Спорт и музыка

В учебном фильме о технике плавания заслуженный тренер РФ Анатолий Шахматов высказал интересную мысль: технику плавания надо совершенствовать всю жизнь, точно так же, как музыкант всю жизнь стремится сыграть одну и ту же вещь всё лучше и лучше. Смысл этого сравнения открывается не сразу, так часто бывает, когда фраза поначалу кажется просто красивой, а только потом, спустя какое-то время, в ней проступают более глубокие смыслы. Мне захотелось разобраться в этой фразе, потому что она поможет мне перейти к основной мысли сообщения.
Во-первых, слово «техника». Кому какое дело до того, насколько технично вот этот (или вон тот) пловец – уже явно не спортсмен, претендующий на высокий результат, - плывет кролем. Ну, плывет и плывет, укрепляет здоровье, получает удовольствие от самого процесса скольжения по водичке, общается с такими же энтузиастами. Что такое для него «плыть технично»? Не простой вопрос. Потому что у него нет ответа, который отсылал бы нас к внешним обстоятельствам – обогнать кого-то, заслужить похвалу тренера, покрасоваться своей ловкостью и т.д. Он не обязан также соответствовать раз и навсегда принятому стандарту. На вопрос можно ответить только «изнутри», то есть исходя из внутренней мотивации самого пловца. Техника – это поле совершенствования двигательных навыков, абстрактно говоря. А на языке самого спортсмена, или точнее говоря, физкультурника, - стремление к чистоте и эффективности движения, к приспособлению своего тела к «покорению» водной стихии, к достижению безошибочной координации, к ощущению «парения без мучения», без тягот и неприятностей от усилий, усталости, сопротивления среды. Иными словами, техника плавания – это интенциональная мотивация, причина которой – она сама, и возникает она с опытом и с влюбленностью в плавание (в данном случае, но вовсе не только. В любой вид спорта – футбол, штангу, бег, теннис…). Но мы пока говорим о плавании.

Второе важное слово – «надо». Что оно означает? Надо кому? Кто субъект данного императива? Тренер? Публика? Соперник? Сколько ни перечисляй, ответ будет только частичный. То есть неверный. А верный ответ – опять возвращает нас к самому субъекту, к пловцу. Оказывается, это ему «надо». И тот факт, что ему сейчас об этом сообщил тренер, вовсе не значит, что сам пловец этого подспудно не чувствовал, то есть подсознательно не знал. И чувствовал, и знал, но не артикулировал. А знание этого «надо» активно или пассивно, но постоянно пребывало в самом занятии плаванием (футболом, штангой, бегом…). «Надо совершенствовать технику» прошито, если говорить компьютерным жаргоном, в самой материнской плате спорта (физкультуры), потому что техника:
-  позволяет компенсировать возрастные изменения, потерю силы, гибкости, реакции, сноровки, но при этом оставаться на плаву,
- открывает новые возможности организма, подвластного Хроносу, тем самым ускользая от его тирании. Это не может не радовать.
- позволяет достигать чистоты и легкости движения, - это источник удовольствия, радости, позитивной мотивации.
 - является самоценным достижением, встающим на место скорости, силы, гибкости – то есть сугубо телесных талантов. Это благоприобретённое достоинство, плод собственного творчества пловца, сухой остаток его опыта и упорства.
Идем дальше: слова «всю жизнь». Они напоминают довольно тривиальную максиму: «бывших спортсменов не бывает», но к ней не сводятся. Во-первых, они задают контекст рассуждения: забота о технике своего движения – пружина и двигатель активной жизни, снятие финишной линии в мотивации занятий физической культурой. Во-вторых, всю жизнь стремиться к тому, чего все равно никогда не достичь – героическая, творческая, высокая задача, выводящая будничную жизнь за пределы рутины, влекущая уж если не к новым рубежам, то уж к новым свершениям – точно. Это довольно важная часть любого творчества – научного, художественного, актерского, писательского. Критерии успешности и результативности (если продолжить сравнение с наукой) в самой деятельности, в том, насколько удается творцу справиться с поставленными задачами. Тут никакие министерства и ведомства и никакие показатели – даже наукометрические! – не адекватны для оценки. А судить об успешности может только сообщество, на полную катушку включенное в творческий процесс. Пожилой спортсмен плывет не на секунды, а «на технику», художник пишет не на человеко-часы, а на красоту, ученый работает на познание и образование, а не на индекс цитирования. Всю жизнь совершенствоваться – это еще одна глубокая интенция человека (правда, не любого, а наделенного внутренней волей к жизни). В детском возрасте она неотделима от игровой стратегии вхождения в жизнь, дети ее не замечают. Если с возрастом эта потребность угасает, ее «надо» (помним это слово!) поддерживать, стимулировать, развивать по возможности.
 
