Перелом

Саша Четников получил сложный перелом левой руки в шесть лет. Причём совершенно случайно и по собственной глупости, а разве в детстве можно иначе? Вообще-то в тот день ничего плохого не должно было случиться, всё шло строго по плану...
- Святое Крещение и день рождения отца, с разными вечерними вкусностями на столе, бывает всего раз в году! - радовался сообразительный мальчик.
Он с утра начал готовиться к долгожданному празднику. Встав пораньше, надел лучшие штаны, синие, в продольную полоску. Тщательно застегнул рубашку в мелкую клеточку, сел на диван и стал ждать.
- Скорее бы вечер! - Шурочка, так его звала ласковая мать, встал и походил по большому, до конца не обставленному дому.
Семья переехала на новое место работы отца совсем недавно.
- Если чаще смотреть на часы, может время поползёт быстрее? - предположил пацан.
Он попробовал применить придуманный рецепт ускорения, но стрелки на синем пузатом будильнике будто склеились. Экспериментатор двумя руками потряс серьёзного бездельника, от чего у того внутри что-то жалобно зазвенело и возмущённо затарахтело.
- Ой! - воскликнул он.
Сашка испуганно поставил хронометр на место и обречённо вздохнул. Минутная стрелка сдвинулась чуть-чуть, а короткая и вовсе грозно нацелилась ему в голову заострённой стрелой и торопиться не собиралась.
- Не получается! - он удручённо махнул рукой. - Лень ему, видите ли, быстрее крутиться...
Ждать быстро надоело... Какое-то время Саня мечтал о красивейшем, с разноцветными цветочками магазинном торте, припрятанному матерью в тёмной и холодной кладовой. Он сходил в очередной раз полюбоваться на кулинарное чудо. Больше всего ему хотелось подцепить пальцем сладкий, воздушный крем и облизать его, наслаждаясь каждой частичкой тела сказочным вкусом.
- Везёт же некоторым! - Сашка видел по телевизору, что кое-кто ест торты и пирожные каждый день.
В их деревне, затерявшейся в непроходимых лесах, покупные сладости случались по редким праздникам.
- Вот вырасту, буду, есть сладости, когда захочу! - пообещал он себе.
Мальчик вернулся в хорошо протопленный дом и опять заскучал. Идти играть на улицу ему не хотелось. Прошедшей ночью, по случаю своего праздника, не на шутку разошёлся январский мороз.
- Холодина страшная! - вздрогнул он.
Затянутые его фантастическими рисунками окна, красноречиво говорили о тридцати градусах ниже нуля. Тонька, старшая сестра Сашки, убирала к празднику просторный дом. Подметала и мыла полы, братец попробовал было покрутиться у неё под ногами, всё веселее…
- Не мешай! - она сурово загнала его на диван в большой комнате и включила разговорчивый телевизор.
Шёл «Клуб кинопутешествий» с нездешним таинственным Сенкевичем. Сестра, почти невеста, обрадовалась, когда брат заинтересовался и затих. Через минуту он попросил её сделать звук немного громче:
- Отстань!
- Пожалуйста.
- Вот ещё! - фыркнула Тоня, заканчивая уборку соседней комнаты. - Не барин, сам сможешь...
- Дылда! - Санёк легко спрыгнул с дивана в направлении источника знаний, но ноги предательски поехали по влажному полу.
Он по инерции взмахнул руками, ловя уходящее детство, и упал всем телом на локоть левой руки.
- Мне не больно! - сказал он и вскочил на ноги.
Вначале боли не было... Доминировала злость на сестру за неудобное положение и пропущенный репортаж из зимних Карпат. Сашка, молча, забрался обратно на диван, но тут пришла она!
- Что это такое? - по нервным окончаниям мальчика боль хлестнула огненным, обжигающим кнутом.
Незнакомый с ней мальчуган впервые ощутил её безграничную силу и безразмерную власть. Позднее привыкнув к ней, он научится заключать временное и почётное перемирие. Тогда Саша громко и безнадёжно заплакал:
- Мама!
- Что с тобой, - не поняла случившегося озабоченная сестра, - чего ревёшь...
- Рука болит, упал... - сквозь слёзы выдавил непослушные слова. - Сильно.
- О, Господи!
Он плохо помнил, что произошло дальше. Взволнованных родителей, прибежавших с работы, поездку на попутной машине в ближайший город. Больницу с деревянными стенами, доктора осматривающего руку. Помнил только, как вывернули руку, когда делали обязательный рентген.
- Как больно! - боль вспышкой сверхновой проткнула душу ребёнка, навсегда оставив отверстие для страхов.
Вместе с ним на «скорой» привезли какого-то дядечку. Переломанный весь, как будто под трактор попал. Сквозь пелену боли Сашка заметил, как врач и фельдшер, между тем, давятся со смеху. Оказалось, мужик сходил в общественный туалет на железнодорожном вокзале.
