Общество в котором умирает Ван-Гог

"Разговор на улицах ночного города", или "Общество в котором умирает Ван-Гог"

Написано в начале января 2019.

Глава1.
Часть 1.Кто есть кто.

Легкое эхо шагов разлеталось по помещению, оно натыкалось порою на квадратные колонны идущие от выхода из коридора, и определяющие собой условную границу выступа с окнами, у которых порой собирались провести время люди. Голубая краска поблескивала на жарком солнце полудня, такой блеск встречался посетителям этого здания как в коридорах, так и в аудиториях. Вдруг, звучание эха разбавил чей-то голос;
Первый: Кем ты будешь, ты уже определил для себя?
Второй: Я...
после этого звука с уст второго слетел легкий вздох, словно фраза как волна уперлась куда-то туда, куда вода априори просочится не может.
Первый: Я готовился к этому два месяца. Я думаю у меня всё получится.
Второй: Ну и кто-же ты у нас?
Первый: Я тот кто делает план для любого проекта дружище... но пока еще нет, сегодня только выпускные экзамены а потом еще будут вступительные в вуз.
Поняв масштаб требований и масштаб того, что он сделал для соответствия им - первый промолвил. -А ты конечно не готовился?
Второй развел руками и сделал такое выражение лица, что слово <конечно> выделилось, и вернулось к своему отправителю.
Первый: Зря ты этого не делал Аксель, ошибся ты, человек должен быть ответственным, посмотри на этих людей за окном, что ходят мимо нашей школы в ту фирму.
Первый продолжил...
Человек должен быть состоятельным, способным себя обеспечить.
Второй: определённо. Выронил второй.
Первый: Ты не согласен да? я слышу некие нотки, в твоем ответе.
Второй: Ну как тебе сказать, я не то что-бы несогласен, я не вполне понимаю...

Ребята!
Раздался голос откуда-то сбоку.
-Все в аудиторию экзамен скоро начнется.
Едва договорив эту фразу - статный силуэт звеня каблуками по каменному полу - скрылся за стеной коридора. С неким энтузиазмом первый уронил:
-Вот оно.
Второй неспешно отдернул своё тело от подоконника.
Силуэты направились в коридор, в школе номер 202 начинался выпускной экзамен, по результатам которого наконец станет понятно кто есть кто.

...

Ветер с бесперестанным шуршанием играл кронами за окном, однако человек сидящий в помещении не слышал этого из-за звукоизоляции. Он замер всего-лишь на минуту - хотя вполне могло пройти 10 или 20, здешняя обстановка напомнила ему экзаменационную комнату, в которую когда-то он спешил попасть с большим энтузиазмом. Человек начал работу в этом месте недавно, в его обязанности входил ряд узких задач, выполнение которых постепенно становилось будто автоматическим процессом, что впрочем не огорчало его, глядя на то, что ранее он опасался возможной своей неспособности справиться с этими задачами.
Опасения не подтвердились и человек позволил себе замереть в неподвижном взгляде на гуляющих по ветру кронах, казалось что вот-вот кромешную тишину прорежет звонкий женский голос: Экзамен окончен, но вместо этого транс был прерван громким звуком удара закрывающейся двери.
Начальник всегда приходил позже всех, включая этого человека, он проходил знакомой человеку со школьной скамьи дорогой - позже всех остальных, и иногда в голову человека закрадывался вопрос: как такая не пунктуальная личность, иной раз позволяющая себе словно пробежать быстрым шагом мимо рабочих мест - невольно разливая кофе и наводя беспорядок, могла добиться такого высоко положения в обществе... это была для него загадка.
Воображение словно дорисовывало шум до неугомонных зелёных контуров, и счет времени совершенно выветрился из головы у замершего человека.
-Решительность, наверное это решительность.
Проговорил он внутри себя. Что-то заставило человека искать эти ответы, на некоторое время позабыв о рабочем процессе...
-Михаил..
Человек отвел свой взгляд от окна, а затем быстро перевел его на лицо стоящего рядом с ним силуэта. За эти минуты глаза окончательно привыкли к солнечному свету, но обращенное к человеку обличие через пару секунд всё-же стало проступать через мутность в глазах. это был начальник, на бейджике бликовало имя - Валентин.

Валентин: Друг, я понимаю errare humanum est и всё такое, но давай ты оставишь свои мысли снаружи, а здесь ты всё-таки будешь всего-лишь хорошим специалистом.
-Да, конечно. Ответил ему Михаил.
-Вот и отлично. Силуэт обернулся и зашагав к своему кабинету захлопал в ладоши - Эй ребята, все за работу, не выбиваемся из коллектива.
Взгляды находящихся в комнате людей начали тонуть в светящихся мониторах. Михаил последовал их примеру.

...

Нельзя сказать что время пролетело быстро, но монотонность процесса ни оставила в памяти совсем никакой зазубринки, за которую можно было зацепится. За окном недвижимые кроны сливались и тонули в черноте ночных небес, разбавляясь снизу фонарным светом. Цифровые часы запищали, и Михаил быстро прижал их рукой, хотя он был уже со всеми знаком и вполне мог-бы чувствовать себя раскованно. Часы показывали 18.00, время окончания рабочего дня. Михаил неспешно собрал свои вещи в сумку висящую на спинке стула - и как только встал - сразу словно ударился о странный и каменный взгляд черноволосой девушки сидевшей недалеко от него. Девушку звали Мария.
-Ты куда? спросила она.
-Как куда? домой.
-У нас так нельзя. Всмысле, у нас так не принято, работник может уходить только после начальника.
-Это еще почему?
-Такие правила.
-По правилам я могу уйти в 18.00. Сказал Михаил.
-По правилам - он может тебя уволить. Сказала Мария глядя собеседнику прямо в глаза. У нас так не принято, у нас есть этика.
-Вы не можете распространять на меня свою этику если я этого не хочу.
-Ты думаешь я в восторге? отрезала Мария.
-Дружок, сколько ты искал эту работу? Раздался чей-то голос из-за спины Михаила. Михаил повернулся, и на него усталыми глазами смотрел большой бородатый парень с наушниками не-надетыми на одно ухо. Парня звали Рурк. -Просто делай что говорят, она тут дольше тебя - это явно не просто так. Заключил он.
Михаил перевел взгляд с Рурка на Марию, а потом сел обратно на своё рабочее место.
Спустя тридцать минут из внезапно открывшихся дверей кабинета раpдался голос:
-Ребята, ребята, ребята! сопровождаемый уже знакомыми хлопками. Все начали неспешно вставать. -Давайте все вместе нашей дружной компанией пойдем поужинаем на первом этаже, м?
-Да, конечно. -Почем-бы и нет? -Угу.
Раздалось от нескольких людей сразу.
Михаил уж было захотел высказаться, но Мария слегка потянула его сзади за край футболки, незаметно намекая что не стоит.

...

