Вернуться домой - Позывные группы центр

Рабочий день начинался так. Утром бежала на остановку «ВОСТНИИ», чтобы успеть на рейсовый автобус №55 к восьми часам. На остановке змейкой уже выстроилась шеренга нетерпеливых пассажиров, они держали строй, не впуская особо-резвых и нахальных, и как только подъезжал автобус,  один за другим степенно пробирались в салон. На последних минутах с трудом втискивалась на нижнюю ступеньку  — для меня это обычная утренняя тренировка. Дорожное полотно с изгибами, крутым спуском к набережной. Проезжали мост через реку Томь чаще в молчании – терпели стесненность и неудобства. Через три остановки, наконец, остановка «Главпочтамт» — центральная площадь. Тороплюсь к зданию обкома партии, огибаю его, затем обегаю угол здания школы №41, а вот и  четырехэтажное здание ИВЦ «Северокузбассуголь», оно завершало комплекс домов с арками и ближе всех  домов подступало к набережной. Противоположный крутой берег опоясан  реликтовым сосновым бором, за ним просматриваются верхние этажи домов поселения, называемого в народе Радугой, откуда я каждый будний день стартовала.
В ультра - оригинальных лабиринтах первого этажа ИВЦ расположены четыре ЭВМ. Этот затерянный мир с особыми запахами и особым поведением работников: операторов, электронщиков, технологов и диспетчеров. Все они составляют одну благополучную семью: выручают  друг друга в рабочих процессах, в личной жизни, во взаимоотношениях с начальством, оставаясь терпеливыми родителями непослушных электронных чудищ. На двух верхних этажах небольшие кабинеты на трех-четырех работников: постановщиков - алгоритмистов, программистов, в них происходят особые таинства - стратегические потуги и практические деяния для обеспечения деятельности угольных предприятий севера Кузбасса.
Гулять летом по набережной во время обеденного перерыва — одно удовольствие. Простор обозрения и  легкое перекатное движение волн на реке по-настоящему расслабляли. После прогулки мы неохотно возвращались на рабочие места. Только табло над входной дверью будоражило совесть, и бегающие минутки стыдили и торопили.  По алым ступеням узкой лестницы нужно было подняться на четвёртый этаж. Двери, обитые темной кожей, и толстостенная кирпичная кладка надежно охраняли тайны душных маленьких кабинетов, кажется, от всего мира.
   После прогулки в такой изоляции спокойно можно подремать, склонившись над столом; и тебя никто будить не станет, кроме неожиданно вошедшего руководителя. Даже можно отлучиться в магазин, никто замечаний не сделает, потому - что  все в равной мере пользуется лояльностью начальства.
   Отладка программ каждым программистом выполнялась на ЭВМ строго по графику, остальное время — вне графика можно использовать для чтения технической литературы и откровенной болтовни.
   Не часто мне приходилось бывать в кабинете директора, его стиль работы был фискальным. Можно было запросто попасть в черный список неблагонадежных. Был и особый список приближенных - тех, кто стучал, нашептывал, доносил. Однажды пришлось с этим стилем столкнуться воочию.
- Вы думаете, я о вас ничего не знаю? Знаю достаточно. –Директор встал со своего места и откинул со стола уголок зеленого сукна. Это движение засвидетельствовал проникнувший полуденный солнечный зайчик, высвечивая укромные уголки страниц, - У меня на каждого есть досье, - директор постучал указательным пальцем по белым языкам бумажных ябедников.
    Иное впечатление было от совещаний, проводимых по инициативе главного инженера Анатолия Колкова и команды передовых  соратников, стоящих у истоков научной организации труда в стенах ИВЦ. Здесь Колков защитил кандидатскую диссертацию – стал первым кандидатом технических наук. Директор недолго терпел этот выпедрёжь, тоже ринулся организовывать диссертацию. Потом подтянулись и другие, образовывая  круг знатаков и ученых мужей.
На совещаниях Колков мог долго сидеть неприметным, выслушивал каждого выступающего, записывал короткие ключевые фразы. Если директор не принимал во внимание здравые дельные предложения, он брал слово, намеренно поддерживая класс исполнителей. Обозначал проблему, обосновывал чью-то линию или предложение, четко выражая мысль и свое отношение и к проблеме и к автору-новатору. Для меня эти высоты ораторского искусства оставались недостижимыми.
