Другими глазами

- Соври. Вот я говорю тебе, ему твоя супер-уважительная причина такой не покажется.
-Да не хочу я врать! Это унизительно, в конце концов! Он директор и должен входить в положение своих подчинённых!
-Вот именно потому, что он директор, он и не будет этого делать. Скажет…
-Нет, Свет. Я так не могу. Пойду,  поговорю.
-Ну,  давай, давай. Не говори только потом, что не предупреждала.
Выйдя из дамской комнаты, молодая женщина, набрав в лёгкие побольше воздуха, решительно направилась к кабинету шефа.
-Ну, ну. Наивная. Ничему-то тебя, Варька, жизнь не учит. – Выйдя за ней следом, её коллега и по совместительству подруга Света, покачав головой, направилась на своё рабочее место в противоположную от кабинета директора сторону.

-Андрей Сергеевич, можно? – постучав осторожно в дверь, робко вошла Варя в кабинет шефа.
-Что-то случилось? Почему вы не на рабочем месте? Или отчёт уже готов?
Её шеф, довольно представительный и вполне симпатичный мужчина лет 35, с уверенным в себе и в положении своей фирмы видом слегка раздражённо и совсем не любопытствуя,  воззрел на подчинённую немного усталым взглядом.
-С отчётом я уложусь в сроки. Я к вам по другому вопросу.
-Что может быть на данный момент важнее отчёта?
-Выпускной моей дочери. – Выпалила на одном дыхании Варя.
Немая сцена: непонимающий взгляд Андрея Сергеевича и уже не такой уверенный вид подчинённой, замерли во времени как минимум секунд на семь.
-Если это была такая шутка, то предупреждаю наперёд, больше так не шутите. – Не забывая ни на секунду, что главный здесь именно он, Андрей Сергеевич первым нарушил тишину, недобро блеснув на подчинённую глазом.
-Я не шутила. – Решила идти до конца женщина, отстаивая свою гражданскую и материнскую позицию. – За всё время я ни разу не была ни на одном утреннике дочери, постоянно опаздывала на родительские собрания, а на выпускном я просто обязана быть. Это важно и для неё, и для меня.
-Но до этого ведь без вас как-то обходились. – Шеф не слышал веских аргументов женщины.
-До этого ходила моя мама.
-Вот я и говорю.
-Да, но это выпускной!
-Сейчас решается, можно сказать, судьба фирмы. На кону репутация фамилии нашей семьи, и отчёт…
-Я же сказала, отчёт будет готов вовремя! – Практически выкрикнула, чуть не плача, женщина.
-Если вас не устраивает зарплата и условия труда, вы всегда можете написать заявление на увольнение, и я подпишу его сразу после того как будет сдан отчёт! – Начальник побагровел, и его красивые черты исказила гримаса отвращения к человеку, посягнувшему на стабильность положения компании и его представлений о вменяемости сотрудников.
-Меня всё устраивает. Но почему я не могу один раз за пять лет, которые я работаю на вас, попасть на такое важное событие в жизни моей дочери? – Варя еле сдерживала слёзы, две из которых всё же вытекли из огромных и таких печальных от безысходности глаз.
И хоть её слёзы нисколько не тронули сердце Андрея Сергеевича, он всё же вспомнил, что как мужчина обязан отреагировать на это эмоциональное проявление чувств, и он немного умерил пыл.
-Вы - хороший работник. До сих пор никаких нареканий на вас не было. Давайте на этом и остановимся. Пока не будет сдан отчёт, ни о каких отгулах, отпусках и болезнях речи быть не может.
-До проверки неделя, отчёт будет готов ко вторнику…
-Разговор окончен.
Начальник встал и, открыв перед подчинённой дверь, недвусмысленно указал на её дальнейшие безвариантные действия.