Тихие шаги стучали вниз по высокой лестнице. Тусклые светильники висящие по бокам на стенах едва охватывали помещение, и компания людей неспешно двигалась мимо них.
-Чего вы сегодня такие тихие?
Валентин был явно в приподнятом настроении.
-Мы же армия, мы команда нашей компании, не так-ли? Продолжил Валентин.
На секунду воцарилась пауза.
-Ой Валя, понимаешь мы немного устали, ответил Рурк.
-Хе-хе, это ничего, думаю вам кое-что сейчас поможет. Нам повезло что именно у нас на первом этаже делают такой великолепный кофе.
Компания дошла до основания лестницы, и завернула за угол. Днем это место было явно не приметнее, подумал Михаил.
Тускло-голубые цилиндро-образные фонари нависали над каждым квадратным столиком, над барной стойкой светилось название "Лонг-Бейфу", плеяда фонарей роняла свет на панораму стеклянных дверей ведущих на улицу, кафешка была оформлена в стиле ненавязчивого азиатского хай-тека.
Компания вышла вперед и Михаил остался слегка позади, она заняла большой столик в углу ближе к стенке, словно по привычке.
-Ну чего ты стоишь? Сказал Валентин - и Миша зашагал к столику.

...

Под цилиндр висящего сверху светильника уходил дым от свежего кофе, все раскованно сидели за столом, и только один человек чувствовал себя не в своей тарелке.
-Знаете ребята! провозгласил Валентин едва оторвав чашку от своих губ. Тут у нас есть один новый проект, нужно разработать план помещения для одного здания, продолжал он вытаскивая из своей сумки какие-то бумаги.
Этот проект будет приоритетным для нас, эй, знаете что?
-Что? внимая спросил Рурк.
-Это проект одного влиятельного человека в нашем городе, сами знаете кого.
-Ха-ха, это наверняка Мартин. Сказала Мария.
-В точку! вижу все восторжены заказом, он просит хорошенько поработать над планом для еще одной его усадьбы.
-Четвертая кажется уже.
-Да Машенька, ну что-ж, может себе позволить, его право, настоящий пример для подражания среди студентов. Тэкс, (Валентин водил пальцами по бумагам) конечно-же джакузи, и конечно-же по отдельной комнате на бильярд, на танцы, и на употребление очень веселых веществ, ха-ха-ха, да, мисс Мари?
Мария кивнула с натянутой улыбкой.
-Кхм. (Валентин снова хлебнул кофе). Все довольны проектом?
-Вообще-то...возразил Миша, и Валентин внимательно и очень вопросительно посмотрел на него.
-Если-уж вы спрашиваете, то не все. ответил Михаил. -Но это ничего. Добавив затем.
-Конечно ничего, друг, а кто-же недоволен? без тени иронии спросил Валя.
-Я, полагаю.
-Хм, а чем-же?
-Ну, это моё, я не хочу входить с вами в противоречие.
-Ну говори, говори. Продолжал Валентин.
-Просто я думал что мы будем заниматься чем-то созидательным.
-В каком смысле созидательным?
-Ну, чем-то для общества. Реализовывать смелые проекты.
-Ха-ха, если общество заплатит то мы сделаем что-то и для него. Друг, мы тут все - делаем деньги, это нормально, все мы здесь для того что-бы делать деньги дружок. Это тоже созидание, для того, для кого мы это делаем... если конечно у него есть деньги. Растянулся в улыбке Валентин.
-Каждый ведь должен понимать кто есть кто, верно? одни люди платят деньги - а другие выполняют их заказы.
Часы снова запищали, Миша посмотрел на них и увидел что сейчас уже 19.00.
-Что уже пора? Сказал Валя одновременно взглатывая свой кофе.
-Пожалуй что да.
-Ладно, можешь идти, конечно, и будь осторожен, на улице темно. Михаил встал и неспешно направился к выходу.
-До завтра всем. Сказал Михаил, и сделал несколько шагов от стола.
-Эй! услышал он сзади. Миша стоял в пол-оборота, застыв взглядом на синем от свечения лампы плече посетителя.
-И главное, друг, - хорошо делай свою работу, и не отвлекайся на всякие глупости. Проговорил Валентин, и словно в тосте приподнял в воздухе чашку с кофе. Михаил снова повернулся к двери и зашагал прочь, дорога ведущая от места работы к его дому была освещена не так хорошо как кафе, но Миша и так прекрасно помнил её наизусть.

Глава 1.
Часть 2.Обыкновенный день.

Стол слегка завибрировал от телефонного звонка, человек протер глаза руками и неспешно снял трубку;
-Алло, Миша?
-Да, кто это?
-Думаю ты меня помнишь, я твой школьный преподаватель...
-Ааах да.
-Я звоню тебе что-бы сделать тебе одно предложение, не согласишься ли ты прийти к нам в школу и рассказать учащимся о том, как важен экзамен для взрослого человека который желает чего-то добиться? я слышала ты не так давно получил отличную работу, о такой работе мечтают многие.
-Эй! раздался из-за спины голос Рурка. -Разговаривать будешь после работы!
-Да я уже заканчиваю. Ответил Михаил прижимая трубку к плечу.
-Ээм, да я смогу прийти. Сказал он вновь поднеся трубку к уху.
-Отлично! раздалось в ответ из нее. -Подойди в наш кабинет 28 числа к 12.00, надеюсь ты помнишь где он, пока!
-Да, конечно, всего доброго.
Трубка вновь улеглась на стол.
Миша откатился на стуле и взъерошил волосы.

...

Бледная рука повернула ручку окна в сторону и открыла его на проветривание, сумка висящая на плече на длинном тёмно-зелёном ремне - приземлилась на один из стульев приставленных к кухонному столу.
Раздался звук прикосновения керамической кружки к столу, Михаил убрав ладонь от её ручки - провел ладонью над кружкой, словно автоматически убеждаясь в том, что напиток еще горячий. Михаил еще со школы привык первым делом пить чай приходя с учёбы, или работы.
Взгляд его неотрывно был прибит к двум сложенным вдвое листам, лежащим на столе уже второй день, утром канва задач оставляла эти листы далеко позади себя, а вечером голова уже не вполне соображала для того, что-бы наполнить их желаемым содержанием. -Не то что-бы это свойство вечера, скорее того воздуха что дневные события наносят в мою голову. Думал про себя Михаил и неспешно размешивал сахар в кружке при помощи длинной ложки, казалось, размешивал только для того что-бы размешивать. -Кажется из-за этого воздуха, душного, спертого, несущего в себе все проблемы прошедшего дня - любая мысль в моей голове задохнется не продержавшись и минуты. Думал он.
В своих мыслях он застыл на некоторое время остановив свой взгляд на синих шторах, и вдруг, ступор закончился, Михаил вновь взглянул на свою чашку, а затем на часы задекорированные под уробороса, этот змей пожирал себя каждый раз когда проходили сутки, и сейчас он был за шесть часов до очередной своей трапезы. Михаил дождался пока чай остынет, расслабился после своей работы, а затем - выпив половину кружки - взглянул на всё того-же уробороса.
-Эх, наверное уже время идти. Выронил он, и снова бегло взглянул на листы лежащие на столе. Михаил проследовал в коридор и накинул на себя не так давно сброшенную легкую куртку, раздался щелчок, и свет в помещении кухни и коридора моментально погас.

