Часть 3. Прерванный полет. Эпизод 8

 - Брюс? – спросил меня Влад.
- Не хочу, - буркнул я.

  Влад, усмехнувшись, сложил руки на груди. Кто-кто, а Влад отлично меня понимал. Раз любой чих, любое телодвижение отслеживалось, то в досье отразятся и мои, так сказать, отношения с Варварой Штольц, а  мне меньше всего хотелось, чтобы о них узнал Кот. По крайней мере, сейчас.  И еще не хотелось раскрывать мое пребывание в секретных лабораториях и мои способности перед Тишкой и Котом.

  - Дай-ка я, - отодвинув Кота от монитора, я набрал имя:
«Шугарина Антонина Петровна».
Поисковая строка мигнула и высветилось: «По данному объекту информации нет».
- Кто это?
- Мама, - ответил я, и снова обратился к порталу:
« Шугарин Дмитрий Юрьевич» - «По данному объекту информации нет».
- Как зовут твоего доктора? – обратился я к Владу.
- Мартик Габарян.
«Данная информация является конфиденциальной, для дальнейшего открытия введете код доступа».
- Опаньки, док тоже конфиденциален.

  «Анатолий Петрович».
- А это кто? – удивилась Тишка.
- Рыжий доктор из Негорска.
Информация о докторе Анатолии Петровиче Кравченко была, но его жизнь нас мало интересовала. Я помнил, что он не участвовал в проекте Кальдера, поэтому его досье было открыто.

 - Как видишь, Кот, на всех, кто пережил войну, есть полное досье и мы у них буквально на карандаше. О моих родителях вообще никакой информации. Скорее всего, и на ваших родных и близких, не попавших в списки эвакуированных перед началом войны, также данных не будет. Все мы – одна огромная группа исследуемых.
- Пошлите отсюда, - предложила Тишка. – Мне как-то не хорошо.

  Я ее отлично понимал. Не каждый день узнаешь, что ты не человек, а просто крыса для неведомых экспериментально-научных исследований в страшных условиях «лаборатории» апокалипсиса. 
На выходе из сарая, рука Влада легла на мое плечо, и он тихо, почти в ухо шепнул:
- Выкрутился. Молодец. Уважаю.
 
  Чем ближе мы подъезжали к поселку Ёлкины горки, тем больше нервничал Кот, срываясь на нас по каждому поводу. Там погиб Сергей, и его смерть была страшной. Я помнил, что Кот обязан был Сергею жизнью, и его гибель тяжелым грузом лежала на душе нашего Тимофея.

  До Ёлкиных горок оставалось километров десять, когда я остановил машину в другой деревеньке под названием Челено. 
- Значит так, ребята, - я обернулся, чтобы видеть Тишку и Влада на заднем сиденье. – Такое предложение. До этих горок я иду один. Тимофей, я вижу, чем ближе этот населенный пункт, тем больше ты заводишь себя. Я отлично тебя понимаю и помню, чем ты обязан Сергею, поэтому тебе там делать нечего. Не спорь. Мне сейчас даже наплевать, что я обычный рядовой, а ты старше меня по званию. Для меня ты обычный человек на грани нервного срыва. Оставить тебя с Владом и взять с собой Тишку тоже не могу. Ты ему горло перегрызешь за все грехи.
- С тобой могу пойти я, - произнес Влад.

