Сила слова. Повесть

                Сила слова

                Повесть

                Учитель! И защитник, и судья,
                Что без тебя была бы жизнь моя?

                Надежда Нелюбина (пос. Якшур-Бодья).

                Лишь для добра в полях колосья зреют,
                Лишь добротою счастлив человек.

                Леонид Субботин (из поэмы «Зыбь»).

                Глава первая
                Ольга Сергеевна

   Городок Белые Берёзы оправдывает своё название. Нет, пожалуй, ни одной улицы, которую не украшали бы эти прекрасные белоствольные дерева, являющиеся символом России. Некоторые из них восхищают своей стройностью, а другие, наоборот, красивы необычайной, несимметричной раскидистостью. Название же города пошло от берёзового парка, заложенного по Высочайшему повелению самой Екатерины Великой, как гласит предание. И только рядом с педагогическим вузом растут высокие ели. Здание института расположено на самой окраине, и хвойный лес подступает вплотную к городу. Строители, возводя здание, сохранили эти красивые остроконечные ели, наверное, очарованные их красотой.
   Весной берёзы радуют взор светлой зеленью молодой листвы, в летний зной дарят спасительную тень, в ветреную погоду гнущиеся и раскачивающиеся вершины берёз, их длинные свисающие ветви, стелющиеся по ветру, их трепещущие листья придают шуму ветра своеобразный колорит. Осенью же город одевается в золотой наряд.
   Вот и сейчас, то там, то здесь уже видны жёлтые пятна средь листвы. Завтра первое сентября! Сегодня – последний день лета, торжественный день для всей школы: и учителей, и учеников.
   На душе у Ольги Сергеевны и радостно, и чуть тревожно: сегодня предстоит познакомиться со своими пятиклассниками, у которых будет классной руководительницей в течение пяти лет, будет воспитывать, поднимая их, обучая «уму-разуму». В мае-месяце она проводила, благословив, своих девятиклассников. Это был её второй выпуск. Примерно половина из них продолжит учёбу в десятом классе, а часть пойдёт в профессиональные училища.
   Ольга Сергеевна преподаёт русский язык и литературу. У неё достаточно большой стаж работы. Предмет свой знает глубоко. Может без подготовки прочесть обширную и интересную лекцию про любого классика, хоть русского, хоть советского или зарубежного. В своё время, овладев методом скорочтения, она научилась «проглатывать» страницы, интуитивно замедляя чтение там, где нужно усвоить материал глубже или, даже, проштудировать. Таким образом, она умеет, как говорят, читать «по диагонали». Но главное её достижение в том, что она умеет читать по глазам. Детская душа для неё уже не является загадкой. Ольга Сергеевна убеждена, что несложно быть классной руководительницей, если ты преподаёшь литературу.
   Ольга Сергеевна – женщина среднего роста. Приученная с детства к физическому труду, как и большинство сельских людей имеет прекрасное здоровье. Ей – тридцать, круглая дата. В такие моменты принято «сверять часы с жизнью»: что достигнуто, что – нет, какие успехи, какие провалы. Есть у Ольги Сергеевны успехи – она сильный, грамотный педагог, а словесность для неё не просто профессия, в ней, в словесности, в художественных произведениях живёт и черпает силы её душа. Она и сама пишет стихи. Когда училась в седьмом классе, вдруг заметила, что рифмы стали слагаться как-то сами собой. Неожиданно стали появляться красивые двустишия, иногда – четверостишия. Правда, чтобы соединить их в полноценное, логически связанное стихотворение, требовалось потрудиться.
   Она участвует в литературном объединении «Слово», которое создалось при её родном вузе. Объединение регулярно издаёт альманахи, в которых печатаются и стихи Ольги Сергеевны. Время от времени городские власти проводят поэтические конкурсы, но Ольга Сергеевна в них обычно не участвует, поскольку, как правило, входит в состав жюри.
   Родилась и выросла Ольга в райцентре Зайцево. Посёлок небольшой, там было в то время всего три школы. Ольга училась в первой, более престижной, в которой работали сильные учителя. Окончив школу, приехала сюда, в Белые Берёзы, поступила в педагогический. Затем по распределению её оставили тут же, в этом городке. И работает она в той же школе, в которой проходила практику. Школа стала для неё уже родной.
   Начальником Ольги Сергеевны, директором школы, является Эльвира Васильевна. В институте они учились вместе, правда, Эльвира на два года старше её. Когда Ольга была первокурсницей, Эльвира Васильевна, тогда просто Элька, со своей подругой Зиной были активистками, организаторами и заводилами во всех студенческих мероприятиях. Зина, теперь уже Зинаида Петровна, работает в городском отделе народного образования. Весной по её просьбе Ольга Сергеевна прочла две лекции перед педагогами города. Эти лекции на тему «Нравственное воспитание подрастающего поколения на образах литературных героев» были подготовлены для повышения квалификации школьных педагогов. Все тогда остались довольны содержанием её лекций: и учителя, и организаторы. Да и сама Ольга Сергеевна чувствовала, что подготовила содержательный, глубокий материал.
   В обществе Ольга Сергеевна, Эльвира Васильевна и Зинаида Петровна, соблюдая субординацию, общаются на «вы». Меж собой же они, как прежде, остаются «однокашниками» и всегда на «ты». 
   Есть у Ольги Сергеевны своё жильё. Однокомнатную квартиру, выделенную городскими властями, она превратила в уютный уголок. Cобрала дома хорошую библиотеку. Ольга Сергеевна влюблена в двух Эдуардов: Асадова и Багрицкого. Их стихи и сборник Александра Блока – её настольные книги. Всё хорошо в её жизни. Вот… только…, вот только с личным…
   Словно про неё, про Ольгу Сергеевну написал Эдуард Асадов:
          Какой же любви она ждёт, какой?
          Ей хочется крикнуть: «Любви – звездопада,
          Красивой-красивой! Большой-большой!
          А если я в жизни не встречу такой,
          Тогда мне совсем никакой не надо!»*
   Была у них с Дмитрием именно такая. Большая-большая и очень красивая. Ольга с Дмитрием учились в одном классе, когда-то даже сидели за одной партой. Сдавать вступительные экзамены приехали вместе, правда, Дмитрий поступил в физкультурный факультет. Не влюбиться в его васильковые глаза было невозможно. Ольга могла сколь угодно долго любоваться ими. Просто готова была утонуть и раствориться в этих его синих озёрах. Она жила этой любовью. Тогда сами собой сложились строки:
          Встреча. Радость, боль, покой…
          Знаю – ты один такой.
          Ты судьбы моей коснулся
          Своей трепетной рукой.
          Я прошу – ты не спеши.
          Постоим с тобой в тиши.
          Счастья слиток драгоценный
          Не разбить бы на гроши…**
   Не уберегли. Разбили. Дмитрий разбил их счастье даже не на гроши, гораздо мельче и мелочнее – на удовлетворение своего минутного влечения. Была в городе «новая русская», которая говорила, что может купить себе всё, что угодно, и кого угодно.
   Потом Дмитрий приходил, каялся, даже было видно, что искренне. Но, увы, не всё можно вернуть назад. Вопрос стоял даже не в том, простить или не простить. Что-то сломалось тогда в душе у Ольги. Взаимоотношения с Дмитрием потеряли смысл. Все ощущения жизни были залиты горечью.
   Несколько месяцев после этого она жила, словно погружённая в темноту ночи. Но работа требовала быть энергичной и активной. Жизнь постепенно приняла вполне приемлемые очертания.
   Когда немного улеглось в душе, Ольга Сергеевна, вспоминая о случившемся, каждый раз удивлялась поступку Дмитрия: как можно вот так вот разрушить счастье, любовь. О том, что любовь была взаимная, она нисколько не сомневалась. «Мне не понять мужскую логику», – думала она. Педагогика и психология утверждают, что мужское мышление отличается от женского, и она частенько убеждалась в этом. Её удивляло и возмущало, когда иные мужчины, бросив семью, уходили к другим женщинам и там воспитывали чужих детей, оставив своих без отцовского воспитания. Чтобы лучше понять мужчин, она брала в библиотеке книги по мужской психологии, как-то взяла даже словарь жаргонов. Но, тем не менее, мир мужчин оставался «неизведанной планетой».   
   Бывало, симпатичные и вполне достойные мужчины оказывали знаки внимания. Но раньше, чем она успевала сообразить умом, её резкий язык «отшивал» «претендента». Потом она сожалела о своей опрометчивости, но «слово – не воробей». Гордость не позволяла объясниться с «кавалерами», а те начинали сторониться, помня её острый язык.
   После распада СССР на прилавках книжных магазинов появилось множество необычных книг, в том числе и о взаимоотношениях между мужчиной и женщиной. Часто к названиям этих книг добавлялись заманчивые слова: «Наука любить и быть любимой». Ольга Сергеевна как-то решилась купить одну из них. Вечером дома, расположившись уютно, стала читать, полная надежд овладеть знаниями об этой самой сложной стороне жизни. Главный упор в книге делался на то, как выиграть конкурентную борьбу у своей соперницы: у любовницы своего мужа, или у жены своего мужчины, если ты в «ранге» любовницы. Прочтя несколько страниц, решительно отставила книгу – противна и оскорбительна была сама мысль участвовать в подобном «конкурсе».
   Васильковые глаза Дмитрия не позволяли забыть о нём. Как-то по радио она услышала новогоднюю песню в исполнении Елены Камбуровой. Эта певица была симпатична ей, симпатична тем, что соединила в себе многие таланты: певческий, сценический и талант скромности, что случается очень редко. Прозвучавшая песня была как будто про них: Ольгу и Дмитрия. Ольга Сергеевна, словно заворожённая, слушала голос любимой певицы:

     Мне на ёлке на школьной понравился мальчик давным-давно.
     Был одет он не принцем, а зайцем, и ухо оторвано,
     Но глаза у мальчишки, глаза были синие-синие.
     Потихоньку сорвал он мне с ёлки игрушку-хлопушку красивую.

   Захотелось найти эту прекрасную песню. Сотрудницы Ленинской библиотеки, хорошо знавшие Ольгу Сергеевну, пообещали ей помочь. Наконец, однажды, в музыкальном отделе «Ленинки» записали ей на кассету долгожданную песню, оказалось, что она так и называется – «Новогодняя». С тех пор Ольга Сергеевна частенько слушает эту кассету с самыми любимыми песнями.

              ......................................................... 
               
   Последний день лета – непростой день для учителей и учеников. Ольга Сергеевна идёт в школу, полная энтузиазма и надежд. Вот и берёзовая аллея, которая расположена рядом со школой. Двенадцать берёз, целая дюжина. Ольга Сергеевна знает их каждую «в лицо». В середине аллеи растёт невысокая, необычная по строению берёза. Чуть выше человеческого роста ствол её раздваивается. Один из стволов, изгибаясь неимоверным образом, обвивает второй ствол. Ветви обоих стволов, теперь уже ставшие довольно крупными, сплетаются меж собой так, что невозможно проследить, где какая ветка. Ольга Сергеевна, увидев это дерево, сразу назвала его про себя Покляпой Берёзой. Она не могла в точности определить для себя значение слова «покляпая». В словаре Ожегова этого слова не оказалось вовсе. Где-то говорилось, что это «чахлая». Толковый словарь Даля утверждал, что «покляпый» – это: «понурый», «наклонный», «пригнутый книзу». Ольга же Сергеевна, увидев эту берёзу, сразу поняла, что рядом именно с такой только вот покляпой берёзой и мог сидеть на дубе былинный Соловей Разбойник, Одихмантьев сын.
   Рядом с Покляпой росла удивительно стройная берёза. Она была выше других деревьев этой аллеи, и ствол её был толще, чем у остальных. Ольга Сергеевна назвала это дерево Ильёй Муромцем.
   Ветви деревьев свисали низко над землёй. Ниже всех были ветки Покляпой Берёзы. Люди обычно обходили это место по краю тротуара. Ольге Сергеевне нравилось пройти под Покляпой, чуть пригнувшись. А ветки Ильи Муромца располагались высоко и не создавали никаких неудобств.
   Когда Ольга Сергеевна начинала работать в школе, тротуар вдоль аллеи был ровный, заасфальтированный. Со временем корни берёз стали выдавливать асфальт наверх, и через несколько лет, раскрошив его, вышли на поверхность, создав «полосу препятствий». Корни Покляпой были, как и стволы, неровными, с утолщениями, заскорузлыми и с шишечками. Корни Ильи Муромца были прямые, толстые и ровные. В тёмные вечера по этим корням нужно было ходить осторожно, чтобы не споткнуться. За много лет Ольга Сергеевна изучила их расположение и привыкла к ним.

   То там, то здесь были видны нарядно одетые ученики, которые шли в школу. Многие из них, в основном девчата, несли букеты цветов. Ольге Сергеевне невольно вспомнилось одно из первых её стихотворений, которое она сочинила, будучи школьницей, и которое как раз подходит к сегодняшнему дню:
          А берёзы с проседью –
           – Дело, видно, к осени.
          Тропкою знакомою
          Детвора идёт.
          Школа моя первая,
          Скучала ты, наверное,
          Так зови скорее всех
          На первый свой урок.***

   Школьный двор полон детворы. Шум-гам, привычный для школы. Всюду цветы! Перед парадным подъездом школы в окружении учителей стояла Эльвира Васильевна. Педагоги дружно ответили на приветствие Ольги Сергеевны, затем директор пригласила: «Ольга Сергеевна, пройдёмте, пожалуйста, в мой кабинет».
   В кабинете директор предложила ей сесть и начала несколько официальным тоном и почему-то на «вы»:
    – Ольга Сергеевна, у меня к вам серьёзный разговор. Вчера, написав заявление на увольнение, ушла из школы Ирина Игнатьевна, преподаватель математики. Она была классной руководительницей в восьмом «Б», теперь это девятый «Б». Вам придётся взять этот класс. Ну и, соответственно, преподавать русский язык и литературу в этом классе тоже придётся вам.
   Класс этот был известен тем, что в нём учились четверо хулиганистых парней. Для них не существовало ни авторитетов, ни дисциплины. Заводилой у них был некто Сергей Махалкин. Все учителя говорили, что «без пистолета» войти в этот класс невозможно. Ольге Сергеевне до сих пор не приходилось преподавать в этом классе. Теперь же предстояло стать частью этого учебного коллектива, воспитателем этих хулиганов. Перспектива проглядывалась непростая.
    – Но ведь Ирина Игнатьевна по закону должна была отработать две недели, – Ольга Сергеевна ухватилась за слабую зацепку.
    – То же самое и я сказала ей, но она в ответ заявила: «О каком законе вы говорите?! По закону вы должны вовремя платить зарплату. А я уже полгода не получаю денег! Мне нужно детей кормить! Вы же видите, что происходит в стране, вы же видите, что происходит в школе: нет ни дисциплины, ни уважения к учителю! Как вы поступите с моим заявлением и с моей трудовой книжкой – это ваше дело. Я поеду в Турцию «челноком», буду на базаре торговать «шмотками». Там трудовая книжка не понадобится». Кроме того, – продолжила Эльвира Васильевна, – что изменят эти две недели? Если браться за класс, то браться надо с самого начала, с первого сентября.
   Ольга Сергеевна задумалась, взвешивая создавшееся положение. Поступок Ирины Игнатьевны был понятен. После распада СССР страну лихорадит. Курс рубля катастрофически падает. Зарплату не платят по нескольку месяцев, и деньги успевают обесцениться до того, как попадут в руки. В прошлом году провели деноминацию, убрав из номинала денег три нуля. Легче от этого не стало. А пару недель назад произошла ещё какая-то катастрофа в финансах страны, которую обозвали непонятным иностранным словом «дефолт». Сама она пока не голодает, но денег у неё негусто, да есть ещё давнишние запасы продуктов.
    – А если я не соглашусь? – Ольга Сергеевна ещё не приняла окончательного решения, и этот вопрос – вопрос-размышление.
    –  Другой подходящей кандидатуры, кто бы мог справиться с этой работой, в нашей школе нет. Кроме того, Ольга Сергеевна, я уже подписала приказ.
   Стало понятно, почему её давнишняя подруга заговорила официальным тоном и почему обращалась на «вы».
    – Ну что ж, – сказала после небольших раздумий Ольга Сергеевна, – хотя у меня, как видите, «нет пистолета», пойдёмте, представьте меня классу.
   Внешне класс выглядел не так ужасающе, как о нём говорили. После торжественной линейки, уже в своём классе, Ольга Сергеевна познакомилась с каждым по списку. Понаблюдав за «знаменитой четвёркой», поняла, что Ирина Игнатьевна ушла из школы не только из-за денег. «Взялся за гуж – не говори, что не дюж», – сказала себе самой классная руководительница.
   В тот день, возвращаясь из школы домой, она вспомнила, что когда вышла утром из своего подъезда, к ней наперерез бросилась чёрная кошка. Но кошка не пересекла ей дорогу, а прижалась к её ногам и стала тереться, громко мяукая. Ольга Сергеевна не суеверная, она погладила животное и пошла дальше. В последнее время учительница частенько замечала эту кошку возле подъезда, она была вся чёрная, без единого белого пятнышка, классическая чёрная кошка – гроза суеверных людей. «Вот после этого как не верить приметам, – подумала она, – вместо пятиклассников получить «грозный» девятый "Б"» – это подтверждает примету».
   Кошка снова сидела возле подъезда. Она с криком бросилась к мужчине, который нетвёрдой походкой шёл впереди Ольги Сергеевны. Мужчина небрежно отшвырнул её ногой. Кошка, мяргнув, отлетела в сторону и, спрятавшись за перегородкой, отделяющей подъезд от мусоропровода, стала зализывать ушибленное место.
   Решение созрело мгновенно. Ольга Сергеевна подошла к кошке, взяла её на руки и вошла в подъезд. Дома она осмотрела животное. Оказалось, что это была не кошка, а кот. Кроме того, у него всё-таки была белая полоса, даже не полоса, а тоненькая белая "ниточка", проходившая по середине живота по всем у телу и которая заканчивалась двумя белыми пятнами в самом "интересном" месте. Решила покормить кота, тот жадно набросился на еду. Как-то она слышала, что самое трудное – это приучить животное к лотку. «Лоток надо купить незамедлительно», – решила она.
   В соседнем доме на первом этаже был небольшой магазинчик «Рокки», где торговали принадлежностями и кормом для животных. Попросив лоток, Ольга Сергеевна рассказала продавщице про своего нового «жильца». Та одобрила её поступок и предложила кроме того посуду для корма и для воды.
   Выяснилось, что кот уже приучен к лотку. Было понятно, что это чей-то домашний кот. На всякий случай Ольга Сергеевна прочла объявления на столбах и в подъездах в своём дворе, никто её найдёныша не искал. Решила, что это будет её кот и дала ему кличку «Черномор».

• – Из стихотворения Э. Асадова «Чудачка»
** – Безымянное стихотворение Надежды Нелюбиной
*** – Первый куплет и припев песни «Школа моя первая» Антонины Паниной

                Глава вторая
                Трудный урок

   Начались трудовые будни. Махалкин и трое его друзей вели себя нагло. Среди урока позволяли себе разговаривать в полный голос, а то и устроить перепалку. Замечания не действовали на них совершенно. Сергей был ростом выше классной руководительницы. Крупный телосложением, с широким веснушчатым лицом, он, глядя сверху вниз на учительницу, как бы говорил взглядом: «Ну, что ты мне сделаешь?»
   Виктор Снегирёв, «правая рука» Махалкина, в отсутствии «главаря» выглядел нормальным парнем. Николай Бабаев и Пётр Тарасов были явно «ведомыми». Все четверо, находясь вместе, вести себя спокойно не могли и раз за разом создавали какую-нибудь да бучу. Иной раз проводить урок в таком состоянии было невозможно. Ольга Сергеевна заметила, что достаточно выставить за дверь «главаря», как остальные сразу становятся нормальными учениками. Но постоянно выгонять с урока парня – это, конечно же, не дело. Ведь ему нужно знать материал, к тому же, предстоит ещё сдавать экзамен.
   Домой Ольга Сергеевна приходила сильно уставшая, усталость была не столько физическая, сколько моральная.
   При её появлении Черномор настойчиво требовал есть. Покушав, кот требовал ласки. Когда хозяйка садилась за стол ужинать, кот непременно запрыгивал к ней на колени и начинал мурлыкать. «Как хорошо, когда дома тебя ждёт хотя бы одна живая душа», – думала при этом Ольга Сергеевна.
   С «грозной четвёркой», в особенности – с её «главарём» что-то нужно было делать. «Наглец, каков наглец, – думала она, вспоминая ученика. – Паспортистка перепутала одну букву в твоей фамилии – самую первую».
   Решила, что надо познакомиться с родителями этого хулигана. «Возможно, мы сумеем вместе повлиять на него», – думала учительница.
   И вот в воскресный день Ольга Сергеевна отправилась по адресу. Дверь открыл грузный мужчина.
    – Вам кого?
    – Здравствуйте. Здесь живут Махалкины?
    – Я – Махалкин.
   Тут Ольга Сергеевна заметила, что от мужчины пахнет перегаром.
    – Сергей дома? Я его классная руководительница. Меня зовут Ольга Сергеевна.
    – Нет, его нет дома. Где он, я не знаю. Он уже самостоятельный парень. Куда идёт, нам не докладывает.
   – Можно ли поговорить с вашей супругой?
   – Она на работе. Работает в пирожковой. На нашей же улице, ближе к перекрёстку.
Учительница, попрощавшись, отправилась искать пирожковую.
   По её просьбе пригласили повара Махалкину. Вышла невысокая женщина с синяком под глазом. Кроткая по нраву, мама Сергея сама надеялась на её, Ольги Сергеевны, помощь.
    – Нас он уже не слушает, у него свои друзья, с которыми он пропадает по ночам, – сокрушалась она озабоченно.
    – Это муж вас так? – Ольга Сергеевна кивнула в сторону синяка.
    – А кто же ещё, как выпьет, начинает шуметь, придираться.
    – А сын как, водочкой не балуется?
    – Слава Богу, не замечала за ним такого.
На этом они завершили разговор.
   «Надо попросить помощи у Эльвиры Васильевны, – решила классная руководительница, – ведь она, как-никак, директор». И вот, договорившись предварительно с директором, Ольга Сергеевна привела своего хулигана к ней в кабинет. Устроили Махалкину основательную «головомойку». Но с того – «как с гуся вода». «А я чё? Я ведь ни чё плохого не делаю. Я нормально веду себя», – время от времени повторял он. При этом и на директора ученик смотрел взглядом, говорившим: «Ну, что ты мне сделаешь?» Через несколько дней пришлось повторить эту воспитательную процедуру по отношению к Махалкину в кабинете директора. Но тот снова был «непробиваемый».
   «"Серый", он и есть "Серый"», – думала Ольга Сергеевна про своего хулигана. Одноклассники, видимо, по имени дали Махалкину кличку «Серый». Педагоги, конечно же, борются против кличек в школе. Хотя, при других взаимоотношениях с учеником было бы достаточно «прикольно» скомандовать: «А ну-ка, «Серый», – к доске!»    
   Позже, оставшись в кабинете наедине с Ольгой Сергеевной, Эльвира Васильевна сказала, чтобы та не приводила больше к ней этого хулигана, поскольку результат всё равно нулевой и что таким образом они только обесценивают такой педагогический метод, как «привод к директору». «Как видите, у меня тоже «нет пистолета», – сказала она, разведя руками, словно демонстрируя этим отсутствие пистолета. – Но я не снимаю с себя ответственности, я схожу в милицию насчёт этого нашего «фрукта».
   Через несколько дней Ольга Сергеевна снова постучалась в кабинет к директору, поскольку поведение «четвёрки» было совершенно невыносимым. Но её ждало безрадостное известие: начальник районного отделения милиции, к которому директор пришла со своей проблемой, просмотрев свои документы, отчёты, доклады и рапорты, заявил, что фамилии её хулиганов нигде не числятся, что они не совершали никаких противоправных действий и что привлекать их к ответственности или ставить на учёт нет оснований. Оставалось только признать, что проблема «четвёрки» неразрешима.
   «Не может быть, чтобы так-таки и неразрешима», – душа классной руководительницы не хотела мириться с безрадостной действительностью. Есть в школе преподаватель физкультуры Захар Кузьмич, сильный мужчина, который в прошлом году стал чемпионом города по гиревому спорту. Не поможет ли он оказать влияние на этих хулиганов?
   «Я могу только поговорить с ними, – сказал физрук, – воспитывать ремнём, как вы понимаете, я не имею права».
   Прошло ещё несколько дней. Положение дел в классе не менялось. И вот однажды, разговаривая в классе со своими дружками, Махалкин сказал нарочито громко, чтобы слышала Ольга Сергеевна: «А физрук-то наш слабак, зря, что чемпион». Оставалось только догадываться, что там между ними произошло. В следующий раз при встрече Захар Кузьмич быстро поздоровался с Ольгой Сергеевной и тут же отвёл взгляд в сторону. Ольга Сергеевна решила больше не поднимать этот разговор, пока сам физрук не заговорит на эту тему.
    