***
-Ну что? А я тебе говорила, лучше бабушку второй раз похорони. Ей всё равно, а у тебя какой-никакой шанс был на выпускной попасть. – Подруга сочувственно посмотрела на Варю, поняв по её выражению лица исход разговора, и продолжила стучать по клавишам тонкими пальцами.
-Это бесчеловечно. Ведь когда-нибудь и ему придётся оказаться в подобной ситуации, когда его судьба будет зависеть от интересов кого-то другого. Вот от всего сердца желаю ему пережить подобное, чтобы хотя бы задумался, каково это.  – Опустив руки от безысходности, села за свой стол Варя.
***
-Знаешь, не до клуба мне сегодня. Один отчёт в голове, ни на чём сосредоточиться больше не могу. Ещё сотрудница, которая его готовит, бунтовать вздумала. Ей, видите ли, на выпускной какой-то там понадобилось идти. – Андрей Сергеевич, лениво расположившись в своём кожаном ручной работы кресле, разговаривал по телефону. На противоположном конце связи шикарная блондинка, любуясь своим отражением в зеркале на туалетном столике, поправляла выбившийся из причёски локон.
-Уверена, ты поставил эту тёху на место. Что за она, вообще? Мне трудно представить, что кто-то смеет тебе перечить. Ты платишь им деньги!
-Да нормальная она, в принципе. Работник хороший…
-Слишком много ей внимания, хватит о ней. – Мгновенно пресекла разговоры не о ней самой женщина. - А тебе нужно расслабиться. Не хочешь в клуб, можем просто поваляться у меня. Хочешь, таечек закажу  на массажик?
-Не знаю, Вик. Правда. Поеду домой лучше, никаких сил ни на что нет, даже на массаж.
-Ладно. Отдыхай.
-Не обижайся. Пройдёт проверка, всё на свои места встанет.
-Целую. Пока.
Положив трубку, Вика прикусила ноготь мизинца, чуть не сломав его покрытие. Потом закрыла глаза, глубоко вздохнула, открыла их и внимательно посмотрела на себя в зеркало.
-Мне нельзя тратить драгоценное время, дорогой. Поэтому, как бы ни был ты хорош, раз сегодня ты так занят ничем, займусь-ка я вариантом номер два.
Набрав номер на телефоне, и не отрывая взгляда от своего идеального отражения, Вика, добавив загадочности голосу и прищурив в хищном выражении глаза, на мужское «Алло» в трубке, прорычала:
-Р-р-ррр… котик был послушным сегодня или его нужно наказать?...

Подъезжая к элитному, недавно построенному в самом центре города жилому комплексу, где находилась его огромная, на целый этаж  подъезда, квартира, Андрей неожиданно свернул к гипермаркету, находившемуся неподалёку.
Честно говоря, он ни тогда, ни сейчас не смог бы сказать, чем был вызван этот порыв, ведь магазин для людей его положения находился недалеко от его дома, внутри самого комплекса. Цены, конечно, были  несколько выше, чем в обычных супермаркетах, однако риск столкнуться с хамством, неприятным запахом, да и неопрятным, эстетически неприглядным  видом покупателей сводился к минимуму. Публику, посещающую продуктовый магазин «Домик в деревне» составляли люди исключительно высокого положения или претендующие на таковое.
Однако Андрей Сергеевич свернул к обычному супермаркету, для обычных, рядовых граждан столицы.
Оставив машину на стоянке недалеко от входа, он направился в чрево дышащего яркими огнями и эмоциями людей огромного магазина через его прозрачные, раздвигающиеся при приближении к ним двери.

Покидал его Андрей, катя впереди себя тележку, наполненную всякими дорогими, удовлетворяющими по высшему разряду вкусовым рецепторам, продуктами. Удовольствие от шопинга, написанное на его лице довольной, наполненной предвкушением, улыбкой, испортил тот факт, что оставленной возле входа машины на стояночном месте с нарисованной белой краской инвалидной коляской, которую он сразу и не заметил, не было.
Собравшись было возмутиться и запаниковать, он увидел её неподалёку, стоявшую, словно её здесь и поставили. Но Андрей был нормальным, адекватным человеком, с хорошей памятью, поэтому на его лице отпечаталось подозрение на превышение чьих-то полномочий, с которыми он был категорически не согласен, но при этом вступать в открытый спор или учинять скандал он не намеревался. Лишь зарёкся сюда заезжать, дал себе обещание впредь посещать только свой магазин, на стоянке которого подобный инцидент был бы невозможен.
Пропустив несколько машин, он перешёл дорогу и начал обходить стоявшую на его пути под знаком «стоянка для людей с ограниченными возможностями» автомобиль, как прямо из-за него на него выскочил, как чёрт из табакерки, на инвалидной коляске мужчина приблизительно его возраста.
Инерция тяжёлой тележки была усилена проезжавшей мимо в нескольких сантиметрах от Андрея тяжёлой машиной. В результате, равновесие не удержали не мужчина в коляске, ни он. В момент падения Андрей лишь увидел его взгляд, полный боли, злости и какой-то безразличной безысходности. Конечно, все оттенки этих состояний сложно различить в одном взгляде, однако, именно их он…

