Они жили там

     Как ни крути, но моё окончательное самоопределение по поводу моего будущего не могло не сказаться на приоритетах в обучении. Три или четыре завершающих семестра я непроизвольно посвятил не только учёбе, которая давалась всё с большим трудом и, что тут лукавить, выродилась  в некий сопутствующий и уже приевшийся фон, но и собиранию геодезического фольклора, наделю эти удивительные истории таким эпитетом. Даже вспыхнувшая было любовь, горела недолго, и её стремительное затухание лишь дополнительно подстегнуло моё стремление двигаться в противоположную от геодезии сторону.

     Не скажу, что специально ходил "по деревням" с  блокнотиком и диктофоном, как начинающий этнограф из районной газеты, но солидный кусок своего времени тратил на анализ услышанного в институте. Меня не интересовала пустая болтовня в курилках, я искал встречи с настоящим, нравоучительным и одухотворяющим рассказом. Кстати, этот "рассказ" мог представлять собой не обязательно развёрнутое повествование, достаточно было и одной фразы, но такой, что переворачивает мировоззрение и рвёт шаблоны. Наши преподаватели умели говорить коротко и ёмко... Они даже откровенно врали очень убедительно и всегда со скрытым смыслом. Запомнил навсегда - любая байка имеет рациональное зерно и не нужно в ужасе отмахиваться от явной небылицы, как от назойливой мухи, рискуешь пропустить замаскированный подтекст...
 
     Если бы кто-то задался целью отследить моё поведение в эти годы, то он однозначно принял бы меня за потерявшего всякую бдительность или окончательно обнаглевшего стукача, снующего по оживлённым местам и что-то вынюхивающего. Добровольных осведомителей я сам презираю и нисколько бы не удивился, если бы меня тормознули в тёмном переулке и задали конкретные вопросы. И не дожидаясь моих путанных и, можно сразу сказать, неубедительных объяснений, набили бы морду. Но все были увлечены учёбой и прочими студенческими делами, а моей "целевой аудиторией" были преподаватели... Благополучно обошлось без "конкретных вопросов" и "неубедительных объяснений".

     Параллельно с подготовкой к экзаменам и всяческим зачётам я пытался переосмыслить "дела давно минувших дней" и сопоставить их с современными реалиями. Понять и самому себе объяснить, почему всё развивалось именно по этому сценарию, и каким бы образом действовал сам, окажись, не дай Бог, в той или иной круговерти. Коллекция рассказов и сказок разной степени правдивости уже к четвёртому курсу у меня накопилась солидная. Если задаться целью и все их опубликовать, то получится немаленький томик с рекомендациями на все случаи жизни. Своего рода "катехизис геодезиста"... Впрочем, он прекрасно смотрелся бы на прикроватной тумбочке любого нормального человека.

     Обидно, что пересказ, даже очевидца, не способен в полной мере передать всю глубину переживаний, свалившихся на бедолаг. Каким бы красноречивым ни был повествователь, он не в состоянии обрисовать случившееся, ему просто не хватит красок и хладнокровия для детального и последовательного изложения. То, что реально его волновало в тот момент он перекроет своими последующими домыслами и скроет от слушателей истинные мотивы и причины, побудившие поступать так, а не иначе. Он, может быть, и не стремится к этому, но предательская память обязательно его подведёт.

     Со временем теряется настоящий, фактический аромат события, заслоняется выдуманными "отдушками". Лишние украшательства добавляют пикантности и динамизма, но уводят в область анекдотов и басен, что для меня, как добровольного летописца, совсем нежелательно. Мой собственный, небогатый геодезический опыт позволяет уверенно говорить, что в реальности всё происходит буднично и для присутствующих вполне естественно и органично. Ничего выдающегося или просто примечательного... Нормальная жизнь в натуре, со своими шероховатостями и маленькими радостями. В устном же пересказе плавное и скучное течение событий преобразуется в настоящее захватывающее приключение, которое заставляет восхищаться героями, преодолевшими его. И наоборот, истинное проявление отваги и выносливости очень часто опускается и задвигается в тень. Не каждый свидетель и участник нерядового события по достоинству оценит его истинное значение. Спокойный героизм и молчаливая самоотверженность имеют свойство скромно стоять в сторонке и не привлекать к себе внимание посторонних. Нужно менять такую несправедливость! Героям - заслуженная слава, а будущему поколению - пример для подражания и прекрасная база для собственных выводов.