   У Черномора обнаружилась проблема со здоровьем. Ветеринар, осмотрев кота, сказал обыденным голосом, что урологические проблемы у домашних котов – это обычное явление. Чтобы избежать болезней, нужно регулярно давать специальный корм. Оказалось, что корм этот стоит немалых денег. Делать было нечего, Ольга Сергеевна купила один пакет лечебного корма.
   Коту это «целебное снадобье» очень понравилось, и он набрасывался на него с необычным возгласом «мр-р-р-лау», выражающим сильнейший восторг и удовлетворение. И вообще, Черномор свои чувства выражает не столько «словом», сколько интонацией. За всё это время классическое «мяу» кот произнёс всего лишь раз, и Ольга Сергеевна не успела понять «по контексту» значение этого «слова». Но очень часто кот произносит «слово» «миу», и это «миу» означает «я люблю тебя»! Она не уверена, что все коты разговаривают именно на этом диалекте, но со своим Черномором они понимают друг друга прекрасно!
   Однажды, когда она шла по комнате, кот выскочил из-под кровати и впился зубами ей в ногу. «Ай! – вскрикнула Ольга Сергеевна от неожиданности, боли и испуга, – Не кусака! Не кусака!» Она ударила кота ладонью по голове. Тот впился зубами ещё сильнее. Ударила ещё раз. Кот отпрянул, отпустив хватку, но было видно, что он готовится к следующей атаке. Шерсть, вставшая дыбом, выгнутая спина, прижатые уши и нервно дёргавшийся хвост говорили о его намерении. Но сильнее всего ужаснул Ольгу Сергеевну взгляд Черномора. Она не узнавала его, это были безжалостные глаза дикого зверя, готовящегося к прыжку на свою жертву! От этого дикого взгляда ей стало не по себе. Но шоковое состояние длилось всего мгновение. Ольга Сергеевна схватила табуретку, которая оказалась совсем рядом, и, держа табуретку за ножки, сиденье поставила преградой перед мордой кота. Тот попытался обойти преграду слева, Ольга Сергеевна чуть сместила в ту же сторону, кот попытался обойти справа – Ольга Сергеевна начеку. Осознав, что вполне контролирует ситуацию, она стала выдавливать кота из комнаты. Выставив Черномора в прихожую, закрыла дверь. Облегчённо вздохнув, тут же попыталась понять, что же это было, что произошло?
   «Бешенство, – была первая мысль, – неужели кот болен бешенством? Может, потому и оставили его на улице, из-за болезни?» Вспомнились случаи, когда Черномор носился по квартире, опрокидывая табуретки, и как мгновенно, одним махом взлетал по шторе на антресоль и сидел там, под самым потолком, неестественно громко крича. Тогда поведение кота просто удивляло её. В Зайцево, в родительском доме у них всегда была кошка, но никогда она не вела себя таким образом. Встал вопрос о необходимости лечить и кота, и самой сделать прививку от бешенства. Посмотрела на часы, время ещё не позднее, поликлиника работает. Осторожно приоткрыла дверь в прихожую. Кот сидел с обычным мирным взглядом, как ни в чём не бывало, совершенно не проявляя никакой агрессии. Такая мгновенная метаморфоза опять удивила Ольгу Сергеевну. Однако, то, что случилось, требовало принять меры. Быстро оделась и вышла на улицу.
   На глаза попалась вывеска магазина «Рокки». «Дай-ка загляну туда, – решила Ольга Сергеевна, – что скажет продавщица?» Продавщица, выслушав её сбивчивую речь, успокоила:
    – Главным признаком бешенства является водобоязнь животного. Кот живёт у вас уже несколько недель. Коли он до сих пор жив, значит, воду пьёт. Пьёт ведь воду?
    – Да, конечно, пьёт. Но у нас, в посёлке всегда жили и кошки, и коты, ни один из них не набрасывался на людей.
    – Милая моя, те коты выходили на улицу, там они дрались с соседскими котами, ловили мышей и крыс, так реализовывали свою агрессивность. А для домашнего кота вы – единственное живое существо, по отношению к которому он может проявить агрессивность. Коли вы приютили у себя животное, стало быть, должны позаботиться об удовлетворении всех его потребностей.
   Успокоившись, Ольга Сергеевна вернулась домой. Кот встретил её как всегда радостным криком. Гладя кота и вспоминая то, что произошло, она посмеялась над собой: «С испугу вы позабыли русский язык, Ольга Сергеевна. Интересно, на каком это языке: "Не кусака! Не кусака"?!»
          .........................................................

   Сегодня вся "четвёрка" пришла в синяках. Сильнее всего был «разукрашен» «главарь». «Интересно, кто их так, не меж собой же они подрались», – рассуждала классная руководительница. Расспрашивать не стала, только украдкой наблюдала за ними. На уроке все четверо сидели смирно, как примерные ученики. И другие преподаватели были приятно удивлены тишиной в классе. Однажды уже случалось так, что её хулиганы приходили в школу с синяками. Тогда они тоже сидели присмиревшие, однако, дисциплины хватило в тот раз всего на три-четыре дня.
 
   Завтра снова собирается литературное объединение «Слово». Необходимо сдать новые стихи для очередного альманаха. Новых у неё нет. Есть давнишние, но они нигде не печатались. Алексей Петрович, руководитель объединения, принципиально берёт в печать только то, что ещё не публиковалось. Вот два её стихотворения, очень личные, написанные ещё в юности: «Первая любовь» и «Вверх по радуге на небо». В юности она считала совершенно невозможным показать их кому бы то ни было, тем более – напечатать. Теперь она понимает, что именно эти стихи хорошо отражают её внутренний мир, характеризуют её личность. Завтра она отдаст их в печать.
   В литературном объединении в последнее время то одна, то другая поэтесса как бы невзначай задают ей вопрос, как она живёт, кем работает, замужем ли, есть ли дети? Все эти расспросы ей неприятны. Тяжелее всего признаваться, что она живёт одна, без мужа, без детей. Никто из подруг, конечно же, не хочет задеть её самолюбие. Возможно, узнав о её личной проблеме, они хотят подтолкнуть её к решению проблемы одиночества. «Кстати, какова моя причёска, не пора ли в парикмахерскую?» – она подошла к зеркалу. Решила, что с причёской всё нормально, до следующей получки можно ходить в таком виде. Критически осмотрела себя. Нет, она недурна собой, наоборот, у неё довольно привлекательные черты лица. Похоже, не зря говорят: «Не родись красивой, а родись счастливой». Видимо, что-то не складывается на небесах относительно её личного счастья.
    – С кем вы живёте, Ольга Сергеевна? – вопрос вслух, передразнивая «соратниц по перу».
    – Мы живём вдвоём с котом, – ответ также вслух своему отражению в зеркале.
Вдруг её осенило: этот ответ может стать первой строкой её нового стихотворения. Кинулась к письменному столу, схватила рабочую тетрадь и ручку, которые всегда лежат на видном месте. Слова сами слагались в рифмы и ложились на бумагу. На одном дыхании были сочинены три четверостишия. Перечитав, решила, что нужно ещё и четвёртое, не столько для объёма, сколько для логического завершения предыдущих трёх. Тут же появилось четвёртое четверостишие. Перечитала, сделала несколько исправлений, пару слов заменила другими, более подходящими. Переписала набело на листок:

          Мы живём вдвоём с котом.
          Черномор – мой «зам» и «пом».
          Кушаем мы с ним вдвоём:
          Первым кот, а я – потом.

          С ложки я его кормлю,
          Для него мышей ловлю,
          Потому что я котяру
          Очень, оченно люблю.

          Мы и спим всегда вдвоём,
          Кот у ног моих клубком.
          По утрам меня он будит
          Диким криком: «Мяу! Подъём!»

          И при том когтями тычет
          Мне в плечо или под зад.
          Вот такой в квартире нашей,
          Блин! Будильник-зоосад!

