Лукьянович - рядовой Бессмертного полка

ЛУКЬЯНОВИЧ – рядовой бессмертного полка.
Лукьянович вскочил в кабину своей полуторки и повел машину по мало заметной дорожке, наискось, поближе к лесочку. Он торопился убраться с открытой местности, чтобы не стать добычей врага, но делал свою работу не спеша, только лесок мог прикрыть его от снарядов противника. Машина была полностью загружена ранеными бойцами. Тут он заметил, что первый немецкий танк, дойдя до перекрестка дорог, замедлил движение и, почему то, остановился. Он увидел медленный поворот башни в его сторону. В сердце проскочил холодок. По спине непроизвольно скатились капельки пота. Кругозор для танка был открыт и достаточно широко, а его полуторка была как на ладони. Машина с ранеными бойцами была в смертельной опасности. Оглянувшись назад, не теряя присутствия духа, Лукьянович заметил спасительное место для укрытия от прямого попадания снаряда. Он резко повернул баранку своей машины в сторону небольшого холма. Момент жизни и смерти решались секундами. Сразу за холмом перед ним неожиданно появилась пологая лощина, которая укрывала машину от прямого попадания. Ложбина, извиваясь лентой, вывела его к мелколесью, плавно перешедшего в непроходимые заросли березняка. Дорога петляла по лесу будто заяц, убегающий от лисы, повела его в тыл, удаляясь все дальше и дальше от танка. Эта дорога через лес должна была вывести его в тыл девятой кавалерийской дивизии, которая расположилась в небольшой деревеньке на отдых, а десятая дивизия должна была занять её позиции на рубеже с немцами и обеспечить оборону Несвижа. Немцы отступали, но, усилив свою группировку боевой техникой и новым пополнением живой силы, стремительно рвалась в контрнаступление в сторону Бобруйска. Становилось очевидным, что здесь на Бобруйском направлении затевались тяжелые бои. Лукьянович понял, что он оторвался от немцев. Слева начался редкий березовый лес, через который просматривалось темное зеркало болота. Ожидать оттуда беды не стоило. Немцы всегда избегали болот и трясин. А вот справа открытая местность, редкие деревца настораживали и оттуда могла быть неожиданная угроза. Он прибавил газа, чтобы поскорее проскочить это уязвимое место. Раненые в кузове бойцы прижались друг дружке, чтоб не так трясло на ухабах, лежачие стонали при каждой встряске, которые приводили к неприятным ощущениям болей. Медсестра постоянно успокаивала всех словами: «Ребятки, потерпите, потерпите, скоро приедем в медсанбат и кончатся ваши мучения. Потерпите… .»  Дорога побежала через густой лес, меньше стало ухабин, как-то все успокоились и минут через двадцать прибыли в расположение дивизии. Санитары помогли быстро растащить раненых по палаткам, тяжелораненых доставили в операционный блок. Машина через десять минут освободилась от раненых и Лукьянович вместе с сопровождающим сержантом Диденко отправились к складским погребам для получения снарядов и боеприпасов для батареи, которая сдерживала натиск немецких танков. Машину быстро загрузили и отправились в обратный путь. Дорога была известна, и загруженная снарядами полуторка пыхтела, дымно урча, продираясь между деревьев к ожидавщим снаряды бойцам батареи. Вскоре они нагнали ещё две машины и гуськом двигались в сторону фронта. Неожиданно в небе появились юнкерсы, которые на бреющем полете начали вести по машинам стрельбу. Лукьянович быстро свернул с дороги влево в темно - зеленую просеку и остановился под раскидистыми деревьями, ветки которых надежно прикрывали и спрятали его полуторку. Вместе с сержантом выскочили из машины и укрылись за поваленными деревьями. Юнкерсы несколько раз заходили на бреющем полете в атаку. Две передние машины были подбиты и горели. По всей видимости машину Лукьяновича они потеряли и вскоре улетели. Медленно, стараясь не зацепить горящие машины, они двинулись в сторону фронта. Водители обеих машин оказались убитыми. Хоронить времени не было. Лукьянович проехал на малом ходу мимо них, минут через двадцать он доставил ценный груз на огневые позиции. Три орудия уже практически расстреляли весь боезапас, а подносчики снарядов с надеждой смотрели на извилистую дорогу, уходящую в глубь лесного массива. И тут они заметили знакомый силуэт полуторки, которую с риском для жизни вел безусый, скромный, рядовой мальчишка -, но уважительно величаемый однополчанами -Лукьянович с хутора Таловка. Под обстрелами вражеской авиации и танков рядовой Любченко Николай Лукьянович ещё дважды за световой день подвозил снаряды, умело маневрируя, так и не попавшийся на прицел врагу. А батарея успешно отражала натиск фашистских танков. Пять танков все ещё догорали у насыпи и у стены разрушенной конюшни. Остальные три танка отступили. Танк, от которого он скрылся в лощине, был среди тех подбитых и на том месте, где он пытался расстрелять его прямой наводкой. За этот бой командир батареи старший лейтенант Лавренко был представлен к званию Героя Советского Союза, а Лукьянович получил второй орден Красной звезды.  