Арахисы

                Подарок для моей любимой Оли Куриленко
     - Ты, верно, помнишь ту сопливую девчонку, Барлоу Брук ?
     Мой дед, дряхлый вонючий старик в пиджаке остро глянул гноящимся глазом в мою сторону, конечно, он не видел меня, но догадывался, что я, как обычно, прячусь за шкафом и слушаю их кощунственные разговоры, ведь сегодня пятница и, значит, приятель деда, тот самый Барлоу Брук, живший в коробке из - под холодильника  " Розенлев " ( финский, хороший, джинсовый ) в переулке между Пасаденой и Флоупзтоун - стрит, приперся к нам и сейчас сидит в сломанном кресле - качалке, немигаючи глядя на пламя, гудящее в чугунной печурке, пока дед открывает ржавым консервным ножом бесчисленные банки с салом и бобами. Торчит в своей клетчатой рубашке перед качалкой, пуская слюни на седую щетину, сосет картофельное пиво, тихо рыгая. Старый ублюдок.
     - Уж куда как сопливую.
     Я знал дословно их разговор, он постоянно повторялся. Дед обязательно, но как бы невзначай, упоминал какую - то сопливую девчонку, проданную арахисам. Поначалу я пугался, не спал всю ночь, трясся от ужаса и сбегал из дому, ночуя то у мисс Финчер, то под крыльцом, а с утра шел в супермаркет А - со воровать рыбьи головы. Но проходил месяц за месяцем и разговор не менялся, я уже привык и знал, в какой именно момент дед кашлянет и торжествующе заорет :
     - Смотри, говорил он ей, продам я тебя арахисам !
     Барлоу Брук помолчит немного, а потом закряхтит. Закурит, долго и привередливо выбирая окурки, подобранные мною на площади Независимости, сплюнет и прошепчет чуть слышно :
     - И ведь продал же.
     - Продал ! - закричит дед. - Как есть продал. И где теперь она ?
     На этот вопрос Барлоу Брук не ответит, покачает плешивой головой и отхаркнется, стараясь попасть на раскаленную дверцу печурки. В конце концов я перестал пугаться и уже просто по привычке таился за шкафом, натачивая перочинный ножик или ковыряясь в носу. Но сегодня все пошло совсем не так, как я привык за многие месяцы.
     - Хочешь посмотреть телевизор, Барлоу Брук ? - неожиданно спросил дед и я удивился, сидя за шкафом. Какой телевизор ? Последний телевизор, что я стащил на том краю города, забравшись через форточку в нарядный домик какой - то пуэрториканки, дед выбросил в окно, предварительно разбив экран бейсбольной битой. Тогда показывали  " Мужчин в трико " Мела Брукса и дед, хихикавший почти весь фильм, неожиданно распсиховался, увидев Ричарда Львиное Сердце. Вскочил и разбил битой экран. Выбросил телевизор в окно и повернулся ко мне :
     - Ричард выглядел не так.
     Будто он знал, как выглядел король Англии ! Оказывается, знал. В тот вечер я понял, что этот неопрятный и вечно полупьяный старик не так прост, как старается показаться окружающим. Через пятнадцать лет, когда я жил уже в Солт - Лейк, один мужик в баре сказал мне, что, по всей видимости, старик приловчился пускать пыль в глаза окружающим. Точно. Дед часто смеялся и утверждал, что не надо ничего делать, все равно найдется глупый самаритянин, что даст тебе на пиво и сам сделает всю работу.
     - Не хочу, - с достоинством ответил Барлоу Брук.
     И тут дед неожиданно сказал :
     - Тогда я расскажу тебе о своем внуке.
     Я не был ему внуком, это я знал точно. Мои родители погибли в автокатастрофе, спровоцированной каким - то Тайлером Дерденом и Деборой Карой Ангер, как сказал навещавший нас социальный работник в вечно запотевших очках и брюках со штрипками, а дед был просто ближайшим родственником, вот ему и вручили опекунство. Приехал губернатор, покрасовался перед телекамерами, сверкая вставными зубами, потрепал меня по голове, пожал старому ублюдку руку и уехал открывать новый мост через Талсу.
    - Коко Брайс его зовут, - начал дед, но Барлоу Брук тут же его прервал. - Не зовут, а именуют.
    Хотя я и сидел за шкафом, но воочию представил, как этот гад с важностью поднял указательный палец и заглотил сендвич с салом, пачкая рубашку.
    - Именуют, - согласился старик, звякая дверцей печурки. Видимо, бросил туда мои кроссовки, что я украл на ярмарке. - Тоже все, бывалоча, не верил в арахисов. А потом обдолбался кислотой и шандарахнуло его молнией. Залез в детскую коляску и укатывался не кем - нибудь, а самой Марией Шараповой. - Дед вздохнул. - Да только эта сволочь приперлась к жидам в телевизор, а русские жиды и еврей Мел Брукс - вещи или штучки разные. В общем, терсится Коко Брайс, парень из города, ленивый ублюдок по - прежнему в коляске, но уже в  " Кей - март ".
     - Зачем ? - уточнял Барлоу Брук.
     - А затем ! - взвизгнул дед. - Его каждый день берет какая - нибудь блондинка или рыжая, катает, кормя сладостями или давая грудь, пока он трахает ей мозг, потом отвозит обратно, где его уже поджидает Бэйли Джей. Спит он с ней, понимаешь ? А наутро снова здорово.
    - Можешь не продолжать, - ответил Барлоу Брук, открывая еще одну банку с картофельным пивом. - Ловкий малец.
    - Какой малец ? - ругался дед, бегая по комнате. - Ему за сорок !
    - А мне сто пятьдесят, - отрезал Барлоу Брук и дед, немного подумав, согласился. Действительно, малец, если им на двоих триста тридцать лет. С этим я не мог согласиться. Выскочил из - за шкафа и бросил в их искаженные яростью лица : - Триста сорок два.
    Ведь было мне тогда целых двенадцать.