  Я посмотрел на него. Причин, что мешали бы ему пойти со мной,  не было, но оставаться с ним еще раз один на один мне не хотелось. С каждым днем Влад узнавал обо мне все больше сведений, которые я хотел утаить. В любой момент, он легко мог выдать все мои затаенные мысли Коту, Влад не клялся мне в верности.  Просто отказать, сославшись на то, что я бы хотел остаться один, не сработало. Скрепя сердце, я согласился на сопровождение в Ёлкины горки с ним, но прежде, мы решили немного перекусить. И вот тут судьба улыбнулась мне.
  После обеда Владу поплохело. Кушали мы одно и то же, с общего котла, но отравился он один. Проведя небольшое расследование, я выяснил, Влад пил из своей фляжки  воду, которую набрал в ручье еще до нашей встречи. У меня не было возможности сделать химический анализ воды, но я прочитал ему лекцию о том, что не все ручьи одинаково полезны. На него было жалко смотреть. Бледный, его рвало через каждые полчаса, я уж промолчу о состоянии его желудочно-кишечном  тракта. Дав ему таблетки (в этот поход я собрался основательно, памятуя о той простуде, от которой провалялся в неизвестной мне деревни с неделю), я проконсультировал Тишку, как и когда ему давать препараты и двинулся в сторону Ёлкиных горок один. Если не вернусь засветло, то останусь ночевать там. Всех такой расклад устроил.
Отойдя на приличное расстояние от Челено, чтобы не терять времени, я решил воспользоваться недавно приобретенной способностью и телепортировал себя недалеко от границы поселка. Перемещение вызвало ненадолго головокружение, и я едва не упал. С телепортацией надо еще поработать, подумал я. 

  Ёлкины горки встретили меня тишиной. День клонился к вечеру. Солнце кое-где проглядывало из-за туч, но уже двинулось к западу. Скоро я вышел к тому дому, где мы делали привал. Яма, открывшаяся посреди двора, никуда не делась. Даже спустя полгода, она вызывала ужас в душе и в тоже время тянула к себе. Я обошел ее стороной, но устоять перед ее манящим зевом не смог. Подойдя к кромке провала, где в свое время заглядывал Пашка, я сбросил с плеч рюкзак и аккуратно встал на колени и подполз к самому краю. Провал реально уходил глубоко вниз, где на дне лежали руины дома. Остаться в живых у Сергея не было никаких шансов. Вместе с гаражами он ушел вниз вперед, а затем яма поглотила и дом, похоронив человека  под его обломками.

  Вибрацию под собой я заметил слишком поздно. Не успев среагировать, вместе с куском асфальта, я полетел вниз, пытаясь хвататься за гладкие стены провала, но у меня из этого ничего не вышло. Грохнувшись на остатки дома, я почувствовал пронзительную боль в ребрах и заорал, но мой крик прервал кашель,  усиливая и без того острую боль в грудной клетке. Чувствуя, что не могу полноценно дышать, я вдыхал в себя понемногу и поверхностно, диагностируя у себя перелом ребра или нескольких ребер  с повреждением легкого. Ну не везет мне с моими органами дыхания.

  Пытаясь принять наиболее выгодное положение для тела, я сполз с острого края стены и, снова провалился вниз. Упав на бок, и получив еще  перелом правой руки, я вдруг осознал, что отсюда мне никогда не выбраться. Искать начнут только утром, и то, если до того времени я выживу. Игнорируя нарастающую боль, я перевернулся на спину, ощущая липкий влажный пот, выступивший по всему телу. Взглянув наверх, из-за развалин стен дома, я не увидел неба, это означало одно, с поверхности меня никто не увидит, если я буду без сознания. Но даже в сознании, я не смогу привлечь к себе внимания. Крикнуть мне мешало пробитое легкое, а  оружие, чтобы сделать выстрелы, потерял при падении.

  Чувствуя безысходность своего положения, на меня напал истерический смех, прерываемый кашлем и шипением от боли. Не к месту вспомнился детский мультик про кота, которого закрыли на крыше. Как там говорил его дедушка кот? «Из самой сложной ситуации можно найти выход?» Сюда бы его, я бы глянул, как он выберется из провала глубиной двадцать пять метров со сломанными костями и пробитым легким.
Наверху что-то затрещало, и я услышал грохот падения чего-то тяжелого. «Ну, все», подумал я.  Часть стены из кирпича и алебастра, рассыпаясь в крошево, быстро заполнили мне легкие и бронхи. Пытаясь схватить ртом воздух, я все больше забивал себе в бронхи сыпучий материал. Ощутив нехватку кислорода,  мое сознание помутилась и, в конце концов, я умер.

