В погоне за тенью. 73 глава

     В воскресенье, Паша сказал матери, что сегодня хочет переехать к Лене. Но все свои вещи он забирать не стал. Взяв несколько вещей из одежды, три пары обуви, он зашёл на кухню и сел за стол, позавтракать. Ульянка старалась не смотреть на него. Нет, не от стыда, что разлюбила его, сердцу не прикажешь. Просто, он стал ей чужим.
     - Я ухожу, мама, смогу приезжать только по выходным. Да... спасибо за машину, Ульянка. Может нужно заплатить за неё? - с иронией спросил Паша.
     - Папочка? Почему ты уходишь? Куда? А... - начала говорить Настюша, задавая вопросы и не понимая взрослых.
     - Настюша, доченька, иди в комнату, поиграй там, родная, - ласково сказала Ульянка, с укором посмотрев на Пашу.
     Кажется, от её взгляда ему стало не по себе, он отвернулся и тяжело опустился на стул. Настюша вытерла ротик и нехотя вышла из кухни.
     - Я тебе машину не давала, её хозяин погиб и платить за неё некому. Так что она твоя, - сказала Ульянка, встав из-за стола и собирая чашки.
     - Ах, какая жалость. Я то нашёл свою женщину, а ты осталась у разбитого корыта, - со злостью произнёс Паша.
     - Я от души желаю тебе счастья, Паша. Понимаю, тебе больно, ну уж прости, что разлюбила. Я этого не хотела. А может и вовсе тебя не любила, - спокойно ответила Ульянка.
     - Перестаньте, дети! Ну нельзя так. Никто не виноват, что так произошло. Иди, Паша, не стоит ворошить обиды друг на друга, иначе неизвестно, до чего они могут довести, - сказала Евдокия Семёновна.
     Паша молча вышел, Ульянка опустилась на стул и уронив голову на руки, заплакала.
     - Ну что ты, дочка, перестань плакать. Даст Бог и ты своё счастье найдёшь. Страшно за тебя... одна, на чужбине, справишься ли? - погладив Ульянку по голове, сказала Евдокия Семёновна.
     - Будь что будет, мама. Я столько в жизни пережила, справлюсь и с этим, - ответила Ульянка, вытирая слёзы.
     Чтобы отвлечься, она занялась уборкой в квартире и стиркой. Евдокия Семёновна не стала ей мешать и взяв с собой внучку, отправилась в магазин.
     - К соседке зайду, Нина просила зайти, вчера плохо себя чувствовала, - сказала женщина, выходя из дома.
     Ульянка прибралась в квартире, вытерла пол и пыль, постирала и вышла во двор, повесить постиранное бельё. Между делом, она приготовила обед и когда Евдокия Семёновна с Настюшей вернулись домой, везде было чисто, в кастрюле на плите медленно кипел суп.
      Паша уехал, казалось, у него начиналась новая жизнь, но в душе у него скребли кошки.
     - Что же ты наделала, Ульянка? За что ты так со мной? И зачем мы только устроились к нему на работу? Не было его в нашей жизни, нормально ведь жили... - ведя машину, размышлял он.
     Только Паша и подумать не мог, что Сергей Трофимович тут вовсе не при чём. Если чувства любви не было, отношения всё равно бы закончились, Сергей Трофимович лишь оказался предлогом для этого.
     Ульянка была готова уехать, но настроя на отъезд, как это бывает перед дорогой, у неё не было. Казалось, ей было всё равно, что будет там. Она уезжала потому, что этого хотел Сергей Трофимович, это была его последняя воля. В ночь с понедельника на вторник, Ульянка почти не спала. Она легла с дочерью и обнимая её, всю ночь плакала.
      - Через пару недель я вернусь за тобой, родная, буду скучать по тебе, солнышко. Господи... помоги мне справиться с этой жгучей болью в груди... - шептала Ульянка, прижимая дочь к себе и целуя её в щёчки, в глазки, лобик и нежный детский подбородок. Вторник тянулся для неё очень долго. Она проводила Настюшу в школу, накормив с утра кашей. Не зная, чем заняться, Ульянка вышла из дома и поехала в ресторан на Тверской. Убедившись, что и там новый хозяин, она оглядела зал, где недавно чувствовала себя хозяйкой, потом медленно вышла. Она бесцельно бродила по улицам, растягивая время, которое тянулось для неё очень медленно. Домой Ульянка вернулась часам к двум. Настюша уже вернулась со школы и вместе с бабушкой обедала на кухне, весело рассказывая о том, что сегодня произошло в школе.