…почувствовал, когда, открыв глаза, (да он их закрыл, когда проезжавшая мимо машина еле увернулась от его тележки, выехавшей на дорогу после падения), он увидел себя, да себя, лежащим без движения на мокром от дождя асфальте.
Попытавшись подняться, он почувствовал… нет, правильнее, не почувствовал своих ног. А ещё тоска. Такая до жути нестерпимая, острая тоска сковала его сердце. Его мозг отчётливо говорил: «Неразрешимых проблем не бывает, я всё смогу, и не из таких ситуаций выходил». Но сердце… Оно болело и стонало. Оно билось в истерике, заставляя слёзы накатывать на глаза, размывая формы и контуры подбегающих неравнодушных и просто любопытных людей.
Мозг призывал к разуму, но сердце побеждало. Оно боялось, кричало, что никому не нужно, что лучше бы ему перестать биться, что оно так устало.
Какие-то незнакомые люди посадили его на инвалидное кресло, с которым он столкнулся минуту назад, он вытер слёзы и ещё раз, уже сверху посмотрел на… себя.
-Совсем эти нувориши зажрались!
-Ни свои, ни чужие жизни не ценят!
-Напился, небось! Глянь, как затарился!  Моя месячная зарплата!...
Андрей слушал все эти разговоры абсолютно не знающих его людей, но так уверенно рассуждающих о нём, словно они ему родные, что… нет, его не охватило возмущение, наоборот, в глубине души он был с ними согласен и разделял взгляды на… таких как он…
-Инвалиду и так от жизни досталось, хотя… машинка-то у него не из дешёвых. Инвалиды у нас что, на особом положении?...
И вот тут его переполнило возмущение человека, и так лишённого тех возможностей, которые недоступны инвалидам его… ДА! Его положения.
-Кто-нибудь скорую вызвал?! Не видите, человек в себя не приходит! – Скрыл личную обиду, прикрывшись чужой бедой, Андрей, глядя на себя, лежащего уже перевёрнутым на асфальте.
-Молодец. Сам пострадал, а беспокоится. – Услышал он за спиной сочувственный женский голос и переполнился… уважением к себе.
-Я всё видел. – Нервный плешивый мужчина обращался ко всем и ни к кому одновременно, словно репетируя речь перед приездом более ответственных представителей человечества. – Этот парень, - указал он на лежащего на спине Андрея, - шёл такой, улыбаясь самодовольно, и даже не подумал остановиться, увидев инвалида. – Кивнул он уже на Андрея, сидящего в инвалидной коляске.
-Да им с их бабками вообще море по колено!.. – Поддержали его стоящие любопытствующие.
Андрей и уехал бы, но мозг настойчиво требовал остаться, чтобы выяснить, куда повезут его тело.
-Пульс устойчивый. Вялый, но постоянный, словно в кому впал. – Молодой врач зачем-то произносил вслух свои размышления по поводу состояния пациента.
-Да пьяный он! – Выкрикнул кто-то из толпы зевак.
-Нет от него запаха алкоголя. – Послушно отвечал доктор незнакомому голосу. – Увозим.
-Куда вы его увозите? – Робко поинтересовался Андрей.
-Вам помощь не нужна? – Вопросом на вопрос ответил доктор и, услышав отрицательный ответ, назвал номер и адрес больницы, куда собирался его везти.

Управлять автомобилем для людей с ограниченными возможностями оказалось не так сложно, как ему показалось сначала, когда он садился в него. К тому же, когда он размышлял над своим теперешним положением, задавая вопрос, что же ему теперь делать, тело, в смысле подвижная его часть, как на автомате справлялась с управлением.
Припарковав машину на незнакомой стоянке и пересадив тело в кресло, Андрей уверенно повёз себя к незнакомому подъезду незнакомого дома на улице, где он никогда не бывал раньше.

