Меньшее из двух зол

Дождь  лил,  постепенно ускоряясь  и  ускоряясь.  Строч-
ки крупных капель лупили по головам пешеходов, как струи
воды  из  садовой  лейки  на  мечущихся  в  панике  насекомых.
Вскоре после начала дождя образовалась цепь многочислен-
ных и разнообразных луж. Широкие и мелкие лужи походили
на Каспий, узкие и глубокие — на Байкал. Они то заполня-
ли  пространство  дороги  от  бровки  до  бровки,  то  затопляли
лишь глубокие колеи, продавленные колесами автомобилей
в песчано-гравийной смеси. Вокруг истерзанной дороги шу-
мели нарядные сосны, их пышные иглы, омытые влагой, ярко
зеленели под редкими лучами пробивающегося из-за туч да-
лекого солнца.
 
Автобус,  развернувшись,  криво  ухмыльнулся  грязным
подфарником и  скрылся  за  влажной  моросью.  На  конечной
остановке возле столба с надписью: «Сосновка» под открыты-
ми небесами остались трое: Алексей Матвеевич Огородников
— лысоватый мужчина, крепкого телосложения, лет сорока
пяти, Валерий Михайлович Фалалеев — полноватый толстя-
чок с короткой стрижкой седых волос, пенсионер, и Виолетта
—  рыжеволосая,  стройно-спортивная  высокая  женщина  лет
тридцати.

Дождь  беспрерывно  барабанил  по  зонтам,  затекал  за
воротник, вскормленные им лужи обильно смачивали обувь
трем владельцам русской земли.

Виолетта, историк по образованию и журналист по про-
фессии,  была  дальней  родственницей  Фалалееву,  бывшему
начальнику  железнодорожной  станции.  Алексей  Матвеевич
и  Валерий  Михайлович  были  давно  знакомы  по  прежним
местам  работы.  Будучи  еще  молодым  специалистом,  Алек-
сей Матвеевич Огородников работал ревизором контрольно-
ревизионного управления Минфина, и ему довелось проводить
проверку правильности расходования бюджетных средств на
железнодорожной станции, начальником которой в ту пору и
был Фалалеев.

Впрочем,  знакомство  то,  несмотря  на  обязательность
проверки, было добрым. Тогда, двадцать лет назад, умудрен-
ный опытом начальник станции, скорее всего, сам оценивал
работу молодого ревизора.

Быть проверяющим совестливому человеку, каким был
Алексей Матвеевич, трудно. Огородников вспоминал те време-
на без излишнего воодушевления. Был молод и оттого ретив,
работа вызывала интерес. Она вела в глубины профессиона-
лизма:  «налоговые  льготы  для  предприятий  железнодорож-
ного  транспорта  по  налогу  на  добавленную  стоимость,  ин-
струкции налоговой службы номер такой от такого-то числа,
порядок списания затрат на себестоимость продукции желез-
нодорожных услуг, приказ Минтранса РФ, номер такой-то, от
такой-то даты». Инструкции, приказы, уточнения, служебные
записки,  обзор  практики  арбитражных  судов  —  мир  норма-
тивной информации соприкасался с деятельностью предприя-
тия. Работа требовала усидчивости, дотошности и вниматель-
ности. Он, проявив упорство и усердие, сразу же постарался
овладеть  этими  качествами.  Но  любая  теория  проверяется
практикой.

Свои первые навыки успешного ревизорского труда по-
сле  года  работы он попробовал применить при  выполнении
проверки финансовой отчетности железнодорожной станции.
В первые дни комиссионного действа чаша весов, взвешивав-
шая победу, наклонилась в его сторону. Он быстро и очень
решительно обнаружил три случая перелимита средств в кас-
се, нашел два просроченных финансовых отчета по суммам,
выданным  под  отчет.  Его  поразительный  успех  заключался
также в обнаружении случая финансирования косметическо-
го ремонта помещения вокзала с привлечением штатных ра-
ботников, а не сторонней организации, как это предусматри-
валось по коду экономической классификации. Успех пьянил.
Переполненный  воодушевлением,  молодой  ревизор  накатал
болванку  —  заключение  о  результатах  проверки  с  указани-
ем обнаруженных недостатков, писал, торопился и спек ре-
визионный блин за один час. Для его предварительного со-
гласования  он  тотчас  же  отправился  в  кабинет  начальника
железнодорожной  станции.  Ранее  он  видел  его  мельком,  и
этот коротконогий холеный мужичок в тщательно отглажен-
ном костюме вызывал смешанное чувство раздражения и лег-
кой зависти. Приемная у начальника станции была в два раза
больше, чем служебный кабинет ревизоров, где они ютились
втроем. Секретарь приемной, стройная девушка с волнитель-
ной грудью и небесно-голубыми глазами, посмотрев на Алек-
сея  Матвеевича  равнодушно  и  даже  пренебрежительно,  со-
общила:

