Семь дней. Глава 11 Последний вздох на острове сво

Приходится еще ждать, когда откроется проезд. Как оказывается, широкие ворота, поставленные здесь военными еще в начале недели, со стороны города завалены разным хламом, поскольку открывать их уже никто не собирался. Так что пока городские роботы очищают въезд от мусора, приходится ждать в транспортере.
Впрочем, мертвецам подобраться к городу оказывается слишком непросто. Ни на миг не смолкают пулеметные выстрелы. Иногда, несколько орудий перестают стрелять, на время, пока остывает ствол и меняется батарея. Но быстро они снова, одновременно подключаются к стрельбе, а замолкают другие орудия. Установленные на высокой, длинной стене, автоматические пулеметные системы так и отстреливают мертвецов, не останавливая грохот стрельбы ни на мгновение. И ни один из бродячих трупов не может подойти к городу, а мертвецы продолжают растить трупные горы, укладываясь друг на друга по линии пулеметного огня.
Через десять минут ожидания, Иван предлагает остальным передохнуть и немного поспать, пока еще есть возможность. Но к его предложению все относятся с недоумением. Тогда агент укладывается сам, положив голову на колени Милы. Она не протестует, а в транспортере снова повисает молчание.
Оглушительный треск стрельбы звуком пробивает даже толстые стенки машины, когда уже закрыты люки. Ожидание становится спокойнее, но быстро утомляет уставшие головы.
Хотя безразличие Александра даже и теперь не покидает его выражения. И ученый, глядя на сына, задумывается все глубже.
Константин Михайлович вложил в юношу все силы. Эксперимент Александра определенно был удачным. Кроме ученого, никому не довелось видеть тех потрясающих возможностей юноши, которые Александр заработал, рискнув первым шагнуть за границу современного знания.
Но слова генетика не дают покоя. Ученый никак не может поверить, что может в чем-то ошибаться. А дело в том, что лишь в сына Константин Михайлович верит безапелляционно и безосновательно. Ведь вся остальная часть его жизни посвящена науке, в которой не бывает ошибок, а лишь неточности.
Странно вообще осознавать, что именно Александр расстрелял больше всего мертвецов. А Иван, если подумать, только менял батареи. И все это намешивается, наслаивается в мыслях, заводя рассуждения в новые и новые тупики. Ученый, наконец, даже перестает слышать этот оглушительный треск пулеметных орудий, глубоко утопая в своих рассуждениях.
Ирина тоже задумывается, но от печали. Как быстро пролетает время. Ночь уже скоро должна закончиться. А это значит, что неделя уже почти прошла. И становится грустно оттого, что за целую неделю девушка так и не успела сделать ничего важного.
Ждать приходится долго. Наступает рассвет, и лишь тогда роботы заканчивают расчищать проезд, а ворота открываются.
Иван просыпается мгновенно, не успевает еще Мила робко толкнуть его в плечо. Он сам занимает освободившееся место водителя, пролезает мимо ученого, пересевшего назад, и заводит двигатель.
Константин Михайлович взглядывает на Ивана, и жаль, что сам он не может увидеть своего лица в этот миг. Из его выражения успевает пропасть сердитая злоба, выветривается недовольство, и на лице остается только растерянность.
Ученый многое успел обдумать за почти два часа. Теперь, когда Иван больше не спит, и пока еще есть время, он хочет узнать, насколько ошибается в догадках.
- Иван… я, кхм… - Зовет ученый.
Агент оборачивается, взглядывает спокойно и уверенно, и Константин Михайлович на мгновение даже теряется.
- Я… Возможно, я был чрезмерно груб… - Продолжает он.
И Иван сразу отвечает улыбкой.
- Все в порядке, Константин Михайлович. – Говорит агент. – Приготовьтесь. Вряд ли нам просто так разрешат поселиться в лаборатории, так что никому об этом не говорите.
Иван готовится уже двинуть машину вперед, но ученый пододвигается и кладет ладонь ему на плечо.
- Скажите, Иван, только честно, - заговаривает ученый тяжелым, низким и тихим голосом, - это был он? Это Саша сделал выстрел, так?
Иван оборачивается, но не глушит мотор. Он всматривается секунду в глаза ученого, а тот убирает руку, но ждет ответа.
- А если бы и так. – Прищуривается агент. – Зачем мне брать на себя его вину? Не забивайте себе голову, Константин Михайлович, нам нужно еще отыскать лаборатории и как-то в них пробраться. Вы говорили, что знаете, где их найти.
Но Константин Михайлович не дает себя отвлечь.
- Зачем? – Говорит он еще тише. – Например, чтобы никто не мешкал, когда вы решите остаться с гранатой в кабинете какого-нибудь сумасшедшего вояки.
Иван не оборачивается, но и ничего не отвечает. Странный довод, ведь в тот момент агент еще не знал, что с остальными попадет к солдатам в плен. Но что-то подсказывает Ивану, что ответить ему нечем.
Константин Михайлович ответа и не ждет. С задумчивым видом он садится обратно, напротив Александра и просто молча глядит, как сын вновь достает из кармана таблетки, проглатывает одну и сидит дальше с безразличным видом. И транспортер начинает движение, готовясь пройти за городскую черту.
Напрягается только Иван. Девушки с надеждой вглядываются в аккуратные, ровные и привычные черты обычного города, полного жизни и цвета. Высокие здания, навесные вагоны, наземные машины и капсулы. И люди. Живые люди.
 - А вы были правы, Константин Михайлович. – Улыбается Иван. – Стоило даже раньше сюда добраться.
Но агент не расслабляется. Пытается разрядить обстановку, а сам уже замечает среди людей военных, охранников в форме, полицейских, а кроме того, успевает заметить оружие у нескольких человек, одетых в простую одежду. Иван достает из рукава тонкий стержень, найденный им еще на территории развернутой на старой трассе военной части, мусолит в руке, но так и не придумывает, как им воспользоваться. И стержень тут же юркает обратно за плотную ткань поварского кителя.
Но жители города оказываются радушней, чем ожидает Иван. Хотя, в любом случае перестраховаться никогда не лишне, агент давно уже не позволяет себе забывать об этом простом правиле. И все же его беспокойства начинают постепенно таять, когда навстречу к транспортеру выходит премьер-министр собственной персоной.
- А вот и они! Наши герои! – Тут же подступает премьер, едва только Иван ступает на чистый городской асфальт.
Несмотря на раннее утро, премьер выглядит бодро, в деловом костюме, чистый и аккуратный. Позади него собралась небольшая толпа, и Иван снова напрягается, разглядев оружие в руках нескольких человек.
Впрочем, рядом с премьером беззвучно парят несколько дронов, направляя на гостей камеры под разными углами. И это снова позволяет агенту немного успокоиться. Но противоречивые чувства продолжают тревожить его внимательный ум.
- Ничего не говорите! – Тут же заявляет премьер, еще только взяв ладонь Ивана. – Мы все понимаем. Почти весь город следил за вами. Мы видели, что вам пришлось испытать, что вы пережили, и мы все понимаем, что больше всего вам сейчас нужен хороший отдых.
Премьер наклоняется к Ивану ближе и шепчет очень тихо, почти не открывая губ.
- Избегайте конкретики. Не сейчас. Потом все объясню. – Говорит премьер.
И тут же он оборачивается, выпуская руку Ивана, и снова заговаривает во весь голос.
- Да и многие из нас почти всю ночь следили за этим невероятным подвигом! Я бы и сам не прочь отдохнуть после такого зрелища пару часов. – Обращается премьер к толпе, заодно успев подмигнуть в камеры на дронах. – Ну что? Поприветствуем наших гостей, как следует, верно? Ведь эти… храбрецы! Эти герои! Не зря так упорно рвались сюда, к нам, за стены Острова Свободы!
