Моё поколение

               

Вместо предисловия:

   Я родился через пару лет после той жуткой, самой страшной, самой кровожадной войны в истории человечества. Мой отец, все мужчины нашей семьи прошли через её “мясорубку” и, к счастью, остались живы, хотя и вернулись с ранами и тяжёлыми болезнями.
    Я помню разбомблённые дома, помню калек выпрашивающих милостыню по электричкам, помню славословия в адрес “великого и гениального” дедушки Сталина и вселенский плач в день его смерти, помню вопросы анкет – “были ли Вы или Ваши родственники в плену или на оккупированной территории”. То о чём я хочу написать ни в коем случае не претендует на то, чтобы быть каким -либо документальным материалом. Это лишь мои личные наблюдения, мои воспоминания, моё персональное осознание нашей жизни, времени, страны, людей. В чём-то я могу быть не прав, в чём -то субъективен, но обещаю, что буду честен.

Глава 1:
                Мы Baby boomers поколенье,
                Отцов, вернувшихся с войны.
                Принёсших радость избавленья,
                И дух победной той весны.

    Всегда очень трудно начинать повествование. Мысли перескакивают с одного события на другое. Что важнее? Где то начало, которое позволит читателю не отложить книгу после первых же прочитанных строк, а пойти дальше с автором по пути им проложенному.
   Так много написано и сказано разными умными, известными (что кстати не всегда одно и тоже), эрудированными людьми о временах о которых я хочу рассказать, что браться за подобный материал очень страшно и опасно. Одни сочтут тебя лгуном, другие простаком, третьи упрекнут в невежестве, а кто-то и просто назовёт графоманом и возможно будет в чём-то прав. Но почему-то несмотря на все препоны мне хочется поделиться своими мыслями. А вдруг найду родственную душу, которая прочитав до конца (!) мой опус, скажет:
- Чёрт подери, а я ведь тоже такой, и я так жил, и я так думал.
     И ещё одна причина, почему я на это решился. Разговаривая с людьми рождёнными в 70-х и позже, я вдруг столкнулся с полным непониманием той жизни, которой жили мы. Глядя в их глаза я видел, что они либо не верят нашим рассказам, либо верят, но считают, что мы многое преувеличиваем. Ну не может быть такого по их мнению. Так не бывает.    
И если кто-то из молодёжи осилит написанное и всё-таки задумается:
- Вот оказывается как жили и думали наши отцы и деды,
то для меня это будет очень большим подарком.
    Но кажется уже всё сказал и пора начинать.
   Итак, родился я в Ленинграде через несколько лет после окончания Великой Отечественной войны, как её называли в СССР и до сих пор называют в современной России. А весь остальной мир называет Второй Мировой. Если бы меня спросили в те далёкие годы, когда началась война, я не думая ответил бы – 22-го июня 1941 года. А когда закончилась – 9-го Мая 1945 года. О том, что настоящая война в Европе  началась почти за два года до этого, 1-го сентября 1939 и закончилась только 2-го сентября 1945 с капитуляцией Японии мне, впрочем как и многим моим сверстникам, было абсолютно неизвестно. Мы знали о том, что наша страна, Советский Союз воевала против фашистов, что наши люди бились с немецко-фашистскими захватчиками, проявляя чудеса героизма. Мы гордились орденами и медалями наших отцов. Я помню, как папа доставал из специальной коробочки свой орден Красной Звезды, давал мне его подержать и я с трепетом рассматривал эту перламутровую красную звёздочку, слегка потёртую по краям. Медали – “За оборону Ленинграда”,  “За взятие Кенигсберга”, и, как мне казалось тогда, самая важная медаль -“За победу над Германией”.
- Папа, расскажи мне про войну,
этот вопрос я задавал отцу практически каждый день, но видимо ему не очень хотелось вспоминать те ужасные годы и он отделывался, как я понял уже потом, какими-то выдуманными историями, которые всегда оканчивались хорошо.
  Война уже давно завершилась, но она была с нами всё время рядом. Наши детские игры были исключительно про войну. Наши против немцев. “Немец”, “фашист” – самые страшные ругательства. Окна нашей квартиры хранили следы крест-накрест приклеенных полосок газет, которые должны были предохранять стекла во время бомбовых ударов. Сами полоски были давно оторваны, но следы клея отодрать от стёкол не удавалось. Напротив наших окон стоял разбомблённый дом. Собственно дома не было, а лишь каким-то чудом держалась одна красного кирпича стена с пустыми провалами окон. За стеной валялись груды кирпичей, которые были до войны этим самым домом.  Развалины находились во внутреннем дворе и видимо поэтому их не убирали. Мы уехали из нашего дома на реке Фонтанке в 58-м году, а развалины там так и продолжали стоять.
    Рядом с нами находился Сенной рынок и мама ходила туда за творогом, сметаной. У входа всегда толпились безногие инвалиды на деревянных колясках с колёсиками из шарикоподшипников, которыми они довольно ловко управляли, отталкиваясь от земли какими-то толкушками. Одни  просили милыстыню, другие клянчили у продавцов продукты.
  Почему-то запомнились именно эти, безногие, хотя наверняка там были и другие инвалиды – одноногие, безрукие, слепые. Получив свои жуткие ранения в совсем молодом возрасте, не имея ни специальности, ни условий для жизни, они попрошайничали на рынках, в вагонах поездов, торговали какими-то тряпками, то ли украденными, то ли найденными на помойках, жили в страшных, заливаемых во время наводнений, подвалах, где потихоньку спивались и умирали.
Мне сейчас трудно сказать с тех ли пор я помню песню “Я был батальонный разведчик” или она запомнилась мне позже, но именно такие песни распевали эти раздавленные войной калеки в поездах электричек.

                Я был батальонный разведчик,
                А он - писаришка штабной.
                Я был за Россию ответчик,
                А он спал с моею женой.

И, как правило, почти все песни той поры заканчивались одинаково:

                Налейте, налейте, скорей мне вина,
                Тоска меня смертная гложет,
                Копейкой своей поддержите меня –
                Подайте, друзья, кто сколь может…

   Я мог бы написать с высоты сегодняшнего дня, что государство о них не заботилось, не помогало с трудоустройством, не лечило, но тогда я конечно этого не понимал. Эти инвалиды просто БЫЛИ. Они были частью того послевоенного мира и не воспринимались как что-то странное или необычное.   