— У Валерия Михайловича совещание, придется подо-
ждать.

Ждать пришлось утомительно долго. После совещания
к начальнику по срочному вызову заходили бесконечной оче-
редью какие-то сотрудники, кто-то выходил, смеясь, кто-то с
распаренно-бледным  лицом.  У  сухонького  старичка  беспре-
станно дрожали в руках листочки с докладом.
Томясь  ожиданием,  ревизор  украдкой  рассматривал
привлекательно-стройные  ножки  секретарши,  ее  полную
грудь, слишком волнительно стесненную в открытом разрезе
прозрачной кофточки. Постепенно вожделенное чувство по-
беды, испытываемое по отношению к холеному человечку, за-
былось. Оно уступило место возмущению. Однако возмущал-
ся ревизор уже не столько длительным ожиданием, сколько
безразличием  по  отношению  к  нему  небесно-голубых  глаз
молоденькой красотки.

Через  два  часа  ожидания  Огородникову  казалось,
прошло  восемь,  начальник  станции  принял  его  весьма  ра-
душно  в  своем  громадном  кабинете.  Массивная  мебель
темно-коричневого  цвета,  картина  с  бегущими  поездами  и
железнодорожными  мостами  в  тяжелых  золоченых  рамах.
Его внимание привлекли цветные фотографии окрестностей
Байкала, на фоне которого снялись молодые ребята в строи-
тельных  касках.  Увидев  интерес  посетителя,  хозяин  пояс-
нил:

— Это наш студенческий отряд на строительстве подъ-
ездных путей к туннелю БАМа. Время было молодое, задор-
ное, одним словом, романтика.

Улыбаясь,  он  стал  похож  на  этих  переполненных  сча-
стьем ребят в касках. Пояснения Фалалеева произвело вол-
шебное воздействие на ревизора — его раздражение улетучи-
лось. А после того как секретарь — очень красивая девушка с
приятным бархатистым голосом — принесла в кабинет кофе
с печеньем, он уже считал хозяина кабинета доброжелатель-
ным,  открытым  человеком.  Прочитав  внимательно  предва-
рительное заключение проверяющего, Валерий Михайлович
спокойным голосом, не отрывая цепкого взгляда темно-карих
глаз от лица собеседника, возразил:

—  По  инструкции  мы  можем  работать  только  с  Цен-
тральным банком, а он принимает наличные лишь до обеда.
А у нас есть продажа билетов на вечерние поезда. Дни пере-
лимита — это предпраздничные дни. Домой едут студенты,
в один год их много, в другой — мало. Конечно, нарушение
есть, и кассира можно наказать, лишить премии, но, моло-
дой человек, у этой женщины на руках трое маленьких де-
тей и муж-инвалид, которому необходимо покупать лекар-
ства. У нее дома каждая копейка на счету. Мы пока еще не
опустились до общества людоедов, должны откликаться на
горе других. Тем более, по сути, прямой ее вины здесь нет.
Короткие  толстые  пальцы  начальника  станции  почти
скривили маленькую чайную ложечку. Помешивая кофе, Фа-
лалеев продолжил более спокойным голосом:

— По поводу не вовремя сданных авансовых отчетов —
их не сдали два машиниста. У нас не хватает персонала, все
хотят торговать, а не производить. Этих двоих после планово-
го рейса пришлось на несколько часов задействовать по горя-
чему маршруту. Когда они вернулись, касса была закрыта.
Голова  ревизора  опустилась,  он  внимательно  рассма-
тривал свои ботинки, доводы начальника станции вызвали у
него досаду за ранее переполнявшее его чувство заслужен-
ной победы.

