Чипа

    Собачий век - короток, как майский весенний дождь: звонко пролаяв в небесах о своём приближении, он, пробежав по лужайкам и кустам, вскоре затихал у пересохшего ручья.

   Чипа - шоколадная Шарпейка, умирала у меня на руках. Ветеринарный врач Игорь Викторович, излечивший ни одну сотню собак и кошек, оказался бессильным, перед пришедшей собачьей старостью.
   Все её двенадцать лет жизни, он был мне верным помощником и спасателем.  И когда, в шестилетнем возрасте, у Чипе раздулся живот, от появившейся женско-собачьей болезни, чем то связанной с незамужней жизнью моей красотки, Игорь Викторович сделал ей успешную операцию, по удалению внутренних опухолей.
   Как сейчас помню: вынес он мне на показ, полный тазик, оказавшихся не нужных внутренних, собачьих органов, и сказал,-  будем надеяться на чудо.
    И чудо - произошло: ещё шесть лет она радовала нашу семью своими проказами. Любила Чипа гулять, но ещё больше ей нравилось кататься на машине.
   Свою машину она знала с детства: жёлтый "Хаммер", разукрашенный под «сафари» тиграми, зебрами, носорогами и обезьянами, она никогда бы не спутала с другими автомобилями.
   Лишь, услышав команду , -  "Гулять", она покорно подставляла свою крупную, лобастую, коричневую голову под ошейник и вела меня на улицу.
   Увидев, открытую дверь "Хаммера", она проворно запрыгивала на переднее сиденье машины. Я открывал ей окошко, и она, высунув свою смешную, любопытную морду – лица , из окна, с интересом  смотрела  на мелькающие мимо дома и машины, на гуляющих, по городу, бездомных собак.
   Но запрыгивала она добровольно тогда, когда, это было - туда, а когда - обратно, то надо было постараться посадить её в машину.
      После немыслимых, выкрутасных пробежек по лесу, когда её подзывали обманным путём к машине, она уже запрыгивать в салон не хотела. Любила волю, и на воле забывала все команды.

   Когда Чипе исполнилось три года, то я решил её повязать, чтобы она испытала радость собачьего материнства.
    У жены знакомого адвоката был кобель Шарпей, этого же возраста. Привёз я нашу невесту к жениху в дом.
   Стали они знакомится. Кобель был крупный, как и положено быть породистому производителю, и хозяину большого дома, который он охранял.
   Масти Шарпей был непонятной, разноцветной, но с  красивой раскраской. Увидев нашу шоколадную красавицу Чипу, стройную, безо всяких бракованных, свисающих складок на шкуре, жених встал в развратную стойку, и, чтобы показать, кто в доме хозяин, зарычал, и попытался схватить Чипу зубами за холку.
   Но она, ловко увернулась от кобелячьего посягательства на её честь, завиляла хвостом - колечком и предложила ему, как мы все поняли, поиграть.
    Компания, по вязки собак, у нас была солидная, высокопоставленная, колоритная. Сама хозяйка - жена адвоката, её знакомая -  ветврач, медсестра ветврача и председатель городского клуба собаководов, ну и я - "Почётный гражданин города", трижды окрещённый народом -  депутат.
   Если смотреть  на картину собачьей вязки со стороны, то создавалось впечатление, какого то безумия и изнасилования: я держал Чипу за голову, предварительно одев ей  кожаный намордник, а хозяйка кобеля, жена заслуженного адвоката, затаскивала его, прямо передо мной, на громко воющую невесту.
   Невеста, видно не хотела становиться собачьей матерью, хотя по всем расчётам Игоря Викторовича, была нужная пора для случки.
    Где то, около часа, мы промучились сами и измучили своих собак. И я, плюнув на желание получить от Чипы щенят, сказал, что хватит, моя любимица хочет сберечь свою девственность, не то, что наши, некоторые, Девы-Евы, пусть бегает девочкой, если не огуляется, случайно, бродячим псом.
   Правда, через несколько месяцев, Игорь Викторович, по настоянию моей любимой тёщи, все - таки кастрировал Чипу, чтобы было ей спокойней, а кому спокойней, догадайтесь сами.
    Через три года, после кастрации, у Чипы и развилась женская болезнь матки, и пришлось ей сделать ту самую операцию, о которой я рассказывал раньше.

    Отцвело одуванчиком её весеннее детство, пронеслась незаметно летняя юность, укатилась под горку её собачья осень - зрелость, и... пришла неотвратимая пора зимнего холода, пора прощания.
   После похорон любимой собаки, на пригородном кладбище для животных, прошло четыре года. И, за эти четыре года, у меня ни разу не возникло желания завести новую Чипу, новую собаку.
   И раз в год, мы всей семьёй, летом, садимся в машину, и едем навестить нашу любимицу, которая подарила нам своим присутствием и своими проказами минуты радости, наполнила ими дни нашей жизни.
   И, до-сих пор, помнятся стихи, которые я посвятил Чипе:

        -Шарпейка-

Подсыпало снегом дорогу,
Скрипит первозданный снежок.
Бежит со мной весело в ногу,
Шарпейка - весёлый дружок.

Бежит, хвост колечком, на спинке,
Язык, светло-синий во рту,
И рожица, ласковой свинки,
Смеётся, в прыжке, на лету.

Задорно, заливисто, лая,
Катаясь в  искрящем снегу,
Шарпейка, моя дорогая,
Догнать я тебя не могу.



Евгений
Шапорев
05.03.2020 г.