...

Небо было похоже на лист бумаги на котором художник пробует свои краски перед тем как наносить их на полотно, место где жил Михаил находилось на небольшой возвышенности, но её было вполне достаточно для того что-бы видеть приличную часть города. Город на горизонте обнимался своими крышами с темно-оранжевыми краскамм неба, и красным свечением заходящего солнца. Над головой михаила стояла темно-синяя палитра, словно окрашенный гуашью купол некого волшебного города, в который аки в детский сон вышел Михаил из задней двери своего жилища.
С приходом вечера, и даже ночи, этот город не переставал дышать улицами, то наводняя их машинами, то прогоняя с иного тротуара любого стучателя каблуками по мощеным камням. С исчезновение солнца - на огромную каменную сцену выходили тысячи фонарей и окон, под которыми мотыльком становилось любое живое существо.
Михаил шагая по городу в назначенную ему ранее точку осматривал то, что его окружало. Светящиеся окна казались отдельными мирами, в каждом из которых существует своё времяисчислением и свои правила, и в каждом из которых светит своё маленькое солнце, помещенное в стеклянную колбу под самым потолком. У многих домов, на углах и на первых этажах, за витринами и за небольшими каменными заборчиками - находились кафе, в них собиралась самая разная публика, казалось что этот город это закулиса многих литературных произведений, разворачивающих свою фабулу днем - и сливающихся и отдыхающих ночью, персонажи и фигуры выходили из разных книг, и собирались в этих кафешках побеседовать друг с другом о жизни, и о вкусах. Глядя на все разнообразие казалось-бы вполне обыденных личностей, Михаил не переставал удивляться каким-же обычным этот-же город кажется днем, и не скажешь что день здесь - это пора бодрствования, а ночь наоборот, все здесь перемешалось и поменялось местами, вот ведь благо что хотя-бы места с приходом ночи не меняли своего положения.

Каменные двух-трехэтажные дома время от времени сменялись высокими, казалось офисными, зданиями, это не создавало контраста для Михаила, ибо он сам некоторое время назад покинул такое-же. С каждой ночью город словно погружался в какой-то праздник, это происходило даже тогда когда насущная дата на календаре совсем не сигнализировала о наличии такового. Казалось, ночью этот город становится вотчиной некой параллельной действительности, где наши обыденные серые дни, сменялись ежедневным праздником, а тусклый день - прекрасной светящейся ночью. У одного невысокого офисного здания тоже была кафешка, сидели там вполне обычные граждане за стеклянными столиками, вся кафешка тоже была обнесена стеклянным заборчиком по пояс, с тонким газончиком находящимся прямо за толстым стеклом окружавшим её.
Михаил оглянулся, что-бы на всякий случай еще раз убедится что он пришел именно туда, куда нужно было, и прошел эту стеклянную изгородь.
-Что будете заказывать? спросил официант у Михаила, спустя минуту после того как он уселся за один из столиков.
-Чай, пожалуйста. Ответил Михаил.
Небо над головой окончательно приобрело темно-синие, ночные оттенки спустя пару минут сидения за столиком.
-И зачем я заказал чай. Еле-слышно пробубнел себе под нос Михаил.
-Черт знает сколько еще ждать её, а мне еще, в туалет захочется. Я-же еще дома напился.
-Ваш чай пожалуйста. Сказал официант, поставив кружку на стол к Михаилу.
-Спасибо. Ответил он не глядя на официанта. Глаза его были устремление далеко за стеклянную ограду кафешки, они шуршали по наполненным людьми тротуарам как руки по чьи-то карманам, словно преследуя некую цель - и не желая демонстрировать это преследование.

...

Кружка была освобождена от жидкости уже на 3/4, Михаил слегка наклонял кружку со стороны в сторону, и чай оставшийся на её дне - словно мысли в его голове стучался о прочные стенки кружки.
-Простите, возможно вы желаете еще что-нибудь? подойдя спросил у него официант.
Михаилу стало слегка стыдно, и дискомфортно.
-Нет, спасибо.
Официант выпрямился из легкого услужливого наклона к клиенту.
-Я просто жду одного человека. Отправил ему вдогонку Михаил.
-Да, конечно, как скажете. Холодно ответил официант и удалился в здание кафе.
Михаил не хотел следовать за ним, но две выпитые кружки чая не давали забыть о себе, он последний раз окинул тротуары за стеклянным заборчиком взглядом - и убедившись что там нет того, кого он ищет, пошел по следу официанта.

...

Он не хотел находится вне места встречи слишком долго, и как только дверь здания кафе хлопнула о раму - взгляд Михаила направился в сторону его столика, но вместо того что он желал увидеть, за его столиком, напротив его стула и спиной к нему стоящему у двери - находился чей-то силуэт. И этот силуэт явно принадлежал не тому, кого он ожидал увидеть. Михаил неспешно зашагал к столику.
-Простите, вы заняли моё место. Сказал Михаил незнакомцу слегка наклонившись вперед.
-В самом деле? я ни в коем случае не хотел занимать чье-либо место. Ответил он.
-Но кажется ваше место напротив. Добавив затем.
Михаил обошел его и сел за стол. Он был раздосадован, и немного устал, поэтому взгляд его сразу-же нырнул в кружку с недопитым чаем. Михаил не хотел видеть за своим столиком кого-либо кроме того, с кем он назначил встречу.
-Кажется вы кого-то ждали, но этот кто-то, полагаю, не пришел. Метко заметил незнакомец.
Михаил поднял свою руку и взглянул на часы - уже было 20.00.
-Вы абсолютно правы.
-Ну и кто-же это был, позвольте поинтересоваться? с легким юмором, словно вопрос не являлся самоцелью, спросил незнакомец.
-Послушайте... вздохнув сказал Михаил, и поднял свои глаза на незнакомца.
-Та-да-да-даам. Сказал незнакомец разведя руками в стороны. Перед Михаилом сидел его старый знакомый по школе, с которым они виделись последний раз во время выпускного экзамена.
-С ума сойти. Удивился Михаил. -Аксель?
-Да-да, так кого ты ждал? я наблюдал за тобой пару десятков минут, надеюсь я не встрял слишком резко?
-Да нет, она наверное не придет.
-Оу, я вклинился в планы общения с дамой?
-Нереализованные. Сказал Михаил в последний раз устремив взгляд на уже почти ночной тротуар.
Михаил опустил взгляд в чашку, а потом неспешно выпил её. -Я ей даже стихи готовил. Мы познакомились не так уж давно, наверное я мог бы догадаться что она не придавала особенной серьёзности нашему общению.
-Стихи говоришь? это очень интересно. Встретил его Аксель. -Ну давай, зачитай свои стихи.
-Я не могу. Отсек Михаил.
-Почему-же?
-Я их не написал. К сожалению.
-Готовил, и не написал, что-ж, что помешало? старался быть тактичным Аксель.
-Нехватка времени.
-О да, это типичная проблема для современного человека, полагаю, что из-за переизбытка информации. Мне тоже не хватает времени, но скорее из-за специфического восприятия действительности, и множества не вполне угодных ей занятий.
Михаил встретил его вопросительным взглядом.
-Ты уверен что она не придет? мы могли-бы покинуть это место и пройтись, я люблю гулять по ночному городу. Сказал Аксель.
-Думаю не придет. Невесело выдохнул Михаил. -Ай, давай прогуляемся, куда?
-Да черт знает куда, редко когда можно безошибочно знать куда тебе нужно, да и не все-ли равно, если я везде одинаково чужой? говорил Аксель вставая со стула. -Не забудь расплатится за чай, рекетир-налетчик.
Михаил улыбнулся.
Два силуэта покинули стеклянный заборчик ограждавший кафе, уже без всякого сомнения блиставший ночными фонарями и фарами машин, и нырнули в увлеченную ночью толпу, чёрно-звездные краски окончательно сгустились над городом, но этот город не ложился спать с их приходом, с их приходом - в этом городе начиналась другая, ничем не уступающая дню пора. И порой не всякий разберется какая из них - час сна, а какая час бодрствования и жизни.