 — Мы пока еще государственная структура — работаем
по тарифной сетке, зарплаты у нас низкие, особенно у обслу-
живающего персонала. Поэтому старались занять их на на-
шем госпредприятии на других работах. Тем более многие из
них  имеют  несколько  профессий  —  сварщики,  каменщики,
штукатуры-маляры.  Зачем  мне  отдавать  деньги  на  сторону,
если  наши  работники  могут  это  сделать  и  получить  прира-
боток? — огорчение за государство, дающее зарплату ниже
прожиточного минимума, переполняло Валерия Михайлови-
ча, он сделал это заключение с досадой в голосе.

— Но это же нарушение инструкции, — пытался воз-
разить ревизор, но голос в этот момент был лишен утверди-
тельной тональности.

— Да, есть нарушение, признаю. Но работа выполнена
качественно и с меньшими затратами. У сторонних органи-
заций цены выше. Там надо платить начальнику, бухгалтеру,
а потом только рабочему. У нас — только рабочему. Ни я, ни
бухгалтерия за эту работу ничего не получили. Кстати, есть
решение Арбитражного суда по Хабаровскому краю. Там на-
чальника  станции  фактически  оправдали,  даже  штраф  не
дали, — он показал ревизору заранее приготовленные распе-
чатки из интернета и замолчал.

Пауза  в  диалоге  тоже  была  разыграна  в  пользу  упи-
танного  бюрократа  в  безупречном  костюме.  Подчеркнуто
внимательный взгляд человека, обладающего истиной, ти-
хое, медленное постукивание пухлых пальцев, украшенных
золотыми печатками, по отполированной до блеска поверх-
ности  стола  убедили,  вызвали  желаемую  смену  настрое-
ния.

Люди организуют сложную, рассчитанную по минутам
перевозку пассажиров и груза, создают условия для повыше-
ния заработной платы для тех, кто кормит свои семьи. Люди
живут полноценной жизнью, создают благо для общества. А
тут  он,  с  правилами,  перечисленными  в  инструкции.  Поток
сомнений вызвал учащенное сердцебиение, тень стыда кос-
нулась ревизорской души.

Алексей Матвеевич покраснел, смущенный взор его об-
наружил развязанный шнурок на правом ботинке.
— Да вы сильно не расстраивайтесь, молодой человек,
— почувствовав его огорчение, сказал начальник станции и
добавил утешительно: — У каждого из нас своя работа.
Он посмотрел на ревизора с лукавым прищуром:
—  Премию  терять?  Это  мелочь,  возместим  в  два  раза
больше.

Всякий  раз,  вспоминая  этот  эпизод,  с  которого  и  на-
чалась его деловая карьера, Алексей Матвеевич улыбается,
пряча под густыми, коротко подстриженными усиками сме-
шанное чувство легкой досады с частичкой сожаления и все-
оправдывающего снисхождения к молодости.

Трое  владельцев  русской  земли  были  дачниками.  Их
скромные наделы находились от автобусной остановки в трех
километрах.  Автомобильную  дорогу  до  них  обещали  про-
ложить  два  года  назад.  Оставлять  же  собственные  машины
вдалеке было опасно. Случаи угона уже были. Преодолевать
препятствия, чинимые властью, — рок судьбы русского чело-
века.

Дача — кусочек частной собственности граждан СССР в
эпоху развитого социализма. Ее получали по великому блату
— основному закону предпринимательства в ту пору. Самое
громадное по территории государство в мире выдавало семье,
той молекуле, которая образует сообщество, по шесть соток
кустарников,  торфяников,  болот  и  прочих  плохо  пригодных
для  обработки  земель.  Путем  колоссальных  трудозатрат,  в
основном ручного труда, они превратились в цветущие ябло-
невые, грушевые, вишневые яркие и сладкие островки семей-
ного отдыха.

