Голодомор

Лукерья смотрела, как её мать насилуют прямо у их курятника. Петух возмущенно защищал своих кур, но некому было защитить мать. Отец пропал без вести на войне пару лет назад.

Целомудренный разум не до конца понимал, что происходит, но подсознание и мельком услышанные когда-то фразы осторожно поясняли молодому разуму, что на самом деле всё еще гаже и ужаснее, чем кажется с первого взгляда. Вокруг сновали страшные грязные мужики с оружием. Полным ходом шла "бескровная" революция и защита её завоеваний.

Детство Лукерьи прошло в строгих правилах. У каждой вещи и каждого человека было своё место. Нарушать порядок было нельзя. За это отправляли в Сибирь. Лукерья не знала, что такое Сибирь, но знала, что никто не хочет попасть в Сибирь. Мать и отец очень много работали.

Прошли годы. Сибирь - это большая часть страны. Оставаться на своем месте - удел неудачников. Все хотят защитить народ от власть имущих, но никто не хочет защитить народ от самого себя. Идет война. Старшие мальчишки, что вчера курили за углом и играли в чику на деньги сегодня отказываются идти защищать свою родину, а эту самую родину расшатывают изнутри, делая то, что они умеют больше всего - хулиганя. Их никто никуда не увозит. Если кого и заберут в каталажку, скоро выпустят под давлением общественного мнения. Общественное мнение устало быть угнетенными войной и бедностью.

Не стало отца. Пришли новости, о смене власти в столице. Маленькую деревеньку на севере Малороссии затопили эшелоны с беженцами и разным барахлом. Деревенские улочки затопили толпы дезертиров, что спешили домой, к своим страждущим семьям, но делали это крайне не спеша. В тот роковой день до деревни дошли вести об очередной смене власти в далекой столице огромной страны. Дошли они с очередной партией дезертиров с фронта.

Дела у Лукерьи с матерью уже давно шли из рук вон плохо. Мать Лукерьи редко отказывала во временном приюте военным. Так повелось со времен, когда в деревне расквартировывались маршевые роты. Вскоре поток в сторону фронта иссяк, зато начался отток. Дезертиров мать не любила и гнала с порога, но когда пришло известие об отце Лукерьи - сердце её смягчилось. Раненных она пускала отогреться, поесть, поспать под крышей. Она, как будто, надеялась, что в дверь однажды постучит отец. Всё это истощило и без того небогатые запасы и сбережения.

В тот роковой день дезертиров было особенно много, и получив отказ в приюте они взбесились. Начав с укоров и криков о том, что теперь всё общее, они закончили коллективным изнасилованием матери. После они толпой завалились в тесный дом, который сразу пропах потом, похмельем, нечистотами и куревом. Их было так много, что они заполнили собой всё пространство. Они объедали семью Лукерьи три дня и три ночи, бессовестно спаивая её мать и похабно приставая к Лукерьи. "Эх ты, балда! Жизнь изменилась, а ты в своей глухомани и не знаешь, что в мире творится! Про третий интернационал слыхала? То-то же! Теперь всё общее! Даже ты! Га-га-га!"  - наперебой учили жизни дезертиры мать Лукерьи.

Один молодой дезертир упорно приставал к матери, говоря, что заберет её с дочерью к себе в родной город, покажет что такое театры и коммунизм и ни за что не бросит. Каждую ночь она отбивалась от его домогательств и не отдавалась ему, за это она получала от молодого дезертира кулаком в морду.

На утро третьего дня толпа дезертиров ушла так же внезапно, как и появилась. В последнюю ночь кто-то принес весть о приближении немецкой армии. Со всеми ушёл и назойливый молодой дезертир. Не ушла только дурная слава. Теперь все сведущие дезертиры знали, в этом доме живёт шалава.

Дом Лукерьи стал излюбленной ночлежкой для дезертиров, число которых продолжало расти. Тихий семейный домик превратился в притон, а мать ходила всегда помятая и избитая. Лукерья проводила свои дни, прячась от всего живого в лесу, а ночи - в сарае. Подобно дезертирам, она приходила к матери только, чтобы поесть, вот только она не била и не насиловала свою мать...

Постепенно дезертиров не стало. Не стало и денег. Не стало и еды. Не стало движения на дорогах, торговли. Всё замерло в оцепенении мертвеца. Не замирал только нагулянный плод в животе матери. Он увеличивался от недели к недели и к моменту, когда приехали казаки с немецким офицером из ближайшего города и объявили в деревне, что в губернии власть большевиков свергнута с целью защиты завоеваний революции, у матери Лукерьи уже можно было разглядеть небольшой живот. Казаки хотели было остановиться у неё, но немец брезгливо оглядев то, что стало с хатой и матерью приказал найти другой ночлег.

Тихая мирная жизнь продолжалась не долго. Пришла одна из на скорую руку сколоченных красных армий. Деревня опять подчинилась граду на Неве. Теперь, однако, военные ничем не отличались от дезертиров. На несколько дней дом Лукерьи опять превратился в притон. Новые защитники нового отечества любили издеваться над матерью. В их глазах она была предателем революции, как и все жители соседних деревень, к тому же она не была слаба и одинока, что обеспечивало безнаказанность. Вчерашние дезертиры и уклонисты, сегодняшние красные ушли на юг, оставив материи Лукерьи на память дурные болезни. Вновь пришло затишье.

