Туман. книга шестая. глава шестнадцатая

       ГЛАВА, У КОТОРОЙ, РАНО ИЛИ ПОЗДНО,  СЛУЧИТСЯ ПРОДОЛЖЕНИЕ.



               
                Один дурак бросит в воду камень,
                а десять умных не вытащат.

                Русская народная пословица.



Как-то уж галантно постучали в дверь кабинета. Не требовательно, не просяще, а именно галантно. Это оказался официант, держащий на подносе чайник для господина Фсио.

Шустро «ощупав» глазами стол, и найдя явно недостающую «приправу» для благородной, сугубо мужеской компании, а именно водку, хитрая отельная  бестия, потупив очи, спросил, мол, не желают ли господа повторить, раз уж графин пуст? Мол, и примета скверная держать на столе опорожнённую ёмкость.

Как оказалось, господа в приметы не верили, и послали назойливого официанта к чёрту.

Собственного говоря, зря наши герои встретили в штыки ресторанного человека, он, как минимум, вывел их из состояния, которое гоф-медик позже именовал «сидели, как ошарашенные».

Надворный советник, опережая готового задать вопрос штаб-ротмистра, впервые с момента прихода в ресторацию, заговорил.

--Кирилла Антонович, есть ли нечто ещё, чего мы не знаем?

--Вы спрашиваете меня так, словно подозреваете в заговоре.

--Я подозреваю всех в том, что никто из нас ничего не понимает. Возможно ли такое, что вы, по какой-либо причине, просто позабыли рассказать?

--Нет, я сказал всё. Не говорил, правда, о том, о чёт только думал. Да, и думал-то не долго, слишком уж быстро всё менялось. А о Прошке … сознаюсь, была мысль привезти его сюда. И причины, которые породили эту мысль, Андрей Андреевич назвал верно.

--Вот, что выходит, дорогой Кирилла Антонович! Сбываются наши, с господином Фсио, подозрения ….

--Погодите, погодите, - остановил господина Толмачёва тихо вошедший Андрей Андреевич, - о подозрениях рано говорить.

Налив себе из чайника, господин Фсио отхлебнул, подумал, отхлебнул ещё разок, пожевал губами, сокрушённо покачал головою, и сказал.

--Этот пройдоха мне солому заварил? Решил, что после водки не пойму, что пью гадость, а не чай? Бог с ним, раз уж весь день таким выдался. Кирилла Антонович, я хочу быть верно понятым, да и дело у нас общее. Я не стану смягчать слово Александра Игнатьевича «подозрение», оно высказано не в ваш адрес, а только в вашем присутствии.

Вот в чём истинное искусство риторики – смени акцент в предложении со сказанного на удобный для собеседника, и всё недопонимание разрушается, а смысл сказанного остаётся прежним. Этому учиться надо, и долго.

--Я не так давно приводил в пример английского сыщика, продолжил Андрей Андреевич, косо поглядывая на чайник, а после сравнил его с вами, Кирилла Антонович. И к тому была причина. Позвольте мне фотоснимки? Благодарю! Теперь станем всё называть своими именами. Эти карточки показывают нам, что кем-то была подготовлена пара вариантов развития одного события – крушения паровоза. Разница заключается лишь в том, кто из вас, господа, станет  пострадавшим. Сожалею, что изображение на фотографической карточке оказалось для вас важнее иной информации, которая есть на обороте этих снимков. Вот, убедитесь сами.

Первым, протянутые карточки, взял штаб-ротмистр.

--Ну … да, действительно … словно продавлено иглою. Это даты?

--Думаю, что да. Прочтёте их нам?

--Первая карточка … со мною, отмечена вчерашним днём, а ваша, Кирилла Антонович … завтрашним. Завтра будет ещё одна авария?

--Почти уверен, что нет. Я в этом вижу упомянутую пару вариантов.

Помещик принялся тереть лоб, дабы заставить работать голову. Или, хоть попытаться заставить.

--Вы, Андрей Андреевич, можете даже не пытаться так медленно разжёвывать свои предположения, я решительно ничего не понимаю! У меня, - помещик беспомощно развёл руками, - ничего не собирается воедино. Я стараюсь понять, но … никак.

--Начнём с начала. Я, то есть тот, кто сидит перед вами, приглашаю вас навестить меня. Моё приглашение – событие? Не молчите, Кирилла Антонович, помогайте мне!

--Как помогать? Отвечать? Хорошо, приглашение, суть, событие.