  Очнулся с криком, сев на кровати, хватая себя за горло, пытаясь набрать в легкие как можно больше кислорода.  Отдышавшись и поняв, что жив, я ощутил, что не ощущаю никаких переломов внутри грудной клетки. Глянув на свой обнаженный торс, я не увидел  шрамов от операции после огнестрельного ранения полгода назад. Ничего еще не понимая, я огляделся и тут же столкнулся взглядом с Варькой. Она сидела в кресле напротив меня по-турецки, поджав под себя ноги. Ее рука лежала на пистолете со снятым предохранителем. Глаза Вари, тревожные и беспокойные, внимательно следили за каждым моим движением. Пурпурная аура вокруг нее с огромными всполохами черного страха выдавали ее с головой: она боялась меня. Чаки лежал у ножек кресла и тоже смотрел на меня, не проявляя никаких признаков признания или неприязни.

  -Варька! – обрадовался я и хотел встать, но ствол ее пистолета тут же направился в мою сторону.
- Сидеть! – металлическим голосом сказала она.
- Варь, ты чего? – ошеломленно спросил я. – Это же я. Отпусти ствол.
Но она даже не дрогнула.
- Я видела, как ты упал в провал, я слышала, как ты хрипел от боли, я также видела, как на тебя упала часть стены. Как я тебя вытаскивала, это отдельная история, но я вытащила мертвое тело. Я притащила тебя сюда, от безысходности не зная, что мне делать. А потом ты задышал, отхаркивая куски кирпича и прочий мусор. Раны, старые и еще недавно кровоточащие, на твоем теле затягивались прямо на глазах. Так не бывает, Брюс! Ты был мертв в течение часа. Я пыталась просканировать тебя, но ни прошлого, ни будущего,  я не увидела. Кто ты, чудовище? 

  Понимающе кивнул. Я бы тоже среагировал на такое неадекватное положение вещей как минимум выстрелом, а она ничего, держится.  Это была репаративная типичная регенерация, встречающаяся среди животного мира, когда происходит замена утраченной или поврежденной части тела. Человек тоже владеет регенерацией, но не такой аномально быстрой, как у меня. Возможности человека ограничены: восстановление кожного покрова, волосы и ногти, регенерирует и костная ткань при срастании костей после переломов, идет также восстановлении  печени. Я же регенерировал в себе жизнь. Нехватка кислорода в мозг привела его к смерти, дыхание прекратилось, сердце перестало биться. Я реально был мертв. Не верить Варьке я не мог. Даже приставить себе не хочу, что она пережила за этот час. Но сейчас я был жив, дышал полной грудью без каких-либо признаков перелома и повреждения легких. Чувствовал, как бьется сердце.
- Если ты уберешь оружие, я все тебе расскажу, но не под дулом пистолета.
Не доверяя мне до конца, Варя поставила его на предохранитель и убрала его на стол, но недалеко от себя.

  Оглянувшись, на подоконнике, я увидел тарелку из-под еды, а рядом столовые приборы в виде вилки и ножа.
- Дай мне нож, пожалуйста. Клянусь, я не направлю его в твою сторону. Он нужен мне, чтобы ты убедилась, что мне можно верить.
Ничего не говоря, Варька вновь схватилась за пистолет и, не сводя с меня глаз, поднялась с кресла. Сделав пару шагов к окну, она взяла нож в другую руку и вернулась в кресло. Протянув нож рукояткой ко мне, она тут же откинулась назад, держа ствол в моем направлении.
- Смотри внимательно, - сказал я, и рубанул себя по запястью левой руки. Варька тихо вскрикнула. Откинув нож на пол, я правой рукой вытер выступившую из резаной раны кровь.  Еще несколько капель крови выступило на поверхность, но рана уже затягивалась на глазах.
- Это регенерация, Варя. Очень быстрая, в данном случае регенерация кожи. Это мой дар, Варя, схожий с твоими способностями, но другого плана.
- Откуда вдруг у тебя способности?
- Оттуда, откуда и у тебя. Есть предположение, что свой дар ты получила не в последствие растущей у тебя в голове опухоли, а в результате научного опыта.  Влад посвятил тебя в свои приключения?
- Ты встречался с Владом?

