Выбор. Глава 9

2019
Воспоминания опять железным обручем сдавили грудь, дышать стало трудно, в глазах потемнело, и Вадим Сергеевич слабеющей рукой нажал на кнопку вызова.
В этот раз он пролежал в реанимационной палате дольше обычного. Все это время у дверей палаты дежурила Марина. Её настойчиво отправляли домой, уверяли, что непременно позвонят, если произойдут какие-то изменения. Но Марина была непреклонна.

1995
Марина в растерянности стояла посреди зала театральной кофейни на Невском, пытаясь найти свободное место. Обеденный зал был полностью заполнен участниками Дней пушкинской поэзии. В самом углу зала она заприметила столик, за которым в одиночестве сидел седовласый мужчина.
- У Вас свободно?
Мужчина утвердительно кивнул.
- Приятного аппетита!
Мужчина кивнул еще раз, взглянул на бейджик, прикрепленный к зеленому платью Марины, и иронично усмехнулся.
Марина перехватила его взгляд и поняла причину усмешки.
- Да, Марина Ларина, а вовсе не Татьяна. И если Вы думаете, что мои родители не были знакомы с творчеством Пушкина, то глубоко ошибаетесь, - запальчиво произнесла Марина. - Просто они были противниками банального копирования. Вот.
- Да вы не волнуйтесь так. Мне совершенно безразлично, как вас зовут, и что думали ваши родители при рождении девочки со столь знаменитой фамилией. Приятного аппетита!
- Спасибо! – зло ответила Марина. И посмотрела по сторонам, не появилась ли возможность избавиться от неприятного соседства.
Ели молча, украдкой поглядывая друг на друга. Первым заговорил Вадим:
- Вы, Марина, извините меня. Я, кажется, невзначай обидел вас. Меня зовут Вадим, Вадим Старков. И мне бы очень хотелось загладить свою вину.
- Да, ладно, чего уж там, не вы первый и не вы последний. Я уже привыкла к этим глупым вопросам по поводу моего имени и фамилии, и иногда жалею о том, что меня действительно не назвали Татьяной. А вы тоже участвуете в Днях и почему же скрываете свои «позывные»?
Вадим вынул бейджик из кармана пиджака.
- Да я вот подумал, что вряд ли буду кому-то интересен в обществе знаменитостей, которые собрались здесь. Друг помог мне достать билет, зная мою любовь к поэзии. Так что я здесь просто в качестве внимательного зрителя и благодарного слушателя. А Вы, очевидно, одна из тех молодых поэтесс, которые готовы порадовать нас сегодня своим творчеством?
- Что вы, смутилась Марина, - моя подруга является одним из организаторов этого мероприятия и благодаря ей я здесь.
- Ну вот, не зря говорят: «Не имей сто рублей, а имей сто друзей».
- Точно, - улыбнулась Марина, - но не обязательно иметь сто, достаточно одного-двух, но надежных и верных.
Прозвенел звонок, и народ неспешно потянулся в сторону зрительного зала. Вадим проследил за Мариной, её кресло было боковым в одном из первых рядов.

Вечер поэзии превзошел все ожидания Вадима. Известные артисты читали стихи Пушкина, мэтры современной поэзии и талантливая молодежь знакомили слушателей со своим творчеством. Особенно тронули Вадима стихи Златенции Золотовой:

"Не каждый, кто наказан – виноват,
Не каждый, кто оправдан – невиновен.
Не каждый, кто назвался братом – брат,
Единство душ бывает не по крови.
Не каждый – друг, кто за руку держал,
Не каждый враг взаправду ненавидит.
Не так опасен поднятый кинжал,
Как жажда мести в самом скрытом виде.
Не каждый обнимающий – влюблен,
А в стороне стоящий – равнодушен.
Не каждый светлым чувством окрылен,
Кто лестью обволакивает уши.
Не каждый попадает под шаблон,
Но каждый сотворил его однажды.
И не подозревает то, что он —
Такой же для кого-нибудь «не каждый»"(1)

Каждая строчка стихотворения перекликалась с его судьбой, с тем, что им было пережито и прочувствовано. Да, в его армейской жизни случалось, когда наказывали невинных и награждали непричастных. Приходилось горько обманываться в людях, испытывать боль от предательства близких друзей. Не всегда под маской добропорядочного человека удавалось разглядеть звериное мурло. А в том человеке, кто на первый взгляд не представлял никакого интереса, увидеть свою судьбу.
Вадим вздрогнул. А вот сегодняшняя мимолетная встреча с Мариной Лариной, это просто проходной эпизод его жизни, или…
Он сел в машину, медленно тронулся и вдруг увидел на трамвайной остановке знакомую фигуру в зеленом платье. Июньский теплый ветерок развивал её волосы. Марина нетерпеливо вглядывалась в трамвайные пути, чувствовалось, что она спешит. Вадим подкатил на своем Вольво, вышел из машины.
- Марина, добрый вечер! Давайте я вас подвезу. Мне спешить некуда, а вы, я вижу, нервничаете в ожидании трамвая.
- Нет, что вы, я прекрасно доберусь до дома на общественном транспорте. Что ж я вас буду напрягать.
- Марина, ну о чем вы говорите? Вы же помните, я сказал в кафе, что мне хотелось бы загладить свою вину. И вот такой случай неожиданно представился. Так что не спорьте и прошу в машину.
- Ладно. Но, во-первых, никакой вашей вины нет, так что не выдумывайте, а во-вторых, да, я действительно очень спешу.
- Муж не накормлен? - попытался пошутить Вадим.
Марина сердито взглянула на него, - сын дома один, а он у меня такой шустрик, что я не знаю, какой сюрприз ждет меня сегодня.
В дороге оживленно обсуждали события поэтического вечера, делились впечатлениями о выступлениях артистов и поэтов. Путь оказался неблизким, и это позволило выяснить, что их поэтические вкусы во многом совпадают. Но когда подъехали к дому, обоим стало понятно, что далеко не всё удалось обговорить. Вадим предложил встретиться еще раз. Марина, чуть подумав, согласно кивнула. Обменялись телефонами и вежливо распрощались.

Вадим как обычно домой не спешил. Там его в очередной раз ждало пристрастное выяснение, с какой бабой он сегодня  любезничал и как далеко зашли их отношения.  До памятной поездки в Крым он не давал никаких поводов для таких скандалов. Оттого выслушивать беспочвенные обвинения было обидно, но доказывать из раза в раз свою невиновность становилось всё труднее и всё противнее. И вот чуть ли не на двадцатом году совместной с Галиной жизни он сорвался.



(1) Златенция Золотова «Не каждый, кто наказан – виноват»
[Автор должен повиниться перед читателем и особенно перед Златенцией Золотовой. Учитывая юный возраст Златенции, эти стихи, конечно же, не могли прозвучать в Ленинграде в 1995 году. Оправдать автора может лишь то обстоятельство, что написанное им не является документальным повествованием, а художественным произведением, в котором обычно допускается вымысел. Надеюсь, что некоторой компенсацией за мои хронологические вольности сможет послужить то, что читатель, ранее не знакомый с творчеством Златенции, теперь захочет поближе познакомиться с этой талантливой поэтессой, с её замечательными, мудрыми стихами].