Рассказы о войне ветерана 307

                В ТЫЛУ ВРАГА
                (записки партизана)

                Повесть.
                Автор Иван Шумилов.

Иван Леонтьевич Шумилов(1919-1981), русский советский писатель-фронтовик,
командир партизанского отряда «Сибиряк» в Белоруссии.

Продолжение 15 повести.
Продолжение 14 http://www.proza.ru/2020/03/11/265

                ПАРТИЗАНЫ
УСПЕШНО ОТБИВАЮТ АТАКИ С БОЛЬШИМИ ПОТЕРЯМИ ВРАГОВ

  «Вскоре мы ещё раз пришли в «балашовские владения». Теперь с нами был запас тола на три взрыва, и мы могли не возвращаться в пущу по крайней мере – неделю. Рассвет застал нас на хуторе, где мы условились с Балашом о встрече. Бедный, неприметный хуторок стоял на кромке берёзовой рощицы. Здесь балашовцы устраивали явки, однако близко к хутору не стояли.
Хозяйка выполняла обязанности связной, тем не менее, проводить нас к Балашу она отказалась. Видимо, ещё не совсем доверяла.
– Пойду поспрашиваю. Может, и узнаю, где Балаш. А вы здесь обождите.
С нами осталась дочь хозяйки, розовощёкая блондинка. Наш «Вова – красный диверсант» не упустил случая поухаживать. В этом щепетильном деле он считался не менее искусным мастером, чем в подрывном.
Однако на этот раз у него ничего не вышло. Девушка даже не улыбнулась на его весёлые шутки. Более того, она, казалось, была раздражена ухаживанием.
– Отвяжитесь вы со своими шутками, не до них теперь!
Все сразу примолкли, установилась тяжёлая неприятная тишина...

  Мы уже дремали, когда вернулась хозяйка. С нею пришёл не Балаш, как мы ожидали, а партизан его отряда Григорий.
– Идёмте в лагерь. Устали? Спать, кушать хотите?
Пересекли берёзовую рощицу и оказались на поляне, в полосе овса. Роса ещё серебрилась на колосьях под холодным утренним солнцем. Овёс притоптан. На тропинке и в бороздах попадаются клочья окровавленных бинтов, свежие окопчики и кучи гильз.
– Бой, кажется, был?
– Да, недавно мы тут крепко с немцем схлестнулись.
Когда вошли в борок, Григорий остановился.
– Хотите посмотреть, где мы дрались? – Он свернул со стежки влево и проводил нас в глубь борочка, остановился. – Вот тут лежали мы, а на стежке и вокруг всего лесочка – они.

  Григорий рассказал подробности. Их было девять человек, когда они утром, после ночного марша, вышли сюда на отдых. Переобувшись и ослабив ремни, улеглись прямо на земле и уснули тревожным, чутким сном.
Разбудила стрельба. Не зная, что происходит, партизаны поспешили на другой конец леса и увидели цепи наступающих врагов. Побежали обратно к дорожке, пересекающей борок. Если она ещё не занята немцами, можно будет перейти в другую половину борка, которая сливается с большим лесом. На пути встретился часовой. Он полз, оставляя за собой кровавый след.
– Немцы на дорожке. Окружают... Отбивайтесь, – только и смог сказать он. Голова его упала на траву, тело задёргалось и застыло.
Что делать? Немцы кругом. Выходить в поле и с боем прорываться сквозь их цепи – значит сразу погибнуть. Биться в лесу в полном окружении – тоже гибель. Ещё только утро, день страшно долог, патронов в обрез, помощи ждать неоткуда. Все взгляды обратились к Балашу.
– Занимай круговую оборону!

  Голос Балаша был тих, но твёрд. А когда все разместились, у пеньков и стволов сосен, он крикнул так, что его услышали враги:
– Отряд! Окопа-а-а-аться!
Надо было стряхнуть с людей тяжёлый груз страха и дать им почувствовать свою силу.
– Подпускать ближе, бить в упор! – наставлял Балаш, тоже залегший за толстую сосну. Он был без фуражки. Непослушные пряди светлых волос упали на лоб, глаза блестели азартом и решимостью. – Идут, кажется... Ближе, ближе подпускать...
Первую атаку немцы начали воинственными криками и сильным огнём. Они перебегали пригнувшись, стремительно падали, потом опять вскакивали и бежали. Всё ближе, ближе...
– Бей их, собак! – зло закричал Балаш, когда немцы почти вплотную сблизились с партизанами.
Тяжело застучал танковый пулемёт, гордость отряда. Немцы залегли, спрятались за деревья. Воинственные крики смолкли, послышались стоны раненых.
– Огонь! – командовал Балаш.

