Виталина, Кретинин и Комсомольская правда

Правда, она и есть правда.
Объективная, точная, очень часто горькая.
Правда всегда одинока.
Она или есть, или её нет, то есть правду увидели,
поняли и сообщили или - прошли мимо. Это ложь многообразна.
Можно и так солгать и эдак, и всё вроде бы мало.
В общности людской чаще всего встречается полуправда.
И всё чаще и чаще встречается некое фэнтези.
Заявляется тема, и потом нарезаются круги в неких сумерках разума.
Есть слова, много-много слов.
А правды нет.
Почему так?
Мотивация разная.

Секретарь первичной партийной организации районной газеты «Ленинский пусть», заместитель редактора Иван Павлович Кретинин считал, видимо, что путь в жизни должен быть один, обозначенный в названии газеты, шаг влево или шаг вправо – это безобразие. Трудился он в селе Володарском, что в Северном  Казахстане. Образование у него было незначительное, что-то около восьми классов вечерней школы, но чутьё партийное имел отменное, знал, когда и что уместно. А я ему принес очерк о фронтовой непредсказуемой судьбе Ивана Андреевича Авраменко. Строк на 400!  Он прочитал моё творение. И сказал:
- Здесь всё описывается в таких подробностях и так зрелищно. Сразу представляешь картину боя. А подпись ваша, молодого человека, вы же этого сами не видели.
- Иван Андреевич Авраменко, фронтовик, старший лейтенант, артиллерист, мне многое рассказывал, мы долго беседовали.
- В печать не пойдет! – отрезал Иван Павлович.

В общем, расстрел на месте.
А чтобы не высовывался!
Пиши заметки об ударном труде доярок  и дояров, скотников и скотниц, механизаторов и зоотехников, которые на 110-120 процентов перевыполняют план предыдущего периода. Шагай бодро навстречу коммунизму! Нет, зацепил сложную героическую и трагическую тему войны. А Иван Андреевич Авраменко был директором школы, которую я недавно окончил, преподавал историю. В годы войны И.А. Авраменко учился вместе с моим отцом в Ташкентском стрелково-минометном училище. Полученное осколочное ранение у него было менее тяжкое, чем у моего отца. Отец давно умер. А Иван Андреевич Авраменко  нес груз военных воспоминаний через трудовые шумные будни педагога. Он мне многое рассказал, искренне и без прикрас.  Поэтому я не мог отступить.
 
Но что же делать?
Кретинина под откос никак не спустишь.
Не изобрели ещё такого средства.
За печатной машинкой провел я ещё один вечер.
И на следующий день предложил Кретинину  зарисовку строк на 95 с фотографией. Тема та же, герой тот же, Иван Андреевич Авраменко, - оформление материала более стандартное, что ли. Как у всех…
- Вот это другое дело, -  сказал Кретинин.

А очерк об Иване Андреевиче Авраменко я отправил на свой страх и риск в Кокчетав, в редакцию областной газеты «Степной маяк». Очерк напечатали полностью, не сократив и не исказив ни одной строки. Это была моя маленькая победа! Я не мог подвести фронтовика.

Чем же руководствовался в своей практике И.П. Кретинин?
Установками, как он считал, высшего порядка, директивами и указаниями ЦК КПСС.  Даже мышь, идеологически независимая, а, значит, вредная, не могла бы проскочить мимо бдительного Кретинина.  И жил он безбедно. Купил новенький, правильного вишнёвого цвета,  «Жигулёнок», который торжественно стоял у здания редакции, пока Кретинин сурово рулил в мутных водах коммунистической идеологии.
Жизнь уходила со страниц газет.
Газеты всё больше наполнялись фальшью.

В конце концов жизнь, отброшенная когда-то идеологическими догмами на периферию внимания народа и самих функционеров, ворвалась в партийные кабинете вихрем вседозволенности, невиданного цинизма и агрессии, сметая всё на своём пути, в том числе и когда-то единую страну.

Но Кретинин выжил назло всем бурям, он сменил мотивацию, но своей некой особой бдительности не потерял. Сейчас, можно образно сказать,  в каждом регионе по чертовой дюжине Кретининых!
Как сказал поэт: «…Разгул царизма, мрак и тлен!».
Идеология вновь одна: теперь это личная преданность начальнику.
Позвонил начальник в колокольчик, и ты звони!
Звенит великая и суверенно святая Российская Федерация.
Звон! Звон! Звон!
Разрешили провести кампанию в честь 75-летия Великой Победы.
Одобряют.
Накручивают.
И на том –   
спа-си-бо!