- Мне водитель «скорой» рассказал… Наш пациент оказался интеллигентом, - сказал врач, который собирал пребывающего без сознания дядьку. - Нагадил и решил смыть. Дёрнул за верёвочку, а труба, на которой держится бачок, проржавела. Ну и надел чугунный кубик себе на голову. Травма черепно-мозговая. Погоди, ещё не всё! Падает он как подкошенный с чугунком на голове и ломает об унитаз восемь рёбер. Причём подпирает ногами дверцу кабинки. А она открывалась вовнутрь!.. Люди вокруг слышат дикий грохот, а затем полная тишина. Через пару минут начали стучаться. Никто не отвечает.
- Я бы тоже молчал! - вставил слово, давящийся от смеха фельдшер.
- Начали выламывать дверь и сломали мужику обе ноги. Лежать ему в нашей больнице ещё месяца четыре…
- Не надо было смывать! - подытожил фельдшер и занялся Сашкой.
После наркоза мальчик проснулся в большой мрачной комнате на двадцать больных.
- Где я? - испугался он.
Вокруг кричали и резвились дети. Матери рядом не было, ей необходимо было работать. В детской палате лечились ребята со всего района, самому старшему было четырнадцать. Сашка соответственно оказался младшим...
- Мамочка, родненькая, - он забился под одеяло и безнадёжно заплакал. - Забери меня отсюда скорее!
Всё вокруг до нервной дрожи пугало его. Скрипучие железные кровати и тошнотворный запах хлорки.
- Чужие люди и непривычная обстановка… - с тревогой заметил мальчик.
Ужас, охвативший его от того, что он один в страшном городе казался бездонным. Что-то подобное Шурик испытывал прошлым летом, когда соседская собака «Муха», вдруг бросилась на него, пытаясь укусить за ногу.
- Не надо! - завопил он.
Тогда он в неутешных слезах прибежал к бабушке и долго не мог успокоиться, не понимая, почему доброе, внезапно становится злым... Он был добрым мальчиком, когда брал с собой спать игрушку, думал, что другие обижаются, и брал все остальные.
- Какая страшная! - Сашка сильно боялся одну санитарку.
Звали её странным звучным именем Семёновна. Она громогласно распоряжалась во всём отделении, проявляя при этом невиданный энтузиазм. Когда она мыла полы в их палате лучше было спрятаться. Вещи, необдуманно оставленные больными детьми, разлетались в разные стороны.
- Топчут и топчут, - причитала Семеновна, яростно орудуя шваброй по порванному во многих местах линолеуму. - Нервов моих на вас больше нету!
Силы у неё, однако, находились на всё. Она постоянно, что-то разбивала, с кем-то ссорилась, на кого-то кричала.
- Нет ничего более разрушительного, - однажды сказал главврач, - чем глупость под маской незаменимой деятельности!
Вообще-то, по большому счёту, Сашке повезло. Когда он сломал руку, в больнице дежурил хирург Сергей Швецов. Он окончил столичный медицинский ВУЗ и оказался в их местности по распределению, в порядке обязательной отработке в течение трёх лет. Доктор за несколько часов собрал Сашкин локоть буквально из осколков.
- Кропотливая работёнка! - выдохнул он.
Будь на его месте другой врач, мальчик остался бы на всё жизнь калекой, а так повезло!
- Благодари и вспоминай доктора всё жизнь! - поучала верующая мама. - Золотой он человек, грамотный и красивый…
По какому-то злому закону компенсации, Швецову крупно не повезло следующим летом. Он отдыхал летом на городском пруду со своей симпатичной и весёлой невестой Аллой. Вдоволь накупавшись и нацеловавшись, они решили ближе к вечеру собираться домой.
- Я нырну в последний раз, - сказал импульсивный Сергей перед сборами. - Вода уж больно хороша!
- Нырни Серёженька, нырни…
Он красиво прыгнул с обрыва, войдя в воду почти под прямым углом, и не вынырнул... Его нашли на следующий день вызванные водолазы. Швецов зацепился за дубовую корягу, о которую он ударился головой в момент изящного прыжка. От оглушающего удара талантливый врач потерял сознание и жизнь...
- А здесь не так уж страшно... - постепенно Сашка привык к больнице.
Выучил распорядок и неписаные правила поведения в больнице. Вовремя ходил на предписанные процедуры и невкусные обеды. На его седьмой день рождения мать привезла подарок, чудесную настольную игру.
- Сашенька, сыночек! - она пыталась заглушить чувство вины, от невозможности облегчить его страдания. - Играйся, только смотри не сломай…
- Спасибо мамочка!
Суть игра заключалась в попадании металлическим шариком в лунки с животными разной стоимости в баллах. Сашке особенно нравилась охотиться на лису с хитрым добрым выражением рыжей мордочки.
