Дато. Сценарий

МИХАИЛ АБЛАЕВ. «ДАТО» (сценарий).

Монике к очередной годовщине свадьбы.

Вступление. Голос диктора: «Дорогие, мы расскажем вам историю о Дато Махнадзе, смиренном кутаисском пенсионере, о его любви, о его болезни и исцелении, о его дружбе и приключениях. Наша история утешит ваши души и обнадёжит в страдании. Итак… Город Кутаиси.»
Из окна самолета, снижающегося над Кутаиси, виден этот город  с вечерними огнями и целыми светящимися участками: цепочки дорог, пятно стадиона, мерцающие башни высотных зданий. Голос грузинского мальчика: «Садимся!»

Картина 1.
Дато. Садимся, Тазо!
Два пожилых грузина на кухне садятся за скромный стол с сациви, кувшином вина и хачапури. Кухня более чем скромная: электрическая плита, микроволновая печь, подтекающий кран над старой раковиной и маленький телевизор.
На краю стола перед ними портрет красивой грузинки в чёрной шляпке.
Тазо (слегка скуксившись, приоткрыв рот). Дато, помянем Нино, твою благоверную. Прошёл год, и любви не хватает.
Дато (грустно глядя в окно, в сумерки). Тазо, я очень любил твою сестру и был рад украсить свой лацкан прекрасной розой Нино Навериани.
Тазо. Сосед мой, каца, сначала у Котэ был один  отец, потом их стало двое – дядя и отчим. Придёт Котэ?
Дато. Он не может! Сегодня смена.
Они, выпив по стакану вина, молча жуют хачапури. Деревья за окном тревожно шелестят от свежего апрельского ветра.
Тазо. Послушай, Дато… я хотел тебе что-нибудь предложить и что-либо сообщить. Дато, мне вчера приснилась Нино – да будет ей тепло в Раю! – и показала большую картонную женщину. Что бы это значило?
Дато. Наверное, что нам не стоит унывать и искать утешение… в картонных женщинах!
Тазо. А что это за женщины? (Думает. Потом, улыбнувшись, наливает себе и Дато вина.) Я понимаю! Это женщина из рекламы, с обложки журнала и как… помнишь, я был в Москве двадцать лет назад? Там на Арбате фотографируют с картонными  знаменитостями, ну, там с Ельциным, с Путиным, с Бушем, с Лениным… Понимаешь?
Это женщина великая, знаменитая своей красотой и своими успехами, и она, должно быть, похожа на Нино… Понимаешь?
Дато. Ты гений, Тазо! Но кто же она?
Тазо. Поищем в интернете. А пока… Выпьем и посмотрим телек – под сациви!
Дато включает телевизор и замирает: перед ним Моника Беллуччи в роли Клеопатры!
Дато. Это она – царица! Это Нино. Это Моника!
Они едят сациви быстро, и Тазо встаёт в волнении.
Тазо. Я принесу свой ноутбук…
Дато. Да у меня тоже есть интернет!
Тазо. А я хочу прямо на своём!
Камера гаснет, слова из фильма  «Миссия «Клеопатра»» продолжают звучать.
Картина 2.

В кадре – Дато и Тазо, смотрящие в интернете фильм «Помни обо мне» с Моникой Беллуччи. Голос диктора:
«И началась любовь. Оба родственника, соседа и друга подписались в фейсбук и в страничке Моники  стали писать ей любовные письма – Дато как любимой женщине, Тазо – как любимой сестре. Так завещала Нино – да будет ей светло в Раю! Они каждый день смотрели её фильмы, следили за её жизнью, радовались её дочкам, ревновали к фотографам и модельерам. Но вот случилось странное и тяжёлое, хотя и судьбоносное…»
Дато Махнадзе звонит в дверь к Тазо. Открывается дверь, и Тазо в трусах и майке, какой-то весь взъерошенный и даже мокрый, предстаёт зрителю.
Дато (заспанно, но возбуждённо). Каца, ты давно ведь, в армии ещё, делал пацанам татуировки…
Тазо (с круглыми глазами). Ну да, чернильной ручкой…
Дато. И нашим ведь друзьям колол… и во дворе, и в деревне…
Тазо. Колол, колол! Ну и что?
Дато. Сейчас сможешь?
Тазо (криво улыбаясь). Надо попробовать… А кому?
Дато. Мне. На левом плече!
Тазо (вытягивая губы и  топорща усы). Что удумал!? Что тебе приснилось такое на старости лет?
Дато (плачуще восклицает). Монику хочу! К сердцу!
Тазо. Ах вон оно что… (Растерянно вытирая ладонью лицо). Портрет нашёл?
Дато. Распечатал самые красивые!
Тазо. Надо сделать прориси!
Дато. Ты художник, сделай ради Бога!
Тазо. Занеси чуть попозже, дай одеться и… покушать немножко…
Дверь закрывается.