Несколько десятков лет я собирал сведения о фронтовом подвиге моего отца Владилена Ивановича Ляха (в документах ошибочно указано – Владимир). Более 40 лет хранил фронтовые письма отца. Материалы передал в Калининградское представительство издательского дома «Комсомольская правда». На всякий случай передал на электронном носителе даже текст своего очерка «У отца была мечта…». Как вариант публикации. Уже готовое произведение, выстраданное и выверенное, личностное. 
А!
Вот и номер газеты приобрел, в котором (обещали!) должен появиться рассказ о моём отце-фронтовике.
Чу!
На первой странице Виталина, которая просит прощения у престарелого мужа: «Прости меня, Джигочка!». Старик не прощает. Горе! Беда! Драма! Народ рыдает и безмолвствует. Цитата: «Комсомолка» выяснила, на каких условиях Армен Джигарханян готов помириться с бывшей женой». Убойный материал.
 
В середине номера – Анастасия (задери ногу).
Её боевой клич: «Имею право пить, курить кальян и заниматься сексом». На фото - могучий Джигурда и рядом, задрав ногу, Анастасия.  Цитата: «Пусть меня целуют самые красивые и лучшие мужчины». Не обойден вниманием и коронавирус, который пытается захватить весь земной шар. Реальная опасность. В общем, «Держи банан шире» (заголовок из того же номера «Комсомолки» от 27 февраля 2020 года). И всё остальное в таком же роде. То есть первые страницы газеты «Комсомольская правда» заняты более драматичными для страны и народа бананами, которые надо держать шире, наверное, по примеру Анастасии (задери ногу), да и Виталина недалеко ушла от той же гламурно-шизофреничной тематики.

Зарисовка о моем отце-фронтовике появляется только в электронном варианте  (24 февраля 2020 года) на сайте «КП-Калининград»  под заголовком: «Когда Берлин возьмём, домой приеду, а раньше, ма, пожалуй, не жди…».
Да, есть такая фраза в письме, которую Владилен Лях написал в Восточной Пруссии 7 февраля 1945 года. Это практически репортаж с поля боя: «Пишу письмо в разбитом доме одного из прусских селений. Стекла выбиты, стены поцарапаны осколками, в черепичной крыше зияют сквозные дыры. Это селение взято нами с жестоким боем. Выбитый немец засел теперь в километрах двух от села. Мой взвод по одной «тяжеловесной» причине был задержан в селе, и теперь, ма, у меня есть время написать что-то похожее на письмо».
Даже в огне войны, в самом её пекле, на передовой, сын думал о том, чтобы написать матери в далекий Северный Казахстан ещё одно письмо, чтобы её успокоить  и хоть как-то утешить.
 
Ясность слога фронтовика потрясающая.
Отец мечтал стать писателем.
В феврале 1945 года ему было всего 19 лет.
Позади учеба в военном училище, которое он окончил с блеском, иных просто в училище не задерживали. Менее талантливым бойцам присваивали в училище сержантское звание и сразу же, если появлялись какие-то недочеты в учебе, отправляли на фронт. Сведения получены мною от знакомого уже вам, читатель, Ивана Андреевича Авраменко, который учился вместе с моим отцом в Ташкентском стрелково-минометном училище. Наверное, письма с фронта были для моего отца ещё и заметками для будущих повестей и, может быть, романов.

А что же «Комсомольская правда»?
Цитата с сайта: «Впечатленный событиями, в которые его втянуло, младший лейтенант Лях тут же отправил маме новое письмо». Сын часто писал весточки с фронта, пытаясь хоть как-то успокоить и поддержать свою мать. Он даже на фронте не забывал, что его ждёт и что о нём беспокоится мама.
Святое чувство сына к матери!
Мотивация его действий другая.
А они загнули: «Впечатленный событиями, в которые его втянуло…» «Комсомолка» также совершенно бесстрастно констатирует, что Владилен Лях писал с фронта часто. Наверное, как одна из догадок, делать ему было нечего, вот и писал. То есть, получается, никаких особых человеческих переживаний у фронтовика не было и не должно быть! По мнению комсомольских редакторов демократической буржуазной Российской Федерации. Вот страсти вокруг «кружка Виталины» - это можно давать во всех подробностях на всю печатную страницу «Комсомолки», с комментариями героини. Хоровод вокруг Анастасии (задери ногу) – чудная тема, новая, не избитая, волшебная… Выбор редакции «Комсомольской правды» в пользу низких скандальных страстей вполне очевиден. И в описаниях не скупятся, отношения выясняют основательно: кто кому чего дал и кто  куда забежал или сбежал…