Конечно, самым незабываемым в памяти был первый бой, который запомнился неожиданным артобстрелом, да бомбежками прорвавшихся фашистских самолетов. Это сейчас Лукьянович стал различать, где рама, где юнкерс, а где мессершмидт. А тогда он впервые встретился лицом к лицу с врагом. Падающие бомбы, сопровождающиеся воющим свистом, вначале наводили ужас и панику на необстрелянных бойцов, среди которых находился и Лукьянович. Как хотелось убежать и спрятаться в развалинах панского сада или в Красном яру. В пылу бомбёжек вспоминались и мать и отец и все родные. Ведь самый трудный бой всегда первый. Потом уже привыкли и утратили страх. А тогда только что пришедшие на пополнение бойцы имели бледный вид и испуганный взгляд. Ещё вчера вечером они все были в глубоком тылу, а потом поступил срочный приказ- выдвинуться в район села Первомайского. Там немцы изрядно потрепали боевые позиции и личный состав. Его надо было срочно подменить, а тут такое состояние, когда не знаешь за что взяться, как будто каждый находился в стороне и ждал приказа командира и на небо бросаешь взор, чтоб снова не попасть под вражескую бомбёжку. Лукьяновичу повезло. Ему ещё не исполнилось восемнадцать лет, а немец стремительно наступал и приближался к хутору. Их молодых ребят из хутора Таловка в июне 1942 года Берестова Михаила, Небабина Василия, Чебина Сергея, Пилипенко Михаила и его-Любченко Николая военкомат досрочно призвал в армию и направил на сборный пункт в ст.Вёшенскую. Там находился призывной сборный пункт, а потом отправили всех призывников в Камышин, потому что немец рвался к Волге, точнее к Сталинграду. Вскоре, уже в июле месяце, станица Боковская была оккупирована. И как бы сложилась судьба каждого из них, оставшись они в оккупации? Обратной дороги жизни нет. Суровое время выпало на их молодость. Правда жизни такова, что не все из их одногодков не все остались живы и вернулись живыми с фронта. Сергей Чёбин погиб на Воронежском фронте, похоронен в Г. Коротояк на Дону. Остальных судьба пощадила, вернулись, но никто так и не узнал, почему Небабин и Берестов не стали участниками войны. Чёбина Сергея зачислили в разведшколу, Пилипенко Михаила и Николая Любченко отправили на курсы водителей транспортных средств. Они уже имели практику вождения и езды на тракторах Фордзон и ХТЗ. После окончания Лукьяновича зачислили в автобат Двадцатой армии, закрепив за полковой батареей. Пелипенко Михаил попал водителем в Девятую армию. Дороги их разошлись. Горячии бои застали Николая Лукьяновича Любченко на стыке Сталинградского и Воронежского фронтов. Немцев надо было остановить любой ценой, поэтому на каждый прилетавший со стороны немцев снаряд, должен был дан адекватный ответный огонь. Трудные бои развернулись на Придонской земле, которая стала форпостом для немцев, рвущихся к берегам Волги. А Дон наш батюшка не так был прост, он тоже стал помехой для продвижения фашистских полчищ. Сейчас он помелел, а тогда, как писал Гоголь: «…не всякая птица долетала до середины Дона…». Но главное были наши героические защитники Отечества. Мальчишки 18-20лет героически сражались на фронтах, чтобы разбить нацистские полчища, которые оккупировали всю Европу и теперь хотели дойти до Урала.  Двадцатая Армия вышла из боев и находилась в тылу на доукомплектовании и отдыхе. И вот пришел, наконец, приказ двигаться вперед. Лето 1942года стояло знойное, жаркое, поникшие от жары травинки клонились к земле, словно искали влаги. А земля стонала от этого пекла и людского горя.  Лукьянович вместе со своей батареей вышли на заданный рубеж. Батарея заняла высотку, расположилась в редком соснячке и заняла огневые позиции. Машина Лукьяновича должна была также занять свою позицию. Это значит закопаться, стать невидимой для врага, но не утратить свою мобильность, а ночью быть готовой доставлять на боевые позиции снаряды и прочее вооружение. Кроме того, при получении команды сразу же ехать в нужном направлении, а также выполнять мелкие задачи, сопутствующие боеготовности к отражению врага. В том числе, доставка раненых в медсанбат. Этих поездок было несчетное количество. Самое неприятное занятие –это маскировка машины: вырыть для неё окоп (аппарели - по военной терминологии) и забросать ветками, травой и хорошо, если имелся брезент или трофейный маскировочный немецкий тент. Такой тент у Лукьяновича был, но до дыр был истаскан, изрешечен осколками и пулями. Своих отечественных брезентов не хватало, поэтому больше всего использовались природные ресурсы, особенно перекати поле (жабрей). Иной раз за день приходилось закапывать машину по три-пять раз. Усталость сламывала и отбирала силы, а ночные рейсы изматывали так, что сон сковывал уставший организм, водители засыпали на ходу, а кто довезет снаряды на огневые позиции?