Как начинается творчество?

(Интервью альманаху "Эринтур")

— Как, когда и при каких обстоятельствах Вы начали писать?

Писать я научился раньше, чем читать. Мне было лет пять. Точнее, наверное, пять с половиной, так как дело было зимой, а день рождения у меня в конце весны. В шесть лет, я уже начал учиться читать и писать, а история эта произошла тогда, когда с грамотностью у меня было весьма слабовато.

Скрип полозьев. Бег коней.
Влажный блеск кольца уздечки.
Я подушку грел у печки —
Хорошо прижаться к ней.

На цветастом на диване,
Засыпая, вспоминал:
Дед ли, бог ли погонял —
В небеса летели сани!
(Шестой год)


Итак, зимним погожим днём я вышел из дома и залюбовался свежими сугробами, которые намело за ночь. Дорожки к парку и сараю были переметены белыми, сверкающими, но очень рыхлыми пластами снега. Такое было не в новость, обычно тропинки освежались уже к полудню. Вечером каждая тропка выглядела вполне расхоженной.

Сегодня мне повезло. Я нашёл прутик. Сухонькую такую веточку без листьев. Хлоп по сугробу — остаётся чёткий след — полоса. Хлоп ещё раз слегка крест-накрест — буква. Такую, кажется, я уже видел на заборе или стене. Как же там было написано? Хлоп, как в первый раз, хлоп, как во второй, но чуть полегче. И ещё третья буква — посложнее.

Слов этих в детских книжках я не видел, да если бы и видел, то прочесть всё равно пока не смог бы. Не научился еще читать. А писать, как выяснилось, научился. В десять минут я исписал трехаршинным словом всю боковину дорожки до самого сарая, где и был схвачен за ворот собственным дедушкой.

— Ты, что это, паршивец, пишешь?

На этот вопрос мне нечего было ответить. Прочесть написанное я не умел и не смог бы даже за килограмм конфет.

— А ну, домой, грамотей!

Молчащего, пыхтящего в воротник шубы привёл меня дедушка в дом, поставил в угол до разъяснения обстоятельств моего нечаянного "творческого подвига". В углу я простоял недолго. Скоро выяснилось, что писал я, сам не знаю что. В наказание за самодеятельность был приговорён к немедленному стиранию надписи от самого порога до сарая. Для этого бабушка выдала мне веник. Заметать веником выбитые прутиком надписи оказалось даже интересно. Скоро вдоль тропинки на ярком снегу темнели только широкие следы бабушкиного веника.

— Мечтали ли Вы об этом с детства или юности или идея литературной деятельности появилась уже «во взрослой жизни»?

Мог ли я подумать тогда, что смогу стать писателем! Гордое имя высокого человека, которому одному подвластно чудо под названием «книга».

Мог ли я поверить в то, что чудеса будут подчиняться мне самому? Да никогда. Поэтому в детстве мечтал стать кем угодно: танкистом, летчиком, следователем милиции, агрономом и даже врачом, но ни в коем случае не писателем. Если бы кто-нибудь, пусть даже самый уважаемый и важный человек, директор школы Сергей Палыч или директор совхоза Прасковья Дмитриевна, или военный летчик Покрышкин подошел и сказал мне в лицо, что я буду знаменит, как Максим Горький или Николай Островский, я засмеялся бы в ответ самым искренним, веселым и задорным смехом — шутит человек, ну как тут не посмеяться! 

...
При редакции уфимской молодёжной газеты «Ленинец» действовало литературное объединение под руководством Бориса Романова — эрудита и большого ценителя творчества Заболоцкого. Из его поэтической книжки, вышедшей в то время, запомнилась одна звукоподражательная строка: «… Жук, вереща, тащил свои ключи…». 

Романов убедительно доказал, что стихотворение «Зной» нехудожественно, так как читатель вряд ли поймёт, с какой точки зрения можно увидеть одновременно стадо, бредущее в клубах пыли, о котором было сказано в первом четверостишии и отражение травы в глазах ящерицы, как это у меня было во втором.

Полдень. Вдоль дороги — плоский дым,
Словно кистью тонко прочертили.
На опушке ровный купол пыли,
Стадо волочится перед ним.