Глава 2
Часть 1. Прогулка по ночному городу.

-Так что у тебя там за занятия? слегка на повышенном тоне сказал Михаил, что-бы быть услышанным. Два молодых человека ускорили ход что-бы скорее пройти легкое столпотворение на тротуаре, казалось словно корабль к маяку - причалившее к ночным гирляндам на деревьях, и каменным стенам зданий.
-Поэзия друг мой. Не поворачиваясь ответил Аксель.
-Ах вот оно что, вот почему тебя заинтересовали мои стихи.
-Да-да друг мой. Отвечал Аксель на ходу.
Спустя некоторое время ходьбы далее по курсу Михаил спросил:
-Может прочитаешь мне что-нибудь?
-Знаешь, я мало помню из того что писал, и никакой бумажки с собой не прихватил. Аксель перешел дорогу и остановился на углу. Он стоял на тротуаре небольшого островка посреди дороги, огибающей его, он был квадратным, с множеством лавок, и пышным деревом растущим на огромных камнях посередине, скрывающим сидящих тут - от взглядов с этажей домов окружающих этот островок.
-А о чем ты пишешь обычно? поравнялся Михаил с Акселем.
-Да о всяком. Присядем?
Пара молодых людей села на одну из лавок, листва отчасти загораживала ночное небо.
-Пишу о бытии, о том как живется различным людям и насколько хорошо, или скорее, насколько плохо.
-Знаешь, было-бы интересно почитать, а... только попытался задать вопрос Михаил;
-Ну а ты чем занимаешься? перехватил его Аксель.
Михаил расправился и откинулся на спинку лавки.
-Я работаю в той фирме о которой тебе говорил однажды.
-Ах да, перед тем экзаменом. Аксель закрыл глаза и кивнул. Я его завалил.
-А я вот сдал. Вскользь заметил Миша. образовалась неловкая пауза.
-Мы работаем, в некотором роде, над помещениями для разных людей.
-Для каких-же?
-Для многих людей, пользующихся возможностями, скажем так. Улыбнулся Михаил.
Аксель посмотрел на колени Михаила, а потом на тротуар перед собой, вид у него был задумавшийся.
Гул проезжающих изредка машин разбавила приглушенная дверью и тонированным стеклом музыка. Из-за угла у которого останавливался Аксель выехала солидная чёрная машина, и остановилась чуть издали от молодых людей сидящих на лавке. Чёрное тонированное стекло опустилось, и за водительским сидением показался некий молодой человек, с чёрными волосами заправленными в пучок на темени, и в чёрных очках, вместе с его видом наружу вырвался смех сидящих на заднем сидении девушек и ранее приглушенная музыка.
-Вот девчонки. Словно роняя фразу, громко произнес он.
-Тут ко мне пришла та гениальная идея вложить мои деньги в правильное место.
Девушки с полуоткрытыми, искривленными в лицемерном смехе ртами - стали осматривать место выглядывая из-за сидений.
-Жалко только... Протянул звук <о> водитель. -Сейчас это место облюбовали какие-то вонючие, паршивые бомжи, наверняка живущие с налогов которые плачу яо. Проговорил водитель, сплюнул на тротуар и поднял стекло. Стекло словно обрубило внезапно возникший смех девушек, и машина вновь тронулась вперёд. На двери с блестящей короной сверху - красовалась огромная буква М, окруженная снизу длинной, нарисованной, словно древней бумагой с какими-то словами.
Музыка вместе в шумом двигателя отдалилась, а потом и вовсе исчезла.
-Что это было? спросил Михаил.
-Это друг мой был успех, мода, тенденция, и самореализация. Ответит ему Аксель. -Ну а если быть точным - унаследованные от папы деньги.
-Больше похоже на какую-то скотину обмотанную парчёй.
-Нууу, вполне возможно, но де-факто это очень популяный и уважаемый человек. Ответил ему Аксель.
-Уважаемый?! громким шепотом переспросил Михаил.
-Естественно, он-же не пропил эти деньги, он сдержанно и культурно купил на них наркотики, машины, возможно дома, камин растопил в конце концов. Значит вполне самореализовался и выразил себя, не в холоде-же самореализовыватся? обратил свой взгляд в глаза Михаила Аксель.
-Это Мартин, кажется. Уточнил Михаил.
-Удивительно что ты его не знаешь, очень известный человек, многие уважают его за то что он добился.
-Уважать кого-то за то, что он чего-то добился?
-А что такое? в обществе царит право силы, если ты добился - ты молодец, если не добился - в топку тебя. Обыкновенный дарвинизм, уважение здесь апостериори сложившимся обстоятельствам в которые попал объект этого уважения, а не апостериори способностям и особенностям, носитель которых не всегда может попасть в должные обстоятельства, в той или иной ситуации. Провозглашал Аксель. -Или вообще может не попасть. Добавил затем вставая с лавки и расправляясь.
-Можно-ли добиться изобретения звездолёта? Спросил он глядя на Михаила.-Нет друг мой, его можно только достичь, говоря о моих увлечениях - можно-ли добится написания к примеру, "Фауста"? тоже нет, его можно только достичь, но достижения это прошлый век, ибо за полёт в космос не заплатят, а Фауста и так никто не поймет. В вот то чего ты добился, то что ты выбил у плюющегося кислотой и дерьмом общества - вот это достойно уважения. Здесь.
Аксель вздохнул. -Кстати, что ты там хотел у меня спросить?
-Я хотел спросить читает ли кто-нибудь твои стихи?
-Ха-ха-ха, как иронично получилось. Нет мои стихи никто не читает, они не слишком востребованы в обществе где это тело считают успешным человеком. Но думаю что один читатель, возможно ненадолго у меня всё-таки появится. Сказал Аксель глядя на Михаила.
-Я тут вспомнил одно стихотворение, оно написано давно, но эти несомненно интеллектуальные рожи немного освежили мою память.
Михаил неотрывно смотрел на Акселя. Аксель вдохнул воздуха в грудь - и начал читать:

Жалко не вечно
блужданье моё по терниям,
хоть хорошо
что не вечен не только я,
вновь перед идолом -
вверенные колениям ,
снова беснуются
прожигатели бытия.
Вновь этот идол,
скорбя пожалел себя,
и эти оравы
несутся к нему, жалеть,
в этом месте бесценная -
умственная немота,
и её бесполезно
пытаться преодолеть.
Порывы зверей
с оголтелыми, слюнявыми мордами,
свалится к ногам,
восхвалить пустое звено,
если видите шаг -
иступленными когортами,
значит дело их дышит,
продолжено - и живо.
Если видите разум
на задворки привычно загнанный,
если видите сверху -
тупейшее существо,
знайте люди дохрюкались
тупыми своими харями,
и привычно избрали:
слепое, тупое, чмо.
И снова колонны
образа над собой поставили,
и в ноги им падают -
крича про своё нутро,
будто кто-то открыл
большое повествование,
(из анти-утопий) -
открывши своё окно.
И снова оравы
молотят себе империи,
всякую мразь
на флаги свои кроя,
жалко - не вечно
я буду глядеть на тернии.
Но хорошо -
не вечен не только я.
Глава 2.
Часть2. Разговор на улицах ночного города.

-Мда, обычно под поэзией представляешь что-то одухотворенно-высокое. Выронил Михаил.
Пара молодых людей шла по тротуару, прохожие, в отличии от полуночи, попадались уже далеко не так часто, шум вечерних кафешек принял более монотонный ритм, а кое-где и вообще стих. Казалось люди из под сени гирлянд развешанных над мощёными дорогами, фонарей и двух-цветных козырьков возвышающийся над первыми этажами - переместились в теплые дома, и наблюдали за теми кто не не хотел, или не мог удовлетворить себя в том-же.
-Поэзия это не всегда полёт над облаками друг мой, иногда это скорбь, скорбь о том, что на земле слишком много цепей и веревок что-бы туда достать. Аксель прищурившись поднял голову, и взглянул на раскрашенные лунным светом редкие облака, Михаил который шел перед ним тоже остановился. Михаил оглянулся, вокруг уже не было шумных кафе, деревьев в которых казалось может поместится целый город лилипутов - искупанный в свете фонарей и бледной луны, и мощёная дорога словно зеркало отражавшая её лучи - осталась неподалёку, сменившись на чёрный асфальт. Михаил глядел в небо но не видел луны, вдруг, его взгляд наткнулся на погруженное в ночную темноту скопление небольших небоскребов, Михаил направился к ним заговорив к Акселю.
-А ты далеко живешь отсюда?
-Далековато, моя хибара находится почти на другом конце города.
-Ого, извини если ты зашел из-за меня так далеко, тебе наверное возращатся долго, и ночью.
-Хм. Улыбнулся Аксель. Не волнуйся, не ограбят, у меня и грабить то нечего, если только ручку, да и та почти пустая уже.
Пара молодых людей направилась в плеяду спящих небоскребов.
-Странно это всё.
-Что? переспросил Аксель.
-Этот мир. Он странный.
-Я не понимаю что ты имеешь ввиду, но мне уже нравится.
-Почему всё именно так? мне кажется это неправильным, возможно это с моими мыслями что-то не так.
-Что ты имеешь ввиду? снова задал вопрос Аксель, но Михаил продолжал, словно не заметив его.
-Вроде-бы он не украл эту машину и эти деньги.
-Ааа. Осенило Акселя. -Вопрос имущественного расслоения.
-Вроде бы она досталась ему честным трудом, но всё равно это кажется неправильным. Закончил Михаил.
-С твоими мыслями всё в порядке друг мой. Возможно для тебя он их и не украл, но многие люди которые не попадутся тебе среди этих ночных кафе думают совершенно иначе.
-А почему не попадутся? искренне взглянул на него Михаил.
Аксель встретил его своим взглядом. -Они отсыпаются после 12 часовой смены. Друг мой. Никаких трудов в деньгах столь мило побеседовавшего с нами человека нет, это его наследство, наследство являющееся следствием специфической организации распределения средств между определёнными группами в нашем обществе, и еще - причиной всё растущей и растущей пропасти между ними. Будь ты хоть Энштейном, если ты хоть слегка интроверт, хоть слегка мыслишь аконформно, и упаси господь родился не в той социальной группе, где тебе с неба не свалится ни дорога машина, ни миллионы.
-Ни гигантские апартаменты. Добавил Михаил.
-Так точно, то тебе совершенно ничего не будет светить. А если ты дегенерат который вовремя нажал комбинацию кнопок, и/или стал идолом среди оравы других дегенератов, считающих твои кривляния деятельностью, или-же тебе просто прилетело наследство, то все двери для тебя открыты. Так устроено это общество друг мой.
Пара молодых людей слилась с таящейся под навесом выступающего из небоскреба второго этажа темнотой, и почти обогнула всё здание.

-Есть в этом мире действительно кое-что странное, это отсутствие в нем людей.
-Что ты имеешь ввиду? спросил Михаил.
-Вот ты кто?
-Я? я старший сотрудник...
-Можешь не продолжать, старший сотрудник, этого достаточно. В том то и дело что ты старший сотрудник. А если ты не старший сотрудник, внезапно? сказал Аксель на повороте, взглянул в лицо Михаила, и скрылся на углом здания. Михаил постоял секундочку, и последовал за ним.
Перед молодыми людьми открылась небольшая площадь, в центр которой были направленны панорамные стеклянные выходы дремлющих небоскребов. Всю площадь, и всю внутреннюю часть зданий освещала затесавшаяся между двумя небоскребами луна. Вокруг было по-лунному светло, и абсолютно пусто.
-Что ты имеешь ввиду? спросил Михаил догнав Акселя.
-Ну вдруг старшие сотрудники почему-то стали не нужны, не востребованы, они не производят специфическую материю которую бы затребовала дремлющая ныне по этажам толпа. Это получается, что тебя и нет вовсе?
Михаил опустил взгляды под ноги. -Но я же не только старший сотрудник... постой, а ты тогда кто?
-Я? я поэт, я никому не нужный поэт. Фигура в тишине ночной.
-У тебя нет образования?
-Если ты считаешь что интеллект может быть получен путем нахождения в специальном здании, и выслушивания того, что и так тебе доступно, в специальном порядке, то я вынужден тебя расстроить. Аксель засмеялся и начал удовлетворенно крутится вокруг своей оси, отпустив руки в стороны, словно карусель.
-Но как-же... как-же ты выживаешь?
-Хороший вопрос, но лучше перефразировать его в - а как-же ты собираешься монетизировать то, от чего тебе не сдавливает легкие и не тянет к самоубийству.
Аксель последовал в сторону, и сел на лавку около клумбы с небольшими цветами, окружавших эту маленькую площадь.