В худосочную полосу рекапитализации дача — реликт
социалистического быта, бледная копия полнокровной част-
ной собственности. Она таит в себе множество ограничений.
В размерах: с трех сторон заборы, с четвертой — захолуст-
ный проезд. В использовании: правила пользования произ-
вольно определяет правление дачного кооператива. В визу-
альной этике: дырку от семейных трусов копошащегося на
грядке лицезреют десятки пар глаз. И в любое время оче-
редной  президент  может,  на  миг  почувствовав  себя  генсе-
ком, издать указ о дополнительном поборе с собственности,
залитой потом.

Мужчины поприветствовали друг друга мокрыми руко-
пожатиями, женщина кивнула Огородникову головой.
— Это Виолетта, — представил ее Фалалеев, — моя пле-
мянница, историк и корреспондент местной прессы.
Шли друг за другом гуськом по кромке дороги. Впереди
шла  женщина,  аккуратно  обходя  лужи,  за  ней  Огородников.
Фалалеев же был замыкающим в тройке пешеходов, желающих
быстрого  прекращения  дождя.  Но  тот  через  полчаса  лишь
усилился. Быстрые капли пулеметными очередями прошива-
ли поверхность мутных луж и дороги, разбрызгивали мелкую
взвесь воды и песка на проходящих. Промокли зонты, одеж-
да и обувь. Виолетта, сняв красные туфельки, шла босиком.
Мокрая  одежда  четко  обрисовывала  контуры  ее  великолеп-
ной фигуры. Через розовые брючки и курточку Алексей Мат-
веевич  отчетливо  видел  узкие  щиколотки,  широкие  бедра,
черные трусики, колечком охватившие узкую талию. Что-то
было волнующе узнаваемо в ее походке. И оттого, наверное,
Огородников, забыв об утренней боли в пояснице, занудливо
отдававшей в левую ногу, шагал бодро и весело.
Прилипшая к телу мокрая рубашка, холодная вода, хлю-
пающая в ботинках, были мелким препятствием для его во-
одушевленного порыва, казалось, за этой рыжеволосой кра-
соткой  он  готов  был  идти  до  Северного  полюса.  И  все-таки
небеса были сильнее. Ударил гром, невольно прижимая пле-
чи  путников  к  земле,  раскат  за  раскатом  ломали  внезапно
возникший энтузиазм.

Оглядываясь  на  резкие  зигзаги  мелькающих  молний,
Фалалеев предложил:

— Сейчас будет мой домишко, господа, может быть, вам
стоит в нем переждать страсть Господню? — прокричал он,
перекрывая шум от натиска ветра. — Господи, сохрани и по-
милуй, — перекрестился он. — А уже потом отправитесь по
своим фазендам. Ну а затем можете и меня в гости пригла-
сить, — хохотнул он доброжелательно.

На внешний вид дома влияет характер хозяина. Занос-
чивый устремляет его вверх, непременно венчая башенкой,
у радушного, гостеприимного человека в доме много окон, у
скупого кровля служит одновременно и стеной второго эта-
жа. Дом у Валерия Михайловича был приземистый, с резным
флигельком  посередине.  Две  стороны  от  него  зеркально-
уравновешенно отражали друг друга.

Основание  здания  было  из  крупных  бетонных  блоков,
стены набраны из отборной сосны в виде полубруса. Крыша,
покрытая  зеленой  металлочерепицей,  опоясывающая  дом,
и  открытая  веранда  из  красных  маленьких  плах  придавали
сооружению лубочно-сказочный вид. На краю участка была
баня,  возле  нее  пруд,  наполненный  темной  водой,  далее  за
участком стеной стоял сосновый бор.

—  А  здесь  я  приватизировал  кусочек  родины,  соток
пять–шесть,  —  Фалалеев  сообщил  с  гордостью,  —  участок
крайний, а края можно выровнять, сосны пошли на баню, а
на месте вырубки была ложбина, я ее весной перегородил,
получился  хороший  омуток.  Птички  помогли,  принесли  то
ли мальков, то ли икру на лапках, теперь у меня тут караси-
ки плещутся.