   Перечитала ещё раз и, улыбнувшись, сверху приписала название: «Про кота Черномора».
   Один раз в месяц собирается «Слово». Сегодня Ольга Сергеевна не только несёт свои стихи, чтобы сдать их в печать, она спешит на эту встречу с большой надеждой. В работе творческого коллектива давно уже участвует милиционер, поэт Юлиан Никифорович. Он частенько приходит в форменной одежде, извиняется при этом, что не успел переодеться, объясняет, что прибыл прямо со службы. Когда Ольга Сергеевна впервые встретилась с ним, он был в звании старшего лейтенанта, и у него были три звёздочки на погонах. Через несколько лет у него появилась четвёртая звёздочка, и говорили, что он теперь капитан. С ним-то как раз и хочет обсудить Ольга Сергеевна свой самый больной вопрос.
   Узнав в чём дело, Юлиан Никифорович предложил остаться после собрания и спокойно вдвоём всё обсудить.
   Вот они вдвоём в университетской аудитории. Ольга Сергеевна кратко рассказала про своего хулигана и что у него есть дружки, что их четверо. Рассказала про родителей, про физрука, про директора. Может ли чем-нибудь помочь милиция? Ольга Сергеевна с надеждой ждёт, что скажет капитан.
   Юлиан Никифорович сегодня в штатской одежде, в костюме и в белой рубашке. Ростом выше среднего, крупного телосложения и с крупными чертами лица, он является олицетворением мужественности и надёжности. Небольшая пауза. Капитан поправил причёску, проведя обеими ладонями по волосам от лба до затылка. Было видно, что он думает над ответом. Затем Юлиан Никифорович заговорил спокойным, но твёрдым голосом:
    – Если ваш директор обращалась официально, и ей сказали, что ставить на учёт и тем более, привлекать к ответственности нет оснований, значит, их действительно нет.
    – Но вчера он пришёл в школу весь в синяках, и его дружки тоже были с синяками. Ведь где-то они дрались. И драка была, судя по всему, групповая. Одна отрада, все четверо сидят спокойно, видимо, хорошо побили их.
    – А эти ваши парни, они живут в вашем районе?
    – Да.
    – Так-так, интересная вырисовывается картина, – капитан достал записную книжку и сделал какую-то запись, – значит, позавчера схлестнулись в «махаловке» «парковые» с «заречными». Позавчера оперативная группа выезжала по звонку о массовой драке. Когда мы подъехали, все дерущиеся разбежались. Мы задержали двоих «заречных», которые были изрядно побиты и не смогли убежать. Они сказали, что на них напали неизвестные парни. Писать заявление отказались. Пришлось их отпустить, правда, оказав небольшую медицинскую помощь. А как фамилия вашего хулигана?
    – Махалкин. Сергей Махалкин.
    – Фамилия-то у него вполне соответствующая.
   «Значит, паспортистка не ошиблась», – невесело подумала Ольга Сергеевна.
    – Ну, что ж, вам нужно пользоваться моментом, пока хулиганы сидят тихо. В спорте есть такое правило: когда противник выдохся, потерял активность – надо идти вперёд, в атаку.
   Капитан, закрыв записную книжку и убрав её в карман, продолжил разговор:
   – Ольга Сергеевна, вам не нужно пытаться «сплавить» этого хулигана от себя. Сейчас они находятся в таком возрасте, что хотят «повыпендриваться» друг перед другом, показать свою «крутость», самоутвердиться, не показать себя слабаком. Вам нужно продержаться до конца учебного года и держать его рядом с собой. Вряд ли он пойдёт в десятый класс. Он, скорее всего, поступит в профессиональное училище. Там будут такие же, как он, парни. Может быть, «покруче», чем он, они его «поставят на место». После училища – армия. А там дисциплина, порядок. В армии особо пошалить не дадут. К тому времени придёт взросление, дурь из головы начнёт выветриваться. Как правило, со службы парни возвращаются, сильно изменившись. При таком варианте, о котором я сейчас рассказал, у вашего хулигана есть шанс стать человеком.
   Если же случится так, что его сейчас отправят в лагерь для несовершеннолетних, вероятность, что ваш парень станет человеком, сильно уменьшится. Он переймёт повадки заключённых и вернётся оттуда готовым уголовником. Даже, более старшие, совершеннолетние парни, побывав в местах лишения свободы, не стыдятся этого, а наоборот, начинают кичиться и бравировать этим своим «опытом».
   Милиционер, по сути дела, дал исчерпывающий, хоть и безрадостный для учительницы, ответ на её вопрос. Но было видно, что он хочет сказать ещё что-то. Ольга Сергеевна терпеливо ждёт, ведь этот капитан – её последняя надежда.
   Наконец, Юлиан Никифорович заговорил снова:
    – Вот все говорят, что милиция должна обеспечить порядок на улицах, порядок в нашей жизни. Но порядка в жизни не может быть, если нет порядка в людских умах. А правильный порядок в умах людских и в их душах – это прерогатива литературы, поэзии и прозы и, вообще – слова, в том числе – Слова религиозного.
   Вам не нужно выгонять этого ученика за плохое поведение со своих уроков. Он может без ущерба для себя прогулять математику – деньги свои он и так сумеет считать безошибочно. Не обязательны физика и химия, которые через несколько лет забываются людьми, если их работа не связана с этими науками. Но литература имеет свой особый статус. Литературные герои влияют на нас. Жажда справедливости, праведность – к ним всегда тяготел народ на Руси. Совестливый, работящий, честный человек всегда был в народе почётен. Это в крови у русского человека. И эти качества хорошо согласуются с православием. В литературе, конечно же, есть такие герои. Вам необходимо на их образах воспитывать своих хулиганов. Кстати, сильное воздействие оказывает творчество поэтов и писателей-фронтовиков, я очень даже рекомендую. 
   Милиционер снова замолчал. Однако Ольга Сергеевна знала, что он сейчас заговорит и скажет очень важные слова. За эти недолгие минуты между ними установился контакт, который позволяет понимать движения души собеседника.
    – Ну и дам общеизвестные рекомендации: не лгите, будьте всегда честны, открыты и прямолинейны, не допускайте коварства. Особо нужно сказать о честности: ложь всегда видна, ложь скрыть невозможно, она сама кричит: «Я ложь! Я ложь!». А подростки особенно чувствительны к ней.
   Ольга Сергеевна чувствовала, что разговор окончен. Но ей хотелось воспользоваться моментом и поговорить с «настоящим милиционером» и о преступном мире, и о нравах в той, скрытой от неё, части жизни. Она спросила:
   – У вас, наверное, стойкое отвращение к преступному миру?
   – Нет, не так. Нельзя мерить всех одной меркой. Вот, представьте себе, пример первый: один юнец в тёмном подъезде сорвал золотые серёжки с ушей восьмидесятилетней старушки. Его «поймали-арестовали-осудили-посадили». Теперь он – представитель преступного мира. Второй пример: мужчина вступился за честь своей супруги. Он был один, а негодяев – трое. Ему пришлось прибегнуть к холодному оружию. Суд признал его действия противоправными. Ему тоже дали «срок». Если в первом случае того поганца с серёжками человеком-то назвать нельзя, то второй, защитивший жену, – настоящий мужчина. Кого из них вы имеете в виду, говоря «преступный мир»?
   – Я поняла, это был риторический вопрос. Вы хотели показать, что у каждого своя судьба, свой случай.
   – Да, именно так. Но я не обеляю преступный мир. Преступный мир – это дьявольский мир, преступниками погоняет дьявол. Если Христианство призывает прощать обидчикам их неправедные поступки, а Ислам, наоборот, в подобных случаях требует железной рукой восстанавливать Справедливость, то преступный мир занимается удовлетворением своих амбиций и прихотей, часто далёких от справедливости. Да это и понятно, ведь преступные деяния – это как раз те деяния, которые запрещены Библией: не убий, не кради и так далее…
   – Но мне приходилось видеть однажды мужчину на пляже, который был весь в наколках, и по манерам он напоминал человека, отсидевшего в местах «не столь отдалённых», при этом на шее у него висел довольно увесистый золотой крест. И цепочка тоже была золотая и очень массивная.
   – Среди них, возможно, и есть истинно верующие люди. Но в большинстве случаев – это у них мода на религиозность. Если человек живёт не по заповедям Божьим, а по уголовным «понятиям», о какой вере тут можно говорить? В этом случае тот золотой крест на массивной цепочке в денежном выражении стоит, конечно же, дорого. А вот в духовном плане все эти украшения-побрякушки ничего не стоят, им грош – цена. В лучшем случае эти люди занимаются самообманом, а в большинстве своём это – просто двуличие.
   – То, что они не отвергают Бога, а признают, что Бог есть, наверное, это уже хорошо.
   – Бесы тоже знают, что Бог есть, и они дрожат от страха перед Его именем. Преступники хуже бесов, они даже не боятся Бога, совершая свои злодеяния.
   – Мне как-то приходилось слышать, что «лихие» люди, совершив греховные дела, идут в храм, ставят свечку и каются. Затем продолжают грешить дальше.
   – Покаяние, если это истинное покаяние, не позволяет человеку грешить дальше. Ведь главное в покаянии не внешние атрибуты: не свечка и не поклоны, главное в покаянии – это работа души. Если человек сегодня покаялся, а завтра снова совершает неблаговидные поступки, то это было не истинное покаяние, это был фарс.
   Наступила пауза. Однажды, после одной телепередачи в душе у Ольги Сергеевны возник вопрос, который не давал ей покоя. И вот теперь она решила задать его Юлиану Никифоровичу:
   - В одной телепередаче выступал известный писатель. Он рассказал, что, находясь в чужом городе, он оказался в затруднительном положении. Ему тогда помог местный "авторитет". Ведь они, подобные "авторитеты", имеют влияние на окружающих людей.
   Ответ прозвучал не сразу. Капитан провёл ладонями по волосам. Ольга Сергеевна успела заметить, что этот жест говорит о сосредоточенном размышлении своего собеседника. Пауза затянулась. Она пожалела, что так озадачила Юлиана Никифоровича. Наконец, он заговорил:
   - Воины Понтия Пилата, казнившие Иисуса Христа, тоже были авторитетными и влиятельными людьми. Более влиятельными и более авторитетными, чем они, были только сам Понтий Пилат и книжники-фарисеи, считавшие, что их устами говорит Сам Бог. Эти воины, наделённые огромной властью, мнили себя вершителями человеческих судеб. Воины Понтия Пилата, которые избивали Иисуса Христа, издевались над Ним, плевали на Него, наконец, распяли Его на кресте и теперь, бросая жребий, делят меж собой Его одежду - вот групповой портрет преступного мира.
   Ольгу Сергеевну ошеломило это сравнение. Какое-то время она молчала, затем негромко молвила:
   - Потрясающее сравнение. Ужасающий портрет.
   Ещё какое-то время она сидела, обдумывая услышанное, затем сказала:
   - Не подумайте, что я защищаю тех воинов, но ведь им было дано указание казнить Иисуса Христа. Они же выполняли приказ. Ведь был вынесен приговор. Кроме того, они не знали, что перед ними Сын Бога, они относились к Иисусу как к обычному человеку.
   - Да, им было указано казнить. Но избивали они Христа, издевались над Ним, плевали на Него по своей, так сказать, инициативе, если сказать точнее: по своей бесчеловечности. Измываться над человеком, попавшим в беду, оказавшимся в тяжёлом положении - это в психологии преступников, правда, не всех, но большинства из них. Как раз вот такой нравственный изъян характерен для преступного мира. Только людям с ущербной психикой может доставлять удовольствие унижать другого человека. Нормальные люди не будут издеваться над слабым, тем более попавшим в беду человеком. Собственно, преступники и живут-то по принципу "молодец среди овец, а на молодца - и сам овца". Ведь тот юнец, позарившийся на золотые серёжки, как раз рассчитывал, что старушка не сумеет дать ему отпор. Да и вообще, насколько человек является человеком или, наоборот, недочеловеком, можно судить по его отношению к слабым людям: старым и немощным, инвалидам, нищим и сиротам, к душевнобольным или же просто к неагрессивным людям, про которых сказано в Библии: "Кроткие будут наследовать этот мир".
   А насчёт того, что воины Понтия Пилата не знали, что перед ними Сын Божий, то есть такая притча, - после небольшой паузы продолжил капитан. - Один человек умер, и его душа предстала перед Богом. Бог сказал: "Ты грешен предо Мной. Вчера я просил у тебя подаяния, а ты не подал Мне". "Не видел я Тебя, Господь мой, не было такого", - ответил человек. Тогда Бог сказал: "А помнишь того хромого и немощного старика, который сидел на паперти? Он жаждал твоей помощи, а ты не подал ему, ты прошёл мимо. Не подав ему, тем самым ты не подал Мне".
   - Да, да, мне тоже приходилось слышать эту притчу.
   - Эта притча не только о подаянии. Эта притча охватывает все стороны жизни. Как мы строим наши взаимоотношения с окружающими нас людьми - это и есть наше отношение к Богу. Вздорный человек, нахамивший по несдержанности встречному незнакомцу, тем самым нахамил Богу. Продавщица, обвесившая и обсчитавшая покупателя, тем самым обвесила и обсчитала Всевышнего. Жулик, обманом завладевший чужой собственностью, тем  самым обворовал Самого Господа Бога. Так что к каждому человеку, встретившемуся на твоём пути, надо относиться так, как будто перед тобой Сам Бог. В случае с воинами Понтия Пилата это утверждение оказалось правильным в самом прямом, буквальном смысле.
   - Похоже, вы – верующий человек, и о том, что сейчас говорите, много думали прежде.
   – Да, конечно. У меня было много случаев, на которые нужно смотреть не только с позиций Уголовного кодекса, но и с точки зрения Библии. Тогда многое становится понятным.
   Юлиан Никифорович снова замолчал. Ольга Сергеевна понимала, что ей очень повезло – перед ней сидел не просто милиционер, а мудрый человек. Капитан, снова поправив причёску, продолжил:
   А вообще-то, преступный мир – это ещё и мир «артистов» и «клоунов». Однажды я был свидетелем подобного спектакля. К нам в город приехал известный лектор с интересной лекцией. Лектор говорил, что он обладает экстрасенсорными способностями, говорил о взаимоотношениях, о Боге, о мистической стороне жизни.
   Вдруг откуда-то из задних рядов появился мужчина, он шёл решительным шагом к сцене. Такой решительный шаг предполагает и решительность действий на сцене. Был он довольно крупного телосложения, и неизвестны были его планы. Когда незнакомец поднялся на сцену, лектор прекратил своё выступление и стал ждать, что же тот скажет. Мужчина подошёл к лектору и встал за его спиной. Лектор продолжал сидеть на своём стуле лицом к залу и какое-то время выжидал, что же станет делать этот человек. А тот просто продолжал стоять за спиной лектора.
   – А вы сидели в зале и ничего не предпринимали?
   – У меня не было оснований вмешиваться, ведь он не совершал никаких противоправных действий. Вместе с тем, я сидел в первом ряду и был готов в любой момент «спружинить». В два прыжка я бы оказался на сцене рядом с ними. Я был в штатской одежде, так что, мои действия застали бы этого негодяя врасплох. Но ничего ужасного на сцене не происходило. Через какое-то время лектор спокойно продолжил лекцию. Видимо, он действительно был экстрасенсом и понял, что этот человек – пустышка. Мужчина, постояв ещё немного, сошёл со сцены и направился на своё место. Вы бы видели, какой походкой он шёл обратно! Мне приходилось слышать выражение «как побитая собака». Вот тут я увидел реально, что означает это выражение. Стало очевидно, что этот «артист» хотел взять на испуг лектора*. Очень часто люди «клюют» на подобную «клоунаду». Да и вообще, преступный мир живуч во многом благодаря тому, что люди боятся угроз преступников, не понимая, что это такие же пустышки.
   Нам с вами нужно объяснять нашим мальчишкам, открывать глаза на всю эту низость преступного мира. К сожалению, очень часто в преступную деятельность втягивают подростков или, даже, детей, когда у них ещё не сформировалась личность. В таком случае «что такое хорошо и что такое плохо» им объясняют люди, отсидевшие на зоне. Мальчишки слушают их, глядя им в рот и думая: «Вот сильный человек, на которого нужно походить». И они вырастают и переходят во взрослый мир с исковерканными представлениями о нравственности, чести и достоинстве. Наша с вами задача, Ольга Сергеевна, уберечь наших мальчишек от этой беды.
   Кстати, о чести и достоинстве. Если офицер царской армии был уличён во лжи, считалось, что он утратил честь. Сослуживцы отказывались подать ему руку. Такому офицеру оставалось только пустить себе пулю в висок. И ещё, у Александра Куприна есть рассказ "Брегет". Один из героев этого рассказа в звании поручика застрелился из-за того, что не мог доказать, что часы, которые лежат в его кармане, он не украл. А часы к нему попали вполне законным, благородным способом, они достались поручику по наследству от деда. Но не осталось в живых уже никого, кто мог бы это подтвердить.
   Ольга Сергеевна знала этот рассказ. В своё время она была увлечена творчеством Куприна и прочла все его произведения. А этот короткий, но пронзительный рассказ она прочла несколько раз кряду. И при каждом очередном прочтении фигура, напряжённая поза и ужасное выражение лица поручика, над которым судьба сыграла злую шутку, рисовались в её воображении всё более чётко, всё более живо и явственно. Когда поручик, отвергнутый офицерами своего полка, пошатнувшись, с бледным лицом и неподвижным взглядом направляется к выходу, сослуживцы всего лишь сочувствуют ему. Однако проницательный читатель понимает, что поручик уже принял своё роковое решение.
   Ольга Сергеевна подумала, что непременно проведёт беседу со своим классом по этому рассказу Куприна, а классный час назовёт "Что такое честь, и как проявляется достоинство человека".
   - В преступном мире есть ещё одно отвратительное явление: оболгать и оклеветать неугодного или же просто непонравившегося человека у них не считается дурным поступком, - Юлиан Никифорович решил, что учительница, воспитывающая подростков, должна знать об этих "подводных камнях". - Причём, чем невероятнее ложь, тем охотнее люди в неё верят, и преступники пользуются этим. Так что, Ольга Сергеевна, я дам очевидный совет - судите о человеке по тому, какой он сам по себе человек, а не по тому, что говорят за его спиной. И ещё, если вам рассказывают о ком-то, осуждая его, помните, что есть одна тонкость: каждый судит о людях и событиях со своей "колокольни". Бывает так, что "колокольня" осуждающего ниже "подворотни" того, о ком он судит. И такое "соотношение высот" случается совсем даже нередко. Может, потому и написано в Библии: "Не судите".
   - В одной юридической передаче адвокат, который вёл передачу, сказал: "Разрешено всё, что не запрещено законом", - Ольга Сергеевна решила, пользуясь моментом, прояснить и разрешить все свои сомнения. - Мне это показалось тогда неправильным, ведь для каждого житейского случая закон не напишешь.
   - Да, вы правы. Тем принципом, про который сказал адвокат, пользуются при рассмотрении уголовных дел. И этот принцип - слишком упрощённый подход к событиям, к жизни. Кроме юридических законов есть ещё нравственные законы. А нравственные законы выше юридических. Не всё дозволено человекам из того, что не запрещено законом. По крайней мере, так должно быть, так и есть в высоконравственных сообществах. Именно законами нравственности и чести руководствовались те офицеры, про которых я говорил.
   Снова наступила пауза. Разговор вошёл в неспешное русло, да и серьёзность темы  не допускала "скороговорки".   
   - Есть в человеческой психологии ещё одно своеобразное явление, - продолжал между тем капитан, - врезаются в память те события, те периоды жизни, когда человек испытывал сильные чувства, независимо от того, были ли эти чувства положительными или отрицательными. Один психолог приводит очень интересный и поучительный пример на эту тему. Бывший узник фашистского концлагеря через много лет после войны приехал в качестве туриста в этот концлагерь. А концлагерь к тому времени был превращён в музей, чтобы люди не забывали о жестокости фашистов. Человек этот с восторгом рассказывал всем присутствующим, что вот его казарма, вот его нары, на которых он спал, вот его место. С не меньшим восторгом он рассказывал о крематории, в котором сжигали трупы людей. Психолог спросил этого человека: «А что было потом в вашей жизни, после войны?». Бывший узник долго думал, затем ответил: «А потом не было ничего». Обратите внимание, Ольга Сергеевна, самые, казалось бы, счастливые послевоенные годы, годы свободной жизни не оставили следа в памяти этого человека. А врезались в память годы унижений, оскорблений, голода и непосильного труда в концлагере. К чему я говорю об этом? Молодые люди, отслужившие в армии, когда «кучкуются» вместе, обязательно вспоминают о своей службе – именно тогда они испытывали сильные чувства тягот и лишений, была новизна чувств, утренняя зарядка в форме одежды «голый торс» при нулевой температуре, подъёмы по тревоге, марш-броски – всё это оставило неизгладимый след в их памяти. Точно также и люди, побывавшие в местах лишения свободы, вспоминают об этом. А наши мальчишки, слушая их, думают, что они вспоминают с восторгом. Пацаны, присутствующие при этих разговорах, думают: «Как это «круто» – сидеть в тюрьме, как это здорово». Они, эти пацаны, конечно же, ещё не доросли до понимания, что опыт, полученный «там» – это отрицательный опыт. Что это не только потерянное время, но очень часто – разрушенная судьба, поломанная жизнь.   
   – Юлиан Никифорович, вам нужно с лекциями ходить по школам, чтобы каждый ученик и каждый педагог слышал эти ваши слова.
   – Это нереально обойти все школы. Скорее, нужно собрать по несколько учителей из каждой школы и перед ними прочесть лекцию. А учителя уже доведут до учеников.
   Снова пауза в разговоре. Ольга Сергеевна хотела уже, поблагодарив и попрощавшись, уйти, но тут Юлиан Никифорович заговорил снова:         
   – Вот выражение «продать душу дьяволу» воспринимается людьми как что-то сказочное, мистическое, не из реалий жизни. А ведь каждый человек, решивший идти преступным путём, продаёт душу дьяволу. Вступив в преступное сообщество, ему придётся жить, нарушая общепринятые нормы человечности, поступать против Совести, принуждаемый к этому «братвой». А ведь Совесть – это та самая Искра Божья в душе человека, про которую пишут Священные Писания.
   Один батюшка как-то сказал мне, что на небесах идёт жесточайшая схватка между ангелом и дьяволом за каждую человеческую душу. Вы ведь знаете исправленную фразу Достоевского о том, что «ангел с дьяволом ведут нескончаемую битву, а поле битвы – сердца людей»?
   – Да, да, конечно, – кивнула головой Ольга Сергеевна.
   – Мы с вами тоже боремся за души людские. Думается, и я уверен в этом, что наша с вами работа и борьба ангела с дьяволом – это две стороны, две грани одной и той же схватки: они там, на небесах, а мы здесь, в земной юдоли. И в этом противостоянии я, вооружённый Уголовным кодексом и пистолетом Макарова, обладаю меньшими возможностями, нежели вы, Ольга Сергеевна. Вы владеете самым сильным оружием – словом. Конечно же, вам знакомы строки Вадима Шефнера:
     Словом можно убить, словом можно спасти,
     Словом можно полки за собой повести.
   Ольга Сергеевна снова утвердительно кивнула головой. Капитан же продолжал:
   – Да, преступный мир – это отвратительный мир. Но, вместе с тем, я расскажу вам одну реальную историю. Однажды доктор Гааз морозной зимней ночью шёл по вызову к тяжелобольному пациенту. В безлюдном переулке его остановили разбойники и потребовали снять шубу. Доктор сказал разбойникам, что он, конечно же, отдаст шубу, но не могли бы те повременить. Дело в том, что он врач и идёт к тяжелобольному человеку. «Без шубы я не сумею дойти, и больной может умереть, – сказал доктор, – позвольте мне дойти до дома больного, а потом я отдам вам шубу». И тут один из разбойников воскликнул: «Батюшки! Да вы же доктор Гааз, Фёдор Петрович! Да как это я сразу-то не признал вас?! Да кто же посмеет обидеть вас, батюшка вы наш?! Мы сами проводим вас, чтобы уберечь от всяческих лиходеев». Таким образом, в самом, что ни на есть, разбойничьем сердце живёт тяга к справедливости, сострадание, уважение к праведности достойного человека, преклонение перед праведностью и святостью. А доктор Гааз был действительно праведным и святым человеком.
   Наша с вами задача, Ольга Сергеевна, искать в наших юных «разбойниках», где, в каком уголке их сердец спрятался ангел, сжав за спиной свои белоснежные крылья, где он притаился, сокрытый бравадой, «крутостью», желанием показать себя этаким удалым и бесшабашным. Поднять этого ангела, придать ему уверенности и сделать так, чтобы он, ангел, расправил крылья и стал главным в судьбах этих парней.
   И ещё, меня прямо тянет сказать вам про одного удивительного поэта. В городе Сарапул живёт поэт и прозаик Леонид Субботин, человек с твёрдой гражданской позицией. В его поэме «Зыбь» есть такие строки:
          Лишь для добра в полях колосья зреют,
          Лишь добротою счастлив человек.
   И это действительно так: лишь делая добро, мы бываем истинно счастливыми. Каждый человек подспудно, интуитивно чувствует это, его тянет совершать добро. Вспомните того разбойника и доктора Гааза. Когда мы относимся к человеку со злобой и ненавистью – мы провоцируем в нём дьявола. Когда относимся с добром и любовью – ангел расправляет крылья в его душе!         
   Затем Юлиан Никифорович  сказал, подводя итог разговору:
   – Ольга Сергеевна, вы стоите на переднем крае борьбы за души наших ребят. Теперь вы знаете, о чём говорить с вашими учениками. Удачи вам в вашей трудной, ответственной и непростой работе.
   Ольга Сергеевна возвращалась домой озадаченная, удручённая. Всё, круг замкнулся. От родителей этого хулигана ждать помощи не приходится, «директриса» развела руками, продемонстрировав «отсутствие пистолета», физрук, самый сильный мужчина города, при встрече прячет глаза. Юлиан Никифорович, на которого она возлагала последние надежды, объявил, что вмешательство милиции и необоснованно, и нежелательно – проблему нужно решать педагогическими средствами. Получается, что этот хулиган и вся "четвёрка" – это «жизненный вещмешок» Ольги Сергеевны, который она должна нести сама.
   Правда, есть один положительный вывод: если в милиции служат такие офицеры как Юлиан Никифорович, значит, ей, милиции, – можно доверять.
       
   Сегодня «четвёрка» снова пришла в синяках. «Значит, на три-четыре дня обеспечена тишина в классе», – обрадовалась Ольга Сергеевна. «Нужно идти в атаку», – вспомнила она слова капитана. Завтра классный час. Она расскажет им о дуэли Лермонтова с Мартыновым. Там много необычного и непонятного, есть пища для пытливого ума.
   После уроков она отправилась в Ленинскую библиотеку, чтобы обновить в памяти события той трагической дуэли. Нашла нужные книги и расположилась в читальном зале.
   Так, так… Результаты осмотра тела поэта патологоанатомом. Здесь – свидетельские показания очевидцев. А вот результаты исследований современных криминалистов. Очень необычный вывод криминалистов. А вот здесь – про оружие, из которого стрелялись противники. «Было использовано нарезное оружие», – прочла она. Встал вопрос, а что такое «нарезное оружие» и что там «нарезают»? Готовясь к серьёзной дискуссии, нельзя оставлять «белых пятен». Мелькнула мысль: позвонить Юлиану Никифоровичу, уж он-то точно знает, что это такое. Судя по времени, он ещё на службе.
   Спросив разрешение у дежурной воспользоваться телефоном, она набрала служебный номер капитана. На том конце трубку взяла женщина. Ольга Сергеевна попросила капитана Николаева. «Вы отстали от жизни, он уже не капитан, а майор, – сказала женщина, – передаю трубку».
   Ольга Сергеевна, поздоровавшись, поздравила Юлиана Никифоровича с повышением в должности.
   – Ольга Сергеевна, спасибо за поздравление, но меня повысили не в должности, а в звании.
   «Опять неувязка. Мне, наверное, не суждено свободно ориентироваться в этом мире мужчин», – подумала она.
   Юлиан Никифорович дал исчерпывающий ответ, что такое нарезное оружие. Оказалось, что не так уж и сложно для понимания: делают винтовые линии внутри ствола, которые придают пуле вращательное движение. Пуля превращается в летящую «юлу» и уже не кувыркается в полёте, а летит строго остриём вперёд. При этом улучшается прицельность стрельбы.
   И вот настало время классного часа. Ольга Сергеевна объявила, что сейчас они будут говорить о дуэли Лермонтова с Мартыновым.
   – А дуэли были тогда запрещены. И Пушкин, и Лермонтов были нехорошими людьми, дуэлянтами, – тут же заявил Махалкин, но было видно, что он не имеет желания очернить поэтов, а хочет повздорить с учительницей.
   – Я бы назвала их не дуэлянтами, а секундантами чести, – Ольга Сергеевна была даже довольна этим выпадом своего хулигана. – Ведь секундант – это не тот, кто бросает шинель на снег и отмеряет шаги до барьера, а тот, кто разделяет с тобой твои представления о чести и достоинстве. Пушкин и Лермонтов, приняв смерть на дуэли, подняли на высочайший уровень такие понятия как честь и достоинство.
   Ольга Сергеевна говорила о том, что у Лермонтова был острый язык, и что одна из его шуток в адрес Мартынова стала причиной дуэли. Однако, современные криминалисты, изучив материалы относительно гибели поэта, пришли к выводу, что Лермонтов, скорее всего, погиб не на дуэли, а был просто убит. Пуля, оборвавшая жизнь поэта, прошла навылет по очень необычной траектории. Так пуля могла пройти в том случае, если бы Лермонтов сидел на коне, а стрелявший стоял на земле. Или же, если Лермонтов стоял на земле, то выстрел должен был быть произведён в упор. Условия дуэли не предполагают ни того, ни другого: противники должны находиться в равных условиях, а выстрел в упор противоречил понятиям чести.
   Далее, участники и свидетели той дуэли утверждали, что Лермонтов погиб сразу после выстрела, и что они, оставив мёртвое тело, поехали за врачом, который констатировал бы смерть. Однако по показаниям врача, площадка, на которой стрелялись противники, была обильно полита кровью. При мгновенной смерти такого не должно быть, из мёртвого тела не вытекает так много крови. Значит, раненого Лермонтова просто оставили умирать, не оказав помощи. Вместе с тем, участники дуэли были офицерами, постоянно участвовавшими в боевых действиях, видевшими повседневно смерть. Для них не отличить раненого от мёртвого было невероятно, невозможно.
   При этих словах Ольга Сергеевна заметила, как сверкнули глаза у Махалкина, в них мелькнула ярость, примерно такая же, как в глазах Черномора, когда тот атаковал её прыжком из-под кровати. Махалкин заёрзал на месте, шумно дыша, поменял позу, переложил учебник и тетрадь с края стола на середину, затем снова поменял позу, вновь вернул тетрадь и учебник на край стола. Никто, кроме Ольги Сергеевны, не заметил этих движений Махалкина, весь класс был возбуждён вопросами, которые обсуждались, стоял шум-гам.
   – За что могли убить Лермонтова, если это было убийство? Ответ на этот вопрос нужно искать в стихотворении «Смерть поэта». У автора этого стихотворения было много врагов из числа царедворцев, которых так безжалостно унизил острый на язык Лермонтов в этом своём бессмертном произведении, – Ольга Сергеевна предложила вспомнить это выдающееся стихотворение Михаила Юрьевича.
   Перекрикивая друг друга, стали декламировать строки известного всем стихотворения. Когда читавший забывал продолжение, кто-то тут же подхватывал и читал дальше. К радости учительницы общими усилиями текст был восстановлен и прочитан полностью. Класс нашёл и те слова в стихотворении, которые могли стать причиной убийства:
     Вы, жадною толпой стоящие у трона,
     Свободы, Гения и Славы палачи!
     Таитесь вы под сению закона,
     Пред вами суд и правда – всё молчи!..
   Тут же Виктор Снегирёв добавил: «Там есть ещё слова:
     А вы, надменные потомки
     Известной подлостью прославленных отцов,..
   – Тоже сказано «круто».
   Класс также понимал, что всё это стихотворение от начала до конца является обвинением тогдашним нравам, придворной знати, «свету», обвинением, выраженным в оскорбительной форме. Ольга Сергеевна осталась довольна проведённым классным часом.

   По мере того, как исчезали синяки под глазами хулиганов, так же исчезала и дисциплина в классе. Всё вернулось «на круги своя».
   Между тем наступила дождливая поздняя осень. Осенние сапоги Ольги Сергеевны требовали ремонта, они пропускали воду. На ремонт денег не было. Денег не хватало даже на еду, а старые запасы продуктов постепенно убывали. Стараясь беречь сапоги от сырости, обходила лужи стороной. Но улицы не освещались, и рано утром и по вечерам приходилось ходить осторожно. Каждый вечер домой приходила с сырыми носками. Носки сушила на батарее, а сапоги, насухо протерев, ставила на табуретку рядом с батареей.  Можно было, конечно, перейти на зимние сапоги, но те надо было беречь для зимы – зима-то предстоит долгая. Зарплата не была получена ещё за летние месяцы, и никто не знал, когда же будут деньги. Наконец, закончились и продукты.
   В тот день всё не заладилось с самого утра. Оказалось, что она забыла с вечера поставить сушить сапоги, и они были сырыми. После того, как позавтракала, осталось три кусочка хлеба и полпачки гороха – последние продукты. И денег осталось только на один раз пообедать в столовой. Когда стала обуваться, ноги не хотели залезать в сырые сапоги, словно имели свой разум. Усилием воли заставила себя обуться, одеться и отправилась на работу. Ногам было неуютно, отсыревшие сапоги сжимали их. Так она промучилась до вечера. Домой возвращалась уставшая. Проходя под Покляпой Берёзой, не заметила в темноте выступавший корень и, споткнувшись, упала. Беретка слетела с головы, и сумка выпала из рук, и сама растянулась беспомощно на тротуаре. Ученики, шедшие следом, захихикали, комментируя её падение. Она вскочила на ноги с яростным возгласом: «Да как вам не стыдно смеяться над чужой бедой!» Те мигом стихли, затем послышался приглушённый мальчишеский шёпот: «Это «ру-сичка-а».
   Придя домой, поняла, что сапоги снять будет непросто. Поставила табуретку в прихожей, села отдохнуть. С большим трудом стянула один сапог, затем другой. Продолжала сидеть, приходя в себя после трудного и неприятного дня. Кот крутился рядом, громко крича и требуя, чтоб его покормили. «Всё, так дальше жить нельзя, – решила она, – завтра подаю заявление на расчёт. Займу у кого-нибудь денег на билет и лечу в Турцию. Буду «челноком», буду торговать «шмотками» на базаре». Вспомнились слова Ирины Игнатьевны: «Вы же видите, что происходит в стране, вы же видите, что происходит в школе: нет ни дисциплины, ни уважения к учителю».
   Решила, что Черномора на время оставит кому-нибудь, в надёжные руки. Тут она догадалась, каким образом кот оказался на улице, – скорее всего, прежние хозяева, не сумев прокормить, отпустили его «на вольные хлеба».
   Зазвонил телефон. Была удивлена, что телефон ещё работает, она была уверена, что его уже отключили за неуплату. Звонила Зинаида Петровна. Сказала, что пришли деньги, и она может, наконец, расплатиться с ней за прочитанные лекции.
   – За какие лекции? – не сразу поняла Ольга Сергеевна.
   – Ну, за те, которые ты прочла ещё весной, в марте-месяце, – напомнила Зинаида Петровна, – мы ведь теперь при капитализме живём, и любая работа должна оплачиваться.
   Назвала сумму, сумма была хорошая. Это была приятная новость, но для радости в душе уже не было сил.
   – Зин, ты с работы звонишь? – Ольга Сергеевна сама почувствовала, что говорит усталым, без эмоций, голосом.
   – Да.
   – А ты можешь занести мне деньги, всё равно ведь через меня поедешь?
   – Да, конечно. Если ты не против, то и распишусь за тебя.
   – Нет, не против. И ещё… Зин, купи, пожалуйста, на эти деньги хлеба и молока. И песку немного, – чуть помедлив, добавила, – если тебе не трудно, то и пачку сливочного масла.
   – Хорошо, конечно куплю, – ответила подруга, подумав при этом, что Ольге, наверное, в последнее время некогда было ходить по магазинам.
   Ольга Сергеевна успела переодеться и вскипятить чай к приходу Зинаиды Петровны. Наконец, долгожданный звонок в дверь. Шумная и бойкая подруга своим появлением добавила энергии и настроения. Пока гостья раздевалась, хозяйка пригласила её на чашку чая, сама пошла на кухню, чтобы подогреть остывший чайник.
   Раздевшись, Зинаида сразу прошла на кухню. Тут же, отсчитав, вручила деньги. Хлеб и сахарный песок выложила на стол, а молоко и масло решила положить в холодильник. Открыв холодильник, замерла в недоумении. Ольга Сергеевна, перехватив её испытующий взгляд, поняла свою оплошность:
   – Да, холодильник давно нужно было отключить, только зря энергия расходуется.               
   За чаепитием Зинаида сообщила ещё одну радостную весть: в школах выдадут и зарплату, правда, только за один месяц, за июль. Жизнь возвращалась в приемлемое, почти нормальное русло.
   Большая часть полученной зарплаты ушла на оплату коммунальных услуг. Ольга Сергеевна решила, что деньги будет тратить только на самое необходимое: коту купила специальный корм, закупила крупы и подсолнечное масло. Деньги, полученные за лекции, оказались хорошим подспорьем.

