Стигматы Парижа

Вряд ли реки имеют свои души, но что-то общее с миром фауны река, как живой организм, непременно имеет. Жаль, человеческий социум, в чей общий знаменатель ставится история и мечты о будущем, не изобрёл ещё суперфантастического прибора, способного замерить, обозначить и выделить главное в «душе реки».

«Душа реки»… При этом  сюрреалистическом образе возникают странные обрывки воспоминаний… Туман, тяжёлый диск солнца, израненные зимой вереницы автомобилей, кучки полуоттаявших серых человечков, притаившихся у киосков печати и винных пабов… 1997 год… Река Сена заметно подхуднула к Рождеству, понабралась всякого лишнего, затаилась как девушка у испорченного зеркала, заохала-заахала, на мгновение вспыхнула выразительным светом, зарделась отблеском от промчавшегося катера с флагом Сан-Марино, и погрузилась в будущие грёзы, ушла в астральное путешествие по таким же как она, рекам неугомонного человечества, несущим память о человеке, далеко выходящим за рамки обыденности и возможности познать смысл того или иного человеческого действа…

А в Париже всего такого происходит за две последние декады любого месяца, что Сена сразу же наполняется просто космическими драмами, трагедиями, фарсами, баснями, притчами, фельетонами, комедиями, одами, и прочими ошметками наших с вами самых худших и самых лучших качеств, и тогда величественная французская столица как всякая истинная королева королев притягивает к себе мастеров познания духа, вершителей судеб мира, зрелых эзотериков и глупых и пустых мистиков. Эзотерики предпочитают селиться в южных кварталах Города Любви, а мистики – с точностью наоборот. Нет, они не ведут войны друг против друга, но и взаимные симпатии  также не выражают. Просто каждый делает свою уникальную работу, не заглядывая другому в рот.

Все знают кто такие мистики, но какое отличие от собратьев-эзотериков они имеют, мало кто разумеет со всей точностью к малейшим нюансам и штрихам. Мистик – это волк, а эзотерик – хитрая лиса, рысящая поодаль истомлённого, израненного волка, в ожидании плодов его вечного поиска еды. В общем, эзотерик как всякая хитроумная особь, питается чужим трудом. И для неё вовсе не значит, что она ничего не делает, а почивает на лаврах; у неё свой кодекс чести, своя мораль и собственная этика. Волк не боится кровавых схваток, он всегда идёт напролом, а у лисы и шерсть ценнее и благороднее, и ум более заострён, ловок и изощрён. Вот так мистики работают на эзотериков, принимая на себя все возможные ошибки и препоны.

Вы слышали о стигматах, дорогие мои дети? Когда раны адски кровоточат и жгут дьявольской болью. Имеющие стигматы сходят с ума от желания лишить себя всего, что причиняет такие неимоверно непереносимые страдания, совсем несовместимые с чувствительной человеческой природой. Человеку нужна ласка и нежность голубиного пера, морского бриза, прикосновений красавицы женщины, но не удары наковальни в отягощённом жутью мозге, или жар кузнечной печи, где 1000000 градусов - это поистине гигантские потрясения и саморазрушения внутреннего «Я». И носящий на себе кровавые смрадные язвы пребывает между жизнью и смертью, между правдой и ложью, между дьяволом и Богом. Его стигматы – рукопись переписки между раем и адом, и писания те потрясают масштабом закономерностей и случайностей.

И Париж – это Город Стигматов. Здесь крови больше чем воды, потому что сама вода здесь имеет все свойства кровавого вещества.  Кровь течёт под мостовыми, в узких подземных канализационных стоках, в карнизах изящной архитектуры, а даже самую малость – в общедоступном водопроводе, но исключительно в те времена, когда луна сама брызжет кровью, взрывается мутными потоками печали и ужаса, рвётся, пожирает самое себя, как пеликан.

Лунный диск наслаждается владычеством над Европой. Жёлтое золото плавится на автобанах, в глине и кирпичах древних замков и крепостей, в озёрах с ценной рыбой, в полях с ячменём, повиликой и тюльпанами, в шикарных аристократических розариях, на полях футбола, крикета и гольфа, а также тенниса и обычных выходных дней. Лунная кровь наполовину заполняет и главную парижскую реку, и тогда одиночки-мистики, каждый в своё время, приходят к серым берегам Сены, пьяные и ошалевшие от бессонных ночей, открывают свои замусоленные записные книжки, ломают и оттачивают по-новому свои карандаши, чтобы мир принял через этих чудаков и безумцев новейшие заповеди для всех и каждого.  Чудо творит автоматическое письмо.  Мгновения, мгновения, мгновения – и готова новая Библия, даже не нуждающаяся в утверждении Римским понтификом или Вселенским собором.

Мало проходит времени, чтобы это драгоценное откровение находилось в трепещущих руках экстазирующего мистика. Едва он возвращается в свои пустые стены дешёвой квартирки в самом захолустном квартале Города Любви и Наслаждений, как получает пули или другие жизненнозабирающие «стрелы» в своё благородное самоотверженным и отрешенным поиском Истины большое сердце, и уникальное божественное творение на царственной латыни переходит в чёрные руки в белых перчатках. Дело сделано, и награда получила своего «истинного» героя. Коварный эзотерик торжествует!

С 200-летним увеличительным стеклом в руках, в окружении бессчетного количества манускриптов и папирусов собственной библиотеки мировой мудрости, эзотерик продолжает «судьбу» тайных записок лунной ночи, сверяет свои знания со знаниями в этой кровью забрызганной книжице, кусает до крови полнокровные губы, восходит до небес и совсем забывает, что час-два назад он лишил жизни человека, вовсе и не врага, и даже не недоброжелателя. Конкурента? Если это бизнес, тогда да.

Пройдёт неделя, может несколько месяцев и все забудут о безымянном трупе, лишённого всякого сходства с истинным обликом жертвы. Много евро будет брошено в огонь расшифровки Тайны. Сотни высоколобых профессоров Сорбонны, в содружестве со своим полчищем студентов-практикантов, будут напряжённо вникать в каждый слог, в каждое слово, во фразу - как если бы от этого зависела судьба всего человечества или их сокровенной семьи. 

793 слова. Латынь переведена на 18 других современных языков, текст разослан во все части земного шара, мысль плодит мысль, масоны и розенкрейцеры в полном восторге, книга разрастается целым собранием сочинений, в неё вливаются Ницше, Сократ, Достоевский, Шекспир, Мольер, Бердяев, Шопенгауэр, Конфуций, Кришна, Магомет, Иисус… 2 миллиарда 37 миллионов 936 тысяч 775 слов. Ими можно покорить весь космос, можно создать нового Бога, вырастить сверхчеловека, забыть об угрозе инопланетного вторжения, коммунистического реванша и т.д. и т. п.

А Франция продолжает задыхаться углекислым газом, хищными ухмылками проституток,  судорожными ломками наркоманов, соблазнительными проповедями нимфоманок и анархистов, поёт гимны Люциферу и Назорею, брызжет слюной и спермой,  рождается и умирает…