С потемневшего неба лил дождь, грохотал гром, разры-
вая на куски лесную тишину, росчерки молний писали на не-
бе победный гимн природе. А в маленькой, уютной комнате,
где кругом было дерево, покрытое бесцветным лаком, за сто-
лом возле открытого окна наблюдала со стороны за широким
разгаром таинственной силы компания из трех человек.
Прошли считанные минуты с того момента, как они об-
реченно брели по той залитой дождем дороге. И как мало на-
до человеку для смены настроения — сухая одежда и крыша
над головой. Завязывая концы коричневого пояса махрового
халата крепкими жилистыми руками, Алексей Матвеевич по-
шутил:

—  Спасибо  вам,  Валерий  Михайлович,  ваш  халат  мне
впору, совсем как кимоно, только цвет пояса не тот, у меня —
черный по каратэ.

— Можно и перекрасить, где-то у меня в кладовке оста-
вался кусок гудрона, — поддержал его шутку радушный хо-
зяин.

Виолетте  достался  халат  хозяйки  из  красного  шелка,
с золочеными лилиями. «В этом халатике она выглядит еще
привлекательнее, — отметил Алексей Михайлович. — Крас-
ный халат и белоснежные ножки, высокая грудь и насмешли-
вые серо-зеленые глаза. Я их где-то видел?» — задал вопрос
он сам себе.

—  Хозяйка  у  меня  уехала  с  подругой  в  Башкирию,  на
кумысолечение. Поэтому не обессудьте, сейчас закусим тем,
что  у  нее  осталось  в  неприкосновенном  запасе,  —  пояснил
Валерий Михайлович, вытаскивая из холодильника соленые
огурчики, сало с прослойками мяса, кусочек балыка из стер-
ляди, подкопченные оленьи языки и моченую морошку. — Ви-
на, к сожалению, нет, есть только самогон, настоянный на че-
ремуховых косточках. Все, что есть на столе, сделано своими
руками, кроме хлеба. Нам, пенсионерам, по-другому нельзя,
надо  заботиться  о  здоровье,  иначе  оно  само  озаботит  тебя,
причем в два раза хлеще.

— Это точно! — оживленно поддержал его Алексей Мат-
веевич, сверкая золотой оправой очков и лысиной. Семейство
Фалалеевых относилось к тому узкому кругу людей, которые
умеют  и  любят  создавать  вокруг  себя  комфорт.  В  бытность
Валерия Михайловича начальником станции в столовую же-
лезнодорожного вокзала съезжались на обед сотрудники кон-
торских  организаций  со  всего  города,  а  на  ужин  стекались
шумные толпы студентов, а между обедом и ужином — смен-
ные патрули дорожной милиции.

— Стерлядок я ловил сам, чуть-чуть побраконьерничал,
морошку собирала жена, а оленьи языки я выменял у олене-
водов на самогон, — довольно потирая пухлые ладошки, со-
общил хозяин. — Кстати, самогонный аппарат у меня сразу
с  двойным  перегоном и  фильтром тонкой очистки. Мне  его
сделал  знакомый  токарь,  мастер  «золотые  руки»  —  Анато-
лий Александрович, Царство ему Небесное, — какие он умел
делать вещи! Умер, побыв на пенсии один год. Рак у нас не
умеют лечить. А вот куда будут направлены его пенсионные
накопления? — задал он вопрос и сам же ответил: — Никуда!
— Все из-за того, что власть у нас неконтролируема, —
высказалась Виолетта. — Чем выше концентрация денежных
средств, тем выше уровень коррупции, тем масштабнее обман
народа. Нам нужны сильные партии, отражающие интересы
народа, — румянец на щеках был свидетелем ее искреннего
волнения. Собственно говорила она о том, о чем, наверное,
знали, но почему-то по русскому обычаю кто-то этого не де-
лал.

Приятная теплота от глотка самогона кружила голову.
Несомненно,  серьезная  Виолетта  была  красавицей,  желая
поддержать  ее,  Алексей  Михайлович  решил  уменьшить  на-
пряжение от тяжелой темы разговора.