  Я усмехнулся.
- Не только встречался. Кот, Влад и Тишка ждут меня в десяти километрах отсюда. Я не решился взять с собой Тимофея. Он все еще болезненно реагирует на гибель Сергея там, в провале, а Влад  получил отравление, тащить его с собой не имело смысла.
Было немного прохладно. Варька, видя, как моя кожа покрывается мурашками, вернула мне футболку и куртку, которую я накинул на плечи.

  Я рассказал ей все, начиная с того момента, как нашел в лесу Степашку, и вплоть до последних событий в сарае, где перед нами открылась неприятная правда об экспериментах.

  На улице стемнело. Варька зажгла свечи. Я видел, она поверила мне. Страх тоже отступил. Теперь я видел вокруг нее белое спокойное свечение. Чаки отпросился на улицу. Варя спокойно отпустила его, сказав, что он вернется утром.
- А теперь расскажи мне, куда делась ты и почему оказалась здесь так вовремя?
Варька немного задумалась. Я заметил, что в ее свечении выползали желтые прожилки. Говорить всю правду она не собиралась. И, главное, она понимала, что это не скрылось от меня.
- С кем в итоге ты говорила тогда в бункере, если это был не Влад? – я решил начать с того вопроса, который интересовал меня в первую очередь.
- Прости, Брюс, но на этот вопрос я не готова тебе отвечать.
- Хорошо, тогда другой. Как ты смогла написать письмо, и запечатать его кольцом, который еще в это время находился на пальце Влада?
Варька отрицательно мотнула головой, этот вопрос так же остался без ответа.
Что же тебя так пугает, Варька? Что или кто, когда ты так боишься открыться передо мной?
- Расскажи то, что считаешь нужным.

  Она начала говорить. Как к ней в бункере пришло видение о Владе и она, догадываясь уже тогда, что без него не обошлось, рванула в поселок, откуда мы в свое время вытащили Кота и его товарищей, и где она в итоге нашла Влада, который так и не дошел до бункера и остановился там. Ничего нового я не услышал. Всю правду все равно не скажет из-за непонятного мне страха. К ней тоже пришла мысль, что одним Негорском и учеными нашего бункера дело не обошлось. Осознав, что против такой системы одна не справится, осталась ждать нас здесь, предчувствуя, что рано или поздно, мы догадаемся, где ее искать.

  Чувствуя, что она доверяет мне, я придвинул кресло вместе с ней ближе к себе.  Такая близость мешала ей рассказывать. Ее слова путались. Она думала о другом, а не о том, что пыталась рассказать мне.  Глаза блестели, ее язычок часто облизывал губы, взгляд нет-нет да останавливался на моем теле. В ее ауре вспыхивали карминовые проблески желания, но она их тут же гасила черным цветом страха. Ей хотелось обладать мною, но чувства страха и стыда за свои мысли боролись в ней с переменным успехом. Она понимала, что судьба дала нам еще один шанс на то, что мы тогда так и не смогли сделать в вагоне.  Думала ли она сейчас о Тимофее? Возможно, но вторым - третьим планом, пытаясь спрятать совесть куда-нибудь подальше.

 Скинув куртку с плеч, я поднялся на ноги и подошел к ней. Она о чем-то там говорила, но я ее уже не слушал. Стянув через голову футболку и отбросив в сторону, я протянул ей руки.
- Ради всего святого – заткнись. Хватит мучить друг друга. Иди ко мне.
Взрыв карминового цвета заполнил все пространство ее свечения. Поднявшись на ноги, она, уже не скрываясь, открыто, с полными желаниями глазами смотрела на меня.
- Ну же, - торопил я ее.