Отступали, проходя через деревню, эти негодяи уже без прежней злобы, они жалели беременную вдову, без конца предлагали спирт. Предупреждали, что наступающие белые не оставят её в покое. Красные оказались правы. Молодые пылкие казаки и ополченцы не принимали отказа. Они запугивали мать и издевались над ней, пока не получали желаемого. Утром они уходили, но к вечеру приходили другие и всё повторялось вспять. Всё это было мерзко, но хотя бы обеспечивало Лукерью едой, а мать алкоголем.

Спустя несколько месяцев, когда в деревню пришли махновцы, якшаться с беременной больной вдовой решались только самые отчаянные заблудшие души. Она представляла собой весьма печальную картину падшей женщины.

Родить братика или сестренку Лукерьи мать не успела. Дурная болезнь скосила её раньше. Когда в деревню вступила красная армия, в разбитом опустевшем домике была только страдающая от голода Лукерья. Армия ушла так же быстро, как пришла, оставив в соседнем селе комиссара. Комиссар принялся систематично отстреливать неугодных ему личностей, с целью наведения порядка. Лично проводя комиссию в деревне Лукерьи он положил глаз на нищую молодую одинокую девушку. Той же ночью он без лишнего жеманства овладел ею. Через месяц сделал своей сожительницей.

Лукерья зажила хорошо. Как до революции.

Комиссар изменял ей, а соседки за глаза называли её содком. Дети любили Лукерью и боялись отца. Она и сама боялась его. Все боялись его.

Пошли партийные чистки. Комиссара расстреляли. Детей забрали в детдом. Лукерью отправили в концлагерь, спустя год лагерь был переименован в трудовой, а спустя ещё четыре она вернулась в родную деревню, не по годам постаревшая, к руинам отчего дома. Она пыталась найти детей, но для этого у ней не было решительно никаких возможностей. Поскольку дом был разрушен и разобран соседями на дрова и стройматериалы, Лукерья жила в чудом уцелевшем сарае.

Она жила в забвении, питаясь травами и их корнями, пила отвары коры деревьев, это напоминало ей времена гражданской войны, когда всё своё время она проводила либо в лесу, либо в сарае. Новый комиссар пригрозил расстрелом за тунеядство и рецидив. Лукерья устроилась в местный колхоз. Колхоз напомнил Лукерьи трудовой лагерь. Она так же работала целыми днями и так же не ощущала плодов своей работы. Весь урожай увозился в ближайший город. Кроме того, подобно жизни в трудовом лагере, ей запрещалось покидать колхоз и свободно передвигаться по стране. Поэтому Лукерья продолжала жить в забвении, питаясь травами и их корнями, пить отвары коры деревьев.

В колхозе все её травили. Для них она была бывшей содержанкой комиссара и нынешним врагом народа. Все, кроме местного алкоголика Толика. Толик жалел её. Когда Толик буянил, он даже защищал Лукерью. Толик и Лукерья подружились и стали жить в отчем сарае вместе.

Родились дети. Еды по-прежнему не было. Началась война. Толик спился. Старший ребенок умер от тифа, младший от рахита. В деревню пришли немцы.

В одну из ночей, напившись, группа немцев пробралась в сарай к Лукерьи и двое из них изнасиловали её. Всё произошло так внезапно, что она не сразу поняла, что происходит, а когда поняла было уже поздно. Общаясь и хихикая друг с другом, они не сказали Лукерьи ни слова. В их глазах она не была человеком. Для них она была животным.

Шли недели, колхоз более не довлел над нашей героиней. Это позволило наладить Лукерьи свой быт. Вдова начала скапливать из еды то, что удавалось достать.

Однажды отдавшись настойчивому и никак не желавшему отстать полицаю, она даже получила от него кусок сахара. После этого случая он повадился приходить к ней на выходные. Со временем он отремонтировал ей сарай, принес посуду. Лукерья поняла, что беременна, когда к деревне приближались советские войска. Лукерья просила взять полицая с собой в эвакуацию. Он отказал ей.

Деревня возвратилась под контроль города с мавзолеем на главной площади. Лукерья осталась одинокой и никому не нужной. Её ждал ударный труд по восстановлению народного хозяйства. Позже она узнала, что полицая никто не эвакуировал и советская армия его не пощадила.

Прошло полгода. Демобилизованный с фронта по инвалидности, дважды бежавший из немецкого плена, оставшийся без семьи безногий ветеран прибился к оставшейся без семьи беременной Лукерьи. Вместе они встретили раннюю старость, рождение дочери Анастасии, победу родины во Второй Мировой войне. Жизнь налаживалась.

Ветерана осудили за шпионаж в пользу немцев. Посадили в тюрьму. Там он заболел гангреной и умер. Лукерья написала заявление местному комиссару и на последние деньги переехала в Одессу. Она работала на двух работах, тратя все заработанные гроши на Анастасию. Лукерья поставила себе цель спасти Анастасию от той жизни, что прожила сама.

Однажды после школы старшеклассницу Анастасию подкараулил маньяк-педофил. Он надругался над ней, а потом убил. Труп он утопил, поэтому Лукерья так никогда и не узнала, куда пропала Анастасия. Она искала её и не теряла надежды. Ударилась в религию, ходила на выборы, пока однажды в начале девяностых годов её квартиру обманом не приватизировали черные риелторы. То, как уверено, по-хозяйски бродили по её квартире эти молодые люди напомнило Лукерьи случай, как в её отчем доме вокруг сновали страшные грязные мужики с оружием.

Сердце дряхлой старухи не вынесло такого удара и Лукерья умерла от инфаркта прямо на глазах у риелторов.