— А я, — сказал он, улыбаясь в усы, — выбираю партию,
как  сорт  пива.  Главная  и  направляющая,  крепкая  и  сильно
забористая, а также с желтизной моим вниманием обделена.
Я голосую всегда за новое старое, то есть за тех мужиков и
баб, — пояснил он, — которые вчера были у власти, им стук-
нули по носу, не избрали, а теперь они снова, получив урок
от избирателя, пропагандируют идеи добра, света, справед-
ливости и эффективного роста экономики государства. Мне
сейчас сорок пять лет, позади опыт, а впереди время выбора
лучшего варианта дожития до пенсии. Лозунги примерно у
всех одинаковы, названия партий разные, но в их названиях
никакой полезной информации нет,  наоборот —  они маски-
руют истинные цели партийных кукловодов. Они на транспа-
рантах пишут и с трибун говорят одно, а делают другое. Я их
названия для лучшего понимания перевожу по-своему: «Пар-
тия, власть предержащая» — у них главная цель любой ценой
удержаться у власти, для этого они подкармливают силови-
ков и раздают подачки народу в виде жалких прибавок к пен-
сии  и  зарплате  бюджетников;  «Партия  вчерашних  идей»  —
течение жизни унесло уже много воды, а они пытаются найти
брод в ту же воду, для этого им надо бы бежать со скоростью
течения, а они стоят на месте; «Партия ловли рыбы в мутной
воде» — появляются такие команды, политические бандфор-
мирования  в  период  неразберихи  в  царстве-государстве,  и
дальше придерживаются омутов, сторожат там своих темных
запуганных  пескарей-избирателей;  «Партия  сомнительного
времяпрепровождения» — у этих ребят уже имеются большие
деньги, им главное — веселее время провести, политические
интриги скрашивают их пресную от пресыщенности жизнь;
«Партия большого хапка» — это наше национальное изобре-
тение,  это  те  люди,  которые,  будучи  у  власти,  за  короткий
период времени украли половину национального богатства и
теперь, дурача избирателей, пытаются украсть вторую.
У всех партий общие лозунги — за справедливость, за рост
экономики государства, за тепло, свет и счастье каждой семьи.
Но за каждой партийной верхушкой стоят люди с большими
деньгами. Их деньги, политический капитал, требуют отдачу в
виде процента, роста дохода — это главная партийная работа в
России. И чем больше денег, тем больше требуется дивидендов
на капитал. Поэтому я голосую за тех, кто уже пообтрепался, у
них меньшие запросы на деньги избирателей.

Алексей Матвеевич мог бы говорить и далее, но Виолет-
та  смотрела  на  него  с  каким-то  знакомым,  узнаваемым  вы-
ражением лица. Мысли его от этой загадки сбились с логиче-
ской стежки, и он замолчал.

— Оригинальный у вас подход, делить партии на отдель-
ные сегменты политического режима. Пожалуй, за это можно
принять внутрь по пятьдесят граммов лекарства, — хозяин,
улыбаясь, разлил в наперсточные рюмочки самогона. Он был
в хорошем настроении, так как любил философствовать сам.
—  Политики  —  странные  существа,  —  продолжил  он,
—  есть  люди  с  обостренным  слухом,  наверное,  из  них  рож-
даются  музыканты,  есть  люди  с  отличным  зрением  —  мно-
гие  из  них  становятся  художниками,  есть  люди  сильные  от
природы — они предрасположены к занятию спортом. Если
у этих людей получится реализовать свои склонности, то они
несут обществу большое благо. А у политиков по-другому, —
Валерий Михайлович по старой привычке постучал пухлыми
пальчиками по столу. — У кого-то из них есть предрасполо-
женность к общественной деятельности, а это деятельность
по  управлению,  по  организации,  по  регулированию  жизни
людей на определенной территории, конечная цель которой
— улучшение жизни проживающих. Вот только как эти про-
ходимцы добираются до руля власти, то сразу же сбиваются
с курса, начинают работать на себя и свои интересы. Интере-
сы людей, которых они призваны опекать, для них становятся
второстепенными.

Отсюда надо делать вывод, что больна наша избиратель-
ная система. Она способствует продвижению к власти не тех
людей. Вместо людей, приверженных к определенным идеа-
лам, власть обретают беспринципные эгоисты.
— Наивные мужчины, — порозовевшая от горячительно-
го тепла Виолетта обратилась к собеседникам милым, прият-
ным голосом. — Вся история политики — это череда обмана.
Самый удобный из которых — обещание светлого будущего.
Начиная от французской революции — обещания свободы, ра-
венства и братства. Равенство: один живет на вилле, второй
— в картонной коробке у мусорного бака. Заканчивая нашей
ближней историей — новая общность, советский народ и ком-
мунизм мифически исчезли. Более приемлемо: каждой семье
квартиру, удвоение ВВП, догнать Испанию и Португалию, а в
результате  догнали  Гондурас  —  обещалка  советского  клуба
любителей обладания властью.