Еще один смысл – в непрерывности. Не просто бесконечного повторения, а непрерывного, «на всю жизнь» растянутого устремления улучшить, подлатать какие-то огрехи, пусть незаметные со стороны, но явно ощущаемые изнутри.  Непрерывность усилия – любого, пусть даже далекого от спорта или творчества, - это тонус активной жизни, преодоление лени, маленький ежедневный подвиг, совершаемый ради самого себя. Как видим, очень многое в спорте замыкается на себя, на человека как субъекта деятельности – и одновременно как объекта, на которого эффект этой деятельности направлен. Иными словами, субъект-объектное тождество. Запомним это выражение, оно пригодится нам попозже.

Следующее слово – «как музыкант». Еще один пласт значений лежит в этом уподоблении спорта и музыки. Так же, как и спортом, музыкой люди занимаются за плату, за деньги. Это профессионалы. Это не значит, что им не нравится музыка, или спорт – нравится, но они не прочь пожить за счет своего таланта. Но любители помузицировать на досуге, или поплавать, или погонять мяч – делают это только ради удовольствия – своего и ближних своих. Так вот это самое удовольствие, оказывается, тоже не так просто устроено. Оно не однонаправлено, не смотрит стрелочкой только на сиюминутный кайф от занятия. Оно очень взыскательно к человеку, который занят музицированием, спортом, творчеством любого иного рода. То есть в акте исполнения (или плавания) одновременно полагаются и блага настоящего, текущего момента, и запрос из будущего, к которому устремлен акт исполнения как к своему более высокому идеалу, к возможному пределу способности улучшить исполнение (или техническое выполнение), и обращение к умению, опыту, то есть к прошлому, к своей истории, к своему становлению тем, чем вот сию минуту является музицирующий (плывущий) человек. Конечно, сравнение плавания с музыкой повышает статус плавания, но не достигает статуса музыки – потому что в музыке техника – только условие выразительности, и главное – музыкальность самого исполнителя, его дар передать техникой игры на инструменте глубочайшие нюансы образного и эмоционального содержания партитуры. Но понять плавание (футбол, штангу, теннис…) как искусство, как красоту и как упоение виртуозным владением секретами и тайнами движения – это значит еще ближе подойти к вопросу о значении спорта «или просто» физкультуры в жизни человека. Подойти к пониманию внутренних истоков, глубоких интенций, сущностных основ стремления человека к красоте движения, к реализации своих телесных запросов в благородном техническом искусстве движения.

Ну, и наконец слова «всё лучше и лучше». Практически не нуждаются в комментариях, потому что укрепляют уже занятые предыдущими словами позиции – стремление к лучшему тянет человека к лучшему, к филогенетически лучшему, и онтогенетически тоже. Вообще стремление к лучшему делает лучше и человека, и его мир, его «онтологию». Равно как и наоборот, тяга к худшему, которой, увы, тоже не лишен человек, делает хуже и мир, и человека. Вот такие тавтологии бывают очень глубокомысленны.

Фиксируем, подводя предварительный итог интерпретации фразы А. Шахматова. В человеке, субъекте деятельности, - пловце, любом спортсмене, так же, как и любой другой творческой деятельности, - есть внутренняя причина, побуждающая его реализовывать во вне, в пространство и в материал, свои интенциональные мотивы, структуры и способности. Вопрос, к которому я приближаюсь благодаря этому примеру, состоит в том, можно ли считать силу этой интенциональности антропологической основой, на которой базируются и развиваются самые разнообразные проявления креативности человеческой природы.