     - Ты ж моя радость! Надеюсь, ты не дала ему сдачи? Ведь ты воспитанная девочка, - в тон ей, говорила Евдокия Семёновна.
     - Нет, бабушка, я сказала Мишке, как ты меня учила, сказала, что я выше этого, - совершенно серьёзно ответила Настюша, хотя навряд ли понимала значение этих слов.
     - Ты моя умница! Ульянка? Пришла, дочка? Садись, пообедаешь с нами, - увидев в дверях Ульянку, сказала Евдокия Семёновна.
     - Что же этот Мишка, обижает тебя, солнышко? - погладив дочь по голове, спросила Ульянка, сев за стол.
     - Ммм... я ему задачку списать не дала, а он дёрнул меня за волосы. Только... - неуверенно произнесла Настюша, поглядывая на мать и бабушку.
     - Что только, дочка? - с улыбкой посмотрев на свекровь, спросила Ульянка.
     - Я руками сдачи ему не давала, мамочка, я его учебником по голове ударила, - ответила Настюша.
     Евдокия Семёновна, закрывая рот рукой, тихо засмеялась.
     - Это плохо, дочка. Но с другой стороны... ты всегда должна уметь постоять за себя, - ответила Ульянка, стараясь не улыбаться словам дочери.
     Сделав серьёзное лицо, Настюша посмотрела на мать.
     - Вот я и постояла за себя, - тяжело вздыхая, ответила девочка.
     Евдокия Семёновна давно уволилась с работы, выйдя на пенсию, сделав это и ради внучки, в которой души не чаяла. Глядя на Ульянку, видя в её глазах тоску и боль, она не знала, что ещё можно сказать ей, как утешить, слов она не находила. Просто, тоска в глазах женщины, выдавала её волнение и тревогу. Паша так и не приехал, теперь ему было всё равно, уедет Ульянка или раздумает ехать. Во всяком случае, ему так казалось. В половине пятого, приехал Яков Самуилович. На звонок, дверь открыла Ульянка.
     - Здравствуйте, Ульяна Ильинична, нам пора ехать. Вы готовы? - спросил он, не входя в квартиру.
     - Здравствуйте, Яков Самуилович. Да, я сейчас, только вещи возьму и попрощаюсь с дочерью и свекровью, - с тоской в глазах, ответила Ульянка.
     Она и предположить не могла, как тяжело ей будет прощаться с женщиной, которая, по сути, заменила ей мать.
     - Простите, мама, простите меня за всё. Я очень люблю Вас. Буду скучать по Вам. Благословите свою непутёвую дочь, мама, пожелайте мне удачи, - со слезами произнесла Ульянка, крепко, от души обнимая Евдокию Семёновну.
     - Ну что ты, дочка... что ты. Я довольна тобой, пусть и Господь будет тобой доволен. Счастья тебе, дочка, простого женского счастья. И помни, ты всегда можешь сюда вернуться, это и твой дом. Береги себя, дочка, - целуя Ульянку на прощание, сказала Евдокия Семёновна.
     - Спасибо Вам за всё. За Настюшей вернусь, как только устроюсь и пойму, что ей там будет так же хорошо, как было здесь, - сказала Ульянка.
     - За дочь не беспокойся, Ульянка. Я всегда с ней рядом, ты знаешь. Поезжай и помогай тебе Бог, - ответила Евдокия Семёновна.
     Ульянка присела перед дочерью и крепко обняла её.
     - Слушайся бабушку, Настюша. А я скоро вернусь за тобой, - сказала Ульянка, крепко обняв дочь.
     - Ладно, будет... присядем на дорожку, дочка, - сказала Евдокия Семёновна, присев на стул.
     Наконец, они поднялись и вышли в прихожую.
     - До свидания, мои родные. Я пойду уже, - с виноватой улыбкой сказала Ульянка.
     И взяв за ручку чемодан на колёсиках и свою сумку, она вышла из квартиры. Яков Самулович ждал Ульянку, стоя у машины. Сложив в машину её чемодан, он сел за руль, Ульянка села на заднее сидение. Сев в Мерседес, Яков Самулович выехал на дорогу, ведущую в аэропорт Шереметьево. У него вещей не было, только кейс с документами.
     - Вы перевели средства на благотворительность, Яков Самуилович? - спросила Ульянка.
     - Я всё сделал, как положено, - ответил мужчина.