Во врезке к небольшой заметке о моём отце-фронтовике «Комсомольская правда» умудряется вставить несколько слов в защиту «сталинских тезисов»: мол, ужасающая смертность среди расчетов 45-миллиметровых пушек была продиктована «неопытностью артиллеристов». Мол, сами дураки, потому и гибли. Разве можно во врезке, которая задаёт тон всему повествованию, говорить о неопытности артиллеристов? И это в период победного 1945 года, когда уже научились воевать, подготовка новобранцев была поставлена на поток. А главный герой заметки, мой отец лейтенант Владилен Лях, успешно окончил военное училище в 1944 году, затем проходил службу в составе «отдельного полка резерва офицерского состава» (так указано в официальной справке Центрального архива Минобороны РФ, копия вносилась в редакцию газеты «КП-Калининград»).

Будущий доктор геолого-минерологических наук Борис Михайлович Михайлов, который тоже учился вместе с моим отцом в военном училище, писал о бойцах, вынужденных по приказу использовать в бою 45-миллиметровые пушки: «Это я бы сказал, самые-самые трагичные солдаты войны («самее» не было!). В пехоте 1944-1945 годов их звали: «Прощай Родина!», «Гроза врагу и смерть расчету!», «Длинный ствол – короткая жизни».

45-миллиметровые противотанковые пушки не имели никаких защитных свойств для личного состава. Обычная коммунистическая практика: жизнь человеческая ничего не стоила, поэтому о людях думали в последнюю очередь, и очень часто очередь до решения проблем людей просто не доходила.
Пушки выкатывали на прямую наводку.

Это повышало эффективность использования орудий.
Однако каждый выстрел из такой пушки – означал, одно: расчет сорокапятки вызывал ответный смертельный огонь на себя. Ни спрятаться, ни откатить орудие в другое место просто не успевали. Каждый бой был для расчета последним.

И бойцы это знали.
Идущие на смерть, приветствуют тебя!
«Гроза врагу и смерть расчету!»
Вот где героизм! Вот где слава бойцов! Которых и по именам мало кто вспомнит… В комсомольском угарном порыве за активными кружками Виталины и Анастасии (задери  ногу) не до этого… Некогда им, понимаешь.

А сколько во взводе было орудий?
Два.
В каждом расчете – восемь человек.
Вот этими двумя орудиями командовал мой отец Владилен Лях, командир взвода.
Две пушечки при умелых действиях бойцов превращались в грозные орудия.

Из наградного листа на имя лейтенанта Владилена Ляха от 28 февраля 1945 года:
«В боях с 22 января 1945 года в районах города Евабне и при преодолении сильно укрепленных оборонительных рубежей в районах станции Рудшанни и Ланау, находясь с орудиями своего взвода в боевых порядках пехоты и огнем их содействовал успеху наступательных боев. За время боев огнем орудий его взвода уничтожено до 10 пулеметных точек, 5 минометных точек. Разбито до 30  повозок с боеприпасами  и другим грузом  и 3 автомашины противника. Во время боев лейтенант  ЛЯХ всегда находился на огневых позициях орудий. 13 февраля 1945 года тяжело ранен».

Фронтовая математика. 
Каждое орудие его взвода, иначе говоря, каждый ствол из имеющихся двух орудий, уничтожил точным огнём пять пулеметных точек, два или три минометных расчета врага,  до пятнадцати повозок с боеприпасами и другим грузом, одну или две автомашины противника.
Взвод Владилена Ляха активно содействовал успеху наступательных боев пехоты в Восточной Пруссии.
Подвиг, который остался не оцененным по достоинству.
И даже по прошествии 75 лет…

Хотя наградных листов на имя Владилена Ивановича Ляха было два.
Он был представлен к награждению орденами Отечественной войны 1 и 2 степеней.   Один орден (росчерком карандаша штабиста) почему-то заменен на орден Красной Звезды.   Другой орден, орден Отечественный войны 2 степени, по электронной копии наградного листа от 24 февраля 1945 года и по официальной справке Центрального архива Министерства обороны РФ, значится неврученным.