Квартира оказалась достаточно просторной, но в ней никого не было, что было ему, в принципе, знакомо, хотя в данном случае, немого дискомфортно.
Какова причина инвалидности человека, в теле которого он находился? Почему-то ответом на этот вопрос Андрею захотелось увидеть фотографии людей в военной форме. Возможно, сработал стереотип, так часто показываемый в кино, а может, и желание умолить тоску, которая так и не хотела выходить из его сердца, сковывая его всё больше, несмотря на все его старания отвлечься.
Фотографии были, но на них всё больше выхваченные фотографом моменты с вечеринок с пьяными или беззаботными лицами с его новым лицом в центре. Лишь на одной фотографии лица были не такие весёлые. Лет пяти девочка и с усталым, но красивым лицом лет тридцати женщина, показавшаяся ему знакомой. Вспомнить, откуда он мог её знать, у него не оказалось возможности, так как зазвонил телефон. Домашний телефон.
Проехав на его звук, Андрей всё же успел принять вызов до того, как абонент отключился.
-Серёга? Что с твоим сотовым? Пять раз звоню, а ты словно разговаривать не хочешь.
-Я его потерял, наверное…
-Да ладно. Хорошо, что ты дома. Я сейчас заскочу. Фурия твоя не нагрянет снова? Закусь ты купил?...
-Давай, наверное, в другой раз. – Андрей прервал его пылкую речь, просто нажав кнопку отбоя. Телефон зазвонил снова. – Я неясно сказал?! – крикнул в трубку Андрей.
-Сергей, это Варя. Не знаю, с кем ты до меня разговаривал, потому что мы говорили с тобой последний раз три дня назад.
-Прости. Это я не ва… тебе.
-У матери снова приступ, её в больницу увезли…
Тишина, многозначно говорящая о том, что женщина в трубке изо всех сил сдерживает слёзы. Андрей чувствовал это, но терпеливо ждал, пока она справится с эмоциями.
- У Соломеи выпускной завтра в десять, мама не сможет быть. Меня тоже не отпускают с работы. Хочу тебя попросить… Не мог бы ты завтра… Понимаешь, больше некому, шеф категорически отказывается отпускать, у нас проверка на носу, все только этим и занимаются…. – Всё тараторила женщина, стараясь как можно больше аргументов выложить для невозможности его отказа.
-Я приеду. – Прервал её монолог Андрей, явно не желая выслушивать весь этот за уши притянутый, как ему показалось,  бред.
-Серьёзно? – Казалось, женщина не верила, что он так легко согласился. -  Спасибо.  Большое спасибо. Только прошу тебя, не вступай ни с кем в дискуссии.
- Не буду.
- Мне правда, очень… неудобно напрягать тебя, но… сам знаешь, дети жестоки, обязательно кто-нибудь сделает акцент, что к Соломее никто не пришёл, да она и так расстроится… А ты всё же отец.
-Я приеду.
- Спасибо ещё раз. Пока.
Андрею больше нечего было сказать. Молнией промелькнула мысль об отчёте, но тут же улетела как нечто…. третьестепенное. Зато вдруг возникло сильное чувство нежности к маленькому существу. Чувство было странное, какое он никогда раньше не испытывал. По ощущениям нечто среднее между привязанностью к лохматому щенку и… любовью к матери. Вот как к матери, но к беззащитному существу. Появился образ маленькой девочки и одновременно… невозможность ей помочь, словно желание сильное есть, а вот возможности нет.
Сердце снова защемила тоска, захотелось как-то отвлечься. Андрей вспомнил о виски, купленном в злосчастном гипермаркете, и он покатил коляску на кухню.
В холодильнике оказалась полупустая бутылка водки. Нашёлся и сыр с колбасой, которые тут же пошли в ход. На столе стоял компьютер. Словно по инерции он потянулся к кнопке и включил его. Из нескольких иконок на экране был значок игры Полководец.
Нажав на него, Андрей почувствовал лёгкое возбуждение, и волнительные мурашки пробежали по его спине.
Игра увлекла его с головой. Всю жизнь считая, что те, кто создаёт игры, богатеют на тех, кто в них играет и, не желая никого обогащать за свой счёт, сейчас Андрей просто не мог остановиться, запуская игру снова и снова. Лишь почувствовав, что вот-вот не добежит до туалета, если сию секунду не сделает этого, он так и не добежал, потому как напрочь позабыв о своей инвалидности, просто выпал из кресла и… сделал лужу.
Ощущение было странное. Брезгливость и какая-то паническая злость. И вдруг ненависть ну просто ко всему человечеству. Кое-как забравшись на кресло, он снова вошёл в игру, запуская бой за боем…