     Им предстоял долгий перелёт, более шести часов до Рима, а оттуда, лететь до Неаполя. Пройдя таможенный досмотр и сдав чемодан в багаж, они прошли к самолёту, так как приехали почти к вылету. В пути летели молча, говорить Ульянке не хотелось. Волнение не покидало её, перед глазами стояли лица Евдокии Семёновны и дочери. Она успокаивала себя тем, что скоро вернётся за Настюшей. Поев в самолёте, Ульянка закрыла глаза. Перелёт она переносила неплохо, лишь когда самолёт стал снижаться, у неё закружилась голова и она схватилась за поручни сидения. Из Рима они вылетели в Неаполь.
     Ульянка не ошиблась, говоря дочери, что дом, в который они с ней переедут, находится на берегу залива. Но она и представить себе не могла, что дом окажется настолько большим и просто шикарным.
     - Господи... и что я тут буду делать... одна... - подумала Ульянка, когда Яков Самулович вместе с ней вышел из такси и указал на дом.
     - Нам бы с дочерью и двухкомнатной квартиры хватило, - произнесла она, разглядывая богатый фасад обвитого плющом двухэтажного дома с мансардой, за высоким решётчатым забором из кованого железа, с красивым узором. Кованые ворота тоже скрывал плющ, Яков Самулович подошёл к ним и позвонил.
     - Разве в доме есть кто-то? - удивилась Ульянка.
     - Такой дом не может оставаться без присмотра. Есть садовник и прислуга, супруги, они и присматривают за домом, - ответил Яков Самулович, держа ручку чемодана Ульянки.
     Калитка рядом с воротами открылась и появился молодой мужчина, лет сорока. Яков Самулович что-то сказал ему на итальянском.
     - Бонжорно, сеньора. Ола... - произнёс приятным голосом мужчина и взяв из рук Якова Самуловича чемодан, зашёл во двор.
     - Добро пожаловать домой, Ульяна Ильинична, - улыбнувшись, сказал Яков Самуилович, приглашая Ульянку войти.
     Она впервые видела его улыбку. Всегда такой серьёзный и деловой, сейчас он был приветлив и вежлив. Двор был небольшим, но как оказалось, за домом был ещё двор, с бассейном, беседкой и множеством цветов и кустарников вокруг. К дому вела дорожка, выложенная цветной брусчаткой, вдоль неё фонари и газон с цветами. Так же, была отдельная площадка, на которой стояли две машины, чёрного и красного цвета, Мерседес и двухместный Пежо.
     Ульянка не стала задавать вопросы, она просто была не в том состоянии, она поражалась всему. Поднявшись по широким ступеням, они подошли к дому с навесным балконом, который поддерживали колонны. Садовник, типичный итальянец, открыл перед ними массивные двери, Самуил Яковлевич зашёл в дом первым, Ульянка последовала за ним.
     - Добрый вечер, сеньора, - услышала Ульянка русскую речь.
     Холл, куда они вошли, освещала одна большая люстра и четыре поменьше, свисавшие с высокого потолка. Мраморный пол сверкал. Камин был выложен из белого мрамора, по его сторонам стояли консоли со статуэтками, зеркала, обрамлённые рамами, картины итальянских мастеров, скорее, их копии, мягкие диваны с креслами и столиками, на которых стояли вазы с фруктами и свежими цветами. Тяжёлые портьеры были открыты, только нежный тюль закрывал окна с арочными рамами. Напротив, широкие, мраморные ступени с коваными перилами, ведущие на второй этаж. Перед Ульянкой стояла молодая женщина славянской наружности, лет тридцати пяти, с русыми волосами, серыми глазами и светлой кожей.
     - Здравствуйте. Вы русская? - спросила Ульянка.
     - Я украинка, мой муж, Роберто, он итальянец. Если Вы не будете против, мы с ним продолжим работать у Вас. Нас нанял хозяин ещё год назад, как только купил этот дом. Я прислуживаю тут, готовлю еду, занимаюсь всем по дому. Муж занимается двором. Мы и живём здесь, в конце двора, в небольшом домике, - сказала молодая женщина.
     - Да, конечно... а как Вас зовут? - спросила Ульянка.
     - Меня зовут Олеся, сеньора, - чуть поклонившись, ответила молодая женщина.
     Ульянка не могла оправиться от шока, после того, что она увидела и с удивлением посмотрела на Якова Самуиловича.
     - Но я и предположить не могла... Яков Самуилович, зачем всё это? Я не смогу жить тут, Вы же понимаете... эта роскошь и богатство не для меня... я не смогу... - растерянно произнесла Ульянка.
     Яков Самуилович молча посмотрел на неё и улыбнулся.