Картина 3.

Тазо у себя на кухне колет татуировку на плече Дато. Тот сидит в белой майке с лямками, понурив голову, а Тазо одержим некой нездоровой страстью, как будто он снова служит в армии. На плече нарисован портрет Моники, довольно достоверный, и по этой картинке Тазо колет своим прибором. Вот он закончил и вытер пот со лба.
Тазо. Всё! Ну-ка, посмотрись, жених!
Подаёт ему зеркало. Едва взглянув, Дато печально оборачивается к окну.
Дато (с досадой). Что это изменит?
Тазо (кряхтя и глядя на перо). Ты так хотел! А у меня что-то сердце зашлось…
Дато. Вот видишь, не к добру!
Тазо (возбуждённо). А я считаю: к добру! Нино уже довольна!
Дато (плачуще). Не говори про Нино!
Тазо. Знаешь что! (Яростно махнув рукой, по-кавалерийски переставляя ноги, выходит в дверь. Слышно, как он включил воду в ванной).
Дато Махнадзе, в унынии шаркая ногами, удаляется к себе в квартиру. Дверь за ним закрывается.

Картина 4.

Тазо звонит в дверь Дато Махнадзе. Долго не открывает. Наконец – перед ним воспалённый, больной Дато, он едва стоит на ногах, в глазах его тусклый огонь. Он одет в ту же майку с  лямками.
Тазо ( в ужасе). Что с тобой, брат?
Дато. Всё горит во мне. Посмотри на портрет…
Татуировка Моники Беллуччи стала красной, даже малиновой.
Тазо щупает лоб друга.
Тазо (в ужасе). У тебя жар, брат! Давай измерим жар! Где термометр?
Вместо ответа Дато оседает на пол, хватаясь за стену.
Тазо (в панике). Что? Звонить  медикам! Котэ…
Ищет номер в мобильнике.  Звонит.
Тазо. Котэ, сынок! Папа заболел, Дато заболел! Заражение крови! Быстрей! Тяжёлый!
Очнувшийся Дато на карачках  пробирается в свою комнату поблизости, где над его кроватью, на ковре висит большая фотография Моники, уже в возрасте, доброй и мудрой, улыбающейся глазами и уголками губ. Он забирается на кровать и, тяжело сопя, закрывает глаза, с открытым ртом.
Тазо вливает ему в рот лечебную жидкость.
Камера останавливается на окне. В нём утро и деревья.

Картина 5.

За столом на кухне Тазо – Тазо и Котэ, невысокий коренастый блондин с чёрными густыми бровями, лет сорока.
Тазо. Ты так похож на мать! А волосы – это в деда!
Котэ. Папа! Я давно подозревал, что ты мой папа…
Тазо (яростно). Твой отец Дато Махнадзе! И он – при смерти!
Котэ. Мой отец Гиви! Вспомни, мать называла тебя Гиви!
Тазо (красноречиво). Гиви  - это тот самый негодный тракторист…впрочем! Его порезал твой дядя Вано… Это целая трагедия!
Котэ. Не верю я в эти ваши сказки! Гиви жив, я работал с ним на базе… А отец мой – ты, я люблю тебя как отца. Надо сделать ДНК-экспертизу.
Тазо (офигевая). Какая экспертиза -  я твой дядя! Я воспитал тебя, и ты любишь меня как отца… Но ты – глуп, ты очень глуп…
Котэ. Чья бы корова! Мне снится один и тот же сон. Сказать? Ты там лежишь с моей матерью голый! И сон – хороший, вы любите друг друга… Хоть ты и двоюродный мой дядя…
Тазо (густо покраснев). Не смей, отпрыск!
Котэ (яростно). Чей – отпрыск?
Тазо (яростно). Гиви! Да… да какой к чёрту Гиви!
Котэ (яростно). Не поминай нечистого! Не смей оскорблять Гиви!
Тазо (опешив). Этот подонок уже пошёл к чёрту, он в канаве лежит!
Но ты должен понимать, сынок: твой отец – Дато Махнадзе! Он взял твою мать и любил, и вывел тебя в люди!
Котэ (с ненавистью). Знать не хочу этого соседа! Дато Беллуччи…  А ты… (готовясь плюнуть) трахал мою мать!  Имел свою сестру…
Тазо (улыбнувшись губами, со страдальческими глазами). Она меня просила…
Котэ. Не простится тебе! Гад…
Тазо наотмашь бьёт  Котэ пощёчину. Тот, захныкав, выбегает в дверь. Дверь распахнута.