— Какого клуба, я не понял? — переспросил Виолетту
Валерий Михайлович.

Та пояснила:

— Те, кто сейчас находится в России у власти, не име-
ют  социальной  почвы.  Они  малочисленны,  у  них  нет  систе-
мы воспроизводства. Поэтому я называю их клубом. Клуб по
интересам, клуб любителей власти. Так вот их идеи-обманки
еще  скоротечнее  —  инновации,  модернизации,  кибер-,  на-
но-, роботостроение… Это чахлые растения, которые умира-
ют вскоре после того, как появились на свет. Они умирают
потому,  что  нет  среды,  растения  не  живут  в  почве,  лишен-
ной  микроорганизмов.  То  же  и  социальные  программы,  без
участия в них широких масс они обречены на провал. Власть
вбила нас — свою вертикаль — в живой организм общества,
парализовала  его.  Большинством  принятые  решения  —  это
социальный компьютер, способный из сотен миллионов задач
выбрать миллионы правильных решений. Он не работает.
Четко  владея  интонацией,  Виолетта  говорила  быстро
наиболее близкие ей мысли.

— Тихая революция 1991 года, — она сделала многозна-
чительную паузу, — зижделась на громадной пиар-кампании,
продвигающей ложную идею: частная собственность — ключ
к правильному решению проблем, возникающих перед обще-
ством.  Миллионы  собственников,  разделяющих  ответствен-
ность  за  судьбу  общества.  Идея  прогрессивная  для  девят-
надцатого  века,  в  меру  полезная  для  века  двадцатого,  как
средство устранения перегибов сверхцентрализации в нашей
стране, а в двадцать первом веке является тормозом прогрес-
са. Мы же видим в течение десятилетий, как собственники
крупных  предприятий  (то  есть  те  люди,  для  которых  риск
личной безопасности минимален, в отличие от мелкого соб-
ственника,  который  зачастую  рискует  жизнью)  игнорируют
интересы общества — закрывают монопредприятия, оставляя
целые территории без рабочих мест, откладывают «на потом»
обновление производства, несут громадные убытки от неэф-
фективных вложений инвестиций в зарубежные активы, про-
сто грабя страну, вывозя ежегодно десятки миллиардов дол-
ларов за рубеж, — искренне, убежденно говорила Виолетта.
Ее белая грудь обворожительно касалась красного шелка.
Алексей  Матвеевич  вспомнил,  где  он  видел  ее  ранее.
Лет двенадцать назад его назначили заместителем начальни-
ка департамента финансов. День был радостный, продвиже-
ние по службе отметили с сослуживцами в кафе. Прощание с
работой ревизора. Идя по улице, он увидел девушку в цветоч-
ном киоске. Был вечер, великолепное настроение. У девушки
плохо шла торговля. Он помог ей, купив все цветы, и тут же
их ей подарил. Они сняли номер в гостинице, и он всю ночь
до утра угощал ее шампанским, читая стихи и рассказывая
смешные истории. Под утро он счастливо уснул, а она ушла.
Он вспомнил и покраснел, сразу поняв, что она давно догада-
лась о том, что видела в нем давнего знакомого. Ему захоте-
лось поддержать ее рассуждения:

— О чем мы говорим, — сказал он, волнуясь, — у нас
фактически  приватизирован  узкой  группой  лиц  бюджет
страны. Они делят его по своему усмотрению. Думские слу-
шания  —  фикция,  эти  люди  централизованно  размещают
деньги бюджета страны за рубежом. И, наверное, имеют с
этого очень большие дивиденды. Мы потеряли два десяти-
летия от подобной модели управления страной. Я согласен
с  Виолеттой  —  успех  экономики  страны  основывается  на
принятии решений большинством, а это возможно не толь-
ко  на  базе  частной  собственности.  У  нас  уже  сейчас  есть
эффективно работающие государственные и муниципальные
предприятия. Нам нужны также предприятия коллективной
собственности. Нужна конкуренция. За рубежом есть пред-
приятия с участием в собственности рабочих, есть сильные
профсоюзные  организации,  есть  существенная  поддержка
государством социально незащищенных людей. Они живут,
как люди, сообществом. Там руководителем назначают лю-
дей, способных проявить себя. А у нас? Москва далеко, вот в
нашей губернии что творится.

