О чём вы, профессор?

Дело было в ноябре 1990 года. Всех депутатов города, а это около двух сотен человек, пригласили на актуальную по тем временам лекцию о путях перехода к рыночной экономике, о которой у большинства людей было ещё очень смутное понятие. Я тоже была в числе депутатов, а ещё как журналисту мне предстояло рассказать на страницах областной газеты, каким же видит практический переход к новой экономической модели приехавший в Гродно учёный из Минска. По всей стране шли тогда дебаты о грядущей приватизации, социальных и политических реформах, вопросов и недоумений была тьма, поэтому мнение и рекомендации профессионала были совсем не лишними.

Увы, но директор НИИ Госэкономплана БССР профессор Крюков, представившийся одним из разработчиков республиканской программы (а тогда их в стране было предложено немало: и на 500 дней, и даже на 200), о её сути так ничегошеньки и не сказал. Мало того, что депутаты тридцать минут терпеливо ждали его появления в зале, так  ещё почти час слушали прелюдию к предстоящему, как обещалось, рассказу о программе, одобренной накануне Верховным Советом республики.

Чего только не было в этом пространном введении: история и хронология разработки, краткий политический обзор, характеристика сил, противостоящих идее рынка, среди которых и средства массовой информации, сеющие скепсис. В речи профессора были замечательные цитаты вроде «Нельзя увидеть Исаакиевский собор, уткнувшись носом в один из его кирпичей» (о невозможности коротко представить программу); образные сравнения рыночной экономики, регулируемой государством, с температурой человеческого тела, регулируемой горкомом, ироничные замечания по поводу ожидания готовых рецептов перехода к рынку для Гродненщины.

 - Нет, это ж надо уметь: столько говорить и ничего не сказать!.. – потрясённо замечает сидящий впереди меня депутат.

Терпение аудитории иссякало на глазах, люди то и дело нервно взглядывали на часы, тихо роптали, хотя самые рациональные уже через пятнадцать минут, сообразив, что к чему, стали покидать зал. Но большинство (так уж воспитаны) испило свою чашу до дна. Докладчик, всё-таки чувствуя, что его заносит, каждые десять минут обещал перейти к сути. Мы ждали, ещё на что-то надеясь. Но его опять заносило.

Вульгарные ремарки типа «Шаталкин – Абалкин», «У меня голова болит с того самого времени, как Горбачёв пришёл к власти», «Ума большого иметь не надо, чтобы сделать то, что сделал Горбачёв» не то что обескураживали или раздражали. Было стыдно. И ведь сообщалось это не в винной очереди, не не на кухне, не тет-а-тет, а сотне-другой чужих, незнакомых людей, депутатов, правда, провинциальных. Может, на эту провинциальность и рассчитывал гость из Минска? Или это провокация, испытание на благонадёжность? – мелькнула крамольная мысль. И когда оратор дошёл до ревизии «Капитала» и «Манифеста», до признания об осенившем его, Льва Крюкова, новом толковании слов «ликвидировать частную собственность», которые в контексте подлинника (и в этом он, дескать, убедился лично) значат не что иное как «снять частную собственность» - образно говоря, собрать сливки… Тут я не выдержала. Долго потом меня пробирала нервная дрожь. Но я вынуждена была встать и напомнить докладчику, что и «Капитал», и «Манифест» читали в подлиннике на родном языке ещё полтора столетия назад немецкие социалисты, а потом  коммунисты, и понимали они это словосочетание однозначно. И уж если браться сейчас оспаривать – то идеи, а не семантику слов.

Молодая женщина, позже я уточнила – депутат Ленинского райсовета, начальник планового отдела таксопарка Малеванова, поднялась позади меня и (прекрасно понимаю, как неловко ей было выговаривать гостю, директору столичного НИИ и просто старшему по возрасту человеку), очень волнуясь, произнесла:

- Мы оставили свои рабочие места, чтобы чему-то научиться, услышать так нужную информацию о механизме перехода к рынку, какие-то советы, практические рекомендации, да хотя бы познакомиться с самой программой. Вместо этого – пустые разглагольствования.

Это был публичный выговор. Непривычно. Неожиданно. Но, поверьте, заслуженно.

Единственная чёткая информация, которую мы усвоили за два часа встречи: программа занимает 1700 машинописных страниц, это 50 часов непрерывного чтения. Сроки осуществления? Увы, не оговорены. Хотя косвенно можно понять, что это не месяцы – годы. Ещё засела в голову высказанная профессором фраза: «Рыночную экономику будут определять интеллект, эрудиция, квалификация». Серьёзные и достойные критерии, не спорю. Возможно, они правят бал в капиталистическом мире. Хотя как знать… Но думаю, там точно не стали бы приглашать лектора, не зная заранее, какой эффект произведёт его выступление. У нас же на тот момент главным было провести мероприятие на злобу дня. А как оно аукнется – дело десятое. Так что председатель горсовета, организовавший ту встречу, мог смело ставить галочку.