Картина 6.

Дато, очнувшись на больничной койке, внимательно смотрит на сиделку.
Дато. Я умираю, бабушка!
Сиделка. Я, глянь-ка, помладше тебя, дедушка!
Дато (бредит с открытыми глазами). Бабушка, бабушка… Через речку мостик… Через речку мостик… Моника, не уходи!
Сиделка (испугавшись). Софико! Доктора зови!

Картина 7.

Моника Беллуччи смотрит на утренний Кутаиси из окна самолета.
Стюардесса (молодая негритянка). Подлетаем! Кутаиси.

Картина 8.

Моника с Тазо Навериани входят, да нет, врываются в кабинет главного врача реанимационного отделения.
Главный врач (высокий, красивый, как иконе, грузин). Сеньора! Юрий Габлиа, кандидат медицинских наук, - к вашим услугам!
Моника. Что ему нужно?
Габлиа. Кровь. Был пакет – недостаточно. Больше нет его крови! Тяжёлый он, сеньора!
Моника показывает паспорт.
Моника. Группа?
Габлиа. Поразительно!
Тазо. Живём!
Моника. Когда начнёте?
Габлиа. Немедленно. Пойдёмте!
Выходят. Белая дверь закрывается изнутри. Камера приближается к ней и кадр становится белым.

Картина 9.

Моника подходит к кровати Дато. Тазо и Габлиа ждут в дверях. Махнадзе спит, открыв рот. Моника, скатав бумажку из кармана, кладёт Дато в рот. Почувствовав инородное тело во рту, он судорожно шевелит губами и языком, чихает и просыпается.
Тазо (восторженно). Он чихнул! Он выздоравливает!
Моника, покачиваясь, стоит и смотрит в небритое лицо Дато. Дато смотрит полузакрытыми глазами на Монику.
Дато. Царица!..
Моника. Дато.
Он закрывает глаза, слабо улыбаясь. Моника садится на край койки и трогает глаза Дато, потом лоб. Целует в сжатые губы.
Моника (по-итальянски). Выздоравливай!
Встаёт и подходит к окну. Деревья за окном неподвижны.
Габлиа (негромко). Сеньора!
Моника оборачивается и слабо улыбается. Идет к двери, покачиваясь.
Габлиа (в коридор). Готовьте переливание! (Монике) Сеньора… (Лучезарно улыбаясь.) Царица! Сестра проводит  вас в столовую! После сдачи крови положен мясной ужин!

Картина 10.

Моника заглядывает в кухню. Молодая красивая повариха жарит на сковороде шашлык. Рядом на столе стоит пустое ведёрко из-под шашлыка.
Моника (улыбаясь). Что это?
Повариха. Шашлык. Из реанимации принесли для вас.
Моника (подходя к сидящему за столиком Тазо). Тазо, что такое шашлык?
Тазо. Это маринованное грузинское мясо. Жарится на углях.
Моника. Почему она жарит на сковородке?
Тазо (смеясь). Так вкуснее! И диетичнее!
Моника. Ты завтра сводишь меня в грузинский ресторан?
Тазо (улыбаясь). Непременно!
Моника (печально). Потом – полечу!
Тазо. Потом!
Моника. Полечу…
Моника пьёт из бокала гранатовый сок.

Картина 11.

Моника просыпается, лёжа одетой на кровати Дато. Солнце ярко брызжет в комнату. Моника, подумав, мажет губы яркой помадой и ставит свой «отпечаток» на своей фотографии, висящей над кроватью.

