Платеро и я. Удар

 Мы пришли усадьбой Монтемайор клеймить бычков. Мощеный двор, тенистый, глубокий, необъятный, и жгучее послеполуденное голубое небо вибрировали от звуков молодецкого ржания пышногривых коней, сочного женского смеха, беспокойно-режущего лая собак. Платеро нервничал в углу.

- Но родной, - сказал я ему, - ты же не можешь пойти с нами, ведь ты ещё маленький.

Он так обезумел, что я попросил Тонто, чтобы тот залез на него и отвёл его с нами.

Как же отрадно скакать в чистом поле! Улыбающиеся лиманы, опоясанные золотом, с солнцем в красных зеркалах, что удваивали закрытые мельницы. Между ними идеально твёрдая лошадиная рысь. Платеро взрывается такой неудержимой острой рысью, что нужно постоянно настойчиво прибавлять ходу, - куда там поезду из Риотинто! - чтобы не остаться только с Тонто на дороге. Вдруг прозвучал как бы пистолетный выстрел. Платеро задел своей мордой круп худощавого серого жеребенка и тот ему ответил молниеносным ударом. Никто не обратил на это внимание, но я увидел кровь, текущую по переднему копыту Платеро. Осадив его на землю, иглой и волосом с гривы я заштопал порванную вену. Позже я сказал Тонто отвести его домой.

Они шли вдвоём, медленные и грустные, по засохшему руслу, спускающейся к деревне. Голова повернута к блистательному бегу нашего табуна...

Когда, вернувшись из усадьбы, я пришёл проведать Платеро, он встретил меня усталым и болезным.

- Вот видишь, - вздохнул я, - что идти с людьми никуда тебе нельзя.