В нашем министерстве два года назад был назначен по-
мощником министра Леонид Фельдман, — Валерий Михайло-
вич предостерегающе кашлянул и как-то странно заерзал на
стуле.  Алексей  Матвеевич,  напрасно  не  обратив  внимания,
продолжал: — Знаете, кто он такой по базовому образованию? 
Биолог. Работал учителем ботаники в школе. Потом три года
болтался в помощниках директоров трех банков, больше года
нигде не работал. А ларчик открывается просто, его протащи-
ли ребята из Москвы, какие-то у него с ним были подвязки.
Эти ребята поставили в губернию через наше министерство
компьютерную программу «Бюджетная система». Ежегодно
за ее пользование и обслуживание они получают сотни мил-
лионов рублей. Программа сырая, не отлаженная, на местах
бухгалтера хулят ее. А договор с ними заключал наш бывший
министр финансов, нынешний губернатор. В той московской кон-
торе не боятся платить зарплату в конвертах. Значит, у них
есть крыша из сановников, и, скорее всего, наш губер-
натор  вхож  в  их  команду.  А  с  этого  года  вдруг  этого  Леню
Фельдмана назначают министром финансов. Он, наверное, до
этого деньги только в своем кошельке считал, а тут удружили
губернию.

Неожиданно Виолетта встала, вытирая мокрые от слез
глаза, и, ничего не говоря, вышла в соседнюю комнату.
Ничего  не  понимающий  Алексей  Матвеевич  закончил
на позитиве.

—  Леонид  Фельдман  —  муж  Виолетты,  —  пояснил  Ва-
лерий  Михайлович.  —  Действительно,  они  жили  в  нищете,
снимали комнату в общежитии, пока я по старым связям не
устроил его работать в банк, связанный с обслуживанием же-
лезной дороги.

В  соседней  комнате  плакала  красавица  Виолетта.  В
словах Алексея Матвеевича было много правды, но ей было
жаль своего Леню и больше всего — себя. Да, вначале помог
Эрик Эпштейн, дальний родственник Лени, один из совладельцев
московской фирмы,
поставляющей  в  губернию  компьютерный  продукт.  А  вот  вопрос о
назначении министром решила она сама, через личный прием
у первого заместителя губернатора. Она познакомилась с ним на очередном торжественном мероприятии, по случаю юбилейной даты. После интервью она попросила его найти Лене работу.  Сославшись на нехватку времени, заместитель губернатора предложил ей обсудить вопрос на личном приеме. Тот прием она до сих пор вспоминает с омерзением.

Этот маленький скрюченный человек  не  рассказывал  ей  стихов  и  смешных  историй,  выпуская изо рта приторно пахнущий сладкий дым сигареты, он, как Харви Ванштйен, принудил ее к совершению сексуальных действий, в своем рабочем  кабинете прямо на рабочем столе. На
том столе, где подписывал приказы о назначении Лени мини-
стром. Муж догадывался, но молчал и лишь больше и дольше
задерживался  на  работе.  Мужчины  на  кухне  молча  налили
и, как при покойнике, не чокаясь, выпили. Через полчаса к
ним зашла одетая в розовый костюм Виолетта. Она уже улы-
балась.

— Горькое у вас, Валерий Михайлович, черемуховое ле-
карство, растрогало меня. Спасибо за приют, дождь прошел,
пора идти дальше.

 У нее опять было замечательное настроение. Она шла
по  мокрой  тропинке  в  красных  туфельках  легкой  походкой.
Показав рукой на прояснившееся небо, на курчавые снежно-
белые облака, она запела тонким голосом, похожим на голос
персонажа из мультфильма:

— Облака, белоснежные лошадки…
На веранде лубочного дома ей махали руками двое при-
ветливых  мужчин.  В  этот  момент  Алексею  Матвеевичу  она
показалась уже не столь искренней.