Глава 2:
                Но взрывы мин, снарядов проржавевших
                Калечили совсем нас не щадя.

    В начале пятидесятых мама, взяв меня и мою старшую сестру, поехала летом в Игналина. Почему-то именно это литовское местечко облюбовали ленинградские мамы для летнего отдыха. Возможно потому, что там были великолепные молочные продукты и нас, рахитичных ленинградских детей отпаивали там молоком и кормили домашним творогом и сметаной. А может потому, что Литва была в то время почти что заграница и, граждане “самой свободной и демократичной страны мира”лишённые возможности выехать за пределы “самой свободной”  восполняли таким образом свои несбывшиеся мечты.
     Называлось это “снять дачу”.  “Дачи” эти были просто деревенскими домами, в которых  за небольшие деньги местные жители сдавали приезжим одну или две комнаты. Я до сих пор не понимаю, как могли наши матери, только что пережившие войну, не боялись везти детей в Литву, где война ещё не закончилась, где партизаны, которых назвали впоследствии  “Лесными братьями”, продолжали вести боевые действия, сражаясь за независимость своего литовского государства. При этом использовали они типичные партизанские методы, убивая не только сотрудников органов КГБ, милиционеров, коммунистов, комсомольцев, председателей колхозов, русских, приехавших жить в Литву, учителей, которые поддерживали новую власть, но и членов их семей. Причём жили мы не в самом Игналине, который был каким-никаким городишком, а на хуторе, что было наверное ещё более опасно. Насколько я знаю, эти партизаны продержались в лесах Литвы до середины 50-х годов. К счастью всё окончилось благополучно и мы невредимыми вернулись домой.
 А через пару лет, где-то в году 54-м или 55-м родители отправили меня в пионерский лагерь, в посёлок Сиверский, рядом с Ленинградом.  Жили мы  в деревянных бараках, построенных то ли во время войны, то ли до неё. Вокруг лагеря когда – то был забор, который не сохранился, а остались одни входные ворота, в виде арки, на которых было написано “Добро пожаловать”. Возможно, что когда-то там красовалась надпись “На свободу с чистой совестью” или что-либо подобное, поскольку, как я сейчас понимаю, лагерь наш пионерский, был когда-то совсем другим лагерем. Ну да не об этом рассказ. Метрах в 50-ти от арки была разбомблённая во время войны землянка. Между нами, пацанами, ходили слухи, что если забраться в землянку, то можно найти там патроны, которые очень ценились у нас. Из них можно было выковыривать порох, поджигать его, делая такой собственный локальный фейерверк. Или бросать эти патроны в костёр и они отстреливали пули в разные стороны. И вот как-то вечером, после отбоя, несколько отчаяных ребят отправились в землянку за добычей. И я увязался с ними. В июне, в ленинградской области  ночи светлые, даже фонарики не нужны, да и землянка та была совсем рядом.  Крадучись, чтобы нас не заметили, выбрались из лагеря и подошли к землянке. И тут-то нам стало страшно. Никто лезть внутрь не хотел. Переборов страх мы всё-таки спустились туда, но когда глаза привыкли к полумраку царившему внутри, мы увидели скелет в полуистлевшей немецкой форме. Надо ли говорить, с какой скоростью мы бежали обратно в лагерь. Самое интересное, что кто-то из наших храбрецов, всё-таки успел засунуть в карман пригорошню патронов. К счастью этот наш поход закончился удачно, а сколько пацанов погибло или получили страшные ранения подорвавшись на минах, оставшихся в таких вот землянках, балуясь с найденными гранатами, не разорвавшимися в своё время снарядами. Всем этим добром леса вокруг Ленинграда были просто напичканы.   

Глава 3:
                Стихи учили – Сталин, Ленин,
                Морозов Павлик был герой.
                И в пионерских лагерях мы пели,
                Что нас ведёт Будённый в бой.

  Так получилось, что я никогда не ходил в детский сад, а рос с нянями. Тогда их называли домашними работницами или домработницами. Как правило это были сельские девушки бежавшие из родных сёл и деревень от голода, нищеты, тяжёлой крестьянской работы. Попадались среди них очень хорошие, трудолюбивые, порядочные, но были и такие, которые рассматривали работу домработниц как очень временную, искали всякие возможности найти что-то ещё. Могли и подворовывать у людей их приютивших. Одна из наших домработниц, я, конечно, по причине своего малолетства этого не знал, приводила в наш дом, пока родители были на работе, солдатиков с которыми и развлекалась, пока я, тогда 4-х - 5-ти летний сидел с соседкой на кухне.
  Я не знаю каким образом этим крестьянским девушкам удавалось пробираться в города. Сельские жители не имели паспортов и соответственно не могли покидать свои деревни и сёла без соответствующего разрешения. Существовал такой вид “крепостного права” в Советском Союзе. (Кстати, я забегаю далеко вперёд, но в начале 80-х годов !!! я в холле гостиницы одного из российских городов столкнулся с женщиной, приехавшей навестить своего сына, который служил в армии и она не могла получить номер, так как у неё не было паспорта, а была какая-то непонятная справка от председателя колхоза.)
    Несмотря на то, что рос я не в коллективе, словосочетания – “дедушка Ленин” и “дедушка Сталин“ были вложены в мою детскую голову намертво. Телевизоров тогда не было, газет, по причине своего малого возраста, я не читал и радио не слушал. Но во дворе - то я гулял и с другими детьми общался. Видимо оттуда и приносил эти слова и патриотические настроения.
Помню плач мамы, когда умер Сталин и как сам плакал, думаю не по поводу смерти “вождя”,а потому что плакала мама.Когда же пошёл в первый класс, поехал в свой первый пионерский лагерь, идеологическое давление на 7-ми летнего ребёнка возросло  многократно.  Песни которые мы пели, стихи которые учили, книги которые читали  – всё было направлено на то, чтобы мы дети Советской страны понимали, что живём в лучшей стране мира, что вокруг нас враги, что мы должны быть благодарны родной коммунистической партии (не очень правда понимая, что это такое), за наше счастливое детство.
                Белая армия, чёрный барон
                Снова готовят нам царский трон,
                Но от тайги до британских морей
                Красная Армия всех сильней.