Дато просыпается в своей койке. Солнце ярко брызжет в окно. Он зевает и потягивается.
Дато. Бабушка, я здоров!
Сиделка, просыпаясь на  своём стуле, фыркает и начинает поправлять свой халат.
Дато. Бабушка, побрей меня!

В дверь входит Тазо.
Тазо. Доброе утро! Ну что, пойдём в грузинский ресторан?
Моника. Знаешь… Ты  можешь мне приготовить сам? Или купить чего-нибудь…
Тазо. Конечно! Я куплю хачапури и вина, приготовлю сациви, на обед – харчо, вечером – опять шашлык.
Моника (горько). Вечером я улетаю…

В палату входит Габлиа.
Габлиа. Дато, ты переводишься из реанимации. Поздравляю!
До свидания, дорогой!
Дато. Благодарю вас, доктор!
Габлиа. Благодари свою любимую!
Дато. Если смогу…
Он жмёт Дато руку и целует в губы, по-грузински.

Картина 12.

Палата больницы. Обход. Врач с медсестрой подходят к койке Дато.
Врач. Как самочувствие, Дато?
Дато. Намного лучше.
Врач (с улыбкой). Покажи-ка твою картинку!
Дато поворачивается к врачу. Он в своей майке.
Врач. Что ж, источник заражения… Из источника заражения она стала причиной спасения… Что это, Дато? Кто тебе её раскрасил?
Дато (удивлённо). Доктор, я на время  даже забыл про неё! Но ко мне приезжала…
Врач. Мы все всё уже знаем! Она цветная! Как живая стала!
Он гладит расцвеченную татуировку, гладит щёки и глаза Моники.
Врач. Это чудо! Я ведь верю в Бога! Это как с иконой…
Медсестра энергично улыбается и подносит сжатые кулаки к подбородку.
Дато (задушевно). Я ко всем пойду, я всем покажу  мою чудесную любимую! Я напишу ей немедленно! Я Тазо… Я Котэ. Я всем во дворе покажу, я на телевидение покажу. Я книгу напишу!
Врач. Лучше сценарий! (смеется). Для Моники!

Картина 13.

Утро. Теннисный стол во дворе наших героев. Тазо и Дато играют в пинг-понг. Дато в своей майке, Тазо в рубашке с коротким рукавом. Во время игры они разговаривают с соответствующими паузами, с кряхтением, возгласами.
Тазо. Что ответила Моника?
Дато. Подивилась чуду и пожелала любви и крепкого здоровья.
Тазо. Любви к себе?
Дато. И к ближним! Ну Котэ то каков!
Тазо. Я этого негодника знать не хочу.
Дато. Я ему написал о чуде, о её приезде, он, кажется, смягчился, но стыд, видать, не позволяет ему приехать.
Тазо. Вот так! Э, хороша!
Дато. Тазо, скажи: а у тебя с Моникой ничего не было?
Тазо. Совсем! Как с сестрой разговаривал.
Дато. Я знаю, как ты с сестрой разговаривал! (Оба смеются, и Тазо бросает ракетку на стол).
Тазо. Посидим! А ты…жених…ты стал бы с ней, если бы дошло до того, в постели?
Дато. Понимаешь, Моника – птица другого полёта! Она – царица, а я  - сациви! Но если бы она захотела, я бы её так…
Тазо. Вот-вот! А я тебе скажу, что она мне, каца, про тебя говорила…
Дато (краснея). Что?
Тазо. Она сказала, что если бы у неё не было мужа, она непременно остановилась бы на тебе. Мы с ней вина выпили… В общем, полюбила она тебя!
Дато гладит татуировку и грустно смотрит перед собой. Из глаз текут слезы.
Тазо. Ты первый раз в жизни плачешь! Ты даже по Нино не плакал…
Дато (горько). Было когда-то -  в детстве…

Картина 14.

Римский аэропорт. Моника Беллуччи со своим чемоданом на колёсиках в секторе вылета. К ней подходит русский мальчик лет десяти с блокнотиком и ручкой.
Мальчик. Моника, плиз!
Моника пишет ему в блокнотик автограф и треплет по шее, улыбаясь. Он, сияя, убегает к своим родителям, которые приветливо машут Монике. Она кивает.
Ждёт ещё минуты три, камера крупным планом показывает её лицо, её руки.
Наконец  женский голос объявляет вылет в Москву. Моника встаёт и идёт вместе с остальными.

Конец.

13 марта 2020 года.