Отрывок Моё имя - Эрика не попавшее

Алый бархат ее платья был пока единственной каплей крови в полумраке мастерской.

Эрика стояла, облокотившись на спину старого кресла, и ее светло-каштановые волны, уложенные с голливудским бесстрашием, казались нимбом вокруг хищного, острого лица с миндалевидными, подобно черной пантере, глазами. В руках она лениво вертела винтажный фотоаппарат, словно это была не камера, а продолжение ее воли. Рядом, в гримерном кресле, сидела светловолосая Кира, чья внешность сравнима исключительно с древнегреческими легендарными красавицами.

— Ты говоришь, что доверяешь мне, — ее голос был низким, обволакивающим, как дорогой табак. — но доверие должно быть тотальным. Как экстаз. Оно должно сжигать все страхи дотла.

Она медленно провела рукой по груде старых рам, стоявших у стены, и с грохотом опрокинула одну из них. Стекло разбилось с хрустальным звоном, рассыпавшись у ее ног алмазной россыпью.

— Докажи, — прошептала она, и в ее зеленых глазах вспыхнул холодный, колкий огонь. — Пройди ко мне. Не останавливайся.

Она подняла фотоаппарат, щелкнула затвором — первый кадр был ее командой. Кира сделала шаг. Острый укол вонзился в стопу, заставив ее вздрогнуть. Боль была яркой, обжигающе реальной.

— Прекрасно, — выдохнула Эрика, и ее губы тронула улыбка. Она ловила каждый ее спазм, каждую гримасу, превращая агонию в искусство. — Твое лицо... оно сейчас совершенно. Больше никаких масок. Только чистая, незащищенная плоть.

Второй шаг. Третий. Каждый хруст под ногой был похож на поцелуй лезвия. Слезы выступили на глазах Киры, но она не сводила взгляда с Эрики. Та стояла, не шелохнувшись, лишь ее пальцы с темно-бордовыми, острыми как нож ногтями чуть сжимали камеру. Ее дыхание стало глубже, чуть слышнее.

— Ты вся горишь изнутри, — шептала Эрика, — каждая твоя клеточка кричит. И это... прекрасно. Это триумф искусства! Необъятное торжество...

Кира дошла до середины пути, оставляя за собой влажные алые следы. Боль парадоксальным образом обернулась иным чувством — острым, животным, пронзительным осознанием каждого сантиметра своего тела. Каждого нерва, взведенного до предела. Она посмотрела на свои ноги, а затем на руки, которые не совсем узнавала. Ей казалось, что они принадлежат другому телу.

Эрика медленно опустила фотоаппарат. Она подошла к самой грани осколков и протянула руку.

— Довольно.

Ее пальцы коснулись запястья Киры, влажного от пота, и повели ее обратно, уже в обход стеклянного поля. Она усадила ее в кресло и, не опускаясь на колени, провела ладонью по искаженной гримасе боли на лице Киры.

— Видишь? Я забрала твою боль. Я сделала ее своей. И твоей наградой будет... нирвана.