Девушки еще только выбираются на улицу вслед за Иваном, как толпа разражается громким и радостным шумом. Несколько человек стреляют в воздух, а премьер тут же всех успокаивает.
- Ну, ладно, ладно. Нашим гостям действительно нужен отдых. Вы и сами это прекрасно понимаете! Этой ночью, мы все вместе с вами были свидетелями их невероятного подвига! – Продолжает премьер, и толпа быстро стихает, но сам он тут же оборачивается к гостям. – Только один вопрос, всего один, и вы сможете отдохнуть. Расскажите, что же привело вас к нам, на Остров Свободы?
Иван успевает оглядеться и подумать о том, что от прежней столицы не осталось и следа. Кем бы ни выступал премьер сейчас, но теперь он уже не имеет ни малейшего отношения к предыдущему правительству. Обычные гражданские свободно размахивают оружием, военные, полицейские и охранники не обращают на них внимания, да и в словах премьера многое говорит о том, что столица преобразилась, и теперь уже жители зовут ее Островом Свободы.
Иван быстро находит слова, и никто не успевает заметить даже тени сомнения на его лице.
- Я бы сказал, что мы просто спасались, но… - Заигрывает агент с аудиторией, как умелый ведущий, сменяя интонации и возвращаясь к яркой улыбке. – Но уже ради такого приветствия стоило постараться.
Премьер рассмеивается и хлопает, а вместе с ним на слова Ивана одобрением отвечает и толпа.
- Прекрасно! – Снова берет премьер инициативу и оборачивается к камерам и толпе. – Через несколько часов, как только наши гости отдохнут, уверен, они с радостью ответят в прямом эфире на ваши вопросы. Ну а сейчас, дадим им отдохнуть! Впереди нас ждет еще один прекрасный день на Острове Свободы!
Пыл в толпе уже начинает постепенно гаснуть, и все собираются расходиться. А премьер заканчивает трансляцию, обратившись напоследок к зрителям через камеры на летающих рядом дронах.
- И помните, - говорит премьер с хитрой улыбкой, - будьте осторожны с медикаментами.
И, подмигнув камерам, он оборачивается.
Дроны сразу же куда-то улетают. Константин Михайлович с Александром не торопятся выходить на улицу, а премьер оглядывает растерянных девушек и улыбчивого Ивана.
- Что ж, не будем терять времени. – Заговаривает премьер уже не под прицелом камер. – Идемте! Я лично сопровожу вас в отель, и мы успеем немного поговорить. Там вы отдохнете и… впрочем, идемте, сюда. Обсудим все в моей капсуле.
Ирина сразу останавливает премьера, просит минутку, возвращается к машине и зовет ученого. Тот выбирается из транспортера с недовольным, задумчивым, тяжелым выражением, вытаскивая за руку Александра.
Премьер, впрочем, не теряется. Поприветствовав Константина Михайловича и протянув руку юноше, но не дождавшись реакции, он вновь предлагает идти всем за ним и продолжить беседу в капсуле, уверяя, что места хватит для каждого. А уже через минуту спутники забираются в продолговатую, красиво, но строго оформленную летательную капсулу. И только аппарат взлетает по просьбе премьера, усевшегося с остальными на задних сиденьях, как этот представительный мужчина в чистом, выглаженном деловом костюме тут же заговаривает с гостями.
- Итак, - закидывает премьер одну ногу на другую, дав автопилоту распоряжение ехать к отелю, - давайте не будем тратить время. Вы ведь ничего не знаете об Острове Свободы и о том, во что превратился город, верно? Вы направлялись именно в столицу. Так, что вас сюда привело?
Девушки сразу же обе уставляются на Ивана. Ученый вместе с агентом вглядываются в лицо премьера, и только Александр ко всему безразличен, что уже стало выглядеть обычно.
Иван улыбается. Нельзя заподозрить глупость в чертах премьера, а потому агент сосредотачивается, а на его лице проступает добродушная, легкая улыбка, та, которая раньше не сползала с его лица.
- Мы и правда не знаем, что здесь произошло. – Отвечает Иван. – Мы просто искали место, где могли бы укрыться.
- Понимаю. – Кивает премьер.
Но есть в его взгляде что-то загадочное, как и во взгляде Ивана. И оба они глядят друг на друга, натянув вежливые улыбки, но держатся так строго, что невольно воображение наполняет атмосферу невидимым, но ощутимым напряжением.
Впрочем, премьер тут же разряжает обстановку.
- Что ж, я объясню вкратце, что здесь произошло. – Слегка меняет он позу, отклонив корпус назад и расположившись удобнее. – Так уж вышло, что представители… эм, верхнего эшелона власти не смогли справиться с возникшими трудностями.
Премьер улыбается, делает небольшую паузу, оглядывается и продолжает рассказ, не встретив вопросов.
- В первый же день было объявлено военное положение, это вам, полагаю, известно. – Продолжает он. – Так вот, вскоре город наводнили военные, а после, не прошло и двадцати четырех часов, появились эти… зомби, с вашего позволения. Мертвецы. Естественно, мы сразу приняли меры. Я, как вы понимаете, в тот момент еще был частью старого правительства…
Константин Михайлович вдруг слегка растерянно оглядывается, но на него сейчас никто не обращает внимания.
- Город немедленно изолировали. – Продолжает свой рассказ премьер. – Вы сами видели стены и ворота. Солдаты установили их довольно быстро, так что нападения извне можно было не бояться. Но, как вы понимаете, возникли проблемы, когда мертвецы стали появляться в городе. На второй день погибло много людей. Впрочем, большая часть выжила. Кого-то успели спасти военные, кто-то укрылся в домах… Но все это не важно.
Премьер снова меняет положение и наклоняет корпус, глядя попеременно в глаза всем собеседникам, и даже Александра не обделяя вниманием.
- Вскоре бессилие властей стало очевидно и… все, у кого была возможность, тут же сбежали из города. Вместе с президентом и членами совета, из столицы бежало почти все руководство, намереваясь укрыться в одном из секретных бункеров. Они, вероятно, до сих пор там. Но это не имеет значения, верно? А мы, жители, я, в том числе, остались в городе. Большинство военных, полицейские и обычные люди. Ну и, чтобы не утомлять вас подробностями, скажем так, мы вместе решили, что нет смысла доживать последние дни в страхе. Так столица и превратилась в Остров Свободы. Если коротко, то никаких запретов, кроме всего нескольких. Нельзя никого убивать, создавать опасные ситуации, причинять вред. А в остальном, можно все, что угодно. Мы даже открыли доступ к аптекам, так что все, даже наркотические вещества, вы можете получить бесплатно. Если, конечно, хотите. Вот и… вот и все, полагаю.
Ученый с девушками едва могут уместить в голове то, что рассказывает премьер. Их умы едва справляются с обилием новостей после жуткой ночи, еще гремящей взрывным беспокойством в усталых головах. И только Иван подозревает какой-то подвох, но не может отыскать его в словах премьера.
- Вот так просто? – Спрашивает Иван.
Премьер улыбается.
- Ну конечно. – Говорит он. – Посмотрите вокруг. Мир сходит с ума. Человечество на грани уничтожения. Мертвецы, вы… вы могли себе такое представить? Зомби! Это же уму непостижимо. Было бы самонадеянно в таких условиях пытаться сдержать людей. В городе уже начинались беспорядки, несмотря на такую нестабильную обстановку, так что это было единственным верным решением. Единственным, которое мы смогли отыскать.