                Так пусть же Красная
                Сжимает властно
                Свой штык мозолистой рукой,
                И все должны мы неудержимо
                Идти в последний смертный бой!

  Повести Гайдара – “Военная тайная”,”Тимур и его команда” и многие – многие другие заставляли наши юные сердца сжиматься от гордости за нашу великую страну и от страха, что враги сделают нам что-то плохое. Но мы их обязательно всех победим. Вообщем мало что изменилось в пропагандистких методах “нашей великой страны”. Как до той страшной войны нашим отцам и матерям внушали что воевать будем на чужой территории и враг будет разбит Красной армией как только задумает напасть на нашу страну, так и в пятидесятых мы слышали примерно то же самое. История учит только умных!

Глава 4:
                Мы дети оттепели, той, шестидесятых.
                Гагарин наш мальчишеский кумир.
                Любовь и дружба были святы
                Казалось нам, что изменился мир.
   
    Война вошла в наши сердца и души с рождением и лишь спустя много лет она перестала быть тем краеугольным камнем от которого мы отсчитывали все наши мысли и поступки. Появились в нашей жизни новые яркие события, которые конечно не затмили наших мыслей о войне, но несколько сдвинули их в сторону. И первыми из таким событий для меня стали запуск в 57-м году первого спутника земли и, конечно, полёт Гагарина. Это было как потрясение. Я к тому времени уже много читал и Беляев с его фантастическими романами был одним из моих любимых авторов. Поэтому полёт первого спутника стал для меня реальным воплощением фантастических грёз навеянных беляевскими “Звездой КЭЦ” и “Прыжком в ничто”.  Ну а когда полетел Гагарин, это просто перевернуло моё сознание, впрочем как и миллионов землян. Мальчишки теперь играли в космонавтов, хотя и игры в войну тоже не были забыты. Мы в 61-м жили рядом с Дворцовой площадью и я прекрасно помню стихийные демонстрации (именно стихийные, а не организованные партийными или комсомольскими деятелями), когда тысячи восторженных людей шли по Невскому проспекту, улице Герцена, заполняли Дворцовую площадь выкрикивая слова восторга. Наверное это была первая за все годы советской власти стихийная демонстрация, которую не разгоняли. Правда и тут не обошлось без того, чтобы молодежь, а конечно большинство в этих демонстрациях было молодых людей, чего-нибудь не учудила. Какие-то ребята, встав на плечи друг другу, высоко-высоко над землёй,  написали мелом на Александровской колонне “милицию на луну!” и, когда уже всё закончилось, эта надпись ещё несколько дней красовалась посередине Дворцовой площади, так как милиционеры не могли придумать, как же до неё дотянуться, чтобы стереть.   
   Как мы гордились своей страной, как радовались этим успехам. К тому же Хрущёв Н.С. уже пообещал нам, что через 20 лет будем мы жить при коммунизме. Правда, что это такое и как мы там будем жить, понималось с трудом. “Всё будет бесплатно. Приходи, бери всё что хочешь и всего будет достаточно и для всех” – так мы представляли себе этот самый коммунизм, правда не задумываясь о том, откуда же это “для всех и достаточно” возьмётся. Нет, первую часть лозунга “от каждого по способностям” мы конечно знали, но как-то очень она звучала туманно, а вот вторая часть “каждому по потребностям”, звучала музыкой, очень нам нравилась и мы прекрасно понимали как это можно реализовать.               
  В то время, время всеобщего дефицита, когда любая покупка была событием, мы, 12-ти – 13-ти летние мальчишки учились обходиться подручными средствами. Например, для того чтобы играть в хоккей, нужны клюшки. Купить их невозможно. Их просто нет. И мы сами сколачивали их из досок, выламываемых из ящиков. Такие клюшки ломались после 10-15 минут и мы снова бежали на задний двор продуктового магазина, где валялись пустые ящики, выламывали из них доски и сооружали то, что по нашим представлениям было клюшками. О шайбах мы даже не мечтали. Их заменяли пустые консервные банки или небольшие бруски дерева, отломанные от тех же ящиков.
  Да, я же забыл про коньки. Поскольку далеко не все могли себе позволить эту “роскошь”, то очень часто игрой в хоккей называлось гоняние этих банок просто на улице. Жили мы в самом центре и хоккейной площадкой нам служила Дворцовая площадь. А если и были у кого-то коньки, так называемые “снегурки”, то использовать их по назначению было очень не просто, так как ближайший от нас каток находился в Центральном парке Культуры и Отдыха  (ЦПКО), куда добираться надо было с пересадкой на двух трамваях. Чуть позже мы стали обзаводиться “хоккейками”, которые, конечно, ничего общего с настоящими хоккейными коньками не имели. Вот с ними мы уже ездили на каток в ЦПКО, где зимой замерзали пруды и одна из полян заливалась водой, превращалась в каток. Из мощного репродуктора, установленного на ближайшем к поляне столбе, раздавалась музыка. В маленьких тёплых домиках можно было переодеться и даже купить горячий кофе, который наливали из больших ведрообразных посудин. И это был уже сервис.   

Глава 5:
                Высоцкий, Визбор,  Кукин, Окуджава,
                Из-за кордона Пресли, Битлс и Рей Чарлз,
                И даже мощная советская держава
                Не закопала ге ниальный "Бабий Яр".
               
                Ван Клиберн, Растропович, Рихтер,
                “Баллада о Солдате”, БДТ
                Нас подхватило этим мощным вихрем.
                Блестнул луч света в полной темноте!