Ящерка застыла на камнях,
Уцепилась пальцами за грани,
И трава как бы сильнее вянет,
Отражаясь в выпуклых глазах.
(Зной)

Все же злополучные строфы пошли в печать. Впоследствии оказалось, что именно «Зной» выбирали большинство редакторов, решая вопрос о публикации моей очередной стихотворной подборки. А до первой книжки было еще очень и очень далеко. Почти двадцать лет прошло, пока не случилось это знаменательное событие. 


— Кто или что «подвигло» Вас к этому?

На первом курсе университета я познакомился со студентом-старшекурсником Александром. Он учился на английском факультете,  был этническим немцем. Рассказывал о дружбе с Олжасом Сулейменовым, писал небольшие статьи в газету «Neues Leben». За одну из них получил гонорар, который тут же потратил на новые джинсы. Покупал он их в обычном уфимском магазине, видимо, был момент, когда они были в свободной продаже.

Понятно, хотелось подражать такой самостоятельности, происходящей от удачных литературных опытов. Весной местная газета опубликовала мою заметку о том, как студенты принимали участие в озеленении города, осенью – стихотворение об отлёте журавлей.

Бабье лето не проходит отчего-то,
Будто ждет оно отлета журавлей.
А с деревьев опадает позолота
Ворохами не червонцев, так рублей.

Улетают журавли, сегодня день их.
Оставайся, Бабье лето, чуть пожить,
Только хватит ли дождей тебе осенних,
Чтоб потом за эту роскошь заплатить.
(Бабье лето)

Платили за стихи мало, пару-тройку рублей. Но в студенческом бюджете даже такой приработок считался весомым вкладом.

— Какие трудности Вы испытывали или испытываете до сих пор?

Как ни странно — трудности те же. Основная трудность в том, что несмотря на годы, опыт, заслуженный статус писателя, проблема творчества остаётся проблемой. Что означает создать современное литературное произведение? Это значит, сказать слово, реакция на которое может оказаться самой неожиданной.

Порой в обычном разговоре между хорошо знакомыми людьми вдруг возникает недопонимание, которое может перерасти в непонимание, а то и в конфликт. В молодые годы у меня была нежная мысль о том, что умные люди, если они умны, всегда могут договориться о чём бы то ни было, главное определиться в том, чтобы тема разговора понималась примерно одинаково. Но жизнь показала: мало того, что умы природа распределила между людьми неравномерно, она ещё и подчинила этих людей разным группам и общностям, в каждой из которых есть свои предпочтения и правила, нарушать которые, как говорится, себе дороже.

Это помаленьку растворило мой юношеский идеализм. За творчество приходится так или иначе отвечать. Следовательно, возникают вопросы мужества и совести, говоря другими словами, ответственностью перед семьёй и выбранным социальным окружением.

— Одобряли (ют) Ваши родные и близкие литературную деятельность или нет?

В семье родителей литературная деятельность считалась чем-то не очень подходящим. Одобрения и понимания такого, какого бы мне хотелось, не находил.

Возможно, это был результат избыточного уважения, преклонения перед печатным словом, возможно, наоборот, недоверия, которое оно порой вызывало у читателей. Кто знает!

Впоследствии, в окружении жены и детей, а потом и внуков, я уже предстал признанным писателем, как говорится, поставил их перед фактом. Неодобрения никто не высказывал. Деликатно обходили эту тему, чему я был рад. 

— Заходили ли Вы в «творческие тупики» и если да, то, как выбирались из них? Какие приемы  или способы Вы использовали для этого?

Для меня не существует такого понятия, как творческий тупик. В литературе так много жанров и направлений, столько возможностей приложить силы, что всегда есть какой-то выход. Тем более сейчас, когда писательская деятельность переходит из формы бумажного и виртуального гипотекста, в мировой гипертекст на полноправных основаниях, как и почти вся мировая культура.  Мне доставляет радость самостоятельно сверстать электронную книгу и разместить на собственноручно написанный сайт в интернете, самому выставить её на цифровую витрину, рассказать об этом в блоге на портале «Югра литературная», в соцсетях. 

Главное, не зацикливаться вокруг какой-то узкой темы, не стремиться к успеху «во что бы то ни стало». Надо понимать, и то, что художественная литература направлена «в сторону вечности», она существует в определённом отрыве от «злобы дня».

