ПрибВО. Корнево. Убытие

 

Оглавление
1. Предыстория
2. Конкурирующая фирма
3. И всё-таки Рига
4. Последний раз в Корнево



1. Предыстория

      Собственно, убытие из Корнево у меня началось ещё до выпуска из СВВИУХЗ, точнее во время сдачи государственных экзаменов, а уж совсем точно – после сдачи самого нелюбимого мной экзамена с длинным и мудрёным названием: «Боевые химические вещества вероятного противника и военная токсикология». Я только недавно вышел из аудитории, и обсуждал экзамен с товарищами по учебному взводу. Вроде бы всё ответил по билету, но мандраж ещё постукивал – экзамен для меня в самом деле был тяжёлым – ну не любил я органическую химию, хотя ко всем другим относился вполне лояльно.

      В это время ко мне, прямо в коридоре кафедры, подошёл подполковник из состава госкомиссии и предложил отойти поговорить. Подошедший подполковник знал меня и представился сам. Как оказалось – это был начхим 3-й гвардейской мотострелковой дивизии окружного (ПрибВО) подчинения подполковник Лебедев. Он принимал госэкзамены по «Технике и средствам специальной обработки», который наш взвод ещё не сдавал. Задав несколько вопросов про мои способности в оформлении карт, разработке всяких военных документов, владении пишущей машинкой и плакатным пером он перешёл к основному вопросу. Вопрос же состоял в том, что ему нужен командир его дивизионной кадрированной рхз (т.к. и вся дивизия была кадрированная, то вместо батальона в дивизии была всего рота). Предыдущий ротный у него шёл на повышение на начальника штаба обхз 40-й тд 11 армии, дислоцированной в Советске, и место освобождалось.

      Меня ему рекомендовал наш училищный преподаватель ТХВ (тактика химических войск) и его однокурсник по академии подполковник Котловский, когда они сидели за рюмкой после очередной сдачи госа очередным взводом. У Котловского я был на хорошем счету, именно ему я помогал оформлять учебные карты, разрабатывать пояснительные записки и учебно-боевые приказы, считать потери в ракетно-ядерной и химической войне, и т.п. Как-то, неся службу дежурным по училищу он ночью проверял нашу роту, где я стоял дневальным, и решил прочитать ротную стенгазету, редактором которой тоже был я. В той газете была заметка про ТХВ, написанная мной от его имени. Котловский, прочитав её, только весело ухмыльнулся и спросил кто написал текст. Мне пришлось признаться, что это сделал я сам, на что он ещё раз усмехнулся и сказал: «Я не против, написано неплохо, пусть висит. Но предупредить меня надо было». Мне было очень неудобно не от того, что я написал от его имени, а от того, что меня застукали. От имени преподавателей я писал часто, чуть ли не в каждом выпуске стенгазеты, а вот столкнуться с героем моих писаний пришлось впервые. Но пронесло, даже, как оказалось, это было к лучшему – про мои писательские таланты он вспомнил в положительном ключе, рекомендуя подполковнику Лебедеву.

      Лебедев, кроме собственно моей должности ещё много чего порассказал про Клайпеду, про Литву, про их дивизию и про то, что вместе с переводом ротного в обхз освобождается двухкомнатная служебная квартира. Обещал, что вытащит меня к себе максимум в ноябре. Рассказал он и о том, что у него хорошие взаимоотношения с начхимом округа генерал-майором Марьясовым Венедиктом Ивановичем и тот ему не откажет. Говорил он не долго, но убедительно. Да и какой «зелёный» выпускник командного училища не мечтает практически сразу по его окончании стать командиром роты, пусть и кадрированной. Короче – убедил он меня быстро, буквально за 15-20 минут разговора. Прощаясь сказал, что как только решит вопрос обязательно мне сообщит. На том и разошлись.