  Шестидесятые годы родили так называемых шестидесятников. Я, в связи с юным возрастом, не попадал в эту обойму, но те песни, стихи, музыка, кинофильмы вошли в моё сердце тогда, в шестидесятые, и до сих пор живут в нём.
    Мой первый магнитофон – “Днипро 12”,  Я купил его скопив деньги со стипендии. Помню, как мы тащили эту бандуру с другом Колей из Гостинного двора домой, периодически останавливаясь, чтобы передохнуть, так как вес этого изделия, по-моему, превышал вес и мой и Колин вместе взятых. Но как же я был счастлив – мой собственный магнитофон, на который я могу записывать всё что хочу. А какой мощный, целых четыре ватта!
  Первая записанная бабина – конечно Битлс. Жуткого качества, сто пятидесятая перезапись, но БИТЛС. Магнитофон стоял в моей 8-ти метровой комнате у окна и летом я полностью открывал его, врубая музыку на полную мощность. Не мог я наслаждаться БИТЛЗ в одиночку. Хотел чтобы эту радость испытывал весь мой ленинградский двор. А вот сейчас думаю, почему никто на меня не жаловался, не ругался. Может действительно нравилось.
  Бабина номер 2 – Высоцкий. Я влюбился в его песни сразу и безоговорочно. Тогда, в середине 60-х ещё не было его по-настоящему великих песен – “Канатоходец”, “Кони”, “Тот который не стрелял” и других. На моей бабине были те, первые, дворовые песни – “В наш тесный круг не каждый попадал”, “Всё позади и КПЗ и суд” , там же были “Порвали парус” и “На границе с Турцией или Пакистаном”. Записи были тоже жуткого качества, порой было невозможно понять слова и я додумывал эти их сам. Когда же я увидел своего кумира в кино, кажется это было в фильме “Вертикаль”, то был очень удивлён, так как ожидал увидеть пожилoго дядьку, прошедшего войну, а не молодого человека, всего-то лет на 10 старше меня. Впрочем я уже повторяюсь, так как о том кто и как себе представлял Высоцкого в 60-е, написаны тома.
   В теже годы я впервые попал в БДТ им. Горького. И попал не на какой-то проходной спектакль, а сразу на “Карьеру Артура Уи” с Лебедевым, Юрским, Борисовым, Басилашвили, Копеляном. Я и до этого бывал в театрах, но в БДТ было так трудно достать билеты. Это потом, через годы, я прочитал про БДТ – “лучшая мужская труппа страны, гениальный Товстоногов”, а тогда я вышел из театра абсолютно потрясённый увиденным. И в течении многих лет я всеми правдами и неправдами доставал билеты в этот великий театр, пересмотрев почти весь репертуар. Разные были спектакли – очень сильные, например такие как “Цена”, “История лошади”, “Мещане”. Были послабее, но актерская игра всегда была на высочайшем уровне. В Ленинграде было много хороших театров – “Ленсовета”, где играла Алиса Фрейндлих,  Театр имени “Пушкина”, бывшая Александринка, где блистали Меркурьев, Борисов, Черкасов, Бруно Фрейндлих, Акимовский театр Комедии, театр “Комиссаржевской”, но не один из них не мог сравниться с БДТ. В те 60-е – 70-е годы БДТ был абсолютным лидером ленинградской театральной жизни.
   Тогда же, в середине 60-х,  я познакомился с бардовской песней. Про Высоцкого я уже говорил, но, хотя он сам иногда относил себя к бардам, по моему мнению его песни выходят далеко за рамки чисто бардовского направления, а бардовской классикой я считаю Окуджаву, Галича, Визбора, Кукина, Городницкого, Клячкина, Кима. Их песни звучат до сих пор. Даже те, кто свысока относится к такому виду исскуства, а это безусловно исскуство, знают и поют “Из окон корочкой несёт поджаристой..” или “А мы едем, а мы едем за туманом”, ну и конечно “Милая моя...”.
Эти годы лично для меня были пропитаны какой-то свежестью, радостью молодости, счастьем познования мира.   
  Именно тогда мы узнали имена Андрея Вознесенского, Евгения Евтушенко, Беллы Ахмадулиной, Роберта Рождественского, зачитывались произведениями Василия Аксёнова –“ Коллеги”, “Мой звёздный билет”, “Апельсины из Марокко”.  В кино шли “Баллада о солдате”, “Балтийское небо”, “Я шагаю по Москве”. Наверное в хронологическом порядке это было не в такой последовательности, но это и не важно. А важно то, что появился новый вид исскуства, не подчинённый идеологическому давлению. Мы, наше поколение, тогда не понимало этого, мы просто наслаждались  радостью бытия и свежестью этих произведений.
  В конце 50-х появились первые телевизоры. Сейчас и не вспомнить, что именно нам показывали эти большие ящики с малюсеньким экраном и увеличителым стеклом, так называемой линзой, перед ним. Но КВН, в котором молодые люди, почти наши ровестники, шутили на все злободневные темы и шутили не по написанным профессиональными сатириками текстам, как это происходит сейчас, а делали это экспромтом, помнится до сих пор.
    Мы радовались жизни, не замечая очень многого, что происходило вокруг. Может в силу глупости или молодости (что впрочем иногда одно и тоже) или просто не хотели видеть того, что не хотели видеть.

Глава 6:

                Но этот лучик быстро погасили,
                Ботинком по трибуне постучав,
                И позже, когда Прагу захватили
                Свободу, совесть, честь нашу поправ.

    Да, это я сейчас пишу “...Свободу, совесть, честь нашу поправ”, а тогда, должен абсолютно честно сказать. что, ни я, ни мои друзья не понимали происходящего.
- И чего это Чехи там бунтуют?
Тем кому из наших знакомых “повезло”служить в это время в армии, а ещё и “повезло” оказаться в Чехословакии, возвращались оттуда героями, и мы с огромным интересом слушали их боевые рассказы, как они усмиряли бунтующих чехов. Никому из нас тогда не приходило в голову, что это было преступлением.
Мне сейчас стыдно в этом признаваться, но так было. Мы жили в своём замкнутом мире, мире молодости, мире, как нам казалось, личностной свободы. Выпивали, встречались с девушками, ходили в походы, учились. Я помню, что когда поступал в институт, со мной вместе сдавал вступительные экзамены парень, лет на десять старше меня. Мне очень импонировало, что такой взрослый человек общается со мной на равных. Он рассказывал, что служил в армии в середине 50-х годов и был в Венгрии, когда советские войска подавляли восстание венгров 56-го года. До сих пор помню его рассказы. Сейчас с ужасом думаю, как мог тогда восторгаться услышанным и пересказывать эти истории моим друзьям. Не знаю, были эти истории выдумкой или правдой, но относился я к ним с абсолютным доверием.
- Мы шли танковой колонной по Будапешту. Вокруг стояли люди и что-то кричали нам. Мы не обращали на них внимания. Пусть кричат. Мы не понимали, что они орут, да нам было и всё равно. Вдруг из окна многоэтажного дома раздался пистолетный выстрел. Целились в нас или просто в воздух стреляли – не поняли. Вся наша танковая колонна тут же развернула башни и дала залп по дому. Дом рухнул, а мы пошли дальше. А не фига по нам стрелять!
  Вообще, все эти события – в Венгрии, Чехословакии, на острове Даманском были где-то там, где нас нет. А значит не очень -то нас и тревожили. Я говорю только о себе лично и моих близких друзьях. Теперь, спустя много лет мы узнали о тех семерых ребятах, которые осмелились выйти на Красную площадь в Москве, протестуя против ввода Советских войск в Чехословакию, только сейчас мы узнали о телеграмме Евтушенко, посланной лично Брежневу, которую он сам назвал “вежливой”:
- Дорогой Леонид Ильич, я считаю это большой ошибкой, это не пойдёт на пользу делу социализма...
 А после этого написал теперь уже знаменитое ‘Танки идут по Праге”.
                Танки идут по Праге
                в затканой крови рассвета.
                Танки идут по правде,
                которая не газета.
                Танки идут по соблазнам
                жить не во власти штампов.
                Танки идут по солдатам,
                сидящим внутри этих танков.
                Боже мой, как это гнусно!
                Боже - какое паденье!
                Танки по Ян Гусу.
                Пушкину и Петефи....

