Абсурд

Я помню маленький класс на уроках Основ Безопасности Жизнедеятельности. На стенах висят плакаты с пехотным арсеналом из составных частей автомата Калашникова, винтовки Мосина, пистолета марки ТТ, гранаты РГД-5 и противотанковой мины в разрезе. Я помню, как сидел на первой парте, а учитель поставил передо мной телефонный аппарат, которым пользовались настоящие военные. Можно было крутить ручку, чтобы выработать ток для звонка, но все это не очень-то и интересовало меня, а уроки казались бесполезной тратой времени. Иногда занятия проходили на футбольном поле, и тогда мы бросали утяжеленные болванки или спортивный снаряд, напоминающий своим контуром ручную гранату, на дальность. Помню, как рассмешило сочетание слов «ручная граната», так как до этого я думал, что ручными могут быть только домашние животные вроде небольших собак, кошек или попугая. Но больше всего при словах ручная граната я начинал представлять кроликов, которые содержались в школьной теплице. Еще с порога почувствовал запах животных, хотя, думал, что в теплице могут быть только растения, когда я заглянул из любопытства еще в третьем классе средней школы № 32. Кролики жили в отдельных клетушках вдоль стены, рядом крутилось множество девчонок из параллельных и старших классов, и именно тогда мне сказали, что кроликов можно кормить и брать на руки, потому что они — ручные. А уже после, на уроке ОБЖ, я отметил несочетаемость понятий и одновременную слаженность слов относящихся к чему-то живому, связанному с заботой, теплом, и разрывающему плоть, отнимающему жизнь взрывчатый боеприпас. Я помню, как иронизировал и смаковал сцену представляя, как с ехидной улыбкой и словами она ручная первый дает гранату второму, а второго тут же разносит на мелкие кусочки и даже испепеляет от взрыва. Но постепенно начала происходить путаница из-за двух ярких образов, подменяя гранату кроликом, и уже через день второй взрывался от коварного вручения взрывного кролика. Такого милого пушистого зверька, который постоянно что-то жует, но при этом делающий бум, убивая ничего не подозревающего нового обладателя. Абсурдность игры образов остановилась у меня примерно в тот же год, тогда я попал на сеанс индийского фильма, в котором главный злодей, не помню по каким причинам, решил убивать детей начиненными взрывчаткой мягкими игрушками. Это были огромные розовые зайцы или медведи, разбросанные тут и там на улицах Дели. Дети замечали игрушку, в этот момент лицо ребенка показывают крупно, чтобы зритель разглядел все подлинные эмоции голодающего индийского населения тех лет, касаются предмета радости, и тут же гремит от взрыва весь зал хроники. Коварно и подло настолько, что даже впечатлило. А вот уже совсем не так давно, хотя и прошло приличное количество лет и даже одно событие из этой же цепочки, о котором я расскажу позже, я познакомился с таким понятием как Костер абсурда. Вроде бы ничего такого. Игра слов и не более. Всего-навсего лексическая несочетаемость в лютой дружбе, когда сидя в столовой, на обеде, мы травили шуточки и гнали ржа, составляя эту самую лексическую несочетаемость. Событием раньше я познакомился с литературным жанром абсурдного и парадоксального характера связанного с театральной жизнью, тем самым создав некую цепочку, которая вполне себе неплохо прижилась во мне и готова к использованию абсолютно в любой ситуации. И вот однажды я стал понимать свои чувства и даже создал отдельный шкафчик, в котором стоят экспонаты первых уродцев. Я знаю, это сложное к пониманию сравнение, но попробую описать. Представьте один из первых двухтактных моторчиков, который ставили в мотороллеры и по праву называли “Чих-пых” — это первое чувство любви. Эта первая модель, размером 1:16, стала экспонатом в моей коллекции. Как придумал образ — не помню, но с него началось коллекционирование чувств. Странно, не правда ли? Все коллекционируют машины, женщин, деньги, минералы и фантики, а мне показать нечего. Но я помню, как придумал шкаф. Я тогда прочитал о технике запоминания “Римская комната”, что стало ужасом для моей памяти, потому что у меня сохранилась четкая, но ненужная схема проникновения в свою комнату с кучей ненужных вещей, даже дополнительная ветвь в другую с продуктами, которые надо купить, когда я тренировался. Очевидно, навсегда запомнится столько ненужного хлама. Память это не улучшило, но заняло. Потом появились другие экспонаты, более усовершенствованные, и они стали мне дороги. Так у меня есть три чувства любви. Одно программное, когда в тебя закладывают, мол, это надо делать так, которое связано с первой любовью. Второе расплавленное к чертям от влюбленности в ту, которую не забыть, про которую можно шутить, мол, лёд в стакане пепси теплее ее сердца градусов на 300. Третье чувство поставленное, как паровоз. Нежное и заботливое чувство, которое является действующей моделью. На нее можно ориентироваться в процессе любви к человеку, которого выбрал сегодня. Есть чувства отстранения и подавленности. На них неприятно смотреть даже мне, не говоря уже о том, чтобы показывать другим. В такие дни, когда накатывает — я их называю “Что-то я выпал из себя” — я помалкиваю. Конечно же, в ретроспективе, все это и смешно, и жутко, и очень важно, как жизненный опыт. Даже для лёгкого восприятия некоторым рекомендую понимать все, как разные моменты альбома воспоминаний. Но, пожалуй, на сегодняшний день я считаю, что пора дополнить шкафчик моделями. Положу на полку созданный коленчатый вал из некой иронии или шатун абсурда, еще не выбрал название, и с чувством бережливости присущего коллекционерам буду смахивать с него пыль, а иногда и играть.