...
В аромате осенней безгрешности
Наконец-то я стал понимать —
Жизнь касается вовсе не внешности,
Если хочет кого-то обнять.

И работаю. Просто работаю.
День за днём, без оглядки назад.
А успех для меня — дело сотое.
Быть ненужным — вот истинный ад!
(Работа)

Жизнь автора, как правило, значительно короче жизни хорошего произведения, и чем большая часть первой потрачена на совершенствование второго, тем лучше.

— Чем для Вас является литературное творчество?

Творчество в области литературы занимает пока неопределённое место в культурной жизни России. Это не профессия, так как профессией является то, приносит человеку средства на жизнь. Это не титул и не звание, поскольку не даёт никаких почестей и преференций. Это не учёная степень, дающая право на преподавание в вузе и участие в учёном совете. Для меня это что-то вроде линии горизонта, что-то вроде мечты.

От меня зависит принимать ли собственное творчество как данность, ведь никто не может мне запретить бросить им заниматься в любой момент. Но как бы ни был эфемерен горизонт — он придаёт определённость месту, без него, например, в сумерках или в тумане, жизнь может казаться никчёмной, полной пустых страхов и вялых сомнений.

Когда бы верил в бога я,
Молил бы об одном.
Пусть ясен буду каждому,
К кому иду с добром.

И пусть мой путаный язык
Поймёт лишь бес в лесу,
Когда в раздоре сам с собой
Я меч вражды несу.
(Ясность)


Предпочитаю ясность и простоту многообразия. Люблю действительную жизнь, она ближе к истине, чем любые рассуждения.    

— Для чего или для кого Вы пишете?

Надеюсь, в конечном итоге, моими читателями будут дети. Как это часто бывало в мировой литературе. Для кого создавались «Робинзон Крузо» и «Гулливер», «Дон Кихот» и «Три мушкетёра»?  Для кого фантазия писателя вызвала к жизни «Руслана и Людмилу», «Дубровского» и «Золотую рыбку»?

Это были взрослые читатели, которым понравились и которые продолжают высоко ценить эти произведения литературы. Но вполне закономерно, что их последователями оказались вначале читающие подростки, а позже... любознательные маленькие дети.

— Что из Ваших литературных планов уже выполнено, а что «еще ждет своего часа»?

Большинство литературных планов, как следует из вышесказанного, это всего лишь узловые точки на проекции мечты. У меня много реализованных задумок, хотя далеко не все они стали достоянием гласности. Если хочешь сохранить что-то в тайне, напиши об этом стихи. Если хочешь, сохранить что-то в глубочайшей тайне, напиши об этом книгу стихотворений.

Кто нынче отыщет ваши строки в миллионах интернет-публикаций, многие из которых получили высокие рейтинги, премированы на престижных конкурсах, прочитаны на телевидении и записаны в видеороликах ютуба, и тем не менее накрепко и благополучно забыты? Скорее всего на них наткнутся случайно, и, ничего не поняв, пробегут мимо.

Придерживаюсь другой тактики. Принимаю участие во всех уважаемых конкурсах не рассчитывая на результат. Откликаюсь на все предложения о сотрудничестве, независимо от предлагаемого гонорара. Главное, чтобы эти предложения исходили от единомышленников, к которым отношу не тех, с кем возникают одинаковые мысли, хотя это часто бывает, а тех, кто голосует за моих же кандидатов на нынешних многочисленных выборах.

На днях завершаю поэму «1966», работа над которой продолжается уже четыре года. Отрывки из неё были опубликованы на портале «Российский писатель», на сайте «Великоросс», в газете «Омская правда» и на сайте «Литсовет». 

Пролог

Весна цвела. Свет лил во все углы
В обычной однокомнатной квартире,
Где складываться начали — милы —
Мои воспоминания о мире.

Я жил у тёти с дедушкой моим.
Мне шёл тогда четырнадцатый что ли?
Легко учился в музыкальной школе,
А на баяне был неотразим.

Неплохо нам втроём, казалось, жить,
Заботясь друг о друге понемножку.
Я должен был полы сегодня мыть,
Из овощного принести картошку.

Смешные цены были в это время —
Три пятачка за целый килограмм!
Я дань отдам скворчащим беляшам,
Определённо, в следующей поэме.

О, винегрет! О, сырники! В меню!
Гуляш, окрошка, драники, пельмени!..
Я перед вами встал бы на колени,
Но своему герою не вменю.