   Но мы-то тогда ничего этого не знали, а верили той информации которую нам впихивали газеты, радио и телевидение. 
Стыдно, стыдно, стыдно.
   В году 64-м хлеб по каким-то нам неведомым причинам стал огромным дефицитом. Хлеб! В Ленинграде! Дефицит!!! Причём хлеб, который продавали, был ужасного качества, говорили, что там была половина опилок. Мама попросила меня пойти булочную, так как почему-то сама пойти не могла и я купил хлеб, отстояв огромную очередь. В результате опоздал на занятия в техникуме, в котором тогда учился. Зайдя в аудиторию, я извинился перед преподавателем за опоздание, приведя как мне казалось вполне обоснованную причину – стоял в очереди за хлебом.
Вот тогда-то впервые в жизни мне пришлось столкнуться с непрекрытой демагогией:
- Позор, из-за таких паникёров как ты и твои родители у нас и не хватает хлеба.
И я промолчал. Не посмел вступать в дискуссию с преподавателем. Испугался.               
  Ещё мне вспомнился случай, который произошёл со мной когда я учился где-то в классе 6-м. У нас на втором этаже школы, где находились кабинеты директора и завуча, после уроков ставили теннисный стол и мы с удовольствием играли в настольный теннис. На стене висела огромная картина – Ленин и дети. Надо же было такому случиться, что во время игры у меня из рук выскочила ракетка и, описав довольно крутую дугу, влетела с размаху в картину, причём, на моё несчастье, пробив насквозь дедушку Ленина. Я то вначале не очень и расстроился – подумаешь картинку попортил. Но как же я был не прав.
Директор школы организовал целое расследование – не специально ли я это сделал, не было ли в моих действиях злого политического умысла. Почему моя ракетка выбрала на всей огромной картине именно тело дедушки Ленина, а не попала куда-то в другое место. Это были 50-е годы и дело могло кончится весьма плохо как для меня, так и для моей семьи. Как я сейчас понимаю, директор не очень хотел выносить “сор из избы” и, после беседы с родителями, дело было как-то замято. А мне эта история запомнилась на всю жизнь.
    Недавно я разговаривал со своим внуком, который расспрашивал меня о жизни в Советском Союзе в те годы. Ему, рождённому в самом конце второго тысячелетия, эти годы кажутся абсолютно доисторическими и вопросы он задаёт соответстствующие:
- Одеваться все люди в Советском Союзе должны были только в чёрное или серое? А если у человека находили доллар, его отправляли в Гулаг? А Сталин был сумашедший?
Как же трудно ему было объяснить (я до сих пор не уверен, что он всё правильно понял), что одевались в чёрное и серое не потому, что нас заставляли так одеваться, а потому, что ничего другого купить было невозможно, промышленность не производила. И как ответить на тут же следующий вопрос:
- А почему?
Каким образом можно объяснить человеку 21-го века, почему за валюту сажали в тюрьму, а то и убивали. Почему нельзя было что-то купить у иностранца. Да что купить, разговаривать было нельзя.               
   Как-то на Невском проспекте ко мне и моему другу подошли две симпатичные девушки. По-русски они не говорили, а наш английский, на котором они обратились к нам, был на уровне советской средней школы, то есть почти нулевой. Каким-то образом мы поняли, что девушки ищут гостиницу Астория. Нам по 18, девушки примерно того же возраста. Почему бы и не проводить? По дороге мы оживлённо беседовали. Как нам это удавалось, сказать трудно, но как-то получалось. Довели мы их до Астории, попрощались и очень гордые собой собрались идти домой, но не тут то было. Нас под белы ручки, препроводили в ближайшее отделение милиции, где обыскали, убедились, что ничего мы от иностранных гражданок не получили, записали наши имена, адреса и места учёбы. После чего отпустили со словами:
- Ещё раз увидим вас здесь, так легко не отделаетесь!
Внук был в шоке:
- А что вы сделали не так?
Вот и объясни ему, когда и сам не очень понимаешь, а ЧТО МЫ СДЕЛАЛИ НЕ ТАК?

Глава 7:

                И нас опять засунули в трясину.
                Не прыгай, а не то всoсёт.
                Сиди на кочке, жуй свою мякину,
                И слушай, что там маразматик врёт.

                Так убивали наше поколенье
                Сжигая души, судьбы на кострах
                Под бравурное хоровое пенье
                Страны, не позабывшей страх.

