А тундра всё зовёт

А ТУНДРА ВСЁ ЗОВЁТ
Очерк
Оленеводческий совхоз «Омолон» был создан 16 марта 1944 года при «Дальстрое» путем слияния чукотского колхоза «Пионер», эвенского «8 Марта», эвенских оленеводческих бригад из Якутии и оленеводов-частников.
К тому времени на реке Омолон строилась центральная усадьба с одноимённым названием, куда съехались русскоязычные рабочие, учителя, медики и руководители сельскохозяйственного производства. Нужно отметить, что площадь совхоза к тому времени составляла около 38 тысяч квадратных километров. Для сравнения, это больше Бельгии, Нидерланд и Люксембурга, вместе взятых, а вот дороги не было практически никакой, только речное и воздушное сообщение.
Село Омолони сейчас самое отдалённое село Билибинского района. До 1960 года имело различные названия: Шепетково, Щербаково, Олой, Уняган, Омолон. Решением Магаданского облисполкома от 23 июня 1960 года узаконено название Омолон, что в переводе из юкагирского языка означает «хорошая река».
Какова основная причина создания оленеводческого совхоза «Омолон»?
Шли грозные годы Великой Отечественной войны. Вся страна работает для фронта. И на берегах Ледовитого океана, в далёких оленеводческих колхозах и совхозах Якутии и Магаданской области советские люди тоже напрягают все силы, чтобы приблизить час разгрома фашистских захватчиков. Но на оленьи стада обрушивается эпидемия «копытки». Под угрозой оказывается снабжение продовольствием целого края. Молодые специалисты - комсомольцы и члены партии - принимают решение перегнать стада на новые пастбища, которыми ещё никто никогда не пользовался, на юг, в долины Омолонского хребта. Дело это неслыханно трудное. Мало людей, бездорожье, таёжный и тундровый гнус и чьё-то таинственное вредоносное вмешательство на каждом шагу.
Вот как описывается о перегоне оленей из низовьев Колымы в приключенческой повести Виктора Болдырева «Гибель Синего Орла».
«…Пожар в Омолонской тайге всполошил нижнеколымских жителей. Дым от пожара заслонил свет солнца, омолонская фактория погрузилась в мрак. Районный центр и посёлок Колымского совхоза в четырехстах километрах от Омолона окутала багряная дымка…
Котельников отправил с охотником-ламутом паническое письмо в заимку
Колымскую. Председатель колхоза переправил письмо на усадьбу оленеводческого совхоза. Директор, получив письмо, отправился в райком и заявил, что, вероятно, табун погиб в пылающей тайге, и выложил на стол «кабальную грамоту» - моё обязательство. На омолонскую факторию отправили курьера с предписанием Котельникову организовать поиски оленей и людей. Вместе с охотниками-ламутами Котельников проник на потухающую гарь и после семидневных поисков обнаружил в глубоком распадке остатки седел, вьюков, обуглившиеся подошвы сапог и мою полевую сумку с обгоревшим
дневником. Последняя запись в дневнике гласила: «Уходим с табуном в межгорное понижение».
Котельников вернулся на факторию, составил акт о гибели оленей и людей и вместе с «вещественными доказательствами» послал с курьером на далекую усадьбу совхоза. Директор действовал без проволочки. В Магадан ушла телеграмма, и авиапочтой полетел акт Котельникова о мрачном конце омолонского перегона…»
Было, наверное, и такое, но мой собеседник Дмитрий Константинович Ходьяло такого не упоминал. Впервые я познакомился с Д.К.Ходьяло в апреле 2005 года в селе Анюйск, где проходила весенняя национальная Анюйская ярмарка «Реки дружбы». Хотя он и совсем малоразговорчивый, но тогда я сумел-таки записать его рассказы на диктофон в две микрокассеты по 90 минут каждая. Жаль, до сих пор использовал лишь малую часть, хотя о нём и опубликовал зарисовки как в районной, так и окружной газетах. Сегодня приведу некоторые новые записи из его воспоминаний.
