Письмо из Поповки. Глава 30

МЕМУАРЫ РЯДОВОГО РУССКОГО ЧЕЛОВЕКА
Александр Сергеевич Воробьёв (1924 – 1990)
____________________________________________
Фото из семейного альбома - Александр Сергеевич и Ольга Демьяновна. Ужгород.1952 год
____________________________________________

Жизнь шла своим чередом в трудах и заботах. Даже и получали, хотя редко, новости из дома. К весне 1944 года я хорошо говорил по-немецки, понимал польский и французский и сносно объяснялся с нашими спутниками - пленными французами. Они всегда угощали нас сигаретами, а в выходные дни, если их встречали, они предлагали по кружке пива и шоколад. Для военнопленных французов работал Красный Крест, и они все, их было в лагере человек 15, получали из Франции посылки. Не помню уже их имен, но образы этих неторопливых вояк в деревянных босоножках навсегда останутся в памяти.

Зима не как обычная, она напоминает зиму Закарпатья и далека до зимы в Сибири. Снег на крайность недельный, мороз сменялся слякотью, и в эти будни я занимался в сарае корзинами. Сначала я не понимал, кто в этом городке мог так искусно из лозы делать такие выкрутасы. Я видел корзины большие и малые, рабочие и праздничные, в них носили обеды на поля, укрыв сверху белой скатертью. Можно видеть женщин в магазинах и все с корзинами. Представлял какую-то фабрику или же, на худой конец, мануфактуру по производству корзин. Ничего подобного, их плели всюду и не торговали в магазине ими, но их покупали. Один случай свел меня с мастером корзин.

В предместьях Альп и знаменитого Черного леса очень много росло лозы для изготовления корзин. Ганс познакомил меня в соседнем селе с этим мастером. Он показал мне начало и конец работы с корзинами, а уж в средине этого производства я не видел ничего сложного, и уже на второе воскресенье, когда мы с Гансом посетили моего учителя, я вместе с ним работал до позднего вечера - плел корзины. Когда хозяин мой увидел первую корзину, он заохал:
- Езус Мария, где ты научился такому мастерству?
Ничего о том, что я был у этого мастера, я не сказал, да и Ганс почему-то меня уговаривал промолчать. Но нигде в Европе никто так не плел мастерски плетней, а немец не верил, что можно сплести ограду, и что она простоит не один год. А наш русский кошель уж больно понравился хозяевам. После этих новшеств авторитет мой перед хозяином укрепился. Я плел гнезда для куриц, они тоже признали мое мастерство, корзины, кошели и уж позже не рад был своему мастерству, потому что любая свободная минута была занята если не мастерской, то в сарае корзинами. В феврале или марте 1944 года, когда погода в Альпах выглядела не ахти какой, то шли дожди или мокрый снег или все вместе, я целыми днями сидел в сарае и плел. Я был сам со своими мыслями где-то в России, и так как до войны я нигде, кроме своей деревни и райцентра Глушково не был, то я мысленно бродил по ним, учился в 10-м классе, играл в футбол и опять же плел корзины. Меня разбудил вошедший в сарай немец. Высокий, статный, не дурен собой. Приветствовал он меня на русском языке:

- Здорово, Сашко!
- Здравствуйте… - запнулся я.
- Фриц, - ответил он. – Будешь всегда звать меня так, если мы с тобой помиримся. Я принес тебе письмо из Поповки и большие приветы от твоей родни, - вытащил из кармана письмо и передал мне. Письмо писала двоюродная сестра Галя. Я предложил Фрицу скамейку, на которой я доил коров. Он с усердием рассказывал мне о Поповке и родных, говорил он и по-русски, и по-немецки, и это была-таки просто задушевная беседа, мы друг друга поправляли в произношениях, это была беседа двух воюющих стран и дружески настроенных парней, понимающих друг друга. Он меня не боялся и не пугал меня. Рассказывал о войне, о поведении своих солдат в России, и между делом спросил о Маргарите, как она, ходил ли кто к ней.

- Это твоя невеста?
- Да, знакомы с 1938 года, хотел жениться, но Гитлер не разрешил.
- Ты что, спрашивал Гитлера, или был у него?
- Нет, я у него не был, но война, им затеянная, не давала права на это.
- Тебе сколько лет?
- 34 года, а Маргарите 26-27 лет, но Юзефу 38, он тоже не женат, я видел его невесту, ей тоже за 30 лет. Они дали друг другу обет, ждать, стареют, но ждут.
- Слушай, Фриц, его Мария все равно ждет, пускай бы ждала с ребенком, была бы хоть надежда, расписались и уехал бы, да и кто ее сейчас уже возьмет в 30-летнем возрасте.
- Нет, Сашко, так нельзя, поп не разрешает.
- Но попу ведь с ней не жить.
- У нас попы не женятся.
- Но этот поп с красным носом живет со служанкой.
- А ты откуда знаешь?
- Видел.

После их свадьбы с чердака сарая через окно, я видел жизнь Фрица и Маргариты, и когда ему сказал, чтоб закрывал окно, все видно, он смеялся и просил рассказать за попа. Я тоже смеялся:
- Не грех ли тебе будет знать о грехах попа, у которого ты венчался?
- Знаешь, Сашко, я сначала тебе не поверил, но вспомнил, что этот святой пройдоха, когда венчал, облизывался, смотря на Маргариту, и подумал, что этот поп многое может сделать.

Фриц ушел, потом была свадьба.