В ресторане. Четыре зарисовки

1.
Вы присели рядом,
заказали кофе,
изучал я взглядом
ваш чеканный профиль. 

Красота доступна, 
вот и платит данью
тем,  кто взором мутным
жаждет обладанья. 

Красоту не спрячешь,
сердце не обманешь,
с кофейком горячим
голову дурманишь.

Мы – мужичьи дети,
ставьте к лаптю лапоть,
что глазам приметить,
то рукам облапать!

Это пережиток
тёмного народа,
вы уж не взыщите,
прёт из нас порода.

Но при том нисколько
я вас не обижу,
погляжу и только,
больше не увижу.

Мало ли на свете
красоты красивей,
а я вашу встретил,
и на том спасибо.

2.
Колени свела
           и юбку одёрнула,
в сцепившихся пальцах –
            застывший испуг.
Неужто тебя до сих пор
               не затронуло
навязчивой грубостью
               липнущих рук?

Живёшь неуютно
         надменная, гордая.
Краса твоя – крепость
               в осаде лет.
Таких днём с огнём
      не отыщешь в городе,
да и в деревне,
              пожалуй, нет!

Как и другие
          смотрела  видео,
и уж, конечно,
           читала  «Спид»,
а вот, поди ж ты,
          ничто не вывело
из организма
           природный стыд.

Жаль, что такие вот
            и нарываются
на лезвие страсти
           и тем сильней,
и тем безрассудней
         тому доверяются,
кто будет их мучить
          других больней.

3.
Вдавив в остатки ассорти
до пальцев скуренную «Приму»,
он бросил коротко:
– Прости, –
при этом глянув как-то мимо.

Она, отпив глоток воды,
кивнув, наверно, соглашаясь,
сказала, отгоняя дым:
– Да, дочь у нас уже большая.

И посидели, помолчав.
С эстрады рок гремел упорный,
и на столе, едва почат,
коньяк стоял лишь для проформы.

Вокруг уж, как заведено,
гудела публика отменно,
а эти двое, как пятно,
на белом смокинге бармена.

– А знаешь, я давно ждала,
что этим всё и завершится
и для того сюда пришла,
чтобы спокойно объясниться.

Так знай, я тоже не одна
и проживу – не беспокойся.
Твоя нам помощь не нужна,
и в кошельке своём не ройся.

Он улыбнулся:
– Очень рад,
что ты уже не одинока.
А нам, наверное, – пора.
Я провожу тебя немного.

Фонарь Луны лениво плыл,
ночь, заливая тусклым светом…
– Скажи, ведь ты меня любил? –
– Любил? К чему теперь об этом.


4.
Многого и не надо,
так – посидеть рядом,             
поворошить прошлое,               
память – устройство дошлое.               
Помнишь, как шли с танцев,       
помнишь тепло пальцев?         
И как меня отлупили               
За то, что с тобой ходили?
 
А после школы встреча!?             
Вечер любви беспечной,          
и вдруг – пустота,  глухо,             
словно в обрыв рухнул…            
Как ты была-жила,
с кем свою жизнь сложила?
Вот и на выданье дочка,
а ты – мать-одиночка. 
Быстро летит время,
раньше я в это не верил,
не придавал значенья
скорости дней истеченья.
Жил и не знал даже,
что ты для меня – та же,
и по глазам  вижу,
стала ещё ближе.

...
Перебирать слова, как чётки,            
Их связь, как наша, не случайна.      
В глазах – твой лик уже нечёткий,    
Но память – в нервных окончаньях.

Прикосновенье рук, улыбка,
Полураскрытых губ дыханье, –
Порою помнить – это мука,
Как и любить сквозь расстоянья.

Остался маленький осколок.               
Где наше пламя?  Только искры…
Наверно, поиск счастья – долог,
А мы,  по молодости – быстры.



Для иллюстрации
использована картина
Демиденко Сергея