Места истины

Так я катился вниз,
Так я падал,
Так я катился вниз,
Спотыкался, плакал...

Billy’s Band

Нет, нет, я не ресторанный критик, упаси Господь. С этим отлично справляются коллеги, дай Бог им здоровых внутренних органов для несения своей нелегкой миссии. Да и те заведения, о которых я хочу написать, вряд ли когда-либо удостоятся внимания эстетов и гурманов. Они не про поесть-выпить, они про жизнь.

Да, я про рюмочные, они же наливайки, они же бары, да как угодно называйте. И уж сколько с ними боролись, сколько закрывали, ан нет – живы, курилки! Значит, они кому-то нужны, наверное.
А уж мне-то какой там простор! Да, вот только не надо утонченно-брезгливо морщить аристократические носики – мол, как можно-с в этих клоаках бывать, там же антисанитария и бездуховность. Ага, щас. Такого материала для своих книг ни в одном «Приюте холостяка» не найдешь, я вас уверяю. А какие типажи!
Знаете, что я понял? Рюмочные – это то место, где живет ПРОШЛОЕ. Там нет никого «сейчас». Там все бывшие: бывшие спортсмены, бывшие инженеры, бывшие актеры, все бывшие. Собственно, за обсуждением этого и проводят время завсегдатаи наливаек: «Вот, я помню, в шестьдесят седьмом была у меня одна …». Была, были, было … Главное слово. Мы здесь сегодня, да, мы кем-то были, а сегодня все что у нас есть – пачка «Бiла сонца», полученный за шабашку косарь и дом (если есть), в который и идти-то не хочется. Но я же был! Ты знаешь вообще, кем я был?! Да я … Знаю, дружище, знаю, я сам из таких. У меня тоже все было, давай, по соточке – и покурим.
Да и нет там никакой антисанитарии, все чистенько, бармены (о них позже) за этим следят дай Бог. Вообще если вы хотите городского сюрреализма – зайдите часа в три ночи в любую рюмочную. Там вы наверняка найдете одинокого выпивоху. Да нет, он совсем не агрессивен, уже хорошо подшофе. Он – призрак. Призрак города, прожевавшего этого доходягу и выплюнувшего его на обочину. Призрак себя, «бывшего». И не удивляйтесь если он вдруг начнет вам цитировать Пастернака или рассказывать о конструкции ракетных двигателей. Он в этом дока, поверьте мне.
Вообще в каждой наливайке есть совсем одинаковые типажи, будь то Горки или Кирмос (вот тоже слово придумали, инстаграмщики хреновы). Всегда есть такой, давайте назовем его Петрович. Он, центр, душа компании и центр внимания. У него в анамнезе – как правило, военная служба или работа на заводе мастером. Петрович степенен, рассудителен, выпивает с достоинством, слегка покрякивая. Он такой гуру, дает всем советы, как жить и что делать. И, Боже упаси, он не алкаш, ну что вы. Ему всегда «скоро надо». Ну, вот сейчас по стопочке – и домой к жене (варианты – на рыбалку, на работу, в собес). Но он почему-то не уходит, сидит, победоносно глядя вокруг. И только в глазах вопрос – ну что, кто нальет-то?
Всегда есть разбитной парень, назовём его Женёк. Женёк всегда в хлам или спит на столе. У Женька и «было»-то никакого нет. Он скатился быстро и решительно. Завидев вас, он радостно бросается к вам – «Братан! Как тебя? Андрюха, точно! Мы же вместе … (далее возможны варианты). Слышь, дай тридцатку, ваще помираю». Женьку дают, к нему привыкли. Он же безобидный. Он знает, лучше вести себя тихо, не нарываться, а то где же еще найдешь такой гешефт. Как в том анекдоте: «На конкурсе вежливости победил алкоголик Анатолий, которому не хватало 20 рублей на опохмел».
И, конечно, как без дам-с. Всегда есть Королева Наливайки. Существо лет пятидесяти, хотя по ней уже сложно определить, сколько. Густо намазанные глаза, потрепанная шубейка, стоптанные сапоги. Если вы сядете напротив, она поднимет на вас уже изрядно мутные глаза, в которых загорится явный интерес. Да не бойтесь, как сексуальный объект вы ее не интересуете. Ей похмелиться надо. Мучительно собрав в кулак все растерянные по притонам остатки кокетства, она моргнет и скажет: «Ой, как приятно, теперь хоть выпить есть с кем». Хотя Королева обычно – причина всех раздраев, ибо скандальозна, а уж в подпитии берегов совсем не видит. И тут начинается … Но это уже истории для криминальной хроники.
Есть, всегда есть Интеллигент. Пытающийся сохранить остатки достоинства, пытающийся доказать бывшему слесарю Сергеичу концептуальные преимущества Кьеркегора. Сергеичу пофиг, да это и неважно. Интеллигент всегда почтителен с Петровичем, всегда готов поделиться с Женьком и изысканно галантен с Королевой. Его всегда привечают, ибо ему в силу былой интеллигентности удается срубить денег, и тогда он – сама Щедрость, угощает и балагурит, хотя его продвинутый юмор мало кто понимает. А ему и неважно. Он болезненно одинок, и любая компания ему в радость.
Ну, и главное действующее лицо. Вот вы думаете у Сталина или Гитлера была абсолютная власть? Фиг там! Вы посмотрите на бармена или барменшу любой такой забегаловки – вот где Маккиавелли нервно курит в углу. Царь и Бог, вершитель судеб. Ведь он решает, кому больше не наливать, он легким кивком головы дает понять клиенту «ладно, сегодня в долг». И, кстати, дорогие мои, не раз был свидетелем, когда бармены спасали уже окончательно упившихся клиентов от того, чтобы их обобрали шустряки-подростки или они бы не замерзли  в снегу, свалившись у бара и не дойдя до дома. Он вас не осуждает, он все понимает, этот знаток человеческих душ. Да он тут такого насмотрелся – ни одному Достоевскому не снилось.
Ах, да извините, вы же у нас существа утонченные и знаете толк в культурном досуге. Вы попиваете свои коктейли в «Море» или смакуете стейки у “Sebbie’s”, глядя на мир свысока. Вы добились всего. Вы, бл..дь, успешны! А знаете что? Вот там, за этими плохо вытертыми столами наливаек, с мутными стаканами и мутными взглядами, всяко честности больше. Там никому не надо делать вид, потому что бесполезно, 200 грамм любой выпендреж собьют на раз.  Вот такие дела.
Как писал великий Остудин,
лунного грунта пол фунта в кармане,
чтобы по лужам скакалось бодрей,
в душу, пока не столкнулись кормами,
мне самогона подлее подлей.
Адьё!