   Семидесятые годы теперь принято называть “застоем”. Честно говоря, тогда мы это так не воспринимали. Это было время когда моё поколение “становилось на ноги”. Мы заканчивали институты, начинали работать. Многие из нас в эти годы создавали семьи, рождались дети. То что происходило вокруг нас воспринималось как данность. Все так живут и мы так живём. Слава Богу нет войны, в магазинах есть продукты ( я пишу о Ленинграде. То что в других городах было плохо с продуктами, мы конечно знали, но это же в других городах, а не у нас.) Ну не большое разнообразие этих продуктов, однако ведь никто же не ходит голодным! Да, практически отсутствует слово “купил”, его заменил глагол “достал”, но теоретически можно было достать многое, если есть связи. О деньгах речи нет, все одинаково безденежные. Повышение зарплаты на 10 рублей - большой праздник. Знакомства, “блаты” ценились гораздо выше денег. “ Ты мне, я тебе, ” – это была аксиома. Лучше всего было работникам сферы обслуживания – продавцам, кладовщикам, часовщикам. Им было что предложить в обмен на те вещи, которые их интересовали. Нам же, инженерам, которые работали по всяким закрытым военным предприятиям, было значительно хуже. Что мы могли предложить в обмен? Свои мысли, знания? Кому они нужны? Только деньги, которых у нас тоже не было. С зарплаты 120 -140 рублей в месяц особо не пошикуешь. Поэтому многие из нас искали подработку. Я, например, вечерами красил кабины телефонов - автоматов. Наверное нынешняя молодёжь, вооружённая айфонами и самсунгами даже не знает, что это такое. Стояли на улицах наших городов застеклённые кабинки, в которых располагались платные телефоны. За 2 копейки можно было позвонить в пределах города. Со временем краска на этих кабинках облуплялась и их надо было подкрашивать. Стоила такая работа 6 рублей за кабинку. Покрасив за вечер 3 кабинки можно было заработать 18 рублей, что равнялось моему трёхдневному инженерному заработку. Домой приходил около 12 ночи, весь в краске, без сил, но с сознанием того, что что-то смог сделать для семьи.    
     В эти же годы я стал слушать на собранном своими руками “ВЭФе”голоса “оттуда” – “Голос Америки”, “Свободу” и другие станции. Не скажу, что эти голоса очень уж повлияли на моё мироощущение и восприятие советской действительности, но благодаря им я и мои друзья узнавали о каких-то событиях, о которых советские средства массовой информации умалчивали. В эти же годы стали популярны  политические анекдоты про Ленина, Брежнева, членов палитбюро. Например был такой “член” Микоян.
Он начинал свою деятельность ещё при Ленине и прошёл невредимым сквозь все сталинские чистки, хрущёвские разоблачения культа личности и продолжал трудиться в брежневские годы. Помню связанные с ним два анекдота:
- Анастас Иванович, на улице такой сильный дождь. Как Вам удалось вернуться с улицы сухим. “А я между струйками, между струйками.”
 И на ту же тему:
- От Ильича до Ильича без паралича.
   В 70-м году праздновался юбилей самого “гениального”, самого “человечного”, самого, самого великого Владимира Ильича Ленина. Конечно и по этому поводу появилось масса анекдотов. Вот один из них:
- К 100-летию В.И.Ленина в магазинах продаются часы-ходики. Каждый час из ходиков выезжает Ленин на броневичке, простирает руку и говорит: "Товагищи! Габочая и кгестьянская геволюция, о необходимости котогой все вгемя говогили большевики...Ку-ку!"
И, конечно, не забывали Леонида Ильича. Его “сиськи-масиськи”, по моему, до сих пор в ходу.
- Кто такой Брежнев Л.И.? А, это мелкий политический деятель эпохи Аллы Пугачёвой. 
    Я уже писал о том как подрабатывал, занимаясь покраской телефонов-автоматов. К счастью, занимался я этим не очень долго. В конце 80-х мне удалось устроиться вести занятия (подрабатывать) в вечернем ПТУ. В нём занимались наладчики радиоаппаратуры, взрослые люди, многие с дипломами техникумов, а некоторые даже с институтскими дипломами. По окончанию курса они получали повышение производственного разряда на работе а, следовательно, зарплаты. Работать там было интересно и, опять же, это был совсем неплохой дополнительный заработок. Однако случилась у меня там не очень приятная история. Я вёл занятия по вычислительной технике и, следовательно, использовал многократно английскую терминологию, так как всё-таки родоначальниками этой науки были американцы и русских аналогов для обозначения тех или иных процессов или определений в то время, не существовало. К тому же я имел неосторожность доложить слушателям о том, что первые вычислительные машины  появились в США, а не в Советском Союзе, что оказалось для некоторых студентов полной неожиданностью. Мы же первые во всём – в космосе, балете, ну а уж в какой-то вычислительной технике должны быть и подавно. Так думали конечно не все, но нашёлся-таки один патриот, который накатал на меня “телегу”:
1. Директору училища
2. 2. В КГБ (кто не помнит – Комитет Государственной Безопасности)
3. Мне на работу
      В доносе было сказано, что преподаватель такой-то, превозносит зарубежных специалистов, пользуется иностранной терминологией, принижает достижения советских учёных, а также вводит в заблуждение слушателей, сообщая им ложную информацию о том, что не советские учёные, а американцы придумали компъюторы и т.д и т.п.
К огромному сожалению я не имею копии этого “гениального” документа и воспроизвожу его содержание по памяти.
   Директор училища вызвал меня и дал прочесть сей опус. После чего сказал, что он уже общался с представителями КГБ и те посмеявшись, предложили обследовать заявителя в соответствующем лечебном заведении. На моей основной работе была примерно такая же реакция. Все повеселились и разошлись по своим делам. Но... когда я пришёл в начале следующего учебного года чтобы заключить новый контракт ( там была контрактная система), директор училища, опустив глаза в пол сообщил мне, что уже взял другого преподавателя вместо меня.
- Извини, старик, но я не мог поступить иначе. Даванули на меня,
и он ткнул пальцем куда-то вверх.
Выйдя на улицу я глубоко вздохнул:
- Слава Богу сейчас не 37-й, тогда бы я так легко не отделался.
Напоминаю, это был 88-й год, перестройка в самом разгаре, уже вышли фильмы “Покаяние”, “Убить дракона”, газета “Московские новости” с главным редактором Егором Яковлевым печатала статьи такого содержания, которого в советской прессе не было за все годы существования Советской власти (может только за исключением самых первых лет 1918-1920 гг.), по радио, телевидению мы слышали такое, о чём раньше говорили тихо-тихо у себя на кухнях и только с ближайшими друзьями.
 И вот пожалуйста – уволили с работы по доносу больного человека.    Нет, силён ещё был страх, генетически его заложили нам, жителям огромной страны Советов те ребята, что руководили страной на протяжении семидесяти лет. И чтобы выкорчевать его из наших душ нужен не один десяток лет, что вообщем и показали последующие годы.
   Врать не буду, мы верили в социализм (вынужден повториться -  не все, я говорю только о себе и моих знакомых), но смотрели на окружающую нас жизнь с сарказмом. Всё-таки ну не совсем мы были идиотами, и, конечно, частично понимали что происходит в стране.
 Хотя и ума тоже было недостаточно, чтобы до конца оценивать окружающую нас жизнь. А вот Америку и Европу мы идеализировали. И теперь, спустя многие годы и реальную возможность наблюдать их близко, а подчас и изнутри, понимаем, что очень во многом мы сильно заблуждались.