Утро началось неожиданно. Неожиданно неприятно, но не сказать, что совсем уж непривычно. Заснув прямо на столе под самое утро, Андрей так и проснулся. Ног по-прежнему не чувствовалось, зато голова гудела за троих. А во рту - словно компания бомжей праздновала всю ночь день рождения одного из них.
На мониторе, оживлённом нечаянным движением мышки, высветилось время: 8.42. Мысли в голове шевелились неохотно, перебрасываемые, как теннисный мячик от Андрея к тому инвалиду, в теле которого он сейчас находился.
-Как вообще так можно жить?
-Замечательно. В надежде, что в одно прекрасное утро сердце или мозг не выдержит и высвободит меня из этого убогого тщедушного тела.
-Но это эгоизм чистой воды! У тебя же ведь есть дочь!
-Вот именно для неё я и не хочу быть обузой. Да кто ты сам вообще такой?! Влез в моё тело и ещё к совести моей взываешь.
-Будто по собственному желанию я в него влез. Поверь, в моём мне было гораздо комфортнее.
-Я понял, ты тот хлыщ с телегой и рожей недовольной…
-Далась вам всем моя рожа! Нормальная рожа, в смысле нормальное лицо!
-Была б нормальная, не довела бы тебя до этого. А так….
-Всё! Не собираюсь спорить. Между прочим, до утренника твоей дочери час остался. Нужно ехать.
-Думаешь, она будет страшно рада отцу-инвалиду?
-Думаю, она просто будет рада отцу. Не мешай.
Андрей направил коляску в ванную. Стараясь действовать как можно быстрее, он привёл себя в порядок: помылся, переоделся, как мог причесал непослушные чужие пряди и выехал из квартиры.

Детский сад с самой его стоянки напоминал улей: молоденькие мамы с длинными платьями в руках, завёрнутыми в целлофан, женщины постарше с такой же ношей, маленькие девочки с невообразимыми причёсками, мальчуганы в костюмах и смокингах сновали от стоянки к входу и обратно. В самом здании был ещё больший хаос. К бегающим туда-сюда вышеперечисленным участникам жизни улья присоединились и воспитателя с помощниками. В самой группе и передать не получится: кто-то натягивал на маленькое тельце платье, кто-то расчёсывал волосы, укладывая их затем в замысловатые причёски, кто-то с ниткой в зубах штопал прямо на ребёнке лопнувшую ткань. Некоторые девочки даже плакали! И лишь парни (трудно назвать мальчиком человека в подобном костюме) с деловым видом прохаживались между плачущими, терпящими, счастливыми девочками с чувством превосходства, потому что им не приходится терпеть все те муки, на которые обречены будущие женщины.
-Папа! – К Андрею подошла девчушка с огромными серьёзными серыми глазами, и его сердце защемило болью. – Помоги мне завязать бант, он развязался.
Соломея развернулась к Андрею спиной, представив его взору две толстенные ленты, которые и нужно было завязать в бант.
-Соломеюшка, милая, давай я завяжу. – Спасла положение миловидная мамочка, наконец-то справившаяся с непослушными кудрями своей дочери.
Легко улыбнувшись Андрею, она повернула спину девочки к себе и со скоростью фокусника, буквально за пару секунд из длинных лоскутов смастерила великолепный бант.
-Спасибо. – Почему-то покраснел и опустил глаза Андрей. – У меня точно не получилось бы лучше.
-О! Конечно! Это не мужское дело -  вязать банты. – Настолько мило и непринуждённо женщина улыбнулась ему. Совсем не кокетливо. По-доброму. – Каролина. – Так же улыбаясь, она протянула Андрею руку, и он смутился ещё больше.
-Анд… Сергей, – нашёл в себе смелость пожать её руку он.
-Наши девочки дружат. – Каролина махнула рукой вслед убежавшим по зову воспитательницы девочек. – Нам пора в зал, скоро всё начнётся.