--Не тушуйтесь! Если знаете ответ, смело говорите! У приглашения-события есть пара вариантов развития. Попробуйте мне подсказать!

--Пара … развития … это, что? Согласиться на приглашение, или отклонить его?

--Да, видите, как просто! Только есть ещё одна  трактовка – прийти, либо не прийти. Хотя, сути это не меняет. До этого момента понятно?

--Более-менее.

--Теперь о паровозе. Я намереваюсь совершить падение состава с определённой целью, и я его совершу. Событие будет вчера, когда на станции будут высочайшие чиновники и Модест Павлович. Или же завтра, когда там же будут светлейшие сановники и Кирилла Антонович. Событие – пара вариантов. Прошу об одном, пока ничего не говорим о деталях и подробностях.

--То есть, что бы мы не делали, паровоз сойдёт с рельс – это событие, которое безусловно.

--Так, продолжайте!

--Варианты – кто основная цель - или чиновники, или сановники. И те, и иные примерно равная утрата для империи. Мы же, с Модестом Павловичем, просто приглашены в качестве дополнительных жертв за то, что кому-то и где-то перешли дорогу. Верно понял?

--Да, превосходно!

--Тогда … что же в этом смущает меня? И вас.

--Только одно. Никто, кроме вас не смог бы поменять местами эти варианты. Грядущая авария случилась вчера. Звучит, как название развлекательной книжки, ей-Богу!

--А как я умудрился это … ну, вы понимаете.

--Не знаю. Ни я, ни Александр Игнатьевич, который, в силу откровенного непонимания, произнёс слово «подозрение».

--Теперь, господа, наводим прицел в мою сторону. В чём, пусть и с недопониманием, вы подозреваете моего друга?

Модест Павлович, хоть и выглядел спокойно, но кулаки сжал сильно.

--Имеем подозрение, что Кирилла Антонович, сознательно не намереваясь это сделать, силою мысли, Божьим благоволением … да, чем угодно, материализовал паровоз на станцию Остров. Он как-то забрал его из грядущего, и воссоздал на месте, на коем и должно было случиться событие.

--Как факир?

--Как ваш друг. Он перенёс аварию с вами из минувшего дня в никогда, и сам полез в пекло.

--Вы уверены в своих словах … э-э … в предположениях? Вы же слышите себя? Кирилла Антонович, из ничего, из воздуха материализовал паровоз! Как это?

--А вы считаете, что весь мир вокруг вас настоящий, и что его можно потрогать руками? Не вы ли встречались с «туманными бессарабцами»? Не вы ли присутствовали при необъяснимом в Ведищевском Логе? Может, не вас поразило карточное предсказание на императорском балу? Конечно же, нет! Это не вы глядели на призрак кошки в отельном нумере, правда? Не вы? Или вам есть что припомнить о том промежутке времени, меж вашим приездом на место ожидаемой аварии, и моментом, когда пришло время биться с жандармами? Просветите нас, что произошло в эти час с половиною, и чем вы с Карлом Францевичем занимались? Не надо злить самого себя, срываясь на других. Я ответил вам той же интонацией, коей вы задали вопрос. Как аукнется, знаете ли.

Господин Фсио, как оказалось, мало обременял себя уважением чьих-то прошлых заслуг. Сейчас и здесь, помыслы и поступки, действие и помощь – вот, что должно главенствовать в делах, отношениях и, позволю себе простенький каламбур – в деловых отношениях. Верно ли избран подобный тон в разговоре? Мне видится, что да, если принимать подобный напор, как воспитательный момент для стороннего слушателя. И не уверен, что да, если сам окажусь в гуще подобной беседы.

Как бы там ни было, разговор штаб-ротмистра и Андрея Андреевича состоялся таким, каким состоялся, и ничего я этим уже не поделать.

--Я решил, что должны знать последние новости. Тот самый мнимый кочегар отважился на убийство жандармов, находившихся с ним в одной палате. Думаю, что это действие было оговорено заранее, в момент подготовки к аварии. Убивать свидетеля, при неблагоприятном исходе дела, вещь не редкая. И сегодняшний случай тому в доказательство.

--Ему удалось устранить обоих?

--Нет, одного. Поднялся шум, который привлёк … э-э … персонал. Сейчас они под охраной, и в разных палатах. Кстати, Карл Францевич, не пожелаете ли лично провести вскрытие того жандарма? Думаю, что вас могут заинтересовать подробности строения этого существа. При условии, что вы дадите мне слово не разглашать подробности вскрытия.