Глава 8:

                А что потом? Вьетнам, Афганистан, Ангола,
                Израиль, Грузия, Чечня.
                Страна жила всегда на грани фола
                И рухнула, весь мир вокруг кляня.

     Венгрия, Чехословакия остались в 50-х-60-х. В 70-х годах начались истории с Вьетнамом и Израилем. Мне пришлось служить в армии после окончания института. Начальник штаба нашего батальона как раз вернулся из Вьетнама. Об этом мало кто знал, так как нахождение советских ”советников“ там держалось в глубокой тайне. У меня же с ним сложились, если не дружеские, но вполне доверительные отношения и кое-что я от него про ту войну узнал. Нет смысла сейчас пересказывать то, что сегодня уже всем известно. Но тогда для меня его рассказы были большим откровением. Тогда же, в 73-м, случилась, так называемая, “ война Судного дня “, между Израилем и арабскими странами. На стороне арабов в военных действиях участвовали войска Ирака, Марокко, Иордании, Саудовской Аравии и Кувейта. Помощь оказывали Алжир, Ливан, Тунис. И, конечно, Советский Союз не мог остаться в стороне. Из газет, телевидения, радио мы знали на чьей стороне была наша страна, но понятия не имели какую именно помощь арабским странам оказывал Советский Союз. Я же столкнулся с этим непосредственно.
    Неожиданно у нас в казарме появились какие-то странные длинноволосые ребята в гражданской одежде. Я был дежурным по батальону и, конечно, попытался выяснить, что эти гражданские юноши делают в расположении боевой части, да ещё и ведут себя весьма независимо. Например на моё требование объясниться и предъявить документы, меня просто послали по известному адресу. Пришлось идти за помощью к командиру. Оказалось, что это были солдаты нашей же части, которые вернулись из Египта, где в форме египетских солдат несли службу и участвовали непосредственно в боевых действиях с Израилем. А теперь их срок службы закончился и их вернули в СССР. Но перед возвращением их переодели в гражданскую одежду, чтобы сохранить в  тайне их участия в войне.
  В 79-м году СССР ввёл войска в Афганистан. Десять лет с 79-го по 89-й стали кошмаром для матерей страны. Только по официальным данным там погибло более 15-ти тысяч ребят. По данным же офицеров Генерального штаба приводится оценка безвозвратных людских потерь 40-й армии в 26 000 человек. А сколько осталось калеками? Количество погибших граждан Афганистана зашкаливает за миллион!!!
   Вот в эти годы мы уже понимали и оценивали происходящее по-другому. И никакие разглагольствования правительственных стариков – маразматиков и подчинённых им средств массовой информации об “ограниченном контингенте Советских войск”,“интернациональном долге”, “друзьях афганцах” и т.д. и т.п. на нас уже не действовали. Мы говорили об этом практически в открытую, хотя, до того чтобы выйти на улицы с протестами, дело конечно не доходило. Были мы такими “кухонными диссидентами”. Очень многие ругают, и по делу, М.Горбачёва. За Прибалтику, Грузию, анти-алкогольную компанию и мно
гое – многое другое, но именно он остановил эту никому не нужную войну в Афганистане и вернул оттуда наших пацанов.
    Во многом именно эта война послужила одним из существенных поводов для массовой эмиграции из Советского Союза в конце 80-х годов.   
 
Глава 9:

                Полезли из щелей – попса, бандиты, воры,
                Политиканы всех мастей,
                Вранья нагромождая горы,
                Всё разрушая в жадности своей!

                А мы не ко двору, мы атавизм
                С моралью, устаревшей навсегда,
                Теперь ведь в моде практицизм
                И деньги, деньги, деньги  “господа”!