Происходящим на сцене действом наслаждались все: родители с умилением смотрели на своих чад, фотографировали, снимали на камеру. В свою очередь дети со старанием настоящих актёров передавали чувства и эмоции, которые требовали от них воспитатели и музыкальные работники. Соломея чудесным голоском, не сфальшивив ни одной ноты, спела «Крылатые качели», в конце она танцевала с мальчиком, ниже её на полголовы, но держащимся, словно всё было как раз наоборот. Потом из огромной корзины каждый ребёнок взял по белоснежной розе и побежал к своей маме или бабушке.
Соломея сначала немного растерялась, собралась было подбежать к отцу, но, посмотрев на выход, её лицо просияло, глаза заблестели и с криком: «Мамочка моя!» она пробежала мимо Андрея и отдала цветок Варе.
Обернувшись, Андрей сразу узнал свою сотрудницу. Представление закончилось и все стали расходиться. Улей вновь ожил. Дав возможность покинуть зал самым спешащим, Варя подошла к Андрею.
-Спасибо, что не подвёл.
-Ты смогла прийти.
-Директор. Не знаю, что с ним произошло, говорят, в больнице лежит без сознания. Вот я и воспользовалась случаем, ускользнула на пару часов. Хотя всё равно всё пропустила.
-Я всё сняла, не переживай. – Подошла к ним Каролина. - Сброшу тебе.
-Спасибо.  – И Варя так же тепло и благодарно улыбнулась ей.

Простившись с женщинами, Каролина любезно согласилась подвезти и оставить до прихода Вари Соломею у себя, Андрей, сидя в машине, вспоминал теплоту их улыбок. Были ли они красивы? Да! Но не той красотой, к которой привык Андрей: идеально-одинаковой, когда губы аппетитно-пухлые всегда, а лоб никогда не обнаруживает на себе ни одной морщинки, из-за чего кажется, что его носительницы просто не испытывают таких чувств, как досада, разочарование, боль… Всегда ровно, гладко, идеально.
Лицо же Каролины было живо, мягко, тёпло. К нему хотелось прикоснуться руками, губами, ощутить вкус этой непривычной теплоты и живости. В её взгляде не было ни грамма презрения к человеку, не соответствующему статусу человека с деньгами и положением, словно для неё все люди были равны. Когда-то давно его бабушка говорила: «Все люди, Андрюша, равны перед Богом. И нет для него ни бедных, ни богатых. Он всех любит одинаково».
Воспоминая о бабушке, а так же о несчастном случае, отнявшем её у него навсегда, заставившем усомниться в правдивости её слов в маленьком сердце десятилетнего Андрюши, Андрей выпустил из глаз скупую мужскую слезу. Ведь если Бог всех любит, почему Он позволил ей умереть?...
Взяв себя в руки, Андрей направил машину к больнице, где находилось его тело.

-Вы к кому? – Неопределённого возраста и формы женщина в белом халате подозрительно взирала на Андрея.
-К вам вчера завезли мужчину, Андрея Калиновского.
-Он вам кто? – Подозрение не сходило с ярко накрашенного лица женщины, словно её посадили здесь хранить тайну всего Мадридского двора и никого не впускать под страхом смертной казни.
-Видите ли… - Андрей собрался было рассказать подготовленную правдивую историю их вчерашнего столкновения, но передумал. – Он мой друг.
-715 палата, седьмой этаж.  Лифт по коридору направо. Бахилы!... хотя они вам не нужны. Проезжайте. – Правильный пароль был произнесён, и женщина-цербер с чувством исполненного долга пропустила инвалида в «святая святых».

Подъезжая к палате 715, Андрей услышал знакомый, но истеричный женский голос. Остановившись у самой двери и прислушавшись, да, он знал, что подслушивать плохо, но ведь сейчас это был не совсем он, так что….
-Ты не можешь так поступить со мной! Я столько времени отдала и сил! Именно на тебя я поставила всё! Второй вариант – брак! Убогий ничтожный садист!... И вот теперь! Да очнись ты, наконец!
Волнуясь, что эта фурия может, не владея собой, как-то навредить ему, весь негодуя, Андрей раскрыл дверь и вкатился в палату.
Вика сидела на его теле так, как ему всегда нравилось в лучшие времена и, замахнувшись, готова была дать ему пощёчину. Шумный приход незнакомца на инвалидной коляске  помешал этому. Поспешно соскочив с Андрея, Вика с непроницаемым лицом, лишь искры ненависти из глаз выдавали в ней весь комплекс не самых лучших чувств, выскочила из палаты.
-Так-то лучше. – Произнёс вслух Андрей. – И подкатил к своему телу.