-Неужели всё так плохо? переспосил Михаил следуя за ним.
-Да. Мне тесно. Как минимум восемь часов каждый день занимать своё тело и сознание обеспечением своего материального существования... Аксель безнадежно посмотрел на плитку выложенную на земле, и снова заговорил.
-Не созиданием, а выживанием, борьбой за лучшее место, а для чего? в чем смысл такой деятельности? просто выживание? просто борьба за себя в которой каждый шаг в сторону благого дела уменьшает твои шансы? а в чем таком случае будет моё отличие от животного? примитивный труд, примитивная сущность труда для меня ничтожна, на фоне труда направленного на созидание для остальных людей.
Возможно я сгнию и деградирую в этом обществе, но знаешь, еще нет, и мне чертовски тесно, мои мысли заняты иным, и это иное неумолимо вступает в противоречие с этим восьмичасовым истязанием, в противоречие которое не позволяет мне заниматься им. Невозможно заниматься чем-то если ты не живешь этим, и если у тебя нет высшей цели, высшего масштаба мышления, для того что-бы выдержать это истязание - нужно отказаться от него, и не иметь никакой подобной цели, друг мой.

Глава 2.
Часть 3. Ночь.

Сколько времени прошло не знал ни один из молодых людей, они безмолвно и задумавшись сидели на лавке, казалось - потеряв на некоторое время связь с реальностью в своих размышлительных лабиринтах, они отчетливо понимали только то, что вокруг давно уже сгустилась глубокая ночь.
Михаил оторвал свой взгляд от земли, глубоко вдохнул, и посмотрел на Акселя.
-Но кто-то ведь должен делать определённую работу, строить, организовывать, и всё такое.
Аксель спокойно, будто-бы всё это находился в полнейшем внимании, ответил:
-Прекрасно, вот только скажи мне, если этот кто-то ненавидит всем сердцем свою работу, не будет ли она выполнятся слегка халатно? м?
Спокойный взгляд Акселя смешался на рубашке Михаила вместе с бледными лунными лучами, хозяйка которых уже немного подвинулась на полотне небесного купола. Аксель продолжил:
-Тут ничего не исправишь, нельзя заставить кого-то любить что-либо, любовь это явление исключительно добровольное, и даже более - это цель. Все эти трубопроводы, все эти сложные механизмы столь привычных машин которые ползают по этим ночным улицам, всё это огромное творение человеческого ума, но всё это - только пыль на ветру, без этого самого ума.

Что если в миллиардах световых лет от нас на каком-то астероиде есть лекарство от рака?
-Лекарство от рака?
-Ну представим. То, что жаждут получить миллионы, это ведь великолепно, это решит многое, верно? но вообщем-то, нам всё равно есть оно там или нет, ибо оно там, а не тут, и сколь сложной не была-бы технология, сколь ценным и сложным не было это лекарство - оно совершенно бессмысленно, ибо оно никого не вылечит... если оно никого не вылечит, и если после его целебного действия вылечившийся не летит к родным обнимать и прижимать их к себе, и не летит счастливым рисовать к примеру... картины, которые возможно не продаются, из-за чего он и живет в нищете, но они есть, и человек счастлив рисуя их, то это лекарство просто мусор, колба с тараканьими какашками. Засмеялся Аксель.
-Звучит очень правильно. Как мне кажется. Высказался Михаил. -Слова правильные, но что именно ты имеешь ввиду?
-Я имею ввиду то, что деятельность должна спасать людей, и первым спасенным - должен быть ты, спасенным любовью к этой самой деятельности. А ты поперся в свою фирму не потому-что ты любишь дизайн или что там у тебя, а потому-что это престижно. Дурачок.
Михаил на секунду застыл. -Откуда ты это знаешь?
-Брось, друг, я прекрасно видел твоё лицо в том кафе, с освещением у них проблем нет. Некоторым, абсолютно идентичным друг другу людям, подходят многие виды деятельности, как роботам, но несмотря на эту одинаковость - люди всё-же очень разные, и не все могут быть тем бездумным роботом, с абсолютно бессмысленными глазами.
Знаешь, люди категорически разные, возможно они разные на уровне строения своего организма, мозга, некоторые рисуют гениальные картины, как Ван-Гог, но не могут заработать даже на краски для них.
-Тоже как Ван-Гог кстати.
-Оу, я вижу вы Михаил ценитель живописи. Улыбнулся Аксель, а затем продолжил.
-Да... увы, если-бы ему не помогал его брат он бы умер от голода, наверное. Поразительно, Ван-Гог, столь необычный наблюдатель этого мира отражавший его в своих картинах - мог-бы погибнуть, мог-бы быть тем больным, который не получил лекарство от рака, но только тогда когда оно было не на далекой планете, а где-то рядом, в руках другого человека, в руках метеорита который уносит это лекарство всё дальше и дальше от того для кого оно было создано. Знаешь, Ван-Гог умер бы в нашем обществе не будь у него брата.

А Марина Цветаева мыла посуду и таскала шкафы. Джоан Роулинг жила на пособие, и так и жила-бы дальше если-бы её книги не достигли-бы успеха. И таких как она сотни - талантливых, но незамеченных. Вот что её сын писал о том времени... дай припомнить: "Эвакуированные женщины и дети-подростки устраивались на работу, а Марина Ивановна всё твердила: «Ничего не умею делать, могу только посуду мыть»."

Поразительная индифферентность людей к геноциду по принципу разности мышления. Завершил Аксель.
-Но ведь далеко не все Ван-Гоги, далеко не все рисуют такие прекрасные картины. Что если у человека ни к чему не лежит душа? даже к картинам. Заметил Михаил.
-А вот таких людей нужно загеноцидить по признаку неспособности адаптироваться, родился не таким как мы? изволь умереть голодной смертью пожалуйста. Ответил ему Аксель.
-Это был сарказм?
-Это было оглашение вражеского тезиса. Сказал Аксель, и откинул голову за спинку лавки, посмотрев на небо. Казалось, что вот вот наступит утро, хотя ночь началась не так давно, лунный свет заполнил пространство между небоскребами как газировка прозрачный стакан. Слегка хотелось пить, но кроме этой маленькой потребности - молодые люди чувствовали себя непривычно по-домашнему среди этих улиц, казалось, убери с них всех злых людей, непременно выходящих с первыми лучами солнца, и это чувство не исчезнет никогда, каждый уголочек этого "дома" будет как уголок семейного поместья, где все друг другу родственники и друзья, но еще, к сожалению казалось, что выполни это, и людей для исполнения роли братьев и сестер - не останется вовсе.