--Я согласен, Андрей Андреевич! И не надеялся, что буду хоть когда-то иметь доступ к этим … не поворачивается язык именовать так, как вы.

--Завтра я пришлю за вами помощника. Далее, возвращаясь к новостям, скажу о машинисте. Он пришёл в себя настолько, что смог внятно изложить ответы на, сами понимаете какие, вопросы. Почерк у него читаемый без подсказок, работоспособность, при его теперешнем возрасте, просто завидная. Что будет можно, я доведу до вас.

--И всё-таки, - снова обнажил шашку Модест Павлович. Разумеется, в иносказательном смысле. – При условии, что я понял и принял всё, что вы сказали, кто придумал эти аварии? Эти запасные варианты и самоуничтожение в случае проигрыша? Я не поверю вам, если вы приметесь убеждать меня, что не готовы ответить!

--Дорогой Модест Павлович, я постараюсь объяснить вам малость упрощённую картину мира. Вообразите себе воюющие армии. Штаб вашей армии может точно знать имя командующего противоборствующих вам войск. Вероятно, что так. И подчинённых того командующего вы знаете, и командиров помельче. А знаете ли вы наверняка того, кто создал условие, при котором развязана война? Возможно, что кто-то и где-то произносил это имя. Или любое иное имя, пришедшее говорившему в голову. А представьте, что верховных правителей более, чем один? Скажем, пять? Как поступить, чтобы не только остановить войну, а и победить? Истребить армию? Наберут новую. Извести командиров, вплоть до главнокомандующего? Через три денька назначат новых. Что делать, как не устранять верхушку, о которой вы знаете только то, что она существует?

--Не прекращать войну! Каждая, пусть и малая победа, суть дорогостоящий опыт, умение, желание и ещё, хоть раз, победить! Накапливая победы показать противнику свою силу не только в обороне, а и в наступлении! Ну, и … пленные, там, - смягчился штаб-ротмистр, перейдя от лозунгов к размышлениям, - языки вражьи, к которых можно много чего выведать. Применять ложные вылазки, для отвлечения внимания, дезинформация … мало ли приёмов на войне.

--А теперь скажите мне, разве перечисленный вами арсенал приёмов мы не используем? Сейчас у нас есть пленные, они же языки. А не вы ли осуществляли ложную атаку, представляясь генералом на пароходе «Великая княгиня …»? А песиглавцы? А чёрная библия? Разве это не победы? Не опыт? Не набираемая сила?

Неуверенно, скорее не смело Модест Павлович согласился с доводами господина Фсио. Как же не соглашаться с очевидным?

--И последнее, самое важное, такое важное, как и летящий в вашу сторону снаряд. Не так давно Кирилла Антонович сказал, что как ни старайся, и какие силы не прилагай, а то, что единожды началось, обречено на завершение. От себя имею добавить, что то, что началось, ещё до своего завершения обязательно оставит по себе след. И мы будем идти по сему следу, пока … нет, загадывать не годится. Ещё важность и в том, что этой сменой вариантов катастрофы, и превращением самОй задуманной аварии с жертвами в обычный сход паровоза с рельс вы, господа, очень сильно испоганили кому-то грандиозные планы. Считайте это своей победой, но я бы счёл это срывом вражеской атаки. И без последствий наши противники этого не оставят, даже не надейтесь! Уверен, что скоро последуют попытки уничтожения Кириллы Антоновича, как основного виновника их неудач. Добавлю, неоднократного виновника.

--Погодите, сейчас выпью последнюю рюмочку, и начну радоваться этой новости, - откровенно развеселился штаб-ротмистр. – Что вы предлагаете?

--Ничего. Живите, радуйтесь общению и не обращайте внимание на нашу охрану. Так сказать, не демаскируйте их. Из прошлого опыта могу припомнить, и сообщить вам, что для воздействия на вас, Кирилла Антонович, могут действовать через Прохора, или Карла Францевича. Я говорю об их похищении. В первом случае, ваше решение организовать молодому человеку домашнее образование исключительно верно, а дорогому доктору было бы хорошо перебраться поближе к вам. Вместе веселее вам, а нам легче приглядывать за вами. Как бы это не прозвучало, но это, господа, приказ. Мы не можем позволить империи лишиться вас троих! Нет, пойду, и заставлю этого прохвоста выпить весь этот заваренный сухостой! Наберут на кухню прохиндеев, а хорошим людям чаю не выпить! Для вас заказать что-нибудь ещё? Я послежу, чтобы принесли напиток достойного качества. Я скоро вернусь, господа!