-И как, интересно, мне вернуться в себя обратно? – Объехав кровать несколько раз, Андрей опустил руки от безысходности.
-А зачем тебе возвращаться? – Вновь оживился молчавший всё это время Сергей. – Вдвоём веселее всё же. Ты прикольно рассуждаешь, мне даже интересно послушать бывает.
-Странный ты. И что, тебя вовсе не смущает присутствие ещё одного мужика в твоём теле?! Как-то двусмысленно прозвучало…
-Я всё время один, а тут… ты внёс разнообразие в мою жизнь.
-Это потому что ты не растёшь над собой. Не развиваешься, а, значит, медленно и верно деградируешь, становясь меньше и меньше. Возможно, именно поэтому мне так легко удалось вскочить в тебя.
-Удалось?! Так ты намеренно это сделал?!
-Да нет же… - растерялся Андрей. – Я не знаю, как это получилось. Почему… Но я точно знаю, что должен вернуться обратно. Как ты вообще стал таким? Возможно, это знание поможет мне вернуться в себя?
-Ничего интересного. – Хмуро произнёс в их общей голове Сергей. – По-пьяни выпал со второго этажа. Даже не с третьего, блин…
-Да. Не легче.
-Это меня Бог наказал. Я всегда знал. Было же всё хорошо: жена- красавица, дочка-умница, квартиру большую в кредит взяли, что ещё надо? Ан, нет! Душа эта грешная всё ещё чего-то хотела. Словно инстинкт саморазрушения во мне вдруг активизировался по-полной! Попёрся на пьянку эту, друг бывшей любовью соблазнил. Вот и… Бог наказал. И поделом.
-Жена после этого ушла? Всё узнала, да?
-Я сам ушёл. Не хотел, чтобы жалела. Устроил ей сущий ад, как из больницы вернулся. Сам и про Наташку рассказал, и что не люблю их больше, и вообще… Сергей как-то весь скукожился, уменьшился как будто до состояния ореха, при этом их тело всё затрясло.
-Ладно тебе. – Вошёл в состояние товарища по несчастью Андрей. – Всё можно исправить. Помоги мне сейчас мою проблему решить, а уж я постараюсь тебе помочь.
На некоторое время оба замолчали. Каждый старался придумать, как можно им обоим помочь.
-Это произошло после того, как я в глаза твои посмотрел. – Вспомнил Андрей, не зная, может ли это помочь.
-Именно! Ты словно в душу мою заглянул, так мне тогда показалось. Меня одновременно столько чувств вдруг охватило, абсолютно противоположных: злость, презрение, ненависть, усталость, обречённость, непонимание… И всё одновременно.
-Значит, и сейчас мы должны мне в глаза посмотреть.
Подъехав к себе, Андрей старался изо всех сил подтянуться по спинке кровати к своему телу, чтобы раскрыть себе глаза и посмотреть в них. Когда ему всё же удалось это сделать и два глаза с помощью рук были открыты, Андрей весь сосредоточился и вложил во взгляд всю выразительность, на какую только был способен. И ничего не произошло. В безнадёжности он сполз с тела и уже сам, превратившись в орех, весь сжался и тихонько заскулил.
-Думаю, это неправильно, что ты сам на себя смотришь. – Активизировался Сергей. – Тогда наши с тобой взгляды пересеклись, почему и случилось всё.
-Тогда сделай доброе дело, посмотри в мои глаза ты!
-Но ты всегда держишь ситуацию под своим контролем. Ты подавляешь меня, я не могу. Тебе нужно довериться мне, а ты никому не веришь, не доверяешь.
-Если в бизнесе быть другим, очень скоро останешься ни с чем.
-Вот я и говорю. Тебе нужно принять решение и довериться мне. Думаю, по-другому не получится.
-Я попробую. Постараюсь.
Андрей закрыл глаза и постарался расслабиться. Глубоко вздохнув, он выдохнул и постарался абстрагироваться от происходящего. Вернулся к действительности он после того, как упал с кровати на пол.
-Ну, извини. Я как-то расслабился, пока ты во мне сидел. Ты всё так здорово проворачивал без моего присутствия, что мне даже понравилось.
-А вот тебе бы как раз и не помешало взять свою жизнь в свои руки и взять ответственность за себя и тех, кто тебе дорог. Жалость к себе сильнее ещё никого не сделала. Давай, слабак! Хорош сопли жевать!
Ему даже показалось, что он словно наблюдает за Сергеем со стороны: сжав зубы, тот всем телом тянулся заползти на кровать, даже рычал, помогая себе. Наконец, взгромоздясь на теле Андрея, он открыл ему глаза и заорал:
-Уходи! Я отпускаю тебя! Ты мне не нужен больше!