-Моя уверенность в тех словах пошатнулась. Провозгласил Михаил.
-В каких, тех? спросил Аксель, повернув голову в его сторону.
-Помнишь я говорил тебе об ответственности перед тем экзаменом?
-Ах да, ответственность, ты видимо намекал что я безответственен.
-Я на самом деле пытался тебя этим задеть, я пытался, скорее, указать тебе на своё превосходство.
-Я сразу это понял тогда. Что значит это воззвание об ответственности? ответственность за что? за отвращение к самому своему бытию за то, что оно состоит из человека, который на почве своей разности не вписался в своё окружение? и умер, или умрет в безденежье при борьбе за себя? ответственность за отвращение к такому бытию, к такому исходу? к такому обществу, убивающему само себя, полагаю речь идет не об этой ответственности.

-Да, я имел другую ввиду. Я хотел выставить тебя ребёнком. Михаил потупил взгляд.
-Парадоксально. Я вспоминаю друг мой, почему ничего тебе не ответил.
-Почему? снова поднял взгляд Михаил.
-Потому-что это бесполезно, ты не хотел понять, кто ответственен а кто нет, кто трезв, скорее, в своих суждениях, а кто нет. Взрослость человека не зависит от его способности добывать бумагу являющуюся эквивалентом товара, понимаешь?
-Понимаю.
-Человек может быть великолепным востребованным специалистом, получать бешеные деньги но... что еще? Взглянул на собеседника Аксель.
-Всмысле?
-Ну что еще? получаешь деньги, получаешь деньги, затем... Аксель притворно взглянул одним глазом вверх. Снова получаешь деньги. Затем... Аксель сталь махать пальцем в воздухе имитируя счеты и задумчивость. Снова получаешь деньги, затем снова получаешь деньги, и снова, получаешь деньги а затем... ты умер. Очень круто правда? получай деньги, потребляй - тратя эти деньги, и умирай, умирай в абсолютной запутанности в логических противоречиях, сталкивающих тебя с другими людьми, в абсолютной слепоте, в абсолютной нарушенности того, что я называю бытие, но в способности обеспечить материальное существование своего тела. А если ты этой слепотой не страдаешь, не страдаешь пустотой, хоть и устроенной на тепленькое местечко, то умирай сразу друг мой, умирай сразу. Мир слишком сложен дорогой мой друг, череда случайностей определяющих человека и его место в нем бывает столь привередлива... как в плане "ой, простите,мы нашли специалиста получше, а теперь шуруй на улицу", а потом бам! и тебя сбила машина, или свою мать, и пока ты оклемался ты уже глядишь и бездельник, лентяй, и т.д, а интеллектуальные Мартины которые не умеют ничего кроме обеспечения существования своей туши - будут притворно приводить тебя в пример того, как не надо. Так и в плане того, что не вылетал ты ниоткуда, а просто не попал, как рыба не попадает на дерево.
Вот только... Аксель вытянулся к Михаилу. Пример ты неподходящий, как медведь, который попал в капкан и потому абсолютно безвреден, утверждать что он безвреден - может абсолютный ребёнок, который слабо понимает как устроен этот мир, и речь даже нисколько о капкане, попадание в который является случайностью, а сколько о том, что этот чертов медведь не способен сражаться с людьми у которых ружья, в мире вооруженных людей он действительно словно плюшевая игрушка. И глупый ребёнок сжимая дробовик у себя в руке, вверенный только тем, что он родился человеком, а тот медведем, и уже целится в него степенной насмешкой, и тут - цок. Аксель щелкнул пальцами в воздухе, глядя на Михаил безулыбчивым лицом. Дробовик заклинило. Аксель улыбнулся. Медведь вырывается и мчится к охотнику, глупый глупый ребёнок понял насколько он хороший охотник, и насколько слабо он понял законы бытия, который друг мой, одной охотой не ограничиваются, но уже поздно, наступила - смерть.
То же самое и с людьми, ребёнок, понимая что всё что он может это обеспечивать своё материальное существование, со всей своей яростью и ненавистью будет идти со штыком на Ван-Гога, который на такое не способен, пытаясь и пытаясь выставить его лентяем и бездельником... Аксель улыбчиво посмотрел вниз, под ноги. Но это иллюзия, иллюзия которую ребёнок сконструировал из старых игрушек, и через которую ребёнок смотрит на мир, пытаясь подогнать взгляд каждого под то, что видит он, ибо детей таких - взрослых, в смокингах, с очень серьёзным видом сложного организма на одной из миллиардов планет, их миллионы, их миллиарды, и они умирают каждый день - рождаясь и рождаясь снова, и ни одного из них по-сути, невозможно отличить от другого, тогда как Ван-Гог - один, и второго такого уже не будет. Условный Ван-Гог, разумеется.

Противники моих взглядов, люди, которые стоят за общество в котором умирает Ван-Гог, постоянно пытаются подогнать Ван-Гога, только ненавязчиво, под критерий бездельника, пока конечно его картины не обрели цену, тогда он разумеется сразу великий художник. Причем самим картинам меняться для этого вовсе необязательно. Поразительно, Ван-Гог был потрясающе безответственен по отношению к себе, в отличии от многих горожан, богатых, состоятельных, которые уверен множество раз проходили мимо его невзрачной фигуры. Вот только умерли они..., и будто и не было их, ни картин, ни стихов, ни-че-го. А Ван-Гог, я ручаюсь что он был. С улыбкой провозгласил Аксель. И даже более, я ручаюсь что он есть и сейчас, именно он, безответственный человек с рыжей бородой и проблемами с тем на чем она держалась, неспособный купить себе краски. Аксель протянул на секундочку последнюю букву, и словно замер, не отводя взгляда от некой точки.
-Кажется до недавнего времени я слабо понимал, что в этом мире есть нечто большее чем материальное положение. Скорбно произнес Михаил.
-Аксель? спустя пару секунд окликнул он товарища.
-А? ах да, о чем это я... они пытаются подогнать под бездельников и тех, кто хочет убить такое общество, и построить на его месте нечто более великое и более... живое. Они постоянно пытаются сделать это, подогнать нас под понятие бездельников, ибо они точно знают что никто так не работает как такие как мы, никто так упорно не пытается превратить мир из волчьей степи, в прекрасно скоординированный поток машин, хозяева которых во-первых живы, и рады своему роду занятий, а во вторых горды, что их труд идет не на позолоту для подошв очередного Дона или Сеньора, не на волшебный порошок для его гостей, а на эти самые города, которыми они наслаждаются в своей поездке.
Ответственность, никто другой не является столь безответственным по отношению к принятию ран которыми больно человеческое общество, как эти самые бездельники.
Аксель поднял глаза, и взглянул в прекрасное звездное небо. Там не было ни одной даже маленькой тучки, ночная чернота приобрела чуть-ли не светло-синий оттенок, полностью усеянный маленькими белыми точками.
-Знаешь, некоторым людям достаточно лишь одного взгляда что-бы понять бессмысленность многих и многих вещей, а некоторые, будут пялится сутками в это звездное небо, и не поймут ни капельки, ни капельки из того, что самым безответственным поступком в этой жизни - является именно эта их ответственность, ответственность за свои промозглые в бессмыслице, мчащиеся в бездонном космосе туши, смотрящие на мир не как на степь среди которой может вырасти город "счастливых людей", а как просто на степь, где волк может добыть себе пищу. То что они называют ответственностью, на деле является согласием с гегемонией вот таких вот Мартинов, над теми людьми, что через некоторое - совсем карликовое для хроноса время - будут уже совсем безвозвратно мертвы, друг мой.