      Дальше ситуация развивалась следующим образом. Он в самом деле уже в конце августа, будучи по каким-то делам в Риге в штабе округа, рассказал Марьясову, что ему нужен командир роты, что он в 1 тд 11 армии нашёл такого человека (т.е. меня) и просит перевести к нему в дивизию. Марьясов внимательно его выслушал, позадавал несколько вопросов и ответил, что подумает. Венедикт Иванович вообще был человеком очень умным (не зря его после ПрибВО назначили начхимом всего Варшавского договора на генерал-лейтенантскую должность), осмотрительным, дипломатичным, выдержанным и вообще хорошим человеком. Так вот подумав он решил, что такой человек, как я больше пригодится ему в РАСТ (расчетно-аналитическая станция) штаба округа на недавно освободившуюся должность старшего помощника начальника отделения, а Лебедев себе ещё кого-нибудь найдёт, если не найдёт, то он ему поможет.

      Так я оказался на карандаше у начхима округа. Когда началась осенняя проверка генерал-майор вспомнил про меня и на одном из инструктажей накануне выезда офицеров УХВ (управление химических войск) в войска приказал капитану В.Гольдбергу, который и ехал проверяющим от химвойск в 1 тд, разыскать меня там, посмотреть, что это за фрукт, так необходимый в 3 мсд, поговорить и, если его впечатление совпадёт с рассказом Лебедева, предложить мне перевод в Ригу. Это и случилось, об этом подробно написано в рассказе «ПрибВО. Корнево. Рота» и тут повторяться нет смысла.

      Часть из описанных выше деталей я узнал от офицеров УХВ округа, приехав в Ригу, а другую, от самого подполковника Лебедева, когда мы вместе были в командировке в окружном полку химзащиты, дислоцировавшемуся в г.Пярну Эстонской ССР. Он к тому времени был уже старшим преподавателем военной кафедры Каунасского университета. В Пярнусском полку проводил со студентами-химиками 5 курса преддипломные военные сборы. Моя же командировка состояла в подготовке по нашему РАСТ-овскому ВУС (военно-учётная специальность) прибывших на сборы военнослужащих запаса (в народе - «партизаны»). Мы тогда неоднократно сидели за одним столом, где он мне всю историю с обращением к В.И.Марьясову и рассказал. Ему тогда начхим округа в самом деле помог, предложив взять на командира роты вместо меня старшего лейтенанта Колю Волкова – командира взвода Пярнусского полка химзащиты. Замена меня на Волкова, по мнению Лебедева была вполне адекватной – Коля оказался парнем грамотным, добросовестным, работоспособным.

2. Конкурирующая фирма

      Прибыв в Корнево, я первые дни ещё как-то помнил про разговор с Лебедевым, но напряжённая работа быстро вытеснила из головы все эти воспоминания. Да и служба в полку мне понравилась. Было тяжело, но интересно. Если бы не поганые бытовые условия и отчаянная безработица жены, то, быть может, я никуда бы оттуда не стремился. Так или иначе, но постепенно про Клайпеду я забыл.

      Так прошло два месяца и вдруг на проверке офицер УХВ штаба округа мне предлагает ехать в Ригу. У меня в голове всплывает подполковник Лебедев, но почему в Ригу, а не в Клайпеду? Ответа на сей вопрос мне капитан Гольдберг не дал, оставив в радостной задумчивости.

      Но вот прошёл ещё месяц, началась вторая половина ноября, а из Риги нет никаких сообщений. В Советской Армии переводы офицеров и прапорщиков из части в часть происходили, как правило, после сдачи проверки и накануне очередного периода обучения войск, а именно в ноябре – до начала зимнего периода, и в мае – перед летним. Это я уже знал – ещё в училище про это говорили. А тут период переводов скоро заканчивается, а про РАСТ штаба округа нет ни слуху, ни духу. Как-то мне было не по себе. С одной стороны, было обещание ни от кого-то там, а от офицера УХВ штаба ПрибВО, а с другой – уже второй месяц полная тишина.

      Тем временем жена забеременела, но работы для неё, как не было, так и нет, да и вряд ли будет. Мы уже почти месяц жили одни в комнате отдыха офицеров общаги, но без перспектив въехать в нормальную квартиру, пусть и с подселением. Я уже четвёртый месяц ИО командира полковой рхз, но через пару недель вернётся настоящий ротный Витя Бурбукин и я съеду в чистые взводные, а ведь уже привык ротой рулить и статус менять обидно – карьерист я был, как и большинство нормальных офицеров.