   Ольга Сергеевна с головой ушла в работу. Классный час проводится один раз в неделю. На них обсуждались политические события, события культурной жизни. Решила один такой час посвятить теме «Поэт в России больше, чем поэт». Наметила план: в основном будет говорить про творчество Есенина и Некрасова.
   – А Есенин был пропойца и хулиган, – съязвил Махалкин сразу, как только она объявила тему классного часа.
   – Но мы чтим его не за эти плохие черты, а за то, что он был талантливым поэтом, – Ольга Сергеевна при этом подумала: «Хорошо, что он встаёт в конфронтацию, было бы хуже, если бы он был равнодушным».
   – А кто у нас в России поэт номер один? – вопрос, которым классная руководительница решила втянуть класс в дискуссию, чтобы её выступление не превратилось в нравоучительный монолог.
   – Пушкин! – дружно воскликнул класс.
   – А кто поэт номер два?
   – Лермонтов, – также уверенно прозвучал ответ.
   – Других поэтов мы не будем распределять по номерам. Пушкин и Лермонтов и силой таланта, и своими судьбами заслужили называться первыми поэтами России, – Ольга Сергеевна была довольна активностью класса. – А кому принадлежат слова: «Поэт в России больше, чем поэт?»
   Какое-то время класс молчал, затем раздался неуверенный голос: «Может, Некрасов?»
   – Нет, не Некрасов.
   – Ну, тогда Есенин, – прозвучал довольно решительный ответ.
   Судя по всему, ученик полагал, что слова эти должны принадлежать кому-то из тех поэтов, кому посвящён классный час.
   – Нет, и не Есенин.
   Руку подняла отличница Таня Пятёркина:
   – Я знаю. Это слова Евтушенко, но его нет в школьной программе.
   – Совершенно верно. Молодец, Таня! – Ольга Сергеевна, похвалив ученицу, продолжила, – Это слова Евтушенко из предисловия к поэме «Братская ГЭС». Кстати, сам поэт назвал это предисловие «Молитвой». Начинается эта «Молитва» такими словами:

     Поэт в России – больше, чем поэт.
     В ней суждено поэтами рождаться
     лишь тем, в ком бродит гордый дух гражданства,
     кому уюта нет, покоя нет.

   Далее Ольга Сергеевна говорила, что Евтушенко в этом предисловии обращается к великим русским поэтам, жившим до него, с просьбой и, как он сам говорит, с молитвой помочь ему написать эту поэму. Каждому поэту Евтушенко отводит одну строфу и выделяет самые главные качества этих поэтов. Обращаясь к Пушкину, он говорит:
       Дай, Пушкин, мне свою певучесть,
       свою раскованную речь,
       свою пленительную участь –
       как бы шаля, глаголом жечь.

   – Что вы скажете о последней строчке этого четверостишия, которую я сейчас прочла? – Ольга Сергеевна втягивает класс в обсуждение.
Класс сразу нашёл ответ: Евтушенко напоминает слова Пушкина «глаголом жечь сердца людей».
   – Совершенно верно. А дальше, очень любопытно, как характеризует Евтушенко Лермонтова и как к нему обращается – классная руководительница знает наизусть эту «Молитву» и дальше цитирует строфу, посвящённую Лермонтову:

          Дай, Лермонтов, свой желчный взгляд,
          своей презрительности яд
          и келью замкнутой души,
          где дышит, скрытая в тиши,
          недоброты твоей сестра –   
          лампада тайного добра.

   – Как видим, характер у Лермонтова был, как говорится, «не мёд». Вместе с тем, понимаем, что Евтушенко знает не только его творчество, но и черты характера. – Ольга Сергеевна стремится через художественные произведения, через характеры поэтов преподать ученикам «школу жизни», школу понимания людей, – У каждого поэта были свои недостатки. О недостатках Есенина нам уже поведал Сергей Махалкин.
При этих словах класс оживлённо зашумел.
   – Вместе с тем, вот что сказал Евтушенко о Есенине:    

               Есенин, дай на счастье нежность мне
               к березкам и лугам, к зверью и людям
               и ко всему другому на земле,
               что мы с тобой так беззащитно любим.

   – Нежность и беззащитная любовь Есенина к окружающей природе и к людям плохо согласуется с тем, что он был хулиганом и пропойцей. Думаю, что те качества, про которые пишет Евтушенко, были более яркими, главными чертами личности поэта.
   Дальше Ольга Сергеевна прочла стихотворение Есенина «Не жалею, не зову, не плачу», в котором кроме других тем воспевается и «страна берёзового ситца». Говорила о том, что за есенинскими берёзами нам видятся златоглавые православные храмы и слышится звон колоколов. Да и сам поэт, несмотря на то, что он пропойца и хулиган, видится нам как человек с широкой русской душой, готовый снять с себя и отдать нищему свою последнюю рубашку.
   Классная руководительница стала говорить о Некрасове. Прочла наизусть строфу Евтушенко из той же «Молитвы», посвящённую Некрасову:
          Дай, Некрасов, уняв мою резвость,
          боль иссеченной музы твоей –   
          у парадных подъездов и рельсов
          и в просторах лесов и полей.
          Дай твоей неизящности силу.
          Дай мне подвиг мучительный твой,
          чтоб идти, волоча всю Россию,
          как бурлаки идут бечевой.

   Задала вопрос, какие мысли возникают после этой строфы? Класс довольно дружно ответил, что в последней строчке приводятся слова Некрасова о бурлаках. Несколько учеников заметили, что упоминается и «парадный подъезд», сказали, что поэма «Размышления у парадного подъезда» является одним из значимых произведений поэта.
   – Кто помнит отрывок из поэмы, отрывок о бурлаках? Кто может прочесть? – Ольга Сергеевна с надеждой обводит взглядом класс.
Первые четыре строчки помнили многие:
          Выдь на Волгу: чей стон раздаётся
          Над великою русской рекой?
          Этот стон у нас песней зовётся —
          То бурлаки идут бечевой!..

   – Дальше там было про Волгу, – вспомнила Пятёркина – и о том, как стон раздаётся не только над Волгой, но и над всей Россией.
   Ольге Сергеевне пришлось прочесть самой продолжение этого отрывка:
          Волга! Волга!.. Весной многоводной
          Ты не так заливаешь поля,
          Как великою скорбью народной
          Переполнилась наша земля, —
          Где народ, там и стон... Эх, сердечный!
          Что же значит твой стон бесконечный?
          Ты проснёшься ль, исполненный сил,
          Иль, судеб повинуясь закону,
          Всё, что мог, ты уже совершил, —
          Создал песню, подобную стону,
          И духовно навеки почил?..

   – Этими словами заканчивается поэма. Вы обратили внимание, что она заканчивается вопросом? Вопросом, заданному народу, – Ольга Сергеевна повторила последние строки поэмы:
        Ты проснёшься ль, исполненный сил,
        Иль, судеб повинуясь закону,
        Всё, что мог, ты уже совершил, –
        Создал песню, подобную стону,
        И духовно навеки почил?..

   – Какой ответ дал народ? – Ольге Сергеевне было интересно узнать, что скажут ученики.   
   – Октябрьская революция была ответом народа, – сказал Махалкин, не вставая с места.
   – Правильно! Может, разовьёшь свою мысль дальше? – Ольга Сергеевна по принципу «куй железо, пока горячо» решила разговорить своего отстающего ученика. Но тот молчал.
   – Как видим из поэмы, на всей Руси народ стонет. Стонет от непосильного труда, от безысходности. – Она решила сама ответить на свой вопрос, поскольку классный час подходил к концу, – Таким образом, революция в России была необходима и неизбежна. Это сейчас задним числом разные политики ругают и Ленина, и большевиков, и коммунистов. Другой вопрос, была ли иная возможность установить социальную справедливость в стране? Народ выбрал вооружённую революцию, такова наша история. Кто-то пытается сейчас пересмотреть оценку исторических событий тех лет. Однако художественные произведения писателей и поэтов той эпохи не позволяют это сделать – в них отражена правда той жизни. Поэт Некрасов говорит о социальной несправедливости в стране, именно этим он больше, чем просто поэт.   
   Завершить классный час Ольга Сергеевна решила словами Евтушенко о Маяковском из той же «Молитвы»:
          Дай, Маяковский, мне
          глыбастость,
          буйство,
          бас,
          непримиримость грозную к подонкам,
          чтоб смог и я,
          сквозь время прорубясь,
          сказать о нём
          товарищам-потомкам...
   Учительница осталась довольна и этим классным часом.

         
   Ольга Сергеевна ведёт урок в своём 9«Б». Стоит шум. Унизительно что-то говорить, когда тебя не слушают. После нескольких замечаний Ольга Сергеевна подошла к Махалкину и заявила твёрдым голосом:
   – Ещё одно замечание, и я выгоню тебя из класса.
   – Я же ни чё не делаю.
  Учительница, молча, повернулась и направилась к своему столу. Сзади раздался довольно отчётливый голос:
   – Старая дева.
   Первая мысль была: «Это меня не касается, сделать вид, что не расслышала». Но тотчас решила: «Нет, такое прощать нельзя». Резко повернулась и подошла вплотную к хаму:
   – Встать!
Тот сидит, нагло глядя в глаза.
   – Встать! – громкая команда, от которой, наверно, у кого-то в классе зазвенело в ушах.
   Махалкин, нехотя, раскачиваясь из стороны в сторону, встал. Пощёчина прозвучала не так звонко и не так эффектно, как хотелось. Просто Ольга Сергеевна никогда до этого не пользовалась этим, чисто женским «инструментом». Парень рванулся в её сторону. Она инстинктивно сделала шаг назад, но потом усилием воли заставила себя остановиться. Махалкин пришёл в ярость и стоял, шумно дыша, но не решился на какие-либо действия. Ольга Сергеевна не в меньшей ярости стала выкрикивать обвинения. Она говорила о Совести и бессовестности. Говорила о его ровесниках военных лет, которые, прибавив себе и год, и два, уходили на фронт защищать Родину. Говорила о мальчишках-партизанах и о подростках, которые встали к станкам здесь, в тылу, вместо отцов, ушедших на фронт.
   Потом, вспоминая, как отшатнулась голова Махалкина, она подумала, что это была, наверное, даже не пощёчина, а удар пятернёй. А когда она выговаривала этому хулигану, тот стоял, время от времени вытирая лицо рукавом – судя по всему, Ольга Сергеевна кричала на него, брызжа слюной. «Так тебе и надо», – думала учительница, вспоминая тот разговор.
   Домой пришла уставшая. «Как выжатый лимон», – подумала она о себе. Села на табуретку, которая теперь уже постоянно стоит в прихожей. Обычно она отдыхает, набираясь сил, прежде чем снять сапоги. Стянула один сапог. Безысходность в душе. Снова кот, которого нечем кормить, крутится у ног с громким криком. Снова кончились деньги и продукты. Снова пришла мысль, что так жить нельзя. «Всё, с меня хватит, – решила она, – и всё-таки Турция, и всё-таки «шмотки», и всё-таки рынок. Там, по крайней мере, не будет унижений перед всевозможными «нахалкиными-махалкиными». Всё, решение принято. Окончательно и бесповоротно.
   В дверь позвонили. Она открыла, стоя в одном сапоге. За порогом молодой парень в костюме, в белой рубашке и при галстуке. В руках у него два огромных пакета:
   – Здравствуйте.
   – Здравствуйте.
   – Мне нужна Ольга Сергеевна Кряжева.
   – Да, это я.
   – Меня попросили передать вам эти пакеты.
   – Что там, кто передал?
   – Я не знаю, я просто курьер.
   Вручив пакеты, парень закрыл дверь. Какое-то время она стояла, с тяжёлыми пакетами в руках, чуть растерявшись. Было видно, что пакеты доверху заполнены продуктами. Поставила пакеты на пол, прислонив к стене, выглянула в коридор. За дверью уже никого не было. Закрыла дверь, снова села на табурет, подумав: «Лукавит парень, говоря, что не знает». Заглянула в пакеты, достав то, что лежит сверху. Здесь было всё, что купила бы каждая хозяйка для кухни: крупы, сахар, подсолнечное масло, хлеб, сливочное масло… Кто же этот благодетель?
   «Дмитрий!» – вдруг её сердце забилось учащённо сильными гулкими ударами. До этого она не замечала у себя подобных физиологических патологий. Но почему он не пришёл сам? И почему решил скрыть, что пакеты от него? «Нет, не Дмитрий. Он пришёл бы не только с  продуктами, но и с цветами, и с шампанским. К тому же, одноклассницы в Зайцево сказали, что Дмитрий женился и живёт в другом городе», – отрезвляющая мысль вернула работу сердца к нормальному ритму. Если не Дмитрий, то кто?
   «А… Виктор Хорошунов. Да, да, это Виктор», – решила она. Этот её бывший ученик, «твёрдый троечник», после девятого класса стал работать автослесарем. Преуспел в этом, затем открыл своё дело. Теперь у него крупная автомастерская и целая бригада специалистов. Несколько дней назад она встретила Виктора на улице. Тот поведал, что учится заочно в техникуме. «Чтобы правильно организовать работу, нужны системные знания», – сказал парень, который в школе совершенно не был расположен к учёбе. Так и сказал, «системные знания». По разговору и по тому, как держал себя Виктор, было видно, что он нашёл себя в жизни. Ольга Сергеевна посетовала тогда, что вот подолгу задерживают зарплату. Стало быть, Виктор решил помочь. ««Уроки французского»** с переменой ролей», – подумала Ольга Сергеевна. Ей была симпатична героиня этого рассказа Валентина Распутина, учительница, которая старалась незаметно помочь и деньгами, и продуктами своему одарённому, но бедствующему ученику. Благородные поступки той учительницы из рассказа часто были непрозорливы и бесхитростны – ученик, деревенский паренёк, сразу «раскусывал» их.
   Но зачем Виктору надо было скрывать свою помощь? Виктор – парень прямолинейный, даже чересчур прямолинейный. Он бы не стал скрывать. Нет, это не Виктор. Кто же тогда?
   «Зинаида Петровна», – она вспомнила долгий испытующий взгляд подруги, когда та увидела совершенно пустой холодильник. Тут же позвонила: «Здравствуй, Зин. Признайся, это твои пакеты с продуктами принесли мне?» Нет, Зинаида Петровна ничего не знает о пакетах. «Скорее всего, это мужчина, – предположила подруга, – через день-два он себя проявит».
   Прошёл день, прошло два дня, прошла неделя – никто не «проявился». Так и осталось загадкой, кто же прислал пакеты с продуктами.
           ........................................................

   Как-то Ольга Сергеевна решила, что непременно будет говорить со своими учениками о Великой Отечественной войне. Произошло это нынче 9 Мая. После демонстрации, посвящённой Празднику Победы, она решила прогуляться по Берёзовому парку. По залитой солнцем аллее навстречу ей шёл ветеран войны. Шёл неспешно, опираясь на палку. Лицо пожилого человека было одухотворённым. Солнце сияло бликами на его многочисленных наградах, украшавших грудь. Ольгу Сергеевну обогнала группа парней. Один из них показал пальцем на ветерана с возгласом:
   – Вот он, виновник всех наших бед!
   Дед, привыкший к тому, что все его сегодня поздравляют и чествуют, ответил дружеской улыбкой. Но дальше произошло самое невообразимое. Слова парня, последовавшие дальше, шокировали учительницу:
   – В немецких магазинах колбасы более сотни наименований. Если бы ты, дед, не воевал с немцами, и у нас тоже было бы много колбасы.
   Гримаса боли исказила лицо ветерана, он выронил палку и схватился за сердце. Ордена и медали, звонко ответившие первоначально на прикосновение пальцев, прижатые ладонью, издали глухой звук. Буря взметнулась в душе Ольги Сергеевны.
   – Ничтожество! – выкрикнула она вслед парню с негодованием. Тот оглянулся и, быстро отвернувшись, зашагал прочь.
   – Дедушка, вам плохо? Пойдёмте, сядем на скамейку, – она обняла одной рукой деда за талию, другой взяла за локоть. Усадив пожилого человека на скамейку, спросила, есть ли у него валидол? Ветеран дрожащей рукой достал баночку с лекарством. Ольга Сергеевна подала ему одну таблетку. Прохожий мужчина принёс посох, который так и остался было лежать на дорожке. Прислонив посох к скамейке, он спросил:
   – Это ваш дедушка?
   Ольга Сергеевна кивнула головой. Она не сумела сказать «нет», чувствуя, что это было бы сродни предательству по отношению к этому пожилому ветерану.
   – Помощь нужна? Может, вызвать «скорую»? – мужчина продолжал стоять, не уходя, готовый принять участие.
   – Мне уже лучше, – ответил дед.
   Позже, вспоминая про этот случай в парке, она подумала, что нужно было найти более сильные, более резкие слова в адрес того парня, оскорбившего ветерана.
   Готовясь к очередному классному часу, Ольга Сергеевна весь вечер провела в библиотеке имени Ленина. Изучая материалы Великой Отечественной войны, подумала, что сначала проведёт общую, обзорную лекцию о войне, а затем каждому великому сражению посвятит отдельный классный час.
   Ученики встретили разговор о войне с интересом. После вступительных слов классная руководительница предложила классу рассказать о военных событиях, кто, что знает из книг и кинофильмов.
   – Кто первым встретил удар фашистов? – Ольга Сергеевна решила упорядочить хронологически разговор о войне. Сразу несколько голосов назвали Брестскую крепость. Перебивая друг друга, рассказали о стойкости защитников крепости. Затем учительница сама поведала, как наши солдаты попадали в окружение и с тяжёлыми боями пробивались к своим. Рассказала о битве под Москвой. Именно здесь был развеян миф о непобедимости немецкой армии. На защиту Москвы встал весь народ: ополченцы рыли окопы. Небольшие отряды, состоявшие из женщин и подростков, сменяя друг друга, дежурили на крышах, чтобы тушить зажигательные бомбы, которые немцы сбрасывали на город. Рассказала о подвиге 28 панфиловцев, остановивших продвижение немецких танков. Слова политрука Клочкова, участвовавшего в этом сражении, «Велика Россия, а отступать некуда – позади Москва!» ставшие крылатыми, Ольга Сергеевна написала на доске.
   Вчера Ольга Сергеевна много прочла о битве под Сталинградом.
   – Переломным моментом в Великой Отечественной войне стал разгром немцев под Сталинградом, – начала она говорить об этом сражении.
   – А Сталин был плохим человеком. Был культ личности Сталина, – тут же вставил Махалкин, – он при жизни назвал город своим именем.
   – Культ личности Сталина вот здесь-то как раз сыграл положительную роль, – парировала Ольга Сергеевна, – советские солдаты дрались за каждый дом, за каждый этаж здания. Их вера в Сталина, уважение к имени и к личности вождя не позволяли даже думать о сдаче города немцам. Обратите внимание: ни Ленинград, ни Сталинград немцам не удалось захватить. Думаю, что решающую роль в этом сыграло то, что города эти носили имена наших вождей.
   Под Сталинградом была окружена и уничтожена огромная группировка войск противника, – продолжила учительница и, раскрыв свои записи, сделанные вчера в библиотеке, назвала цифры, – в этом сражении немцы и их союзники потеряли 1,5 миллиона человек (немцев – 900 тысяч и 600 тысяч итальянцев, румынов, венгров, хорватов). Как видим, против СССР воевали многие европейские страны, и их промышленность поставляла немцам оружие и боеприпасы. Потери наших войск под Сталинградом составили более одного миллиона ста двадцати тысяч человек.
   Ольга Сергеевна привела ещё одну страшную цифру: 23 августа 1942 года немецкие самолёты произвели массированную бомбардировку Сталинграда, в котором к тому времени ещё не было наших войск. В тот день погибло от 40 тысяч до 70 тысяч мирных жителей.
   – В Сталинградской битве решалась судьба не только нашей страны, но и всей цивилизации, – продолжила классная руководительница, – при этом наши солдаты проявляли массовый героизм. Например, Михаил Паникаха, объятый пламенем, не стал срывать с себя горящую одежду, а как живой коктейль Молотова бросился на фашистский танк. И остановил его!
   Наши быстро приспособились к уличным боям, выработав новую тактику боя. Советские солдаты специально сближались с немцами на расстояние 30 – 50 метров. С одной стороны это позволяло использовать пистолеты, а с другой стороны не позволяло немцам использовать авиацию и артиллерию по нашим позициям. Но такая тактика требовала большого мужества.
   Ольга Сергеевна рассказала про Дом Павлова. О том, как группа советских бойцов под командованием сержанта Павлова захватила в Сталинграде четырёхэтажный жилой дом, который затем обороняла 58 суток. И не сдала.
   – Немцы боялись воевать ночью, – продолжила учительница, – а наши солдаты – нет.
   Большой урон немцам наносили наши снайперы. Они использовали новую тактику: снайперские пары и снайперские тройки. Нашему легендарному снайперу Василию Зайцеву, уничтожившему в Сталинграде 225 врагов, включая 11 снайперов противника, приходилось даже прятаться под трупом, чтобы не выдать себя в дуэли со снайперами врага. Именно Зайцеву принадлежит фраза «Отступать некуда, за Волгой для нас земли нет». Эти слова легендарный снайпер произнёс, когда ему вручали его первую боевую награду – медаль «За отвагу».
Ольга Сергеевна и эту фразу легендарного снайпера записала на доске.
   – Зайцев – самый известный из снайперов Сталинграда, но не самый результативный, – продолжила учительница, – нанайский охотник Максим Пассар уничтожил 272 фашиста, а снайпер Пётр Гончаров – 400.
   Вот такие цифры и вот такая жесточайшая борьба, – подытожила Ольга Сергеевна. Притихший класс слушал, внимая каждому её слову.
   – Западные историки пытаются умалить роль Советского Союза в войне против фашистской Германии, – Ольга Сергеевна начала новую тему в сегодняшней беседе, – они позволяют себе сравнивать и ставить в один ряд со Сталинградским сражением малозначимое сражение в Африке между англичанами и немецко-итальянскими войсками и сражение в Тихом океане между американцами и японцами. Ни по военному значению, ни по масштабности боевых действий ни одно из этих сражений не идёт ни в какое сравнение со Сталинградом.               
   К сожалению, у нас встречаются молодые люди, которые имеют неправильные представления о той войне, в том числе и подвергаясь вот такой вот западной агитации.
   Ольга Сергеевна рассказала про случай, произошедший в парке в День Победы. Про парня, который обвинил уважаемого ветерана в отсутствии колбасы.
   – Я надеюсь, что в нашем классе нет ни одного, кто променял бы Родину на колбасу, – при этих словах учительницы класс загудел, словно потревоженный улей. Сквозь шум Ольга Сергеевна ясно услышала слова Махалкина: 
   – Меня там не было, показал бы я ему «колбасу».
   – Если бы немцам удалось осуществить свои планы, то нас, скорее всего, не было бы вовсе, – продолжила учительница, – немцы планировали основную массу советских людей уничтожить, оставить ровно столько, сколько необходимо, чтобы «обслуживать» их, «арийцев».
   А теперь я хочу прочесть одно стихотворение Юлии Друниной. В возрасте шестнадцати лет эта поэтесса ушла добровольцем на фронт, была санитаркой. Ей тогда было столько же, сколько вам сейчас. Стихотворение коротенькое, но в нём много глубины:
          Я столько раз видала рукопашный,
          Раз наяву. И тысячу – во сне.
          Кто говорит, что на войне не страшно,
          Тот ничего не знает о войне.