Премьер улыбается шире и делает небольшую паузу.
- Дайте людям то, чего они хотят, и они не станут протестовать из-за каких-то мелочей, вроде запрета на убийства.
Иван тоже продолжает улыбаться, не отводя глаз от премьера.
- И что, получилось?
- Судите сами. – Разводит премьер руками. – Оглянитесь. Все вокруг счастливы! Ха-ха. Насколько может быть счастлив человек, стоящий на краю своей могилы. Кхм, прошу прощения. Вы, разумеется, тоже можете насладиться… эм, жизнью. Запасов в городе достаточно много, чтобы мы не успели их истратить. Так что, вперед. Одежда, еда, алкоголь, наркотики. Все, чего вам захочется, вы можете брать без спроса. Таковы порядки на Острове Свободы!
Константин Михайлович хмурится.
- Но только один нюанс. – Быстро продолжает премьер, пока никто не успел задать вопрос. – Через пару часов, как только вы отдохнете, вам придется уделить немного времени нашим горожанам. Многие следили за вашими подвигами всю ночь, так что вас тут уже все считают настоящими героями. Неплохо, да? Сейчас мы как раз уже подъедем к отелю, там вас устроят. Разумеется, бесплатно. Обратитесь к автоботу на ресепшен, и сразу получите ключи от номера. Персонала, как вы понимаете, теперь у нас нет. Справляемся силами искусственного интеллекта.
Больше ученый не сдерживается.
- Но это же бессмысленно. – Заговаривает Константин Михайлович, и все тут же обращают взгляды на него, не понимая, о чем идет речь. – Это неправильно. Город и неделю не простоит с таким…
- Я понимаю. Вы правы. – Останавливает премьер, вежливо кивая. – Разумеется. Но только это не имеет значения, если учесть, что завтра никакого города уже не останется.
Константин Михайлович теряется.
- Как… завтра?
Премьер пожимает в ответ плечами.
- Видите ли, инопланетяне ясно дали понять, что никаких шансов у нас нет. – Объясняет премьер. – На контакт они не идут. Если не считать первого сообщения. Поверьте, мы пытались связаться. К тому же эти мертвецы… это их рук дело, я считаю. В нашем распоряжении таких технологий никогда не было. Чтобы поднять человека из мертвых, это… это… удивительно.
- Нет. Нет, я не об этом. – Приподнимается ученый. – Разве, уже прошла неделя?
Премьер, оглянувшись, начинает широко улыбаться.
- Боже! – Чуть не рассмеивается он. – Знаете, а мне было бы интересно узнать, чем вы были так заняты, что упустили это из виду.
Но длинная капсула уже приземляется рядом с отелем, и премьер не ждет.
- Надеюсь, вы успеете рассказать об этом в интервью. – Говорит премьер, открывая вручную дверцу капсулы. – Ровно через два часа я пришлю за вами машину. Моя помощница встретит вас здесь и отвезет к центральному зданию. Студия расположена как раз напротив, и вам нужно будет немного пообщаться с публикой. Мы все устроим. Жители будут рады вас увидеть. А пока что отдохните и наберитесь сил. Пока на этом все. Идите. У меня еще есть важные дела.
И премьер чуть ли не выталкивает спутников из капсулы, желая поскорее вернуться к трем очаровательным девушкам, ожидающим его на верхних этажах центрального здания, распивающим дорогие напитки и уже наверняка уставшим от веса собственной одежды.
Так что премьер немедленно улетает на своей длинной капсуле, оставив гостей Острова Свободы на пороге отеля.
Оглядевшись, Иван первым решает прервать молчание.
- Думаю, нам и правда стоит отдохнуть. – Говорит он.
Но ученый тут же подступает.
- Нам нужно попасть в лаборатории. – Говорит Константин Михайлович негромко, стараясь, чтобы его не услышали посторонние. – Какой еще отдых? У нас нет времени.
Мила тут же вздыхает, видя, как кивает в ответ агент.
- Тогда, оставим девушек в отеле, а… - Заговаривает Иван, но мысль закончить не успевает.
Еще не решают спутники, как поступить, а Александр вдруг поворачивается и начинает идти куда-то по улице.
- Саша. – Тут же зовет ученый и идет следом.
Но остановить юношу, даже заставить пошевелиться у Константина Михайловича не выходит.
Да и агент с девушками снова не успевают отреагировать. Александр так же внезапно останавливается и поворачивается к ученому.
Все происходит тихо, в молчании, словно пантомима. Но времени требуется совсем немного. Уперев ладонь в грудь ученого, Александр останавливает отца. Константин Михайлович встает на месте и сразу поднимает к юноше взгляд. А тот, встав как раз рядом с небольшой, аккуратной урной, достает из кармана пузырек, вытряхивает на ладонь последние две таблетки, проглатывает, а пластиковый флакончик бросает в мусор. Затем, он снова упирает ладонь в грудь Константина Михайловича, разворачивается и уходит. И больше ученый не пытается его остановить.
Константин Михайлович сразу теряет вид. Задумавшись, он быстро разгадывает эту несложную загадку. Но мгновенно с лица пропадает вдумчивое выражение, а ученый, опустив голову, нагибается, упирается ладонью в композитный асфальт и садится прямо на тротуаре.
Ирина тут же оглядывается. Пока Иван безмолвно наблюдает за происходящим, обдумывая все подробно, девушка уже начинает действовать, не способная оставить ученого без помощи.
- Константин Михайлович. – Зовет Ирина.
Испугавшись, что у ученого случился приступ, или еще что-нибудь, девушка сразу берет его за руку, сев рядом на корточки. Но на лице Константина Михайловича сияет улыбка. И Ирину это сразу останавливает.
Но улыбка на лице ученого совсем не та, которая возникает от радости. В ней сквозит какое-то сумасшествие, какая-то горесть. А потому Ирина не может найти, что сказать.
Хотя ученый заговаривает сам.
- Раньше… - Посмеивается Константин Михайлович. – Раньше, он говорил так. Что-нибудь показывал. Выражался… метафорами, если так можно сказать. Но такого я не ждал от него услышать.
Мгновенно улыбка пропадает с лица ученого, но от этого его выражение становится угрюмым и жалким, настолько печальным и тяжелым, что Ирина вновь проникается сочувствием.
- А он что-то вам сказал? – Интересуется девушка, желая хоть как-нибудь помочь.
Ученый снова посмеивается. Обернувшись, он вновь смотрит на Ирину с этой улыбкой, от вида которой на душе становится только тяжелее.
- Да. Сказал. – Отвечает Константин Михайлович. – Сказал, что мы ему не нужны. Что мы свою задачу выполнили…
Он поднимается с земли, но так и стоит еще почти десять секунд, ничего не говоря и не двигаясь.
- А может, - заговаривает ученый после долгой паузы, - никогда и не были нужны.
Вдруг, невдалеке раздается треск стекла. Мужчина, шатающийся и едва стоящий на ногах, выстреливает несколько раз в витрину. Люди вокруг него тут же разбегаются, а его это только смешит, и мужчина выстреливает несколько раз в воздух.
Только ученый смотрит на это без интереса. Без эмоций. И тут же оборачивается к Александру, глядя, как юноша спокойным шагом уходит все дальше. Девушки и Иван же сразу присматриваются и напрягаются.
А мужчину уже окружают несколько военных, пара вооруженных полицейских, и несколько людей с оружием в гражданской одежде. Мужчина кричит что-то несвязное, говорит, что ему надоело, начинает кривиться. И когда он направляет оружие на одного из солдат, его тут же прошивают щедрым ливнем выстрелов.