     Можно ли, полноценно прочувствовать рассказ о произошедшем, если он основан на одной - единственной яркой "фишке"? Которая, как манящая путеводная звезда, с самого начала, увлекла автора и заслонила своей внешней эффектностью всё остальное? И уже неважно, что она была всего лишь производной и, то не первой, того главного, о чём и стоило говорить. Без "фишки" рассказ будет не таким захватывающим... Кто-то в историях ценит изюминку, кто-то не брезгует и хлебной мякотью, а мне, например, интересно, как муку для этого кекса с мельницы везли...

     Дело было в конце шестидесятых годов... Где-то на западе от Тулы, в степной части этого лесного края. Ещё не все следы прошедшей войны за неполную четверть века заросли травой, кое-где и на целый танк можно было наткнуться или на мину... Но хозяйство постепенно поднималось, вот, и геодезистов вызвали для планировки местности под строительство будущего гиганта советской промышленности. Среди команды геодезов, раскидывающих сеть основы предстоящего фронта работ, проходил практику и наш рассказчик, в ту пору, студент первого курса, а теперь наш заслуженный преподаватель в ранге профессора.

     Работы предстояло много - огромное поле гектаров на сто или больше. Время от времени, что-то на нём сеяли, но настолько у него была дурная репутация, что даже такие завидные пахотные  угодья старались обходить стороной. В войну тут гремели колоссальные танковые сражения за Москву. Можно сказать, без сильного преувеличения, что на этом самом поле решалась судьба России. О том, что это героическое поле было не только братской могилой, но и минным, все прекрасно знали, но старались об этом не думать. Когда-то его разминировали, но и года не проходило, чтобы какой-нибудь тракторист не подорвался. Наверное, в местном обкоме решили больше не искушать судьбу и просто-напросто заасфальтировать всю площадку, к чертям собачьим, посредством массовой застройки.

     Геодезисты сапёрным навыкам не обучены, но с энтузиазмом согласились поработать в таких непривычных условиях. Никто не отказался, и наш первокурсник потянулся вслед за мужиками. Наверное, западло было предстать трусом... Страну поднимали и восстанавливали разными способами и не на все "мелочи" обращали внимание. Все знали, что такое война, если и не фронтовая, то мальчишками в тылу хлебнули лиха выше крыши, где тоже воевали и умирали за Родину. И глупая помеха в виде риска подорваться на мине, представлялась, скорее, озорной забавой, проверкой "на вшивость", нежели реальным смертельным риском. Вроде, если отцы смогли, то почему нас должна страшить такая пустяковина? Если и были сомнения, то ровно одну секунду и в гордом молчании...

     Работы предстояло столько, что впору было подумать о настоящей избушке. Жить всё лето в палатках, может быть, и романтично, но никому не хотелось. В чистом поле, где из местных  обитателей в наличие был только ветер, палаточная жизнь представлялась невыносимой, более того, небезопасной для приборов, о которых заботились посерьёзнее, чем о людях. Ну, не пришло ещё понимание того, что человек важнее! Кроме того, нужно ещё не просто вести коммунальное хозяйство, но и производить расчёты и уравнивания. Нужен стол, навес и много чего ещё... Как ни крути, но палатками ограничиться было нельзя. Из всего рабочего инвентаря заботливое начальство предоставило только топор с лопатами и несколько духоподъёмных напутствий от лица партийной организации. Обычная ситуация для полевого геодезиста, когда собственная судьба и успех проведения работ целиком и полностью переложены на собственные плечи. А питаться можно и кузнечиками. Вон, их сколько прыгает! Ладно, несколько ящиков с тушёнкой и какой-то крупой имелось в запасе...

     Сошлись на мнении, что лучшим выходом из положения будет отрытая землянка. Нашли удобный овражек и принялись копать. И наткнулись на засыпанный блиндаж, причём, немецкий! Откопали вход, проникли внутрь... Бревенчатые стены и потолок в два наката сохранились великолепно! Чувствовалась основательность и продуманное удобство, даже дверные петли со скрипом, но работали! Больше ничего не нашли, кроме вырезанных латинских букв на дверном косяке. Так и определили... Осталось смастерить стол и устроить лежбище из травы и веток.

     Всё лето прожили они в "трофейном" блиндаже на окраине исторического пространства, где погиби тысячи солдат. Каждое утро просыпались, шли на весь день в это непредсказуемое поле, вечерами возвращались в блиндаж, где продолжали "камеральную" работу, лишь изредка поглядывая на дверной косяк. Как хитро вернулся этот "бумеранг" - они откопали блиндаж, который штурмом брали их отцы. Вроде, простенькая история, но я призадумался. Время было другое, люди были другими, но так всё взаимосвязано... Нам, вот, через тридцать лет "весточка" пришла.