   Класс притих. Учеников "зацепило" то, что их ровесники военных лет воевали. Возможно, кто-то из ребят "примирял на себя" роль солдата. Ольга Сергеевна подумала, что вот сейчас очень к месту будет прочесть стихотворение "Слова", в котором как раз есть и патриотизм, и затронута военная тема. Она объявила, что прочтёт стихотворение Вадима Шефнера "Слова".
   Начала читать обыденной интонацией:
          Много слов на земле. Есть дневные слова -
          В них весеннего неба сквозит синева.

          Есть ночные слова, о которых мы днём
          Вспоминаем с улыбкой и сладким стыдом.
   Следующие строки стала читать , придав голосу строгости:
          Есть слова - словно раны, слова - словно суд -
          С ними в плен не сдаются и в плен не берут.
   Далее следуют слова, ставшие крылатыми, которые знают, пожалуй, все. Ольга Сергеевна читает их, придавая вес каждому слову:
          Словом можно убить, словом можно спасти,
          Словом можно полки за собой повести!
   Поэт построил стихотворение так, что за следующей строкой, имеющей негативный смысл, следует строка, говорящая о неимоверной силе слова. Учительница выразительностью чтения и силой голоса передаёт эту нарастающую мощь:
          Словом можно продать, и предать, и купить,
          Слово можно в разящий свинец перелить.
   Следующую строфу Ольга Сергеевна читает громким и торжественным голосом, выделяя каждое слово:
          Но слова всем словам в языке у нас есть:
          Слава, Родина, Верность, Свобода и Честь.
   Сделав паузу, продолжила, чуть понизив голос:
          Повторять их не смею на каждом шагу,-
          Как знамёна в чехле, их в душе берегу.

          Кто их часто твердит - я не верю тому,
          Позабудет о них он в огне и дыму.

          Он не вспомнит о них на горящем мосту,
          Их забудет иной на высоком посту.

          Тот, кто хочет нажиться на гордых словах,
          Оскорбляет героев бесчисленных прах,

          Тех, что в тёмных лесах и в траншеях сырых,
          Не твердя этих слов, умирали за них.

          Пусть разменной монетой не служат они,-
          Золотым эталоном их в сердце храни!

          И не делай их слугами в мелком быту-
          Береги изначальную их чистоту.
   
   Ольга Сергеевна сделала небольшую паузу, и, выделяя голосом, придавая особую значимость, прочла завершающую строфу:
          Когда радость - как буря, иль горе - как ночь,
          Только эти слова тебе могут помочь!

   Тишина в классе. Все понимают, что стихотворение закончилось, но никто не смеет нарушить эту тишину. Завораживающее, торжественное безмолвие объяло пространство класса. Наконец, учительница произнесла:
   - Наш классный час завершён.         

   
   
   Вышел из печати новый альманах литературного объединения «Слово». На шесть часов вечера в библиотеке имени Некрасова назначена презентация. Ольга Сергеевна ещё не видела сборника, свой авторский экземпляр она получит сегодня. Другие авторы уже получили и прочли альманах. То одна, то другая поэтессы звонят ей и поздравляют с необычной находкой – своеобразным, шуточным стихотворением «Про кота Черномора». Ольга Сергеевна благодарит за добрые отзывы, отвечает, что ещё не получила альманах.
   И вот презентация книги. Все встречают её с улыбкой, поздравляют с оригинальным стихотворением. Сама же Ольга Сергеевна не понимает, чему тут радоваться: стихи, как стихи.
   Придя домой, она ещё раз прочла свои стихи, напечатанные в альманахе. Какая глупость: «С ложки я его кормлю, для него мышей ловлю». Разве кормят кота с ложки, ведь он – не ребёнок. А мышей кот должен ловить сам. К тому же, откуда в городской квартире мыши? Чушь несусветная. А дальше: «И при том когтями тычет мне в плечо или под зад». Что за вульгарность: «под зад». Разве можно сочинять такие стихи? Разве можно такие стихи печатать в серьёзном альманахе? Ольга Сергеевна сидит, задумавшись. Вспоминает, с каким весёлым задором сочиняла и записывала стихотворение. Вдруг пришло понимание: она сильно изменилась за последние несколько месяцев. Она перестала понимать юмор. Даже забыла, когда в последний раз весело смеялась. И мышцы лица, наверное, забыли, как нужно сократиться, чтобы появилась улыбка.
   «Так нельзя, – решила она, – так дальше жить нельзя. Что-то надо предпринимать». Подумав ещё какое-то время, решила, что надо срочно посмотреть по телевизору какую-нибудь весёлую передачу или фильм, лучше всего – комедию.
   Включила телевизор, нашла газету с программами передач. Комедий не намечалось. Стала перебирать каналы. По одному каналу – новости, по другому – ничего интересного. Ещё раз просмотрела программу передач. Вот по одному каналу через несколько минут начнётся боксёрский поединок среди боксёров-профессионалов.
   Решила смотреть бой. «По крайней мере, приобщусь к миру мужчин, настоящих мужчин», – решила Ольга Сергеевна. Нашла нужный канал. Оказалось, что каждую неделю в это самое время здесь показывают боксёрские бои среди профессионалов на звание чемпиона мира. Сегодня же предстоял бой в тяжёлой весовой категории.
   Необычности начались с самого начала: оказалось, что чемпиона тренирует его мама! И она же является его секундантом в этом бою. «Возраст чемпиона – около сорока лет. Значит, матери около шестидесяти», – размышляла Ольга Сергеевна. «Удивительно, ведь кроме всего прочего, чтобы тренировать чемпиона мира по боксу, надо самой быть на уровне этого чемпионства», – рассуждала она далее. Между тем, бой длился уже несколько раундов. И вот в одном из раундов претендент начал безответно наносить удары. Чемпион только защищался и, похоже, его силы были на исходе. Рефери остановил встречу, якобы, спасая чемпиона от избиения. Чемпион возмутился, он считал, что способен вести бой, и что рефери допустил ошибку, остановив встречу. Ведь это означает, что претенденту будет присуждена победа, а ему – поражение. Но рефери был непреклонен. Тогда произошло самое невероятное – чемпион, точнее, уже не чемпион, расплакался на плече своей матери. Он плакал от обиды, что с ним поступили несправедливо. Ольга Сергеевна была поражена и ошеломлена происходящим.
   Бой завершился. Ольга Сергеевна, выключив телевизор, легла спать. Но картины произошедшего стояли перед глазами. Значит, мужчины, всё-таки, тоже плачут. Причём, не абы, да кабы какие, а самые сильные, самые мужественные, «самые-самые». Вдруг она отметила про себя, что не перестала уважать этого боксёра, расплакавшегося на плече своей матери, более того, она не стала уважать его меньше. Вдруг пришло понимание, что вот имя боксёра, победившего в этом бою, она не помнит. А имя проигравшего запомнит, наверное, навсегда: Крис Бёрд. Что-то невероятное произошло сегодня в мире прямо на глазах у Ольги Сергеевны. Что-то необычное… Просто… Просто, жизнь, блеснув бриллиантами, приоткрыла ей, Ольге Сергеевне, свои самые сокровенные грани…
   «А ведь этот мерзавец Махалкин тоже когда-то плачет», – думала она, засыпая.

   На следующий день было воскресенье. По телевизору показали комедийный фильм. Ольга Сергеевна смотрела с удовольствием и весело смеялась в комических ситуациях. Черномор при этом запрыгнул к ней на колени и стал, прижимаясь, мурлыкать свою «песню». Она сама заметила, как расслабляется и «оттаивает» душа. Решила, что будет следить за программой передач, чтобы не пропускать весёлые и интересные фильмы.

   Через неделю Ольга Сергеевна снова включила тот канал, по которому показывали бокс. Оказалось, что сегодня покажут бой не в тяжёлом весе, а в более лёгкой категории.
   Вот на ринг вышел боксёр со смуглым лицом из какой-то латиноамериканской страны. Комментатор, говоривший по-русски, представил его: Оскар Де Ла Хойя по кличке «Золотой мальчик». Появился его противник, боксёр с европейской внешностью. Было слышно, что он что-то говорит «Золотому мальчику». Комментатор разъяснил, что он «поливает грязью» своего соперника. Что так «заведено» в мире профессионального бокса – обменяться оскорблениями и угрозами в адрес друг друга. Но Оскар Де Ла Хойя молчал, словно и не слышал оскорбительных слов противника. Он с невозмутимым лицом слегка пританцовывал в своём углу. Комментатор сказал, что «Золотой мальчик» не реагирует на оскорбления потому, что он выше подобных склок.
   Ольге Сергеевне сразу же стал симпатичен этот скромный парень с невозмутимым лицом. Ей захотелось, чтобы именно он одержал победу.
   Раунд за раундом бой протекал примерно на равных. Когда «нехороший» боксёр атаковал, у Ольги Сергеевны всё сжималось внутри. Но интуиция говорила, что всё будет нормально: ведь не должно быть так, чтобы зло победило. Не должно быть так, чтобы вот этот вот весь положительный и симпатичный парень проиграл бой – это было бы несправедливо!
   Её «любимец» действительно выиграл – в одном из раундов он обрушил на противника шквал ударов, и рефери остановил бой ввиду явного преимущества «Золотого мальчика».
   «Вот ведь какие нравы в западном спорте», – размышляла Ольга Сергеевна, лёжа в постели. В её сознании не укладывалось, чтобы сильный мужчина, спортсмен мог выкрикивать оскорбительные и грязные слова в адрес соперника. До сегодняшнего дня она была уверена, что мужественные виды спорта предполагают и благородство. «Зачем они этим занимаются, – сокрушалась она, вспоминая о грязных словах на ринге, – мне, наверное, никогда не понять этот мир мужчин». Она живо представила, что если бы этот бой комментировал Николай Озеров, то он непременно воскликнул бы: «Не-е-т, ре-бя-та, такой бокс нам не ну-у-жен»! Ей было приятно, что победил именно благородный боксёр.
   Тут к ней на кровать запрыгнул Черномор. Он устроился у её ног, и по звукам было понятно, что кот умывается перед сном.
   «Очевидно, свою кличку боксёр получил, будучи ребёнком, – размышляла она, находясь под впечатлением боя, – тренер, заметив талант в мальчишке, назвал его «Золотым мальчиком». Теперь он уже мужчина в зрелом возрасте, а кличка прикипела к нему, похоже, навсегда».
   Сон не шёл. Её мысли крутились вокруг того, что она увидела по телевизору.
«Да, в юности все мы золотые, – рассуждала она, – и мальчики, и девочки. Золотые, потому что ещё не упущен шанс найти свою стезю-судьбу. Редко кому удаётся правильно найти тот дар, который дан природой, и развить его. «Золотому мальчику» повезло – ему встретился хороший тренер».
   Черномор «завершил процедуру», подошёл ближе и, прижавшись через одеяло к её груди, замурлыкал «колыбельную».
   «Надо обладать выдержкой и невозмутимостью «Золотого мальчика», чтобы безболезненно воспринимать выходки этого наглеца Махалкина», – думала она, засыпая.
             .....................................................

   Вот, наконец, подошёл и Новый год! Новый, 1999-й, последний год тысячелетия. Все говорят про надвигающийся Конец света. То там, то здесь и мужчины, и женщины судачат об этом. Ищут и находят признаки Апокалипсиса. А для Ольги Сергеевны «конец света» уже наступил. Её «персональный апокалипсис» длится с первого сентября и имеет имя собственное – Сергей Махалкин по кличке «Серый».
   К празднику выдали зарплату сразу за два месяца. Ольга Сергеевна купила себе обновки: белые туфли и светлое платье. Для новогоднего бала пришила к платью короткими незаметными стёжками разноцветные блёстки. Получилось нарядно и даже чуть сказочно.
   Новогоднюю ёлку установили, как всегда, в спортзале. Учитель физики организовал магнитофон, усилитель с микрофоном и с динамиками. Дедом Морозом назначили физрука Захара Кузьмича. Стройную «англичанку» Татьяну Александровну одели Снегурочкой.
   И вот грянул бал! Многие школьники были одеты в костюмы различных персонажей: несколько рыцарей в «латах» и в шлемах из папье-маше, с деревянными мечами; два клоуна веселили окружающих своими проделками; был Звездочёт, который объявлял, что расположение звёзд предрекает кому-то двойку за четверть по математике, а кому-то, наоборот, пятёрки по всем предметам. Несколько девчат были одеты снежинками. Лица многих, кто был в обычной школьной форме, были закрыты большими бумажными очками. Было довольно оживлённо и весело.
   Эльвира Васильевна каким-то по-детски озорным и, даже, чуть наивным голосом воскликнула: «А почему нет Деда Мороза?! Давайте, позовём сюда Дедушку Мороза!» И стала громко звать: «Дедушка Мороз!» Учительский коллектив подхватил призыв: «Дедушка Мороз!» Увлечённые непосредственностью преподавателей, ученики тоже дружно стали звать: «Дедушка Мороз!»
    – Слышу, слышу! – в дверях появились Дед Мороз и Снегурочка. Когда они подошли к центру зала, к ёлке, учитель физики протянул «Дедушке» микрофон.
   – Здравствуйте, люди добрые! – Дед Мороз довольно артистично разыгрывал свою роль.
   – Здравствуйте, – вразнобой ответил зал.
   – Внученька, а куда это мы попали? – вопрос, повернувшись к Снегурочке, – Кажется, это средневековый город, есть рыцари и клоуны, и даже звездочёт. А снежинки-то, снежинки! Как хорошо кружатся снежинки! – Хотя снежинки и не думали кружиться, а стояли, с любопытством разглядывая «Дедушку» и его «внучку».
   – А я догадываюсь, куда мы попали. Это школьный бал-маскарад, – Снегурочка удачно подыгрывала Деду Морозу, – а знаешь, Дедушка, мне кажется, что звездочёт здесь настоящий. Только у настоящего звездочёта может быть такое мудрое лицо! А рыцари, Дедушка, тоже настоящие! Погляди, погляди, какие грозные мечи у них в руках. А клоуны-то, клоуны какие потешные! Они-то уж точно самые настоящие!
   Микрофон был один, и Дед Мороз со Снегурочкой передавали его друг другу. Тут Дед Мороз обратил внимание, что ёлка-то не горит и что это непорядок. Как водится, три раза все дружно просили ёлочку: «Ёлочка, зажгись!» Ёлка «почему-то» не зажигалась. После третьего раза Дед Мороз ударил посохом об пол, и ёлка, наконец-то, к всеобщей радости, зажглась!
   – Я предлагаю провести конкурс на лучший костюм, – Дед Мороз взял «бразды правления» в свои руки. – Но каждый, прежде чем получить приз, должен будет или спеть песню, или прочесть стихотворение. Договорились?! А сначала мы все дружно встанем в хоровод и споём песню «В лесу родилась ёлочка»!
   Дед Мороз закрепил микрофон на стойке и, взявшись за руки со Снегурочкой, они стали организовывать круг. В один круг вокруг ёлки не уместились, пришлось организовать второй, а затем и третий круг. Ольга Сергеевна обратила внимание, что кучка парней стояла в углу, не участвуя в том, что происходило. Махалкин и вся четвёрка были среди них, и они снисходительно поглядывали на всё это «ребячество».
   После песни «В лесу родилась ёлочка» спели ещё одну, знакомую всем с раннего детства, – «Маленькой ёлочке холодно зимой».
   После этого начался конкурс костюмов. Первый приз был вручён Звездочёту. Его длинный, заострённый конусом, головной убор был разрисован звёздами. Костюм, покрывавший тело выше пояса, был сделан из белого ватмана, на котором были красочно изображены: дракон, козерог и медведица. Их фигуры по периметру были обрамлены звёздочками. Звёзды красовались и на рукавах Звездочёта. При изготовлении костюма было приложено много труда и остроумия!
   – Я не буду петь песен. Во-первых, я поздравляю всех с Новым годом! А во-вторых, как истинный Звездочёт, я скажу, что говорят звёзды: звёзды на небосклоне расположились так, что в Новом году наши учителя будут ставить ученикам только одни «пятёрки», – под дружные, весёлые возгласы объявил Звездочёт.
   Второе место дали одному из клоунов. А второй клоун, весь «костюм» которого состоял только из рыжего парика и красного «набалдашника» на носу, получил утешительный приз. Всем трём рыцарям были присуждены третьи места. И все трое получили по набору цветных фломастеров. Костюмы снежинок тоже были оценены одинаково. Получая призы, ученики пели по одному куплету из песен, редко кто читал стихи.
   После завершения конкурса Эльвира Васильевна поздравила всех с наступающим Новым годом и пожелала ученикам всё то, что может пожелать директор школы: хорошей успеваемости, высоких оценок и твёрдых знаний.
   Тут произошла небольшая заминка. Завершать праздник было ещё рано, а дальше программа не была продумана.
   – Ольга Сергеевна, может, вы что-то скажете? – Эльвира Васильевна протянула ей микрофон.
   Ольга Сергеевна несколько дней назад сочинила небольшое стихотворение, новогоднее поздравление и теперь, взяв микрофон, объявила:
   – В качестве поздравления я хочу прочесть своё новое четверостишие:

             Пусть урожайным будет Новый год на Счастье!
             И каждый колос будет золотым.
             Да будет крепким дух, откованный ненастьем,
             Душа чиста, а тело молодым!

   Когда аплодисменты стихли, Ольга Сергеевна подумала: «Вот теперь как раз уместно спеть ту самую, любимую песню».
   – Я хочу спеть Новогоднюю песню, – объявила она.

          – Я люблю этот праздник красивый – в году он единственный,
          Когда год вдруг рождается всем неизвестный, таинственный.
          Лапы ёлки под тяжестью бус и игрушек опущены.
          Пахнет ёлкой и снегом, и лесом, и сказкой, и детством,
          И бу-у-ду-у-щим.

   – Сначала не совсем уверенно, затем с каждым словом всё более решительно запела она. После первого куплета она уже знала, что споёт всю песню до конца.

          Мне на ёлке на школьной понравился мальчик давным-давно.
          Был одет он не принцем, а зайцем, и ухо оторвано,
          Но глаза у мальчишки, глаза были синие-синие.
          Потихоньку сорвал он мне с ёлки игрушку-хлопушку
          Кра-си-ву-у-ю.

   После второго куплета она вдруг сообразила, что следующий, третий куплет выдаст её с головой. Ведь в третьем куплете – все её беды, все её чаяния и все её надежды. Её смутило то, что она сейчас обнажит душу перед учениками и, что самое неприятное, – перед этим Махалкиным. Но потом мелькнула мысль, что если она остановится, то наоборот, все поймут, что это – её проблема, её катастрофа. Отступать было уже нельзя. Она продолжила:

          И с тех пор, когда дни начинаются белые зимние,
          Почему-то искать начинаю глаза эти синие.
          И заглядывать в лица прохожих, в глаза удивлённые.
          А глаза эти карие, чёрные, серо-зелёные,
          А синих никак не найду…

   Тут она отметила, что неожиданно для себя спела куплет с теми же интонациями, которые были у Елены Камбуровой: в голосе были и удивление, и отчаяние, и растерянность от того, что нет вот нигде синих глаз.

   Затем в песне снова повторялся первый куплет:

          Я люблю этот праздник красивый – в году он единственный,
          Когда год вдруг рождается всем неизвестный, таинственный.
          Лапы ёлки под тяжестью бус и игрушек опущены.
          Пахнет ёлкой и снегом, и лесом, и сказкой, и детством,
          И бу-у-ду-у-щим.

   Она заметила, что в зале установилась необычная для этой обстановки тишина, словно в классе во время контрольной работы. Все стоят неподвижно, лица повёрнуты к ней. Последний куплет пела, уже не сдерживая эмоций, наслаждаясь песней и своим пением:

          Будут снова ошибки у нас и опять неприятности,
          А быть может, успех – ведь бывают же невероятности…
          А быть может, любовь или друг хоть один да и встретится?
          Нам иначе нельзя – Новый год, на тебя мы, конечно,
          На-де-е-ем-ся.

   После слов: «Новый год, на тебя…», – она повернулась к Деду Морозу, но сообразила, что физрук может неправильно истолковать это к нему обращение, и, не прерывая движение, повернулась к ёлке. Ведь ёлка – тоже олицетворение Нового года. Далее, не останавливаясь, повернулась к залу, к ученикам: «…мы, конечно, на-де-е-ем-ся».
   Аплодисменты были искренними, радушными, восторженными. Захар Кузьмич, взял у неё микрофон и, сказав: «Вы очень хорошо поёте, Ольга Сергеевна. Вот вам подарок от Деда Мороза», – вручил ей набор цветных карандашей.
   – Кто ещё хочет выступить? В моём мешке много подарков!» – Дед Мороз демонстративно приподнял свой красный рюкзак.
   К ёлке вышел Олег Терёхин из параллельного класса – спортивная «звезда» школы. Олег спел спортивную песню. Припев песни подпевала уже часть зала:

               Тебе одной меня судить,
               Тебе одной меня винить,
               Команда молодости нашей,
               Команда, без которой мне не жить.