Мила прижимается к Ивану, начиная паниковать.
- Быстрее. Идем. Внутрь. – Говорит агент Ирине.
Сам он тут же утягивает Милу ко входу в отель, не дожидаясь, когда Ирина с ученым пойдут следом. Мила оглядывается на подругу, слегка отстает от Ивана, но не сопротивляется, даже не пытается. И агент легко уводит ее за руку.
Ирина, оглянувшись, снова наполняется решимостью.
- Идемте, Константин Михайлович. – Подталкивает она ученого, все время оглядываясь назад, туда, где вокруг застреленного мужчины уже собирается толпа. – Быстрей. Пойдемте отсюда.
Ученый, впрочем, не пытается сопротивляться. Ирина заводит его в отель, где обстановка кажется спокойнее. Там, где только что пристрелили мужчину, начались какие-то споры, и из-за этого, хотя несколько жителей узнали героев ночного прорыва, никто не успел пристать к ним с вопросами.
Иван уже стоит возле экрана на ресепшене. Рядом с ним мнется Мила, которая выглядит как-то странно, но Ирина старается об этом не думать. Да и времени у нее не остается. Не успевает девушка подвести ученого ближе, как он останавливается и аккуратно убирает ее руку со своего плеча.
Ирина тут же оборачивается. Уже в печальном взгляде Константина Михайловича можно угадать его мысли, но девушка смотрит на него в ожидании, еще не понимая, что ученому взбрело в голову.
- Ира, вы… знаете, идите. Отдохните. А я… пойду… немного прогуляюсь.
Девушка подступает ближе.
- Константин Михайлович…
- Ира. – Обращается он увереннее и даже строже, отчего девушка сразу замолкает. – Идите. Хотя бы последний день проведите… как захотите сами.
Ученый медлит. Смотрит еще, кажется, хочет что-то сказать, но только вздыхает, разворачивается и идет к выходу.
Ирина теряется. Не зная, что делать, она снова зовет ученого, но и только. А он даже не оборачивается. Просто уходит молча, больше ничего не добавив.
Ирина тут же подходит к Ивану, стоящему с Милой у экрана. Прижимаясь друг к другу плечами, они оба молча смотрят на девушку, ожидая ее слов.
- Что нам делать? – Спрашивает Ирина беспокойно. – Нам нужно… нужно пойти за ним. Если он…
- Ира. – Вдруг останавливает девушку Иван.
Он вздыхает, взглядывает на Милу, подступает к Ирине и берет ее за плечи, выражая такие яркие сочувственные эмоции, которые сама девушка вряд ли могла бы изобразить, несмотря на то, что чаще и легче умеет их испытывать.
- Ты же слышала, что он сказал, так? – Всматривается в лицо Ирины агент. – Сейчас мы ему уже не нужны. Ни самому Константину Михайловичу, ни его сыну. Слышишь? Все кончено. Мы с самого начала не знали, что должны сделать. И это все.
Ирина не пытается вырываться, но топчется на месте, словно хочет уйти, будто не может терпеть ни секунды бездействия. И Иван, разгадывая ее чувства, продолжает.
- Послушай, тебе нужно отдохнуть. Хорошо? Вот, держи. Я взял ключи от номеров. Сейчас мы все успокоимся, отдохнем, поедим и решим, что делать. Ладно?
Ирина не знает, что сказать. В голове столько мыслей. Но усталость, стоило о ней напомнить, тут же накрывает волной. Голод, сон. Сейчас бы только поесть и сразу в постель. А если бы еще принять хотя бы просто душ, самый обычный, теплый душ…
Иван угадывает самые тонкие перемены в настроении Ирины и вкладывает в ее ладонь пластиковый ключ с цифрой номера.
- Держи. Номер здесь, прямо на втором этаже. – Ведет Иван девушку в сторону лифта. – Отдохни, наберись сил. И ни о чем не беспокойся. Я разбужу, как только понадобится. Хорошо? Тогда все и обдумаем.
Агент отступает назад, но Ирина тут же оборачивается. Отыскав взглядом Милу, девушка замечает, что та продолжает держаться рядом с Иваном и следом не идет. Но Ирина не сразу понимает от усталости, почему.
- Мила. – Зовет она.
Подруга сразу вздрагивает, глядит как-то виновато и прячет взгляд, так что Ирина сразу подходит к ней ближе.
- Мила, а ты разве не…
Но в глазах подруги все читается слишком отчетливо. Не нужно быть Иваном, чтобы сейчас угадать ее мысли.
- Я… буду в… другом номере. – Прячет Мила глаза, но потом сразу уставляется на подругу. – Но я буду рядом, если что, то я сразу…
У Ирины невольно вздрагивает губа. Криво улыбнувшись, она находит сил только для того, чтобы кивнуть. А после, все осознав, разворачивается и быстрым шагом идет к лифту, теперь и сама уже желая поскорее спрятаться от всего в номере городского отеля.
Иван не бездействует, видя, что Мила едва может устоять, готовясь броситься догонять свою подругу. Он тут же подходит, обнимает ее и заставляет уткнуться в грудь.
- Ничего, не волнуйся. Она все понимает. Она же твоя подруга.
Как ни странно, но Милу это немного успокаивает. С печальным видом она идет за Иваном, но больше уже не глядит в сторону лифта, за дверьми которого быстро исчезла подруга, спрятав от Милы лицо. А уже через несколько минут, не успев ни о чем толком подумать, Мила уже оказывается в номере.
Усадив девушку на кровать, Иван заказывает в номер еду. Уже через пять минут автоматическая тележка доставляет заказ, складывает несколько подносов на столе и тут же вновь пропадает из комнаты. А агент, видя печальное лицо Милы, подходит и садится перед ней на корточки, сложив руки у девушки на коленках и вынуждая посмотреть ему в глаза.
Мила выглядит очень печальной. Но взглянув на улыбку Ивана, на миг расцветает такой же и сама. А, впрочем, тут же снова опускает взгляд и быстро грустнеет.
Иван садится рядом и обнимает Милу за плечо. Она уже не отстраняется, прижимается сама, но, уткнувшись лицом в шею агента, все еще грустит.
- А… - Заговаривает Мила, но долго не может продолжить.
И лишь когда Иван спрашивает, что случилось, она решается закончить вопрос.
- То, что ты сказал, там… внизу…
Иван сразу все разгадывает, но не торопится.
- Да? – Улыбается он.
- Ты это… ты сказал просто… ну, чтобы…
Иван обрывает несмелую речь смущенной Милы, прижимая ее сильнее к груди.
- Ты не веришь? Мне повторить? – Шепчет он. – Я повторю. И могу сделать это вновь, если тебе захочется. Сколько бы времени у нас ни осталось, я хочу провести его с тобой. Потому что больше ничто в этом мире не притягивает меня так же сильно.
Вдруг, Мила сразу отстраняется и уверенно всматривается в глаза Ивана. Она не убирает ладоней с его груди, но смотрит так бесхитростно, что все ее надежды и страхи отражаются уже в одном только мечтательном взгляде.
- А зачем? Какой в этом смысл? – Любопытствует Мила. – И почему я? Почему не… почему не кто-то еще? Ты ведь меня почти не знаешь.
Но Иван улыбается, и легко избегает установленных Милой ловушек. Прежде чем ответить, он зачем-то достает из рукава тонкий металлический стержень и держит перед Милой, давая ей приглядеться. Лишь когда девушка уже сама готова не сдержаться и заговорить, он немедленно продолжает свою мысль.