      Но служба идёт: личный состав, техника, наряды, оформление химгородка и т.д. и т.п. Дней за 8-10 до конца ноября, т.е. за неделю до окончания периода переводов, стоя в очередном наряде помдежем по полку меня потребовал зайти к себе замполит полка. В его кабинете, кроме него самого, сидел и парторг полка в звании майор. Прямо сразу, без вступления и вопросов, парторг сообщает, что по его предложению меня рекомендовали политотделу дивизии на должность секретаря комитета комсомола 79-й гвардейского мотострелкового Краснознаменного полка, дислоцированного в Калининграде. Замполит продолжил, что вопрос согласован не только с ним и командиром полка, но и с помощником по комсомолу начпо (начальник политотдела) дивизии, и с самим начпо.

      Они, конечно, ещё раз изучили моё личное дело, особенно в части политической активности на комсомольской и партийной работе в училище, проанализировали мою деятельность на должности парторга роты, а также общее качество ППР (партийно-политическая работа) в рхз. На основе всего этого ими была написана характеристика и представление не меня, которые, как они сказали, стали лучшими в дивизии и поэтому политотдел решил, что комсомольцем 79 мсп должен стать именно я. По сути дела, меня поставили перед фактом, даже не спросив моего согласия – типа ты военный и должен выполнять приказы командиров и начальников, а как коммунист - требования партии и политорганов. В заключении замполит сказал, что завтра я должен буду поехать в политотдел дивизии для разговора с комсомольцем и с самим начпо дивизии и что все инструкции по поводу этой поездки я получу сегодня же по телефону от зама начпо.

      Сказать, что я не хотел менять род деятельности и переходить из офицера-химика в политработники – это ничего не сказать. Да ещё в мотострелецкий полк, где пришлось бы менять свои чёрные петлицы на красные, свою фуражку с чёрным околышем на красный. Одним словом – засада. Вот такой обескураженный вернулся я в дежурку, куда ближе к окончанию наряда поступил звонок из политотдела. Разговор был коротким и в приказном тоне, не подразумевающим ни моих сомнений, ни вопросов: прибыть туда-то, быть тогда-то, форма одежды такая-то, с собой иметь то-то.

      Жене про эту засаду я рассказал, сдав наряд – тогда сотовых телефонов не было, а звонить через дежурного по гостинице мне было не досуг. Лена моя эту новость, напротив, восприняла очень положительно – вот она возможность вырваться из Корнево в нормальный большой город – в столицу области, устроиться на работу, получить или снять нормальную квартиру, а главное – по людски наблюдаться у акушера- гинеколога, ведь страшно – первая беременность! Я, конечно, рассказал про свои сомнения по поводу смены деятельности, про то, что из Риги пока не было сообщений и что окончательного решения политотдела дивизии пока нет. Даже намекнул, что быть может мне стоит отказаться от предложения, но увидев отчаяние в её глазах, решил, что делать этого не буду и если завтра своё предложение начпо подтвердит, то я соглашусь.

      Поездка случилась хорошая, содержательная и результативная. Сначала я поговорил с комсомольцем дивизии, т.е. со своим возможным непосредственным начальником. Мне он не сильно показался – обычная чиновничья протокольная морда, но отнюдь не дурак. Поспрашивал он меня про то да сё, что-то рассказал про полк, его командование и партийно-политические органы, про предыдущего комсомольца. Потом мы вместе пошли к начпо. Встретил нас достаточно пожилой (это мне так тогда показалось), лет 45-50 полковник с вполне человеческим усталым лицом. Ему, видимо, на все общие вопросы про меня ответы были даны, но он хотел сам познакомиться с человеком, который будет работать под его началом. У него это была общая практика – лично знать всех своих подчинённых. Он просил меня рассказать про мою работу в училище: в бюро комсомола роты, в комитете комсомола батальона, парторгом взвода и зачем-то ещё спросил про нашу кафедру Марксизма-ленинизма, спросил про мою семью и про жену. Наша беседа прошла в достаточно благожелательном ключе и, как мне показалось, ему понравилась. В завершении разговора начпо сказал, чтобы я ожидал предписания о переводе в течение недели, что квартира однушка свободна и можно будет сразу туда переезжать, что все комсомольские дела надо будет принять в течение недели и приступать к работе.