«Комсомольская правда» называет моего отца «противотанкистом», хотя, судя по наградным листам, то есть судя по документам, он не участвовал в танковых сражениях. Но Остапа понесло (цитата с сайта газеты): «Ему после многих схваток с вражескими танками, несмотря на тяжелые ранения, удалось выжить».
Танковые сражения (?), которых во фронтовой жизни конкретного офицера не было.
А ранение было одно, очень тяжелое.

Владилен Лях был практически убит на поле боя.
Чудо, что он остался в живых, хотя минный осколок так и не удалось извлечь. И несколько миллиметров до смерти героя осколок долетал 15 лет…
Остап: «Вероятно, выжить артиллеристу удалось потому, что на фронт  он попал не в самый критический момент, а когда гитлеровцев уже окончательно выдавливали за советскую границу».

«Критический момент» - это о чём?
Сотни тысяч бойцов погибли за советской границей в годы Великой Отечественной войны. Жесточайшие сражения шли на территории Восточной Пруссии. Погибнуть солдату 9 мая 1945 года не менее трагично, чем погибнуть под Москвой в 1941-м. И никаких гарантий того, что даже 9 мая 1945 года опасностей для солдат становилось меньше, не существовало.
 
Остап отказался даже поправить фактические ошибки в датах.
«Комсомолка»: «В боях с 22 февраля 1945 года…»
На самом деле: В.И. Лях вступил в бой 22 января 1945 года, 13 февраля 1945 год тяжело ранен…
Позвонил в редакцию – бросили трубку.
Написал в окошечке на сайте, чтобы исправили ошибки, какие-то  неточности, - не исправили.
Мол, скажи спасибо, что упомянули имя героя войны.

Разумеется, ни слова в «Комсомольской правде» не сказано о том, что сейчас в фондах крупнейших библиотек мира (в США, во Франции, в Китае, Германии, Украине, Казахстане, в Библиотеке президента РФ…) оформлены каталоги на правильное имя моего отца-фронтовика. Почему? Сын его, то есть я, подписал свою трилогию «Твои чемпионы, народ!» и ряд других книг именем отца. Чтобы осуществить в какой-то мере отцовскую мечту. Вот такой памятник герою-фронтовику, участнику боев в Восточной Пруссии. Разве этот сюжет не достоин первой страницы общероссийской газеты? И не пора ли начать отличать  и как-то разводить  по разные стороны информационных баррикад настоящее от эфемерно-скандального и пустопорожнего?
Сейчас, на мой субъективный взгляд,  пустопорожнее уверенно заполоняет практически все коммуникативные средства великой и суверенно святой РФ – газеты, журналы, радио, телевидение, Интернет. Пока что страсти Виталины и Анастасии (задери ногу) для «Комсомольской правды», как видим, важнее иных тем. Редакционная политика! Описывают смачно непосредственно их загадочные
приключения, с подробностями...

Явно смещены акценты.
Какой-то перевернутый мир, с задранной женской ногой.
Поэтому правды, по сути, в подобных газетных публикациях очень мало, есть некая кривда, комсомольская. Кретинин, получается, по-прежнему рулит, теперь уже исходя из высших соображений иной партийности и капиталистического дичайшего рынка.
Долгий бой с тенью продолжается… 

На снимке: Владилен Иванович Лях (в быту звали Владимир, на это имя ошибочно оформлены фронтовые документы, что подтверждено судебным определением от 23.03.1951 года). В соответствии с наградным листом от 28 февраля 1945 года  орден Отечественной войны 2 степени, по архивной справке Минобороны РФ, значится неврученным.











 


Рецензии
Про Виталину и Задери ногу "пипл схавает", не жуя. И не подавится.
А вот Вашу статью переварить - интеллект требуется.
Сиё далеко не каждому дано. Так что, без обид.
Понятно, не за себя "За державу обидно!"
Об Отцах будем помнить!
С Уважением,

Василий Овчинников   06.04.2020 08:43     Заявить о нарушении
Спасибо.
Благополучия!

Ян Лех   07.04.2020 08:45   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.