- Иногда, - говорит Иван медленно, негромко, добавив в голос басистости, и одной только интонацией уже заставляя Милу вслушиваться так внимательно, что она забывает и об усталости, и о том, что происходит снаружи, - некоторые вещи нам кажутся бесполезными. Иногда, мы ищем им смысл, но не можем найти.
Мила искренне старается его понять, но не может. Но Иван не делает пауз и не позволяет задать вопрос.
- Как вот эта шпилька. Видишь? – Показывает он Миле найденный еще на военной базе тонкий металлический прутик. – Я нашел его еще до побега. Решил, что может пригодиться.
Мила внимательно слушает, с интересом вглядываясь в глаза Ивана.
- Но он так и не понадобился. – Улыбается агент.
Мила только путается, так что Иван встает с постели, чтобы поскорее закончить мысль.
- Я хочу сказать, что нет никакого смысла. Нет ответа на вопрос «зачем». Его никогда нет. Но, смотри…
Агент отходит к двери, садится на корточки у замка, копается целую минуту, затем что-то замыкает, вдруг, поднимается и быстро тает струйка дыма, а Иван уже возвращается обратно и вновь садится перед Милой, сложив руки у нее на коленях.
- Вуаля. – Улыбается Иван. – И вот, теперь уже это не бесполезная шпилька, а инструмент, который защитит нас от целого мира и никому не позволит вторгаться к нам без разрешения. И теперь, вот так просто, из бессмысленной вещи, он превратился в самое драгоценное сокровище, какое я только мог отыскать на нашем пути. Теперь ты понимаешь, что я хочу сказать?
Мила слегка недовольно хмурится.
- Что я, как эта шпилька?
Иван улыбается, садится рядом и прижимает Милу к себе, начиная шептать ей на ухо.
- Ну конечно нет. – Говорит он. – Я хочу сказать, что ты и есть смысл. Сейчас, когда все закончилось и нам остается только… ждать, я ни о чем не жалею, потому что нигде и ни с кем я не хотел бы оказаться сейчас больше, чем здесь, рядом с тобой. Нет никакого «зачем», нет никакого смысла. Ты и есть мой смысл. И все, чего я хочу, это быть с тобой рядом, до самого конца.
Миле становится одновременно и радостно и грустно от этих слов. Но теперь она не может устоять перед Иваном, и улыбка побеждает, яркой эмоцией освещая лицо девушки.
- И поэтому ты нас тут запер? – Шутит Мила. – Чтобы я не могла сбежать?
Но ее улыбка слишком красноречиво говорит о том, что девушка не слишком отчаивается от этих мыслей, не слишком беспокоится о том, что оказалась заперта в комнате отеля с человеком, которого еще неделю назад не знала совсем. А Иван немного отстраняется и глядит серьезно.
- Если ты захочешь, то я в любой момент готов выбить дверь. – Говорит агент, и начинает улыбаться. – Но давай не будем торопиться, ладно? Давай побудем здесь, рядом. Только ты и я.
И, схватив Милу за талию, Иван заставляет ее упасть на кровать, а сам утыкается в шею лицом. Мила смеется, но уже через мгновение, обернувшись к Ивану, застывает, утопая в его глазах, в то время как он тонет в ее собственных.
А Ирина не может найти себе места. Тщетно она пытается бродить по комнате, как это делал на ее глазах ученый, решая сложные задачи и выискивая новые пути исследований. Напрасно она пытается забыться, не думать ни о чем и отыскать в мыслях хоть что-нибудь, что сможет избавить от этого неудержимо горестного чувства, поселившегося в душе так внезапно.
Постояв, посидев, походив, наконец, Ирина обнимает себя руками и едва не начинает плакать. Корчась, она бегом врывается в ванную, открывает кран и умывается, будто вода может смыть с ее лица все чувства, вместе с печальным выражением.
Еще бы немного этой тишины, и она бы не сдержалась. Еще немного одинокого молчания, и девушка бы беззвучно расплакалась, уткнувшись в подушку и поджав ноги. Но когда Ирина закрывает кран и, покачиваясь, выходит из ванной комнаты, ровно в этот момент за окном что-то мелькает.
Промедлив лишь несколько мгновений, девушка идет к окну. Внимание готово отвлечься любой мыслью, чем угодно, лишь бы только избавить сознание от грусти, так что Ирина подступает к окну с открытыми шторами и взглядывает на улицу.
Но становится лишь хуже. За толстое стекло не проникают звуки. Если бы только шторы были закрыты, как в номере Ивана и Милы, то девушка бы ничего так и не узнала и, возможно, пролежала бы на постели, рыдая, так и не заметив, как рождается хаос.
Там, где недавно застрелили незнакомого мужчину, лежит уже не один, а несколько трупов. Люди носятся по улице, заставляя ее быстро пустеть, стараются прятаться за углами, в домах. Мелькает несколько выстрелов, и начинает твориться безумие. Прямо на глазах Ирины, когда она поворачивает голову, какой-то мужчина ударяет незнакомца по голове, держа в руке пистолет. Тот сваливается, а незнакомец, даже не задумавшись, направляет в него ствол и несколько раз выстреливает, заставляя расплываться по земле кровавое месиво с осколками раздробленного мощным выстрелом черепа.
Внизу, на дороге, прямо перед отелем, свалившись на колени и прижимая к груди мальчика лет десяти, озирается по сторонам испуганная женщина. Вокруг все кричат, бегают, и оттого это выглядит ужаснее, что ни единого звука не проникает через оконное стекло.
Заткнув ладонью рот и вмиг обессилев, Ирина отступает назад, спотыкается и падает на пол, с трудом заставляя себя продолжать дышать и не в силах даже пошевелиться.
А Константин Михайлович, глубоко зарывшись в собственные мысли, так и продолжает идти по улице, ничего не видя и ничего не слыша, пока вдруг не упирается в незнакомца.
Ученый сразу останавливается, взглядывает на странного, лысого мужчину в нелепом комбинезоне, но остается вежлив и спокоен.
- Прошу прощения. – Говорит ученый.
И он снова опускает взгляд, мгновенно погружаясь обратно в мысли, проходит еще несколько шагов, как вдруг, снова в кого-то врезается. А подняв глаза, Константин Михайлович снова обнаруживает того же самого, лысого человека в нелепом комбинезоне, но даже не сразу его узнает, не желая выбраться из плена размышлений.
- Прошу… эй, постойте. Вы, что, издеваетесь?
Константин Михайлович неодобрительно качает головой, хмурится, разворачивается, чтобы уйти в другую сторону, но не успевает еще обернуться, как вновь натыкается взглядом на лысого мужчину.
Ученый застывает. Быстро оглянувшись, он не находит никого за спиной, а вокруг обнаруживает лишь одну пустоту. Белым, но не ярким светом залито все. Ни земли, ни неба, ни горизонта, ни даже тени. И только этот странный лысый мужчина, не отводящий взгляд.
- Что? Кто вы? Что происходит?! – На мгновение теряет ученый контроль над своими чувствами.
Даже и ему не под силу оказывается совладать с эмоциями, порожденными внезапностью.
- Не волнуйтесь, Константин Михайлович. – Говорит мужчина.
Он делает паузу и ждет, когда ученый, перестав оглядываться, наконец, возьмет себя в руки.
- Легко сказать. – Осматривается ученый в который раз, пытаясь разгадать эту загадку.
По крайней мере, он немного успокаивается. Константин Михайлович, решив, что мог заснуть от усталости, даже больно щипает себя за кожу, чтобы не оставлять никаких сомнений. Так и есть, все это не сон, боль в этом убеждает. И ученый обращает взгляд на мужчину.
- Вы объясните, что происходит?