- Только стойкий боец. И так не до сна. Война- это не прогулки по фронтовым дорогам с песенкой «Эх, путь дорожка фронтовая, не страшна нам бомбежка любая…», это немилосердный ежедневный и героический труд, с постоянным риском для жизни. Сколько раз попадал под бомбежки, уже и не помнил. Рядовой боец Красной Армии Лукьянович флегматичный по характеру человек, не любил вспоминать войну. А как-то он однажды нам мальчишкам рассказал, что на войне очень страшно, но нельзя ходить под страхом, потому что пуля и осколки убивают пугливых. А я тихоня, я ещё не успевал испугаться, а немцы уже отбомбили, отстреляли и улетели. За время, как они развернуться, я успевал спрятаться или убегал подальше от машины. Но куда в степи спрячешься, тем более с машиной. Человек может упасть в яму, канаву, куст шиповника, как –то замаскироваться. А машина – мишень, да ещё какая. Только две машины я потерял в придонских степях и не по своей вине. Бои на Воронежском фронте были очень тяжелые, сродни с боями в Сталинграде, об этом правда молчат. Много мирного населения погибло, а солдат погибло ещё больше. Победа под Сталинградом сбила спесь фашистам. Воронеж тоже не сдался врагу. Выстоял и победил. В мае 1943 года за мужество и героизм Лукьянович получил свой первый орден Красной звезды. Немец отступал, но яро огрызался. Потом был Кёнигсберг (сейчас Калининград). В боях за Калининград получил орден Славы третьей степени и медаль. Война для Лукьяновича закончилась под Ростоком на севере Германии, где он получил ранение в руку и спину. Руку едва спасли, она со временем стала работоспособной, но болевыми покалываниями и ноющими спазмами так и мучила до конца жизни. Провалялся в госпиталях до декабря 1945год, по ранению был комиссован и отправлен долечиваться домой. Приехал в родные края, постаревшая, сгорбленная от горя, со слезами на глазах мать встретила своего меньшенького, живого и целехонького, увешенного орденами и медалями на груди. Радость только то, что жив остался. Два старших брата погибли на фронтах. Теперь мирная жизнь, и ему мальчишке, ещё не оправившемуся от ран, в 21 год пришлось помогать старенькой, пережившей смерть мужа и двоих сыновей матери и детям старших братьев. А их сиротинок осталось пять человек. Мужиков в селе практически не осталось. Не отошедший от ранений Лукьянович везде был нужен: на тракторе, на полуторке, трудился не покладая рук. Женился на Шурочке скромной симпатичной девчонке с нижней улицы. Скромная свадьба, вскоре родилась любимая дочка Юлька, а потом сыночек Вовка. Долгое время работал на автомашине, никогда не увлекался спиртным, как некоторые бывшие фронтовики. О войне стали забывать. Жить стало хорошо и радостно. Флегматичный, добрый Лукьянович, заслуженный орденоносец редко одевал фронтовые награды, никогда не кичился военными заслугами. В деревне и не знали, что тихий скромный человек был настоящим героем войны.  Как быстро пролетела счастливая, земная жизнь, а потом нагрянули болячки. Раненая рука плохо слушалась и перестала держать руль. Пришлось уйти на легкую работу, стал пчеловодом в колхозе. Теперь его уважали не только взрослые, но мальчишки, которые прибегали к нему на пасеку в панский сад. Лукьянович всегда находил для мальчишек угощенье в виде чашки пахучего разнотравьем меда. Всегда предупреждал: на пасеку приходить со своим домашним хлебом. Его отеческая улыбка доброго человека навсегда осталась в памяти детворы после военного времени. Жизнь семейная сложилась удачно и счастливо. Дети выучились завели семьи, пошли внуки.  Но военные баталии, ранения рано завершили его земную жизнь. Хоронили его всем селом, и многие жители узнали только на похоронах, что их земляк настоящий заслуженный герой войны. Скромный памятник красивого мужчины стоит над вечным его покоем на хуторском кладбище.  Смерть любого человека - это трагедия. Так и проходит земная жизнь. Был человек и ушел в неведомую даль. Только память о нем хранится в его делах и людях, знавших его. Незаметно для всех отпели ему хуторские соловьи над речкой и откукарекали рассветы домашние петухи около небольшого уютного домика на нижней улице хутора Таловки. Вечная слава одному из защитников нашего Отечества, Любченко Николаю Лукьяновичу – герою, рядовому бойцу Бессмертного полка.
Член Союза писателей Дона,