Затем к ёлке вышла отличница Таня Пятёркина. Она объявила, что прочтёт стихотворение Бориса Пастернака «Снег идёт». «Очень удачный выбор», – отметила про себя Ольга Сергеевна.
   Таня начала с воодушевлением и чуть напевно:

                Снег идёт, снег идёт.
                К белым звёздочкам в буране
                Тянутся цветы герани
                За оконный переплёт.

   Удачно подобранная интонация и ритм чтения убеждали, что всё вокруг пустилось в полёт вместе со снежинками. И уже непонятно, где небо, а где земля – кажется, сам небосвод сошёл на землю. После слов: «Крадучись, играя в прядки, сходит небо с чердака», – ученица запнулась. «Да, когда читаешь очень выразительно, с душой, много внимания уходит на выразительность и случается, что забывается текст», – подумала Ольга Сергеевна. Летят мгновения, а ученица всё молчит. И Ольга Сергеевна негромко подсказала: «Потому что жизнь не ждёт». «Потому что жизнь не ждёт, не оглянешься – и святки», – подхватила Пятёркина. Она не стушевалась от допущенной ошибки и также душевно продолжила чтение. Было легко представить густой снегопад с крупными хлопьями. Поэт талантливо сравнил этот неумолимый снегопад с течением времени, а ученица убедительно рассказывала об этом всему залу. «Молодец, Танюша. Не зря – отличница и не зря – Пятёркина», – мысленно похвалила её Ольга Сергеевна.

                – Снег идёт, снег идёт,
                Снег идёт и всё в смятеньи:
                Убелённый пешеход,
                Удивлённые растенья,
                Перекрёстка поворот. –

Завершила ученица с той же выразительностью. Ребята заслуженно наградили её аплодисментами.
   К ёлке снова вышел один из клоунов, тот самый, который был в рыжем парике. Он объявил, что споёт песню про рыжего клоуна. «Спою песню про себя», – уточнил он. Пел старательно и совсем даже неплохо. В конце песни, дойдя до слов: «Я стою, в руках сжимая рыжий свой парик», – он, сжав пятернёй, движением обречённого человека сдёрнул парик с головы. Получилось очень трогательно. Ещё более трогательно прозвучали слова: «Вам смешно, а я уже почти старик». Зал по достоинству оценил этот его артистизм. 
   При этом Ольга Сергеевна обратила внимание, что парни, стоявшие в сторонке, в том числе и Махалкин с друзьями, тоже подошли к ёлке и с интересом наблюдали за выступлениями. Парни и девчата, воодушевлённые всей создавшейся атмосферой, выходили к ёлке, кто-то пел песню, кто-то читал стихи. Некоторые читали стихи из школьной программы.
   Неожиданно к ёлке несмелым шагом вышла «серая мышка» Худышкина, которая за девять лет учёбы, кажется, ни разу не подняла руку на уроках. Стоя лицом к Деду Морозу, она негромко сказала, что хочет прочесть стихотворение Марины Цветаевой «Вот опять окно».
   – Очень хорошо, только погромче и вот, пожалуйста, в микрофон. И не мне читай, а залу, – Дед Мороз слегка подтолкнул её, разворачивая лицом к ребятам. Взяв в руки микрофон, Худышкина робко произнесла:
   – Марина Цветаева. Стихотворение «Вот опять окно».
Чуть помедлив, собравшись с духом и добавив силы голосу, стала читать:

                Вот опять окно,
                Где опять не спят.
                Может – пьют вино,
                Может – так сидят.
                Или просто – рук
                Не разнимут двое.
                В каждом доме, друг,
                Есть окно такое.

                Не от свеч, от ламп темнота зажглась:
                От бессонных глаз!
               
   Ученица стремилась читать выразительно, но ей это плохо удавалось, по крайней мере, хуже, чем Пятёркиной. «То, что она вышла к ёлке и старательно читает – это уже для неё достижение», – отметила про себя Ольга Сергеевна. Ученица между тем продолжала:

                Крик разлук и встреч –
                Ты окно в ночи!

   Худышкина решила, что слово «крик» и две строки, которые следуют за этим словом, нужно действительно прокричать. Прочтя эти две строчки максимально громким и необычно звонким голосом, она осеклась. Её смутил свой же непривычно громкий голос. Несколько секунд она стояла, приходя в себя и вспоминая вдруг позабывшиеся слова стихотворения. Однако совладать с эмоциями и с памятью не получалось. И тут Худышкина, закрыв лицо ладонями, рванулась было прочь от ёлки, но, вспомнив, что в её руках микрофон с проводом, остановилась, чтобы вернуть микрофон Деду Морозу. Ольга Сергеевна, которая всё это время находилась здесь, рядом, и с интересом наблюдала за выступающими, остановила её. Одной рукой она обняла ученицу за плечи, другой рукой взяла микрофон. Повернув Худышкину лицом к залу, поднесла к её лицу микрофон и сама, приблизившись к микрофону, продолжила:
                – Может – сотни свеч.
   Ученица обрадованно и чуть смущённо продолжила:
                – Может – три свечи.
   Дальше читали вместе, дуэтом:

                Нет и нет уму
                Моему покоя.
                И в моём дому
                Завелось такое.
               
                Помолись, дружок, за бессонный дом,
                За окно с огнём!

   Аплодисменты сопровождались одобрительным гулом.
   – Молодец, «Худышка»! – послышался чей-то мальчишеский голос.
   – Молодец, Худышкина! – как бы вторя возгласу из зала, похвалил физрук, – вот тебе подарок от Деда Мороза, – и протянул ей приготовленную в качестве подарка, готовальню. Приняв подарок и прижимая его двумя руками к груди, ученица продолжала стоять лицом к Деду Морозу. Было видно, что она хочет что-то сказать, но не решается. Пауза затянулась. Когда Захар Кузьмич хотел уже спросить: «Ну, что тебе ещё нужно, Худышкина?» – та молвила негромким голосом, почти прошептала: «У меня есть имя. Меня зовут Елена».
   – Елена Прекрасная! С Новым годом вас, Елена Прекрасная! Я желаю вам счастья в Новом году! Да и вообще, я желаю вам счастья по жизни! – вдруг разразился водопадом пожеланий Захар Кузьмич, неожиданно для себя переходя на «вы».
   – Спасибо, – вся зардевшаяся ученица устремилась прочь, чтобы быстрее спрятаться за спинами подруг, затеряться в гуще школьных друзей.
   «Новый год ещё не наступил, а чудеса уже происходят», – подумала Ольга Сергеевна, провожая взглядом «Елену Прекрасную».
   – А вам, Ольга Сергеевна, – Дед Мороз снова полез в свой красный рюкзак и что-то долго там искал, затем сказал смущённым голосом, – а вам, Ольга Сергеевна, большое спасибо.
   – Пожалуйста, Дедушка. Вы очень хороший Дед Мороз.
   После этого Дед Мороз, нагнувшись к Снегурочке, что-то сказал ей на ухо. Та, кивнув, быстрым шагом направилась к выходу. В это время несколько парней сразу порывались выступить у ёлки. «Дедушка Мороз, Дедушка Мороз, я хочу прочесть», – кричали они наперебой. Тут Захар Кузьмич объявил:
   – Не то-ро-пи-тесь, не то-ро-пи-тесь, сейчас будет читать стихи сам Дед Мороз!
Он стал читать «Мороз и солнце – день чудесный». Читал неспешно, «с чувством, с толком, с расстановкой». Затем прочёл ещё один вспомнившийся отрывок из Пушкина. Было видно, что Дед Мороз тянет время. Тут вернулась Снегурочка с каким-то пакетом и весь этот пакет положила Деду Морозу в мешок. После этого все выступающие получали одинаковые подарки – двадцатичетырёхлистовые  тетради в клетку. Стало понятно, что у Деда Мороза кончились подарки, но он решил, что нельзя прерывать творческий порыв школьников, и Снегурочка принесла ему из учительской пачку новых тетрадей.
   Наконец, и тетради все разошлись. Но и творческий порыв учащихся, похоже, тоже иссяк. Эльвира Васильевна посмотрела на часы и сказала Деду Морозу: «Объявите дискотеку минут на двадцать, ну, самое большее – на тридцать. Затем будем расходиться.
   Сделав объявление, Дед Мороз и Снегурочка пошли переодеваться, а из динамиков полилась танцевальная музыка. Весь зал в одно мгновение пришёл в движение. И парни, и девчата, кто попарно, кто поодиночке, а большинство небольшими танцующими группами разошлись по всему спортзалу. Махалкин и вся четвёрка в общем веселье не участвовали. Они с группой парней из параллельного класса что-то энергично выясняли возле стены, недалеко от ёлки.
   После нескольких популярных песен зазвучал вальс. Ольга Сергеевна взяла микрофон, который так и остался на стойке возле ёлки, и объявила: «Белый танец!» После этого она подошла к Махалкину и, протянув к нему обе руки, произнесла: «Сергей, белый танец!» Тот буркнул под нос что-то нечленораздельное и, круто повернувшись, ушёл прочь. «Ну, что ж, по крайней мере, достаточно откровенно», – подумала учительница. Правда тут же мелькнула мысль, что, возможно, это было не игнорирование и неприятие, что поступок ученика, возможно, продиктован неумением танцевать и незнанием, как себя повести. После этого она пригласила Снегирёва. Виктор честно признался, что танцевать не умеет, неумело топтался на месте, но пока звучал вальс, добросовестно «нёс повинность». Затем Ольга Сергеевна приглашала Бабаева и Тарасова. Бабаев несколько раз наступил ей на ногу, но каждый раз извинялся. Тарасов тоже наступил ей на ногу, после этого, сконфузившись, весь покраснел, покрылся крупными каплями пота от напряжения и вообще потерял координацию движений. Его спасло то, что песня в ритме вальса, звучавшая в динамиках, была короткой. До конца дискотеки Ольга Сергеевна танцевала уже с девчатами.
          ........................................................

   После зимних каникул взаимоотношения с четвёркой и их «главарём» утвердились на какой-то нейтральной линии. Демонстративного противостояния со стороны парней больше не было, хотя их поведение нельзя было назвать безупречным. У Ольги Сергеевны не было больше душевных сил воевать за более высокую дисциплину. Все преподаватели говорили, что класс изменился и что к ним теперь можно входить уже и «без пистолета».
   Ольга Сергеевна пыталась приобщить «четвёрку» к общественной жизни класса – давала задания выступить с докладом к тому или иному празднику, но те категорически отказывались.
   Таким образом, пришёл к завершению учебный год. Все экзамены девятый «Б» сдал успешно. «Гангстеров» Ольги Сергеевны преподаватели «вытянули» на «трояки». И вот сегодня – выпускной вечер.
   С поздравительными и напутственными словами выступила Эльвира Васильевна. Затем и Ольга Сергеевна от души поздравила класс с окончанием учёбы и с успешной сдачей экзаменов.
   – Сейчас все вы получите «Аттестат зрелости», – продолжила она. –  Кто-то из вас продолжит учёбу в десятом классе, кто-то сегодня распрощается со школой. Но все мы вместе пойдём в спортзал. Там нас ждёт профессиональный фотограф. Сделаем общий снимок на память. Затем у нас будет выпускной бал. Вот про этот бал я сочинила стихотворение. Сейчас я прочту его. Я посвящаю своё стихотворение всем вам.
   Затем она взяла со стола приготовленный листок и стала читать громким и торжественным голосом:

     Музыка кружит счастливые пары танцоров,
     Музыкой песен наполнен сияющий зал,
     Музыка льётся в притихшую вязь коридоров,
     В школе гремит, не смолкая, ликующий бал.
     Как хороши и красивы знакомые лица
     Наших наставников, наших подруг и друзей!
     Трудно поверить, что мы собрались здесь проститься
     С детством беспечным и школой любимой своей.
     Жизнь нам теперь преподаст непростые уроки,
     Будет учить, как по трудным дорогам идти,
     Впишет незримо в дневник свои строгие строки,
     Двойки поставит тому, кто собьётся с пути.
     Ночь рассыпает за окнами звёздные чары,
     Сердце волнует, туманит грустинкою взгляд,
     Кружатся в танце счастливые юные пары
     Смелых и умных уже возмужавших ребят.***

   Когда стихли аплодисменты, Елена Прекрасная воскликнула:
   – Как здорово! Ольга Сергеевна, вы дадите списать стихотворение?
   – Да, конечно. Лена, возьми, пожалуйста, этот листок. Я дарю тебе его на память, – классная руководительница протянула листок со стихотворением.
После того, как сделали общий снимок на память, вся «четвёрка» исчезла из спортзала. Они ушли, даже не по-английски, не попрощавшись. Они ушли не по-русски, не простившись.
   «Была без радости любовь, разлука будет без печали», – подытожила Ольга Сергеевна свои взаимоотношения с «грозной четвёркой».

• – Этот инцидент произошёл во время лекции Олега Торсунова
**  – «Уроки французского» – здесь речь идёт об известном рассказе Валентина Распутина «Уроки французского»
***  – Безымянное стихотворение Леонида Субботина         
               

                Глава третья
                Бабье лето

                Ах, бабье лето, как тебя не ждать.
                Хоть раз в году с тобою не встречаться.