Ученый слегка робеет, но держится неплохо. Волноваться он продолжает лишь по одной единственной причине, беспокоясь, что инопланетяне могут узнать от него что-нибудь об Александре. Так что Константин Михайлович заставляет себя успокоиться окончательно, готовясь принять любые испытания, но не выдать сына. Радует хотя бы то, что и выдавать нечего.
Мужчина делает шаг в сторону и становится ровно напротив ученого.
- Вы привлекли внимание Системы. – Вдруг заявляет мужчина, вернее, инопланетянин, похожий на лысого мужчину. – Система определила вас, как нестабильный элемент и несколько раз допустила ошибки в расчетах. Поэтому, Система заинтересована в более подробном изучении вас, как самостоятельного объекта. Но, к сожалению, на данный момент у Системы отсутствует возможность осуществить это без вашего участия, ввиду отсутствия необходимой информации о формировании мыслительных систем вашего организма.
Константин Михайлович теряется, но старается этого не показывать.
- Ничего не понимаю. – Признается он. – Что вы хотите этим сказать?
Как ни удивительно, но инопланетянин так точно изображает удивление, что Константин Михайлович сразу же угадывает его на лице этого лысого, похожего на обычного человека существа.
- Разве, это недостаточно точное объяснение? Что именно вам не ясно?
Константин Михайлович немного выпрямляет спину, начиная чувствовать себя увереннее от вежливого обращения.
- Что за «система»? О чем вы говорите?
- Это не имеет значения. – Мгновенно отвечает инопланетянин.
Константин Михайлович теряется, но и не думает настаивать.
- Кто вы?
- Это не имеет значения.
- Какие расчеты? Изучение чего? Чего вы хотите от меня? Я ничего не понимаю.
Выражение на лице собеседника изменяется мгновенно.
- Ясно. – Отвечает инопланетянин. – Система желает знать ваши соображения. Планы. Восприятие существующего положения.
Константин Михайлович пытается вдуматься, но только теряется.
- Я не понимаю. – Вдруг начинает он расхаживать из стороны в сторону. – Не понимаю, зачем вам это? Чего вы вообще добиваетесь? Планы? Какие у меня могут быть планы? Это… это какая-то бессмыслица.
- Ясно. – Сразу отвечает инопланетянин. – Примитивные способы восприятия и обработки информации значительно усложняют процесс. Но теперь Система может проводить более точную шифровку информации языковыми средствами, для удобства восприятия вашим организмом.
Константин Михайлович вздыхает, отчего-то решив, что в действительности ожидать более «точную шифровку языковыми средствами» не стоит и надеяться.
- Система была ограничена в средствах изучения взаимодействия с существами вашего вида. Но в период взаимодействия с вашим сыном Система убедилась в правильности использования человеческих языковых средств, а потому…
- Постойте. Что? С моим сыном? – Тут же подступает ученый ближе, останавливаясь на расстоянии шага. – С Александром? Что вы с ним сделали? Где он?
- Успокойтесь, Константин Михайлович. – Спокойно отвечает инопланетянин. – Система готовится принять Александра на борт корабля, как только эксперимент будет завершен. До тех пор сохраняется небольшая вероятность возникновения не предсказанных вариантов развития событий.
- На борт корабля? Что это значит? – Недоумевает ученый, с трудом держа себя в руках.
Но инопланетянин вновь негромким и уверенным тоном просит его успокоиться.
- Система вынуждена использовать определения, существующие в человеческом языке, а потому ограничена в возможностях. Некоторые выражения могут быть не до конца точными, но Система пытается максимально верно передавать суть происходящих или описываемых явлений и процессов.
Но успокоиться Константину Михайловичу оказывается не так просто, когда речь заходит о его сыне, хотя, ученый и пытается себя контролировать.
- Вы сказали про Александра, что вы…
- Сейчас это не имеет значения. – Прерывает инопланетянин. – Позже, Система может ответить на некоторые из ваших вопросов, но прежде вам необходимо дать ответы на вопросы, поставленные Системой.
И вот теперь, желая поскорее узнать, откуда и что инопланетянам известно про Александра, Константин Михайлович заставляет себя успокоиться.
- Ладно. Хорошо. – Говорит он. – Спрашивайте. Я отвечу на ваши вопросы.
Инопланетянин кивает.
- Прежде всего, Система хочет знать о вашем стремлении использовать сына для противодействия угрозе вторжения. – Говорит лысый, похожий на обычного человека, житель далекой планеты. – Чего вы рассчитывали добиться, когда хотели привести Александра в лаборатории столицы?
И эта точность в выборе слов мгновенно заставляет спину ученого покрыться холодной дрожью. Инопланетяне знают и о столице, и о лабораториях, и о желании ученого привести в них сына, и кажется, что самому ученому больше нечего к этому добавить.
Константин Михайлович не отвечает, попросту не зная, что должен сказать.
- Нет необходимости беспокоиться о том, что ваши слова могут породить следствия в решении Системы. Судьба Александра, как и остальных землян, решится в течение десяти минут. За это время, вы можете только дополнить знания системы об индивидуальных возможностях мышления представителей вашего вида.
Константин Михайлович каменеет. Десять минут, и все должно решиться? Пожалуй, ни у одного человека это не смогло бы уложиться в голове.
- Каков был ваш план? – Торопит инопланетянин.
Ученый с трудом заставляет себя побороть скованность и начать говорить.
- Я… кхе… - Срывается его голос. – Я думал… полагал, Александр… думал, он сумеет что-нибудь придумать, чтобы…
Но больше на ум не приходит ни единого слова. Мотая головой, но не в силах найти, за что зацепиться взглядом, Константин Михайлович просто садится на какую-то незримую поверхность, которую ему не удается увидеть даже вблизи, и которую можно лишь почувствовать.
- Ясно. – Вдруг говорит инопланетянин. – Система предполагает значительное преобладание подсознательных форм мыслительных процессов. Но в текущих условиях недостаточно времени для их изучения. Вы можете задать свои вопросы.
Ученый поднимает взгляд. Голова, опустев от мыслей, становится лишь тяжелее. Но, как ни странно, осознание неизбежности происходящего все же позволяет Константину Михайловичу успокоиться. И вот уже дыхание выравнивается, сердце успокаивается и становится даже легче, а в ослабший ум проникает еще живой, хотя и слабый интерес.
- Что… что это за «система»? О чем вы постоянно говорите? Это она принимает решения?
Инопланетянин слегка нахмуривается, и в его выражении так легко оказывается читать эмоции, что даже сами люди, кажется, не владеют ими так же мастерски. Еще до того, как пришелец начинает говорить, уже можно начать строить догадки без слов, всего лишь взглянув на его лицо.
- Учитывая текущий уровень развития человеческого языка, Система не может сформулировать точное определение, чтобы ответить на этот вопрос. Наиболее близким определением будет обозначение Системы, как самостоятельного модуля интеллектуального управления, ориентированного на выполнение задач, определенных Системой высшего класса…
Ученый печально улыбается и кивает.
- Не нужно. Не продолжайте… - Но вдруг, как это часто бывает, вслед за одной мыслью, в голову тут же прокрадывается другая. – Но, скажите, это система решила нас уничтожить? Людей? Землю?
Инопланетянин отвечает сразу, без промедлений.
- Решение об уничтожении планеты Системой не принималось. – Говорит он. – По итогам установленного эксперимента при содействии наиболее развитых элементов человеческого общества, Системой была определена и доказана невозможность существования текущего, тупикового, как обозначаются в земных словарях, вида социального взаимодействия структур человеческого общества…
Ученый начинает подниматься, еще не дослушав ответ до конца. А его голова мгновенно наполняется вопросами, будто вспышкой озарившими затухающее сознание.