А помнит Дмитрий Константинович и время создания совхоза. Ранняя весна сорок четвертого года. Омолонская тундра. В минувшем году они с семьей и другими сородичами-эвенами в составе оленеводческой бригады перекочевали сюда из нижнеколымской тундры. Дмитрию уже семь лет. Солнечный день. На пару с соседским мальчишкой дежурит он в стаде. На нём меховая одежда, как у взрослого мужчины. Тепло ему. Стадо пасётся у подножия холма, совсем недалеко от стойбища. Крикни сейчас с порога мать – и мальчишки услышат её голос. Ничто не беспокоит животных, не то что летом. И солнце такое яркое, и тихо. И много ягеля. Разгребаемый из-под снега копытами, ложится он жёлто-белым кружевом возле задних ног оленя…
Когда в тот солнечный день мальчишки вернулись из дежурства в стаде, из поездки в центральную усадьбу вернулся и отец Дмитрия Константин Ходьяло, бригадир, ветеран первого перегона оленей из Якутии на Омолон. Он сообщил, что в середине марта из двух здешних колхозов и оленеводов-частников образован крупный совхоз. Теперь они считаются рабочими совхоза и будут жить ещё лучше.
Конечно, в те далёкие годы мальчишке казалось, что детство будет бесконечным. Снежная тундра, олени и яранги, независимо-уверенный голос отца и нежно-ласковый – матери. Всё это как бы застыло во времени и видится всегда, даже сейчас, спустя семьдесят лет. А не с них ли, не с омолонской тундры началась родина Дмитрия Ходьяло? Не с той ли далёкой поры почувствовал, что он рождён навсегда быть оленеводом?..
Пятидесятые годы. В печати, в районной, окружной и областной газетах, которых помногу привозят в стойбище, нередко упоминается передовой совхоз «Омолон» - одно из самых отдалённых хозяйств не только Восточно-Тундровского района, но и всего Чукотского национального округа. Его отец, передовой бригадир оленеводов Константин Ходьяло стал коммунистом, побывал в Москве на Выставке достижений народного хозяйства СССР. По приезду рассказывал, что очень удивительное увидел впервые в своей жизни кочевник-эвен – большие города и машины, поезда и трамваи, много-много людей… Тогда и Дмитрию захотелось быть похожим на отца, побывать в Москве, на ВДНХ. Он понял – мир большой и интересный, хотя и до этого знал, что не только можно самому увидеть и услышать о других землях и народах, но и прочитать об этом в книгах и журналах, доставляемых в их стойбище передвижной библиотекой. А читать и считать он научился ещё давно, в детстве, сочетая работу в тундре с учёбой в Красной яранге. Это потом перевели детей в Омолон.
Впервые Дмитрий побывал на центральной усадьбе совхоза, в Омолоне, лет в девять. Вот как он об этом вспоминает:
-Когда мы въехали в посёлок, я не мог поверить своим глазам. Везде стоят деревянные дома. Пахнет свежими срубленными деревьями и дымом. Нам сказали, что есть печки, которые дровами греют дом, и он всё время теплый, даже ночью. Я тогда никак не мог в это поверить. Но нас поселили именно в такой дом. Конечно, мне понравилось, но в первый раз было как-то тревожно, даже страшновато. Мама, помню, всегда говорила, что дома из дерева хуже, чем яранги. Я тогда ещё увидел, что в одной огромной палатке стоит сразу много печек, а над ними подвешены и сохнут большие деревья для строительства новых домов. Трубы постоянно дымят. Всюду ходят чужие люди, говорят по-русски. А там, где раньше олени топтали землю, сейчас стоит самолет, который, говорили, летал на войне. Я сам тогда впервые увидел, как он зарычал, а потом и взлетел.
В селе Омолон Дмитрий окончил школу и пошел работать по стопам отца - оленеводом. Правда, трудовую деятельность начал он в Омолне, совхозным мотористом на электростанции. Однако 1955 году перешёл в бригаду к отцу, начал работать пастухом совхоза «Омолон». Затем окончил сельскохозяйственный техникум, совпартшколу. Через двенадцать лет, в 1967 году, по традиции, сменил на посту бригадира отца.
Об этом периоде всё тот же Виктор Болдырев и Ксения Ивановская очень красочно указали в книге «Золотая дуга»: «…Наконец залетели в бригаду Константина Ходьяло. Вертолёт опустился у многолюдного стойбища. Палатки и яранги кольцом выстроились на склоне сопки. Но Константина в стойбище не оказалось. Он ушел за перевалы к стаду. Не сиделось старому бродяге в яранге. Недавно Константин вышел на пенсию. Бригадиром стал старший его сын Дмитрий. Зато нас встретили два статных смуглолицых молодца — Дмитрий и Николай. Передо мной стояли, как в сказке, два Ходьяло, крепкие, сильные, с пытливыми, как у отца, глазами.
- Мы с братом хорошо помним вас,— сказал Дмитрий, — Отец очень хотел вас повидать...»
