Зуд

Зудит по-разному. Одно дело, когда тундра корежится под струпьями гусеничных ран, иное – если полуденный зной стонет под аккомпанемент пчелиного рвения. Передать мои ощущения довольно сложно: здесь и любовное томление, и эхо отсеченной конечности, и набухание почек на спиленном дереве… а также многое другое, неподдающееся описанию графомана средней руки.
И хотя времени до оказии оставалось предостаточно, перипетии дня текущего поблекли и пропитались тягуче тревожной  атмосферой, царящей в зале ожидания для транзитных пассажиров.
Грань между сном и бодрствованием истончилась и повисла безвольной паутиной на дверце старинных часов с кукушкой (хозяйка раритета, учуяв весну, заперлась в домике и погрузилась в чтение легкомысленных французских романов).   
Аппетит эмигрировал и обосновался на отшибе подсознания, изредка напоминая о себе тихим урчанием  – скорее виноватым, нежели требовательным.
Неконтролируемое покусывание пальцев, бесцельное шатание по квартире, постоянное перекладывание вещей в дорожной сумке служили бесспорным доказательством того, что в закоулках моей души окончательно заблудилась ватага хмельных ежиков.
Близился день открытия весенней охоты по перу.

Нервическая лихорадка продолжала расчесывать исцарапанную понуканиями память. Фрагменты событий всплывали на манер криминальных утопленников – неожиданно и не те. Они пренебрегали хронологией, и, казалось, утратили всяческое представление о категориях времени, будто «Мягкие часы» Сальвадора Дали, лишенные циферблата. 
Предпринимались робкие попытки усесться в кресло и сосредоточиться. Результат неизменно приводил в замешательство, ибо походил на просмотр артхаусного кино – без поцелуев и кукурузы: закаты сменяли друг друга калейдоскопом угасающих дней, призраки вальдшнепов, вынырнув из-за крон, тянули прямиком через гостиную и пропадали за пыльными  гобеленами. Взмахи мистических птиц разгоняли  реальность. Утробные звуки первобытной страсти раскачивали помпезную, словно наряд императрицы, люстру. Хрустальный перезвон ее висюлек пророчил грядущее венчание и решительно мертвил палец на спусковом крючке. Когда сеанс заканчивался, я подолгу разглядывал необычные трофеи - россыпь звезд на оконном стекле.   
Но зуд возвращался. И кофе по утрам убегал, и прыгали вслед смятенным чувствам строки. Худо.

Дабы хоть как-то сократить ожидание, я вознамерился поехать на дачу, в окрестностях которой охочусь не первый год. И хотя рассудок насмехался, мол, таким нелепым образом открытие не приблизишь, но, по меньшей мере, простуду наживешь, отчаяние затолкало меня во чрево дряхлого фордика, и мы покатились сопровождаемые перестуком консервных банок – вечных спутников холостяков и непосед.

Уже въехав в область, автомобиль начал подозрительно тянуть вправо, в сторону обочины. Пришлось остановиться на предмет проверки колес. Едва вышел, подскочил вертлявый человечек и, тыкая пальцем в одинокую женскую фигуру возле мачты освещения, огорошил недвусмысленным предложением:
-  Дядя, развлечься не желаете?
Расценив мой временный столбняк как крохоборство, он подозвал даму и принялся торговаться:
-   Две тыщи за классику. Пенсионерам со скидкой.
«Недорого, - подумал я, - даже без скидки».
-  Катя, засвети дяде товар, - продолжил настырный сутенер.

Девица распахнула пальто и выставила согнутую в колени ногу. Ботфорт из дешевого кожзаменителя лоснился избыточной вульгарностью, что подкупало и настораживало одновременно. В остальном жрица любви ничем особо не отличалась от коллег по цеху, именуемых в народе заплечными.
 
-  Шикарно, - соврал я, - жаль, недосуг. Удачи, мадмуазель! - и пнув носком колесо, поспешно ретировался в машину.
Напутственное - «козел!» подсело уже на ходу.

Это небольшое, забавное приключение на какое-то время утихомирило зуд. «А что если…». Однако, восстановив в памяти конфигурацию предложенной ножки (деформация стопы, толстая икра), отогнал греховодную мысль прочь. И зуд вернулся.
 
Солидаровавшись со мной на тему сходить налево, фордик перестал «тащить» даже направо. До ворот дачного кооператива добрались вполне благополучно.
У шлагбаума встретился председатель. Виктор колдовал с механизмом открытия/закрытия и выглядел непривычно озабоченным.

-  Помочь? – предложил я, - А то выглядишь чересчур мрачновато.
-  Да хер с ней, с автоматикой, - председатель выпрямился и достал сигареты, - наладим. Ружье привез?
-  Без него и в туалет не хожу. Враги наступают?
-  Да кому мы нужны? Такое счастье…
-  Не скажи. Недра, и все прочее.
-  Недра, - Виктор в сердцах затоптал окурок, - У меня другая печаль. Лиса повадилась кур таскать.
Я знал, председатель держит птицу, включая мускусных уток. Мужик он домовитый, в прошлом успешный хозяйственник.
-  И много утащила?
-  До ххх!
Экспрессивность краткого ответа позволила оценить размер и детали ущерба: подавленные кладки, облака куриного пуха, мечущиеся несушки.
-  Говорил тебе, заведи собаку.
-  На кой ляд? У меня жена есть.
Подколол, так подколол. Виктору было хорошо известно о моем соломенном вдовстве.
-  Н-да. Воровку следует проучить. Неотвратимость наказания послужит уроком для остальных. Когда в засаду?

Условились не откладывать в долгий ящик и свершить правосудие в тот же день.
 
До ночи обустраивался: топил печь, выметал мышиный помет,  разбирал одежду.
Предстоящее мероприятие особливо не возбуждало, потому как я, будучи персоной нервической, склада холерического являюсь поклонником охоты динамичной, то бишь ходовой. Тем не менее, не оказать содействие председателю, виделось поступком опрометчивым, зрелого мужа не достойным.
Плотно отужинав гречневой кашей с говяжьей тушенкой, запасся тремя картечными патронами и отправился к разгромленному зарвавшейся хищницей участку.
Виктор встретил радушно, - располагающая сервировка стола тому свидетельствовала. С четверть часа покалякали, притушили свет.

Будет уместно заметить, что окна столовой выходили прямиком на птичий двор. Дистанция до предполагаемой жертвы вкупе со звездным, ясным небом  гарантировали прицельный выстрел.
Долго ждать не пришлось. Лиса просочилась в нарочито плохо притворенную калитку, и, нахально виляя бедрами, подошла к курятнику. Стреляю я недурно, и попасть в крупную по меркам охотника по перу мишень трудности не составило – зверь лег замертво.
-  Пипец! – комментарий Виктора довершил начатое.

Наскоро простившись, вернулся на дачу. Привычно, с опаской улегся в постель. Не заметил, как уснул.
Наутро с удивлением обнаружил, что зуд пропал. Страшно.

09.03.20