- Развитых элементов? Тупикового? Постойте! Я не понимаю…
Инопланетянин вздыхает и хмурится.
- Система вынуждена оперировать наиболее точными видами определений, для избегания возможного недопонимания…
- Да черт с ним. – Перебивает ученый. – Просто скажите… объясните мне, прошу вас! Неужели, ваша система этого не может?
- Хорошо. – Тут же кивает инопланетянин. – При использовании несовершенного способа шифрования информации…
- Не объясняйте. Не нужно… - Снова перебивает ученый, внезапно отыскивая в мыслях способ объясниться с инопланетянином его же словами. – Это не имеет значения.
И пришелец широко улыбается, впервые за разговор открывая эту улыбку.
- Хорошо. – Снова кивает он. – Ваш сын, Александр, нашел способ передать сигнал галактическому сообществу и…
- Что? Саша? – Изумляется ученый, но тут же отмахивается, вспоминая, что времени почти не осталось. – Забудьте… продолжайте.
И пришелец сразу заговаривает снова.
- Ваш сын обратился к Системе с просьбой ускорения развития земных цивилизаций, но после расчетов, Система дала отказ. После этого, Александр предоставил Системе обоснование необходимости осуществления внешнего контроля, для избегания вариантов самоликвидации человеческих цивилизаций, неизбежно влекущей уничтожение наиболее развитой части живого мира планеты…
- Минуту… секунду… - Перебивает ученый, опустив взгляд и пройдясь из стороны в сторону и обратно. – Самоликвидации? Я правильно расслышал?
Инопланетянин кивает.
- Как видно теперь, по завершении оговоренного с вашим сыном эксперимента, его опасения были даже более оправданными, чем нежелание Системы вмешиваться в связи с неисчислимым количеством вариантов дальнейшего развития человечества.
- Не понимаю. – Тараторит ученый, стремясь экономить время. – А что за эксперимент?
Резко, выражение на его лице меняется, выдавая мысли Константина Михайловича, познающего миг озарения.
- Вы про мертвецов! Вы же говорите про мертвецов, верно? Что это за эксперимент? Чего вы пытались добиться?
Но каждый человек иногда ошибается, и даже озарение может порой обманывать.
- Нет. – Дает инопланетянин самый точный и короткий ответ, который только может отыскать Система. – Эксперимент состоял в объявлении угрозы, перед лицом которой человечество не нашло возможность объединить силы. И, как следствие, могло бы быть уничтожено в случае допущения возможности иноземного вторжения.
Константин Михайлович начинает трясти головой, отступая на несколько шагов. В голове все смешивается в кашу, и становится тяжело справляться с потоком мыслей.
- Но это же…
- Бессмысленно? – Перебивает инопланетянин, и ученый отказывается закончить предложение.
- Послушайте, - говорит Константин Михайлович, снова подходя ближе, - но зачем тогда это безумие с восставшими мертвецами? Только не говорите, что вы к этому не причастны. На Земле нет таких технологий, чтобы…
- Время. – Перебивает инопланетянин.
Константин Михайлович вздрагивает и замирает. Он чувствует, будто его сердце остановилось, но через секунду оно снова бьется. Всего лишь внезапный испуг.
- Времени осталось немного. – Продолжает инопланетянин, сильно ускоряя речь. – Давайте его экономить. У Системы еще остался к вам один вопрос. Итак, в первый день, после объявления вторжения, самостоятельные центры управления Земли, не найдя способов коммуникации, активизировали военные силы, чтобы вывести из строя наиболее важные элементы военной защиты противников. Вернее, союзников.
- Постойте… но… - Шепчет обессиленный ученый.
Но на этот раз инопланетянин даже не останавливает речь.
- Государственные объединения решили противодействовать друг другу, не сумев обнаружить наш корабль и приняв все случившееся за диверсию. В условиях растущей угрозы, Система приняла решение вмешаться. Система уничтожила выпущенные ядерные заряды и активировала программу взаимодействия с мертвыми организмами, решив отвлечь внимание людей наиболее известным и популярным образом вашей культуры.
Константин Михайлович даже белеет. Он начинает покачиваться и едва не падает. Невооруженным глазом можно заметить, как у него вздрагивают и начинают трястись колени, и ученый с трудом заставляет себя остаться стоять на ногах.
- То есть… получается… - Начинает говорить ученый, и вдруг рассмеивается.
Истерический приступ впервые застает Константина Михайловича во всем своем великолепии. Никогда эмоции не захватывали прежде сознание ученого с такой силой. Но теперь он не может удержаться, пытается говорить, но только и может смеяться, дико, хрипло, походя на обезумевшего, растрачивающего смехом последние капли сознания.
- Ха-ха! Значит… мы… Ха-ха! – Смеется ученый. – Мы… сами… ха-ха! В первый же… в первый же день! Ха-ха!
Но инопланетянин остается спокоен. Кажется даже, будто он понимает истинные чувства, которые сознание ученого скрывает за звонким, неудержимым смехом. И, сочувственно глядя на Константина Михайловича, пришелец спокойно дожидается, когда тот успокоится и свалится на пол, не желая тратить больше сил и не имея их больше ни единой капли.
- Чертово… сумасшествие… - Бормочет ученый, перестав смеяться.
А инопланетянин спокойно подходит ближе и наклоняется.
- У Системы остается последний вопрос. – Говорит пришелец, всматриваясь в промокшие и блестящие глаза Константина Михайловича. – Вы желаете рекомендовать кого-нибудь для возрождения человеческой цивилизации?
У ученого не остается уже сил даже на то, чтобы изобразить удивление. Он молчит, не зная, что ответит и только таращится на пришельца. Но даже и так инопланетянин каким-то образом умудряется разгадать его мысли.
- В ходе проведенного по требованию вашего сына эксперимента, Системой была установлена невозможность самостоятельной эволюции человечества. – Объясняет пришелец, не требуя и не дожидаясь вопроса. – Наиболее разумное и выгодное для галактического сообщества решение – обеспечить контроль дальнейшего развития человечества. Однако, по причине глубоко укоренившихся в процессе эволюции механизмов развития человека, большинство особей не пригодны для осуществления прямого переноса генома в следующие поколения, и основная часть населения планеты будет уничтожена.
Константин Михайлович продолжает молчать, лежа на спине и таращась на спокойное лицо инопланетянина. Тот вздыхает, выпрямляется, но снова заговаривает, похоже, не собираясь так резко лишить ученого возможности найти силы что-нибудь ответить.
- Система продолжает изучение вашего вида. Вопрос не является попыткой вас скомпрометировать. Система желает уточнить возможности предсказания и анализа процессов вашего мышления, как самостоятельной, уникальной единицы современного человечества.
Ученый снова не может ничего ответить. Не может заставить себя даже пошевелить губами. Просто не может ничего придумать, понять, уложить в голове.
- Вы желаете рекомендовать какую-либо из человеческих особей, для осуществления прямого переноса генетической информации в новые поколения? Разумеется, кроме вашего сына. Вопрос о сохранении его индивида является решенным. – Спокойно повторяет инопланетянин вопрос. – Время, Константин Михайлович.
И мысли снова оживают. Сначала, вяло проскальзывает какое-то воспоминание, даже не сразу обретающее черты. Жаль, думается, что Семена уже нет. Жаль, что давно умерла его жена. А больше никого и…
- Является решенным? – Вдруг улыбается ученый. – Так он выживет? Тогда…
- Нет. – Резко отвечает инопланетянин. – Активное вмешательство в структуры генетического формирования нанесло непоправимый вред организму вашего сына. Система разработала средство поддержки, которое поддерживало работу организма, но мутагенез уже вызвал необратимые последствия. Сохранение его жизни является бессмысленным и…
Константин Михайлович отмахивается. Он начинает корчиться, и так торопится закрыть ладонью лицо, что хлопает по лбу ладонью, укрывая глаза от взгляда пришельца.
