Гримасы рыночной любви. И красавица, и хозяйка

И красавица, и хозяйка
Несмотря на свою долгую учительскую закалку, Любовь Петровна не выдержала  и сама мне позвонила уже в субботу. На табло АОНа высветилось, что номер не определён, но я почувствовал, что это она, и не ошибся. Дама пригласила меня к себе в гости по случаю пасхальных праздников. Ехать к ней, значит, окончательно увязнуть. Скорее всего, у неё дома будут родственники, и в их числе, конечно же, отец, которого я хорошо знаю. На меня уже будут смотреть не как на гостя, а как на жениха, оценивая каждое моё слово. Поэтому я отказался. А ведь предстояла ещё встреча в четверг. Как мне хотелось её избежать!
И вот в четверг я пришёл в назначенное время на свидание. Любовь немного опоздала. Она была в тесном светлом пальто и без головного убора. Я невольно присмотрелся к ней более пристально: «Нет, всё-таки это совсем не то, что я искал». Моя знакомая была ниже среднего роста, полноватой, щурилась, очевидно, уже «село» зрение после многолетнего учительства, имела редкие тёмные крашеные волосы. Я решил побыстрее закончить нашу вторую встречу, но распрощаться оказалось не так-то легко. Петровна повела меня в продуктовый магазин. Она сказала, что надо купить хлеба. Я купил. Потом дама сказала, что надо купить ещё и соль. И тут я понял, что это намёк: в новый дом надо прийти с хлебом-солью. Я купил и соль, но сказал даме о своей догадке. Петровну это не смутило, и мы пошли к ней домой. Идти оказалось недалеко. Она жила с сыном-выпускником на третьем этаже трёхэтажного дома в трёхкомнатной квартире. Мы зашли в подъезд. Дом был построен по какому-то спецпроекту, и здесь всё было намного больше и шире, чем в обычной советской хрущёвке. Когда я выглянул в окно на кухне, мне показалось, что мы находимся на пятом этаже. Я сказал об этом Петровне. Она только улыбнулась. Дом строился для важных персон, но со временем в нём смогли поселиться и жильцы менее значительные. Поражали и размеры квартиры: коридор был похож на большую комнату, сами же комнаты были отдельными и очень просторными.
Сын Петровны был дома. Мы с ним поздоровались. Он был немного угловатым подростком. Увидев меня, он нехотя оторвался от компьютера. Петровна сразу же решила взять быка за рога:
– Сын мне перед нашей встречей пожелал, чтобы я, наконец-то, решила свои семейные проблемы и привела в дом хозяина.
Я только поморщился и учтиво промолчал. Петровна угостила меня жареной рыбой в тесте:
– Ну, что? Вкусно? Я красавица, или хозяйка?
Я снова поморщился (рыба, как рыба) и вежливо заметил, что, конечно же, хозяйка, что ей очень понравилось. Любовь по-прежнему обращалась ко мне на «вы», что меня немного смущало. Я съел пару кусочков рыбы и сказал, что наелся, хотя мог бы «заточить» её всю. А «хозяйка-красавица» продолжала щебетать, что вот тут, у порога, надо прибить кусочек жести, а то линолеум заворачивается, а вот тут… Я не очень её слушал и только сказал, что можно и брата попросить это сделать.
– Да что брат! – вспылила Любовь. – Хозяин нужен!
Потом дама угостила меня чаем по какому-то интересному рецепту.
– Ну, что Вы всё молчите? Скажите что-нибудь! Я прямо из юбки выпрыгиваю, чтобы Вам понравиться, а Вы всё молчите. Я навела о Вас справки. Мне сказали, что Вы порядочный человек, поэтому, что нам встречаться? Девять лет – это ерунда. Мы почти ровесники. Я уже всё решила: квартиру оставляю сыну, а сама перехожу к Вам.
Я продолжал молчать. Меня эта новая атака прямо-таки достала. Хотя Любовь была не в юбке, а в домашних брюках, выпрыгивала она из них хорошо. «Нет, это не моё», – окончательно решил я. Даму моё молчание не смутило, и она повела меня в комнату, где был сын. Она решила поставить диск, чтобы я послушал лекцию, как правильно продавать товар. Именно для этого я и пришёл! Меня хватило только на полчаса впитывания знаний от «Орифлейма».
Незаметно стемнело. Петровна потащила меня в свою спальню и достала мою тетрадь со стихами, ради которой я, собственно, и пришёл. Я прочитал ей немного наизусть. Любовь делала вид, что слушает, хотя, думаю, что на уме у неё было совсем другое. Я стал прощаться.
– Ну, что же Вы уходите! – как бы проснувшись, залепетала моя мадам Грицацуева постбальзаковского возраста. – Оставайтесь!
Я прекрасно понимал, что если останусь, то Любовь не выпустит меня уже из своих цепких объятий и заставит-таки жениться. Мы это уже проходили. Обиженная полусонная пышка начала совать мне какую-то книгу. Я не хотел её брать, ведь это повод снова прийти в гости. Видя, что меня не остановить, хозяйка как бы на помощь себе позвала сына, но он только вяло со мной попрощался. Я учтиво извинился и быстро скрылся за дверью. «Фу! Слава богу, сбежал, а то так ненароком и женят!»