Запись семнадцатая. Отыскать бы ту дверцу...

4.04.2001 …печальное - похоже, умирает "Вишневая гостиная". Сама-то она и вправду закрывается: "Пушкинку" из Биржевого корпуса переселяют в бывший Дом политпроса. Но  вот "Томский автограф" (ТА) под угрозой. Ольга Геннадьевна уволилась из библиотеки, устроилась в страховую компанию. Причина - посчитала себя недооцененной. Рвение к работе не поощрялось, придирки по мелочам, зависть сотрудников и палки в колеса (сотрудникам не нравились наши посиделки по пятницам: библиотека не закрывалась в положенное время; директор рассматривала эти вечера, не как библиотечное мероприятие, а просто как будто Ольга Геннадьевна своих знакомых приглашала).
Долго разговаривала с Ниной Фёдоровной Приходько. Ее взволнованность готова разделить, но она рассматривает ТА, как возможность приобщения к поэзии максимально большего количества людей, не поэтов, и все норовила увеличить аудиторию, развесить везде объявления, чтобы больше народу было.
А мне эти «посиделки» милы именно своей неброскостью и непомпезностью.
Собираются человек двадцать, чувствующих одинаково, искренне любящих поэзию, с хорошим вкусом.
 
12.01.2001 … попрощались с Вишневой гостиной. Все, этот зал для нас в прошлом. Жаль неимоверно! 
А вечер прощальный был отдан Татьяне Николаевне М., внучатой племянницы Александра Блока: ее бабушка приходилась кузиной поэту, почти его ровесница и в юности была его подружкой.
Героиня - маленькая хрупкая, пушистоволосая, окрашенная в рыжий цвет. Специальность - филология, работает в юношеской библиотеке. Пишет стихи.
Скромна, ощущение незащищенности и: "Я не понята вами, недооценена. Ну и что с того, что я родственница поэта, не это во мне главное".
Стихи очень напевны, лиричны. Их немного, и они очень личные. Можно их примерить на себя, но они могут совпасть только под настроение.
Слабая попытка защититься от жизни таким легким - дунь, улетит - оптимизмом.
В ее рассказе очень незавуалировано звучало о неудачах в личной жизни, что не удовлетворена своей работой, надеется на то, что счастье будет у следующего поколения, у ее дочерей.

Потом на вечер пришла ее протеже, некая Галина, артистка ТЮЗа, и это было что-то! Шум-гам, песни на стихи героини вечера, речитатив, артистизм. Героиня сидела в уголке и не смела пикнуть, артистка же заливалась. Совершенно не почувствовала аудиторию, (ее камерность), говорила и говорила. Порою было страшно за нее - как же она закончит предложение? Так много было "который" и причастных оборотов. Но наконец, она устала. Мы еще попели под гитару, попили чаю, подержались за руки.

Было много народу. Ольга Геннадьевна просидела вечер у дверей - ей места за столом не хватило.
Сможет ли она сохранить за собою "должность" хозяйки салона со своею деликатностью? Пока она была библиотекарем и командовала, как хозяйка, это было само собою разумеющимся, но если она будет одной из всех, ее могут затереть Олеся, Нина Фёдоровна, другие наши "лидерши".

***
Все что было - забыто,
                и здорово,
Жизни больше не манит
                искус.
Отыскать бы ту дверцу,
                в которую
Молчаливо уходит
                Иисус.

Запереть бы её
                на засовы,
У порога б Его
                Удержать,
Объяснить, как могу -
                бестолково,
Попросить хоть чуть-чуть
                подождать.

И устало махнувши
                рукою,
(мне б не брать, мне б - уже
                раздавать),
Приподнявшись над всей
                суетою,
Посмотреть, где ж она -
                Благодать.

И хлебнув этой сладкой
                печали,
Оглянувшись с улыбкой
                окрест,
Попросив, чтобы все
                замолчали,
Приподнять мне назначенный
                крест.
2000 г.