Вспышка. Андрей зажмурил глаза. Почувствовал какую-то ватную расслабленность во всём теле, а грудь словно положили на наковальню и били по чему-то положенному на неё сверху огромным молотом. Стараясь вдохнуть как можно больше воздуха, чтобы избавиться от этого ощущения, Андрей рывком поднялся на кровати и услышал сильный грохот справа.
-Да чтоб тебя! Все вы богатеи одинаковые! Сначала горы золотые обещаете, а потом избавляетесь как от ненужного хлама… - бубнил под кроватью сброшенный Андреем Сергей.
-Получилось… - лишь произнёс Андрей и, скинув одеяло и пошевелив обеими ступнями, опустил ноги с кровати и помог Сергею подняться.

-Милый, ты не представляешь, как я счастлива, что ты пришёл в себя. Я молилась! Не представляю жизни без тебя!... – не умолкая, щебетала Вика, прижимаясь всем телом к Андрею в его кабинете.
-Умолкни, дорогая. Я слышал твои молитвы.  – Андрей, скривившись и продемонстрировав все возможный мимические морщины отвращения в противовес неподвижному лицу подруги, довольно бесцеремонно отстранил её от себя. - И я бы на твоём месте второй вариант не спешил списывать со счетов, потому как у нас с тобой всё кончено. Полина, предупредите охрану, что гражданка Мерзляева навсегда покидает здание фирмы. – Сняв трубку, Андрей отдавал распоряжения уже секретарше.
-Ну ты!... Это ещё не всё! Я поквитаюсь с тобой, мерзкий, лицемерный…. – последние слова уводимой охранниками бывшей подруги Андрей не слышал.
-И пригласи ко мне…. Варю…?
-Побединскую?
-Именно! Ведь Варя у нас одна?...

-Присядьте, Варя.
-Спасибо, я лучше постою. – Взгляд сотрудницы выражал одновременно беспокойство и решительность идти до конца, невзирая ни на какие обстоятельства, не зная, что от неё понадобилось начальству.
-Вы давно и преданно работаете на благо компании, даже в ущерб интересам семьи. Компания ценит это. Однако я не могу больше злоупотреблять вашей преданностью и настаиваю, чтобы вы с семьёй съездили отдохнуть в трёхнедельный круиз. Компания предоставляет вам такую возможность, в виде бонуса. Круиз на троих. Семейное путешествие для укрепления отношений. Сразу после сдачи отчёта.
-Да, но… это очень щедрое предложение… Вы…. Вы хотите меня уволить? – Варя никак не понимала того, какие метаморфозы вдруг произошли с её шефом, всегда считающимся лишь с собственными фамильными ценностями.
-Нет. Что вы, нет. Всё именно так как я сказал: отчёт, круиз с семьёй и повышение до должности начальника отдела. Именно так. Вы можете идти. Да, кстати, ваша подруга Каролина. Не будет… безнравственным попросить у вас номер её телефона?
-Нет…. Она разведена…..
-Отлично. – Настроение шефа поднялось ещё на уровень выше, и без того подозрительно-счастливого.
Ничего так и не поняв, Варя со смешанным чувством счастья и сомнения выходила из кабинета шефа.

Да, дорогой читатель, в полной мере переполненный чувствами хладнокровного негодования можешь позволить себе произнести: «Снова блат!» «Всегда, без вариантов и возможности альтернативы хеппиэнду классической развязкой в любых профессиональных вопросах является возможность использовать личные отношения!» И я отвечу: «Именно так! Пока менталитет русского, украинского, белорусского обывателя не перестроится и не переориентируется на интересы более глобального масштаба (я не про интересы чиновников и правящей власти, а именно об интересах страны и будущего её народа), подобные истории будут продолжать вызывать в нашем человеке трепетные чувства, затрагивая тоненькие струны его «славянской» души. Однако если всё же посмотреть на проблему шире…
… до размера души человека, то хочется пожелать каждому не оставлять в ней достаточно места, чтобы кто-то чужой с лёгкостью мог в ней поселиться соседом.