Но инопланетянин не ждет. Он вздыхает и заговаривает снова.
- Время вышло. В таком случае, Система…
- Ира… - С трудом выговаривает ученый.
В его голосе пробивается дрожь, волной она растекается по каждому слову, но Константин Михайлович, понимая, что время уходит, продолжая закрывать глаза, снова повторяет.
- Моя помощница, Ирина. Она…
Но больше выговорить ни слова не удается. И, громко всхлипнув, Константин Михайлович отирает ладонью лицо, заставляя себя успокоиться.
- Можете объяснить, - внезапно снова наклоняется к ученому инопланетянин, - чем обоснован ваш выбор?
Ученый смотрит на пришельца мгновение, но справившись с первой волной нахлынувших эмоций, вздыхая и шмыгая, заставляет себя ответить.
- Она… она достойный человек. Хороший ученый. – Говорит Константин Михайлович, поднимая голову и усаживаясь на полу. – Я заставлял ее много работать. Очень много. Я знал… то есть, мне казалось, что ей светит большое будущее. Так что… Ирина. Возьмите Ирину, она…
- Потрясающе. – Вдруг говорит инопланетянин.
В его интонациях явно не хватает экспрессии, но даже и так его слова звучат слишком жизнерадостно для такой ситуации.
- Система действительно не зря уделила время на расшифровку индивидуальных решений, принимаемых вами в течение всего времени с начала вторжения. – Говорит пришелец, а после вздыхает, выпрямляется и заговаривает громче. – Система изначально внесла обозначенную особь в список людей, для активного переноса генетической информации. Вскоре Ирина будет отправлена на корабль вместе с остальными представителями человечества, избранными Системой. На этом все. Если желаете, Система может отправить вас в любую точку планеты. Необходимость обозначения точных координат желаемой локации отсутствует. Система способна определить желаемое место по описанию с минимальным количеством необходимых подробностей.
Ученый еще раз отирает лицо и уставляется на пришельца.
- Время, Константин Михайлович. – Напоминает инопланетянин. – Желаете назвать место? Или желаете вернуться в то же место…
- Жена… могила моей жены… - Начинает тараторить ученый. – Я не был там уже… хотя, какая вам…
Но, не успев договорить, оглядываясь, Константин Михайлович уже обнаруживает себя на кладбище, как раз рядом со скромным памятником давно умершей супруги. И, печально улыбнувшись, он тратит последние силы на то, чтобы заползти прямо на могилку, лечь на земле и закрыть глаза. И открывать их ученый больше не собирается, мгновенно погружаясь от усталости в сон. Ведь больше ничто уже на свете не может заставить его посмотреть на мир хотя бы еще мгновение. Только мысль о сыне… но было бы только сложнее увидеть его на мгновение, чтобы тут же навсегда потерять.
Но планета еще дышит. Дышит отвратительным смрадом трупного запаха, готового ворваться во все уголки Земли. На улицах столицы кровавое месиво превращает город за мгновение в адскую кухню. Где-то уже валяются разодранные тела, кто-то спрыгивает с крыши, не боясь раздавить насмерть пробегающего мимо несчастного, а кто-то из последних сил цепляется за жизнь.
Вдруг, Ирина резко вздыхает. Девушка. Та девушка с ребенком. Ирина вскакивает, спотыкается второпях, поднимается и бросается к окну. От ужаса, творящегося на улице, сознание будто разрушается само в себе. Такого безумия, крови, текущей повсюду, насилия, стрельбы, оторванных выстрелами частей тела, нельзя просто стерпеть. И девушка, отвернувшись, наклоняется, закрывая ладонью рот. И даже пустой желудок, страдающий от голода и жажды, от отвращения пытается выплеснуть наружу содержимое.
Но Ирина тут же забывает обо всем. Девушка, та девушка с ребенком. Тошнота отступает и даже возвращаются силы. Ирина вновь поворачивается к окну, но уже не обращает внимания, не пугается ни трупов, ни вида крови, ни выстрелов. Наоборот, оттого она только старательнее выискивает глазами девушку, которую успела заметить чуть раньше.
Искать не приходится долго. Мальчик лет десяти, рыдает сидя на асфальте, и взгляд сразу же отыскивает его среди кровавого хаоса. Его мать, молодую девушку, прямо на глазах мальчишки размашисто лупит по щекам какой-то мужчина, а сама она, плача, только и пытается, что толкнуть его еще чуть дальше, еще на пару метров дальше от сына.
Ирина ни мгновения не медлит. Забыв об усталости, она бросается к выходу, слетает по лестнице, даже не пытаясь дожидаться лифта, спотыкается в холле, но тут же встает и бежит со всех ног дальше, к выходу.
Выбежав на улицу, Ирина медлит лишь миг, который приходится тратить на то, чтобы осмотреться. Лишенная сил, она движется медленнее, чем думает. И совсем не разумно на ее месте бросаться вперед. Но Ирина не раздумывает. Разбежавшись, она врезается в мужчину, пытаясь сбить его с ног, но только и может, что слегка толкнуть, даже ударяя всем весом неспособная сбить его с ног.
Дыхание тут же подводит. Кажется, будто легкие стали меньше втрое, вчетверо. Нос втягивает воздух неохотно, вяло, а легкие не могут наполниться даже наполовину, и уже появляется одышка.
Незнакомец тут же отбрасывает плачущую девушку в сторону и уже замахивается, крича матом, чтобы ударить Ирину.
Она оборачивается к девушке.
- Беги! – Успевает крикнуть Ирина, прежде чем ей в голову ударяет что-то тяжелое.
Девушка, продолжая плакать, успевает отползти к сыну, схватить его за руку, а Ирина только и может, что посмотреть им вслед.
Боли почти нет. Чувствуется что-то, словно острый укол. Сознание успевает вообразить грядущие страдания, но боль уже начинает стихать. Медленно пропадают звуки. Взгляд размывается, словно глаза наполнились слезами. Или, может, они наполнились?
Ирина не может понять. Еще секунда, и она совсем ничего не чувствует. В небе загорается яркий огонь, и девушка успевает его заметить. Но уже в следующий миг глаза перестают видеть. Один туман. Какие-то размытые черты. И вдруг – полный мрак.
Еще миг, и начинает светлеть. Необычно. Становится ярче. Наверное, успевает подумать Ирина, это конец. Сейчас мозг растратит последние силы, затем этот пресловутый тоннель, созданный воображением на основе последних сигналов, последних импульсов в коре мозга, угасающих в нем вместе с сознанием…
Но только свет становится ярче. Вокруг бесконечное царство белого, яркого, но не слепящего света. Ни горизонта, ни потолка, ни пола. И Ирина открывает глаза.
В это же самое мгновение, Александр поднимает глаза и замечает на небе яркие огни рассекающих атмосферу ядерных ракет. Иван с Милой, отдохнув, насмеявшись и насмотревшись друг на друга, медленно приближаются, готовясь соприкоснуться губами, но волна ударяет с такой силой, что их мгновенно рассеивает по воздуху, заставив остаться в памяти вселенной здесь, такими, застывшими на расстоянии поцелуя.
А Иван успевает сделать глубокий вздох. Врут. Врут, что перед смертью не надышишься. Достаточно и одного последнего вздоха. Но только если все предыдущие не были бесцельными.