Но никто не будет волноваться об этом, они "слишком свободны" для того что-бы кому-то помогать. Да, запомни - скотские условия труда работников, умирающие дети от нехватки денег на лекарства, безработица и неравенство на которых пляшут вот такие Мартины - это свобода предпринимательства, а бесплатная медицина, хорошие условия труда и трудоустройство - это тоталитаризм и несвобода. Смотри не перепутай.

Глава 2.
Часть 4. Заснул я, а проснулся не я.

-К чёрту это всё!
-Подожди, не волнуйся, сейчас я позвоню ему снова, выходи из своей ярости немедленно иначе ты просто испортишь всю бумагу. Промолвил Рурк и снова пошел за телефоном.
-Не указывай мне что делать! из-за этого скота мы точно не вложимся в дедлайн. -Эй ты! обратился к идущей по коридору девушке Валентин. Его свитер был взъерошен а в глазах просматривались нотки ненависти.
-Ты умеешь чертить?
-Нет, простите, нет. ответила ему девушка.
-Пшла отсюда тогда, неси свои папки дальше. Валентин снова повернулся к бумаге и карандашу. -Ну что там?
Рурк показал ему ладонь, прислонив другой рукой телефон к уху.

...

Лучи пробивались сквозь оконные стёкла, синие шторы были задвинуты максимально близко к углам, на столе бликовала большая чашка с давно остывшим чаем на дне.
В комнату вошел человек и снял трубку
-Алло?
-Алло, сколько можно тебе дозваниваться?
-Ой, прости, я был в другой комнате. Улыбаясь ответил Михаил.
-Ты охренел? почему не на работе? задал вопрос Рурк.
-Ну как тебе сказать...
-Говори как-нибудь только быстрее.
-Потому-что я ненавижу эту работу с первых дней, и я занят кое-чем более важным.
-Что?! чем?
-Я пишу стихи.
-Стихи? Рурк на секунду опустил трубку к груди, и засмеялся глядя на людей смотрящих на него. -Нет, он охренел. Добавил он, а затем снова поднял трубку к уху.
-Дружок, тебя уволят, это я тебе гарантирую. Проговорил Рурк в нее.
-Уволь меня, но тебе не забрать рассвет, уволь, а рассвета прекрасней нет. Сквозь явную улыбку донеслось с другого конца связи.
Внезапно голос Рурка исчез, и трубку взял другой человек.
-Ты предатель нашей фирмы! донесся приглушенный телефонной связью голос Валентина.
-Охо-хо-хо, улыбаясь удивился Михаил.
-Вернись и начерти этот чёртов план, и я просто понижу тебя в иерархии, и даже не уволю, понял? а если тебя не будет - ты получишь отрицательную характеристику, ублюдок, тебя не возьмут никуда, все года твоего упорного обучения уйдут насмарку, таких как ты на бирже труда сотни, и никто ни за что при таком разнообразии не возьмет на работу придурка с такой характеристикой, бомжевать будешь, скотина.
-Кури бамбук. Донеслось с другого конца трубки
-Что?!
-Что слышал, пей кефир, дыши носом, и не забывай делать зарядку. Ну и кури бамбук.
Из трубки донесся характерный звук телефона ложащегося на свою подставку, а затем короткие гудки.

...

Несколько часов умиротворения с самим собой и своими планами были прерваны вновь повторяющимися звонками с работы. Михаил вошел на кухню, и взглянул на своего уробороса, висящего на стене.
-Не долго-же вы терпели без назойливых звонков ребята. Промолвил Михаил, и направился к телефону.
-Да Рурк, я у телефона.
-Рурк? донесся с другого конца статный женский голос.
-Ой, я думал это не вы.
-А это я Миша, ты забыл про нашу маленькую договоренность?
-Договоренность? ах да...
-Ты обещал прийти и рассказать ученикам о...
-Да, я вспоминаю. Прервал её Михаил. -Но вы знаете, к сожалению мне совершенно нечего рассказать вашим ученикам.
-Нечего? с легким скользящим в тоне упреком удивилась женщина.
-Совершенно нечего. Констатировал Михаил. -Хотя...
-Михаил, вы уже определитесь будете вы приходить или нет.
-Приходить я наверное всё-таки не буду, но вот сказать у меня кое-что имеется, это немного, вы можете передать им эти слова если хотите.
-У вас нету времени на разговор с учениками?
-Вы знаете, категорически нету.
Из другого конца трубки послышался вздох.
-Что-ж, я могу включить громкую связь. Сказала женщина.
Михаил ухмыльнулся. -Включайте пожалуйста.
Женщина нажала на кнопку на площадке телефона, и с удрученным видом направила её в сторону класса. Из трубки донесся голос.
-Всё что я могу сказать вам, это порекомендовать не тратить свою не самую длинную жизнь на дерьмо которое является для вас бременем на плечах, которое не раздувает огонь в вас, а скорее тушит его... мда, банальщина я знаю, но я всего-лишь передаю мысли так как могу, не все из нас могут составлять великолепные словесные хитросплетения, все мы разные люди, и это нормально. В этом обществе естественная разность ставит людей на такие позиции, что хорошему человеку не всегда получается получить то, что он хотел-бы получить, а скотине иной раз всё само летит в руки, просто потому-что однотипной скотиной в стойле - быть проще всего. Приглушенный телефонной связью голос на секунду затих, а потом заключил: -Давайте с вами построим такой мир, где люди не мрут от голода просто потому-что им аки животным не получилось встроиться в локальную флору и фауну, и где человек не должен быть той самой скотиной, в том самом, бессмысленном, стойле.
Голос из телефона окончательно затих, но коротких гудков слышно не было. На пару секунд в классе воцарилась полнейшая тишина.
-Да тебе на площадь речи толкать нужно, спикер!
Прозвучало в помещении, и пространство заполнил коротких и синхронный смех.
-Эй ты, а ну тихо там! подалась к крикуну учительница.
-Веди себя как человек. Заключила она перед индифферентными взглядами учеников, а затем поднесла трубку к уху.
-Мих... начала говорить она, но её прервали доносившиеся из трубки короткие гудки. Голубая краска на бетонных стенах игриво поблескивала на солнце жаркого полудня.