                Из стихотворения «Бабье лето»
                С.А. Перевощикова
               
   Годы идут чередой. Ольга Сергеевна работает всё в той же школе, всё также преподаёт словесность. Меняется жизнь вокруг, меняется школа. Чиновники от педагогики вводят новые «технологии» обучения. Когда вводили ЕГ, Ольга Сергеевна активно протестовала против такого новшества. Экзамен во все времена был вершиной мыслительной работы, умственного напряжения, и вот теперь его заменяют игрой в «угадайку». Однажды она прочла в газетной статье, что именно таким методом тестирования в Соединённых Штатах проверяют уровень развития умственно отсталых детей. Поскольку проводить обычный, полноценный экзамен в спецшколах по обучению таких особенных детей не представляется возможным, то решено было хотя бы вот таким образом, хоть как-то оценивать их развитие. После той газетной статьи Ольга Сергеевна ещё больше утвердилась в своём неприятии этого педагогического новшества.
   Годы, годы идут чередой.  Черномор давно уже чувствует себя полноправным членом семьи. Он узнаёт хозяйку по шагам, и когда та, возвращаясь домой, подходит к двери, кот тоже внутри квартиры подбегает к двери и начинает кричать, приветствуя Ольгу Сергеевну. Черномор стал вальяжным, остепенился. Он теперь не взбирается по шторе на антресоль. Ольга Сергеевна не представляет своей жизни без своего друга кота.
   Берёзы возле школы изменились – они подросли ввысь и раздались вширь. Ветки, свисающие с них, тоже стали длиннее. Зимой, после снегопадов, когда люди начинали цеплять их головами, кто-то обламывал ветки. Летом они снова отрастали и свисали низко над тротуаром. Частенько Покляпая костлявыми пальцами норовила сорвать беретку с головы. Ольга Сергеевна всегда начеку, за много лет она изучила её повадки. Нижние ветки Ильи Муромца по-прежнему расположены высоко. Иногда она старалась дотянуться до них вытянутой вверх рукой. При этом ей приходилось чуть подпрыгнуть.
   Берёзы сменяли наряды: покрывались то инеем, то снегом, то яркой зеленью, то позолотой. Они, случалось, приветствуя Ольгу Сергеевну, швыряли ей за ворот то комья снега, то пригоршни дождевой воды, то осыпали её плечи и беретку багряными листьями.
   Тротуар, отремонтированный в своё время по случаю приезда какого-то высокого чиновника, снова стал разрушаться. Пробивая асфальт, корни берёз снова вышли на поверхность. Иногда люди даже спотыкались о них. Сегодня корни едва угадывались, покрытые опавшей листвой.
   Стоят ясные осенние дни. Бабье лето затянулось. Такого, кажется, ещё не бывало – почти весь сентябрь и половина октября радуют погожие золотые деньки. Весь городок Белые Берёзы принарядился в золотые одежды. «Люблю я пышное природы увяданье, в багрец и в золото одетые леса…» – вспомнила Ольга Сергеевна пушкинские строки, шагая в школу. Под ногами тоже золотой ковёр из опавших и высохших до хруста листьев.
   Впереди показалась пёстрая толпа – это «первоклашки» уже отучились и в сопровождении мам, бабушек и дедушек высыпали на улицу. Навстречу идёт мужчина, который ведёт за руку мальчика-первоклассника. Идёт прямо на неё и, кажется, не собирается сворачивать. Ольга Сергеевна перешла к самому правому краю тротуара. Папаша с сыном тоже переместились к этому же краю. Бросила взгляд на мужчину: высок ростом и широк в плечах. «Наверное, именно такое телосложение в народе называют «шкаф»», – к месту вспомнилось ей словечко из словаря жаргонов. Женщина, конечно же, не должна уступать дорогу мужчине, даже если тот ведёт за руку ребёнка. «К тому же это было бы непедагогично», – подумала учительница. Она была вынуждена сбавить шаг и, наконец, остановилась. «Шкаф» остановился тоже:
   – Здравствуйте, Ольга Сергеевна.
   – Здравствуйте.
   После секундной паузы, взгляд сверху вниз:
   – Вы не узнаёте меня?
   Нет, она не узнаёт. Даже пристальный взгляд не дал результата. Среди знакомых ей мужчин нет ни одного с такой комплекцией. Вот… только… Вот только глаза… Ей знаком этот взгляд. Причём, не просто знаком. Но она не может вспомнить, где они встречались. Не дождавшись ответа, мужчина сказал:
   – Сергей я, Махалкин.
   «А… вот ты кто. Как это я сразу не признала твои глаза. Интересно узнать, кем же ты стал», – подумала классная руководительница.
   – Ну, как поживаете, Сергей? – вполне понятное любопытство в душе учительницы.
   – Вашими молитвами, Ольга Сергеевна.
   «Какими такими молитвами?» – недоумённо подумала она. А ученик между тем продолжал:
   – Про молитвы я сказал не просто так, не ради красного словца. Каждое слово, сказанное вами в классе, было молитвой во спасение наших душ. Ведь тогда шла война. Вы про неё, конечно же, не знали. Она шла по ночам. Мы переворачивали машины, жгли машины, поджигали чужие ларьки. Нашими главными врагами были «заречные». Мы брали ихних в заложники. И они брали в заложники наших. Мы ходили выручать, дрались отчаянно, бесшабашно, безжалостно. Многих из нашей код…, компании тогда посадили. Некоторых посадили на большие срока.
   «Не «срока», а «сроки», – хотела по школьной привычке поправить учительница, но сдержала себя – уж очень необычные слова говорил ученик.
   – А нас четверых как-то судьба миловала, – продолжал Махалкин. – И, знаете, я обратил внимание, что все парни, классной руководительницей которых вы были в разные годы, тоже избежали этой участи. Думаю, это не случайно. Я знаю их всех, ведь они жили в нашем микрорайоне. Правда, некоторые уехали из города, и я не знаю, как они живут теперь. А вот парней, которые здесь, я знаю. Не все живут счастливо, но все стали людьми – живут по правильным понятиям, люди уважают их.
   Наступила пауза. Ольга Сергеевна совсем забыла, что надо спешить на урок. Ей хотелось сказать: «Говорите, Сергей, говорите. Вы так хорошо говорите».
   – Кем вы работаете, Сергей?
   – Мы все четверо работаем на электромеханическом, в одном цехе, я и Виктор Снегирёв токарями, Бабаев – фрезеровщиком, а Петруха Тарасов – слесарем по ремонту станков. Ольга Сергеевна, мы на хорошем счету, нас уважают. Думаю, вы знаете, что у нас военное производство: высокие точности и высокая чистота обработки. Мы уже много лет не допускаем брака. Всегда выполняем производственную программу. Ну и, на зарплату, соответственно, тоже не жалуемся.
   – Я очень рада. Значит, дружба в вашей четвёрке, как говорится, «на века»!
   – Да, после девятого класса мы все четверо пошли в училище. Вместе учились, потом призывались вместе. Правда, служили в разных местах. После демобилизации снова вместе устроились на работу. Друг у друга были свидетелями на свадьбах. И, знаете, какое совпадение: у всех четверых родились первенцы-сыновья. Теперь они учатся вместе, в одном классе. Вот такие чудеса.
   – Здорово! Я рада за вас, всех четверых.
 И после небольшой паузы:
   – А знаете, я ведь была уверена, что вы станете бандитом.
   – Бог миловал. Я и мои друзья были на волоске от этой беды. Ещё до службы я познакомился с Галинкой. Когда вернулся, демобилизовавшись, она мне сказала: «Я ждала тебя из армии, ждала верно. Но если тебя посадят, из тюрьмы ждать не буду. Я хочу, чтобы у моих детей был нормальный отец, а не какой-нибудь там «уркаган». Я ответил, что и среди заключённых есть нормальные люди, а она мне: «Может быть, и есть, но муж должен принимать участие в воспитании детей, помогать и поддерживать в трудную минуту и защищать, когда необходимо. Для этого отец должен находиться рядом, а не где-нибудь в местах отдалённых или «не столь отдалённых». Короче, я своё слово сказала, теперь выбор за тобой».
   – Так, стало быть, не моими молитвами, а молитвами супруги вы благополучны.
   – Нет, в первую очередь вашими, а уж потом её молитвами, – не согласился ученик.
   Он замолчал, но было видно, что хочет ещё что-то добавить, размышляя, с чего начать. Ольга Сергеевна терпеливо ждала, затем сказала:
   – Мне кажется, что в вашей жизни должно было произойти какое-то необычное событие, способное изменить ваш характер.
   – Да нет, ничего сверхнеобычного не произошло. Просто, знаете, ещё, когда служил в армии, – продолжил Сергей, – нас заставляли учить уставы. В одном из воинских уставов есть пункт, который гласит, что военнослужащий обязан оказывать уважение своему начальнику. Я подумал: «А почему «оказывать уважение», а не «уважать»?» И что за двуличие требуется от солдата в случае, если, скажем, он не уважает сержанта или офицера?» Поразмыслив, пришёл к выводу, что ведь никого невозможно в приказном порядке заставить уважать, а оказывать уважение – можно. Размышляя дальше, я вдруг понял, что человека невозможно заставить уважать ни силой, ни подкупом, никаким на него давлением. Уважение можно только заслужить, заслужить справедливостью, честностью, смелостью, верностью сказанному слову, ну, в общем, теми качествами, которые ценятся в народе.
   – Мне интересно узнать и про уставы, и про ваши рассуждения, – сказала Ольга Сергеевна, а сама подумала: «Как прав был тогда Юлиан Никифорович, говоря, что именно в армии взрослеют и «созревают» наши мальчишки».    
   – И ещё, однажды мы с Галинкой слушали радиопередачу про жизнь заключённых, – продолжил Сергей. – Выступал бывший «зэк». Сейчас ведь на радио и на телевидении выступают все, кому не лень, в том числе и уголовные «авторитеты». К сожалению, нынче радио и телевидение превратились, простите, в «девушек по вызову» – теперь они оказывают услуги всем, кто заплатит деньги. Так вот, по тому, что говорил и как говорил этот «зэк», было понятно, что он тоже считает себя «авторитетом». Этот бывший заключённый сказал, что вновь прибывшим в места лишения свободы, обычно не хватает еды. Особенно тяжело приходится крупным мужчинам, еды им нужно больше, а рацион одинаков для всех. И этот «зэк» сказал, что на такого вновь прибывшего достаточно бывает чуть-чуть «надавить», чтобы «добить» его. Тут моя Галинка и говорит: «Если рядом оказывается слабый человек, то у нормальных людей появляется желание помочь ему, поддержать, не дать упасть, а у этого, – Галинка кивнула в сторону репродуктора, – появляется мысль добить слабого. Ты хочешь, чтобы тебя окружали вот такие вот, – она снова кивнула в сторону репродуктора, – которые мечтают добить слабого человека? А может, ты сам хочешь превратиться в такого же?» Я промолчал тогда, мне было нечего сказать.
   – Вам повезло, у вас очень мудрая жена.
   – Да, вы правильно подметили, – ученик замолчал, он переминался с ноги на ногу, словно отвечая у доски, затем продолжил, – у нас в квартире, и на кухне, и в зале всегда работает радио. Мы его выключаем только, когда дети спят, ну и на ночь, конечно. По воскресениям бывает передача «Калина красная», передача про заключённых. У них ежегодно проводятся конкурсы бардовских песен. Конкурс этот тоже называется «Калина красная». В радиопередаче звучат песни с этих конкурсов, зачитываются письма заключённых и людей с воли. Заключённые обычно пишут жалостливые письма о том, как им трудно и тяжко в неволе. Кто-то из них кается в содеянном.
   И вот в одной передаче зачитали два письма от двух матерей. Одна пишет, что её дочь изнасиловал и избил один мерзавец. Теперь её дочь – инвалид, и она не способна ни родить ребёнка, ни  создать семью. Жизнь и судьба её дочери исковерканы этим подонком. «А вы призываете к жалости и милосердию к этим нелюдям», – пишет мать ведущему радиопередачи. Конец письма такой: «Без уважения (вас не за что уважать) имя, фамилия».
   Второе письмо от другой матери о том, что её восемнадцатилетнего сына избили до смерти только за то, что он не дал закурить. Его избивали вшестером в течение нескольких часов, добивали ногами лежачего, а потом оставили умирать. «Теперь эти нелюди поют и пляшут на ваших концертах. Затем они освободятся и с ухмылкой будут снова совершать такие же подлости», – пишет мать.
   И вот тогда, прослушав письма этих несчастных матерей, я сказал себе: «Сергей, сейчас ты должен определиться, по какую сторону баррикад ты будешь жить. Чего ты хочешь добиться в жизни: ты хочешь, чтобы тебя уважали или только «оказывали уважение»? Ты хочешь, чтобы тебя любили, ценили, гордились тобой, дорожили дружбой с тобой или ты хочешь, чтобы тебя боялись, пресмыкались перед тобой, опасаясь твоих кулаков, ненавидя и презирая при этом в глубине души?»
   Ещё во время армейской службы я понял, что когда мы были «малолетками», «большие дяди», пользуясь тем, что нам не грозит уголовная ответственность, нашими кулаками решали свои «шкурные» вопросы. И когда, уже после армейской службы, пришли ко мне звать на «разборки» с «заречными», я не подписался под это дело…, ну, то есть, отказался. Глядя на меня, отказались и «Снегирь», то есть, Снегирёв, и Бабаев, и Тарасов.
   – Пап, пойдём домой, – мальчик потянул отца за рукав.
   – Погоди, сын. Видишь, мы разговариваем, – и, обращаясь к Ольге Сергеевне, – это наш средний, Никита. Нынче вот пошёл в первый класс. А старший, Василий учится в третьем. У нас есть ещё младшенькая, ей три годика, мы её Олей назвали. Теперь у нас в семье есть своя Ольга Сергеевна.
   При этих словах ученика учительница почувствовала, словно жаркий поток воздуха обдал ей лицо, её щёки запылали.
   – Я рада за вас, – снова сказала она, пытаясь скрыть смущение.
   После небольшой паузы Сергей признался:
   – Время от времени я вижу вас со стороны. Всё хотел подойти, но не решался. Сегодня вот сама судьба свела нас лицом к лицу.
   – Для меня это приятная встреча.
   – Ольга Сергеевна, я всё о себе, да про себя. Вы-то как живёте? Как ваши дела?
   – Так же преподаю русский язык и литературу. Так же являюсь классной руководительницей.
   – Никого не встретили?
   – Нет.
   – Очень жаль. Ольга Сергеевна, если нужно будет сделать какую-нибудь мужскую работу, ну, скажем, мебель переставить или по электричеству, по сантехнике – зовите нас, мы придём вчетвером и враз всё уладим, – он достал записную книжку, записал свой телефон, оторвал листок и подал учительнице.
   – Спасибо, Сергей, – Ольга Сергеевна взяла листок, – мне нужно спешить,
   – Кстати, в каком классе вы сейчас классной руководительницей?
   – В восьмом «А».
   – Как раз к тому моменту Василий окончит четвёртый класс, – мгновенно сообразил Сергей, – Ольга Сергеевна, я очень хотел бы, чтобы он попал в ваш класс.
   – Поживём – увидим. Всё возможно.
   Попрощавшись, Ольга Сергеевна устремилась вперёд. До звонка оставались считанные минуты. Ей некогда было обдумывать произошедшее. Сергей сказал много нового и необычного, о чём она никогда не думала и даже не догадывалась об этой стороне жизни. Интуитивно, душой, она чувствовала, что в её жизни произошло что-то важное, очень значимое.
   Взглянув на часы, прибавила шаг. Удивилась, что даётся это ей очень легко. Появилось чувство полёта! Она стремительно шла по знакомой, родной берёзовой аллее. Иные ветки свисали низко, касаясь её. Берёзы, её родные берёзы золотыми ладонями гладят ей волосы, ласкают плечи. Пригнув голову, нырнула под Покляпую Берёзу. Вдруг яркий луч солнца, пробившийся меж веток, ослепил её на какое-то мгновение. Она успела заметить под ногами выступающий из сухой листвы узловатый корень Покляпой. Ольга Сергеевна легко переступила через него и устремилась вперёд. Даже если бы она споткнулась об этот корень и упала, она нисколько не расстроилась бы, наверно. В душе был такой подъём, при котором любые неурядицы, даже беды кажутся незначительными. Она в прыжке дружески провела ладонью по самым нижним космам, свисающим с бороды Ильи Муромца. В ответ Илья осыпал её золотом!
Резкий порыв ветра, словно знамение предстоящего чуда, освежил лицо. Тут же с берёз посыпались золотые блёстки.
   После встречи с бывшим учеником вдруг всё изменилось в мире, словно сместился цветной камушек в калейдоскопе мироздания, изменив весь рисунок жизни! Берёзы, милые сердцу берёзы, конечно же, специально выстроились в шеренгу, чтобы поприветствовать её, Ольгу Сергеевну! И всё это золото, свисающее с берёз – это подарок для неё, и золотой ковёр, покрывающий землю – тоже устлан в её честь! И этот порыв ветра… Они, конечно же, в сговоре: берёзы и ветер! Они договорились, соединив усилия, осыпать её золотом! И ослепительно золотой луч солнца – конечно же, приветствие самой природы, дарованное ей! Сегодня самый Золотой День в её жизни!
   Все уроки она провела на высочайшем подъёме, энергично, на одном дыхании. Её возбуждённость передалась и ученикам, и они отвечали лучше, чем обычно.
   Вечером, вернувшись домой и поужинав, Ольга Сергеевна вышла на балкон.
Было уже темно. Уличные фонари до сих пор почему-то не зажигались. Только изредка проезжающие машины время от времени освещали улицу. С высоты своего второго этажа Ольга Сергеевна слышала шаги людей, проходивших по тротуару. Прохожих не видно, берёзы, растущие под окнами, и темнота скрывают их. Вот парень с девушкой идут по вечерней улице. Девушка воркующим голосом что-то говорит парню. Парень что-то в тон ей отвечает. Слов не разобрать и не видно их самих. Но Ольга Сергеевна каким-то шестым чувством угадывает, какие выражения лиц у этих двух влюблённых. Ей хочется крикнуть им вдогонку: «Берегите любовь! Это самое ценное, что есть в вашей жизни. Будьте вместе и будьте счастливы!»
   Ей вдруг и самой захотелось на улицу, на свежий воздух. Душа звала куда-то, неведомо куда, усидеть дома было невозможно!
   Накинув куртку, выбежала на улицу. Отметила про себя, что погода поменялась. Звёзд не было видно. Начал накрапывать мелкий-мелкий и редкий дождичек, его и осенним-то назвать было нельзя. Редкие капли с необычным, чуть слышным хрустом падали на сухую листву, устилающую землю. От этого вокруг стояла тихая шелестящая музыка, какую она никогда до этого не слышала. Душевный подъём, воодушевление были созвучны с этой музыкой. Сам дождь не доставлял никаких неудобств. Ольга Сергеевна, откинув капюшон, подняла лицо к небу, запрокинув голову. Почувствовала приятное прикосновение редких капель. «Как всё прекрасно!» – отозвалось в душе. Сегодня её день, её праздник! Сегодня сама жизнь в лице этого хулигана и без пяти минут бандита поставила ей высокую оценку, высочайшую оценку. Выше этой оценки, пожалуй, быть уже не может. Даже если бы в какой-нибудь торжественный для неё день, например, к юбилейной дате ей вручили почётную грамоту и сказали хвалебные слова, даже если бы сам Президент страны вручил ей какую-нибудь награду, в этом была бы частица неискренности, элемент формальности. А в том, что произошло сегодня, всё было искренне, всё было реально. То, каким предстал её бывший ученик, слова, которые он сказал, – всё это окрыляет!
   Ольга Сергеевна несколько раз прошла туда и обратно от перекрёстка до перекрёстка. Она снова пережила в памяти весь разговор с Сергеем. Вспомнилось, как тот переминался с ноги на ногу, словно отвечая у доски, как обрывал себя на полуслове и искал другие, более подходящие, более культурные слова. Она догадывалась, что это, наверное, на язык ему просились жаргонные словечки. Ученик же берёг уши своей учительницы, боясь обидеть неприличным словцом. 
   Получается, что она не зря трудилась в тот год, преодолевая себя. Вспомнился разговор с Юлианом Никифоровичем, как он наставлял и вдохновлял её на «педагогический бой». Значит, она выдержала этот бой, она выиграла битву за судьбы своих учеников.
   Однажды Ольга Сергеевна услышала в одной радиопередаче, что во время Великой Отечественной войны на севере Советского Союза немцам не удалось перейти нашу границу. Пограничники успешно отбивали атаки врага. Днём немцы выстрелами из пушек сбивали пограничный столб. Ночью, под покровом темноты пограничники водружали столб на место. Случалось, что пограничный столб разбивало в щепу, тогда делали новый и непременно рисовали на нём герб страны и надпись «СССР». И всё это повторялось день за днём.
   Вот также Ольга Сергеевна удерживала свою «линию фронта». Она не пропустила врага! Каждое утро наступившего дня, преодолевая себя, шла на работу, чтобы поднимать опрокинутый противником свой Пограничный Столб. Столб на границе между Добром и Злом. На гербе её Пограничного Столба были высечены «Справедливость», «Доброта», «Человечность», «Честь» и «Достоинство». И главным, зачастую единственным её оружием было слово. Ей хотелось к перечисленным качествам добавить и «Любовь». Ведь все педагогические методички твердят, что учитель непременно должен любить своих питомцев. Но, поразмыслив, вспоминая те непростые дни, она не могла обнаружить в своей памяти даже намёка на любовь. Были отчаяние, обида, злость, иногда чувство бессилия. Ну и упорство, конечно. Да, именно упорство! Способность не сдаваться в самых трудных ситуациях и хорошее знание литературы спасли её тогда. Она умела увлечь класс какой-нибудь подробностью из жизни того или иного героя.
   Всё сложилось очень даже хорошо. Всё прекрасно в жизни у Ольги Сергеевны!
Вот…только… Вот только с личным… Она не выполнила главную задачу, которую природа ставит перед женщиной – родить и вырастить ребёнка.

   Как-то однажды, когда Ольга Сергеевна была ещё молоденькой учительницей, она проходила мимо родильного дома. Стоял погожий летний день. Через красивый крашеный забор, сделанный из металлических прутьев, сквозь его причудливые орнаменты просматривался весь двор, зелёная лужайка и клумбы с цветами. Из глубины двора к воротам приближалась молодая женщина с ребёнком на руках. Никто не встречает её ни с цветами, ни без. Ни алая, ни голубая ленты не опоясывают её младенца. Неожиданно для себя Ольга Сергеевна замедлила тогда шаг – неосознанное любопытство требовало разглядеть поближе молодую маму.
   Малыш закуксился, издав несколько негромких звуков. Мама замедлила шаг и сделала несколько убаюкивающих движений. Младенец затих, и женщина прибавила шаг. По тому, как держала и как укачивала, было видно, что женщина прижимает сейчас к груди самую большую драгоценность, какая только есть в её жизни.
   Пешеходная калитка была открыта настежь. Ольга остановилась, поджидая женщину. Вот та появилась в створе ворот. «Удивительно некрасивое лицо», – отметила тогда Ольга. Резко очерченные линии скул, тонкая шея, острые ключицы, сильно выступающие над глубокими впадинами. Довольно поношенное платье, туфли, давно вышедшие из моды. На лице молодой женщины не было ни радости, ни чувства удовлетворения, ни, тем более, счастья. В её глазах была решимость, решимость воина, идущего в бой! Вспомнились слова из песни: «Всё равно счастливой буду, всё равно счастливой буду, даже если без тебя…».
   Вот женщина миновала Ольгу и направилась через дорогу к автобусной остановке. Теперь можно было заметить, что через плечо молодой мамы перекинута полупустая холщовая сумка. Бросились в глаза острые лопатки, выпирающие под платьем, тонкие ноги. Ростом женщина была выше среднего, её можно было даже назвать высокой. Высокий рост подчёркивал и, как бы, выявлял её худобу. Худоба, пожалуй, была главной её внешней чертой, которая бросалась в глаза во всей её нескладной фигуре.
   Переходя дорогу, женщина посмотрела по сторонам и, не заметив рытвину на асфальте, оступилась. Всё сжалось тогда внутри у Ольги, словно не та женщина, а она сама, Ольга Сергеевна, оступилась с младенцем на руках. Женщина удержала равновесие, всё обошлось. Прижимая ребёнка, она шла дальше через дорогу.
   К тому времени Ольга Сергеевна прочла множество произведений самых разных авторов. Время от времени она встречала выражение, что у того или иного героя вдруг «защемило сердце». Кто-то из писателей нашёл эти удачные слова, и теперь другие авторы использовали их как клише. Ольга Сергеевна понимала, что выражение это должно отражать внутреннее, душевное состояние героя. И вот теперь, провожая взглядом молодую женщину с младенцем на руках, понимая неустроенность её жизни, и в личном, и в материальном плане, переживая за неё и за её ребёнка, она вдруг со всей ясностью осознала, какие чувства стоят за этим коротким словосочетанием. 
   Время от времени Ольга Сергеевна вспоминала женщину с младенцем. «Та «худышка» отважилась, а ты – нет», – укоряла она себя в такие минуты. Она, как лошадь с зашоренными глазами, ходила по кругу: дом – школа – библиотека, дом – школа – библиотека… Даже в кино и в театр ходила вместе со своим классом с воспитательной целью. Надо было однажды изменить маршрут и хотя бы разок «заглянуть» в роддом. Теперь уже поздно…
   Дождь стал постепенно усиливаться. Опавшие листья намокли и издавали не шелестящий, а мягкий, чуть слышный шорох. «Закончилось бабье лето, теперь пойдут дожди, – подумала Ольга Сергеевна, – да и то, ясная погода продержалась почти полтора месяца!»
   Вдруг её осенило: бабье лето держалось так долго потому, что хотело непременно вручить ей, Ольге Сергеевне, свой подарок – этот самый Золотой День в её жизни! И теперь, выполнив задачу, бабье лето с чувством исполненного долга вот этим вот тихим шёпотом дождя неспешным шагом уходило в осень. А она, Ольга Сергеевна, вышла с благодарностью его проводить.

   На следующий день Ольга Сергеевна постучалась в кабинет директора. Эльвира Васильевна встала, вышла из-за стола, встречая гостью. Поздоровавшись, предложила стул, сама села рядом, давая понять, что их взаимоотношения ближе, чем между начальником и подчинённым:
   – Ну что у тебя новенького, Ольга Сергеевна?
   Учительница рассказала про вчерашнюю встречу и просьбу Сергея «прибрать» к себе его сына Васю.
   – Вот ведь как хорошо всё вышло, – директор смотрела восторженными глазами, – а я, признаться честно, и не думала, что из этого хулигана выйдет какой-нибудь толк. Кстати, вчера вся школа заметила, как ты преобразилась и словно на крыльях летала! Ольга Сергеевна, ты – очень большая молодец, – и после небольшой паузы. –  Я знала, как трудно тебе было в тот год.
   При этих словах подруги у Ольги Сергеевны мелькнула мысль: «А не твои ли пакеты с продуктами передали мне тогда?»
   Директор между тем продолжала: «Ты совершила педагогический подвиг, – и снова повторила, – ты очень большая молодец! Ты – королева педагогики». И, лукаво улыбнувшись: «Дай-ка, я тебе корону поправлю, а то ты её как-то небрежно…», – поправляя локон в её причёске.
   Перед Ольгой Сергеевной снова была прежняя студентка Элька, которая экстравагантно «зажигала» на танцах, могла одним лишь голосом изобразить целый оркестр и безудержно сыпала остротами на «кэвээнах».
   Прозвенел звонок.
   – Ольга Сергеевна, у тебя ведь «окно»?
   – Да, у меня один свободный урок.
   – А давай мы с тобой почаевничаем. У меня есть кое-какие сладости. А пока кипит чай, посмотрим списки третьих классов.
   Долив воды, Эльвира Васильевна включила электрический чайник. «Как хорошо, что директор у нас Элька», – подумала Ольга Сергеевна.
   В списках третьего «А» класса очень быстро нашёлся Махалкин Василий.
    – Надо же, мне и в голову не приходило, что это сын того самого хулигана», – удивилась директор.
   Энергично булькая, вскипел чайник. Эльвира Васильевна не признаёт быстрорастворимые пакетики. У неё красивый заварочный чайник, и чай она предпочитает крупнолистовой. Кабинет наполнился душистым  ароматом индийского чая.               

                Эпилог

   Прошло ещё четыре года. Черномор постарел. Он уже не опрокидывает табуретки, резвясь по квартире, не атакует свою хозяйку яростным прыжком из-под кровати. Только иногда подойдёт к ней, слегка прикусит зубами её ногу и испытующе-выжидательно смотрит ей в глаза. Ольга Сергеевна нарочито испуганным голосом кричит: «Не кусака! Не кусака!» Черномор отпускает свою «хватку» и начинает ластиться, прижимаясь к её ногам и мурлыча.
   Берёзы возле школы тоже изменились. Ветки, свисающие с них, стали более длинными и более вислыми. Покляпая Берёза стала ещё более «покляпой». Её стволы и ветки, создающие необычные хитросплетения, увеличились в размерах. Ольга Сергеевна, глядя на них, стала замечать, что выглядят они теперь не сказочно затейливо, а как-то уродливо и вызывают чувство жалости. Илья Муромец тоже изменился. Весной, когда он покрывался светлой зеленью, воспринимался, как юноша. В середине лета его одеяние становилось тёмно-зелёным, и сам он выглядел как богатырь в своей наибольшей мощи и могуществе. Осенью же Ольга Сергеевна воспринимала его так, как с картины Васнецова, только из-под шлема и в бороде богатыря проступала проседь. Статность Ильи Муромца стала более величественной, вызывающей почтение. «Вот так, наверное, и с людьми, – думала Ольга Сергеевна, – если понаблюдать за ними в течение всей их жизни, то возможно, окажется, что лица людей, проживших неправедной, бездуховной, «корявой» жизнью, становятся всё более и более «покляпыми», а лица людей, живших праведно, обретают старческую красоту Ильи Муромца».
   Ольга Сергеевна – классная руководительница в 7«А». В этом классе учатся четверо сыновей той самой «грозной четвёрки». Дружба новой четвёрки тоже хорошо заметна. Но эта четвёрка сложилась не по типу характеров, а тем, что дружат их родители. Лидером в ней является уже не Василий Махалкин, а Илья Снегирёв. В его лидерстве, в его поведении нет «вредности», какая была в той, «грозной».
   Василий выделяется своей необузданной энергией. Он задевает то одного, то другого в классе, вызывая раздражение у всех. В шестом классе дело дошло даже до того, что класс пригрозил Махалкину устроить ему «тёмную», если он не перестанет задирать. Ольге Сергеевне вместе с мамой Василия, Галиной Евгеньевной, пришлось приложить много сил, чтобы урезонить непоседу.
   Роман Бабаев не перенял от отца никаких хулиганских наклонностей. Наоборот, он – классический «ботаник» в очках, всезнайка и самый успевающий ученик в классе.
А Геннадий Тарасов – парень «себе на уме».
   Ольга Сергеевна стала выше на голову как педагог, работая с этой новой четвёркой, видя их взаимоотношения меж собой и всем классом, сопоставляя с опытом работы с их отцами.
   Работать с классом интересно: тридцать душ, любознательных, живых, податливых и восприимчивых к добру, не приемлющих и яростно восстающих против зла.
   В классе есть необычная девочка Клавдия. Однажды Ольга Сергеевна заметила, как Вася Махалкин дёрнул её за косу, а та двумя руками так толкнула его, что Вася отлетел от одной стены поперёк коридора до другой и ударился об стену. Класс уважает Клавдию и за силу, и за самостоятельность, самостоятельность в суждениях и в поступках.
   Ольга Сергеевна работает в тесном контакте с родителями. Мама Клавдии, Лидия Ивановна, невысокая круглолицая женщина, работает продавщицей в овощном ларьке. Зная о том, что Лидия Ивановна воспитывает дочь одна, без мужа, зная, что её заработок зависит от выручки, учительница покупает овощи и фрукты только в ларьке Лидии Ивановны. Когда видит за прилавком другую продавщицу, откладывает покупку на завтра.
   Частенько Ольга Сергеевна видит в ларьке и Клавдию. Та перебирает овощи и фрукты, сортируя их, накладывает в пакеты, готовя для продажи. Маме остаётся только взвешивать и считать деньги.
   Однажды Ольга Сергеевна покупала виноград. Клавдия, спросив, сколько по весу нужно накладывать, скрылась за перегородкой. В этот раз она складывала пакет дольше, чем обычно. Придя домой, Ольга Сергеевна была приятно удивлена – все виноградинки были крупными и без единого тёмного пятнышка.
   Как-то, проходя в классе по рядам, Ольга Сергеевна заметила грязь под ногтями Клавдии. Первая мысль была – сделать замечание. Но она сдержала себя, понимая, откуда эти тёмные полоски под ногтями ученицы.
   В классе учится перспективный, подающий большие надежды, парень Вадим Москвин. Его мама, Александра Петровна, женщина высокого роста и «пышных форм», обладает громким голосом и лидерскими качествами. Похоже, в своей семье она является «верховной властью». Москвина любит время от времени повторять, что она «создана для больших аудиторий». Родители единодушно избрали её председателем родительского комитета. А «яблоко от яблони» упало совсем даже недалеко: Вадим своими способностями подтверждает поговорку.