 Дважды просить не пришлось. Варька вцепилась мне в губы со стоном, жадно, отбросив все, что ее тревожило и беспокоило, забыв обо всем на свете. Ладонями зарылась мне в волосы, схватив их за корни, делая больно, но делая боль приятной и желанной.

 Спешно, особо не разбираясь, мы раздевали друг друга, боясь упустить минуты.  Подхватив ее под бедра и усадив на стол, я взял ее силой, без нежностей и предварительных ласк. Она не возражала, скорее наоборот, сама желала такого жесткого секса, не стесняясь, буквально насаживаясь на меня. Обнаженная, красивая, злая, она отдавалась мне без остатка, ни о чем не думая, и ни о чем не жалея. Коготками царапала мне спину, оставляя на ней следы, а зубами впивалась мне в плечи. Пьянея от запаха ее разгоряченного тела, чувствуя шелк ее кожи, я с трудом верил,  что она такая доступная сейчас, полностью в моей власти, давала мне карт-бланш над своим телом, на секс без правил.

  Оторвав ее от стола, я сел на край кровати, держа ее на весу, давая ей действовать самой, любуясь, как красиво двигались ее груди, возбуждая меня все сильнее, чувствуя приближение взрыва внутри себя. Она уже несколько раз кричала от наслаждения, но я не давал ей останавливаться, то наращивал темп, то замедлял, чувствуя, как пульсирует у нее внутри всякий раз, когда она достигает высшей точки удовольствия.  Пока сам не ощутил, как внутри ее тела произошел взрыв, и, не сдерживая стон наслаждения, откинулся назад, притягивая ее за собой.

  Подперев одной рукой  голову, я смотрел на ее красивое тело, тыльной стороной ладони ведя от шеи к ее груди, чувствуя, как под пальцами твердеют соски, как тело рвется навстречу, но я вел ладонью ниже, гладил живот, медленно спускаясь ниже, аккуратно пальцами проникал внутрь. Варька не выдерживает, обхватывая руками мою голову, и настойчиво тянула ее вниз своего живота. Я понимал, чего хочет моя девочка, и дарил ей несколько моментов наслаждения от моих губ, языка, рук. Она кричала, стонала, рычала по-звериному, и требовала, чтобы я вошел в нее, но я не спешил с этим, чувствуя, как ее естество сжималось вокруг пальцев, когда к ней приходит экстаз.

  Давая себе передышки на несколько минут, мы занимались любовью всю ночь, никак не насыщаясь друг другом, раз за разом, чувствуя, что нам мало того, что отдавали. Опустошенные, мы откидывались друг от друга, пытаясь восстановить дыхания, ни о чем, не спрашивая и ничего не объясняя. Я видел в ауре бежевые вспышки усталости, но они тут же гасли, накрываясь карминовым цветом похоти и желания.

  Ее тело, такое красивое, нежное, так и хочется подмять, сделать больно, но я старался не оставлять на ней следов, понимая, что она все равно вернется к нему, но будет принадлежать ему только наполовину. Эту ночь не вытравит из памяти ничего на свете. Мне было уже все равно, как она  поведет себя дальше. Я знал, что ей захочется повторить, что она будет лгать, что она станет искать предлоги остаться со мной наедине. Сейчас она принадлежала только мне, и пока она могла перебарывать усталость, мы будем дарить удовольствие друг другу столько, сколько сможем.

  Уже под утро, когда вымотанные, уставшие, но счастливые, решили немного поспать, за окном я заметил дымчато-белый туман-шлейф. Такой мог оставить только Влад, наблюдая за нами ментально.
 
Продолжение на:http://www.proza.ru/2020/03/12/900