Пусть по полу спокойно возит тряпкой,
Живёт без капитала и вранья,
Пусть ходит в школу с неизменной папкой,
Осознавая собственное "я".

Пусть тётка в дневнике его находит
Лишь то, чем возгордится вся родня.
Пусть в жизни у него, как у меня,
Лишь лучшее блистательно выходит!
(1966. Поэма о первой любви)

Хочу поработать над книгой для детей «Рома, Аня и тигр Филипп» (Сказка в стихах). Думаю переиздать её, предварительно ещё поработать над ней, может быть, переписать заново.
 
— Вы можете написать о своем творчестве всё, что считаете нужным.
 
Думаю, кстати будет подборка авторских афоризмов о творчестве, в том числе и собственном:

Первое, что надо иметь писателю — совесть. Второе — смелость. Третье — мудрость, но за отсутствием первого и второго она вряд ли понадобится.

Действительность принципиально богаче как содержанием, так и формой, чем любое произведение гения. Копию, которая сделана с действительности, плагиатом не назовёшь. Обычный плагиатор, в сущности, делает копию с копии — глупейшее из занятий.

Посредственность говорит сложно как о простом, так и о сложном, талант говорит просто о простом и сложно о сложном, гений говорит просто и о простом, и о сложном.

Быстро сбывшееся желание, как правило, неприлично.

Современное искусство — это демонстрация художником способностей по поводу творчества.

Многие писатели подсознательно трусят быть понятыми до конца, иначе они могут потерять власть над читателями. Опытный читатель понимает это с самого начала, и бросает книгу.

Хорошая мысль, попавшая не в те уши, теряет в цене.

Искусство — это пища для души и убежище для душонки.

Писателя счастливым делают книги, несчастным — читатели.

В наше время удивить писателя легче лёгкого. Для этого достаточно предложить ему гонорар за публикацию произведения. Предложение же аванса убьёт его наповал.

Для чего скворцу кадило?

Природа устроена так, что может быть отражена ясно и просто. Тем более, что воспринимает её мозг, устроенный по законам природы.

Несмотря на величайшее богатство некоторых фантазий, у действительности всегда остаётся что-то на сдачу.

Бессмертию странно было бы застать вас за таким пустяком, как разглядывание себя в зеркале, но многие художники вошли в вечность именно так.

Болезнь, безумство, лесть, злодейство — всё можно простить поэту, кроме плохих стихов.

Национальная идея должна быть рациональной и понятной даже фанатикам.

Творческое самовыражение начинается с того, что автор подражает другим, а заканчивается его подражанием самому себе.

Многие мечтают надеть узду на Пегаса. Но волшебный конь даётся не каждому, а без упряжи большинство всадников скачет на нём лишь до ближайшего поворота.

Жизнь состоит в основном из неописанного ни в Библии, ни в Коране, ни каких-либо других священных книгах.

 Как сладок нам самообман,
 Что вдохновением зовётся!..

Стихотворение без пафоса? Это все равно, что мобильник без зарядного устройства и аккумулятора.

Чем больше знакомишься с современными авторами, чем серьёзнее неуклюжие попытки убедить читателя в том, что классика устарела, тем больше утверждаешься в мнении, что она свежа как прежде.

Если Вы хотите популярности — не просто пишите, а пишите просто.

Информацией владеет тот, кто ее производит.

 Хочешь быть ярким — ешь в ресторане.
 Хочешь быть ясным — питайся в столовой.

Можно ли быть умным, не имея никаких мыслей?

Если выбираешь своим делом слово, не удивляйся, когда твоей зарплатой станет благодарность потомков.

Проза Чарлза Буковски напоминает использованную туалетную бумагу.

От природы не обладаю практическим умом. Пишу прозу. Хуже того — стихи!

Цинизм скучен. Мистика нелепа. Зарплата смешна.

В чём только ни ищут материал поэзии, кроме как в слове!

Нет ничего банальней уникальности, потому что уникально всё, включая копии.

Реклама сейчас почти единственный способ свободного общения творческих людей с широкой аудиторией. Неудивительно, если великая мудрость с течением времени обнаружится именно в рекламе.

В бочке Диогена затычка — явное излишество.

Пошлость тоже бывает высокопарной.