      Вышел я от него вдохновлённый, особенно тем, что появилась чёткая перспектива, что у нас будет квартира и не в корневском ДОСе, а в Калининграде, что Лена сможет устроиться на работу, и про продолжение ею учёбы можно было бы начать думать, пусть на заочном, но всё-таки. В столь приподнятом состоянии я приехал домой и всё рассказал Лене, она была настолько рада, что чуть ли не в тот же момент начала собирать наши небогатые пожитки. Глядя на неё, я подумал, что чёрт с ними этими чёрными петлицами – жена дороже. Хотя маленькие котята на душе всё же немножко посрёбывали…

3. И всё-таки Рига

      Съездив в Калининград, на следующий день вывел, как обычно, роту на развод. Ко мне подошёл наш начхим капитан Вьюнов и с ехидцей так заявляет:

- Абрамов, а что ты тут делаешь? Ты уже в полку не служишь, иди в строевую часть, на тебя там предписание лежит.

      Но куда предписание не сказал. А я сильно удивился тому, что политотдел дивизии сработаел так быстро – только вчера я был у них, а сегодня моё предписание уже в полку. Но развод я таки провёл, распределил всех по работам и только потом пошёл в строевую часть, где меня уже ждал капитан – помощник начальника штаба (ПНШ) полка. Вручает он мне предписание, даёт расписаться о его получении в журнале и поздравляет:

- Ну вот, ты первый человек, который из корневского полка, да сразу в Ригу, с должности командира взвода, да сразу на капитанскую. Поздравляю, если приедешь к нам на проверку, не забывай, повышай оценку полку по ЗОМП хоть на единичку.

      В предписании в самом деле стоит в/ч 64151А, должность – старший помощник начальника РАСТ и место – г.Рига. Правда кадровиками моя будущая должность была указана-таки с ошибкой, ехал я на старшего помощника начальника отделения РАСТ, но не суть. Почему ПНШ решил, что это капитанская должность я позже догадался. В РАСТ армии (а оттуда чаще, чем из штаба округа приезжали проверять полк) офицерской должности ниже капитанской не было: два начальника отделения – капитанские и начальник РАСТ – майорская. Видимо поэтому он и решил, что я на капитанскую должность иду.

      Это потом мне аукнулось – многие старые старшие лейтенанты, просидевшие по 3-6 лет на должностях командира взвода чёрной завистью мне завидовали, вот мол молодой пришёл, четырёх месяцев в полку не отслужил, а уже в столицу округа, да ещё на капитанскую должность. Многие считали, что у меня не одна лохматая лапа, а, как минимум, три, а если и одна, то гигантских размеров. Хотел было я как следует проставиться по такому случаю у нас в комнате, но не удалось, только Володя Кузнецов с женой пришли, ну и Валера Васютин потом поздравил, правда без энтузиазма и не за столом.

      Стоит чуть отступить и рассказать про служащих по много лет командиров взводов. В ПрибВО (а может и в других округах тоже) командирами взводов среди своих было принять называть офицеров, прибывающих в этом статусе до трёх лет. Те, которые умудрялись просидеть на этой должности более трёх лет называли уже директором взвода. Если в той же должности ты умудрился пробыть более шести лет, то уже генеральный директор взвода. А особо выдающиеся, прослужившие в этом качестве более девяти лет назывались президентом взвода. «Президента» я знал в полку лишь одного – очень взрослый дяденька, уже под 40 лет (т.е. училище закончил почти 20 лет назад). Но он не постоянно командовал взводом, был он и ротным и даже некоторое время НШ батальона в звании капитан. Однако стал выпивать, скатился опять в ротные, а потом и далее во взводные. В звании тоже потерял, стал старшим лейтенантом. Но своё звание «президент» он оправдывал, т.к. из почти 20 лет офицерской службы взводом командовал не меньше десяти лет. Так вот такие «директора» завидовали мне особенно «по-чёрному».