 На Советском проспекте напротив бывшего кинотеатра ГРЭС находился опорный пункт, где организовывалась работа дружинников – общественников. Мы получали некоторые наставления от служителей правопорядка, растекались группками по особо злачным увеселительным местам. За все время дежурства, лишь единожды на нас нарывались пьяные хулиганы. После дежурства, если это было не зимнее время, мы делали круг почета: стояли у вечного огня, сидели в Солдатском кафе, обозревали обширные просторы речной впадины с фундаментального сооружения - многоэтажной лестницы. неторопливо бродили по берегу, стачивая каблуки прибрежной галькой. Чаще всего в группу «Центр» входили потрясающе интересные люди: 
1) Валентин Вылегжанин –  в 26 лет самый молодой доктор экономических наук, впоследствии директор Института Угля;
 2) Анатолий Колков – кандидат технических наук, разносторонне одаренный и прекрасный оратор, преподавал последние годы в Университете Культуры;
3) Тамара Горячих – интеллектуалка и во всем царица;
4) Эдуард Витковский – кандидат экономических наук, главный постановщик задач, главный алгоритмист и  расчетчик эффективности внедряемых автоматизированных систем управления в угольной отрасли;
 5) Павел Ходыкин – широкопрофильный специалист, красавчик,  самый знатный жених;
6) Людмила Никулкина  – оригиналка, вольнодумствующая оппозиционерка;
7) Александр Креков – гениальный математик и программист;
 8) Геннадий Прокопьев – всем ученым ученый, главный сочинитель и рецензент диссертаций;
 9) Саша Карпинский – знаток всех литературных течений, новинок и ценитель литературных талантов;
10) Павел Доценко – самый несгибаемый долгожитель и впередсмотрящий полит-просветитель, что комиссар;
11) Наталья Штадель – обрусевшая грузинка, дерзкая защитница интересов трудящихся;
12) Володя Захаров уже избитый жизнью с глубокими ранами на теле, но не в мыслях, немногословный, но как лакмусовая бумажка определяющий – чего стоит каждый;
На целый месяц отправили в колхоз. Бригада состояла из работников нашего ВЦ и Управления «Северокузбассуголь». Дом, в котором нас поселили, находился  на краю деревни. Дом на два хозяина. В одной половине дома проживала семья колхозного тракториста, в другой - в трех комнатах разместилась наша бригада.  Летнюю кухню и столовую деятельные мужики быстро соорудили в день приезда. Нас с Тамарой Горячих они же назначили поварихами, а шеф-поваром работника управления Виктора. Он ринулся руководить нами с первых минут назначения: покрикивал, лекции читал, руками водил, сам чаще был не у дел - сидел у растопленной печи и о чем-то мечтал. Мы его терпели, он не только меню составлял, но и ездил за продуктами, а еще уполномочен был «расхлебывать наши каши».
 Как-то, пораньше приготовив обед,  решили всей поварской командой съездить на речку.  Сели в повозку с трудягой – лошадкой, которой обычно управлял Виктор. Когда спустились с холма, то оказались на заболоченном месте. Виктору пришлось применить все свое умение в управлении лошадкой. Подъехали к  подножию холма, который омывала небольшая речушка.  Мы с Тамарой сделали постирушки, не больше получаса отдыхали на бережку, созерцая природу, любезничали  с Виктором. Когда Виктор гаркнул: «Пора возвращаться!», я заерепенилась: «Не хочу с солнышком прощаться!», на что тот брякнул: «Оставайся!», Тамара же улыбнулась своей белозубой улыбкой, помахала рукой на прощанье, сказав: «В нашем деле - лучше вовремя смыться».
 Я забралась на вершину холма, развешивая мокрые вещи на растопыренных ветках молодой березки,  наблюдала,  как вяло шагающую лошадку то и дело подхлестывал прутиком Виктор. Легла в ложбинку на самой вершине холма позагорать. Недолго я так под чириканье птиц лежала и  наслаждалась, услышала шорох, он повторился, но уже ближе. Вспомнилось, казалось, не к месту сказанное предупреждение Тамары.  Встала на колени, так на коленях и выползла из ложбинки, чтобы оглядеться. По холму навстречу мне карабкался совершенно голый мужик. Встретившись взглядом со мной, он выпрямился. Он стоял метрах в трех от меня. Я отпрянула назад в ложбинку, схватила кеды, треко и майку, стянула  с березки мокрое белье и рванула по другой стороне холма прямиком к нашему дому-пристанищу. Сбежав с холма, обернулась, не веря, что я буквально на секундах спаслась от неминуемого позора. Мужик медленно шел моим путем, и я снова обратилась в бегство, уже не оборачиваясь.