   Тогда же, во второй половине 80-х годов началось то, что назвали “перестройкой” и страна с огромной скорость стала меняться. Появились кооперативы, “малые    предприятия”. И те и те были этаким полузаконным способом выкачивания денег как из из рядовых граждан, так и из государства. Одними из первых появились кооперативные продуктовые магазины, где на фоне пустых полок государственных торговых точек, царило, как нам тогда казалось, изобилие – копчёные колбасы, сыры разных сортов, сосиски, мясо и прочее, прочее, прочее по ценам которые были доступны только самим хозяевам этих кооперативов. Например колбаса, которая стоила (когда-то давно, когда она продавалась в обычных магазинах) 2 рубля 20 копеек за килограмм, в кооперативных стоила больше 20-ти рублей, а зарплаты -то были пока те же, 120-140 рублей в месяц. Чуть позже платить стали побольше, но не в десять же раз! А откуда брали эти дефицитные продукты хозяева кооперативов? Из-за границы? Ничего подобного. Это были те самые продукты, которые мимо нас, рядовых граждан попадали в руки больших начальников и людей у которых водились большие деньги – цеховщиков, торговых работников и прочих важных персон, которые “умели крутиться”. Когда же разрешили кооперативную торговлю, деловые люди быстро поняли, как можно делать большие деньги.
  В конце 80-х я зарабатывал очень прилично, но позволить себе покупку в кооперативном магазине не мог. Нет, наверное всё-таки мог купить сто грамм колбаски, однако заставить себя сделать это не мог. И не от жадности, нет. Просто цены эти были выше приемлемого для меня психологического уровня. И не только моего!
   Чуть позже, где-то в 89-м, мой знакомый поделился со мной своим “бизнес планом”:
- Знаешь, я покупаю в Китае станок по изготовлению гвоздей. Гвозди сейчас дефицит ( а в те годы дефицитом было всё) и думаю, что смогу очень хорошо на этом заработать.
- А где ты будешь брать металл, где возьмёшь машины для доставки, кому ты это будешь продавать, в каком помещении будет находиться твоё производство, дома же не поставишь станок для производста гвоздей?!
Задал я, как мне казалось, вполне разумный вопрос. Ответ помню почти дословно:
- Я и не собираюсь их изготавливать. Станок нужен для прикрытия, якобы я их произвожу. На самом деле буду покупать готовые гвозди, у меня есть на примете где их брать, а продавать буду как свои, по цене раза в два выше той, что буду платить сам.
     Вообщем как в том анекдоте – встречаются два русских бизнесмена. Один предлагает продать целый вагон телевизоров (варианты – авторучки, кукуруза, да и не имеет значение чего. Вагон чего-то). Просит два миллиона рублей. После длительной торговли они сходятся на одном миллионе. После чего, первый идёт искать где-бы достать телевизоры ( кукурузу, авторучки ...), а второй, где раздобыть миллион. Так строился бизнес конца 80-х.
   “Малые предприятия” были несколько иным способом накапливания денежной массы. Но это уже исключительно за счёт государства. Идея была в том, что работники государственных учереждений ( а других в то время и не было) после работы, на купленном ими оборудовании, будут что-то производить. На самом же деле всё делалось в основное рабочее время, на оборудовании принадлежащем государству и из государству же принадлежащего сырья. При этом то что производилось не конкурировало с основной продукцией предприятия, а просто подменяло его. Следовательно, покупатель платил в карман малого предприятия, а продукция основной организации оставалась или невостребованной или просто переставала производиться.
  Появились финансовые пирамиды, с помощью которых у наивных советских граждан отнимали деньги. Причём деньги эти люди сами приносили и отдавали в руки мошенников. А как не отдать, когда тебе обещают, что ты отдашь рубль, а тебе вернут 100 рублей? Те кто жил в то время конечно помнят “МММ”, самую успешную (для её создателей) пирамиду и имя её основателя – Мавроди. Это имя и до сих пор в России является синонимом обмана.
  В то же время “перестройка” стала очень интересным временем для всех граждан Советского Союза. Впервые после 1917-го года люди услышали правдивые слова о внешней и внутренней политике своей страны, услышали критику живущих и продолжающих занимать свои посты членов правительства (тех кто умер, в СССР критиковали во все времена и с большим удовольствием). Впервые на нашей памяти происходили, как нам всем казалось, по-настоящему демократические выборы, когда в бюллетенях был не один единственный кандидат, а несколько. И мы, рядовые граждане, включив телевизор или радио имели возможность узнать  об этих кандидатах что они из себя представляют, какие у них планы, как они собираются выполнять свою работу на выборной должности. Именно тогда мы услышали имена Собчака, Афанасьева, Травкина и многих других. Наконец-то страна познакомилась с академиком Сахаровым. О нём все слышали, но никогда не видели. И вот он с экранов телевизоров, слегка запинаясь, говорит такие вещи, которые мы, даже в наших кухонных разговорах, предпочитали не затрагивать. Кстати многое из того, что он говорил тогда, тридцать с лишним лет назад, весьма актуально и сегодня:
- Сосредотачивание огромной власти в руках одного человека крайне опасно.
Тогда же впервые где-то промелькнуло имя Жириновского, чуть позже – Зюганова. Ельцин был в это время в опале. Его из первых секретарей Московского горкома партии и почти что члена Политбюро той же партии (конечно Коммунистической, других тогда не было) перевели в заместители председателя Госстроя СССР, что было очень большим понижением. Мы наблюдали за всеми этими перемещениями с огромным интересом и удивлением. На нашей памяти ещё подобного не случалось. Такого большого деятеля выкинули из партийной номенклатуры, а он не пропал, его не посадили, он остался на плаву. Он по-прежнему выступает, критикует партийную элиту, требует убрать привилегии партийных чиновников, требует отставки одиозного члена Политбюро Лигачёва. 
    Люди ходили по улицам с транзисторными приёмниками в руках и слушали заседания Верховного Совета СССР!!! Когда такое было? Кого волновали эти заседания раньше? И вот всё изменилось. Локомотив перевели на другие рельсы и он помчался, вроде бы и в нужном направлении, но при этом разнося вдребезги всё что попадалось ему на этом пути. Промышленность практически встала, продукты питания исчезли, появилось огромное количество бандитов и жуликов. Это ещё не были знаменитые 90-е, но конец 80-х стал началом того беспредела, который случился в стране позже, через пару лет.   
    Да, страна менялась на наших глазах и, с одной стороны это было интересно, захватывающе, но в то же время страшно. В Ленинграде, городе прошедшем через блокаду, были введены карточки, которые чтобы отоварить, надо было отстоять в огромных очередях. Даже мыло можно было купить только по карточкам. Поначалу было  смешно, шутили, находясь в гостях:
- Я у тебя руки помою?
- Нет проблем, но тогда отреж кусочек карточки на мыло.
Позже стало не до шуток. Мы не ходили голодные, но стояние в очередях и доставание продуктов стало основным занятием жителей нашего города. И не только нашего. Мне приходилось бывать в те времена в разных городах Советского Союза и могу достоверно сказать, что как бы плохо не было в Ленинграде, в других городах было ещё хуже. Например в Челябинске, огромном промышленном городе, молоко можно было купить только в одном магазине и только по рецептам, которые выписывались только детям.   
   
Эпилог:
   
   То что происходило в последующие 90-е годы описано и рассказано в сотнях, если не в тысячах статей, книг, кинофильмов. Поэтому я остановлюсь в своём повествовании именно на конце 80-х. Да и не могу я описывать события, за которыми наблюдал находясь по-другую сторону океана. Это было бы неэтично и неправильно.
    Но мне ни тогда, ни сейчас не безразлично то, что происходит в стране моего детства, моей юности. Я её по-прежнему люблю и желаю чтобы всё у людей живущих там было хорошо. Чтобы страна процветала, чтобы люди жили богато и счастливо. Чтобы мы имели возможность ездить друг к другу без преград и Россия была частью мирового сообщества, а не противопостовляла себя остальному миру. Чтобы не было войн, в которых гибнут наши дети.
     Впрочем того же самого я желаю и той стране в которой живу сейчас. 


                Февраль 2020