользнет за бугорок. На фоне неба, мил –мал цветочек ноготок. А рядом из земли росток приподнимает гниль и скверну… пришел по-видимому час и срок, врасти корнями в землю.
 Дыханьем юга дышит ветерок. Поскрипывает дверь. Бабенка мило стонет… услышав, ветер затихает впрок… облако от женщины не гонит. А слушает величий, жизни песнь… дите появится: - есть справедливость,- есть! Он криком огласит пространство вещей дали. И это песнь его в общественной спирали. Ему и матери хвала, любовь и честь. Не упрекнем её… в погрешности морали… женщина рождает нам цветок… есть и изъян, он в нас от обезьяны.   
                ***********************
 Свет явственной свечой светил из глубин вселенной на село. Скользил вольфрамом по реке. Коснулся краем, миражным ожерельем и дома Ивана Чалдона. На мгновенье осветил бледное лицо беременной Вероники.  Она ждала скорую помощь уж с пол часа. Вероника чувствовала, что вот, вот отойдут воды и совершится чудо. Скорая приехала, осветив темные ставни в горнице. Где радость и траур прижаты плотно друг к другу. и как бы существуют в вечности бесконечно.
/Саша муж Вероники умер вскорости, как предсказывали врачи через месяц после смерти Семен Дмитриевича. Похоронили его на местном кладбище, в одной ограде с тетей и дедом Петром/
Чалдон ходил черный, с тяжелым камнем на сердце и пламенем в глазах. Он очень ждал, когда же, когда же невестка родит внука, и возможно тяжесть, камень с сердца падет, канет в черную бездну. Все говорило за то, что у них будет внук… Да и Катя Гречанка ему шепнула: живот клином, жди мальчика. / Он сам свел с крыльца Веронику, освещая ей путь тусклым лучом фонарика. Передовая её людям в белых халатах… молвил, наверное, впервые за всю свою жизнь ласковую просьбу. Поспешите, как бы невестка-дочка в дороге не родила. До Яковлево 20 км… будьте добры, поспешите.
Чалдон, как в воду смотрел. Вероника родила мальчика по пути, не доезжая села Шопино.
Мальчик родился крепкий 3кг. 65о граммов… прямо богатырь горластый. Вероника, трясясь на носилках в машине скорой, даже не испытала трудностей, родила мальчика легко, без мучительной боли, сокрушавшей не одну женщину.
Первой её навестила Валя. Она, получив телеграмму от Пятровны, специально прибыла из Донецка, чтобы уговорить и забрать Веронику и её сына с собой. Они долго сидели, разговаривали…
-Вероника, я приехала забрать тебя с собой в Донецк. У меня квартира в центре города… вдвоем вырастим… бог даст и мужчина тебя красавицу с ребенком в жены возьмет… у нас там такие мужчины … шахтеры, крепкие парни…- любить умеют…какие твои годы. А я тебе буду опорой. У тебя из своих только свекровь и свекор… здесь не скрыть … село маленькое прознают. А когда ребенок подрастет к бабке не ходить. По ребеночку поймут, чей он сын.  И я похоронила двух отцов… для Спицыных я все равно чужая… хотя… она обняла Веронику, прижала к себе: я тебе буду мамой… Сына, братика воспитаем.

Для Чалдона, решение невестки покинуть их дом стало неожиданностью. От стресса, его еще сильнее прижало к земле.  Люба, - жена Чалдона, как женщина чувствительная, поняла. Да и сама знала, что Саша, сын её, был бесплоден. Тест      показывал: - мертвые у Саши сперматозоиды… да и земля слухами пользуется…  и понимая это. Сначала про себя благословила её. Затем пав на колени с иконой прочитав молитву… Благословила! «Живи Доченька! Не дай тебе судьбы моей! Ох жизнь окаянная… цена ей лишь копейка!»

А Пятровна узнав о рождении у Вероники сына. Сидела у окна уж который день… молилась за неё и плакала, глядя в образа. По стеклу дробно выбивал радостную дробь весенний дождь. По грязной хляби спешил в магазин Мамон…- Жизнь продолжалась.

Время скоротечно.  Течет по перекатам, пенится пеной у черного провала…  мутной волной выплескивается, лижет песчаный, пологий берег, и возвращаясь, вертится у крутого яра втягивает в свой водоворот судьбы людские…И   не знаешь, что ждет тебя, там в глубине жизненного водоворота …  и что ждет тебя за поворотом. Иль солнышко лицо твое осветит. Иль сразу наступит холод,- тьма.