   Февраль перевалил за середину, и зима повернула на весну. Заметно прибавился день, солнце стало пригревать, и после полудня зазвенела капель. Синички запели свою простенькую песню, радуя слух и душу.
   Сегодня снова собирается «Слово». Ольга Сергеевна идёт в свою «Альма матер», теперь уже переименованную в университет. Вот и старое здание вуза в окружении остроконечных елей, таких знакомых, таких родных. Мысли снова стали слагаться в рифмы:

     Из сугробов и снежных долин
     На меня строго ели глядят.
     Ждут отчёта о жизни моей
     И тревоги своей не таят.*

   Руководитель литературного объединения Алексей Петрович, поздоровавшись, поздравил всех с предстоящим праздником, Днём защитника Отечества, и предоставил трибуну сравнительно новому человеку в коллективе, Рустэму Галимзянову. «Почти Расул Гамзатов», – подумала про него при знакомстве Ольга Сергеевна. Но «местный Гамзатов» не писал стихов, он сочинял прозу. Рустем тоже поздравил присутствующих с наступающим праздником и объявил, что прочтёт стихотворение Мусы Джалиля «Варварство», которое вполне подходит к этому празднику.
   Он начал читать. Читал громко и выразительно. Нет, он читал не просто громко и выразительно, он читал очень громко и очень выразительно. Было видно, что он репетировал, готовясь к выступлению. Возможно, репетировал длительное время. Каждая интонация была продумана и взвешена. Где-то сила голоса обретала разящую мощь, а где-то, наоборот, приглушалась, сообразуясь с тем, что должен испытывать человек, на глазах которого расстреливают женщин и детей.
   Вот закончилось стихотворение. Ольга Сергеевна была ошеломлена и какое-то время сидела, молча, приходя в себя. Вся аудитория, человек тридцать, тоже безмолвствовала. Наконец, раздались редкие хлопки, затем ожили и другие, раздались аплодисменты.
   Когда литературный вечер завершился, и все начали расходиться, Ольга Сергеевна подошла к Галимзянову:
   – Рустэм Валиуллович, завтра мне предстоит провести классный час со своими учениками. Конечно же, он будет посвящён предстоящему празднику. Не могли бы вы прийти к нам в класс, выступить, рассказать о празднике, о войне? И самое главное, было бы здорово, если бы вы прочли моему классу «Варварство» вот так же, как сегодня.
   – Я принимаю ваше приглашение. Куда и когда нужно прийти?
Ольга Сергеевна подробно объяснила, где находится школа.

   Русский язык в 7«А» был предпоследним уроком. Ближе к концу урока Ольга Сергеевна объявила:
   – Сегодня к нам на классный час придёт один писатель. Он расскажет о войне. И я попросила его прочесть стихотворение. Вчера на литературном вечере он прочёл его, прочёл очень сильно. Я хочу, чтобы и вы услышали его чтение.
   – Но вы-то ведь уже слышали его выступление, – с места сказала Клавдия, – стало быть, пригласили специально для нас?
   – Ну да, – Ольга Сергеевна была несколько удивлена вопросом. Чувствовалась какая-то недосказанность в вопросе ученицы. А та вдруг продолжила:
   – Ольга Сергеевна, как вы к нам относитесь?
   Вопрос был и необычным, и неожиданным. Класс замер в ожидании ответа. Классная руководительница несколько мгновений взвешивала, как ответить.
   – Люблю я вас, – ответ прозвучал просто и убедительно. Через секундную паузу:
   – Люблю всех одинаково.
   Наступила удивительная для класса тишина. Наверное, как раз такую тишину называют «звенящая». Класс обдумывал необычные слова учительницы. Тишину прервал голос Вадима:
   – И Васю Махалкина тоже?
   Класс снова замер. Теперь уже на лицах готовность улыбнуться или даже громко рассмеяться при первых же словах учительницы.
   – А Васю Махалкина, может, немножко больше, чем остальных.
   Снова тишина. Несостоявшиеся улыбки превратились в недоумение и вопрос. Ольга Сергеевна после небольшой паузы:
   – Вы ведь знаете, у меня нет своих… детей. Я была бы счастлива, если бы у меня был сын, такой вот энергичный, как Василий, такой же умный, как Роман и такой же рассудительный, как Клавдия.
   Вновь тишина. «Не слишком ли я разоткровенничалась?» – думала Ольга Сергеевна, обводя взглядом класс. Серьёзные лица. В умах взрослеющих подростков шла напряжённая работа. «Нет, не слишком», – решила учительница. Интуитивно она чувствовала, что поступила правильно.
   – А «умный» и «рассудительный» – это разве не одно и то же, – вновь раздался голос Вадима.
   – Нет, не совсем, ведь не зря же это разные слова. Я не знаю, как написано в толковых словарях, но я бы сказала так: ум – это то, что позволяет решать задачи, отвечать на вопросы. А рассудительность помогает эти решения применять в жизни. Пишут ведь в юмористических заметках, что какой-то учёный с мировым именем, заходя в трамвай, снимал обувь по рассеянности. Или, скажем, учёный, который делает открытия в науке, не способен устроить свою личную жизнь, свой быт.
   Зазвенел звонок. Ольга Сергеевна вышла. Вася Махалкин со свойственной ему энергичностью, жестикулируя сжатыми кулаками вверх-вниз и пританцовывая, пропел:
   – У нашей «классной» тридцать детей. Она их любит, всех-всех-всех!
   – Дурак ты, Васька, и не лечишься, – оборвала его Клавдия, – сегодня тебе признались в любви, а ты трезвонишь об этом. А если бы тебе в любви призналась девушка, ты также кричал бы?
 Класс с любопытством наблюдал за этой перепалкой.
   – Ольга Сергеевна в тридцать раз больше рисковала сегодня, чем Татьяна Ларина, отправляя письмо Онегину, – продолжила Клавдия.
   Василий вспомнил, как недавно Ольга Сергеевна, проходя по рядам, поправила ему причёску, проведя рукой по волосам, затем положила ладонь ему на плечо. Вспомнив тепло её ладони на плече, он помимо воли густо покраснел. Почувствовав, как запылали щёки, Василий отвернулся к стене, чтобы никто не заметил. Одноклассники, конечно же, заметили и решили, что покраснел он от того, что его обозвали дураком.
      
   Писатель оказался невысоким пожилым человеком. Но двигался легко и энергично. После того, как классная руководительница представила его, поздоровался довольно бодрым голосом.
   Начал Галимзянов с того, что поздравил класс с наступающим праздником. Затем сразу стал говорить о Великой Отечественной войне. О вероломном нападении фашистов, об отступлении Красной Армии, о больших потерях. О стойкости наших солдат, о том, что борьбу эту вела вся страна.
   – Сейчас на западе всевозможные «историки» стремятся умалить роль Советского Союза в борьбе с фашизмом. Соединённые Штаты заявляют, что это они победили фашистскую Германию, – говорил Галимзянов. – Друзья мои, ветераны войны уходят, их остаётся всё меньше и меньше, участников и очевидцев тех страшных событий. Теперь мы, поколение, родившееся сразу после войны, обязаны подхватить эстафету правды о той войне. Мы видели ветеранов и слышали их рассказы. В нашем посёлке было много инвалидов, потерявших ногу, у них были простенькие деревянные протезы. Был и один ветеран-колясочник, который остался без обеих ног. Я считаю своим долгом отстаивать правду о войне.
   Далее писатель говорил, что американцы и англичане открыли второй фронт только в июне 1944 года, в то время, как Советский Союз вёл войну с Германией с июня 1941 года. Он говорил об исторических сражениях под Москвой, в Сталинграде, на Курской дуге. Говорил о том, что второй фронт был открыт только тогда, когда разгром фашистской Германии был предрешён. Западный фронт уже тогда назывался «вторым», а первым, главным, был советско-германский фронт. Писатель привёл цифры, убедительно доказывающие, что основной вклад в разгром фашизма внёс Советский Союз: семьдесят процентов потерь немецких войск приходится на фронт с нашей страной; протяжённость второго фронта была вчетверо короче, чем фронт с Советским Союзом. Объяснял, что даже эти убедительные цифры не говорят о том душевном напряжении, о тех неимоверных усилиях воли, которые пришлось испытать и приложить советскому солдату в начале войны.    
 Он говорил об отваге советских солдат: во время Великой Отечественной войны подвиг Александра Матросова совершили более 400 человек, советскими лётчиками было совершено 595 «классических» воздушных таранов самолётом самолёта, 506 таранов самолётом наземной цели, 16 морских таранов и 160 танковых таранов.
   – Мы, россияне, конечно же, знаем, что фашистская Германия была разгромлена Советским Союзом, – продолжал писатель. – У фокусников есть известный трюк – достать кролика из шляпы. Если когда-нибудь какой-нибудь «историк» докажет, что фашизм был разгромлен американцами, это будет как раз тот самый «кролик», которого этот историк-фокусник достал из шляпы.
   «Мы пахали», – сказала блоха, сидя на голове вола, возвращавшегося с поля. Вот так же, как эта блоха, в той войне «пахали» американцы и англичане. Поле, поле брани, было «вспахано» Красной Армией, Советским Союзом, всем советским народом.
   Фашисты зверски расправлялись с нашими людьми в оккупированных советских городах и деревнях. Известны случаи, когда они сжигали целые деревни, сжигали людей заживо, расстреливали женщин и детей.
   8 мая 1945 года немецкое командование обратилось к командующему американскими войсками с предложением капитуляции. В тот же день Пакт о капитуляции немцев перед англо-американской коалицией был подписан. Немцам было проще и психологически, и политически сдаться американцам: ведь они не топтали своими грязными сапогами американскую землю, не зверствовали по отношению к американскому народу, не жгли и не убивали их женщин и детей. Американцы для немцев были, если так можно выразиться, «просто» противниками по войне. Это всё равно, что соперники по спорту.
   А вот с советским командованием встречаться им было страшно после всех зверств, которые они учинили на нашей земле.
   Я приведу такое сравнение. Представьте себе, что некий бандит ограбил дом соседа, убил его сына и изнасиловал его дочь. Простите меня, если я говорю слова, которые не для детских ушей. Но уж очень удачным я считаю своё сравнение. Так вот, теперь сосед с топором в руках гонится за этим бандитом и вот-вот настигнет и зарубит его. А навстречу бандиту попадается его соперник по спорту. Бандит падает в ноги этому спортсмену в поисках защиты и в надежде спасти себе жизнь.
   Вот так же фашистская Германия упала в ноги американцам. А американцы были рады такому повороту событий. Они возомнили себя триумфаторами-победителями и решили, что имеют право объявить всему миру, что это они победили фашизм. Правда, тогда они это делали с большой оглядкой: они-то знали, что истинные победители не они, а Советский Союз. На следующий день советское командование действительно всё расставило по своим местам и всех расставило по своим местам: Пакт о капитуляции был подписан вторично, уже с участием и под предводительством советского командования. Таким образом, День Победы над фашистской Германией западные страны празднуют 8 мая, а мы – 9 мая в соответствии с днём подписания Пакта о капитуляции.
   Наступила пауза. Затем писатель сказал: «Я хочу прочесть стихотворение советского поэта Мусы Джалиля, казнённого немцами в концлагере Моабит, стихотворение о том, как немцы расстреливали наших женщин и детей. Стихотворение называется «Варварство».
   Он начал читать. Класс был удивлён тем, что у пожилого писателя очень громкий голос. Ольга Сергеевна отметила про себя, что Галимзянов читает с такой же силой, что и вчера. Но там, вчера, было большое помещение, а здесь – всего лишь класс, намного меньший, чем университетская аудитория. И голос чтеца воспринимался гораздо сильнее. Ольга Сергеевна, конечно же, понимает, что воздействие стихотворения на слушателей складывается из силы самого стихотворения, выразительности чтения и силы голоса чтеца. Здесь же  все эти составляющие не суммировались, а умножались друг на друга! Смысловое содержание этого величайшего, трагического стихотворения Мусы Джалиля, многократно усиленное выразительностью чтения, громогласно, набатом подавалось в сердца учеников. Снова, как и вчера, выверенные паузы, убедительные интонации. Класс затаил дыхание.
   Клавдия ясно представила себе и женщин, и детей, которых поставили на краю их общей могилы. Вот немецкий офицер с холёным, до отвращения холёным лицом, в фуражке, тулья которой в передней части выгнута вверх, как она видела в одном военном фильме.  Клавдия явно услышала свист ветра, почувствовала, как ветер усилился, вот тучи закрыли солнце. Тем временем ветер обрёл уже ураганную силу, гнёт вершины деревьев. Мощный дуб, не выдержав напора ветра, падает со стоном, и это усиливает предчувствие надвигающейся беды.
   Вот женщина с ребёнком, с мальчишкой лет пяти. Мальчишка, всё поняв, плачет и просит маму: «Спрячь, мамочка, меня!» Он по-детски наивно полагает, что мама, она ведь всесильная, она всё может, она ведь – мама. И женщина берёт сына на руки, прижимая к груди. Но это не спасение, наоборот, ещё страшнее, ведь автомат немецкого солдата направлен прямо на него.
   Отчаянный крик: «Я, мама, жить хочу, не надо, ма-ма-а-а!» И от этого пронзительного детского крика, от которого содрогнулась душа, от этого набата некуда спрятаться. Всё пространство класса наполнено ужасом матери и душераздирающим криком ребёнка, осознавших неотвратимость смерти.
   Пауза. У Клавдии мурашки побежали по телу. Она вжалась в сидение, превратившись в комок нервов. Ну почему писатель замолчал?! Разве можно оставлять слушателя в таком душевном состоянии наедине с собой, со своими переживаниями! Скорее бы он продолжил читать!
   Наконец писатель продолжил чтение. Но легче не стало. Наоборот, продолжился крик ребёнка: «Пусти меня, пусти!» От этого крика Клавдии становится ещё хуже.
   Немецкий солдат в рогатой каске и с засученными рукавами стреляет. Кровь алой струйкой вырывается из шеи ребёнка, его голова тут же никнет вниз. Женщина, вздрогнув, начинает медленно падать. Она продолжает судорожно прижимать к себе ребёнка. Клавдия видит её худые пальцы, побелевшие от напряжения.
   Клавдия закрывает лицо руками, но это не помогает. Крик ребёнка стоит в ушах: «Я, мама, жить хочу! Ма-ма-а-а!» Она ладонями зажимает уши, а глаза зажмуривает со всех сил.
   Писатель продолжает читать дальше, но смысл слов уже не доходит до Клавдии. Душераздирающий крик ребёнка заглушает всё, а перед глазами – красная кровь и побелевшие от напряжения пальцы женщины.    
   Тишина. Кажется, он дочитал до конца. Но нет облегчения душе.
   Класс оцепенел. Опущенные вниз глаза. Ольга Сергеевна первая приходит в себя. Она начинает аплодировать редкими хлопками, тут же подхватывает Вадим, затем и остальные мальчишки, потом и девчонки, только Клавдия сидит, закрыв лицо руками. Ольга Сергеевна благодарит писателя. Тот, попрощавшись, уходит.

   Лидия Ивановна, закончив смену, возвращается домой. Вечером снова подморозило по-зимнему. Солнце, пригревавшее днём до капели, только пообещало весну. Успевшая продрогнуть по дороге домой, Лидия Ивановна заходит в квартиру. Обычно Клавдия ждёт её с горячим ужином. «Работящая у меня дочь и прилежная, – гордится Лидия Ивановна Клавдией, – и учится хорошо».
   На кухне свет выключен. Дочь сидит в комнате за письменным столом.
   – Здравствуй, доченька. Ты уже покушала?
   – Нет, – Клавдия встаёт из-за стола, взгляд какой-то отстранённый.
   – Ну, вот и хорошо, вместе поужинаем. Что ты приготовила?
   – Ой, мам, я совсем забыла.
   – Что забыла?
   – Кушать приготовить.
   – Что, много уроков задали?
   – Да нет, – как-то задумчиво отвечает Клавдия.
   – А чем же ты занималась?
   – Да ничем.
   Зазвонил сотовый дочери. Клавдия взяла телефон, выслушала и необычно вялым голосом сказала: «Нет, Наташа, я не пойду никуда».
   Лидия Ивановна взяла дочь за плечи и, заглядывая в глаза, спросила:
   – Ты не заболела, доченька?
   – Да нет, я здорова, – Клавдия ответила не сразу. Она как будто задумалась о чём-то.
   «Что-то неладное с дочерью», – отметила про себя Лидия Ивановна.
   – Что сегодня в школе было? – вопрос, чтобы хоть что-то выяснить, и тут же. – Что-то ты сегодня необычная.
   Клавдия словно не слышит вопроса. Она стоит, как будто прислушиваясь к чему-то. Мать ждёт ответа.
   – К нам в класс приходил один мужчина, – наконец ответила Клавдия.
   – Мужчина? Какой мужчина? Что он сделал тебе? – быстро спросила Лидия Ивановна, а сама подумала: «Похоже, пришла беда».
   – Мне? Ничего, – ответ опять, словно прислушиваясь к чему-то, – он читал стихи.
   – Стихи? Он читал их тебе одной? Вы оставались наедине?
   – Нет, мам. Он читал всему классу.
   «Нет, беды не случилось», – чуть успокоилась Лидия Ивановна.
   – Какие же стихи он читал?
   – Он читал о том, как во время войны немцы расстреливали женщин и детей.
Пауза. Мать озабоченно смотрит на дочь, раздумывая, о чём бы ещё спросить. И тут Клавдия заговорила сама:
   – Мама, ты слышала когда-нибудь душераздирающий крик?
   – Душераздирающий крик? – переспросила мать и, чуть помедлив, – Пожалуй, нет. А почему ты спрашиваешь?
   – Там был мальчик, его крик стоит у меня в ушах.
   – Мальчик? Какой мальчик? Это был сын того мужчины?
   – Нет, это был сын той женщины, которую расстреливали. Их расстреляли вместе.
   Несколько мгновений Лидия Ивановна пристально глядит в глаза дочери, пытаясь понять смысл сказанных ею слов.
   – Доченька, что ты говоришь? Война закончилась семьдесят четыре года назад, – сказала Лидия Ивановна, а сама подумала: «Нет, беда всё-таки случилась».
   – Мама, это было сегодня.
   После небольшой паузы:
   – Пойдём, доченька, на кухню, вместе приготовим ужин, – Лидия Ивановна погладила плечи и спину дочери, решив для себя, что завтра надо обязательно сходить в школу и выяснить, что же там произошло.

У Саида несколько овощных ларьков по городу. С утра он объезжает их, проверяя и продавцов, и наличие товара. Лидия Ивановна сразу отпросилась, чтобы сходить в школу. «Вы меня без ножа режете, – сказал Саид, – сегодня как раз тот день, который год кормит. Сейчас люди начнут закупать овощи и фрукты к празднику». Саид не просто успешный предприниматель, он хочет как можно лучше освоить русский язык и старается использовать в разговоре понравившиеся поговорки и новые слова.
   Вместе с тем за много лет работы изучил рынок и знает «цену» каждого праздника. Самым «дорогим», приносящим максимальный доход, является, конечно же, Новый год. Затем – Восьмое марта. День Победы и День защитника Отечества – тоже «хорошие» праздники. Узнав причину, Саид сказал: «Дочь – это очень серьёзно. Конечно, надо сходить, выяснить. У меня у самого две дочери, правда, мои ещё маленькие. Я приеду и подменю вас, сам буду торговать». Договорились, что Саид подъедет к половине десятого. Желательно, чтобы к десяти часам, к началу большой перемены Лидии Ивановне быть уже в школе.
   Лидия Ивановна чуть опоздала – большая перемена уже началась. Прошла в учительскую. Открыв дверь, сразу увидела Ольгу Сергеевну в окружении нескольких родителей.
   – Его явно кто-то обидел, – говорила мама Романа, – он у нас такой слабенький, его любой обидеть может.
   – Почему вы решили, что его обидели? – спросила классная руководительница.
   – Да он весь какой-то подавленный, всё молчит.
   – Вы недооцениваете своего сына. Во-первых: он способен постоять за себя; во-вторых: его в классе все уважают, уважают за ум, за широту кругозора.
   – И мой весь притихший ходит, – вмешалась Галина Евгеньевна, – похоже, класс всё-таки устроил ему «тёмную».
   – Вы зря волнуетесь, Галина Евгеньевна, «тёмную» ему грозились устроить в прошлом году. Василий нынче уже совсем другой парень. Они ведь сейчас взрослеют не по дням, а по часам, – успокоила маму Василия Махалкина Ольга Сергеевна.
   Лидия Ивановна, поздоровавшись, стараясь быстрее решить свой вопрос, тут же вставила:
   – И моя вся какая-то не своя. Говорит про какого-то мужчину, который читал стихи.
   – Да-да, – ответила учительница, – вчера у нас был классный час, я пригласила одного писателя, и он действительно прочёл стихотворение. Прочёл выразительно. Я видела, что на Клавдию стихи подействовали очень сильно. Да и весь класс после этого стихотворения сидел притихший. Это было очень талантливое, трагическое стихотворение, «Варварство» Мусы Джалиля.
   Ольга Сергеевна обвела взглядом родителей.
   – А я-то думаю, какой педагогический приём использовала Ольга Сергеевна, какой нагоняй дала, что весь класс сидит «тише воды, ниже травы», – вставил слово Владимир Егорович, преподаватель математики, с интересом наблюдавший за разговором.
   Ситуация прояснилась. У Лидии Ивановны отлегло от сердца, она сказала, что отпросилась с работы совсем ненадолго, и, попрощавшись, ушла.
   Выйдя в коридор и пройдя несколько шагов, увидела, что в сторону учительской энергично идёт группа родителей из их класса. Впереди вышагивала дородная Москвина. Лидия Ивановна отступила к стене, освобождая дорогу, и приготовилась поздороваться с ними. Но те не заметили её.
   – Сейчас мы выясним, что тут у них в классе происходит, – гремела Москвина, устремляясь к учительской канцелярии.
«Всё, что происходит в классе, «происходит» правильно», – с удовлетворением отметила про себя Лидия Ивановна. «Да, права Ольга Сергеевна: не по дням, а по часам», – думала она, направляясь к выходу.

*  – Из стихотворения «Родная Бодья» Раисы Араслановой.