- Да, и стоит она дороже остальных зверей… - быстро вычислил он.
Лечащиеся мальчики сразу же начали относиться к нему с видимым почтением, заискивающе прося поиграть с ними. Мать ещё привезла пирожных и конфет. Одну из них, особенно красивую, как страны, о которых рассказывал Сенкевич, Санёк носил в кармане пижамы несколько дней. Ваня Никитин, сосед слева, решил подразнить его, внезапно выхватив её из рук.
- Моя!
- Отдай, - угрожающе предупредил Шурик. - Пожалеешь!
- Не догонишь, не догонишь! - подначивал его коварный похититель. - Жадина-говядина...
- Ах, так!
Сашка от отчаянья и растерянности нервно толкнул его, пытаясь возвратить блестящую мечту. Ваня неловко упал, глухо ударившись головой об выступающий угол прикроватной тумбочки. Из разбитой головы обильно полилась густая и страшная кровь.
- Меня заругают! - в ужасе от содеянного злоумышленник, боясь неотвратимого наказания, немедленно залез под пыльную кровать и там незаметно уснул.
Наказание он представлял в виде Василия Петровича, заведующего детским отделения, грозного и непогрешимого.
- Вот бы не просыпаться! - Сашка закрыл глаза, чтобы ни видеть его рассерженное лицо.
Когда он проснулся, к нему под кровать заглянул Ваня с белой перебинтованной головой и улыбкой на веснушчатом лице.
- Не бойся, я на тебя не в обиде. - Он протянул злополучную конфету. - Не очень-то и хотелось…
- Если хочешь, оставь себе.
Авторитет Саши после инцидента сильно вырос. Ему позволялось даже присутствовать во время сражений в шахматы, происходившими между старшими мальчиками. Наблюдая за ними, он самостоятельно выучился игре и вскоре начал обыгрывать вчерашних учителей.
- Шах и мат, - часто говорил он товарищам.
Когда он впервые поставил мат самому авторитетному игроку палаты Юрке Ковалёву, тот ничего не понял. Проиграв ещё три партии подряд, он истерически закричал:
- Ты что творишь?
- Просто играю...
- А ну-ка, давай ещё разок! - велел гроссмейстер палатного масштаба. - Ты точно мухлюешь!
- Я не мухлюю…
Через месяц Сашку выписали, но гипс ещё долго не снимали. Рука сильно болела, и часто ночью он просыпался от нестерпимой боли. Заснуть подолгу не удавалось, и он приходил в комнату к родителям. Они крепко и спокойно спали, утомлённые беспросветной жизнью.
- Разве так правильно? - изумился он.
Шура смотрел на них и не понимал, как мама, самый родной человек на свете, может спать, когда он так мучается. Постепенно мальчик понял, что его боль и одиночество никто и никогда не сможет полностью разделить с ним.
- Как же так... - он возмущённо буравил взглядом спящих, на одной большой кровати, любимых родителей. - Получается, никто не может до конца понять и разделить мою боль и радость?
Поняв это, Сашка внезапно стал взрослым... Теперь он смотрел на находящихся рядом людей, как на случайных попутчиков в его вечной драке с болью.
- А они сами также одиноко дерутся со своими страхами и тайными мыслями. - Не по-детски рано понял он.
После того как сняли гипс, рука оказалась сросшейся в локте под прямым углом. Пришлось несколько месяцев разрабатывать её. Отец смастерил мелкое деревянное корытце, в котором вечерами парили больную руку лечебными отварами трав.
- Не хочу! - кричал он.
Потом по миллиметру разгибали упёртый локтевой сустав. Шурка истошно кричал от боли... Мама плакала от собственного бессилия и приговаривала скороговоркой:
- Потерпи родненький!
- Больно!
- Как ещё я могу помочь тебе сыночек?
- Дай конфету…
- Скоро всё наладиться... Ручка заживёт, маленький.
- Хватит, хватит…
Позднее, в начале весны они с мамой поехали в Крым, в знаменитую грязевую лечебницу в городе Евпатория. Путешествие из мира мороза и снега в сказку запомнилось ему на всё жизнь. Ещё Саша запомнил обволакивающее тепло и сногсшибательный запах евпаторийской грязи.
- Как воняет! - брезгливо скривилась мать.
На берегу просыпающегося моря, мама строила ему домики из округлых камней и следила, чтобы он разрушал их, бросая шумную гальку выпрямлявшейся рукой.
- Только левой, - напоминала она. - Бросай левой сынок.
Через полгода упражнений Сашкина рука выпрямилась и о себе уже не напоминала. Осенью он пошёл в школу, и только шрам на локте остался на вечную память о случившемся зимой инциденте. Его левая рука стала значительно сильнее правой, и он никогда, ничего в жизни больше не боялся. Даже собак...