      Но вернёмся к повествованию. Лена моя, естественно, была рада, что мы едем в Ригу, ведь там Политехнический институт, где она сможет продолжить обучение, если получится, то опять на вечернем, как в Саратове, а если нет, то и заочное сойдёт. Квартиры нам никто не обещал, но мы особо и не задумывались о ней – на столько были в эйфории от раскрывающимися перед нами рижских перспектив.

      В предписании у меня стояла дата прибытия в штаб округа – 30 ноября – последний день перемещений перед началом зимнего периода обучения войск, начинающимся 01 декабря. Оставшиеся пять дней мы потратили на сборы вещей, заказ контейнера, поездку в Багратионовск для выписки нас из общаги, покупку билетов на поезд в Ригу. У меня главной заботой являлась передача документации и всяких других ротных дел Валере Васютину. Хоть и неделя всего осталась до приезда штатного командира роты из отпуска, но порядок есть порядок. Я предлагал жене чуть подзадержаться в Корнево до отправки контейнера (а он должен был прийти через неделю с небольшим) и пока в Риге квартиру не найду (а то, что найду я был уверен), но ей так обрыдла жизнь в гарнизоне, что от столь заманчивого предложения она отказалась.

      29 ноября где-то после обеда мы выехали из Корнево в Калининград, а оттуда вечерним поездом поехали в Ригу. Ехать было не долго, часов шесть. У меня с собой была беременная жена в демисезонном пальтишке и два чемодана. Мы уезжали в незнакомое новое место, в неизвестную новую жизнь, но настроение было отличным, ничего плохого от этой новизны мы не ждали.

4. Последний раз в Корнево

      Про то, как встретила нас Рига, будет отдельный рассказ. А тут несколько слов про нашу предпоследнюю поезду в Корнево. Ехали мы туда отправить контейнер и должны быть, по-моему, числа 07 или 08 декабря. И на этот раз Лена отказалась одна сидеть в Риге и поехала со мной. Оно и понятно, всё тут ей было незнакомо и оставаться одной даже на две ночи не хотелось.

      Вечерним поездом в Калининград, утром на автобусе в Корнево. Автобус шёл полупустым, за окнами поздняя восточно-прусская осень (хотя уже декабрь) с ещё не полностью облетевшими деревьями, лужами и дождём, а у водителя из радио звучит песенка Красной шапочки про зелёного попугая:

А-а-а! В Африке реки вот такой ширины!
А-а-а! В Африке горы вот такой вышины!
А-а! Крокодилы — бегемоты,
А-а! Обезьяны — кашалоты,
А-а! И зеленый попугай!
А-а! И зеленый попугай!

      Теперь эта незамысловатая песенка у нас навсегда связана с Корнево. Как только мы её слышим, сразу вспоминаем автобус, везущий нас хоть и в Корнево, но в новую жизнь.

      Ну а далее всё буднично: приехали в гарнизон, открыли комнату, дождались контейнера, с солдатами бывшей моей роты загрузили все наши пожитки, ещё раз попрощались с Кузнецовыми и Васютиными, сели на автобус, потом в поезд и уехали обратно в Ригу к постоянному, на последующие пять лет, месту службы и жизни.

      Приезжали мы ещё раз в Корнево, уже совсем последний, в 2000 году, когда с женой и младшей дочерью ездили отдыхать в Зеленоградск. Были там как туристы поностальгировать, посмотреть на то, что осталось от полка, от гарнизона, от нашей общаги. Было интересно, но грустно от полного запустения и разрухи, от пустых боксов и заколоченных казарм, от заросшей травой полкового плаца и убогих, но ещё жилых ДОСов. Это было окончательное прощание с нашим офицерским детством, тем более, что к тому времени я уже второй год, как был полковником запаса.

      На фотографии к рассказу жена под окнами нашей комнаты в общежитии в 2000 году. Серию рассказов про нашу службу в 117 тп 1 тд «ПрибВО. Корнево. Прибытие» открывает её же фотография и в том же месте, но 1977 года. Сейчас 2020 год – 43 года позади, целая жизнь, но первые месяцы офицерской службы так и не хотят забываться.