  Враги надеялись одним ударом опрокинуть храбрецов и погнать их на другой конец леса, где притаилась засада, чтобы ударить по бегущим кинжальным огнём. Но это им не удалось. У партизан было одно преимущество – они хорошо замаскировались, дружно и внезапно ударили по атакующим. И немцы дрогнули. Первая атака была отбита.
Балаш вынул из кармана пачку папирос. Люди повеселели, заговорили.
– А крепко они сполохались, когда мой дударь загудел! – весело кричал соседу пулемётчик. – Чуешь, Петька? Подрапали, только зады сверкают! Да что ты молчишь. Ты жив, Петька? Петя!
– К нам на ногах, а от нас на пузе, гады! – сказал Балаш.
– Товарищ командир, Петя убит, – сообщил пулемётчик.
– Забери от него патроны да заряжай диск поскорее!
Пулемётчик подполз к убитому.
– Эх, бедак, – прошептал он, снимая с товарища патронную сумку. – И не ахнул. Видно, сразу в сердце.

  Вскоре немцы возобновили атаку. Теперь они наступали осторожней, мощь их огня была ещё сильнее, и пули ложились всё ближе и ближе к обороняющимся. Ещё один партизан погиб, но атака врагов снова была отбита. Наступила напряжённая, подозрительная тишина. Изредка слышались стоны раненых немцев.
– Что-то хитрят. Держать ухо востро, – распорядился командир. – Наблюдать кругом!
Эй, Балаш, слушай! – раздался резкий голос с немецкой стороны. – Мне поручили передать, чтобы вы немедленно сложили оружие! Вам обещают жизнь. Всем.
Поцелуй своего немца в заднее место, пёс! – крикнул в ответ Балаш. – Скорее ты подохнешь, чем дождёшься сдачи Балаша!
– Партизаны, товарищи! – призывали снова с дорожки. – Убейте Балаша и переходите к нам. Он вас всех погубит.
– Пошёл к чёрту! Иуда!
– Вы ещё молоды, вся жизнь впереди! Немцы не тронут вас! Награду дадут! Если не можете убить, идите одни.
– Мы не продаёмся!

  Призывы смолкли, и немцы снова начали атаку. Но теперь они близко не подходили.
– Мы всё равно вас уничтожим! – пригрозили снова с опушки леса. – Вы окружены! Нас много! Я, комендант полиции, – заверяю вас, что все будете жить! Сдавайтесь, пока не поздно! Последний раз предлагаю! Будете каяться, когда вас схватим!
– Сволочь! – отвечал Балаш. – Подойди ближе, посмотрим, кто кого уничтожит!
Снова кругом завизжали пули.
Когда солнце скрылось где-то за соседним борочком, счёт вражеским атакам был давно потерян. Пулемёт перешёл уже в четвёртые руки.
Стемнело, но враги не снимали осады. Однако и в атаку не шли. Балаш подполз к дремавшему Григорию.
– Выходить надо... Скажи Архипову... Ползите за мной.
Из девяти храбрецов в живых осталось только трое.
– Архипов! Архипов! Да ты что, спишь? Ну проснись же! Длинный!
Архипов помычал. Григорий легонько ударил его ладонью по голове.
– А? Что? – скинулся тот.
– Выходить будем, пока нет месяца. Ну ты что, опять заснул?
Григорий обеими руками приподнял голову Архипова.
– Спать, – вздохнул тот. – Спать... Уйди.
Григорий вцепился в уши пулемётчика и начал со злостью трепать их.
– Отстань, – промычал Архипов.
– Ну и чёрт с тобой! – отрезал Григорий. – Мы пойдём. Спи, а завтра до солнышка будешь висеть на сосне! Слышишь ты меня?
Архипов, конечно, не слышал. До предела измученный пятнадцатичасовым боем, он крепко спал. Григорий схватил товарища за ногу и поволок за собой.

  Между лохматых ветвей сосен мигали далёкие звёзды. Из борочка мы снова вышли на тропинку и остановились. Картина боя, только что. Нарисованная Григорием, живо вставала в воображении. Сами не раз смотревшие смерти в глаза, мы были восхищены упорством и мужеством кучки храбрецов.
– А как вам удалось выйти из окружения? – спросил Чубчик.
– Вышли. Чтоб разбудить Архипова, Балаш выстрелил. Он сразу вскочил на ноги, оклемался. Поползли. Ползли тихо, кажется, даже не дышали. Овёс высокий, густой... Он нас и выручил.

  Чуть не всю ночь ползли вон до того березняка. А там – поминай как звали! Партизана искать – даром время
терять! Но немцам мы тоже жаркую баньку дали. Будут помнить балашовцев!..
– За ночь немцы вынесли из леса своих убитых и раненых, – продолжал Григорий, – и отвезли на станцию, а сюда подтянули свежие силы и подвезли миномёты. Рано утром начали садить в борок мины. К вечеру пошли в атаку... на шестерых убитых... Вон, видите, могильный холмик? – Показал
Григорий на кромку березняка. – Под ним лежат шесть наших орлов.
В этот момент на зеленом фоне березняка выросла фигура девушки. Мы узнали дочку связной. Она постояла немного, огляделась и пошла к могиле.
– Она часто сюда приходит, – объяснил Григорий. – Здесь похоронен её жених».

   Продолжение повести в следующей публикации.