Вбежав на пригорок в нескольких метрах от летней кухни, натянула треко и майку. Тамара с Виктором торопливо расставляли на дощатом столе тарелки и стаканы, во главе стола сидел пухлощекий Валентин Вылегжанин – что ангел с русыми кудрями, нарезал полоски бумаги. Рядом лежала толстая рукопись. Валентин Вылегжанин умудрялся редактировать докторскую диссертацию даже в таких полевых условиях. Я присела, пряча глаза, тяжело дышала, размышляя: стоит ли рассказывать в какую историю вляпалась. Тамара  сразу оценила мое состояние. –Что-то случилось?
Мне хотелось выговориться и я начала рассказывать. Валентин, перестал наклеивать полоски, дослушал рассказ, резюмировал:
 –Врешь? Как можно от самца убежать?
Виктор присел рядом, приобнял.
- И десяти минут не прошло, как мы вернулись. Тебе бы в спринте участвовать! - и уже обращаясь к Валентину, - Что ли пойдем срамца попугаем?
Валентин встал с места, собрал бумаги, понес в дом. Он не появлялся  минут десять. Во дворе с другой стороны дома раздалось тарахтенье трактора. Мотор заглох, я увидела выпрыгнувшего из кабины мужика. Знакомая фигура, движения тела распознавались  даже через серый рабочий комбинезон.
-Его уже там нет! - Только и сказала я.
Геннадий Прокопьев в свои 25 лет выглядел значительно старше. Внешностью: крестьянин с рыжей шевелюрой, веснушкам и по лицу и по рукам. Грузноватый мужик с хриплым голосом, но твердыми  интонациями. Классный математик-программист, уверенный в знаниях и в оценке всего и вся. Те, кто хотел написать диссертацию, обращались за помощью только к нему, он не отказывал, оплата проходила только через «зеленого змея» - это его и сгубило.
Пригласили меня как-то на экстренное совещание в кабинет к директору. Неспокойно мне было сидеть среди ученых мужей и их речи впитывать. Была поставлена задача: как усовершенствовать расчеты на ЭВМ? Слышу: А что нам скажет уважаемая «иностранка»? Страшно было вставать и говорить, то, что еще в мозгу не созрело. Начала издалека, мол преклоняюсь перед учеными мужами и не мне решать эту проблему… После этих слов  в меня словно подкачкой вселилась дерзость и я продолжила: « должен  быть жесткий регламент использования машинного времени…». Видела, как корифеи скептически среагировали, но Прокопьев их урезонил:
-Устами младенца глаголит истина!
Этот позывной долго жил в стенах ИВЦ по адресу: Арочной 41 и поддерживал идеи молодых новаторов.
Саша Карпинский  - быстро соображающий, нисколько не красующийся сподвижник Геннадия Прокопьева. После сытного обеда в ресторане «Сибирь» - находился буквально метрах в пятидесяти от ИВЦ, он уже через час отсаживался в сторонку, разрезал батан, накладывал начинку или варенье или фарш и смачно уплетал, что являлось доказательством его непомерного  трудового вклада.
Однажды, увидев меня в трамвае беседующей с сидящим мужчиной, он просто взорвался от негодования:
- Никогда не разговаривай с сидящим перед тобой мужчиной!
Наталья Штадель умела дружить, работать и организовывать общественность на правые дела – была председателем жилищно-бытовой комиссии на ИВЦ. Если интересы подопечных шли в разрез с интересами лизоблюдов, то она могла открыто предать гласности подковерные делишки. Во время разбирательств ее же и сдавали ближайшие соратники. Да так бывало. Случилась история, после которой она не захотела оставаться в стенах «осинного гнезда» - каким ИВЦ стало являться после ухода Анатолия Колкова.
Понаехало партийное городское начальство из-за анонимки о неприглядных делах руководства ИВЦ. Анонимка так умело была написана, что автор не просматривался, но лучше всех осведомленной в делишках начальства была же Наталья. На четвертом этаже в актовом зале, где стоял бильярд, было собрано чрезвычайное общее собрание с повесткой дня: «Разобраться и назвать вредителей». Собрание не сказать, чтобы было бурным, но выступили все - кто хотел, кроме Наташи. Она в разборку не вмешивалась, чем усугубила свое положение  -  осталась на подозрении, да и иной автор не выявился.
Горкомовский представитель - высокий с прямой спиной и черной богатой шевелюрой, добродушной улыбкой, всех внимательно выслушал и даже одобрил поведение оппозиционеров.  Я жутко волновалась, но защищала Наташу и критиковала начальство. Наташа вернулась к просветительской деятельности, работала в клубе по месту жительства «Заря», опекаемого сначала коммунистами, а затем партией Патриотов России.