К тому времени жил уже в Москве друг Константина Егоровича писатель Виктор Болдырев. Когда-то вместе они прошли от побережья Восточно-Сибирского моря до Омолона. Это потом появилась книга «Гибель Синего Орла», в которой Константин Егорович выведен под именем Ромула.
Много времени прошло с тех дней. Но переписывались они между собой ещё долго. У Виктора Болдырева и в гостях побывал Константин Егорович, когда именно благодаря трудовым достижениям он стал участником Выставки достижений народного хозяйства СССР…
В шестидесятые годы теперь уже прошлого века в омолонской тундре в радиусе около 200 километров были созданы три отделения – Кайэттын, Кегали и Уляшка, которые стали перевалбазами к оленеводческим бригадам. В совхозе к тому времени было 15 бригад. Здесь нужно уточнить, что на первых порах, в годы создания совхоза, они были семейными. Затем, ближе к пятидесятым годам стали производственными. В шестидесятые годы детей, женщин и стариков начали вывозить из тундры, из оленеводческих бригад, в село, где строились дома.
Дмитрий Константинович как в 1967 году сменил на посту бригадира отца, в дальнейшем многие годы работал бригадиром оленеводческой бригады №7 совхоза «Омолон». Это именно он в конце 1960-х годов первым на Чукотке приобрёл для своей бригады только что появившийся снегоход «Буран». Также Дмитрий Ходьяло первым  внедрил киловаттную электростанцию для своей меховой палатки.
И ещё, на зимнем участке оленеводческой бригады именно по инициативе Дмитрия Ходьяло был сооружен первый на Чукотке жилищно-бытовой комплекс, который состоял из шести сборных домиков типа «Геолог», небольшого клубного помещения, бани, складов, дизельной электростанции, срубленных из местной лиственницы, и был рассчитан на проживание 5-7 семей численностью 30-55 человек. Главное, что тут появлялась возможность проживания детей дошкольного возраста, а в перспективе  намечалось появление малокомплектной школы начальных классов. Комплекс размещался примерно в центре осенне-зимне-весеннего участка пастбищ, который, в отличие от летнего, ограничен примерно пятидесятикилометровым радиусом.
В последующие годы и в других оленеводческих хозяйствах Чукотки, по примеру Дмитрия Константиновича Ходьяло, было выстроено около двух десятков таких жилищно-бытовых комплексов, в некоторых даже открыли малокомплектные школы.
Нужно отметить и то, что в семидесятые-восьмидесятые годы в среднем в одной бригаде было порядка сорока человек: не менее восьми пастухов, их жен, родителей и детей. Число детей в некоторых бригадах доходило до двадцати. У всех были обязанности, и дети помогали во всём. Одна бригада выпасала около 3 - 3,5 тысяч оленей. Всего в совхозе в 1970-1980-е годы было около 40 тыс. оленей, из них 5 тыс. были личными. Заметим, в 1976 году совхоз «Омолон» за успехи в оленеводстве был награждён Орденом «Знак Почёта».
Нужно также отметить, бригадир седьмой бригады совхоза «Омолон» Дмитрий Ходьяло всесторонне грамотно организовал труд оленеводов, что позволило достигать высоких показателей в работе. Дежурная смена пастухов выезжает на недельное дежурство с палаткой, имея в своем составе женщину-повариху. Если дежурных смен три, то у пастухов появляется возможность, как минимум, две недели находиться в свободном режиме вместе с семьей в жилищно-бытовом комплексе.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 апреля 1987 года за проявленный трудовой героизм и выполнение производственных заданий, достижение высоких результатов в развитии оленеводства Дмитрию Константиновичу Ходьяло присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и золотой медали «Серп и Молот». До этого он был награждён орденами Октябрьской Революции, Трудового Красного Знамени, «Знак Почета», медалями.
Дмитрий Константинович продолжал работать на своём посту до 1990-х годов, когда с приходом новой власти полностью рухнуло оленеводство на Чукотке. Оленеводство тогда осталось без государственной поддержки, тогда были разорваны все инфраструктурные связи, созданные десятилетиями. Также был разрушен и рынок оленеводческой продукции.
В настоящее время Дмитрий Константинович живёт в городе Билибино у своей младшей дочери, но порой ещё выбирается в тундру, где по возможности занимается охотой и рыбалкой, где ему всё знакомо. Как мне он сам признался, а порой так защемит сердце – хоть вой. Это, пожалуй, тундра не хочет отпускать…